Психоисторический кризис

Ригой надел огромные рабочие очки. Что касается Мурека, то он, по-видимому, присутствовал лишь для того, чтобы присматривать за своим беспомощным учеником. Как и прежде, с Немией, Эрон заметил, что его ощущения, более не контролировавшиеся памом, резко обострились, хотя на этот раз, в отсутствие эротического возбуждения, он был гораздо спокойней. Контуры машин казались слишком резкими, цвета — слишком насыщенными, движения роботов, которые передвигали и поворачивали его странно чужой пам, — слишком отточенно-угловатыми. Показания на экранах приборов, о назначении которых он теперь не мог и догадываться, были наполнены таинственным мистическим значением.

Ригон все работал и работал за своим пультом. Иногда он что-то делал руками, иногда — отдавал команды и наблюдал за автоматическими операциями. Время тянулось бесконечно, терпеть и ждать было настоящей пыткой, но Эрон стойко переносил испытание. В его сознании царило странное спокойствие.

Наконец Ригон поднял очки на лоб и улыбнулся.

— Ну вот, все в порядке, это было легко, теперь — самая трудная часть. Держись, парень, смотри, не намочи штаны!

Он снова надвинул очки, которые делали его похожим на тролля, и тут же вернулся к работе. Эрону захотелось встать и посмотреть, но он не мог.

— Пусть работает, — сказал Мурек.

Прошел еще час. Эрон не спал, но в его сознании проносились странные животные фантазии, похожие на сны. Их причудливые повороты завораживали, хотя без пама он не мог их даже запомнить.

После того как пам снова подключили, мальчика перенесли в элегантно обставленную комнату отдыха. Там были хрустальные люстры, развлекательные панели, мягкие кровати и кушетки. На стенах висели изысканные живые картины с регулируемой скоростью движения. Но всего этого Эрон даже не заметил — он лихорадочно искал свои новые возможности и… ничего не находил. Он задавал сам себе трудные вопросы, но ответов не было. Это было ужасно! Операция провалилась!

Однако Ригон выглядел спокойным и довольным. Мурек сразу начал колдовать над кухонным автоматом, пока не получил какой-то густой алкогольный напиток, похожий на сироп, который принялся пить большими глотками. Совсем не похоже на него. Прямо на глазах наставник превращался совсем в другую личность: привычная расчетливая сдержанность исчезала, как будто его телом овладевал какой-то дикарь. Хотя, может быть, в этом была виновата операция, изменившая восприятие Эрона…

Молчание явно затянулось.

— Ну что, парень, — произнес наконец наставник-пришелец, — ты еще помнишь теорему Пифагора? — Первые глотки сиропа, по-видимому, начали действовать.

— Конечно! — с негодованием воскликнул Эрон.

— Не надо мне твоих «конечно»! — Мурек включил ближайшую стену. — Докажи мне ее! Что значит «а квадрат плюс b квадрат равно с квадрат»?

Чтобы ублаготворить учителя, Эрон с помощью пама нарисовал на экране синий треугольник. Построил квадраты на катетах, разрезал их на части, потом сдвинул их и составил новый квадрат на гипотенузе.

— В чем дело? В эти детские игры я могу играть и без пама! — презрительно бросил он.

Наставник что-то довольно пробормотал в ответ, затем проглотил остаток сиропа и растянулся на одной из кроватей. В тот момент Эрон ненавидел своих спутников. Безмозглые уроды приговорили его прожить жизнь таким же усредненным ничтожеством, каким он был всегда! Если жизнь настолько жестока, что наградила его тупым гандерийцем-отцом и такой же матерью, то он мог по крайней мере надеяться получить какой-нибудь особенный пам, который поднял бы его над всеми в Галактике. А теперь ему отказано даже в этом! Хуже того, они, наверное, еще что-нибудь там напортили…

Ригон ухмыльнулся, видя его ожесточение.

— Ну как, чувствуешь разницу?

— Нет! Ничего не вышло! Ты завалил операцию!

Улыбка на татуированном лице мародера расплылась еще шире.

— Это хорошо. Если бы ты заметил разницу, твой пам сейчас уже бы вовсю стирал то, что я сделал. А если я сделал все правильно, ты ничего не заметишь до того самого момента, когда переплюнешь нас всех! Заходи в гости, когда будешь на Светлом Разуме. Я буду все там же, на Ароматах, в «Веселом бистро».

