XXXVIII

В ГОСТЯХ У АДМИРАЛА

ГОД 14798-й

Выбравшись из лабиринта тайных ходов Пирамиды, Эрон, поглощенный мыслями о древних измерительных приборах, задержался у одной из витрин с древними артефактами. В основном это были обычные безделушки: керамические изоляторы, чашки с ручками и даже примитивный керамический утилизатор, — но особое внимание Эрона привлекла выставка калькуляторов. Толстый широколицый продавец весь светился от счастья в предвкушении выгодной сделки, суетясь и кланяясь чуть ли не до земли. Банты на его косичках трепетали от возбуждения.

В пыльном углу лавки громоздилась гора всевозможных странных приборов, оперировавших числами: аппарат для умножения из красного дерева с медными циферблатами, карманные кремниевые суперкомпьютеры (неисправные), миниатюрные машины Бэббиджа, которые, согласно выгравированным на них надписям, раздавались в качестве сувениров на праздновании десятитысячного юбилея вычислительных машин, различные типы абаков и счетов, инкрустированный кассовый аппарат (поддельный) и многое другое.

Цены, разумеется, бешеные. Эрона восхитил греческий диаграммизмос , древний прибор, основанный на двоичной системе, который первобытные люди применяли, чтобы делить и умножать на 2, 4, 8, 16, 32 и так далее, что имело чрезвычайно большое значение для едва оперившейся торговой цивилизации. Он поиграл с абаком из Междуречья, который умел переводить числа из десятичной в шестидесятеричную систему, но в конце концов остановился на логарифмической линейке в комплекте с шаблоном. Россум № 26 заверил его, что во время постройки коновского ископаемого воздушного дредноута не существовало даже самых грубых электронно-вычислительных машин, и Эрон решил, что логарифмическая линейка может оказаться полезной.

В дневное время Эрон, как правило, работал с инженерами. Это было непросто. Созданная ими виртуальная модель «летающей крепости» отлично себя чувствовала в своей искусственной вселенной — но только будучи оборудована приборами, неизвестными в эпоху механических конструкций. Между тем Кон сформулировал задачу Эрона предельно четко: модель должна быть аутентична, иначе его прибьют вверх ногами к религиозному артефакту. Однако как только инженеры, вняв его уговорам, ограничивались технологией, известной древним, модель входила в штопор и падала на виртуальный ландшафт с прямоугольниками полей, деревенскими сараями, мельницами и деревнями, или же врезалась в небоскребы. Один из инженеров даже выдвинул теорию, что Вашингтонскому государству в войне против Геринга помогали высокоразвитые существа из дальнего космоса. Ведь первобытные сапиенсы были так примитивны…

У себя в офисе Эрон смазал логарифмическую линейку, чтобы она хорошо скользила, и проверил нанокалибратором правильность делений. Инструмент оказался удивительно точным. При аккуратном обращении он с легкостью давал три десятичных знака. Эрон целый вечер решал с помощью линейки физические задачи, затем сделал на репликаторе два десятка копий и наутро раздал их недоумевающим инженерам. Он был самым молодым в команде, но физическая школа Дальнего имела солидный авторитет, поэтому, когда он настоял, чтобы они воспроизвели все свои вычисления на логарифмической линейке, инженеры заспорили, но никто не отказался сразу. В качестве последнего аргумента трое старших инженеров полезли в компьютер и предъявили несколько критических параметров, которые, по их мнению, нельзя было рассчитать с помощью допотопной линейки. В ответ Эрон лишь улыбнулся.

— Это ваши проблемы. Власти города-государства Сиэтл просто не могли строить машины с более точными параметрами, чем те, которые можно рассчитать таким вот образом! Их общество было еще технически неразвито, и армия, не располагая ничем, кроме нескольких элитных воздушных фаэтонов и колесных экипажей на каменноугольном топливе, была вынуждена сражаться на своих ногах и без всякого силового поля! У них не было никаких компьютеров, только числовые таблицы!

