Психоисторический кризис

— Значит, там есть что-то новое?

Скоджил задумчиво отхлебнул лимонаду. Говоря о «новом», мастер навигации, который скорее всего на самом деле был математиком, и довольно высокого ранга, имел в виду те результаты, что психоисторикам Надзора так еще и не удалось воссоздать.

— Я пока лишь прошел по верхам, но везде нахожу математику, которой раньше никогда не видел. Может, я и не лучший психоисторик Надзора, но я в курсе того, что уже сделано.

— Получается, что мы все-таки отстаем, так?

— Нет, во многом мы даже впереди. Но результаты Основателя — это… они просто совсем другие. Через десяток вахт я смогу сказать вам больше. Да, мы пытались воссоздать психоисторию и знали, что это возможно, но подходили к проблеме с точки зрения человека, который борется с империей психоисториков, тогда как Основатель имел дело с империей бюрократов, за плечами которых было двенадцать тысячелетий экспансии. Две разные проблемы и две разные цели. И как выяснилось, две разные математики. Я просто потрясен!

— Понятно. Значит, и в самом деле так важно. Думаете, это даст нашим математикам пищу для ума?

— Безусловно! И ее не так-то просто будет переварить.

— Ваша сделка с болтуном отменяется. Слишком опасно.

Скоджил вздрогнул. Это был приказ. Итак, Надзор снова решил все по-своему! Он кипел от бешенства, но внешне остался спокоен.

— Сделка есть сделка. Мы не более чем блохи в сапоге великана. Честность — все, что у нас есть!

— Не все. Честность имеет значение, но она лишь малая часть стратегии. Брехливый гиперлорд сможет использовать все это богатство лишь для того, чтобы привлечь всеобщее внимание к себе — равно как и к нам! Представьте, что вы заключили сделку с младенцем, обещав дать ему поиграть с бластером! Правда, вы сначала думали, что этот бластер игрушечный… Но теперь, когда вы убедились, что он настоящий, неужели вы выполните свое обещание?

— На Агандере детям дают жевать бластеры, когда у них режутся зубки, — мрачно пробормотал Скоджил.

— Ну-ну, — усмехнулся капитан. — Я не знаю Агандер, но хорошо знаю людей. Если на Агандере детям разрешают играть с заряженными бластерами, то ставлю бутыль лимонада, что у них лучшая в Галактике система подготовки стрелков, и тренировка начинается с момента рождения ребенка. Я прав?

— Да.

Скоджил понял, что гнев завлек его в ловушку.

— Но и вы кое в чем правы, — кивнул капитан. — Если мы не дадим старому пустомеле копию текстов, которые он нашел, то он обозлится и начнет трепаться. Это была бы тоже плохая стратегия. Может быть, нанять опытных гандерийцев, чтобы они поучили нашего младенца обращаться с бластером?

— Вы шутите…

— Давайте-ка встретимся завтра еще разок. Подготовьте условия новой сделки — приемлемой и для нас, и для гиперлорда.

— Вот как?

— Ваши импровизации произвели впечатление на коллективное руководство Надзора. Уверен, что вы что-нибудь придумаете. Впрочем, не гарантирую, что я это одобрю.

Войдя в каюту, Скоджил демонстративно схватился за голову. Немия приготовила ему перекусить, и он поделился с ней своими проблемами, одновременно нагрузив пам задачкой капитана.

— До чего мне надоели эти няньки! Что бы я ни затеял, они норовят захлопнуть передо мной дверь! «Плохой, плохой мальчик, сюда нельзя, ты еще маленький, ая-яй!». — Он показал жестом, как закручивают гайки. — Знаешь, за что я тебя люблю, Немия?

— За то, что я хорошая нянька?

Он ощутил прилив любви и преданности — необычно для человека, чьи личные амбиции давно уже отодвинули преданность общему делу на второй план.

— За то, что мне не приходится ругаться с тобой.

— Пока, — усмехнулась она.

Он кивнул в сторону рубки.

— Старый плешивый заяц опять зигзагами уходит от призраков. Как ты думаешь, он сможет уйти от твоей матушки? Я уже вижу это — лазерные прожекторы, силовое поле и все такое, а потом она влетает в шлюз с твоим женихом, хватает тебя под мышку и увозит.

— Ну что ты, этого никогда не будет. — Немия взъерошила его волосы. — Мы перекрасим тебя в красный цвет и сделаем тебе большой нос с бородавками, тогда она тебя ни за что не заметит!