— Завтра мы вылетаем с Ньюхадры на Дальний… — пробормотал уже совсем опьяневший Мурек, таращась на сверкающую люстру. — Развлечений… не обещаю — никогда там не был. — Он хихикнул. — Только слышал…

Эрон угрюмо смотрел на стену-экран.

— Правда, паренек, — продолжал наставник пьяным голосом, — отдохни, выспись! Ты еще успеешь обрушить Галактику на наши головы… не обязательно сегодня. Великая Тьма, тебе же еще только двенадцать!

Он начал смеяться, не в силах остановиться, глядя на люстру, свисавшую с потолка.

Эрон размышлял о том, какие у него есть шансы покорить Галактику с испорченным памом. Арум Спокойный завоевал без пама Агандер, а потом и столицу со всей ее имперской бюрократией… но у него не было противников, имеющих памы. Сейчас, как никогда, Эрон нуждался в лекции на тему терпения, но его единственный лектор спокойно храпел на кровати.

Он мрачно повернулся к Ригону:

— Расскажи мне о Светлом Разуме.

XXI

ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

ГОД 14810-й

Запомните хорошенько, будущее нельзя создать, не предсказав его сначала, иначе оно просто свалится, как снег на голову. То, что вы не в силах предсказать, вы не можете и контролировать. Сегодня наша теория позволяет увидеть неминуемый коллапс галактической цивилизации, и мы все как один стремимся сократить грядущие тридцать тысячелетий междуцарствия до более приемлемых десяти столетий, но с настоящими проблемами нашему Братству придется столкнуться там, впереди, за завесой будущего, которое нынешние методы еще не в силах предсказать.

Основатель. «Психоисторические методы создания будущего»

У него не было прошлого. Впечатление было такое, что он только что вышел из репликатора. Интересно, каково это — быть молодым человеком с прошлым? Наверное, он был таким — давным-давно. Если вообще был когда-то молодым… Откинувшись в аэрокресле и закрыв глаза, человек беспомощно плавал в тумане, окутавшем сознание. Прошлого не было, а здесь, в далеком будущем, куда его закинула неведомая сила, он ничего не мог понять. Может быть, завтра… Да, завтра! Он отдохнет, соберется с силами и попробует пробиться через этот бессмысленный туман! В эту вахту…

Он задремал. Туман начал клубиться, густеть, принимать причудливые формы. Призраки! Это они, взрослые — они забрали его пам, обещая дать новый с невиданными в Галактике возможностями, — и обманули, обманули, оставили мальчика расти тупицей с мозгами обезьяны! Он протягивал руки, пытаясь забрать свой несчастный разум назад, но чудовищный призрак, покрытый шрамами, держал пам мертвой хваткой, бешено скалился и кромсал ножом вдоль и поперек, угощая лучшими кусочками высокого черного чужака-пришельца. Тот поглаживал брюхо, набитое бесценными секретами украденного разума, и пьяно хвастался, что теперь сможет предсказать все на свете…

Проснувшись в панике, он сел, судорожно сжав подлокотники кресла. Он слишком утомился, пытаясь снова научиться читать, и теперь грезил даже наяву, бродя в зловещих призрачных пространствах. Но надо было вспомнить — вспомнить что-то важное, что вертелось на кончике языка, но все время ускользало, выводя его из себя. Может быть, оно связано с этим странным сном? Напряженно застыв в аэрокресле, он устремил взгляд в стену с потеками мочи, не замечая нищей обстановки номера низкопробного отеля где-то в подземельях Светлого Разума. Измученному сознанию требовался отдых, но он не мог отдыхать. Надо что-то делать! Он потерпел поражение, но сдаваться нельзя! Поражение? Да, он всей душой чувствовал горечь поражения. Но кто его победил? И в чем? И когда? И что вообще произошло?

Пришпиленная к стене картинка, где они с Коном ухмылялись возле древней летательной машины, раздражала его, как будто нарочно мешая сосредоточиться на том, что нужно вспомнить. Должно, ну должно же быть что-то, что свяжет вместе и придаст смысл этим призрачным обрывкам в его мозгу!

В отчаянной попытке собрать разрозненные куски головоломки он лихорадочно перебирал файлы главного имперского архива Светлого Разума. Даже это давалось с трудом — неловкие пальцы никак не хотели справляться с бегущими голограммами панели управления. Ошибки приводили его в бешенство. Пустоты приходилось заполнять по смыслу, методом проб и ошибок. Он даже не мог вспомнить, что пытается найти. Почему это важно? Может быть, дело в какой-то его статье или открытии?

