Секрет власти — в постоянном равновесии между настойчивостью в достижении своих целей и готовностью их гибко модифицировать, если обстоятельства того требуют. Наставник начал терять уверенность еще на Рагмуке, а здесь, на Ньюхадре, совсем сдал и впал в депрессию. Но Эрон по-прежнему четко представлял себе свои цели. Он хороший рулевой. Он будет постоянно подстегивать Мурека, чтобы тот выполнил свои обязательства: устроить его в школу и усовершенствовать пам. А на случай, если тот все-таки подведет, он уже подстраховался. Все будет в порядке!

Немия поселилась в маленьком коттедже на берегу озера недалеко от поместья Глатимов — чтобы, как она сказала, быть поближе к своему другу. Она называла Мурека другом, но Эрон, прибегнув к слежке, быстро выяснил, что точнее было бы сказать «любовник». Девушка, по-видимому, скрывалась от своих родителей, которые имели собственные планы относительно ее будущего. Здорово! Он всегда одобрял тех, кто шел против воли родителей.

Когда лодка вошла в бухту, он сразу увидел Немию — она сидела и ждала, свесив ноги над водой. Рядом с ней пристроился мягкий паукообразный шар робота-фонаря. Девушка поймала причальный конец и набросила на литой каменный столб, потом взяла мальчика за руку и помогла взобраться на пирс.

— Я думала, ты побоишься прийти…

Как ему хотелось быть старше и выше ростом!

— Ты пригласила, и я пришел, — равнодушно пожал он плечами.

— Но тебе давно пора спать, — усмехнулась она под прозрачной кислородной маской, придававшей ей какой-то чужой таинственный вид.

— Может быть, я и моложе тебя, но мозгов у меня побольше, — хмыкнул мальчик. — Не очень-то умно принимать меня здесь.

Он умел ответить колкостью на колкость — часть любовной игры. В глазах девушки блеснуло отражение яркого звездного четырехугольника.

— Сейчас ночь. Наш общий друг не заметит.

— Да? Мы тут торчим на открытом месте, а в небе — четыре солнца!

— Ну ладно, давай спрячемся, — вздохнула она, повернулась и побежала наверх, к коттеджу.

Робот-фонарь заколебался, не зная, кого из людей он должен сопровождать. Эрон поспешил за девушкой в темноту, и мягкий светящийся шар понесся за ним на своих паучьих лапах, отбрасывая по сторонам причудливые тени. Она бежала зигзагами, как будто убегая от хищника, и остановилась только в огороженном углу сада. Оба уселись на скамейку, чтобы перевести дух. Опоздавший робот-фонарь потускнел и скромно притаился в кустах.

— Ты неплохо бегаешь для старушки, — заметил Эрон небрежно.

— А тебе не страшно здесь, малыш?

— Конечно, страшно. Мурек забрал мой бластер.

— Как же ты обходишься без него? Ты же совсем беззащитен! — снова усмехнулась девушка под своей маской.

— Как слизняк! Но если придется, буду изо всех сил защищать свою честь.

— И победишь. Не здесь же целоваться, с этими масками на лице.

Немия встала и пошла к дому.

Эрон догнал ее уже внутри, пройдя через воздушный шлюз прихожей. Восьминогий шар остался позади и принялся патрулировать сад. Они сняли кислородные маски и повесили у двери, но сразу целоваться не стали. Она хотела послушать музыку. Эрон был поражен, услышав мелодичные звуки Ромбической кантаты Айазина, льющиеся из стен. Музыку императорского двора семьдесят первого века его мать любила больше всего. И эти сочинения редко где теперь исполняли. Все ясно — Немия наводила справки о его вкусах у Мурека! Как бы случайно она начала задавать Эрону наводящие вопросы. Он сразу понял, что все подстроено. Но мальчику было так приятно, что женщина им интересуется, что он говорил, говорил и не мог остановиться. Немия была хорошей собеседницей — не то что девочка-служанка с ее странным памом. Он даже не заметил, как сменил тему и начал говорить о том, как ненавидел скрытность отца. Совершенно ненужная тема! Должно быть, виноват диван и подушки с кружевами, а вовсе не ее глаза, от которых никак нельзя оторваться…

— А ты разве никогда не хранишь секретов? — улыбнулась девушка.