— Надеюсь.

Немия задумалась.

— Прежде чем идти к Джаме, поговори с Катаной.

Она имела в виду проблему с Кладом.

Скоджил вернулся в свой импровизированный кабинет и снова окунулся в работу. Он по-прежнему был удавом, заглатывающим добычу. Однако пора было переходить к более методическому «перевариванию». Сначала самое простое: надо составить словарь новых терминов и тех, которые за прошедшие века изменили свое значение, а потом проанализировать каждое по отдельности.

Работа продвигалась медленно: он обрабатывал не более одного слова за мгновение, думая, догадываясь, подыскивая определения и аналогии. Час проходил за часом. Когда же он наконец сможет перейти к изучению всего?

Он почувствовал, что вязнет в проклятом болоте. Глаза слипались от усталости. Забравшись в койку, Скоджил ненадолго задремал. Во сне они с Катаной бродили по огромному залу, почему-то это было на Светлом Разуме, и со стен на них таращились сотни огромных зловещих глаз. Катана подходила к каждому и трогала пальцем, заставляя раскрыться зрачок, потом заглядывала внутрь и шла дальше. «Здесь нет!» Он попытался заглянуть сам, чтобы понять, что же она ищет, но Катана резко оттолкнула его бедром и оскалилась в улыбке: «Я же говорю там нет!»

Лучше не спать, чем видеть такие кошмары! Он поднялся и устало посмотрел в зеркало. Волосы торчали во все стороны. Невесомость — просто бедствие для прически! Недаром мастер навигации лыс как колено. Скоджил выскользнул в коридор, развернулся и двинулся по направлению к каюте Катаны. Входной шлюз был в точности как диафрагма зрачка из его сна. Поколебавшись, он постучал. Если она не одна, то лучше уйти.

— Да?

— Это Скоджил. Вы одна?

Она открыла и улыбнулась.

— Не беспокойтесь, его нет. Думаю, он в камбузе, ест и любуется хельмарскими артефактами. Входите!

— Вы странная пара.

— Мы через многое прошли вместе: похищения, выкуп, раскопки в шахтах десятитысячелетней давности. Я не развлекалась так с тех пор, как убила своего мужа. А он просто друг…

— Друг? — прищурился Скоджил.

Катана опять улыбнулась — сдержанно и слегка вызывающе.

— Заходи, сказал крокодил, раскрыв пасть! — Это была детская прибаутка, популярная на Светлом Разуме. По непроницаемому лицу гостя было ясно, что он вырос на варварской периферии, где даже не знают про крокодила. Она втянула его в каюту. — Я переведу. Вы ведь все еще не доверяете нам, не так ли? Ваши узкие прищуренные глаза сегодня смотрят еще подозрительней.

— Этого требует инструкция, — откровенно ответил он.

— Этого требует ваш босс, — поправила она. — Кстати, а кто он?

— А кто ваш? Ваш друг?

— Мой босс — хороший человек. Служил во флоте, как и я. Я удивилась, когда узнала, что он участвует в интригах Кикажу.

— Гиперлорд способен на интриги?

В словах Скоджила было больше удивления, чем иронии.

Катана проигнорировала ловушку и продолжала:

— Я его не понимаю, но буду преданна ему до конца. Он был единственным, кто встал на мою сторону, когда мне грозило уничтожение пама. Фактически он спас мою шкуру — мне тогда дали всего пять лет исправительного лагеря, а в паме только поковырялись и отдали. Лагерь — это похуже флота, мне там не понравилось.

— Похоже, над вами неплохо поработали…

Она криво усмехнулась.

— Это что, комплимент? Считаете, я пришла в норму? Ошибаетесь! Мне удалось увильнуть, потому что мой босс имеет связи. Я пережила лагерь. Конечно, они вдолбили мне кое-какие основы эмоционального контроля, но… Дело в том, что у моей покойной матери был бзик насчет пама. Она считала, что чем раньше его дать младенцу, тем лучше. А это, наоборот, только замедляет развитие. Эмоции остаются недоразвитыми, и пам так и не может научиться их контролировать. Я с детства была неуправляемой. И сейчас такая.

— Но ваш босс ценит вас?

— Я неплохо разбираюсь в военном деле.

— И ограждаете гиперлорда от неприятностей?

— И его, и моего босса.

