— Никки, — сказал Зедд, неопределённо жестикулируя, пытаясь подобрать слова, — ты... хорошо, что кто-то, относится к Ричарду так же, как и я, и чувствует подобную страстность и лояльность к нему. С какой стороны ни глянь, ты едва ли не единственная, которая подходит... — Он вскинул руки вверх и хлопнул ими по бокам. — Ну, я не знаю.
      — Зедд — ты, Кара, я — мы все любим Ричарда, если это то, что ты пробуешь произнести.
      — Я считаю, что это и есть самая суть. У меня нет никаких воспоминаний о Кэлен, но мне видится, что если представлять её такой же, как можно было бы представить тебя в этой роли, то я должен думать о ней больше чем о его наперснице, разделившей ту же борьбу.
      Никки почувствовала себя так, будто её только что пронзила молния. Она не осмелилась позволить себе даже начать оценивать эмоциональный заряд его слов. С огромным трудом она старалась удержать своё самообладание и в довершение просто дёрнула бровью и сказала:
      — Что ты имеешь в виду?
      — Так же, как Кара и Ричард, я пришёл к выводу о твоей огромной роли в происходящем, особенно учитывая то, что я думал о тебе сначала. Я начал доверять тебе, как жене сына.
      Никки сглотнула, но не ответила взглядом на его пристальный взгляд.
      — Благодарю тебя, Зедд. Принимая во внимание то, откуда я пришла, и то, что представляла собой вначале, сказанное тобою значит для меня намного больше, чем ты можешь представить. Воспринимать людей такими, какие они есть, искренне...
      Она прочистила горло и, наконец, посмотрела на него. Несмотря на то, насколько была поражена его словами, она подумала, что эти слова не значили чего-то другого, как просто предисловие к чему-то важному.
      — Ты хочешь мне что-то сказать?
      Он кивнул.
      — Я узнал кое-что другое. Крайне тревожное. Об этом я бы не сказал никому, но, ну, в общем, кроме самого Ричарда нет никого, кому бы я доверял больше чем тебе и Каре. Вы обе стали больше, чем друзьями в полном смысле этого слова. Я только пробую найти способ выразить вам насколько...
      Когда его слова затихли, он смотрел куда-то в сторону. Никки мягко положила руку на его плечо.
      — Мы вернём его, Зедд, я обещаю тебе это. Но ты прав в том, что мы чувствуем к нему. Ричард полностью изменил мою жизнь. Если есть что-то, о чём ты должен сказать, мне хотелось бы думать, что ты можешь доверяться Каре и мне так же, как смог бы довериться Ричарду. Мне кажется, ты это имел в виду? Все мы чувствуем одно и тоже по отношению к нему, и наши отношения… Я... ну, — она сомкнула кончики пальцев вместе, — в общем, ты знаешь, что я подразумеваю.
      Боясь, что уже сказала слишком много, Никки чувствовала, как её лицо покраснело.
      — Что я пытаюсь произнести, — сказал Зедд, наконец, — так это то, что мне нужна ваша помощь, и я хочу, чтобы вы знали, что вы обе значите для меня — что теперь мне не кажутся эти вещи беспечными или капризными. Всю свою жизнь я хранил тайны, поскольку их нужно было сохранить. Это не самая лёгкая вещь, которую можно выполнить, но так было нужно. Ситуация изменились, потому я больше не могу держать определённые знания только в себе. Сейчас завязалось столько всего, как никогда раньше.
      Никки кивнула, и всё своё внимание обратила на волшебника.
      — Я понимаю. Я сделаю всё, что смогу, чтобы оказаться достойной твоего доверия.
      Зедд сморщил губы.
      — Та книга, «Книга Инверсий и Дуплексов», была скрыта в месте, которое никто кроме меня не знает, не догадывается, что оно вообще существует. Это место в подземельях Замка Волшебника.
      Никки и Кара переглянулись.
      — Зедд, — спросила она, — ты хочешь сказать, что есть кости под Башней? И там есть книги?
      Зедд кивнул.
      — Много книг. Как раз там, я и нашел «Книгу Инверсий и Дуплексов».
      Он сделал несколько шагов в сторону, чтобы посмотреть на окна, мерцавшие от вспышек грозы, бушующей снаружи.