— Никогда. Разве ты не видишь, как я искренен с тобой? А мой противный отец манипулирует людьми, нарочно держа их в темноте.

— А ты никогда не манипулируешь людьми в темноте?

— Только под одеялом… — Он осторожно пододвинулся к ней. — Вообще-то я предпочитаю делать это при свете.

— Понятно, — улыбнулась она, прижав палец к кончику его носа и не давая приблизиться.

Огоньки на потолке разом поползли на своих крошечных серебристых ножках, забиваясь в дальние углы. В комнате сгустился сумрак.

Эрон начал замечать, что говорит слишком много, выбалтывая секреты, которые не доверил бы даже гандерийцу. В любви нельзя быть таким эгоистом, надо подумать и о ней. Ее грудь пахнет духами… Для любви надо достичь единства сознания — но когда же наконец она разрешит ему перестать говорить о себе? Он не ответил на ее последний вопрос — пусть сначала ответит она! Почему, например, ее груди так округлились? Нет, расспрашивать о теле неприлично. Надо собраться с мыслями. Вот! Ее разум. Секрет в том, чтобы льстить ее интеллекту, а не прекрасному телу. Еще раньше он выяснил, что она эксперт по памам и знает о них больше, чем кто бы то ни было. Его тоже интересовала эта тема, и он быстро — наверное, слишком быстро — начал составлять список важных интеллектуальных вопросов. Люди любят говорить о том, о чем много знают…

— Почему нельзя поменяться памами, когда занимаешься любовью?

Она только засмеялась и ласково погрозила пальцем, убрав его с кончика носа. Воспользовавшись этим, Эрон пододвинулся поближе. Вопрос был, конечно, глупый, поэтому он поспешил задать другой, более серьезный. Этот шаг оказался тактически неверным, дав ей повод встать с дивана. Через мгновение она уже показывала ему всевозможные приборы и объясняла что-то про квантовые вероятности, что он, в своем возбужденном состоянии, почти не мог воспринимать. Как же глуп его пам: ведь сейчас, как никогда, важно понимать все, что она говорит, не переспрашивая и не теряя нити беседы. Но он так волновался, что даже не мог придумать приличного уточняющего вопроса. Мурек лучший учитель, чем Немия, но ум у нее определенно острее! Как ей это удается?

Девушка говорила еще долго, но Эрон практически ничего не понял. У нее явно были секреты, но ни одного из них она не выдала, лишь ходила вокруг да около. Иногда она печально задумывалась, но потом снова начинала беззаботно шутить и заигрывать с ним.

— Я хочу убежать с ним, — сказала вдруг Немия. Эрон понял, что она имела в виду Мурека. Они снова сидели рядышком на диване, прижавшись друг к другу. Она многозначительно оглядела его тело и улыбнулась. — Мы убежим вместе, все трое.

— Он же убьет меня!

Эрон попытался сесть, но она не дала.

— Ни за что! Я не позволю ему. — Она прижалась щекой к его груди. — Я не говорила ему, что хочу с ним убежать. Он когда-нибудь говорит обо мне? Я ему нравлюсь?

— Ну, — замялся Эрон, — я думаю, для него ты просто очередная женщина. — Он почувствовал, как она обиженно сжалась, и добавил: — Но ты ему очень нравишься.

Девушка снова расслабилась.

— Наверное, ты прав. Он ведь бродяга, странный, замкнутый тип. Никакие связи ему не нужны.

— Еще как нужны, — усмехнулся Эрон. — Только никто не знает, с кем они его связывают.