— Мы с вами могли бы сотрудничать. Я буду вынужден принять трудное решение, и мне нужна ваша помощь. Я не имею права дать гиперлорду копию Клада Мучеников и ищу способ обойти этот приказ.

Катана насторожилась.

— А какие тут проблемы?

— Мы не должны попадаться на глаза психократам.

— Ну, так в чем дело? Вы мятежник. Кикажу тоже, и псих в придачу. А я не мятежница, я берегу себя, потому что сохранила детский эгоизм. Но мой босс, к сожалению, тоже мятежник и связался с Кикажу, а я готова драться за него зубами и когтями! Мои предки — Вселяющие Ужас! Надеюсь, вы хоть поняли, что я на вашей стороне?

— Ясно. А гиперлорд может держать язык за зубами?

— Это вы меня спрашиваете или ваш босс? Я вам расскажу кое-что про Кикажу, и никогда этого не забывайте! Он выглядит дураком, и он действительно дурак, но самый хитрый дурак во всей Галактике, и если вы будете обращаться с ним, как с дураком, то проиграете! Ответ на ваш вопрос — нет, он не может держать язык за зубами, ему нужно заткнуть рот. Но чем я могу вам помочь? Было бы глупо обижать его. И даже не думайте об убийстве, я на такое не пойду! Сначала отрежу ваши уши!

— Спокойно! Мы сможем договориться. Джама что-то говорил о группе математиков, которая могла бы воссоздать психоисторию. Он и понятия не имеет, как это трудно и сколько займет времени… — Хиранимус жестом остановил Катану, которая попыталась перебить его. — Я не говорю, что невозможно — это уже один раз удалось, так что шансы есть. Если ваш гиперлорд сумеет собрать группу ученых, которые согласятся прятаться как крысы в подземельях Светлого Разума, я мог бы подбрасывать им материал по мере того, как они будут усваивать его.

Вселяющая Ужас нахмурилась:

— Вначале мы договаривались, что получим все сразу!

— Послушайте, милая Катана, Клад Мучеников в своем нынешнем виде абсолютно бесполезен для Джамы! У него нет никого, кто бы смог прочитать его, да и у вас тоже. Легенды утверждают — и люди верят им, — что старая империя сгнила изнутри к моменту своего развала. В целом это правда, но части организма никогда не умирают одновременно. Ваши почки могут убить вас, в то время как мозг будет в полном порядке. Так вот, в эпоху Основателя теоретическая математика пребывала в самом расцвете! Как бы он смог получить свои результаты, если бы это было не так? А с тех пор начался спад. Сами психократы, хотя они блестяще владеют прикладными методами, чистой математики боятся и боятся ее развивать. Ведь только она может низвергнуть их трон! А вне лицеев Братства она вообще в плачевном состоянии. В масштабах Галактики математика переживает сейчас смутное время.

— А вы что, способны на большее, чем Кикажу? Вы лучше понимаете эти птичьи следы на камнях? — усмехнулась Катана.

— Я математик. Может, и не самый лучший, но один из лучших вне системы Братства.

Она не стала спорить и сменила тему.

— Значит, вы предлагаете Джаме выдавать клад по кусочкам в течение многих лет, вместо того чтобы отдать все и сразу?

— Ну, да. По частям — с той скоростью, с какой его люди смогут переварить его. Это самый быстрый способ.

— А где гарантия, что вы выполните эти условия?

— Я даю слово.

Катана внезапно рассвирепела, ее лицо исказилось от ярости. Скоджил никогда не видел человека с памом в таком состоянии.

— Вы уже нарушили свое слово! Ваш босс нарушит и второе ваше слово, так же как и первое!

Что-то в ней шевельнулось, и гнев притих, но было видно, как эмоции рвутся из-под контроля. Наконец Катана немного успокоилась.

Скоджил медленно опустил руку, поднятую в успокоительном жесте.

— Я мог бы предложить какой-нибудь залог. Сейчас я не могу говорить конкретно, так как сам не располагаю средствами, но наведу справки.

Она уже улыбалась, сообразив, что к чему.

— Вы могли бы профинансировать небольшой колледж для математически одаренных студентов.

— Я спрошу.

Скоджил в первый раз обратил внимание, что стену каюты украшает связка высушенных человеческих ушей.

Катана проследила за его взглядом и оскалилась в крокодильей улыбке.

