Сестра Эрминия отвела взгляд.
      — Да, Ваше Превосходительство.
      Джегань перевёл своё внимание на Сестру Улицию, и та, набираясь решимости, вздохнула. Она остановилась. Протянула руку к книге, лежавшей на столе.
      — Проблема в том, Ваше Превосходительство, что мы никак не можем подтвердить, верно ли то, что написано внутри копии или нет. Я знаю, что именно этого Вы хотите от нас добиться и, поверьте, мы старались, но, по правде сказать, нам не удалось найти ничего, что могло бы решить проблему.
      — Почему так?
      — К примеру, если здесь написано «повернуть шкатулки лицевой стороной на север», как мы можем понять, почитав эту фразу, настоящее это указание или ложное? Всё, что нам известно, что если указание поворота на север точно скопировано с оригинальной рукописи, то его не выполнение, как здесь написано, будет решающим или, если это указание искажает истинное, то следование ему окажется роковым. Откуда нам знать? Как бы Вам не хотелось, чтобы мы пришли к какому-то заключения о правдивости книги, исходя лишь из её прочтения, но мы не можем это сделать. Я знаю, что Вам не нужен лживый, но удовлетворяющий Вас ответ на вопрос. И потому я предпочитаю сказать Вам правду.
      Джегань подозрительно взглянул на неё.
      — Осторожнее, Улиция, виляя хвостом, не переходи границы. Я не в настроении.
      Сестра Улиция склонила голову.
      — Слушаюсь, Ваше Превосходительство.
      Джегань сложил свои здоровенные руки на мощной груди и вернулся к насущному вопросу.
      — Итак, ты считаешь, что из-за этого изготовители копий дали нам другой, этот, способ отделить правду от лжи?
      — Да, Ваше Превосходительство, — сказала Сестра Улиция, хотя её, видимо, беспокоило, что ему не понравится высказанное ею суждение.
      Так как император мог прочитать её мысли, он наверняка точно знал, во что она по-настоящему верила. Кэлен показалось, что Сестра Улиция решила, что лучшим способом не вызвать его гнев будет её честность перед собой. Сестра Улиция была бы никем, не будь она столь умна.
      — Ты полагаешь, настоящее объяснение состоит в том, что это не ошибка, но это было сделано умышленно и преднамеренно.
      — Да, Ваше Превосходительство. Должен же быть какой-то способ сообщить. Иначе, удача в обращении с книгой оказалась бы делом случая. Шкатулки Одена были изготовлены в качестве противовеса...
      Она сделала паузу и быстро глянула в сторону Кэлен. Кэлен держала глаза почти закрытыми, оставив лишь узенькие щели, чтобы та не догадалась о том, что она очнулась. Внимание Сестры Улиции снова вернулось к Джеганю.
      — Они должны были учесть что, если когда-нибудь настанет необходимость использовать этот противовес, то это может случиться только в безнадёжной ситуации, и потому им крайне необходимо будет знать, правдива ли книга, иначе они рисковали потерять всё, во что они верили. Чтобы спасти всё то, что для них имело значение, они, в конце концов, воспользовались бы книгой. Если бы те, кто воспользовался противовесом шкатулок, ошиблись относительно копии, то им предстояло потерять не просто лишь свои жизни — они рисковали тем, что весь мир, в котором они жили, исчезнет.
      — Если только те, кто копировал книгу, не хотели, чтобы ложные копии сбили с толку жадное ворьё, — сказал Джегань.
      — Но, Ваше Превосходительство, — сказала Сестра Улиция, — чтобы прекратить строить какие-либо ненадёжные планы, у тех, кто добудет шкатулки, должен быть способ отличить настоящие копии от ложных. Если бы копировавшие книгу не оставили такого способа для тех, кто придёт после них, то они отдали бы судьбу своих потомков на волю случая. Настоящей причиной того, что они сделали копии, было, во-первых, то, что они беспокоились об опасностях, которые могли бы в будущем появиться при наличии одной только оригинальной книги. В конце концов, единственная существующая книга может быть подвержена множеству угроз — пожар, вода, черви, и это, даже не учитывая множества опасных замыслов. Им хотелось верить, что если когда-нибудь случится так, что возникнет необходимость использовать шкатулки, а оригинальная книга, по самым невероятным причинам, окажется недоступной, будет существовать её точная копия. Сделать копии или отдать будущее во власть случая, вот был их выбор, и они предпочли первое. Понимаете, что я имею в виду? Сделав только одну настоящую копию, а все остальные ложными, они пытались помешать преступному использованию шкатулок — поместив на пути их использования дополнительное препятствие — но, в то же самое время, если бы в шкатулках когда-либо действительно возникла необходимость, им меньше всего хотелось, чтобы на такой вопрос был получен случайный ответ. Они должны были оставить способ распознать истину для тех, кто придёт после них. Так как текст в книге сам по себе не противоречив, то мне кажется, что делавшие копии, несомненно, должны были найти другое средство, чтобы отделить истинное от ложного.