— Война невозможна без компьютеров! Терранцы были пастбищными животными!

— Послушайте, Гардак! Вы же инженер, а не историк. У первоначальных пехотинцев не было никаких средств передвижения, даже колесных. Колесницы появились позже. Солдаты шли пешком, и их мечи не имели источников энергии!

— Этого не может быть! Во время войны с Герингом америндийцы доставляли с помощью «летающих крепостей» атомное оружие! А в атомных лабораториях были компьютеры. Фейнмановские надписи ясно свидетельствуют об этом.

Эрон снова улыбнулся.

— Я изучал этот вопрос. Дело в том, что староанглский язык очень трудно интерпретировать. Опять же, они писали хоть и много, но использовали крайне недолговечные носители. Те фрагменты, что вы цитируете, можно, конечно, истолковать как упоминание о примитивных компьютерах, но скорее всего это была просто толпа женщин-рабынь с механическими арифмометрами, которые передавали друг другу таблички с цифрами, подчиняясь командам надсмотрщика и его ассистента, который подавал синхронизирующие сигналы голосом. Хорошо известно, что в Америндии процветало рабство — до нас дошли даже изображения одного из их верховных жрецов. А оружие с взрывающимся зарядом — признак очень низкой технологии.

— И все-таки для постройки такой «летающей крепости» совершенно необходим надежный компьютер — по крайней мере в десяти ключевых узлах!

— Вы так думаете? Знаете, Гардак, это верно лишь в том случае, если вы намерены строить улучшенную версию аэрокара!

— Я профессионал и стараюсь усовершенствовать любую незрелую идею.

— Подход понятный, — согласился Эрон. — Я видел ваш аэродинамический расчет поверхности крыла и все эти хитрые бороздки с электронной подпиткой для минимизации сопротивления воздуха. Вы использовали там больше компьютерных наворотов, чем им нужно было на расчет бюджета всей страны. Вы хотите создать модель, которая будет лететь сама, пока команда пьет чай! Плюс еще оболочка, непроницаемая для инерционных снарядов, и способность наносить удар с безопасного расстояния! А самонаводящееся оружие? — Он поморщился. — Они использовали только ручное наведение!

— Но Кон не разрешает ставить разумное лучевое оружие! Как можно вручную метать свинцовые снаряды в движущуюся мишень при скорости ветра тридцать пять метров в мгновение?

Эрон пожал плечами.

— А скрытый комплект атомных движков?

— Это только на крайний случай, если Кону надоест ползти, и он захочет перейти звуковой барьер. Он может им и не пользоваться.

— Он не хочет ничего такого!

— Но этот летающий гроб работает на углеводородах! Двигатели в любой момент могут сдохнуть, и он упадет как камень!

— Ну и что? Настоящие ведь падали! И их подбивали. Сиэтлийцы теряли сотни своих героев каждый раз, когда посылали такие алюминиевые рамы с заклепками в бомбовый рейд!

— Но полетит-то не герой, а этот придурок Кон! И машина должна быть безопасной! — застонал инженер.

К нему присоединился самый храбрый из остальных инженеров:

— Да наплевать на старого Хаукума, дело даже не в нем! Ведь сначала эту штуковину придется опробовать нам с вами!

Но Эрон не сдавался. Логарифмическая линейка — и точка! Это был приказ. Тогда непокорные инженеры послали делегацию к самому Кону.

Вскоре тот появился из своего походного жилища, похожего на гигантский гриб. За ним брела притихшая делегация. На этот раз на адмирале была надета голубая униформа со шнурами и латинскими символами «US AF». Кон взобрался на импровизированный подиум — грузового робота с лестницей — и молча обвел взглядом своих людей, ожидая, пока соберутся все до последнего. Потом он отцедил несколько кратких фраз. Так мог бы говорить император Галактики. Приказ гласил: выполнять указания физика Эрона Оузы беспрекословно! На лице адмирала играла легкая улыбка.