      — Никто не догадывался о том, что я знаю, что место костей есть там внизу. Я нашёл его, когда я был ещё мальчиком. Я понял, что никто не ступал туда на протяжении целой вечности. Ни один след не тронул пыль на тех этажах на протяжении тысячелетий. Я был первым, кто оставил след в той вековой пыли. Мне не требовалось объяснения значимости этого факта.
      Поскольку я был мальчишкой, я сильно испугался, войдя в то Древнее подземелье. Я и так был напуган, поскольку попал туда, пытаясь найти дорогу обратно в Замок. Когда я нашёл подземелье, я инстинктивно почувствовал, что это место не было бы спрятано, не будь на то серьёзных оснований, потому, насколько это было возможно до этой поры, я никогда никому не рассказывал об этом. И ещё я почувствовал, словно это место позволило мне войти, взамен требования сохранить тайну.
      Я не только отнёсся к этой ответственности серьёзно, я почувствовал себя под защитой этого неисследованного места. Кроме того, там покоились останки очень многих людей — возможно даже моих собственных предков. Я знал, что были всегда те, кто непременно воспользуется такой находкой, и я не хотел, чтобы это случилось с этим местом, которое скрыли те, кто заботливо старался сохранить священное место в покое.
      К этому можно добавить, что я чувствовал себя очень виноватым оттого, что нарушил покой этого места погребения по ничтожной причине — прокрасться обратно в замок, дабы, в первую очередь, избежать неприятностей из-за того, что пошёл без разрешения. Я выскользнул из Замка, чтобы пойти на рынок внизу Эйдиндрила и посмотреть на все захватывающие безделушки, распродаваемые там. Это занятие было намного пленительней, чем скучные занятия, которым я должен был посвящать своё время.
      После моего случайного открытия, я стал осторожно задавать завуалированные вопросы и выяснил, что даже старые волшебники, которых я знал, не имели никакого представления о местах под Замком Волшебника. Спустя долгое время, я пришёл к выводу — не то, что не подозревалось о существовании такого места, не было даже слухов о нём.
      В те мальчишеские годы у меня было много занятий, которые занимали почти всё моё время. В те времена, много людей жило в Замке, и с моими заданиями, мне никогда не представлялось возможности провести в подземелье — за всё это время — больше нескольких часов. Я быстро обнаружил, что многие те же самые книги были и наверху в Замке, и так как я был мальчишкой, я пришёл к выводу, что полагать, что это была важная находка, было неправильно.
      Он отстранённо улыбнулся.
      — Я представлял себя большим исследователем, обнаружившим древние сокровища. Но этими сокровищами, главным образом, оказались кости и книги. Было бесконечное количество иссошихся книг в Замке, по которым я должен был учиться, и большинство из них не были такими, какие представлялись в захватывающих дух мыслях о составленных заклинаниях, облачённых в кожух с янтарем или инкрустированные драгоценными камнями книги проклятий. Но там не было ничего подобного. Только раскрошившиеся кости и старые книги.
      Есть залы под залами внизу в подземелье, заполненные пыльными старыми книгами. У меня никогда не было много времени, чтобы исследовать те комнаты. Я не могу даже высказать предположение о том количестве книг, что схоронены были там. Никогда не было времени, больше чем окинуть взглядом небольшую выборку. Как я сказал, многие из них я видел прежде в Башне, были и те, которые мне не встречались, и в таком молодом возрасте, ни одна из них не произвела должного впечатления для того, чтобы запомнить её, за исключением тех немногих, вроде «Книги Инверсий и Дуплексов».
      Когда я подрос, я влюбился в самую замечательную женщину, и вскоре она стала моей женой. Рождение дочери, открыло мне новый свет моей жизни, и эта дочь выросла, чтобы потом стать матерью Ричарда. Работы для молодого волшебника в Замке, было всегда больше, чем часов, отведённых дню. Не было никакого времени, чтобы провести его внизу среди старых костей.
      А затем мир был брошен в ужасную войну с Д`Харой. Это было мрачное время ужасной борьбы. Я стал Первым Волшебником. Сражения были ужасны, как и сражение само по себе может быть. Я должен был посылать мужчин на смерть. Я должен был смотреть в глаза волшебников, молодых и старых, которые не будут оспаривать решение идти в битву и я знал это, и говорил им прилагать все усилия, хотя знал, что это не принесёт ощутимой пользы, и они, вероятно, умрут от непомерных усилий. Сердцем я чувствовал, что были вещи, которые, если бы я сделал непосредственно сам, то это могло бы сработать, но были и многие другие задачи, которые никто кроме меня сделать не мог.