      Джегань повернулся к другой Сестре.
      — Ах да, у Эрминии была мысль. Давай, голубушка, рассказывай.
      Сестра Эрминия прочистила горло.
      — Нас хотят уверить, что замена множественного числа на единственное является исключительным признаком истинности? — Сестра Эрминия покачала головой. — Как я себе это в целом представляю, моё мнение, что такой ответ слишком прост, и даже делает послание более трудным для понимания. Это означает, что само по себе определение ложности или истинности книги, становится делом случая, точно так же, как если бы они вовсе не дали бы нам способа это узнать.
      — Но ведь они это сделали, разве не так? — Сестра Улиция выгнула бровь, слегка наклонясь к приятельнице. — Прямо здесь, в самом начале, где ясно написано, как определить, верна книга или нет. Здесь сказано, что она должна это подтвердить. Она сказала.
      Эрминия сложила руки.
      — Как я сказала, по-моему, это слишком просто, чтобы быть ответом.
       — Эрминия, если это так просто, тогда почему ты это не разглядела? — спросила Сестра Улиция.
      Сестра Улиция указала на Кэлен, и та поплотнее прикрыла глаза.
      — Она обнаружила неточность. Почему никто из нас её не увидел? Только она это разглядела. Если бы не она, мы, вероятно или вовсе бы не заметили её или, если бы и заметили, то не придали бы большого значения, и продолжали бы игнорировать это. Она сделала то, что, как сказано в книге, должна была сделать. Она нашла ошибку. Она сказала, что это означает, что копия — ложная. Сама книга указывает, что именно для этого она предназначена. Некоторые из присутствующих, возможно, считают, что неточность — это недостаточно сложно, чтобы быть определяющим элементом, но это заблуждение. Факт остаётся фактом, она должна была проверить правдивость этой книги и, из-за ошибки, которую заметила только она, она сказала, что копия неверна. Такие вот дела. Нам остаётся только принять эту действительность.
      Джегань прогуливался возле стола, потирая мясистой рукой свою бычью шею и обдумывая сказанное женщинами. Некоторое время разглядывал книгу, а затем заговорил.
      — Есть один способ проверить. Он по очереди глянул на Сестёр. — Надо найти другие копии и сравнить их. Если у всех них, или хотя бы у некоторых, обнаружится та же неточность в названии, то тогда такая неточность не будет иметь смысла. С другой стороны, если у всех эта ошибка будет, а у одной нет, то именно это и будет, вероятно, верная копия. Тогда нам останется только сравнить все варианты текста, и если текст в той копии, название которой написано без ошибки, будет отличаться от остальных, то это подтвердит, что это та самая истинная копия.
      — Ваше Превосходительство, — произнесла сестра Эрминия, почтительно склонив голову, — это отличная идея. Если нам удастся обнаружить другие копии, и окажется, что название неверно только у этой, это послужит доказательством моей точки зрения, что это не что иное, как просто единичная ошибка невежественного переплетчика.
      Джегань на мгновение глянул на неё, а затем отвёл взгляд и направился к ящику, стоявшему в стороне. Он открыл крышку и вытащил книгу. Он швырнул её на стол, и, скользнув по столешнице, она легла перед двумя Сёстрами.
      Сестра Эрминия подняла её и прочла заглавие. Даже в тусклом свете масляных ламп, Кэлен смогла разглядеть, что лицо женщины приобрело густо-красный оттенок.
      — «Книга Сочтённой Тени», — прошептала она, потрясённо.
      — Тени? — спросила Сестра Улиция, выглядывая поверх плеча Сестры Эрминии. — Не Теней?