Эрон Оуза мог бы запросить помощь «казенного» пама, который был вшит в высокий голубой воротник, облегавший шею, но не подключен. Стандартный прибор, предоставляемый осужденному, чей личный пам был признан виновным и уничтожен. Эрон хотел использовать его, но кто мог знать, что сидит в этом стандартном «мозгу» — сфабрикованные данные, навязанные модели поведения, схемы слежения? Его мотивации не имели ничего общего с мотивациями Эрона. Кому он будет служить? Тем, кто его приговорил? Уж лучше попытаться обойтись ограниченными возможностями своего мозга.

Эрон проклинал себя за то, что прежде ленился обременять свою биологическую память важной информацией. И теперь серое вещество его черепа содержало, похоже, лишь самые туманные контуры стратегических проблем, зато сколько угодно мелких деталей. Эрон продирался сквозь архивы, вызывая по какому-то наитию все новые и новые голограммы, но как ни старался, в мозгу не возникало ничего, кроме разрозненных обрывков случайных воспоминаний.

…томная фуга брачных игр — тогда ему было не до психоистории. Женщина с глазами, похожими на маслины, которая смеялась и дразнила его. Ее чувственный рот с удивительным изгибом губ и нежные пальцы — от их прикосновения хотелось забыть о математике. Белые простыни с узором из золотых цветов, на которых она лежала. Кто эта женщина? И что это за холмы за окном?

…путешествие на плоту вниз по реке на планете, где он родился. Скалы по берегам и пламенеющая листва огненных деревьев. Что это за планета? И где он родился?

…мальчик, бродящий по залам знаменитой каменной библиотеки в Севинне, которая пережила Междуцарствие, а до этого была казармой офицеров Империи. Как его занесло туда?

…церемония посвящения в сан психоисторика седьмого ранга — образ, навеянный архивными материалами о перестройке Светлого Разума после Опустошения. Огромный сводчатый зал, вздымающийся на высоту пяти этажей над головами выпускников, облаченных в мантии. Прилив ошеломляющего восторга, смешанного со страхом. Чувство приобщения к бесконечности. Стремящиеся ввысь опоры из камня, стекла и металла, тонкие переливы цвета, небесные звуки, проникающие прямо в душу. Было это на самом деле или только в его мечтах? Стал ли он в конце концов психоисториком?

Эти образы лишь раздражали Эрона. Они были слишком смутны, почти нереальны. И лишь когда поиск по файлам позволял вдруг уловить краешек ускользающей цели, его охватывало радостное возбуждение, быстро сменявшееся разочарованием. Иногда успех был совсем близок. Один раз, когда он просматривал список теорем Хандлера, перед глазами неожиданно возник взгляд Хейниса, яростный и саркастически насмешливый. Хейнис! Тот самый судья! Эрон сразу вспомнил это лицо. Тот самый Хейнис, который воспринял промах своего юного ученика как личный выпад и так жестоко наказал его за одну только мысль о публикации собственных идей без одобрения начальства.

В мозгу вспыхнула догадка. Ведь психоисторикам не положено публиковать свои труды! Значит, церемония посвящения — все-таки не иллюзия. Эрон усмехнулся — он прекрасно знал, откуда взялся этот запрет. Братство ученых являлось тайной организацией. Если бы каждый был способен рассчитать ход будущих событий, история стала бы непредсказуемой, а психократы лишились власти предсказывать и контролировать! Поэтому обнародование методов исторических расчетов считалось смертным грехом. Именно так — смертным грехом. Человек, нарушивший это табу, рисковал всем — вплоть до потери собственного пама.

Он снова заснул — и снова проснулся, повинуясь древнему ритму, заложенному в неведомых глубинах подсознания, ибо кто знал, что на Светлом Разуме день, а что ночь? Непрерывная череда архивных файлов продолжала возбуждать в биопамяти неосязаемые видения и яркие эпизоды из прошлой жизни, хотя по-прежнему мало что имело отношение к делу. Продвигаться приходилось на ощупь, но Эрон был уверен: стоит ему только увидеть это — и сомнений не будет. И терпеливо продвигался вперед шаг за шагом, хотя от усталости уже начал клевать носом, а часы показывали, что давно наступила вахта сна. И вдруг что-то словно толкнуло его изнутри. Он выпрямился так резко, что аэрокресло подпрыгнуло в воздухе.

