Руна

— Пожалуй, да, — хриплым голосом сказал Гарри и, слегка прочистив горло, повторил: — Да.

— Хорошо. — Кармоди одарил его лучезарной улыбкой и поднялся. Казалось, разговор доставил ему удовольствие. Он вытащил из кармана бумажник, извлек из него визитную карточку и, протягивая ее Гарри, сказал: — Вы, Гарри, производите впечатление человека, умеющего самостоятельно мыслить, и потому мне хотелось бы пригласить вас в ближайший уик-энд на встречу ведущих сотрудников “ОДЕЛ”. Думаю, вам будет интересно. Она состоится у меня дома. Мой секретарь свяжется с вами по этому поводу.

Сунув в портфель бумаги, он, не дожидаясь ответа Гарри, удалился.

Не успел Гарри вернуться в офис, как его немедленно вызвал Шарп, которому не терпелось излить на голову своему подчиненному весь бушевавший в нем гнев. Но Гарри опередил его и подробно рассказал о разговоре с Кармоди.

— Отлично, — сказал Шарп, явно недовольный оттого, что не удалось выместить на Гарри свой гнев. — Разумеется, вы можете общаться с кем угодно, но только не в ущерб рабочему времени. И при этом помните, что вы действуете в рамках единой команды, а потому не следует ради собственной карьеры пренебрегать интересами коллег.

Вынув изо рта потухшую сигару, он оглядел ее кончик.

— Да будет вам, Дэррен, вы же сами прекрасно знаете, что в глубине души каждый человек действует только в собственных интересах. — Впервые Гарри почувствовал, что в данном вопросе ему принадлежит последнее слово. — Вам известно, что говорят об этой индустрии?

— Что?

— То, что для своего процветания она недостаточно благополучна. Так что вашего лучшего друга также ожидает фиаско.

Он перекинул плащ через плечо и вышел из кабинета.

Гарри уже собирался выйти из здания, когда заметил молодого человека, медленно расхаживавшего по отделанному хромированной сталью вестибюлю. Это был Декстер. Впервые после смерти Иден он решился посетить агентство, и эта затея, судя по всему, особого удовольствия ему не доставляла. Модная одежда и современная стрижка остались неизменными, однако теперь они уже не заслоняли от окружающих болезненную бледность его лица.

— Декстер? — Гарри неспешно подошел к парню, поскольку не мог предположить, какой может оказаться его реакция.

— Я пришел, чтобы поговорить с вами, — сообщил Декстер, косясь на консьержа. — Мы можем выйти наружу?

Разъезжавшиеся по домам владельцы транспорта заполонили всю Сент-Мартин-лейн. Под моросящим дождем, усеивающим их пиджаки янтарными капельками, они свернули на сияющую огнями Лонг-Акр.

— Прежде чем обращаться в полицию, я решил посоветоваться с вами, — проговорил Декстер, когда они перешли на противоположную сторону улицы. — Мне, правда, сказали, чтобы первым делом я пошел именно к ним, но я подумал... — Он покачал головой и снова перевел взгляд на поблескивающий тротуар, отчего черные завитки волос упали ему на глаза. Гарри умышленно не форсировал разговор.

— Я кое-что вспомнил, — наконец сказал парень. — Ту ночь, когда умерла Иден. У нее для вас был какой-то пакет. Я не знаю, что в нем лежало. Она пыталась что-то сказать мне по этому поводу, но я толком даже не слушал. Ну, вы знаете, как это бывает.

Они дошли до угла улицы.

— Она сказала вам, от кого этот пакет? Ведь это может иметь какое-то отношение к ее смерти?

— Да нет, это было что-то по работе. Кажется, пакет доставили уже после вашего ухода, и она собиралась отнести его вам домой.

— Вы не помните, как он выглядел?

— Коричневая оберточная бумага, по форме напоминал книгу. Вот такую. — Он показал руками. — В твердом переплете.

— И что с ним стало?

— Не знаю. При ней его не обнаружили, поэтому я думаю, что она где-то его обронила.

