Когда такси отъехало от тротуара, Джо поудобнее устроилась на заднем сиденье и закрыла глаза, защищаясь от солнечного света, отражавшегося в водяных брызгах, которые поднимали машины. Потом она посмотрела на часы: было около пяти. Она прожила сутки, заполненные ужасом и страхом, а часы показывали всего пять часов. На какое-то мгновение откидные сиденья перед ней стали видеться смутно: это вдруг расплылась, потеряв очертания, висевшая над ними тарифная карта. У Джо затряслись руки.
      Отчаянно визжа тормозами, такси остановилось у светофора, и сумка от резкого толчка полетела на пол. Джо наклонилась, чтобы ее поднять, и поморщилась от боли: казалось, кожа на пальцах содрана до крови. Она осмотрела руки, но не нашла и следа ссадин. Ей вспомнилось, как она вцепилась в камень арки, боясь лишиться чувств, когда на ее глазах были безжалостно убиты все гости Уильяма. Она нахмурилась и с трудом проглотила подкативший к горлу комок. Опытный водитель уверенно вел машину в потоке транспорта, направлявшегося в сторону Кенсингтона. Джо глубоко засунула руки в карманы жакета и погрузилась в свои мысли. Ее ничто не отвлекало: водитель, на счастье, оказался молчаливым, и стекло в салоне было опущено. Она ощущала непонятную раздвоенность. Часть ее сознания все еще находилась во власти видений из гипнотического сна, и шум оживленной в час пик улицы казался непривычно чужим. Создавалось впечатление нереальности окружающего мира. Она словно очутилась не в своем времени, а ее истинное место было в том далеком холодном и таком суровом прошлом.
      Когда она добралась до дома, в прохладе комнат уже начинали собираться вечерние тени. Пахло гвоздиками, которые стояли в большой вазе у книжного шкафа. Она распахнула окно и балконную дверь, и осталась стоять, глядя на сквер внизу.
      Снова собирался дождь. По крышам домов в дальнем конце улицы скользили торопливые тени тяжелых грозовых туч.
      Джо отправилась на кухню, там она налила себе стакан сока из холодильника и прошла с ним в ванную. Аккуратно поставив стакан на край ванны, она включила душ и встала под чуть теплый, освежающий поток. Струи воды, стекая по рукам, смягчали боль, которая продолжала чувствоваться в пальцах. Она стояла так долго, гоня прочь мысли, наслаждаясь бегущей по телу водой. Вот сейчас она облачится в уютный халат, сядет к столу и поработает над записями, как поступала всегда сразу же после интервью, пока не потускнели впечатления. Но на этот раз заметок у нее оказалось немного, но зато в магнитофоне, стоявшем на стуле у двери, ее ждала целиком заполненная кассета.
      Медленно вытерев полотенцем голову, Джо выпила немного сока и прошла в гостиную. Она потрогала клавиши магнитофона, но включать не спешила, задумчиво глядя на ковер.
      В верхнем ящике письменного стола лежал отпечатанный черновик статьи. Ей хорошо запомнилось вступление:
 
      Хотелось бы вам узнать, что в прошлой жизни вы были королевой или императором? То есть пожелали бы вы найти подтверждение своим смутным предположениям, что окружающий мир не единственный, с которым вы связаны? Интересно было бы обнаружить, что прошлое ваше отмечено славой и полно захватывающих тайн и приключений, которые только и ждут того, чтобы о них вспомнили? Безусловно, узнать об этом очень заманчиво. Гипнотизеры уверяют, что с помощью своих методик они способны открыть путь в прошлое. Однако насколько истинны их заверения? Джоанна Клиффорд занимается исследованием этого вопроса…
 
      Джо порывисто встала. «Джоанна Клиффорд доисследовалась до того, что ободрала кожу на пальцах, – уныло сказала она сама себе. – И где же? О камни, да еще в средние века». Она в который раз внимательно осмотрела ногти. Они оставались в полном порядке и блестели лаком, но ощущение, что они поломаны и стерты, сохранялось. В ее воображении внезапно возник маленький кабинетик в Эдинбурге с выкрашенными в голубой цвет стенами. Ей вдруг живо представились следы крови на полу, и она вздрогнула, хмуря брови.