Потом он слегка расслабился и некоторое время наблюдал за сборкой фюзеляжа с надменным видом командующего флотом, после чего отвел Эрона в сторону.

— Вы здесь уже давно, а мы еще так и не обсудили наши дела. Приходите сегодня ко мне ужинать. — На мгновение он напрягся, консультируясь с памом, потом улыбнулся и назвал время. — Когда придете, обратите внимание на пса. Он мой генеральный инспектор и не пропустит вас, пока вы не пройдете проверку. Постарайтесь смыть с рук все враждебные запахи.

К назначенному времени Эрон был аккуратно одет, вымыт и сосредоточен. Рейвер спал на ступеньках у входа, но немедленно учуял гостя и повел носом.

— Ужингостьвовремя! — провозгласил пес, медленно поднимаясь на ноги. Он педантично обнюхал Эрона с головы до ног, затем протянул лапу с длинными пальцами и открыл дверь. — Броськость. Ловимомент. Хозяининогданеследит!

На столе белели кружевные терранские салфетки, стоял резной стеклянный кувшин с вином, и горели длинные свечи. Разнообразная посуда была вся из прозрачной керамики. Кон уже сидел за столом. Любезным жестом он пригласил гостя присоединяться.

— Онкупался, — сообщил Рейвер, сворачиваясь клубком в стратегическом месте под столом.

— Вина? — предложил Кон. Затем повернулся в сторону кухни. — Магда, он пришел!

Магда немедленно появилась с супом и булочками. Она была чрезвычайно хорошенькой и держалась с достоинством, характерным для сапиенсов.

— Вас ждет сюрприз, — объявил Кон. — Терранская эксцентричность Магды выражается в том, что она никогда не пользуется кухонным автоматом.

— Но в результате вы не всегда едите вовремя, — заметила девушка.

— Против этого возражает только Рейвер.

— Привык. Нетсупарейверу! — послышалось из-под стола.

— Магда, познакомься с моим лучшим студентом! Во всяком случае, он обещает таковым стать, что следует из его цветистого рекламного резюме. Зовут его, если я не путаю, Эрон Оуза.

Девушка сделала реверанс — по-видимому, на Терре это означало вежливое приветствие.

— Попробуйте суп! Вам нравится? Еще у меня хорошо получается секс. По умеренным ценам. Терранцы долгое время совершенствовали сексуальные услуги. — Она убрала волосы Эрона назад. — Вы ведь не хотите, чтобы ваши волосы попали в суп!

— Скажисупхорош! Невежливыйгость.

Рейвер явно решил поучить неотесанного студента манерам.

Магда заглянула под стол.

— Хватит тебе ворчать, а то не получишь свою кость! Уловив последнее слово, Кон насторожился.

— Никаких костей Рейверу! Он и так жирный.

Пес обиженно заскулил.

— Суп очень вкусный! — воскликнул Эрон. — Я никогда такого не пробовал.

— Это все лук-порей, — улыбнулась она и скрылась в кухне.

Кон проводил ее грустным взглядом.

— Бедная девочка, когда я встретил ее, она спала прямо на улице — не могла оплатить страховку и родители выгнали ее из дому. У нее серьезные генетические нарушения. Пока лекарства помогают, но мой врач говорит, что она протянет самое большее пять — десять лет. Пожалуйста, будьте к ней добры. Такие, как она, не должны появляться на свет. Все эти проклятые терранские культы! Терра стала отстойником всех религий, какие только есть во вселенной. Стоит какому-нибудь психу изобрести нового бога, как они тут же строят храм!

— Это не совсем так, — осторожно заметил Эрон. Он начал загибать пальцы. — Больше нет зороастрийцев, христиан, мусульман, иудеев, сайентологов, никаких храмов Юпитера… — Ему не хватило пальцев.