— Я хочу убежать с ним в самый глухой уголок Галактики, где у меня не будет соперниц и я смогу прибрать его к рукам. И ты, мой мальчик-возлюбленный, должен помочь мне.

Она подняла его рубашку и поцеловала в живот.

— А что я могу? Ты уже все сделала — соблазнила его!

— Секса тут мало, — с укором сказала Немия. — Любовь — нечто большее, даже если ты слишком мал и не все понимаешь. У нас должен быть самый настоящий медовый месяц, тогда он и найдет свою любовь. Он обязательно полюбит меня! — Она прищурилась, глядя на Эрона. — Я знаю самое лучшее место, где провести медовый месяц. Тебе можно доверить секрет?

Она стащила с него рубашку.

— Лакган? — предположил он, вспоминая порнофильмы, которые стащил у приятеля на Агандере.

Немия взвизгнула от ужаса и засмеялась.

— Ты что, они же там специально выращивают танцовщиц!

— Там еще есть дворцы удовольствий…

— Нет, я имею в виду местечко поспокойнее. Зурнл. Мой дедушка много про него рассказывал. Я выбрала Зурнл, потому что вы оба летите на Дальний Мир, а это по пути. И если мы все равно бежим на Периферию, то что нам стоит чуть-чуть отклониться в сторону!

— Никогда не слышал об этом месте, — удивился Эрон.

В недоумении был даже пам.

— Его нет на картах, — усмехнулась девушка. — Вот почему он так подходит для медового месяца.

— А где он находится?

— Я не знаю. Это и делает его таким восхитительно таинственным! Но я напала на след — всего пару вахт назад. Оказывается, существует древнее первоиздание звездной карты, которое долгое время было утеряно. Так что, я думаю, Зурнл удастся найти, и вовремя.

Загадки Галактики всегда интересовали Эрона.

— А на что он похож?

— Не знаю. И никто не знает. В том-то все и дело. Когда влюбленные приезжают туда, им никто не мешает — это главное. — Она пристально смотрела в глаза мальчику. — Ты поможешь мне? — Это была не столько просьба, сколько приказ. — Ты имеешь странную власть над ним. Мне нужна твоя помощь.

Эрон потрогал ее волосы, не зная, что сказать. Она держала его так крепко, что он не мог отодвинуться ни на сантиметр.

— Ты должен мне ответить! — скомандовала она, придвигаясь вплотную и вглядываясь в его лицо.

— Я обязательно должен смотреть тебе в глаза, когда думаю?

Она взяла его за подбородок, чтобы он не мог отвернуться, и прикоснулась губами к его губам.

— Ты поможешь мне?

Что делать бедному пришельцу? Он просто обречен на приключения… Пытаясь отвести глаза, Эрон лишь каждый раз встречал ее улыбку.

— В конце концов, что тут страшного? — пробормотал он неуверенно.

— Ну? Что страшного, скажи? — Она поцеловала его. — Это будет приятно.

В памяти всплыла древняя строка: «Бокал вина, неведомая бездна — и поцелуй» .

— Страшно приятно, — кивнул он. — Скажи Муреку, чтобы отдал мой бластер.

— Договорились, — быстро ответила она.

Неужели он согласился? Она, похоже, поняла его именно так. Ее рука уже гладила его бедро. Эрон весь сжался, это было как внезапное торможение при быстрой езде. Он попытался обнять ее в ответ, но только все испортил — она подняла его на руки. Только сейчас он осознал, какая она большая.

— Куда мы идем?

— В спальню.

— Так быстро? Мы едва знаем друг друга.

— Ты заслужил награду.

— Отпусти меня! Какая награда? Это должна быть любовь!

— Эрон, — прошептала она, переступая через порог, — ты даже не представляешь, как я люблю тебя сейчас.

Он молчал. Она осторожно опустила его на постель и стала раздевать. Затем сбросила одежду сама, достала два резных кубка и наполнила их из старинного кувшина. Потом Немия сделала совсем непонятную и странную вещь — сняла свой пам…

К удивлению Эрона, она совсем не изменилась, просто стояла и улыбалась ему, еще более волнующая в своей наготе, чем он когда-либо представлял в самых тайных фантазиях. Может, она колдунья?

— Мы сделаем это, как дикари, — улыбнулась она. — Без памов. Ты тоже!

Эрон инстинктивно потянулся за бластером, но не найдя даже кобуры, прикрыл пам рукой… У нее такие пышные груди! И как они покачиваются…

— Поверь мне: обезьяна, которая сидит в тебе, сама вспомнит, как это делается.

Она подошла и очень бережно сняла с него пам. Невероятно, но он позволил ей сделать это без единого звука. Эрона охватило какое-то безрассудное возбуждение.

Мир сразу изменился: органы чувств по-прежнему работали, но их сигналы больше не сопровождались комментариями и привычным набором ассоциаций. Он слышал музыку, лишенную культурно-исторического контекста и анализа стиля, — лишь звон колокольчиков, бархатный гул барабанов, акробатические трели электровибраторов. Кто ее написал, когда? Эрон уже не знал. Он вопросительно посмотрел на девушку, и сердце его заколотилось… Кто она? Как ее зовут? Он даже не мог с уверенностью сказать, зачем он здесь. Но, так или иначе, это была самая прекрасная женщина на свете — с небесно-голубыми глазами и смуглой кожей. Да, она сказала, что обезьяна должна вспомнить! Все его существо с нечленораздельным радостным криком рванулось к ней сквозь пропитанную солнечным светом листву деревьев. Кровь стучала в висках, тело было переполнено яростным животным желанием, которое ничто больше не контролировало извне. Где его разум? Неужели остались одни только чувства?

Женщина села рядом на кровать и он вздрогнул, ощутив тепло ее бедер. Взяв один из наполненных кубков, она передала ему другой. Казалось, это были две чудесные миниатюрные вселенные, заключенные в цветном стекле, а рунические надписи, выгравированные на ободке, содержали в себе мудрость веков — но Эрон уже не мог прочитать их. Он снова был полуразумным животным с Терры. Женщина опустила в свое вино палец и прикоснулась к его языку. Такой вкус мог иметь волшебный эликсир из забытых подвалов какого-нибудь древнего императора. Как и положено обезьяне, он повторил жест — опустил палец в свой кубок и дал попробовать ей. Как много галактических ритуалов надо выучить пришельцу-подмастерью!

Они пили на брудершафт и глядели друг другу в глаза. Это было так, как будто он стал ею. Что же будет? Какой-то отчаянный голосок в глубине его сознания требовал немедленно вернуть на место пам. Но все, чего хотело его тело, — поскорее прижаться к женщине. Она медленно провела рукой по его спине, потом наклонилась и поцеловала его в то место, где был пам. Никто, даже родная мать, никогда не целовал его туда!

И все-таки он был не совсем обезьяной. Ему мучительно хотелось вспомнить ее имя, как будто только это дало бы ему право обнять ее. В голове крутилось имя «Мелинеза», но он знал, что это не то. Ему так хотелось прикоснуться к ее телу, что он придумал имя. «Азалия», — шепнул он на ухо женщине и неловко повалил ее на постель. Что это за цветок, азалия? Не важно. Слово ему нравилось, его было приятно шептать на ухо.

— Мой малыш, — шепнула она в ответ.

Все-таки, несмотря ни на что, он мыслил оригинальней.

— Азалия, — опять нежно прошептал он, восхищаясь собственным умом и радуясь, что не совсем потерял его.

Женщина направляла его бедра, помогая.

Сто миллионов лет эволюции без пама сделали все остальное. Безволосая обезьяна, слезшая с дерева, которая сидела в нем, чувствовала себя превосходно. Женщина хихикнула, и он задумался — что это значит? Они сжимали друг друга в объятиях и улыбались. Это было хорошо… Наконец он заснул, сжимая в объятиях безымянную возлюбленную и мучительно пытаясь хотя бы во сне вновь обрести язык поэзии, который потерял. Это был древний сон об Эдеме, полном чувственных удовольствий, с его цветами, ароматами и древом познания, все еще недоступным.

Его разбудили лучи солнца. Рядом никого не было. Протянутая рука нащупала лишь пустоту. Она ушла! Широко раскрыв глаза, он рывком сел. В голове пульсировала единственная мысль — где пам? Без него он калека! Скорее, надо найти его! Но в сознании не было никакого плана, одно голое желание. Он вскочил с кровати и в панике забегал по комнатам, как обезглавленная курица, беспорядочно тычась во все двери.

В кабинке утилизатора женщины не было. В гардеробной и в кабинете — тоже. Он скатился вниз по лестнице и нашел ее в подвальной мастерской, где она вчера показывала ему диагностическое оборудование. Она уже успела надеть белый медицинский халат и, сидя у компьютерного пульта, — о ужас! — увлеченно исследовала его пам с помощью каких-то непонятных устройств с мерцающими экранами.

— Все в порядке, — сказала она, не поднимая головы. — Думаю, я уже закончила.

Эрон с трудом подавил желание броситься к стенду и схватить драгоценный прибор, от которого зависела вся его жизнь.

— Я схожу с ума! — проговорил он в панике, боясь двинуться с места. А что, если она схватит пам и начнет издеваться — заставит догонять себя? Или еще хуже?

Она повернулась к нему, улыбнулась и начала освобождать пам от путаницы проводов.

— Милый мой мальчик, ты боишься, что я причиню тебе вред? Никогда! Иди сюда, сейчас ты поймешь, что такое воссоединение. Это не менее интересно, чем быть обезьяной.

Она протянула ему руку. С невероятным облегчением Эрон позволил ей подключить преобразователи.

— Немия!

Это было ее имя. Да, конечно! Он всегда знал его. Оно все время вертелось на кончике языка. Вихрь слов и терминов заполнил сознание — он беспорядочно, наугад проверял рабочие системы и базы данных. Кажется, все на месте, ничего не повреждено. Но что она сделала?

— Ты что-то изменила? Я теперь умнее?

— Сомневаюсь. Разве что чуть-чуть опытней, — улыбнулась она. — Я только посмотрела, это моя работа. У него необычный дизайн.

— Дурацкий дизайн с Дальнего! Он не может быть хорошим! Его нужно усовершенствовать.

Немия нахмурилась:

— Тут есть риск перестараться. Твой пам и так выше среднего. Не высший класс, конечно, но вполне нормальный. Есть такая поговорка, запомни ее: «Не важно, каков твой пам, важно, что ты с ним делаешь».

— Другими словами, «привыкай быть идиотом»! Ты хочешь сказать, что из меня выйдет хорошая обезьяна.

— Ты бесподобная обезьяна! — рассмеялась Немия. — Из тебя вырастет настоящая горилла. Пошли завтракать. Я работала всю ночь и умираю с голоду.

— Ты надула меня, — насупился Эрон, не трогаясь с места.

— Секс взбадривает женщин, а пылких юношей усыпляет…

— Ты не любишь меня. Тебе был нужен мой пам!

— Эрон, дорогой, ты такой милый мальчик, как можно тебя не любить! Просто наш общий друг сказал мне, что ты хочешь стать великим математиком и более того, имеешь шансы. А я не люблю, когда люди берут на себя слишком много. Вот и решила проверить твой пам — насколько он способен помочь тебе добиться своего. И поверь мне, что бы ты ни говорил, ты носишь на себе отличную математическую машинку. Ты только постарайся научиться ею пользоваться, расточительство — ужасная вещь.

— Скажи, мой пам можно улучшить? — упрямо спросил Эрон.

— Да, — печально кивнула Немия.