Глава семнадцатая

Я беременна!

Кендал прямо-таки вцепилась в руль, чтобы сдержать охватившее ее радостное волнение. Но это оказалось невозможно. Она то и дело вскрикивала, громко смеялась, вздрагивала, пожимала плечами. Если бы в этот момент кто-нибудь с улицы заметил ее, то непременно бы подумал, что она спятила. Но Кендал была слишком счастлива, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

Интересно, подумала она, догадывается ли Мэт. Нет, скорее всего. В том, что она уехала из дома рано утром, не было ничего необычного. Она довольно часто являлась к себе в офис задолго до начала рабочего дня, чтобы поработать в спокойной обстановке, не опасаясь неожиданных вторжений.

Однако сегодня утром планы ее несколько изменились. Кендал поехала на прием к гинекологу, не желая посвящать Мэта, пока не получит достоверных медицинских подтверждений этого безумно радостного факта, что на свет скоро появится долгожданный маленький Бернвуд.

Кендал настоятельно упрашивала гинеколога и персонал до поры до времени держать все в тайне. Подобные новости в Проспере распространяются со скоростью света. Ей просто не хотелось, чтобы об этом важном событии Мэт узнал от посторонних. Она жаждала сообщить ему новость первой.

Да, надо улучить момент. Может, во время обеда?

Пожалуй, она позвонит и договорится встретиться где-нибудь в городе. А еще лучше подождать до вечера и сообщить во время ужина при свечах.

Когда она добралась до здания суда, все еще стояло раннее утро. На автостоянке перед судом не было еще ни одной машины. Она словно на крыльях влетела в здание и по пустынным коридорам быстро направилась к себе.

Завернув за угол огромного холла, она увидела свет в своей конторе. Роско тоже приходил на работу очень рано.

Она просунула голову в открытую дверь и остолбенела.

– Боже мой! – воскликнула она вместо приветствия. Сторож чуть не рухнул от неожиданности, но, увидев Кендал, сразу же успокоился. Тревога в его глазах мгновенно сменилась сожалением.

– Я надеялся, миссис Бернвуд, что успею прибрать все до вашего прихода.

Ее глазам предстали результаты чудовищного вандализма. Разбитое дверное стекло. Повсюду куски бумаги, обрывки документов, осколки и письменные принадлежности. От ящиков письменного стола остались только щепки, а их содержимое валялось на полу. По книжным полкам словно прошелся ураган: ни одной книги по юриспруденции.

Две африканские фиалки, которые ей так нравились и находились под неусыпной заботой, безжизненно лежали на письменном столе, от них остались лишь порезанные листья да комья земли из разбитых горшков. Все остальные предметы в офисе были сброшены на пол, растоптаны или разбиты. Кожу на стуле изрезали на мелкие кусочки.

– Кто здесь побывал? – срывающимся голосом спросила Кендал.

– Вы думаете, это работа негодяев Круков? – в свою очередь вопросом на вопрос ответил тот.

Да, она нисколько не сомневалась в этом, но не высказала ему своих подозрений. И тут же позвонила в полицейский участок. Вскоре в офис прибыли два офицера и стали будто бы внимательно обследовать место происшествия. Но Кендал заметила, что они работают спустя рукава. Она остановила их в коридоре, подальше от Роско, когда они, сняв все отпечатки пальцев, уже собрались уходить.

– Вам удалось снять надежные отпечатки?

– Трудно сказать, – ответил один. – Вероятно, самыми хорошими отпечатками окажутся ваши, вашего секретаря и этого старого негра.

Второй полицейский кивнул в сторону кабинета:

– Откуда вы знаете, что это не он постарался? Кендал настолько ошарашил расистский выпад полицейского, что какое-то время она не могла вымолвить ни слова.

– Мистер Кэлоуэй? – переспросила она изумленно. – Да зачем же ему это делать?

Полицейские переглянулись, давая понять, что весьма удивлены ее простодушием.

– Ладно, миссис Бернвуд, – откликнулся первый полицейский, – о результатах расследования вам сообщат. Вы не нажили себе каких-либо врагов за последнее время?

– Целую дюжину, – сухо ответила она. – В особенности в вашем департаменте.

Она ничем не рисковала, задевая их самолюбие. Ее ответ тщательно задокументируют в протоколе и благополучно забудут: Никакого серьезного расследования проводиться не будет. Она нисколько не сомневалась, ибо полицейские чины ее здорово недолюбливали. И было за что, слишком многих из них адвокат подвергла беспощадным атакам во время перекрестных допросов.