Дрожащими руками Эрон повторил вызов последней страницы. Перед ним снова возникла голографическая картинка — взаимосвязанная структура ярко-красных символов и движущихся многоцветных схем на стабильном фоне основного состояния. Сперва он был озадачен. Постепенно пришло понимание, что это уравнения из малознакомой области стандартной математики, но записанные в обозначениях, обычно используемых физиками. Сами уравнения трудно было понять без помощи пама, но основной смысл он уяснил — некая попытка сформулировать условия равновесия сил. Уж в этом-то психоисторики разбирались получше физиков. А сам Эрон прежде знал о равновесии больше, чем кто-либо другой в его области.

Ах, вот оно что! На сей раз вспышка озарения возникла в сопровождении голоса, который монотонно и торжественно продекламировал внутри его сознания череду непонятных терминов: «Раннее обнаружение отклоняющихся событий посредством метода вынужденных арекийских канонических преобразований. Анализ в трех частях». Он не смог сдержать довольной улыбки. Что бы ни значила эта чертовщина, это была его, Эрона Оузы, диссертация! Великий Космос! На какие чудеса способна биопамять! И какими странными головоломками оперирует человеческое сознание! Он не очень понимал смысл этой абракадабры… кроме того, пожалуй, что она имела отношение к психоисторическому равновесию сил, вызванному… вот только чем? Эрон не имел понятия. Но теперь он по крайней мере знал цель своих поисков — знал, что должен добыть текст монографии. Какой уж тут сон!

Эрон задумался, прежде чем сделать формальный сетевой запрос. А что, если за ним наблюдают? Вряд ли. Братство контролирует исторические тенденции, а не отдельных людей. Ведь один, сам по себе, человек беспомощен. Особенно если это преступник, лишенный пама.

Потратив на поиск кучу времени и успев проголодаться, Эрон с разочарованием убедился, что монография исчезла из имперских архивов. В какой-то момент он было даже засомневался — а существовала ли она вообще? Да нет, совершенно точно, публикация была! А может, и эта его уверенность — только иллюзия, вызванная потерей пама? Может, он лишь планировал писать диссертацию?

И все-таки в глубине души Эрон Оуза догадывался, что произошло. Его работу просто удалили из архивов. Все копии стерты. Уничтожен даже пам, который в крайнем случае мог бы помочь восстановить утраченные результаты. И что же теперь?

Движением пальца Эрон отключил виртуальную клавиатуру и сошел с кресла, оставив его болтаться в воздухе. Меряя шагами комнату, попытался понять, где находится. Какой, интересно, это район Светлого Разума? Он исследовал лишь ближайшие окрестности — а что дальше? Странное тесное обиталище совершенно не соответствовало его утонченным вкусам. Все в крошечном номере было выкрашено в белый цвет, компактная мебель убиралась в стену, ни о какой роскоши или хотя бы уюте не было и речи. Из утилизатора несло мочой. Это что угодно, только не его дом!

В отчаянии Эрон закрыл лицо руками, не заметив, как с почти неслышным щелчком в стенной нише появилась крошечная блестящая капсула персонального послания.

— Боже, какой же я тупой! — простонал он.

Ну конечно же, престижная квартира осталась в прошлом! Братство психоисториков отреклось от него, он теперь сам по себе — обесчещенный, лишенный друзей и имущества, брошенный в лабиринтах трущоб нижних уровней Светлого Разума, да еще к тому же обреченный думать с помощью предательски медленных нейронов органического мозга. Это было ужасно. Эрон ощутил прилив бешенства… и чуть было не потерял сознание — ведь услужливого пама, всегда готового послать успокаивающий встречный импульс, больше не было. Чувство было тошнотворное — как будто он попытался броситься на несуществующую стену и провалился в пустоту.

Эрона охватил страх. Неужели он теперь просто животное с неуправляемыми рефлексами? Даже ментальная техника Зеноли, которая прежде всегда приходила на помощь, бесполезна при нарушенном балансе биомозг/пам. Так что же — и самому себе нельзя больше доверять?! Обдумывая свою авантюру, Эрон готовился к любым последствиям, но то, что случилось, далеко превосходило даже самые худшие опасения. Становиться неуправляемым животным никак не входило в его планы.