      — Нет, — сказал Джегань. — Это «Книга Сочтённой Тени», так же, как и копия из Каска.
      — Но, однако, — Сестра Эрминия запнулась, — мне не понятно. Откуда взялась эта копия?
      В его взгляде появилась снисходительная улыбка.
      — Дворец Пророков.
      Сестра Эрминия потеряла дар речи, и она застыла с отвисшей челюстью.
      Сестра Улиция нахмурилась.
      — Что? Это не может быть. Вы уверены?
      — Уверен ли я? — захрюкал он, насмехаясь, — да, конечно же я уверен. Видите ли, эта книга находится у меня довольно давно. Ведь частью из-за неё, я и позволил вам, дурочкам, продолжать ваши поиски. Для того, чтобы узнать, настоящая это копия или нет, мне нужны были такие, как вы.
      За всё время, когда эта книга была у меня, я ни разу не обратил внимания, что слово «тени» в названии отличается от того, каким оно на самом деле должно быть. Мне просто казалось, что название именно таково, как и должно быть написано. Но наша обморочная подружка моментально это заметила.
      — А как Вам удалось её добыть из Дворца Пророков? — спросила Сестра Улиция. — Нас учили, что эти копии были похоронены с костями, как в Каска, в тайных катакомбах. Но во дворце, до самого его разрушения никогда не находили никаких катакомб.
      Джегань улыбнулся сам себе, словно обращался к ребятне.
      — Улиция, и ты считаешь себя такой умной, раз смогла узнать о шкатулках, о книге, необходимой, чтобы их открыть, о катакомбах, и о человеке, который должен подтвердить текст книги. Но, то, что ты только недавно узнала, мне было известно очень давно. Чтобы способствовать успеху нашего дела, я много, много времени провёл в людских мыслях. Вам многое показалось бы удивительным в тех знаниях, которые я приобрёл давным-давно. Пока вы, Сёстры занимались дворцовыми хитростями, боролись за власть над своим маленьким островком, прислуживая либо Создателю, либо Владетелю, ища выгоду в своей лояльности тому или иному, я трудился, чтобы Древний Мир объединился под флагом идей Братства Ордена, которые являются истинными идеями Создателя и потому единственно справедливыми идеями человечества.
      Пока вы обучали юношей магии, я демонстрировал тем же самым юношам истинный Свет. Незаметно для Сестёр, многие из этих молодых магов уже посвятили себя будущему спасению человечества, став учениками Ордена. Десятилетиями, они разгуливали по залам Дворца Пророков, прямо под носом у Сестёр, действуя в интересах Братства Ордена. И когда они читали те запретные книги в нижних хранилищах дворца, я был с ними в их мыслях.
      Обладая даром сноходца, я руководил ими и направлял их исследования. Я узнал всё, что мне было нужно. Я заставил их заняться поисками того, что мне было нужно. Будучи в подчинении у Братства Ордена, они давно нашли секретный вход в катакомбы под дворцом, он был спрятан в старинной части конюшен под давно забытым, неиспользуемым складом. Они сделали так, чтобы эта книга, вместе с другими ценными томами, испарилась из катакомб, и потом, после триумфального объединения Древнего Мира, когда я прибыл ко дворцу, они их мне преподнесли. Так что, эта копия находится у меня уже давно. Единственно, чего мне не доставало, так это пути через Великий Барьер, чтобы добыть шкатулки и средство проверки. Но затем, Сёстры сделали мне одолжение, вмешавшись в события, что и привело к уничтожению этого барьера. Теперь, когда Дворец Пророков разрушен, я боюсь, что катакомбы и книги, которые там были, теперь навсегда утрачены, но те юноши перерыли большинство упрятанных книг, и их глазами я большинство из них прочитал. Исчез дворец вместе с катакомбами, но не все знания, которые там были, утеряны. Та молодёжь подросла и вступила в Братство, многие из них здравствуют и поныне, помогая нашей борьбе.
      Когда я выяснил, что вы вынашиваете план захвата Матери Исповедницы, я понял, что могу использовать этот план, чтобы в итоге заполучить её и воспользоваться в своих целях, поэтому я позволил вам считать, что вы делаете то, что вам нужно, хотя, на самом деле вы делали то, чего я от вас хотел. И теперь у меня есть книга, и Мать Исповедница, которая, как сказано в книге, должна подтвердить её истинность.
      Обе Сестры могли только изумлённо таращиться.
      Мысли Кэлен беспорядочно запутались. Мать Исповедница. Она была Матерью Исповедницей. Во имя всего святого, кто такая Мать Исповедница?
      Джегань хитро улыбнулся Сестрам.
      — Не кажется ли вам, что вы были полными идиотками?
      — Да, Ваше Превосходительство, — тихо признали они обе.
      — Итак, как вы понимаете, — продолжил он, — у нас теперь есть две копии «Книги Сочтённых Теней», и обе имеют одинаковую ошибку — слово «тени» вместо «теней» на обложке.
      — Но здесь их только две, — высказалась Сестра Эрминия. — Что, если та же ошибка обнаружится у всех других копий?
      — Я думаю, этого не произойдёт, — сказала Сестра Улиция.
      — Ну, если так случится, то, конечно, это сразу кое-что докажет, не так ли? — Джегань вопросительно выгнул бровь над одним из своих тёмных глаз. — На данный момент у меня есть две, и у них есть одинаковая ошибка. Нам надо постараться заполучить остальные, чтобы подтвердить предположение о том, что на обложке одной из них слово «теней» будет написано правильно. Итак, как выясняется, нам придётся сохранить жизнь Матери Исповеднице, пока мы не поймём, действительно ли она обнаружила изъян, который служит подтверждением истинности копии.
      — Ваше Превосходительство, а что если у всех копий будет такой же недостаток? — спросила Сестра Эрминия.
      — Тогда станет понятно, что ошибка в названии — это не способ проверки истинности «Книги Сочтённых Теней». Может оказаться, что нам придётся позволить ей получить более близкий доступ к книге, чтобы у неё было более широкая база для проверки — проделать это с тем, чего она пока не может увидеть.
      Сестра Эрминия подняла руку.
      — Но, Ваше Превосходительство, я не знаю, возможно ли это сделать.
      Джегань не ответил на замечание Эрминии, а только забрал у неё книгу и положил её на стол рядом с другой.
      — И всё же Мать Исповедница для нас имеет жизненно важное значение. Она — единственная, кто может установить истинность настоящей копии. У нас ещё нет уверенности, что она сделала это. Пока что она вынесла суждение по единственной, доступной ей информации. На данный момент она нужна нам живой.
      — Да, Ваше Превосходительство, — сказала Сестра Эрминия.
      — Я думаю, ей пора просыпаться, — сказала Сестра Улиция.
      Кэлен сообразила, что, внимательно вслушиваясь, она не сумела плотно зажмурить глаза, когда Сестра Улиция посмотрела в её сторону. Сестра подошла ближе и пригляделась к ней.
      Кэлен не хотела, чтобы они поняли, что она слышала, как её называли Матерью Исповедницей. Она слегка потянулась, как бы сбрасывая оковы обморока, хотя сама пыталась понять, что мог означать этот титул.
      — Где мы? — пробормотала она, придавая голосу растерянность.
      — Я думаю, это скоро для тебя станет ясно. — Сестра Улиция сильно потрясла её за плечо. — Сейчас же просыпайся.
      — Что происходит? Сестра, Вам что-то нужно? — Она тёрла глаза ладонями, стараясь выглядеть растерянной и ничего не соображающей. — Где мы находимся?
      Сестра Улиция зацепила пальцем ошейник Кэлен и рывком подняла её.
      Прежде чем Сестра Улиция успела ещё что-то сказать, толстая рука Джеганя ухватила её за локоть и отшвырнула прочь с дороги. Его целью была Кэлен. Он схватил её за воротник сорочки. Кэлен повисла над полом.
      — Ты убила двух верных охранников, — процедил он сквозь зубы. — Ты убила Сестру Цецилию. — От гнева его лицо быстро наливалось кровью. Брови нависли над его тёмными глазами. В клубящихся тенях его глаз, казалось, сверкали молнии. — С чего ты взяла, что сможешь сбежать, убив их?
      — Я сделала это вовсе не для того, чтобы сбежать — спокойно, как только могла, сказала Кэлен. Как она и рассчитывала, её спокойствие, лишь только спровоцировало его ярость.
      Он взревел, выпуская свой гнев на волю и стал трясти её с такой яростью, что она чувствовала, что её шейные связки вот-вот порвутся. Очевидно, он был из тех людей, которым достаточно малого повода, чтобы впасть в припадок неконтролируемого гнева. Ещё чуть-чуть, и он бы её прикончил.
      Кэлен не хотелось умирать, но она знала, что быстрая смерть была лучше, чем то, что он обещал ей. И в любом случае, она никак не могла это предотвратить.
      — Если ты сделала это не для того, чтобы сбежать, то, как ты вообще осмелилась на это!
      — А какая мне разница? — спросила Кэлен с безразличным спокойствием, по-прежнему удерживаемая воротом сорочки, зажатой в его кулаке так, что её туфли не касались земли.
      — О чем это ты!
      — Всё о том же, Вы же сообщили мне, что будете обращаться со мной ужаснее, чем всё, что я когда-либо испытывала. Я Вам верю; для таких людей, как Вы, это — единственный способ, с помощью которого они могут добиваться побед — с помощью угроз и жестокости. Будучи таким набитым дураком, Вы совершили ошибку, рассказав мне, что уготовили для меня невообразимо кошмарную участь. И это Ваша большая ошибка.
      — Ошибка? Ты о чём говоришь? — Он приподнял её повыше к своему мускулистому торсу. — Какая ошибка?
      — Вы совершили тактическую ошибку, Император, — сказала Кэлен, сумев акцентировать его титул так, что это походило на оскорбительную насмешку. Ей хотелось рассердить его, и она видела, что ей это удалось.
      Несмотря на то, что Кэлен висела, удерживаемая хваткой его побелевшего в костяшках кулака, она постаралась придать своему голосу сдержанность, даже равнодушие.
      — Видите ли, Вы мне дали понять, что независимо оттого, что я буду делать, я ничего не проиграю. Вы объяснили, что для Вас это не будет иметь никакого значения. Вы сказали, что собираетесь наихудшим образом обращаться со мной. Это развязывает мне руки, потому что с этого момента я не связана надеждой на то, что Вы проявите ко мне милосердие. Выдав то, что у меня не может быть никакой надежды на милосердие, Вы дали мне преимущество, которого до того у меня не было. Понимаете, совершив эту ошибку, тем самым Вы мне показали, что, прикончив ваших охранников и отомстив Сестре Цецилии, я ничего не проиграю, так как в любом случае мне угрожает всё самое худшее. Допустив эту тактическую ошибку, Вы доказали, что не так уж и умны, что Вы обыкновенный скотина и Вас можно переиграть.
      Он ослабил хватку, чего хватило, чтобы носки туфель Кэлен коснулись земли, и она получила хоть какую-то опору.
      — Ты действительно — нечто, — сказал он, и в его гневном выражении стала медленно проявляться хитрая улыбка. — Мне начинает нравиться то, что я приготовил для тебя.
      — Я уже указала Вам на вашу ошибку, и Вы снова её повторяете? Видно, Вы к тому же ещё и не очень-то хорошо обучаетесь, верно?
      Прежде, чем он, разозлившись, привлёк её к себе, приблизив её лицо к своему, в тот момент, когда его нагонявшие страх, удерживавшие её руки оказались полностью скованными, Кэлен, воспользовалась замешательством, и осторожно вытянула из ножен на его поясе, нож. Двумя пальцами она переложила его в руку. Его гнев был настолько велик, что он ничего не заметил.
      Вместо того чтобы от её последнего оскорбления разразиться еще одним приступом ярости, он рассмеялся.
      Кэлен уже плотно зажала нож в руке. Без подготовки и предупреждения, изо всех своих сил, она вонзила в него свое оружие.
      Она намеревалась попасть лезвием под рёбра, чтобы повредить незащищённые внутренние органы, возможно даже сердце, если бы ей удалось его достать. Однако его хватка довольно сильно мешала движениям, поэтому она на долю дюйма промахнулась мимо намеченной цели и вместо этого ударила в его нижнее ребро. Острие ножа упёрлось в кость.
      Прежде, чем она успела отдёрнуть его назад и снова нанести удар, он перехватил её запястье и вывернул ей руку, развернув её вокруг оси. Она ударилась спиной об его грудь. Прежде, чем она успела что-либо предпринять, он выхватил у неё нож. Огромные мышцы его руки, державшей её поперёк горла не давали ей вздохнуть. Она спиной чувствовала, как гневно вздымается его грудь.
      Не желая признавать поражения, прежде чем потерять сознание от нехватки воздуха, она изо всей силы пнула его по голени каблуком. По его воплю она поняла, что попала. Она резко ударила локтем прямо в свежую рану. Он вздрогнул. Как только локоть срикошетил от удара, она размахнулась им посильнее, чтобы удар получился сильнее и направила удар назад в челюсть. И всё-таки, он был таким огромным, таким сильным, что всё это не возымело на него никакого действия. Скорее это походило на кулачный бой против быка. И, подобно быку, он только ещё сильнее рассвирепел.
      Прежде, чем ей удалось выскользнуть из его рук, Джегань, выглядевший не хуже, чем до её нападения, схватил в горсть её сорочку. Он ударил её кулаком в пояс с такой силой, что её согнуло пополам и вышибло из лёгких дыхание. Она задыхалась от боли, пытая восстановить дыхание.
      Кэлен поняла, что оказалась на коленях только тогда, когда он поднял её за волосы и поставил снова на ноги. Колени держали её нетвёрдо. Джегань усмехался. Его вспышка гнева была смыта неожиданным, опасным, но односторонним происшествием, и возможностью причинить боль. Он начинал получать удовольствие от игры.
      — Почему бы Вам просто не убить меня? — сумела выдавить из себя Кэлен, пока он стоял, разглядывая её.
      — Убить тебя? Зачем мне тебя убивать? Тогда ты просто станешь мёртвой. А ты мне нужна живой, чтобы я мог заставить тебя страдать.
      Ни одна из Сестёр пальцем не пошевелила, чтобы обуздать своего хозяина. Кэлен знала, что, чтобы он с ней не сделал, они не станут возражать, против чего бы то ни было. Пока его внимание было обращено на Кэлен, он не обращал внимания на них.
      Прежде, чем он успел снова ударить её, в палатку, отвлекая его внимание, внезапно пролился свет.
      — Ваше Превосходительство, — раздался низкий голос. Голос доносился сбоку. Там сбоку, приподняв ковер и ожидая ответа, находился один из головорезов. Мужчина походил на тех двух охранников, которых она недавно прикончила. Кэлен подумала, что у Джеганя есть нескончаемый запас таких людей.
      — В чём дело?
      — Ваше Превосходительство, мы готовы сняться с лагеря. Мне жаль, что приходится Вас прерывать, но Вы приказали сообщить, как только мы будем готовы. Вы сказали, чтобы мы поторопились.
      Джегань отпустил волосы Кэлен.
      — Ладно, тогда приступайте.
      Внезапно, размахнувшись, он закатил ей такую оплеуху, от которой она кувырком полетела на пол.
      Пока она лежала на полу, приходя в чувство, он прижал ладонь к ране на ребре. Он развёл пальцы, чтобы увидеть, как сильно она кровоточит. Решив, видимо, что рана была достаточно несерьёзной, не стоящей внимания, он обтёр руку о штаны. Насколько Кэлен смогла разглядеть, на его теле было много шрамов, большинство из которых остались от ран намного тяжелее, чем та, которую она ему нанесла.
      — Проследите, чтобы ей ничего такого больше не пришло в голову, — бросил он Сёстрам, направившись к ковру, который охрана держала для него приподнятым.
      Кэлен почувствовала, как по её нервам от ошейника и ниже до кончиков пальцев на ногах пробежал огонь. Обжигающая боль вызывала невольное удушье. Из-за вновь доставшегося ей чувства острой боли, обжигающей её изнутри, ей хотелось кричать от ярости. Она ненавидела ошейник, с помощью которого Сёстры держали её в подчинении. Она ненавидела свою беспомощность перед теми мучениями, в которые они могли её ввергнуть.
      Сестра Улиция подступила ближе и встала над ней.
      — На данный момент, это было довольно глупо, не так ли?
      Из-за оглушающей боли Кэлен не могла ответить. Иначе она сказала бы Сестре, что это вовсе не было глупостью, и что оно того стоило. Пока ей хватит духа, она будет бороться против них. До последнего дыхания, если потребуется, она будет сражаться.

Глава 43