— В тот день, когда вы с ней встретились, пакет уже был у нее?

— Кажется, был.

— Декстер, почему вы об этом никому не рассказали?

— Иден постоянно стоит у меня перед глазами, — медленно произнес он. — Так и вижу ее такой, какой она была в ту нашу последнюю встречу. Подобное нередко случается — смотришь на человека, обращаешь внимание на разные мелочи, а самое главное упускаешь из виду. Вы понимаете, что я имею в виду? Она ожидала услышать:

“Я люблю тебя”, но я этого так и не сказал. А надо было, потому что я действительно ее любил.

— Возможно, вы хотя бы сейчас сможете ей помочь. Они еще несколько минут поговорили, все так же стоя под дождем, после чего Декстер с печальным видом ушел, растворившись в потоке прохожих, устремлявшихся ко входу в станцию подземки “Ковент-Гарден”. Гарри же двинулся в сторону Лестер-сквер. На следующее утро он первым делом обзвонил все компании по доставке почтовой корреспонденции, выясняя, от кого Иден приняла пакет. Сама по себе эта мысль была ужасной, однако он не мог так просто отбросить ее. А что, если в упаковке лежала видеокассета и девушка по какой-то причине решила ее посмотреть? Кассета с пленкой шириной в три четверти дюйма выглядела в точности, как книга в твердом переплете.

Таким образом, получается, что она приняла смерть вместо него.

Глава 33

Треснувший лед

Джон Мэй, пройдя через весь зрительный зал, наконец достиг первых рядов партера. По сцене медленно двигались мужчина и женщина, купаясь в лучах мягкого аквамаринового света, отчего создавалось впечатление, будто они находятся под водой. Одежда, в которую была облачена эта пара, представляла собой полное смешение эпох. На мужчине был круглый и жесткий плотный воротник из накрахмаленного полотна, джинсы, высокие сапоги и заляпанная кровью майка. Когда глаза Мэя несколько адаптировались к царившему в зале полумраку, он смог различить нахохлившуюся фигуру своего напарника, восседающего во втором ряду партера. Пройдя к креслу позади него, Мэй известил Брайана о своем появлении.

— Что-то смущают меня их костюмы, — прошептал через плечо Брайан. — Как и этот голубой свет. Мне всегда казалось, что трагедию времен короля Якова следует играть в более строгих костюмах, а преобладающим цветом должен быть пурпурный, как на картинах Веласкеса. Но, в конце концов, театр тем самым подтверждает свою приверженность консерватизму и традициям.

— Где тебя черти носили? — прошипел не в силах сдерживать ярость Мэй, который весь день потратил на поиски Брайана. — Тебя все ищут. Раз уж ты не носишь с собой “пищалку”, так имей хотя бы совесть позвонить и сообщить, где тебя можно найти.

Казалось, Брайан искренне удивился.

— Мне и в голову не приходило, что я такая важная птица, — проговорил он. — И потом, я ведь вам не какой-нибудь голубок, которому можно надеть на ногу колечко, и имею право ходить туда, куда мне заблагорассудится. Если бы ты заглянул в мой настольный календарь, то сразу бы понял, где меня надо искать.

— Мы проверяли твой календарь. Мог бы и поподробнее объяснить, а то написал: “Вторник — “Трагедия мстителя”. Согласись, не так-то просто было искать по столь скудным данным.

— Прекрати ныть. Нашел же все-таки. Меня всегда пускают на репетиции. Подожди, сейчас будет довольно интересная сцена. — Он указал на героя спектакля. — Послушай Виндиса, он изрекает неплохую сентенцию: “Разбей лед в одном месте — он обязательно треснет в других”.

— Артур, ты что, решил испытывать мое терпение? — спросил Мэй, вставая. — Мне надо с тобой поговорить. Причем не здесь.

— Очень хорошо. — Брайан вздохнул и стал собирать свои вещи: длиннющий шарф и кучу пластиковых пакетов.