– Заранее благодарна.

Она долго смотрела им вслед, не питая никаких иллюзий. Этим все и закончится. Только она сама может расследовать этот инцидент, но из-за Мэта не станет. Ведь узнав об очередной акции Круков, муж в порыве праведного гнева, пожалуй, отомстит им.

– Роско, – обратилась она к уборщику, вернувшись в кабинет, – помогите мне, пожалуйста, убрать весь этот бардак.

– Конечно, конечно, – с готовностью ответил тот. – Не стоит даже просить.

– Спасибо. Все мои бумаги нужно собрать как можно скорее. – Она на секунду задумалась. – Я была бы вам очень признательна, если бы вы не распространялись о нынешнем происшествии. Пожалуйста, никому ни слова. Даже моему мужу.

К полудню Кендал уже свободно передвигалась по кабинету, не спотыкаясь о книги и не хрустя осколками битого стекла. Секретарь навел некоторое подобие порядка во всех важных документах и материалах, а Роско подремонтировал стул.

Понятно, что при встрече с Генри или Лютером Круками она просто будет сгорать от желания собственноручно расправиться с ними и не только из-за этого погрома, но еще и потому, что они испортили ей такой прекрасный день. Вместо того чтобы тихо наслаждаться счастьем обдумывать, как именно и когда лучше всего сообщить эту потрясающую новость Мэту, она теперь должна страдать от вандализма негодяев.

Разумеется, беспорядок в ее кабинете вызвал необыкновенное любопытство служащих. И, конечно же, ей все время приходилось врать. Она соврала даже прокурору Горну, когда тот заглянул в конце рабочего дня.

Он уставился на рабочего, который в этот момент занимался установкой нового дверного стекла.

– Что здесь произошло? – изумленно спросил он.

– Я решила кое-что переделать, – поспешно ответила Кендал и, не давая ему времени опомниться, сменила тему разговора. – Что привело вас, достопочтимый Дэбни, сюда в такое время? Неужели в кафе напротив закончились все запасы чая со льдом?

– Вы очень невоздержанны на язык, адвокат, – тотчас отреагировал он. – Удивляюсь, почему Гиб с Мэтом до сих пор не обучат вас хорошим манерам.

– Мэт мой муж, а не воспитатель, – парировала она. – А Гиб и вовсе не волен мне указывать. Кроме того, будь я не так остра на язык, я не встала бы у вас поперек горла. И знаете, я довольна и наслаждаюсь этой ролью с каждым днем все больше и больше.

Она потянулась к папке, которую он захватил с собой. Ей показалось, что его неожиданный визит вызван именно желанием передать ей загадочное досье.

– Что там у вас для меня?

– Готовое расследование по делу Линэм. Все это мы хотим использовать во время судебного разбирательства. И вам никогда не удастся обвинить моих сотрудников в том, что мы придерживаем доказательства, а потом неожиданно обрушиваем во время процесса. Нам нет нужды заниматься этим. Картина совершенно ясна.

С чувством собственного превосходства он выпрямился и удовлетворенно оттянул подтяжки.

– Дело подготовлено для передачи в суд, – важно сообщил прокурор. – Я смог бы получить обвинительное заключение, даже не шевельнув пальцем.

– Сомневаюсь, что вы сами в это верите, Дэбни, отозвалась Кендал, встала со стула и, подхватив сумку и портфель, направилась к выходу. – Были бы вы так убеждены, не напоминали бы беспрестанно. Спасибо за папку. А сейчас придется вам меня извинить. Незадолго до вашего прихода я как раз собиралась уходить. Полагаю, вы найдете меня, как только захотите увидеть.

Еще днем, во время работы Кендал позвонил Гиб и пригласил их с Мэтом отужинать. Она с удовольствием приняла приглашение, поскольку день выдался ужасный и ей совсем не хотелось что-то готовить или ужинать в ресторане. К тому же она просто сгорала от нетерпения, спеша сообщить мужу радостную новость.

Гиб позвал их в гости наудачу, ничего специально не готовя. Поэтому они ужинали с подносов, прямо под остекленевшими взглядами его многочисленных трофеев в гостиной. За десертом Гиб завел разговор о предстоящем судебном процессе над Лотти Линэм.

– Неужели ты считаешь ее невиновной? – осторожно поинтересовался свекор, тщательно подбирая слова.

– Гиб, – сухо ответила Кендал, – я не могу обсуждать здесь все подробности этого дела. Вы же прекрасно знаете.