      Время от времени, я приходил к выводу, что ответственность, знание, и дар были проклятием. Смотреть на всех невинных людей, рассчитывавших на меня, как на Первого Волшебника, и знать, что, если я потерплю неудачу, они умрут, было почти больше, чем я мог бы вынести. Уж в этом отношении, я точно знаю, что приходится переносить Ричарду. Я был на его месте. Я держал мир на своих плечах.
      Он жестикулировал, и отвёл взгляд, полный печали от предмета под рукой.
      — Так или иначе, со всеми моими другими обязанностями, катакомбы лежат главным образом забытыми. У меня просто не было никакого времени, чтобы изучить то, что могло находиться там. После моих мальчишеских беглых осмотров, во мне укрепилось мнение, что ничего там не найти более существенного, чем старые и сравнительно незначительные книги, что похоронены наряду с забытыми костями. Тогда казалось, что было очень много других более неотложных дел жизни и смерти.
      Что до меня, я считал самым важным достоинством подземелья, что оно позволяло мне скрытно, как войти, так и выйти из Замка. Тот проход оказал неоценимую помощь, когда Сёстры Тьмы захватили Замок Волшебника.
      Возвращаясь к тем временам, когда я был моложе, после войны, в которой погибла моя жена, совет и я провели ожесточенный спор о шкатулках Одена. А потом... Даркен Рал изнасиловал мою дочь. Поэтому я покинул Срединные Земли — с благородной целью — увезти свою дочь с собой за границу в Вестландию. Она значила для меня всё, и меня заботила только её жизнь. Я думал, что я проживу остаток моих дней за границей в Вестландии.
      Потом родился Ричард. Я наблюдал, как он рос. Моя дочь так гордилась им! Втайне, я переживал по поводу того, что у него мог быть дар, и волновался, что силы из-за границы однажды придут за ним. Спустя какое-то время, случился пожар, и внезапно моя дочь, мать Ричарда, ушла из моей жизни, из жизни Ричарда.
      Я посвятил себя Ричарду, чтобы хоть как-то утешиться. Я дал ему всё, что способен был дать, чтобы это помогло ему быть тем, кем он мог стать. Это были одни из лучших дней моей жизни с ним.
      Без моего ведома, пока я прикладывал все усилия, чтобы забыть внешний мир, Энн и Натан, движимые пророчеством, помогли Джорджу Сайферу захватить «Книгу Сочтённых Теней» из Башни Волшебника. Она хранилась в личном анклаве Первого Волшебника, где я оставил её для сохранности.
      — Минутку, — сказала Никки, прерывая его рассказ. — Ты хочешь сказать, что «Книга Сочтённых Теней», одна из самых наиважнейших книг, существовала, только располагалась в районе Башни?
      — Ну, — сказал он, — не совсем «располагалась в районе». Как я сказал, она находилась в анклаве Первого Волшебника. Это место более безопасно, чем сама Башня в целом и точно нелёгкое место, чтобы в него пройти.
      — Если это настолько безопасно, — Никки решила напомнить ему, — тогда, как, Энн с Натаном и Джорджем Сайфером вошли, чтобы взять книгу?
      Зедд вздохнул и посмотрел на неё из-под густых бровей.
      — Это-то и стало причиной моего беспокойства — единственная копия книги, являвшейся очень важной, была уязвима...
      — Именно о ней Ричард собирался сказать тебе, — сказала Никки, внезапно озарившись пониманием. — Именно поэтому он торопился вернуть меня сюда — он сказал, что должен срочно встретиться с тобой. Именно по этой причине!
      Зедд нахмурился.
      — О чём это ты?
      Она ступила ближе к волшебнику и вытянула маленькую книжку из кармана.
      — Это книга, которую Даркен Рал использовал, чтобы впустить шкатулки Одена...
      — Что-что?!
      — Это книга, которую Даркен Рал использовал для ввода шкатулок Одена в игру, — повторила она поражённому волшебнику. — Мы нашли это в Народном Дворце. Я пообещала Ричарду, что изучу её и постараюсь найти, есть ли способ обратить то, что сотворила Сестра Улиция и есть ли возможность вывести шкатулки Одена обратно из игры. Я пыталась объяснить Ричарду, что магия не действует подобным образом, но ты знаешь Ричарда, так легко он не сдастся по причине, что что-то не может быть сделано.