Планы! Вспышка радости при мысли о затевавшихся грандиозных проектах опять чуть не вывела сознание из равновесия. Но в чем они заключались, эти планы? И опять пустота… В отчаянии он оглянулся — и тут только заметил капсулу послания. Эрон застыл на месте: оно предвещало опасность! Приказ из полиции? Нет, не может быть — всемогущая полиция, имевшая в своем распоряжении расчеты психологов, не нуждается в столь изощренной секретности. Персональная капсула? Здесь? Как же прочитать ее без пама?

С любопытством он вытащил миниатюрную сферу из ниши. Она не раскрылась бы, будь на его месте любой другой из триллиона обитателей Светлого Разума, послание предназначалось только для него — Эрона Оузы. Тонкая лента выстрелила из капсулы, развернувшись, и начала на глазах распадаться. Послание было кратким:

Обратитесь к мастеру Ригону из «Веселого бистро» в секторе Калимона, AQ-87345, уровень 78, галерея Ароматов. Я уже сказал ему, что Вам нужно. У меня серьезные проблемы и возможно, что больше я ничем не смогу помочь.

Доброжелатель.

Лента и капсула превратились в пыль. Эрону даже не понадобилось запоминать адрес — он откуда-то уже был ему известен. Имя Ригон также было смутно знакомо. Друг? Или просто еще один призрак из снов? Он кое-что помнил и про «Веселое бистро»: это был любимый притон юных повес из Братства и одновременно полулегальный черный рынок, где они доставали нелегальные расширения для памов. Бывал ли он там сам в прежние времена? Вполне мог бывать…

XXII

ОЧАРОВАННЫЙ ИСТОРИЕЙ

ГОД 14791-й

После смерти императора [Цезаря-Августа] в сенате было оглашено его завещание, в котором он рекомендовал своим наследникам удерживать Империю внутри границ, установленных навечно самой природой: побережья Атлантики на западе, Рейна и Дуная на севере, Евфрата на востоке и песков Аравии и Северной Африки на юге.

К счастью… его призыв к умеренности… обрел поддержку в страхе и пороках его ближайших преемников. Всецело поглощенные погоней за удовольствиями или безудержным тиранством, первые цезари редко появлялись в армии или в провинциях, но в то же время отнюдь не желали уступать триумф и лавры тем, кто проявлял доблесть на поле боя вместо них. Воинская слава подданных рассматривалась как дерзкое присвоение императорской прерогативы, и римские генералы привыкли видеть свой долг и интерес лишь в том, чтобы защищать доверенный им участок границы, не помышляя о дальних походах, которые могли оказаться не менее опасными для их карьеры, чем для побежденных варваров… Германик, Светоний Павлин и Агрикола были остановлены и отозваны в самом разгаре своих победных кампаний. Корбуло был казнен.

Эдвард Гиббон. «Упадок и разрушение Римской империи» (1776—1788 гг. терранской эры), тт. I—V, перевод Колмуни, «Архаик Пресс», 75398 год т.э.

Из затеи с памом ничего не вышло, и это отрезвило Эрона, заставив о многом задуматься. Первый этап путешествия с Ньюхадры на Дальний должен был закончиться на древней Севинне, одной из первых колонизированных планет в этой области Галактики. Во время полета Эрон держался особняком, внезапно осознав, что очень скоро лишится постоянного присмотра наставника. Он хотел привыкнуть принимать решения сам — пока еще имел возможность в случае чего спрятаться за широкую спину Мурека. Качество пама занимало его все меньше и меньше — так утопающий перестает цепляться за ненадежный обломок мачты и пытается плыть сам. От Немии он старался держаться подальше, хотя и не смог не засыпать ее вопросами о странном звездном Яйце, которое совершенно очаровало его. От своего наставника Эрон все больше отдалялся.

Он вдруг понял, что абсолютно равнодушен к звездному небу, и без всякого интереса проходил мимо бортового телескопа, который еще совсем недавно казался ему таким чудом. Что интересного в звездах? Увидеть одну — все равно что увидеть все! Вдобавок ко всему, глатимовская сборная бригада навигаторов и специалистов по метеоритам постоянно потешалась над мальчиком. Один раз, во время какой-то поломки, когда он предложил свою помощь, они послали его за наноманипулятором для левой руки. Сам виноват — нечего пытаться заводить дружбу со всяким отребьем! А эти их корабельные снарки, которые якобы поедают проводку и которых надо ловить? Чертовы шутники доиграются, что он подсыплет им соли в сахар!

Эрон все чаще уединялся у резервной информационной панели, с трудом помещавшейся в крошечном служебном помещении возле библиотечных контейнеров (он случайно наткнулся на нее, когда искал тот самый злосчастный наноманипулятор). Но даже в этом тайном логове звезды продолжали преследовать его. Память корабля была переполнена информацией о миллионах планетных систем — впечатление такое, что это полицейский архив, куда занесены данные о каждом потенциальном преступнике-астероиде. Особо были отмечены планеты-гиганты, которые норовили притянуть к себе весь пролетавший мусор и затем рассеивали его как попало во все стороны. Однако, помимо всевозможной небесной механики, в архивах накопилось множество сведений об истории районов космоса, через которые они пролетали: описание картографических экспедиций, подробности политических кризисов и потрясений, вызванных космическими катастрофами типа взрывов сверхновых и столкновений с космическими телами, а также разная сопутствующая информация. Имелась там и масса личных файлов, которые люди Глатима сбрасывали в архив в течение многих лет, а потом, как правило, забывали стереть.

Эрон попробовал отыскать что-нибудь о Севиннском Архипелаге — их первом месте назначения. Самым интересным оказалось художественное описание мятежа, случившегося в начале Междуцарствия, когда один из самых алчных вице-королей Севинны задумал немыслимое — провозгласить независимость своего домена от Империи. История была написана всего несколькими годами позже самого события, ныне давно забытого, и велась от лица молодого солдата из благородной семьи, еще верного старым ценностям и не подозревающего, как, впрочем, и сам автор, о великом смысле происходящих на его глазах событий.

Эрону в первый раз попалось историческое сочинение, лишенное современных толкований и психоисторических экскурсов, и он пришел от него в полный восторг. Все там было странным, даже музыкальное сопровождение — примитивно-торжественное, тревожащее душу, но со столь наивным текстом, что мальчик, был просто озадачен. Он скачал роман к себе в пам и долго перечитывал его вечерами, лежа на койке и сопровождая живыми иллюстрациями. Особенно хороши были бурные постельные сцены и кровавые битвы, где сильные мужчины не боялись пускать в ход бластеры!

Вице-король Маг (историческая фигура) метил на трон Империи. По версии автора (вполне логичной), он считал, что недавно коронованный мальчик-император еще слишком слаб, чтобы достойно ответить на сепаратистское выступление так далеко от столицы. Ведь еще за сто лет до этого таким же образом был потерян Перламутровый пояс! Бесхребетная династия… Империи требовался приток свежей крови, и его был способен обеспечить только он, Маг! Однако тяготы военных приготовлений неожиданно вызывали восстание подданных Севинны. По роману во главе его стоял вымышленный положительный герой, объединивший вокруг себя тех севиннцев, которые готовы были подтвердить свою верность Империи. Однако в тот момент, когда восставшие во главе с героем повествования выметали с планеты последние остатки гвардии Мага, мальчик-император решил наконец ответить на беспорядки и выслал в Архипелаг карательную армаду во главе с безжалостным адмиралом, имевшим задание захватить мятежного вице-короля. На планету высадились полчища солдат, затем началась резня и всеобщее разграбление. Таким образом проимперское восстание севиннцев было жестоко подавлено самой Империей (исторический факт). Дело в том, что и сам адмирал, подобно своему тщеславному предшественнику, строил довольно далеко идущие планы. Расплачиваться за все пришлось несчастному населению Севинны. В разгар кровопролития герой романа предпринял попытку убить нового вице-короля, и, потерпев неудачу, решил отомстить, на сей раз выбрав в качестве жертвы молодого императора-тирана, пославшего карательный флот. После захватывающих приключений мститель проникал в самое сердце Империи — на Светлый Разум — и убивал мальчика-императора. В последней мелодраматической сцене герой-убийца и умирающий император заключали друг друга в объятия и каялись во взаимных грехах, а подоспевшие, хотя и слишком поздно, гвардейцы ставили точку в этой кровавой драме, превращая героя в кучку пепла.

Эрон устроил целое представление: он был режиссером-постановщиком, а пам обеспечил актеров, статистов, декорации, костюмы, фантастическую имперскую военную технику и даже заменил наиболее неудачные диалоги и слова песен. Это была потрясающая ночь! Юный пассажир даже пропустил завтрак, к крайнему удивлению своих мучителей из глатимовской команды.