— Это всего лишь залог, который пришлось взять у нескольких терранских ублюдков, которые не выполнили условия сделки. Я не люблю мошенников. — Она улыбнулась уже более мягко. — Пока вы вели себя с нами честно, даже более чем честно. И ваше новое предложение не так уж плохо, оно в наших общих интересах — если, конечно, вы сдержите слово. Я сама искала способ заткнуть рот Кикажу, ведь я отвечаю за безопасность, и мой босс надеется на меня. Он рискует больше, чем стала бы я на его месте.

Мастер навигации выслушал предложение Скоджила и кивнул.

— Он сохранит нам верность, пока мы не перестанем его подкармливать. А я еще кое-что добавлю.

То, что имел в виду капитан, было целиком в интересах Надзора — но полезно и для Кикажу. Мастер навигации решил высадить говорливого гиперлорда и его спутницу в особом порту. Там, «по случайному совпадению», они смогут пройти обучение на специальных курсах по безопасности, организованных Надзором. Джаме нужна дополнительная подготовка.

Вечером Хиранимус отдыхал. Великий Космос, как же приятно разговаривать с Немией! Он рассказал ей все.

— После встречи с капитаном мне кое-что пришло в голову. Похоже на один из трюков Основателя, но в применении к ситуации в Пряди Короны. Только для начала. Но дальше! Мне кажется, я придумал, как напрямую атаковать Светлый Разум! И при этом мне не понадобится ничья помощь!

— Как, в одиночку? Ты с ума сошел!

— Они, конечно, не разрешат мне, но попробовать стоило бы. Нам придется действовать из систем Пряди Короны. Не слишком удобно. Я даже не знаю, кто мой новый босс. Если очередная чугунная башка, то помоги нам Космос! Мне надо еще понять, что это за новое место работы. Расскажи мне что-нибудь из историй твоего деда!

— Место странное — там каждый второй верит в астрологию.

— Знаю, — усмехнулся Скоджил, — и это самое интересное!

— Мне это неинтересно! Что я там буду делать?

— Для моей Немии у меня всегда найдется работа.

— Чтобы заниматься тобой, хватит и ночи. А что мне делать в остальное время?

— Работы будет выше головы, особенно если поможешь убедить начальство поддержать мой план.

Она ласково прижалась к нему.

— Мы даже еще не женаты.

— А что тут поделаешь? Для этой церемонии нужна твоя мамочка. Разве что мне добиться того, чтобы мой новый босс уволил меня, и взять задание на каком-нибудь другом конце Галактики, где для свадьбы не нужны родители…

Немия жестом приглушила свет. Долгое время она лежала молча, споря сама с собой и прислушиваясь к дыханию Хиранимуса.

— Я знаю кое-что, о чем ты не знаешь, — прошептала она в темноте.

— Это верно, мисс Психоквантроника.

— Я не должна говорить тебе, пока мы не прибудем на место.

— Скажи!

— Сейчас… дай мне последнее мгновение, чтобы насладиться этим секретом.

Скоджил повернулся к ней спиной и что-то проворчал. Немия тесно прижалась к нему сзади.

— У тебя не будет босса в Пряди Короны. Ты и есть новый босс.

Скоджил подскочил на месте.

— Откуда ты знаешь?

— Главное — правильно выбрать дедушку.

— Он сказал тебе? Это он все устроил?

— А как ты думаешь, почему я выбрала тебя? С какой стати мне выходить замуж за лакея? — поддразнила его Немия. — Дедушка пожалел меня, — солгала она, — и помог избавиться от жуткого недотепы, которого выбрала мать. Мы будем очень счастливы!

Впрочем, в душе Немия опасалась, что их ждет несчастье в наказание за ее грехи. И чтобы скорее выкинуть из головы эти мысли, она шепотом произнесла ключевые слова, которые тайком вписала в пам, когда вычищала личность Капора. Его реакция была просто ошеломляющей! Все-таки Немия неплохо владела программированием — Клоун Упрямый ее бы оценил.

XXVII

МАТЕМАТИК-ПОДМАСТЕРЬЕ

ГОДЫ 14791—14797-й

Неопределенность есть в каждом предсказании — она может быть вызвана ошибками измерения или же внутренними физическими причинами, менее понятными неспециалисту. Математика ставит задачу выяснить природу такой неопределенности и измерить ее.