      Зедд уставился на книгу, которую она держала, словно это была гадюка, которая могла укусить кого-нибудь.
      — Этот мальчик имеет обыкновение перевернуть горы с целью найти неприятности.
      — Зедд, здесь есть предупреждение, что чтобы использовать эту книгу, нужен ключ. В противном случае, без ключа, всё, что было прежде, а также всё, что будет использовано из этой книги, будет не только бесплодным, окажется фатальным. Здесь говорится, что в течение одного, полного года нужно успеть воспользоваться ключом, чтобы довершить то, что было вызвано с помощью этой книги.
      — Ключ, — прошептал Зедд так, как будто это был конец света. — Шкатулки должны быть открыты в течение одного года после того, как введутся в игру. Нужна «Книга Сочтённых Теней», чтобы открыть шкатулки. Эта книга и должна быть ключом.
      — Я тоже думаю так, — сказала Никки.
      — Суть в том, что мы получили сведения в конце Великой войны, в которых говорилось, что некоторые волшебники сделали пять копий — книги, которая никогда не должна была быть скопирована.
      — И ты думаешь, что — книга, которая никогда не должна быть скопирована — и есть «Книга Сочтённых Теней»!
      — Да. Есть книга пророчеств, которая гласит, что «Они будут дрожать в ужасе оттого, что они сделали и бросили тень ключа среди костей».
      Зедд уставился на неё так, как будто его собственный мир обрушился.
      — Добрые духи. Звучит так, будто это — из книги «Байки Янкли».
      — Точно. Так и есть, — сказала Никки, — все, кроме одной, были ложными копиями. Пять копий — четыре ложных, одна истинная копия.
      Зедд прижал руку ко лбу. Никки заметила, что его дыхание стало чаще обычного. Она заметила, что он был на краю гибели.
      — Зедд, да что с тобой?
      Его пальцы дрожали.
      — Знаешь ли ты, что означает сказанное тобой о «Книге Сочтённых Теней», фраза — «слишком легко, чтобы быть украденной»? Я всегда думал об этом, но не нашёл ничего, за что бы смог зацепиться. Это была ещё одна вещь, которая где-то среди моих мыслей, но никогда полностью не всплывает на поверхность.
      — Да, — сказала Никки, терпеливо ждавшая, пока он продолжал.
      — Так вот, когда я вспомнил про «Книгу Инверсий и Дуплексов», я, наконец, вспомнил, где я видел её будучи мальчишкой: в подземелье. Она понадобилась мне, чтобы проверить заклинание, и когда вы направились с Ричардом в Народный Дворец, я спустился в подземелье для того, чтобы найти «Книгу Инверсий и Дуплексов».
      Никки знала, что он скажет это ещё до того, как он это сказал.
      — И пока я искал «Книгу Инверсий и Дуплексов», я нашел копию «Книги Сочтённых Теней».
      —  Они будут дрожать в ужасе оттого, что они сделали и бросили тень ключа среди костей, — процитировала Никки снова.
      Зедд кивнул.
      — На протяжении всей своей жизни, я никогда не догадывался, что там была копия этой книги. Меня учили, что не было никаких других копий. Меня учили, что была только одна копия. Наедине мне объяснили, насколько важной была эта книга. Но если это настолько важно, тогда почему её не хранили в более безопасном месте? Этот вопрос всегда был за пределами моего понимания. Это была одна из причин, из-за которой я был рассержен на Совет, который решил раздать шкатулки Одена, как признательность за покровительство. Я знал, насколько опасными были те шкатулки, но никто не верил мне. Они все думали, что вещи, о которых я рассказывал, были всего лишь древнее суеверие или детскими сказками. Частично, причиной того, что никто не верил в истинную опасность, которую представляли шкатулки, было то, что книгу, необходимую, чтобы ввести шкатулки в игру, ещё никто и никогда не находил. Без книги, шкатулки были только причудливой сказкой. — Он показал на книгу в руке Никки. — Фактически, никто и никогда даже не знал названия этой книги. Название, похоже, написано на верхне-д`харианском. Нам нужен кто-нибудь, кто сможет её перевести.
      — Я могу читать на верхне-д`харианском, — сказала Никки.
      — Конечно, ты можешь, — ответил Зедд так, словно его больше ничто не могло удивить. — Тогда, как она называется?
      — «Книга Жизни».
      Зедд стал почти таким же бледным, как его волнистые волосы. Очевидно, он ещё не оправился от шока.