— В отличие от Светлого Разума, — проворчал Кон. — Эти культы Древней Мудрости так и сыплются нам на голову из космоса! Хорошо хоть у планеты есть крыша. — Он переключил свое внимание на суп. — Эта девочка у меня из головы не выходит. А как она играет на скрипке! Она просто гениальна для терранского сапиенса. Сегодня мы с вами будем наслаждаться концертом — после того, как обсудим наши дела. — Он задумался. — Нет, перед этим!

— Скрипка?

— Их продают тоннами возле Пирамиды. У меня есть даже инструмент Страдивари! Не настоящий, конечно — я думаю, все эти божественные творения давно обратились в пыль, — просто очередное терранское надувательство, но тем не менее с очень красивым и богатым звуком.

Я ужинаю с довольно странным сумасшедшим! — подумал Эрон.

Когда Магда подала второе, Кон потребовал концерт.

— Что мне исполнить для вас, сэр?

— Яухожууу, — печально провыл Рейвер, выскакивая из-под стола.

— Как насчет Сарамантина? Он у тебя хорошо получается. Может быть, Пятую?

Сарамантин был терранским композитором эпохи Эталунской династии шестого тысячелетия галактической эры — в те времена эталунцы, движимые ностальгией, активно спонсировали возрождение искусства древней Терры.

— Но я не могу играть и готовить в одно и то же время!

— Ты гениальна и можешь зажигать свечу своего таланта с обоих концов. Давай, моя милая, ты же любишь Сарамантина так же, как и я!

Когда они наконец перешли к делам, адмирал уже достаточно опьянел от вина и сдобренного коньяком десерта. Рейвер было сунулся к нему за костью, но хозяин был тверд, и пес печально потрусил на место.

— Блестящий ход с твоей стороны — засунуть этим инженерам в задницы логарифмические линейки! Теперь они призадумаются, прежде чем хитрить. Я знал, что ты мне понравишься, особенно когда прочитал в школьной характеристике о твоих проделках. — Он снова ухмыльнулся вспомнив о линейке. — Этим любили заниматься римляне. Они сажали врага задницей на острый кол и оставляли его размышлять о своей глупости, пока кол постепенно не доходил до мозга. — Адмирал рассмеялся, но тут же снова принял серьезный вид и включил свой портативный компьютер. — Я следил, как ты мучаешься с моделью. А ты думал, я не обращал внимания? Мне очень понравился стиль твоих рассуждений. Куча ошибок, конечно, это естественно для новичка, но зато каких интересных ошибок!

Эрон не совсем понял, хвалят его или ругают.

— Но модель дает правильные ответы, сэр.

— Абсолютно правильные — даже на неправильные вопросы! — усмехнулся Кон. — Так ты скоро откроешь рецепт пудры, которой пользовался фараон!

Вот оно, начинается!

Эрон весь напрягся.

— Излишняя детализация — ошибка всех начинающих психоисториков. Если тебя бьют топором по голове, то какая разница — железный топор или бронзовый? О таких подробностях пусть думают писатели, психоисторикам это не нужно. Гениальность Основателя состояла как раз в умении избавляться от лишних деталей. Если бы он цеплялся за них, то все компьютеры Галактики не смогли бы даже вместить его План, не говоря уже о том, чтобы рассчитать, какие параметры надо контролировать, чтобы воплотить его в жизнь!

Он заговорил более деловым тоном, перебирая одно за другим все положения эроновской модели и очищая их от избыточной информации.

— Вот это, — постучал он пальцем по экрану, — тебе очень не хочется вырезать, потому что тут много интересной информации: как торговые организации зарождаются, растут и так далее — но ведь тебе не нужно знать таких подробностей, чтобы проследить эволюцию метрических стандартов, правильно? Мне тоже жаль, но придется все это убрать. Ничто так не загромождает психоисторического предсказания, как красивые, но малозначащие переменные!