Вот довольно грубое, но в целом верное определение: Неопределенность любого события есть минимальное среднее количество вопросов, требующих ответа «да» или «нет», необходимых, чтобы точно охарактеризовать событие. Находимся ли мы севернее экваториальной плоскости Галактики? Направлен ли спин электрона вверх? Отсутствие необходимости в таких вопросах означает определенность.

Пусть у нас есть непрозрачный сосуд с белыми шарами, и мы хотим предсказать цвет шара, который случайным образом вытаскиваем. Нам не нужно задавать вопросов — цвет шара всегда белый. Значит, неопределенность исхода равна нулю.

Если же в нашем сосуде смесь белых и черных шаров, то максимальная неопределенность равна единице, поскольку ответ на единственный вопрос, а именно, «шар белый?», устраняет всякую неопределенность. При четырех цветах неопределенность разрешается двумя вопросами, при восьми — тремя, и так далее.

…вообще говоря, если мы имеем n цветов, то максимальное среднее количество вопросов, необходимых, чтобы точно определить исход, есть H=log2 (n)… Если же число шаров разного цвета неодинаково, то неопределенность имеет величину меньше максимальной. В этом случае мы должны вычислить сумму Н= —[p log2 (p)] по всем вероятностям р…

Проще говоря, неопределенность предсказания увеличивается при увеличении числа возможных исходов. В детерминированной системе, которая не допускает различных исходов, неопределенность Н стремится к нулю при увеличении точности определения начального состояния. В недетерминированной системе, такой как, например, квантовомеханическая, существует принципиально неустранимая неопределенность, которая всегда больше нуля, поскольку любая суперпозиция состояний предполагает не один, а целый набор возможных исходов с вероятностями, меньшими единицы.

Например, если электрон проходит через двойную щель, то мы не можем предсказать, в какую точку мишени он затем попадет, но знаем лишь распределение вероятностей попадания в виде дифракционной картинки. Таким образом, конечное состояние этого единственного электрона обязательно будет неопределенным, и уточнить его можно лишь с помощью ряда вопросов — уже после попадания в мишень.

Заметим, что концепция неопределенности не имеет смысла в отсутствие предсказателя и его конкретного предсказания. В случае сосуда с цветными шарами неопределенность очень различна в случаях, если мы предсказываем:

1) что вытащим шар;

2) что вытащим белый шар;

3) что вытащим белый шар, весящий один грамм.

Разумеется, софист может представить квантовую механику в виде детерминистской системы, сделав абсолютно верное предсказание, что реализуются лишь те исходы, которые описываются данным волновым уравнением. Это полезное предсказание, но оно говорит с определенностью лишь о том, что не произойдет, а то, что произойдет, все равно имеет неопределенность, которую можно вычислить. Определенность в данном случае требует больше ответов на вопросы, чем квантовая механика способна извлечь из любого набора начальных условий, независимо от того, как точно они измерены.

В качестве полезного и приятного упражнения можно попробовать вычислить принципиально неустранимую неопределенность, связанную с какой-либо физической системой, которую можно описать квантовомеханическими уравнениями, — и автор настоятельно советует студентам это проделать. Подсказка: в первую очередь следует определить все возможные исходы и их вероятности, затем, используя интегральную форму Н…

Перед тем, кто научился работать с неопределенностями, открывается поистине чудесный мир. Это позволяет, к примеру, очень просто вывести второй закон термодинамики из первых принципов. Можно пойти еще дальше и получить свойство второго закона, связанное с симметрией времени: если обратить время, то прошлые события НЕ повторятся в обратном порядке так, что энтропия будет уменьшаться — наблюдатель в обратном времени по-прежнему увидит мир с увеличивающейся энтропией.

Можете ли вы построить убедительное доказательство того, что человек, живущий в обращенном времени, все равно состарится и умрет, или что в течение нескольких мгновений после обращения времени вода в реке сдвинется вверх, но затем вновь потечет, как положено, вниз к морю? Покажите математически, что скорости и координаты молекул воды, необходимые для того, чтобы вода потекла вверх и поднялась к небу в виде капель дождя, должны быть одновременно определены с точностью на много порядков большей, чем допускает принципиальная неопределенность, налагаемая квантовой механикой.

Объясните, почему заключения о прошлом содержат ту же самую неустранимую неопределенность, что и предсказания будущего, и те же размножающиеся точки ветвления. Докажите, что только во вселенной с неограниченными возможностями хранения информации внутри объемов, меньших планковой длины в кубе, обращение времени может заставить мертвые тела выходить из могил, взрослых людей — уменьшаться, превращаясь в младенцев и возвращаясь в утробу матери, а уран — терять радиоактивность.