      — «Книга Жизни», — повторил он и устало протёр рукой поперёк лица.
      — Какое соответствующее название, — сказал он. — Власть Одена порождена непосредственно жизнью. Открой правильную шкатулку и получишь власть Одена — сущность самой жизни, власть над всем живым и мёртвым. Получишь безграничную власть. Открой неверную шкатулку, и магия призовёт к себе — мёртвым. Но открой другую неверную шкатулку, и любое живое существо, которое существовало, повергнется в небытие. Это станет концом всей жизни.
      Магия Одена — близнец магии сущности жизни и смерти, как части всего, что живёт, потому магия Одена связана, как со смертью, так и с жизнью. И ключ — есть знание, какая шкатулка каковой является. Тот, кто откроет их, будет рисковать, но он будет глупцом, если будет действовать, не получив сначала ключ, чтобы убедиться, какая из них какой является.
      — Глупец, — сказала Никки, — подобно Сёстрам Тьмы, которых не особо заботит, откроют ли они неправильную шкатулку?
      Зедд только и смог, что уставиться на неё.
      — Итак, ты говорил, что нашёл одну из копий, — сказала, наконец, Кара, когда Зедд затих на какое-то время поглощённый раздумьями.
      Никки была благодарна, что Кара попыталась оторвать его от раздумий, в то время, как он выглядел настолько поражённым осмыслением событий, столь ужасных, что она, вероятно, не смогла бы даже начать представлять их.
      — Я боюсь, что это не самое страшное, — сказал он. — Видите ли, Ричард перенёс содержимое «Книги Сочтённых Теней» к себе в память ещё в детстве. Джордж Сайфер боялся, что книга попадёт в злые руки, но он был достаточно мудр, и не посмел уничтожить содержимое книги, поэтому он сделал так, чтобы Ричард запомнил её. После того, как Ричард вызубрил каждое слово, он и Джордж Сайфер, человек, который воспитал его и кого Ричард считал своим отцом, сожгли «Книгу Сочтённых Теней».
      Когда Даркен Рал захватил Ричарда, и собирался открыть шкатулки, он заставил Ричарда прочесть вслух указания из «Книги Сочтённых Теней». Я не помню, как это было, — вероятно, сказывается действие заклинания Огненной цепи.
      Примечательно то, что я там был. Эту часть я помню весьма хорошо, поскольку был сильно потрясён двумя обстоятельствами. Во-первых, пониманием того, что украденная книга из анклава моей Башни была выучена наизусть Ричардом, а во-вторых, что у Ричарда был дар, и только благодаря этому Ричард смог запомнить и произнести слова из книги.
      Когда я нашёл копию «Книги Сочтённых Теней» внизу в подземелье, я был глубоко потрясён. Я читал её, и достаточно точно уверился, что слово в слово это было то, что запомнил Ричард.
      Никки подняла голову.
      — Это было то же самое? Вы уверены?
      — Уверен, — сказал Зедд решительно. — И то и другое — идентично.
      Никки начала ощущать в себе слабость.
      — Это может означать только одно из двух. Либо одна была оригиналом, а другая истинной копией этого ключа, или, наоборот, они обе были ложными ключами, фальшивыми копиями.
      — Нет, они не могли быть ложными, — настаивал Зедд. — Когда Ричард читал книгу вслух, он не дочитал важный элемент в самом конце. Именно, не зачитав эту часть книги, он и победил Даркена Рала. Он, по сути, превратил её в ложную копию, и таким образом смог победить, перехитрив Даркена Рала. Именно так, как я часто говорил Ричарду, — что иногда уловка — лучшее волшебство.
      Никки положила книгу на стол.
      — Не обязательно это может означать, что это — истинный ключ, а не ложный. Посмотрите сюда, — она раскрыла «Книгу Жизни» и выбрала страницу в самом начале, с одной единственной вещью на странице, словно подчёркивающей, насколько она важна, насколько центральной она является.
      — Это — начальная формула «Книги Жизни». Я уже перевела её. Это — предупреждение любому, кто прочтёт эту книгу.
      — Звучит это так: «Те, кто придёт сюда с ненавистью, должны уйти сейчас, поскольку в своей ненависти они только выдадут себя».
      Зедд искоса посмотрел на все слова страницы, написанные на верхне-д`харианском.