Эрон с болью наблюдал, как стирается его любимая подпрограмма.

— А модель будет работать в таком виде?

Кон встал и достал из шкафчика зеленую бутыль в форме пеликана.

— Конечно, будет. Можешь мне поверить. Пеликан с громким хлопком выплюнул пробку.

— Вы и в самом деле такой великий, как все говорят?

— По крайней мере могу, пока побить детишек с новомодными дополнениями в памах.

Эрон вздрогнул. Кон налил ему вина в керамическую чашку, которая, видимо, отличалась невероятной красотой до того, как пролежала в земле десять тысяч лет.

— Я коллекционирую чашки, из которых пили терранские Мессии! Их тут сколько угодно.

— Ваше здоровье! — поднял чашку Эрон.

— И за твое продвижение! Боюсь, мне не доведется распять тебя на римский манер. Так что я, к сожалению, вынужден сделать тебя своим первым ассистентом. — Он усмехнулся. — Может, тебе понравится, а может, и нет. Имей в виду — как только Нейрт Камбу об этом узнает, он отведет тебя в сторонку и прочтёт свою «коновскую лекцию», так что ты скоро узнаешь все, что нужно, чтобы выжить в моем обществе.

— Мне следует его слушать?

— Конечно. Он много об этом знает, мой бывший протеже-неудачник.

XXXIX

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

ГОД 14810-й

Психоисторика Нейрта Камбу все больше утомляли постоянные вылазки в горячие точки Галактики. Взять хотя бы последнюю — в Прядь Короны. Затянувшаяся сверх меры прогулка за казенный счет не была, правда, отмечена особыми приключениями. Но это первый случай, когда Нейрт оказался не в состоянии найти решения проблемы на месте. Он до сих пор не мог поверить тому, что обнаружил. Возрождение астрологии, ни больше ни меньше! Он закатил глаза. Но что поделаешь! С трудом заработанную репутацию полевого эксперта по анализу исторических тенденций надо поддерживать. Так что отдыха в ближайшем будущем не предвиделось. У полоумного адмирала всегда найдется для него работа.

Уже много лет психоисторик второго ранга Хаукум Кон принципиально брался лишь за самые головоломные случаи исторических отклонений. Его команда оперативников была, по общему мнению, лучшей в Лицее. Адмирал постоянно находился в состоянии войны. А воспринимать это всерьез или нет — какая разница! Нейрт любил свою работу и привилегии, которые она давала. А когда-то он любил и путешествовать…

Да, проблемы! Нейрт поглядел на своих соседей по битком набитой пассажирской каюте и усмехнулся. Этим еще хуже! Все пятеро отчаянно скучали. Кто клевал носом, кто рассеянно бродил с помощью пама по развлекательным программам, кто жаловался на задержку: Система Империалиса каждый год провожала и встречала пятнадцать миллиардов межзвездных путешественников — тридцать тысяч рейсов за вахту. Так что пробки были обычным делом. Вот уже больше часа их левиафан с четырьмя тысячами пассажиров на борту ждал разрешения на последний гиперскачок к планете, и весь ультраволновой диапазон был заполнен недовольными голосами диспетчеров.

Но Нейрт не жалел о задержке — все это время он наслаждался видами звездного пространства. Сканер был полностью в его распоряжении — его спутников нисколько не интересовали окружающие красоты. А ведь здесь, в центре Галактики, безусловно есть на что полюбоваться! Ионизованные вспышки далеких взрывов на фоне светящейся разноцветной россыпи солнц и неподвижной тьмы космоса — незабываемое и даже страшноватое зрелище!

Ну все, наконец-то! Финальный скачок — и они оказались у гигантского внешнего терминала с его путаницей несущих конструкций, причальных модулей и пассажирских туннелей. Два десятка входных шлюзов передали их по эстафете прямо в руки армии таможенников, которые деловито распотрошили уже не раз простерилизованный багаж, обошлись не менее жестоко с одеждой пассажиров и, наконец, скрупулезно исследовали наносканерами снаружи и внутри их обнаженные тела.