— Бог мой, да ты похож на бродягу-попрошайку.

— Спасибо. Этот шарф связала моя квартирная хозяйка. Если бы я ее вовремя не остановил, она футов тридцать отмахала бы своими спицами. Мне кажется, она считает вязание своего рода терапией, снимающей избыток сексуального напряжения.

Они вышли в заново отреставрированное фойе театра “Феникс”. В воздухе стоял ядовитый запах краски. Брайан подергал носом и огляделся.

— Забавное местечко, — сказал он, плетясь следом за Мэем к входным дверям. — Кстати, тебе известно, что этот театр начал свое существование еще в тридцатые годы постановкой “Частных жизней” с Оливье и Герти Лоуренс в главных ролях? Прекрасная вещь. С тех пор, правда, многое изменилось. А до “Феникса” здесь размещался мюзик-холл — “Альказар”, кажется, назывался. Но и эта затея оказалась не особенно удачной. Впрочем, на то были свои причины.

Еще не отремонтированный главный вход театра грозил в любой момент рухнуть. Мэй нетерпеливо поджидал Брайана у дверей. “Похоже, у старика и в самом деле поехала крыша”, — подумал он, но вслух сказал:

— Артур, ты ведешь себя, как капризное дитя.

— Уверяю тебя, что только так и надо себя вести, — парировал тот, после чего плотно обмотал шею шарфом. — Ну, раз уж ты преодолел столько трудностей, разыскивая меня, то мне полагается, как минимум, предложить тебе чего-нибудь выпить.

Они прошли в заполненную клубами пара закусочную на Чаринг-Кросс-роуд, где Мэй терпеливо ждал, пока Брайан положит в кофе шесть кусочков сахара. Покончив с этой процедурой, он быстро заговорил приглушенным голосом:

— А теперь, Джон, слушай внимательно. У меня есть для тебя загадка. Скажи, когда несчастный случай не является несчастным случаем? Отвечаю: тогда, когда на самом деле это предумышленное убийство. А как это доказать? Отвечаю: для этого надо установить причинную связь между наступившей смертью и неким противоправным вмешательством извне. Несчастный случай по самой своей сути не обусловлен посторонним вмешательством, а потому и нет никаких оснований для проведения расследования. В нашем же конкретном случае мы обязаны предположить, что убийству могли специально придать вид несчастного случая, причем сделали это настолько искусно, что даже у свидетелей не возникло каких-либо подозрений на этот счет.

Он разорвал подсахаренный пончик на несколько кусочков и бросил их в чашку.

— Затем нам необходимо отделить жертвы убийства от подлинных самоубийц, а также от тех, с которыми произошел банальный несчастный случай. Мы, естественно, все время пытаемся во всех этих инцидентах отыскать некое связующее звено, но разве подобное возможно, когда в колоде так много фальшивых карт? Поэтому лучше поставить вопрос так: кого именно мы ищем. Безумца? Едва ли. Сумасшедший не действует столь методично. Разумный же человек преследует некую разумную цель. Какова эта цель? Возможно, месть. Целая куча врагов, как реальных, так и гипотетических. Но каким образом у одного человека могло появиться так много врагов, тем более совершенно несвязанных между собой? Возможно, они появились у него в процессе какой-то общественной деятельности. Однако в социальном отношении жертвы также никак не были связаны друг с другом. А может, их связывали деловые узы? Например, некий сотрудник компании, затаивший злобу. Но способен ли один-единственный человек устроить чуть ли не настоящий геноцид? Тогда, может, в данном случае орудует целая группа? Предположим, что это и в самом деле группа, действующая по некому общему плану.

— Артур, в бизнесе противники ведут войны за цены на рынке, занимаются промышленным шпионажем, а не уничтожают конкурентов посредством рунических проклятий.

— А почему бы нет, если кому-то удалось применить для этих целей именно такие проклятия?

Мэй провел кончиком пальца по краю чашки.

— Потому что я просто не верю в сверхъестественные силы, — наконец сказал он.

— А кто говорит о сверхъестественных силах? Как знать, возможно, речь идет о некой технологической версии таких проклятий, позволяющей превратить микросхему в орудие убийства. Уж ты-то в первую очередь должен был бы поверить в такую возможность.

— Нет, — покачал головой Мэй. — Даже с учетом последних открытий в области радиоэлектроники подобное представляется мне совершенно невероятным.

Брайан допил свой кофе и всем корпусом подался вперед, поскольку не хотел, чтобы его голос услышали за соседним столиком.

— Ну что ж, тогда я расскажу тебе, как это делается, — мягко проговорил он. — Они используют видеокассеты. Модель “Ю-МЭТИК”, с лентой шириной в три четверти дюйма. Как я полагаю, кто-то выстреливает эти проклятия при помощи видео... ну, как они там называются...

— Видеомагнитофонов.

— Так вот, когда жертва смотрит на экран, она слышит или видит нечто настолько ужасное, что это заставляет ее наложить на себя руки. Возможно, это какой-то записанный на пленку шум, который поражает мозг человека. Американские ученые много лет бьются над этой проблемой — с тех самых пор, как в начале пятидесятых годов в кинопленки вклеивались отдельные кадры-образы, оказывавшие воздействие на подсознание человека. Генри Делл занимался как раз видеобизнесом. Предположим, он просмотрел одну из таких пленок, после чего умер. Впоследствии его магазин сожгли, чтобы уничтожить весь запас подобных кассет. Помнишь, я говорил тебе, что за двадцать минут до начала пожара часы в нескольких видеоаппаратах были переведены на ноль? Как мне представляется, этот паренек, Марк, также просмотрел одну из кассет, а может, его даже насильно заставили это сделать, например все тот же поджигатель. Кто бы ни стоял у пульта тех машин, он случайно вырубил электричество в части магазина, в результате чего часы в них оказались переведенными на ноль. Марк выжил в том пожаре, но он все же увидел, что записано на кассете, улавливаешь? А затем, как только к нему снова вернулось сознание, тут же покончил с собой.

Он бросил в чашку последние кусочки пончика и слегка поболтал остатки жидкости.

— Вчера на железнодорожной насыпи, неподалеку от того места, где Бет Кливленд сбил поезд, двое наших парней нашли разломанную видеокассету. К сожалению, местные мальчишки уже успели разобрать ее на части, вынули пленку, а потом к тому же и потеряли ее. Однако сам каркас все же сохранился, так что есть над чем поработать. И наконец, тот автомобильный воришка, Колтис, — нам удалось установить его послужной список и выяснить, что некоторое время он был занят на физической работе в компаниях, связанных с видеобизнесом.

— Почему мне раньше об этом ничего не сказали?

— Я полагаю, что эти детали все же попали в соответствующие досье. Но ты же сам не хуже меня знаешь, что служебные рапорты печатаются на бумаге и подшиваются в картонные папки, а не вводятся в память компьютера.

Прищурившись, Мэй посмотрел на Брайана одновременно и озадаченно и удовлетворенно. Получалось, что старый черт отнюдь не прохлаждался, а все это время занимался расследованием по их делу.

— Кстати, насчет этих кассет. Ты уверен, — спросил он, — что каждый, кто смотрел их, потом умер?

— Пока я не могу утверждать, что здесь все обстоит именно так. Это будет зависеть от того, удастся ли нам найти хотя бы одну целую пленку. Упаковки видеокассет защищены руническими заклятьями, своего рода талисманами, один из которых мы обнаружили в магазине Делла.

— А как насчет тех, которые были найдены рядом с трупами Делла, Мидоуза и Колтиса?

— С этим я и сам пока до конца не разобрался. Мэй откинулся на спинку стула и задумался.

— Не скажешь, каким образом ты пришел к этим выводам? — спросил он.

— Я прибег к помощи одной своей старой подруги.

— Уж не той ли библиотекарши? Дороти... Как бишь ее фамилия?

— Хаксли. Она самая.

— Но она же давно чокнулась. Ты ведь сам говорил, что она верит во всю эту мистическую чепуху.

— Джон, ты же сам с ней однажды встречался, помнишь?

— Как такое можно забыть! Она еще пыталась склонить меня к занятиям акупунктурой.

— И помогло ведь, разве не так?

— О да, все было просто чудесно. Я ведь тогда недели две сесть не мог. Но только, ради Бога, никому не говори, что за консультацией мы обращаемся к экспертам по паранормальным явлениям. Бульварная пресса нас после этого в клочья разорвет. А еще что у тебя есть для меня?

— Один вопрос. — Брайан заглянул в свой блокнот. — Нам известно, что среди личных вещей Колтиса не было обнаружено даже намека на видеокассету. А остальных наших жертв, которые проходят по этому делу, ты тоже проверил на этот предмет?

— Да, и ничего не нашли. А может, эти чертовы кассеты способны самоуничтожаться?

— Более логичным мне кажется предположить другое — что после гибели жертвы эти штуковины попросту кто-то забирает. Пожалуй, сейчас самое время тебе сесть за свой компьютер. Нам следует отсеять все подлинные убийства.

— Мы с Джэнис уже занимаемся этим, — сказал Мэй. — Сегодня вечером намереваемся приступить к систематизации полученной информации. Хочешь присоединиться к нам?

— Худшего для себя не могу даже представить. — Брайан расплатился за кофе. — А кроме того, у меня уже назначены кое-какие встречи.

— Но только пообещай не пропадать, договорились?

— На сей раз я буду предпринимать только согласованные действия. Передай привет Джэнис.

— Ну, а куда именно собираешься направить свои стопы сейчас, ты мне, конечно, не скажешь?

— Ну зачем уж так-то? — Брайан на несколько секунд задумался, чуть склонив голову набок. — Сначала я вернусь в театр. Мне необходимо подумать об Иакове. Кстати, об этом прямо говорит мститель. Мы разбили лед в одном месте, так что теперь он везде пойдет трещинами. — Брайан протянул Мэю руку, мрачно сверкнув глазами. — Ты ведь понимаешь, почему я должен уйти в отставку, правда? Мы живем в обществе, движущей силой которого являются две страсти: молодость и успех. Но в формировании окружающего нас мира не меньшую роль играет и воображение, не знающее ни возраста, ни границ — как луна. — Он окинул взглядом людской поток на тротуаре. — Увы, никому из них оно больше уже не нужно.

Глядя вслед неуклюжей фигуре Брайана, Мэй почувствовал неподдельную любовь к этому человеку и понял, что желает лишь одного — как-то развеять охватившее его чувство глубокого разочарования в жизни.

— Прошу прощения, — окликнул его кто-то сзади. Обернувшись, он увидел крупную итальянку, барменшу из закусочной, энергично махавшую ему рукой. — Ваш друг забыл вот это.

Она сунула ему в руку черный пластмассовый предмет.

Это был пейджер Брайана.

Глава 34

Стеклянный нимб

Это был первый раз, когда Гарри остался у Грэйс и когда они смогли провести ночь без каких-либо помех. Тепло и щедрость ласк, которыми одаривала его в постели Грэйс, заставили Гарри пересмотреть свое представление о нормах сексуального поведения, а во многом даже начать осваивать их заново. Поутру он вознамерился потрясти Грэйс своими кулинарными способностями, пока она, с явной неохотой выскользнув из-под одеяла, проследовала под душ.

— Как бы я хотела, чтобы наконец прекратился этот дождь! — Грэйс стояла у окна, завернувшись в белую банную простыню, и смотрела на падающие с карниза капли воды. — Такое впечатление, что вот-вот настанет конец света.

— Не конец, а всего лишь его перемена, — сказал Гарри, обнимая ее за талию и ощущая сквозь влажную ткань тепло ее кожи. Она плотнее прижалась к нему. — Будь сейчас ясное голубое небо, мы могли бы куда-нибудь поехать.

— А мне и здесь нравится. В Лондоне так удобно. Во всяком случае, безопасно. — Грэйс протерла простыней образовавшуюся на стекле испарину. — Правда, сейчас в нашем городе появилось что-то новое — появилось и прячется за пеленой дождя.

Она повернулась, чтобы поцеловать его, и Гарри еще крепче заключил ее в свои объятия, что снова увлекло их в постель.

— Я договорюсь с Фрэнком Дрейком, чтобы он пришел за кассетой, — за завтраком сказала Грэйс, намазывая клубничное варенье на кусок ветчины. — По части расшифровки тайных посланий ему нет равных. Он до сих пор задом наперед прокручивает пленки с записями тяжелого металла, пытаясь обнаружить их скрытый смысл.

— Ты уверена, что ему можно доверять? Не передаст он кассету кому-нибудь другому?

Между ними восседал древний пес Грэйс, буквально загипнотизированный видом свисавших с вилок кусков ветчины.

— Да за такую пленку он будет готов жизнь отдать.

— Что это ты в нем так уверена?

— Просто он безнадежно влюблен в меня — и сейчас, и всегда.

— Но только убедись сначала, что он понимает сопряженную со всем этим опасность. Хотя всего не рассказывай

— Так ты полагаешь, Дэниел Кармоди прощупывал тебя?

— Я думаю, что он был крайне удивлен, обнаружив, что я все еще жив. Именно поэтому я и получил приглашение в его загородное поместье. Видимо, он считает меня уцелевшим счастливчиком, а такие люди всегда полезны.

— Но не забывай, что там он будет находиться на собственной территории, где, как известно, даже стены помогают. А вдруг он попытается тебя убить?

— Сначала он постарается выяснить, как много мне удалось разузнать. Так что нам предстоит разыграть нечто вроде партии. Я ведь тоже корпоративно мыслящий человек.

Пес с мучительной тоской и одновременно недоверием проследил за тем, как Гарри прикончил свою ветчину.

— И как же мы будем сражаться с его корпорацией?

— Существует только один способ — действовать изнутри. Когда он вытирал губы, зазвонил телефон. Трубку сняла Грэйс.

— С вами я вообще не хочу разговаривать. Мне надо поговорить с ним, — сказала Хилэри.

— Привет, Хилэри. Как тебе удалось раздобыть номер этого телефона? Ну, как дела?

— Он есть в справочнике, в разделе “Бродяги”. И тебе следовало бы думать не о моих делах, а о своих собственных. Как знать, вдруг она уже заразила тебя какими-нибудь сексуальными паразитами. Впрочем, я, как всегда, звоню по делу. На твое имя пришла какая-то бандероль. Я собиралась было переслать ее в твой офис, но это означало бы пойти из-за тебя на дополнительные расходы.

Гарри почувствовал, как заколотилось его сердце. Скорее всего, это та самая бандероль, которую ранее получила Иден.

— Когда она пришла?

— Несколько дней назад. Я была в Мидленде, где мы согласовывали график наших совещаний по региональным поставкам, и обнаружила ее, уже вернувшись домой. Так что можешь прийти и забрать ее.

Гарри принялся лихорадочно соображать. Иден и раньше приходилось по пути с работы заглядывать к Хилэри на Уигмор-стрит. Скорее всего, кассету она занесла ей сразу после концерта. Откуда ей было знать, что они с Хилэри больше не встречаются?

— Хилэри, а теперь послушай меня очень внимательно. Ни в коем случае не вскрывай упаковку.

— Знаешь, меня совершенно не интересуют твои пошлые секреты. так что не говори мне...

— Хилэри, эта бандероль может стоить тебе жизни. Не прикасайся к ней, пусть лежит и дожидается моего прихода!

— Поздно, я ее уже распаковала. Подумаешь, всего лишь какая-то дурацкая видеокассета. У Гарри похолодело внутри.

— Но ты ее хоть не включала?

— Включала, но она какая-то чудная. Понятия не имею, чем ты занимаешься со своими новыми друзьями, но...

— Послушай, но как же ты смогла просмотреть ее? — Он знал, что кассеты формата “Ю-МЭТИК” не подходили к обычным домашним видеомагнитофонам.

— А разве я тебе не говорила? Меня повысили в должности, так что теперь мне полагается персональное и к тому же профессиональное видеооборудование.

— Бог мой... Хилэри, никуда не уходи из квартиры, жди, я сейчас приеду к тебе. Ты как вообще себя чувствуешь?

— Гарольд, да что такое с тобой стряслось? Там что, какие-то государственные секреты записаны, что ли?

— Что было на пленке? Что ты видела?

— А то ты не знаешь! Да там же повсюду понатыкано твое имя, и еще маленькая этикеточка с какими-то загогулинами.

— Дальше!

Прозвучавшая в его голосе откровенная паника заставила ее собраться с мыслями.

— Ну, еще фирменный знак компании...

— Какой компании?

— Я пытаюсь вспомнить! — В душе у женщины стал зарождаться страх.

— “ОДЕЛ”? Она называлась “ОДЕЛ”?

— Кажется... да.

— А что потом?

— Цвет, вроде бы красный. А потом совсем уж необычное...

Гарри грохнул трубку на рычаг и опрометью выбежал на улицу.

Хилэри недоумевающе уставилась на трубку. Неужели у него действительно хватило наглости вот так оборвать разговор? Она постучала пальцем по телефону — связи не было. Паника стала отступать. Ну надо же, как все это досадно, просто до нелепости досадно. Разумеется, это так на него похоже — не смог даже трубку как следует на рычаг положить. А может, какая-то неисправность на линии? Вечно у этой “Бритиш телеком” что-нибудь не в порядке. Хилэри подошла к окну, выглянула наружу, но не обнаружила никаких признаков землеройных работ.

И что Гарри так разволновался? Отчасти она была даже рада тому, что их роман завершился. В сущности, она никогда не понимала этого человека. Бросив раздраженный взгляд на часы, Хилэри остановилась перед зеркалом, чтобы поправить прическу, хотя ее элегантно уложенные белокурые волосы и так пребывали в безукоризненном порядке.

Да как он осмелился говорить ей, чтобы она никуда не выходила, сидела и дожидалась его прихода, когда они даже не разговаривали друг с другом! Ведь через полчаса ей надо быть на работе. Ну ладно, десять минут она как-нибудь подождет — но не больше. Хилэри глянула в зеркало и сняла с века крохотную соринку синей туши. У нее возникло странное ощущение, будто зеркало вдруг подернулось дымкой, а воздух густо насыщен пылью.

Каминные часы, стоявшие в гостиной у нее за спиной, отбили полчаса. Звук получился какой-то странный, как будто он сливался с собственным эхом. Она обернулась, прислушалась, после чего снова занялась макияжем. Неожиданно отражение в зеркале стало как бы утоньшаться. Но разве такое возможно? Скулы вытянулись, а подбородок выступал вперед, как в комнате смеха. Зеркало и правда вдруг начало выгибаться наружу, затем послышался характерный треск и на лицо Хилэри посыпались острые, как иглы, осколки. Не в силах вымолвить ни слова, она принялась стряхивать их со щек. Вскоре все лицо было иссечено в кровь.

Наполовину ослепнув, Хилэри все же как-то добралась до гостиной — узкая бежевая юбка не позволяла делать размашистых шагов. Прямо перед ней были два окна, украшенных витражами с изображением благочестивых монахов, преклоняющих колена перед парящими в небесах святыми, а также предающихся радостному ликованию в обществе земных святых. Хилэри обожала эту деталь интерьера.

Стало больно дышать, и у Хилэри сложилось впечатление, что мельчайшие частицы стекла проникли ей в легкие. В какой-то момент она даже подумала о сердечном приступе, потом попыталась взять себя в руки, однако плававший в воздухе туман, казалось, уже успел просочиться и в мозг. Со стороны окна послышался звук, похожий на треск льда. Хилэри не верила своим глазам: фрагменты ярко раскрашенного стекла один за другим отделялись от рамы, раскалывались на части и медленно плыли сквозь толщу воздуха, направляясь к ней, подобно косяку причудливых рыб.

Пытаясь защитить лицо, она взметнула обнаженные руки и отшатнулась назад. Первым подоспел прозрачный желтый треугольник с изображением святого, вознесшего глаза к небесам и сцепившего руки в страстной молитве. На какое-то мгновение он задержался перед Хилэри, после чего ринулся ей на плечо, отрезав часть ее плоти. Затем подплыли сразу несколько осколков, на каждом из которых были изображены фигурки священников, выложенные топазовой, изумрудной и фиолетовой мозаикой. Обрушившись ей на руки, они оставили на них длинные, глубокие, хирургически точные надрезы.

К Хилэри наконец вернулся голос, но к тому времени кровь уже заливала крахмальную белизну ее блузки. Артерия у запястья оказалась рассеченной. Несколько секунд длился ее вопль, покуда его не оборвал вонзившийся в рот длинный клинок из прозрачного, кораллового цвета стекла с изображенным на нем ангелом в одеянии цвета слоновой кости, разломившийся пополам в горле женщины.

Вскоре стеклянные осколки образовали вокруг нее нечто вроде искрящегося смертельного облака. Кружа и мелькая, подобно переливчатым птицам, они вонзались в ее кожу, оставляя геометрически четкие узоры, покуда Хилэри вообще не перестала ощущать что-либо, кроме стекла, света и распростертого посреди комнаты собственного тела в окровавленных, словно позаимствованных у племени дикарей, лохмотьях.

Медленно теряя сознание, она почувствовала, как ее тело словно возносится над полом, проходит сквозь нимб сверкающих стеклянных осколков и устремляется вперед — к гудящей внизу улице.

Едва остановив машину, Гарри испытал болезненное ощущение, как если бы все это ему уже доводилось где-то видеть: толпа зевак, вытянувшаяся вдоль натянутых между фонарными столбами оранжевых заградительных лент; машина “Скорой помощи”, стоящая неподалеку с выключенными сиреной и “мигалкой”; сгрудившиеся на маленьком пятачке мужчины и женщины в форме, похожие на затеявших свалку игроков в регби.

Хлопнув дверцей машины, он ступил на бордюрный камень. Повсюду полиция, слишком много полиции. Он скользнул взглядом вдоль стены здания, увидел сквозь разбитое окно темный интерьер комнаты Хилэри и понял, что она мертва. От столкновения с ее массой практически все стекло высыпалось наружу, а у лежавшего наполовину на мостовой тела были видны лишь торчащие из-под одеяла ноги. И повсюду кровь и стекло — темное, чуть поблескивающее в брызгах дождя. Итак, всего лишь через несколько минут после разговора с ним она выбросилась из окна собственной квартиры. А сколько же времени прошло после того, как она просмотрела пленку? Вырвавшись из толпы, он метнулся назад к своей машине и едва успел добежать до нее, как ему стало плохо.

Назад он ехал словно пьяный, неуверенно скользя липкими ладонями по обшивке руля. Где-то в глубине его сознания мелькнула мысль, что пленка все еще там, в квартире, однако вернуться сейчас за ней его не заставила бы никакая сила на свете.

Глава 35

“Шабаш” в Кэмдентауне

В работе на компьютере Фрэнк Дрейк проявлял гораздо больше сноровки, нежели в общении с живыми людьми. Он частенько задерживался в библиотеке, сидя перед зеленоватым экраном и с привычной легкостью скользя пальцами по клавиатуре. Созданные им файлы отличались крайней замысловатостью и изобиловали перекрестными сносками, тогда как все его попытки придать своей идее черты научного исследования по мере поступления новых статистических данных становились все более призрачными. Файлы постепенно разбухали, однако вместе с этим нарастала и его внутренняя неуверенность в себе.