Вычислите радиус сферы, у которой неопределенность числа

Курс элементарной физики, Азинийская школа

Эрону не терпелось приступить к занятиям, но он не знал, с чего начать. Составить ему программу и проследить за ее выполнением было некому. У него не было ни регулярных учебных часов, ни экзаменов, он не был включен ни в одну из групп — все это было просто дико и сильно раздражало Эрона. Один раз Жак пожалел его и взял с собой на лекцию. В целом это был захватывающий экскурс в дебри высшей физики, но разобраться в деталях оказалось совершенно невозможно. Возникало ощущение, будто он скорчился на краю пропасти, откуда все нормальные предметы внизу кажутся крошечными, а опытный всезнающий скалолаз стоит сзади и подталкивает его в спину.

В отчаянии Эрон обратился к куратору с просьбой спланировать для него хоть какой-то учебный курс. В ответ Рейнстоун, разумеется, заговорил о поэзии. Эрон стоял и терпеливо слушал его, послушно изображая восторг и благоговение. Старик так обрадовался, заполучив наконец аудиторию, что начал декламировать целые эпизоды из саги собственного сочинения, превратив это в настоящее представление. Встав с кресла, он начал ходить взад-вперед по комнате, яростно жестикулируя и принимая театральные позы, и так увлекся, что Эрону пришлось вежливо прервать его и напомнить о цели своего визита. Но все было бесполезно: в ответ он получил лишь несколько новых сборников стихов.

— Это вдохновит тебя, — сказал куратор на прощание.

Марра попыталась помочь новичку и просидела с ним битый час у информационной панели, показывая списки учебных курсов и что-то сбивчиво объясняя. На трехмерном экране беспорядочно прыгали и разворачивались тексты, анимированные картинки, соперничая, вытесняли друг друга, все было расплывчато и опять-таки совершенно непонятно. В конце концов Марра заметила одну из новых книг, подаренных Рейнстоуном (это был перевод «Илиады» и «Одиссеи» на стандартный галактический), и тут же исчезла с ней в своей комнате.

Эрон упорствовал. Чтобы сузить круг поисков, он попытался выяснить, какие курсы необходимы студенту-психоисторику. Тут мнения выдвигались самые разнообразные, но никто из тех, кого он спрашивал, не мог ничего сказать наверняка. Не спрашивать же у самого Братства! Эрон был просто ошарашен. Как это понимать? Братство психоисториков выбирало для себя студентов из школ, подобных Азинии, и в то же время не предоставляло им никаких учебных курсов? Абсурд! Эрон опустил руки и несколько вахт подряд ел, спал и ничего не делал. Он пропустил очередную встречу с куратором, перестал ходить на лекции и презентации и уже не помнил, когда в последний раз включал информационную панель.

Как-то раз он сидел на скамейке в парке рядом с незнакомым студентом. Сначала оба молчали, погруженные каждый в свои проблемы. Потом сосед заметил в траве крошечное цветущее растение и так обрадовался, что начал вслух рассуждать о распространении жизни в Галактике. Оказалось, что родная планета растения — он знал это наверняка — находилась на расстоянии семидесяти семи тысяч лиг! Он с негодованием остановил Эрона, когда тот хотел сорвать цветок.

— Ты биолог? — поинтересовался Эрон.

— Нет. Просто мой отец выращивает цветы, которые выведены из этого растения с помощью генной инженерии. А я просто так, занимаюсь всем понемножку, но только не ботаникой.

— А я даже этого не делаю. Я ничего не делаю. В этом проклятом университете ничего нельзя понять. А чем тебе больше всего нравится заниматься?

— Не знаю. Сейчас, пожалуй, математикой. Я записался в математический клуб, потому что туда ходит моя девушка. Вот и я буду тоже ходить, по крайней мере пока мы с ней не разбежимся. Ничего, интересно — я имею в виду математику. Мы занимаемся одной задачкой из третичной кейновской алгебры — голову сломаешь. Никто в Азинии ничего про нее не знает. Но мы с ней скоро справимся, я думаю. Сегодня днем опять заседаем…

Эрон увязался следом — делать ему все равно было нечего.