      – Господи! – Она с трудом подавила подступившую дурноту. – Неужели Коуэну все же удалось ее загипнотизировать? Видела ли она прежде эту бойню, тогда, во время сеанса в его кабинете? И не об этом ли хотел поговорить с ней Сэм? Джо отерла руки о халат и снова всмотрелась в них. Глубоко здохнув, как будто готовилась прыгнуть в воду, она взяла магнитофон и установила его на журнальный столик. Устроившись ядом на ковре, Джо нажала клавишу «перемотка» и стала следить, как попискивает, перематываясь, лента. Но у нее не хватило терпения ждать, пока прокрутится вся лента. Она нажала на клавиши где-то на середине записи. Ей захотелось закурить. Наверное, в квартире оставались сигареты. Ник вполне мог где-либо забыть их, если поискать, можно было бы найти.
      Но она не двинулась с места. В сквере слышался радостный детский смех. С Глостер-роуд доносился приглушенный шум машин. Эти звуки являлись частью двадцатого века. И что бы ни привиделось ей днем, это значило не больше, чем сон, и не могло повлиять сильнее, чем фильм, который смотрят по телевизору дождливым воскресным днем в комнате с опущенными шторами. Ей можно ничего не бояться и смело слушать пленку.
      Больше не размышляя, Джо включила запись и закрыла глаза, как только в комнате раздался голос Карла Беннета, немного искаженный магнитофоном и оттого звучавший чуть тоньше обычного.
      – А теперь опишите мне свой наряд. Какого он цвета?
      Затем послышался ее голос, тихий и несколько неуверенный.
      – На мне мое лучшее парадное платье. Оно алое – это венецианская парча, – заткано золотой нитью, а под ним зеленое платье с серебряной отделкой. Если Нелл ее найдет, я надену еще мантию на беличьем меху. Мои сундуки еще не все распакованы. – Голос ее звучал все тише и тише, так что стало трудно различать слова.
      – А теперь вы спускаетесь в зал. Вам не страшно, что муж рассердится на вас? – спросил Беннет.
      Наступила пауза, слышался только шелест пленки.
      – Немного, – наконец ответила она. – Но он ничего не сможет сделать. Ему придется промолчать, чтобы никто не мог сказать, что у него своевольная жена, и тронуть меня он не посмеет, побоится навредить ребенку.
      – Вы спускаетесь по лестнице. Опишите, что видите и чувствуете. – Беннет говорил размеренно, отчетливо выговаривая слова, и с такой интонацией, словно перед ним находился ребенок.
      – На лестнице темно и холодно. Здесь должен быть свет. Ветер, должно быть, его задул. Мне слышен их смех, – она говорила отрывистыми, слабо связанными между собой фразами.
      Джо пришло в голову, что голос ее звучит, как у пьяной, и она слушала себя, мрачно усмехаясь.
      Голос продолжал описывать сцену, делая время от времени паузы, казавшиеся бесконечными. Стоило Джо закрыть глаза, и картина снова предстала перед ней, необыкновенно ясная и живая. У нее перехватило горло. Ей не нужно было слышать, что последует дальше, – дикие крики, ужасающий звон металла: она видела все, как наяву. Джо подтянула колени к груди и крепко обхватила их руками, а голос на пленке звучал быстрее и быстрее.
      – Уильям читает письмо, принц слушает. Но он очень рассержен. Он перебивает его. Готова вспыхнуть ссора. Уильям смотрит на него и кладет на стол свиток. Вот он поднимает кинжал. Он собирается… нет, о нет, нет! – Голос ее сорвался на крик.
      Джо чувствовала, что вся дрожит. Ей хотелось зажать уши, чтобы отгородиться от несущихся с пленки душераздирающих воплей, но она пересилила себя. Появился еще один голос. Говорила Сара, чувствовалось, что она сильно испугана.
      – Бога ради, Карл, верните ее из этого кошмара. Что вы ждете?
      – Слушайте меня, Джо, слушайте! – пытался вмешаться Беннет, говорил он по-прежнему тихо, но к терпеливой настойчивости в его голосе примешивалось напряжение. – Леди Матильда, вы меня слышите? – уже не говорил, а кричал он. – Слушайте меня. Я начинаю считать до трех. И вы проснетесь. Слушайте же меня…
      Но ее голос или голос той женщины все звучал и звучал, не пуская его в свое сознание. Джо тяжело дышала, кровь стучала в висках. Теперь ей были слышны голоса всех троих. «Карл, остановите ее, остановите», – рыдала Сара. Беннет, не переставая, твердил ее имя – оба имени, но она заглушала обоих, вырвавшись из-под контроля, на грани истерики, рисуя сцены кровопролития, совершавшегося на ее глазах.
      Внезапно все смолкло, и наступившую тишину нарушало лишь чье-то частое и тяжелое дыхание. Затем она услышала, как что-то со стуком упало, и голос Беннета зазвучал очень явственно, как будто он говорил прямо в микрофон.
      – Дайте мне коснуться ее лица. Скорее! Вот так, Матильда! Вы слышите меня? Я хочу, чтобы вы меня услышали. Я буду считать, когда я скажу «три», вы проснетесь. Один, два, три.
      Последовала продолжительная пауза, затем Сара воскликнула:
      – Карл, вы ее потеряли! Господи! Вы потеряли ее!
      – Матильда, вы меня слышите? Я хочу, чтобы вы мне ответили, – Беннет старался говорить мягко и убедительно, но в его интонациях все сильнее ощущался страх. – Матильда, вы должны слушать меня. Вы – Джо Клиффорд и скоро проснетесь в моей приемной в Лондоне. Вы слышите меня, дорогая моя? Я хочу, чтобы вы забыли о Матильде.
      Молчание длилось долго.
      – Что же нам делать? – почти рядом с микрофоном зашептала Сара.
      – Сделать сейчас мы ничего не сможем, – бесцветным от усталости голосом ответил Беннет. – Пусть спит. В свое время она сама проснется.
      Потрясенная, Джо вздрогнула. Ей отчетливо вспомнились эти слова. Его голос пробился к ней, когда она в полусне лежала в полутемной спальне замка Абергавенни. Но тогда она, или Матильда, отказалась откликнуться на его призывы, и снова сознание ее окутал мрак. Вспомнив об этом, она содрогнулась.
      Послышалось звяканье стекла о стекло. Джо усмехнулась. Отметив про себя, что Беннет решил ободрить себя спиртным, пока она бродила по опустевшему замку, где гулял один лишь ветер, окружив себя стеной молчания, преодолеть которую она была не в силах.
      Несколько минут пустой пленки, затем послышался взволнованный голос Сары:
      – Карл, мне кажется, она просыпается. У нее веки дрожат.
      – Джо! Джо! – Беннет мгновенно оказался у микрофона. Джо услышала свой тихий стон, а затем и хриплый голос:
      – Здесь есть кто-то? Кто здесь?
      – Мы пробились к ней, – с явным облегчением проговорил Беннет. – Джо? Вы меня слышите? Матильда! Миледи!
      С пленки послышалось шипение. Джо напряглась, вслушиваясь. Но продолжения не последовало. Раздался резкий щелчок: кассета закончилась.
      Дрожа всем телом, Джо привалилась к стулу, вытирая вспотевшие ладони о халат. Странно, но она ожидала услышать все заново: и крики, и стоны, и звон мечей. Но для посторонних слушателей запись передавала только то, что бесстрастно отразил магнитофон, и события представлялись ими лишь через ее восприятие. Для нее же все происходящее было жуткой реальностью.
      Она медленно обняла голову руками и почувствовала, что лицо ее мокрое от слез.
 
      Закинув ноги на стол, Ник сидел в своем офисе на Беркли-стрит, бездумно уставясь в пространство. Вошел Джим Грирсон.
      – Ну, Ник, дружище, на сегодня с делами покончено. Может быть, зайдем, посидим где-нибудь? – Джим присел на край его стола. Это был молодой, но уже начавший лысеть человек, плотный и румяный. – Снова прекрасный пол одолел? – сочувственно спросил он. – Вид у тебя какой-то помятый.
      Ник невесело рассмеялся.
      – Я пытался дозвониться до Джо. Насчет этого. – Он взял сложенную газету и подтолкнул ее к Джиму. – Ее, должно быть, это все сильно задело.
      – Я уже читал. – Джим взглянул на газету. – Ну и штучка эта твоя новая пташка. Бедняга Джо. Мне она всегда нравилась.
      Ник внимательно посмотрел на него и поднялся.
      – Думаю, надо к ней заглянуть. Посмотрю, как она. А выпить можно и завтра.
      – А я думал, что она тебя выставила и сказала, что не хочет больше видеть, разве не так, Ник?
      – Все верно, а еще она говорила мне это не один раз, – усмехнулся Ник и взял пиджак.
      Он торопливо вышел из кабинета и заспешил вниз по лестнице. Небо уже очистилось от туч, но водостоки еще оставались переполненными. Ник побежал к стоянке.
      Дверь Джо оказалась закрытой всего лишь на защелку. Ник нахмурился, удивляясь такой несвойственной Джо беспечности.
      – Джо, где ты? – позвал он и пошел по квартире. Она сидела в гостиной на полу, неестественно бледная, с застывшим лицом, обрамленным не успевшими просохнуть после душа волосами. Он сразу заметил слезы на щеках. Она посмотрела на него затуманенным взглядом.
      – Что с тобой? Тебе плохо? – Он бросил пиджак, который нес на плече и метнулся к ней. Ник присел и, обнимая ее, приговаривал:
      – Вид у тебя ужасный. Не стоит так переживать из-за какой-то дурацкой статьи. Плюнь на нее и забудь. Никто серьезно к ней не отнесся. – Он взял ее за руку. – Да ты же холодная, как ледышка. Боже мой, Джо, что ты здесь делала?
      Она оттолкнула его и попросила, глядя уже более осмысленно:
      – Ник, налей мне выпить, пожалуйста, и побольше.
      Он пристально посмотрел на нее и отправился в кухню. Он нашел там виски и прихватил стаканы.
      – Джо, не в твоих привычках сдаваться, – через плечо говорил он, наполняя стаканы. – Ты же борец, не забывай об этом.
      Это оплошность Тима, – вернувшись в гостиную и протягивая ей виски, продолжал Ник. – Тим должен был подготовить тебя вчера.
      Она сделала большой глоток и поставила стакан на столик.
      – О чем ты? – Ее голос звучал немного хрипло.
      – О заметке в «Мейл», о чем же еще?
      – Я не смотрела сегодня газет, – покачала она головой. – Утро я просидела за работой, а днем… днем я уходила. – Она потянулась за стаканом, и он заметил, как дрожит ее рука, когда она поднимала его. – Значит, эта история попала в газеты. Перебранка между твоей прежней и новой подругами. Должно быть, это польстило твоему самолюбию. Покажи, что они там накропали, – усмехнувшись краем губ, она протянула к нему руку.
      – Я не захватил с собой газету. – Он присел на край журнального столика. – Но если ты расстроилась не из-за статьи, тогда в чем же дело?
      – Я ходила к гипнотерапевту.
      – К кому?! – подскочил Ник. – К тому, у которого ты была с Тимом Хичемом? Так ты еще раз к нему ходила?
      – Нет, не к нему, к другому, – покачала головой Джо. – Я была там сегодня днем.
      Он прошел к балкону и остановился, глядя в сквер.
      – Что все же случилось?
      Она медлила с ответом, и он резко обернулся.
      – Джо, я же тебя предупреждал. Я просил тебя держаться подальше от всего этого. Ну зачем, Бога ради, ты это сделала? Почему не прислушалась к моим словам? Ведь ты же обещала.
      – Я ничего тебе не обещала, Ник. – Она тяжело поднялась с пола. – Ты бы должен был знать, что я обязательно пойду. Как бы я могла писать статью, если бы сама не побывала на сеансе. – Она уселась на диван и положила босые ноги на журнальный столик.
      – Тим мне рассказал, что ты ходила на сеанс и наблюдала, как погружали в транс кого-то из присутствующих.
      – Этого оказалось недостаточно. У тебя есть сигареты, Ник?
      – Так-так! Ты ко всему снова закурила, – с ледяной сдержанностью заметил он. – Ты поступила глупо, Джо. Я говорил тебе, что связываться с этим – безумие. Неужели в статье больше не о чем написать, будь она неладна.
      – Сигарету, Ник, пожалуйста.
      Он поднял пиджак и стал шарить по карманам.