Нейрт поспешил воспользоваться своими привилегиями психоисторика, чтобы обойти в очереди женщину с обезьяноподобным зверьком в клетке. Он был опытным путешественником и знал, что на ней процедура осмотра задержится надолго — компьютеры скорее всего не смогут опознать животное, и чиновнику придется неизвестно сколько рыться в своде таможенных правил. С какой стати он, представитель правящей элиты, должен ждать, пока она решит свои проблемы! Обслуживанием межзвездной транспортной системы, необходимой для триллиона обитателей Светлого Разума, занимались в системе Империалиса два триллиона человек. Ходила шутка, что они занимались в основном тем, что не давали остальным сталкиваться лбами. Что, кроме юмора, может помочь скрасить беспомощное стояние в очередях!

Теперь два промежуточных челнока и гравилифт. Пересадки казались бесконечными. И вот он уже на поверхности Светлого Разума в толчее вокзала — целого города с шестнадцатью уровнями галерей вокруг центральной площади диаметром в два километра, крытой гигантским куполом. Низкоскоростные роботы-такси сновали между уровнями как сумасшедшие пчелы, проносясь над площадью и садясь на нее, чтобы высадить и забрать пассажиров. Огромный зал был забит людьми, каждый из которых стремился оказаться где-нибудь в другом месте.

Невдалеке от Нейрта поднялся шум — какое-то невезучее семейство загрузило свой багаж в гравилифт, предназначенный только для людей. Систему лифта заклинило от перегрузки, и багаж вместе с людьми в лифте начал медленно двигаться назад, вниз, прямо на напирающую толпу. Началась страшная неразбериха. Нейрт невольно расхохотался — вот он, хаос, которым призваны управлять психоисторики!

Ближе к нему, в уголке отдыха, какая-то женщина не спеша перекусывала, ожидая своего рейса и развлекаясь голографической игрой. Мимо тянулась процессия инопланетных дипломатов — в их мире явно были в моде ткани, похожие на кольчугу. Они тщательно опекали свой багаж, безуспешно пытаясь привлечь внимание такси. Аборигенов Светлого Разума сразу видно в толпе — эти двигаются налегке, без вещей, привыкнув получать все необходимое на месте, через репликатор, с помощью данных пама.

Отфильтровав окружающий электромагнитный шум, пам передал в сознание Нейрта данные о рейсах. Надо выбирать — три часа сверхзвукового полета, отправление через двадцать минут, или четыре часа в метро. Нейрт выбрал метро — спокойнее, да и пересадок меньше. Можно будет набросать отчет по Пряди Короны и даже, если удастся, соснуть часок перед встречей с семьей.

Поискав, пам обнаружил свободную стоянку такси в стороне от толпы, и ближайший лифт мгновенно, почти в свободном падении, доставил его в уютный зал ожидания, зажатый с двух сторон дешевым отелем и пунктом изготовления одежды. Ждать не пришлось — пам знал свое дело, — и Нейрт сразу занял место в машине, приятно удивившись мягкой плюшевой обивке вместо надоевшего белого пластика. Бортовой компьютер послушно исполнил приказание отключить всю внешнюю трансляцию, удобно подстроил форму сиденья и, резко набирая скорость, устремился в туннель.

Чуть позже легкий щелчок возвестил о том, что они достигли магистрального туннеля и присоединились к общему поезду с тысячами таких же такси, который несся со сверхзвуковой скоростью сквозь необъятный лабиринт внутренностей главной имперской планеты. Нейрт едва обратил на это внимание — прикрыв глаза, он полностью погрузился в свой отчет, заставляя пам рыскать в поисках сведений, вновь и вновь проверяя отдельные нюансы, сопоставляя интуицию с фактами и анализируя все наблюдения, даже не имеющие на первый взгляд отношения к делу. Но дело не клеилось. Он по-прежнему ничего не мог толком объяснить в этой истории с астрологией!