Математики «заседали» в учебном классе, оборудованном символьным манипулятором. Обстановка была неформальная — публика толкалась, жестикулировала, каждый пытался перекричать другого. Понять что-то было трудно, тем более что многие принесли с собой пакеты с едой и говорили с набитым ртом. Президент клуба безуспешно пытался навести порядок — на него никто не обращал внимания.

Девушка с пышной грудью — та самая приятельница нового знакомого Эрона — сняла туфли и сидела с надменным видом, шевеля пальцами босых ног и время от времени сражая наповал многочисленных кавалеров какой-нибудь цитатой из третичной алгебры. Черноволосый парень с кустистыми бровями отчаянно лохматил свою шевелюру, потерпев неудачу в попытке «ввести гомогамные кейновские гномоиды», что, по его мнению, могло бы решить все проблемы.

— Тихо, ради всего святого! — охрипшим голосом орал председатель. — Дайте сказать Хазалу! Да тихо вы!

Но буйство продолжалось. Эрон не имел понятия, что такое кейновские алгебры и кто такие гномоиды. Это было похуже самых невероятных сюрпризов Мурека Капора.

Обстановка накалялась, все происходящее напоминало сумасшедший дом. За годы работы с наставником Эрон привык подходить к решению проблем рационально и методически, и окружающий хаос сильно действовал ему на нервы. Просидев так до обеда, он попытался все-таки вникнуть в суть задачи и изложить хотя бы свои общие соображения по поводу того, как лучше повести атаку на гномоидов. Но дискуссия зашла уже слишком далеко. Председатель, давно отказавшись от мысли навести порядок, отчаянно увертывался от града летевших в него булок и пончиков и пытался по мере сил отвечать на огонь противника. Эрон повернулся было к надменной девице, но та лишь махнула рукой.

— Тихо, я думаю!

Трое спорщиков, сидевших напротив, презрительно отвергли его предложения, заявив, что «любая методика убивает творческий процесс». Под столом сидел проголодавшийся математик, подбирал пончики, которые не достигли цели, и жадно поедал их. Похоже, этих анархистов ничем не пронять. Эрон усмехнулся — их бы определить в имперский десант с Муреком Капором в качестве сержанта! Уж он бы быстро навел порядок!

В довершение всего его попытки разговориться с обладательницей пышной груди возбудили ревность сына ботаника, который перестал писать на доске формулы и угрюмо сверлил его взглядом. Не желая усугублять ситуацию, Эрон встал и подошел к нему.

— Можно, я задам вопрос?

Это была хитрость, на самом деле ему хотелось узнать, как пользоваться доской: она никак не хотела реагировать на устные команды, хотя пульта управления нигде не было видно. Может, она неисправна?

— Объясни мне одну вещь, — попросил он с жалобным видом. — Зачем вообще нам эта третичная алгебра?

Студент даже застонал от невероятной тупости новичка, но чтобы отвлечь его от девицы, начал писать что-то на доске, которая оказалась такой примитивной, что даже не исправляла его ужасный почерк. Эрон зорко следил за тем, как доска наполнялась формулами, и ждал момента, когда придет время стирать написанное.

— Ну что, понял? — спросил ревнивец.

Он подождал, пока Эрон скачает в пам написанное, и… начал стирать формулы ладонью левой руки! Эрон уже во второй раз видел такое, и до него внезапно дошло, что доска вовсе не была неисправна. Это была просто доска!

Все было бесполезно. Он отчаялся навести хоть какой-то порядок в этом примитивном балагане и отправился назад, в свою нору. Но напоследок прошептал на ухо задумчивой девице еще один вопрос, персональный — предварительно убедившись, что сын ботаника все еще стоит к ним спиной и пытается разобрать собственные каракули.

Дальний Мир довольно медленно поворачивается вокруг своей оси, и всю долгую ночь Эрон провел в своей комнате возле старой пластиковой лампы в виде верблюда, которую нашел в куче мусора во время прогулки. Он слышал, что верблюды считаются млекопитающими, а значит, в родстве с человеком. Марра отказывалась в это верить, ссылаясь на то, что у верблюдов нет рук и они не могут лазать по деревьям. Она утверждала, что они не могли появиться на Терре и скорее всего это просто уродцы, выведенные искусственно, а может быть, даже мифические животные. Но Эрон спорил с ней: ему казалось, что высокомерное выражение на морде верблюда очень напоминает человеческое.

— Это просто антропоморфизм, — поджала губы Марра.