В течение нескольких следующих вахт Эрон искал и прорабатывал другие источники информации о жизни и правлении мальчика-императора Тиена Юного, который правил с 12216 по 12222 год г.э. Он выяснил, что все данные о настоящем убийце Тиена были утеряны во время разграбления Светлого Разума 116 лет спустя. В исторических хрониках отмечалось только, что адмирал, который так жестоко наказал севиннцев за грехи Мага, погиб от руки человека, чью семью он подверг пыткам и заключил в тюрьму.

Роман вызвал у мальчика много вопросов и подстегнул его пробуждающийся интерес к истории. Он был написан всего за сто лет до Опустошения, однако автор, несмотря на явное беспокойство, с которым он следил за бурными политическими событиями, не подозревал, подобно абсолютному большинству современников, что «вечная» Империя клонится к закату и вот-вот прекратит свое существование.

Это было поразительно — Основатель, который уже столетия как был мертв, давным-давно рассказал об этом всей Галактике, но императорский двор и все человечество вместе с ним просто не хотели ничего слышать! Даже те авторы, которые описывали времена окончательного Упадка — и жили в них! — оказались неспособными оценить масштабы грядущих потрясений. Эрон задумался: а может, и теперь что-то вот так же стоит прямо перед глазами, но люди, занятые своими делами, не обращают внимания? Может быть, проблемы реального мира ускользают от взгляда того, кто воспитан на закостенелых гандерийских догмах? Что вокруг него — возрождение или упадок? Может, он стоит на верхушке оползня, который очень скоро обрушит их всех в зловещий водоворот смерти? Что впереди — плато стабильности, которое продлится миллион лет, или где-то уже ждут своего часа таинственные снарки, которых не видят даже психоисторики, закосневшие в своем самодовольстве? Эрон не мог ответить на эти вопросы, он чувствовал себя слепым и невежественным, но любопытство его пробудилось.

Когда корабль совершил последний гиперскачок, очутившись на орбите Севинны, а люди Глатима начали загружать припасы и оборудование, необходимые для трефийского проекта, Эрон сбежал. Всего лишь маленький бунт, но вызван он был не только и не столько стремлением к независимости, сколько страстным желанием мальчика самому побродить среди древних камней крепости, которая когда-то была сердцем всего Севиннского Архипелага. Здесь начинались все интриги только что прочитанного романа, да и автор его сам когда-то участвовал в штурме простым ополченцем. Мальчик просто должен был сам пройти по этим истертым каменным плитам и потрогать своими руками величественные колонны. Это настоящее место, не то что виртуальные иллюстрации к роману! Впрочем, растущий здравый смысл уже немного смягчил его тягу к бунту, и Эрон намеревался вернуться на корабль вовремя. Но пусть надутый наставник все-таки немного подергается!

Освященное веками величие крепости, вознесшейся высоко над горной долиной, внушало благоговение. Каменные стены и бастионы были любовно отстроены заново, и теперь в здании помещалась историческая библиотека Севинны. Внизу расстилались зеленые пространства леса с редкими вкраплениями промышленных ферм. Трепеща от восторга, забыв и думать о своем бунте против наставника, Эрон вскарабкался по каменным ступеням широкой парадной лестницы — по ней могли свободно пройти в ряд две сотни императорских гвардейцев!

Эрон попытался было представить себя в шеренге зловещих, покрытых шрамами великанов, но не стал тратить время на то, чтобы двести раз воспроизводить один и тот же образ. Затаив дыхание, он прошел через главный портал, оказавшись под сводами освещенной цветными витражами грандиозной колоннады, за которой начинались покои императорского наместника. С каждым шагом мальчик казался себе все меньше и меньше, а его проблемы — детскими и незначительными. Он благоговейно разглядывал окружавшие его интерьеры: в этом самом зале со стенами из полированного камня начался мятеж против Звездной Империи, просуществовавшей незыблемо двенадцать тысяч лет и включавшей больше звезд, чем может увидеть глаз на ночном небе! Кабинет вице-короля был восстановлен в своем первоначальном виде: древние книги-кассеты, аппараты для чтения, информационные панели и экраны, огромный письменный стол, трон, карты, ковры. Здесь до сих пор царила атмосфера отчаянного риска. Патологически осторожный гандериец не мог даже представить себе, на что решился этот человек, ради власти и славы поставивший на карту все.