Это был один из тех странных извращенных сюрпризов, которые Галактика так любит преподносить своим божественным правителям. Новая разновидность астрологии оперировала таинственными картинками, которые проецировались с помощью некоего прибора, напоминавшего мраморное или нефритовое яйцо. Они выглядели как довольно грубая имитация звездных голограмм в галактарии. Местное учение планеты Тимдо утверждало, что каждый сеанс такого гадания оказывает воздействие на будущее, причем по-разному в зависимости от того, верит ли клиент в толкование картинки. Астрология, включающая свободную волю, — такого еще не бывало!

Вызван ли кризис доверия к психоистории вспышкой веры в астрологию, или наоборот? Из уравнений следовало, что при выполнении условий равновесия сил в Пряди Короны любое учение вроде этого могло бы потеснить науку, только если бы имело лучший способ предсказывать будущее. И теория, и здравый смысл говорили, что фактов, которые он наблюдал, просто не может быть.

Нейрт решил отложить пока отчет и немного вздремнуть.

— Внимание! Вы прибыли на конечный пункт в…

Он не стал слушать дальше, распахнул дверцу и выбрался наружу, разминая затекшие ноги. Хорошо, что он налегке, без багажа. Его станцию трудно с чем-либо спутать — помпезные стены, покрытые реставрированной мозаичной плиткой, были напоминанием о строительном буме времен становления Первой империи. Кое-где в этом секторе целые кварталы уцелели при Опустошении. Нейрт вздохнул — не надо быть снобом. Захотел жить в бывшем священном домене Пупийской династии — терпи теперь все это вычурное уродство!

— Эге-гей! Ау!

Он обернулся и увидел Венди. Она бежала к нему с другого конца вестибюля, отчаянно размахивая руками, чтобы привлечь внимание. Ее лицо светилось от счастья. Похоже, с трубопроводами все в порядке — жена происходила из рода, заправляющего канализацией, и ее сияющий вид всегда означал, что у них там все под контролем.

— Как ты узнала, что я еду? — спросил Нейрт, ойкнув, когда Венди с разбега врезалась в него.

— Таксишка шепнул.

— Услужливый типчик. Наверное, новая модель.

— Не думаю, дорогой. Просто тебе повезло — попал в тот, который работает.

До дому еще было прилично идти. Они и не торопились — прогуливались, болтая, по любимым закоулкам, стараясь наговориться после долгой разлуки. Затем долго спускались по спиральной лестнице, обвивавшей застекленный сырой парк с тропическими растениями. Окна их квартиры выходили на круглый дворик у подножия парка. Прежде это была часть резиденции Перифоя, самого знаменитого генерала Первой империи, жившего в сорок седьмом столетии. В старинной резиденции, ныне перестроенной и разделенной на секции, проживало еще пятьдесят семейств.

Дома уже ждал праздничный ужин с импортной ветчиной и изысканным напитком с Ордириса, запечатанным в шоколадных стаканчиках. Много путешествуя, Нейрт привык к натуральной деревенской пище, но здесь, в лабиринтах столицы, можно было отведать и высококлассных деликатесов из спецмагазина для психоисториков, где ранг давал привилегии. Жена любила покупать там продукты, а он — нет. Но, в конце концов, неужели психоисторик не может жить лучше, чем какой-нибудь грязный фермер с дикой планеты на задворках Галактики? Копченый окорок — не слишком большая плата за честное и дальновидное правительство!

Впрочем, пока длился обед, Нейрт ни о чем таком не рассуждал. До чего же приятно было, сидя здесь, на Светлом Разуме, лакомиться ветчиной, выращенной и приготовленной на свиноферме за сорок световых лет, или соком из ягод, которым требовался свет далекого экзотического солнца! Он поднес свой напиток к губам Венди: