Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Десять меченосцев (Миямото Мусаси)

ModernLib.Net / Зарубежная проза и поэзия / Ёсикава Эйдзи / Десять меченосцев (Миямото Мусаси) - Чтение (стр. 61)
Автор: Ёсикава Эйдзи
Жанр: Зарубежная проза и поэзия

 

 


      Иори двинулся прямиком через кусты и достиг вершины раньше всадников. Под большой сосной сидели три ронина. Вскоре один из них поднялся и произнес:
      – Все в порядке. Дайдзо приехал.
      Дайдзо и ронины без лишних слов принялись за работу. Они откатили в сторону громадный камень и стали копать. Скоро по одну сторону ямы возвышалась куча земли, по другую – мешки с золотом и серебром, к которым добавили и привезенную в лакированных ящиках добычу. Сокровищ здесь было на многие тысячи рё. Мешки с деньгами навьючили на трех лошадей, ящики сбросили в яму, забросали землей и сверху придавили камнем.
      – Теперь можно и покурить, – произнес Дайдзо, доставая трубку. Остальные, отряхнув одежду, расположились вокруг него.
      Дайдзо прекрасно изучил провинцию Канто во время паломничества по храмам. Не было ни одного святилища, где бы он не оставил пожертвований, но никому не приходило в голову спросить, откуда у него столько денег.
      Дайдзо, Дзётаро и трое ронинов обсудили план действий. Решили, что Дайдзо больше не следует появляться в Эдо, однако надо было забрать золото из склада в Сибауре, сжечь бумаги и распорядиться судьбой Акэми.
      На рассвете Дайдзо и ронины верхом двинулись на Кисо по тракту Косю, а Дзётаро пешком отправился в противоположном направлении. Иори посмотрел на звездное небо, словно спрашивая, за кем последовать ему.
      Дзётаро размашисто шагал по дороге, пересекавшей равнину Мусасино. Осеннее солнце припекало по-летнему, лучи его, казалось, проникали под кожу. Мельком оглянувшись, Дзётаро пробормотал: «Он все еще здесь». Он уже останавливался раза два, думая, что мальчик хочет его о чем-то спросить, но тот не приближался. За поворотом Дзётаро спрятался в заросли бамбука. Иори остановился, нерешительно оглядываясь вокруг. Дзётаро возник перед ним словно из-под земли.
      – Эй, парень!
      Иори на мгновение опешил, но быстро взял себя в руки.
      – Что еще? – ответил он небрежно.
      – Почему ты плетешься за мной?
      – Я иду в Дзюнисо Накано, – с невинным видом ответил Иори
      – Врешь, ты идешь след в след за мной.
      – С чего ты взял? – сказал Иори и рванулся, чтобы убежать, но Дзётаро схватил его за подол кимоно.
      – А ну-ка, выкладывай!
      – Я ничего не знаю...
      – Врун! Кто послал тебя подглядывать?
      – А ты гнусный вор!
      – Что? – крикнул Дзётаро, притянув Иори к себе.
      Иори вывернулся и побежал со всех ног. Дзётаро кинулся следом. Иори несся через пустошь к деревенским домам, камышовые крыши которых выглядывали из-за деревьев.
      – На помощь! – кричал Иори.– Вор!
      Иори слышал удары молота в кузнице. Из домов и сараев, увешанных связками хурмы, выскакивали люди.
      – За мной гонится вор, хватай его! Они ограбили храм!
      К удивлению Иори, никто не торопился схватить Дзётаро. Иори, заскочив за какой-то амбар, притаился, переводя дух. Дзётаро, добежав до деревни, пошел шагом с невозмутимым видом. Чисто одетый молодой человек в глазах деревенских совсем не походил на бандита или разбойного ронина.
      Иори, возмущенный поведением жителей деревни, решил поскорее добраться до Накано, где можно рассчитывать на помощь. Он пошел полями, чтобы срезать путь. Вскоре показались знакомые криптомерии, до дома оставалось не больше километра. Внезапно перед ним выросла фигура Дзётаро, преградившая дорогу. Теперь Иори был дома. Он отпрыгнул назад и обнажил меч. Дзётаро бросился на Иори с голыми руками и схватил его за шиворот, но Иори успел полоснуть нападавшего мечом.
      – Мерзавец! – выругался Дзётаро, увидев кровь, струившуюся по правой руке.
      Иори вспомнил урок фехтования. Глаза. Мусаси постоянно твердил: глаза, глаза! Вся воля сосредоточилась в его глазах, горевших ненавистью.
      – Придется тебя прикончить! – крикнул Дзётаро, вырывая из ножен меч.
      Иори бросился в атаку, применив заученный на занятиях прием. Дзётаро сразу понял, что недооценил мальчишку. Он не ожидал, что Иори владеет мечом. Теперь Дзётаро сражался всерьез. Он должен убрать любопытного ради своих друзей. Дзётаро отчаянно размахивал мечом, но толку было мало. Иори, отразив его наскок, побежал, затем внезапно ринулся в контратаку. Иори снова побежал, заманивая противника на свою территорию.
      – Где ты? – спросил Дзётаро, очутившись в густой роще. Сверху на него посыпались кора и листья. – Я тебя вижу! – крикнул Дзётаро и полез на дерево. – Если у тебя не вырастут крылья, считай себя покойником.
      Иори оказался на самой верхушке, когда Дзётаро, ухватившись за толстую ветку, стал подтягиваться перед решающим рывком. Иори только и ждал этого момента. Его меч рубанул по основанию ветки, и Дзётаро полетел вниз.
      – Ворюга! – крикнул ему вслед Иори.
      Ветки смягчили падение. У Дзётаро пострадала только его гордость.
      Он снова полез наверх.
      Внезапно откуда-то послышались заунывные звуки флейты-сякухати. Противники невольно замерли, прислушиваясь к мелодии. Дзётаро решил сменить тактику.
      – Хорошо, – заговорил он, – признаю, что ты владеешь мечом. Это мне нравится. Скажи, кто тебя послал шпионить за мной, и я тебя отпущу.
      – Признай свое поражение!
      – Ты что, с ума сошел?
      – Я еще не взрослый, но я Мисава Иори – единственный ученик Миямото Мусаси. Принять твои условия – значит оскорблять честь моего учителя. Сдавайся!
      – Что? Что ты сказал? – не поверил своим ушам Дзётаро. Дзётаро был готов признать поражение. В порыве чувств он начал расспрашивать:
      – Как поживает мой учитель? Здоров ли он? Где он?
      Удивленный Иори, все еще держась подальше от Дзётаро, ответил:
      – Ха! Мой учитель не мог воспитать вора!
      – Не называй меня так! Мусаси вспоминал когда-нибудь о Дзётаро?
      – Дзётаро?
      – Если ты действительно его ученик, то непременно слышал от него мое имя. Я был с Мусаси в твоем возрасте.
      – Выдумываешь небылицы.
      – Правда.
      Дзётаро полез вверх по стволу к Иори, желая объяснить ему, что они ученики одного учителя, но получил удар в ребро. Сорвавшись, он ухватился за Иори, увлекая его за собой. Оба рухнули на землю и лишились чувств.
      В жилище Мусаси было свежо, потому что оно состояло пока из одной крыши на столбах. Стен еще не было. Такуан, придя сюда, чтобы посмотреть последствия урагана, решил дождаться возвращения Мусаси. Вечером его одиночество нарушил нищенствующий монах, который попросил кипятку.
      Закончив ужин, состоявший из рисовых колобков, монах в знак благодарности предложил поиграть для Такуана на сякухати. Играл любитель, но звуки, извлекаемые из флейты, подкупали искренностью чувств, и Такуан угадал в них историю целой жизни. Раскаяние звучало в каждой ноте от первого до последнего звука мелодии. Такуан подумал, что это и повествование его жизни, ведь при всех различиях люди – всего лишь собрание несбывшихся надежд в человеческой коже.
      – По-моему, я тебя где-то видел,– проговорил Такуан. Монах направил незрячий взор на Такуана и пробормотал:
      – Я узнал твой голос. Ты Такуан из Тадзимы? Такуан поднес лампу к лицу монаха.
      – Аоки Тандзаэмон?
      – Такуан! О, как хотел бы я забраться в какую-нибудь щель и сокрыть в ней свою греховную плоть!
      – Кто бы мог подумать, что мы вновь встретимся. После событий в храме Сипподзи минуло десять лет.
      – Я с содроганием вспоминаю те дни, – ответил монах. – Теперь я обречен на вечный мрак. В бренном мире меня удерживает лишь мысль о сыне.
      – У тебя есть сын?
      – Мне рассказывали, что он странствует с человеком, которого тогда привязали к криптомерии, с Такэдзо. Сейчас его зовут Миямото Мусаси.
      – Ученик Мусаси – твой сын?
      – Так мне говорили. Я до сих пор испытываю стыд перед Мусаси, поэтому стараюсь пореже думать о мальчике. Сейчас ему семнадцать. Каким он стал? Мечтаю прикоснуться к нему и умереть.
      В жалкой человеческой плоти не осталось и следа от бравого самурая, который заигрывал с Оцу. Такуана захлестнула жалость к несчастному монаху, который не обрел утешения и в вере. Такуан решил, что приведет монаха к Будде, который в своем бесконечном милосердии прощает десять зол и пять смертных грехов. Тандзаэмон, обретя истинную веру, сумеет найти Дзётаро.
      Такуан назвал Тандзаэмону монастырь в Эдо.
      – Скажи настоятелю, что я послал тебя и ты сможешь жить там сколько хочешь. Я приду туда через некоторое время, нам есть о чем побеседовать. Мне кажется, я знаю, где сейчас твой сын. Попробуем устроить вашу встречу. Не тоскуй, человек даже после шестидесяти лет способен познавать радость и быть полезным людям.
      Такуан решительно выпроводил Тандзаэмона из дома. Тот ничуть не обиделся и со словами благодарности стал отвешивать низкие поклоны.-Забрав тростниковую шляпу и флейту, Аоки скрылся в темноте.
      Тандзаэмон отправился по тропе через рощу, потому что там было посуше. Неожиданно он наткнулся на что-то. Он определил на ощупь, что перед ним лежали два тела. Монах повернул назад с криком:
      – Такуан, помоги! Два мальчика лежат здесь без чувств!
      Такуан вышел из дома, надел сандалии и спустился с холма в деревню. Быстро собрав людей с факелами, он велел захватить воды. Тандзаэмон побрел дальше своей дорогой.
      Когда Такуан с крестьянами пришли в рощу, Дзётаро уже сидел, прислонившись к дереву, не совсем опамятовавшись. Держа Иори за руку, он раздумывал, приводить ли того в чувство, чтобы разузнать побольше о Мусаси, или уйти. Он вздрогнул от факелов, как дикое животное.
      – Что случилось? – строго вопросил Такуан.
      Узнав Дзётаро, он изумился так же, как и последний при виде Такуана. Юноша возмужал и изменился.
      – Дзётаро?
      Дзётаро, упершись ладонями о землю, склонился в поклоне. Он узнал Такуана с первого взгляда.
      – Ты вырос в славного парня, – сказал монах.
      Такуан пощупал пульс на руке Иори. Иори понемногу приходил в себя и, очнувшись, разразился слезами.
      – Почему ты плачешь? Ушибся? – спросил Такуан.
      – Нет. Они арестовали моего учителя. Он в тюрьме в Титибу.
      Из сбивчивого рассказа Иори Такуан понял суть дела и встревожился.
      – Мне тоже надо кое-что сказать тебе, Такуан, – вымолвил Дзётаро дрожащим голосом.
      – Не верьте ему, он вор! – вмешался Иори. – Все в его устах сплошная ложь.
      Дзётаро метнул в Иори гневный взгляд.
      – Замолчите оба! Я решу, кто прав, а кто виноват, – прикрикнул Такуан.
      Он отвел молодых людей за дом и велел разложить костер. Иори, не желая быть рядом с вором, некоторое время стоял в стороне, но потом ему стало завидно, что Дзётаро и Такуан дружески беседуют у огня, и он сел около них. Дзётаро изливал душу, как женщина на исповеди перед Буддой.
      – Четыре года меня опекает человек по имени Дайдзо. Он из Нараи в провинции Кисо. Его мысли о спасении страны близки мне, и я готов умереть за него. Обидно, когда меня называют вором. Я по-прежнему остаюсь учеником Мусаси. Я не отрывался от него душой ни на День. Дайдзо и я поклялись перед богами земли и неба, что не выдадим нашей тайны и не раскроем наших целей. Я не откроюсь даже тебе, но я не позволю, чтобы Мусаси оставался в тюрьме. Я пойду в Титибу и признаюсь в грабеже.
      – Если вы ограбили сокровищницу, значит, ты вор, – произнес Такуан.
      – Нет! Мы не имеем ничего общего с обычными грабителями, – запротестовал Дзётаро, отведя глаза в сторону.
      – Не знал, что воры делятся по разновидностям.
      – Мы совершаем это не ради собственной корысти, а во имя народа. Мы используем богатства на благо людей.
      – Отказываюсь понимать тебя. Ты утверждаешь, что ваши грабежи – добродетельное преступление? Сравниваете себя с бандитами-героями из китайских романов? Вы – жалкая пародия.
      – Не могу вдаваться в подробности, чтобы не преступить клятву.
      – А может, тебя просто одурачили?
      – Как тебе угодно. Я сознаюсь ради Мусаси. А тебя прошу замолвить за меня доброе слово перед учителем.
      – И не подумаю. Мусаси невиновен. Рано или поздно его все равно выпустят. Гораздо важнее, чтобы ты обратился к Будде. Через меня ты можешь ему покаяться в грехах.
      – Будда?
      – Ты не ослышался. Изображаете, будто совершаете нечто значительное во имя народа, а на деле вы – выскочки, которые приносят горе многим.
      – Мы не думаем о себе, стараясь для людей.
      – Глупец! – Такуан влепил пощечину Дзётаро. – Человек – суть всего на земле. Каждое действие есть проявление личности. Человек, не познавший себя, не способен на что-либо для других.
      – Но мы ведь не для себя...
      – Замолчи! Молоко на губах не высохло! Нет ничего опаснее скороспелых доброхотов, которые толкуют миру, в чем состоит его счастье. Не трудись объяснять мне, как ты и Дайдзо хотите облагодетельствовать мир. Я все понял. Перестань реветь! Высморкайся!
      Дзётаро по приказу Такуана лег спать, но долго не мог заснуть, думая о Мусаси. Судорожно сжав руки, он просил о прощении. Щеки его были мокры от слез. Он вспомнил дни, проведенные с Оцу, припомнил, как жгли его сердце ее слезы. Он не выдаст тайну Дайдзо, как бы ни настаивал Такуан.
      Дзётаро неслышно поднялся, выскользнул наружу и взглянул на небо – надо спешить, ночь уже на исходе.
      – Стой! – раздался за спиной голос Такуана. Он опустил руку на плечо Дзётаро. – Ты решил сознаться?
      Дзётаро утвердительно кивнул.
      – Не совсем умный ход, – сочувственно произнес монах. – Умрешь как собака. Полагаешь, что твое покаяние освободит Мусаси, но дело гораздо сложнее – власти продержат его в тюрьме до тех пор, пока ты не признаешься во всем, о чем не хочешь рассказывать мне. Тебя будут пытать, пока ты не заговоришь. На дознание может уйти год или два.
      Дзётаро стоял с опущенной головой.
      – Хочешь умереть как собака? Пойми, у тебя нет выбора: ты все расскажешь мне или сознаешься им под пыткой. Я – ученик Будды и не стану тебя судить. Я все передам Будде.
      Дзётаро молчал.
      – Предлагаю тебе еще один вариант. Вчера я случайно встретил твоего отца. Он – нищенствующий монах. Я, конечно, не мог предполагать, что и ты поблизости. Я отправил твоего отца в один из монастырей в Эдо. Если ты так жаждешь смерти, не стоит ли тебе повидаться с отцом? Спроси его, прав я или нет. Выбирай, Дзётаро!
      Такуан пошел в дом.
      Дзётаро понял, что ночью на флейте играл его отец.
      – Подожди, Такуан! Я все расскажу Будде, даже мою клятву Дайдзо. Дзётаро исповедовался долго, не упуская ни малейшей подробности. Такуан сидел молча с бесстрастным лицом.
      – Все, – выдохнул наконец Дзётаро.
      – Точно?
      – До последней мелочи.
      – Хорошо.
      Такуан молчал целый час. Рассвело, заблестела роса на траве, закаркали вороны. Такуан сидел, привалившись к стволу криптомерии. С другой стороны сидел Дзётаро, ожидавший приговора. С первого слова Такуана стало ясно, что он, обдумав услышанное, принял решение.
      – Ты связался с непростыми людьми, помоги им небо. Они не понимают, в какую сторону крутится мир. Я рад, что ты все рассказал мне прежде, чем дело приняло непоправимый оборот.
      Такуан достал из внутреннего кармана две золотые монеты и протянул их Дзётаро.
      – Побыстрее уходи отсюда! Промедление погубит тебя, твоего отца и Мусаси. Поспеши, но не вздумай приближаться к трактам Косю и Накасэндо. Сегодня там будут проверять каждого путника.
      – А что будет с учителем? Я не могу уйти, не узнав о его участи.
      – Предоставь мне эту заботу. Через год-другой, когда все уляжется, ты встретишься с ним и попросишь прощения. Тогда я и замолвлю за тебя словечко.
      – Прощай!
      – Ступай сначала в Эдо. В Адзабу находится монастырь Сёдзюан, принадлежащий секте Дзэн. Там ты найдешь своего отца. Возьми вот эту печать, которую я получил в храме Дайтокудзи. Монахи ее узнают. Попроси от моего имени монашеские одеяния, шляпы и необходимые бумаги. Вы сможете странствовать с отцом, не вызывая подозрений.
      – Зачем нам притворяться монахами?
      – Ты наивен, как дитя. Мой молодой друг, ты входишь в общество заговорщиков, которое намерено убить сёгуна, поджечь замок Иэясу в Суруге, устроить беспорядки в местности Канто и захватить власть. Другими словами, ты – изменник. По закону тебя ждет виселица.
      Дзётаро от изумления открыл рот.
      – Иди!
      – Последний вопрос. Почему называют изменниками тех, кто хочет сбросить Токугаву? Почему не считают предателями тех, кто сверг Тоётоми и захватил власть над страной?
      – Этот вопрос не для монаха, – холодно ответил Такуан.

ГРАНАТ

      В тот же день под вечер Такуан и Иори пришли в дом даймё Ходзё Удзикацу в Усигомэ. Стражник доложил о прибытии Такуана, и вскоре вышел Синдзо.
      – Отец в замке, – сказал он. – Вы будете его ждать?
      – Нет, я отправлюсь к нему. Я, собственно, в замок и собирался. Можно Иори остаться у вас?
      – Конечно, – улыбнулся Синдзо, взглянув на мальчика. – Паланкин вызвать?
      – Пожалуйста.
      Такуан отбыл в лакированном паланкине, а Иори уже был в конюшне и с восхищением осматривал гнедых и серых в яблоках коней. Иори поражал благородный вид этих лошадей, совсем непохожих на привычных ему деревенских кляч. Он недоумевал, почему военное сословие содержит столько лишних лошадей в стойлах, не используя их для полевых работ.
      Резкий голос Синдзо вывел Иори из задумчивости. Мальчик ожидал, что его начнут ругать. Выглянув наружу, он понял, что гнев Синдзо обращен на сварливую с виду старуху с посохом.
      – Как ты можешь утверждать, что мой отец прячется? Зачем ему притворяться перед старой каргой, будто его нет дома? – кричал Синдзо.
      – Ой-ой, как мы рассердились! – язвительно отвечала Осуги. – Ты, наверное, сынок даймё. Я не впервые прихожу сюда, и постоянно хозяина нет дома.
      – При чем тут твои визиты? Отец не любит теперь принимать посторонних. Зачем ты приходишь, если он не хочет тебя видеть?
      – Если он уклоняется от встреч с людьми, то почему живет среди них? – не унималась Осуги, оскаливая зубы.
      Синдзо подмывало обозвать старуху бранным словом и припугнуть мечом, но он не надеялся, что дерзость произведет впечатление на странную гостью.
      – Отца нет дома, – повторил он. – Я могу передать ему твою просьбу.
      – Спасибо за любезность,– ответила старуха и уселась на ступеньки веранды. – У меня ноги отнимаются. Я пришла кое-что сообщить о Миямото Мусаси.
      – С ним что-нибудь случилось? – тревожно спросил Синдзо.
      – Нет, я хочу сообщить твоему отцу, каков этот Мусаси. Когда ему было семнадцать, он ушел на войну и сражался при Сэкигахаре против Токугавы. Повторяю, против Токугавы. Потом он вернулся в Мимасаку и натворил там таких безобразий, что земляки от него отвернулись. Он перебил кучу народу, а теперь скрывается от меня по всей стране. Он – бродяга и опасный человек.
      – Но позволь...
      – Слушай! Мусаси начал заигрывать с невестой моего сына. Он и увел ее с собой.
      – К чему этот рассказ? – спросил Синдзо.
      – Для блага страны, – не моргнув глазом, ответила Осуги.
      – Какая польза стране от грязных сплетен о Мусаси?
      – Я слышала, что Мусаси хотят взять ко двору сёгуна.
      – Где это ты узнала?
      – От человека в додзё Оно. Собственными ушами слышала. Скотина вроде Мусаси не достойна лицезреть сёгуна, а уж тем более тренировать его. Военный наставник дома Токугавы – это наставник всех японцев. Я пришла предупредить твоего отца, потому что он, говорят, рекомендовал Мусаси. Понятно! – Осуги, переведя дух, продолжила: – Интересы страны требуют, чтобы я предостерегла твоего отца. И ты будь начеку, не верь ни одному слову Мусаси.
      – Спасибо, я все передам отцу. – Синдзо старался говорить спокойно.
      – Уж сделай одолжение, – произнесла Осуги и поднялась с чувством выполненного долга. Ее сандалии зашлепали к выходу.
      – Мерзкая карга! – раздался мальчишеский голос.
      Осуги озиралась, ища негодника, и увидела Иори, сидевшего на дереве.
      – Угостись! – крикнул Иори и запустил в старуху гранатом, который лопнул, попав в цель.
      – О-о! – завопила старуха, хватаясь за грудь.
      Осуги погналась за Иори, который, спрыгнув с дерева, скрылся в конюшне. Она заглянула в дверь, вглядываясь в полумрак, и кусок лошадиного навоза угодил ей в лицо. Плюясь и ругаясь, старуха отпрянула от двери. Слезы хлынули у нее из глаз. Сколько ей пришлось пережить, защищая честь сына!
      Иори наблюдал за ней с безопасного расстояния. Когда Осуги расплакалась, ему стало стыдно и захотелось попросить прощения, но возмущение клеветой на Мусаси жгло ему сердце. Иори кусал ногти, не двигаясь с места.
      – Иори, посмотри на вершину Фудзиямы, – раздался голос Синдзо из верхней комнаты.
      Иори радостно побежал на зов. Красота розового пика в лучах заходящего солнца вытеснила все неприятные мысли. Синдзо, казалось, тоже забыл о разговоре со старухой.

СТРАНА ГРЕЗ

      Иэясу передал должность сёгуна Хидэтаде в 1605 году, но сам продолжал править страной из резиденции в замке Суруга. Когда устои нового режима укрепились, Иэясу постепенно начал отдавать Хидэтаде бразды правления. Уступая власть сыну, Иэясу спросил его, как тот намерен ею распорядиться.
      – Я буду строить, – ответил Хидэтада, порадовав отца.
      Осака в отличие от Эдо был поглощен подготовкой к решающей битве. Военачальники готовили планы, гонцы скакали в разные стороны, отстраненным от службы полководцам и ронинам слали слова утешения, подкрепленные деньгами, копили боеприпасы, углубляли рвы полировали копья.
      Все больше горожан переселялось с запада в Эдо, опасаясь, что победа Тоётоми развяжет новую усобицу.
      В тот день Хидэтада, одетый в дорожный костюм, занимался любимым делом: выйдя за главное кольцо укреплений, он проверял строительные работы в Фукиагэ. Когда сёгун в сопровождении министров, слуг и буддийских монахов расположился на холме Момидзи, внизу поднялась суматоха.
      – Держи негодяя! – кричал кто-то.
      – Стой!
      Двое плотников гнались за парнем из артели, которая копала колодцы. Тот убегал от них, как заяц. Нырнув за штабеля досок, он затаился на мгновение и затем бросился к лесам, еще не снятым с внешней стены, и начал карабкаться по ним вверх. Одному плотнику удалось ухватить его за ногу, и парень свалился на кучу древесных стружек. Плотники принялись его дубасить, но настигнутый землекоп почему-то не кричал.
      – Что случилось? – заорал подбежавший самурай, надзиравший за плотниками. Следом подскочил и инспектор стройки.
      – Эта свинья наступила на мой угольник, – возмущенно ответил плотник. – Угольник – это душа для любого плотника.
      – Прекрати бить его!
      – А если он наступил бы на твой меч?
      – Ну ладно! Хватит шуметь. На холме сейчас находится сёгун. Плотники примолкли, но один, из них заявил:
      – Пусть этот малый извинится перед нами.
      – Мы сами разберемся, а вы поскорее беритесь за работу,– распорядился инспектор.
      .– Покажись-ка! Ты копаешь колодцы? – спросил инспектор, схватив лежавшего за воротник.
      – Да, господин.
      – Почему ты здесь? Ваша артель работает на другом участке.
      – Он и вчера здесь болтался, – вставил плотник.
      – Да? – произнес инспектор, сверля взглядом Матахати, слишком тщедушного для землекопа.
      Матахати заперли в сарай за конторой главного инспектора стройки и, похоже, забыли о нем. Несколько дней Матахати видел только два мешка древесного угля, дрова и кадушки для солений, которые держали в сарае.
      Попав в замок, Матахати решил, что лучше с убийством не связываться. Он видел сёгуна несколько раз, однако не предпринимал попыток выполнить задание Дайдзо. К подножию холма Момидзи его привело непредвиденное обстоятельство: рожковое дерево, под которым таился мушкет, собирались выкорчевывать, потому что оно мешало строительству книгохранилища. Матахати собрался выкопать оружие и незаметно выбросить его, чтобы не попасть под подозрение властей.
      Сидя в сарае, Матахати совсем потерял голову от страха. Он потрогал дверь, но она, конечно, была крепко заперта. Он взобрался на кадушку и попробовал протиснуться в маленькое оконце под крышей. Выбравшись наружу, Матахати подкрался к западным воротам. Увидев рожковое дерево на месте, Матахати с облегчением вздохнул. Найдя мотыгу, он принялся судорожно копать под деревом, прислушиваясь время от времени, не идет ли кто.
      Матахати опасался, что мушкет уже обнаружен. Он прерывисто дышал, обливался липким потом, едва не теряя сознание.
      Мотыга ударилась обо что-то. «Здесь!» – подумал Матахати, шаря рукой в земле. Вместо мушкета, обернутого в промасленную бумагу, он достал берцовую кость. Кошмарный сон наяву. «Зачем Дайдзо солгал мне?» – недоумевал Матахати, обходя дерево. Он не заметил, как за его спиной возникла чья-то тень.
      – Его уже здесь нет, – произнес незнакомец, легонько хлопнув Матахати по плечу.
      Матахати от ужаса чуть не свалился в выкопанную им яму. Тупо посмотрев на человека, он хрипло воскликнул от изумления.
      – Следуй за мной! – приказал Такуан. Матахати не двигался, похолодев от страха.
      – Оглох? Иди за мной! – повторил монах.
      – Надо бы... закопать...– проговорил заплетающимся языком Матахати.
      – Оставь все как есть, – безжалостным тоном сказал Такуан. – Деяния людей, плохие и хорошие, как тушь на рисовой бумаге – их нельзя стереть. Думаешь, забросав землей яму, исправишь все, что ты натворил? Преступник! Я отпилю тебе голову бамбуковой пилой, а туловище швырну в кровавое озеро в аду.
      Такуан, схватив Матахати за ухо, повел за собой. Подойдя к кухне, монах постучал в дверь.
      – Откройте!
      Появился заспанный мальчик, прислуживающий на кухне.
      – Открой сарай! – приказал ему Такуан.
      – В нем заперт землекоп.
      – Его там нет. Он рядом со мной. Какой смысл запихивать его через окно, через дверь удобнее.
      Мальчик побежал за инспектором, который поспешно явился, умоляя Такуана не сообщать начальству о случившемся. Матахати втолкнули в сарай, и за ним вошел Такуан. Вскоре монах глянул из сарая и приказал:
      – Принесите мне остро наточенную бритву!
      Мальчик и инспектор растерянно переглянулись, но поспешили выполнить указание.
      В сарае был непроглядный мрак. В окошке виднелся кусочек звездного неба. Матахати мешком сидел на камышовой циновке, понурив голову.
      – Матахати, что ты искал под деревом? – заговорил после долгого молчания Такуан.
      Матахати не отвечал.
      – Ты по-прежнему пребываешь в мире фантазий. Наивен, как дитя поэтому позволь втолковать тебе простую истину. Сколько тебе лет?
      – Двадцать восемь.
      – Как и Мусаси. Матахати всхлипнул.
      – Ты сам рыл себе могилу. Еще немного, и рожковое дерево стало бы памятником над могилой дурака.
      Матахати упал к ногам Такуана и, захлебываясь слезами, запричитал:
      – Спаси меня! Я только теперь все понял! Дайдзо провел меня.
      – Нет, твои глаза пока не открылись, а Дайдзо тебя не обманывал. Он лишь использовал самого глупого человека на земле, но не только глупого, но жадного и мелочного, который согласился на дело, неприемлемое для здравомыслящего человека.
      – Да, я действительно совершил глупость.
      – Знаешь, кто такой Дайдзо?
      – Нет.
      – Его настоящее имя – Мидзогути Синато. Он состоял на службе у Отани Ёсицугу, близкого друга Исиды Мицунари. Мицунари, как тебе известно, был одним из тех, кого разбили при Сэкигахаре.
      – Значит, он один из тех, кого разыскивает сёгунат? – охнул Матахати.
      – А кто еще мог замышлять убийство сёгуна? Твоя глупость безгранична.
      – Он говорил только, что ненавидит Токугаву, и будет лучше для страны, если Тоётоми вернется к власти, твердил, что старается ради всеобщего блага.
      – И ты, не удосужившись сообразить, с кем имеешь дело, занялся рытьем собственной могилы? Отчаянный ты, Матахати,
      – Помоги мне, Такуан!
      – Отстань!
      – Я ведь не стрелял из мушкета, даже не нашел его.
      – Конечно, его там просто не было. Дзётаро, которого тоже одурачил Дайдзо, не смог вовремя прибыть в Эдо и спрятать мушкет под деревом.
      – Дзётаро? Тот мальчишка...
      – Не твое дело. А вот обвинение в измене касается тебя непосредственным образом. Такие преступления не прощают. Боги и Будда тоже. Можешь не заботиться о спасении.
      – Помилосердствуй! – завопил Матахати, обхватив колени Такуана.
      – Глупец! – Такуан презрительно пнул его. В эту минуту Такуан походил на разгневанного Будду, Будду, наводящего ужас и отвергающего даже раскаявшегося.
      Матахати, взглянув на Такуана, уронил голову. Он вздрагивал от беззвучных рыданий.
      Такуан взял бритву.
      – В ожидании смерти побудь в образе ученика Будды. Сядь и закрой глаза. Линия, разделяющая жизнь и смерть, тоньше твоего века. Не бойся смерти! Не плачь, сын мой. Такуан приготовит тебя к смерти.
      Зал, в котором заседал совет старейшин сёгуната, был изолирован от остальных помещений замка Эдо. В этот секретный зал допускали немногих. Министры имели доступ к сёгуну через его приемную, куда они являлись лично или посылали бумаги в лакированных ящиках. В последнее время даймё Ходзё и Такуан не раз были званы в тайную часть замка, где проводили долгие часы.
      В другой комнате министры слушали донесения из провинции Кисо о том, что Дайдзо, закрыв лавку в Нараи, скрылся вместе с семьей. Во время обыска обнаружили большие запасы оружия и некоторые документы, включая письма от сторонников Тоётоми в Осаке.
      Министры чувствовали себя рыбаками, забросившими громадную сеть, но не поймавшими даже мелочи.
      В это же время член совета старейшин Сакаи получил донесение иного рода: «В соответствии с Вашим приказом Миямото Мусаси освобожден из тюрьмы. Его передали человеку по имени Мусо Гонноскэ, объяснив, каким образом произошла ошибка».
      Сакаи немедленно известил об этом Такуана. Сакаи чувствовал неловкость за недоразумение, случившееся на вверенной ему территории. «Пусть Мусаси не думает о нас слишком плохо», – сказал он Такуану.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70