      — Так ты говоришь, что... так значит Даркен Рал, обратившийся к шкатулкам Одена, пребывая в ненависти, был бы уничтожен истинной «Книгой Сочтённых Теней» точно так же, как и ложной?
      — Возможно и так, — сказала Никки.
      Зедд стряхнул головой.
      — Не могу поверить, что это так. Некоторая магия в состоянии действовать, распознавая намерение. Меч Истины действует именно так. Люди, которые ненавидят, обычно не признают, что находятся под влиянием подлости. Они извергают их ненависть, как праведную. Эта порочность и заставляет их совершать зло и потому это так опасно. Они в состоянии сделать самые презренные вещи, но считают себя героями оттого, что ими совершено.
      — Тогда, ты хочешь сказать мне, что веришь, будто они одинаковы, и волей свершившегося везения, они обе единственные истинные ключи? И они, по какой-то случайности, оказались близко друг к другу? Вы думаете, что волшебники, сделавшие копии, рассылая их в далёкие скрытые места, оставили одну истинную рядом с другой единственно истинной копией ключа? Какой смысл был рассредоточивать копии?
      Зедд потёр подбородок кончиками пальцев, обдумывая сказанное.
      — Я понимаю, что ты подразумеваешь.
      — Для книг, подобных этим, должен быть способ проверить копии — чтобы утвердиться в истинности.
      — Это так, — ответил ей Зедд. — В начале «Книги Сочтённых Теней» говорится: Если тот, кто владеет шкатулками, не прочёл сих слов сам, но услышал их из уст другого человека, в подлинности переданного знания он может убедиться, лишь с помощью исповедницы.
      — Копия утверждает — услышал из уст другого, — сказал он. — По сути, человек, сделавший копию, говорит об этом. Тот, кто читает, фактически не читает оригинал. Если это не оригинальный ключ, и если её читает тот, кто ввёл в игру шкатулки, это предупреждение о необходимости проверки.
      — Кэлен, — сказала Никки.
      Кара и Зедд посмотрели на неё и по выражению их лиц, было ясно, что они поняли её.
      — Зедд, — наконец спросила Никки в наступившем молчании, — Ни один из нас не помнит Кэлен. Если бы мы смогли найти её, и если смогли бы так или иначе разобраться с этим заклинанием Огненной цепи, или нечто... это не явилось бы способом тут же восстановить её в памяти?
      Пристальный взгляд Зедда блуждал по пылающим линиям формы заклинания над столом.
      — Нет.
      Никки не ожидала такого уверенного ответа.
      — Ты уверен?
      — Уверен более того, чем могу. Заклинание разрушает память. Оно не скрывает или блокирует её, оно разрушает память. Оно не заставляет людей забыть, оно просто стирает память. Человек, на которого была накинута такая ужасная сеть, просто стирается из памяти.
      — Но должен быть какой-нибудь способ, — настаивала Кара, — какое-нибудь волшебство, такое или такое, которое восстановит память о ней.
      — Восстановить что? Чего ни один из нас не может вспомнить? Память — материал жизни. Магия действует определёнными способами, так же, как и все вещи, которые существуют. Магия — это не некое суперинтеллектуальное сознание за завесой, которое знает, чего мы хотим добиться и может вытолкнуть всю память человека — всю его жизнь — из мешка и вернуть это только потому, что мы пожелали это.
      Кара не выглядела убеждённой.
      — Но не может...
      — Посмотри на это вот таким образом. Если я столкну эту книгу со стола, то она упадёт на пол. Невидимая сила притяжения заставляет это произойти. Так действует сила притяжения. Я не могу махнуть руками, чтобы по моему желанию осуществилась команда силе притяжения сделать мне обед. То же самое с магией и памятью. Заклинание Огненной цепи разрушило память о ней. Это не сможет вернуться. Ты не сможешь восстановить то, чего уже там нет. Ты просто не можешь этого сделать. Что ушло, то ушло.
      Кара опустила руку вниз по её длинной белокурой косе.
      — Звучит так, что, похоже, у нас сплошные беды.
      — В самом деле, беда, — признал волшебник.
      Никки хотела сказать, что у самого Ричарда бед было побольше, но она не осмеливалась произнести подобную вещь вслух. Она чувствовала себя подавленной за него из-за того, с чем он однажды должен будет столкнуться. Но она не хотела быть той, кто произнесёт это.
      — Тогда, если Ричард найдёт её, — спросила Никки ослабшим голосом, — что ему нужно будет сделать?