– Я, конечно, осведомлен о всех прерогативах адвоката и так далее, – отозвался он. – Но ты же член нашей семьи. – Он добродушно улыбнулся. – Кроме того, мне интересны кое-какие подробности. Я имею в виду самые общие принципы.

– Вроде тех, что высказывал в прошлое воскресенье священник Вайтекер?

Кендал до глубины души возмутила последняя воскресная служба, и она решила высказаться, хотя отдавала себе отчет, что это не понравится мужчинам. Те с особым уважением относились к священнику и любое несогласие с его проповедью действовало на них, как красная тряпка на быка.

– Какое отношение проповедь Вайтекера имеет к твоему делу? – удивился Мэт.

– Я никогда не поверю, что он совершенно случайно упомянул в воскресенье о священных узах брака. – Кендал старалась держать себя в руках и говорить как можно спокойнее, но это ей плохо удавалось. – Он целый час убеждал прихожан в том, что жены должны слепо повиноваться своим мужьям.

– Но женская покорность провозглашена в Писании.

– А в этом Писании сказано, что жена должна покорно сносить издевательства мужа, который терроризирует ее горячими бигуди?

– Согласись, это не слишком подходящая тема для разговора за ужином?

– Это вообще не тема для любого разговора и в любое время, Мэт. – Кендал всеми силами старалась сдерживаться. – Но, возвращаясь к воскресной службе, я могу сказать только одно – эта проповедь закрепляет неравноправие и делает женщин объектом сексуальных домогательств. Среди прихожан немало будущих присяжных заседателей. Как они могут противостоять такому влиянию?

– Боб не оправдывал избиение жен, Кендал, – прервал ее Мэт. – Каждому известно, что Чарли Линэм был жестоким грубияном и пьяницей.

– Но это не давало ей никакого права убивать его, сынок, – возразил Гиб и повернулся к Кендал. – Я сказал Дэбни, – что ты настаиваешь на не виновности Лотти только потому, что как следует ее не знаешь.

– Что значит «я сказал Дэбни»? Разве он обсуждал это с вами? Его совершенно не касается…

Гиб поднял руку, призывая к молчанию.

– Мы с Дэбни очень старинные друзья, Кендал. Фактически я уговорил его занять должность прокурора и поддержал во время выборов. Именно на правах друга он поинтересовался моим мнением относительно того, что ты хочешь добиться оправдательного приговора. Я честно высказал все, что думаю по этому поводу.

– Ты ведь не местная, Кендал, – продолжал он без остановки. – Лотти навешала тебе лапши на уши. Тебе и невдомек, что она всегда занималась проституцией, во всяком случае с тех пор, как стала женщиной. И замужество совершенно не изменило ее привычек. Именно поэтому Чарли с каждым днем пил все больше и больше.

Кендал просто потеряла дар речи от возмущения. Прокурор Горн нарушил адвокатскую этику самым вопиющим образом. Он выяснял позицию Гиба относительно предстоящего дела об убийстве, но Гиб, кажется, ничего не понял. Он весь отдался страсти переубедить свою невестку и заставить ее встать на сторону подонка.

– Гиб, – наконец тихо вымолвила Кендал, – мистер Горн не имел права обсуждать с вами подобные вопросы. А моральные устои миссис Линэм абсолютно никакого отношения к предстоящему суду не имеют. Вы сами подошли к опасной черте, перейдя которую, вы с легкостью произнесете, что она заслуживает быть изнасилованной и избитой до смерти.

– Это же совсем другое дело, – возразил Гиб. – Мне плевать на все ваши законы, но объясни, как муж может изнасиловать свою собственную жену?

Кендал не успела ответить на этот дурацкий вопрос, как в разговор вмешался Мэт.

– Отец, Кендал не имеет права обсуждать с нами свои адвокатские дела. Она очень устала. Давай-ка закругляться, и я отвезу ее домой.

Кендал вернулась к этому разговору, прежде чем они отошли на достаточное расстояние от дома Гиба.

– Больше всего меня пугает, что подавляющее большинство будущих, потенциальных присяжных заседателей готовы поддержать идеи Гиба о полном подчинении жены мужу. Они не станут вдаваться в подробности. Боюсь, придется потребовать изменения судебного округа. Моя подзащитная никогда не дождется справедливого суда в Проспере.

– Отец принадлежит к совершенно другому поколению, Кендал. Смешно требовать от них придерживаться таких же, как мы, социальных и моральных принципов.

– В отношении, например, хронического пьянства и изнасилования жены?

– Давай не будем ссориться, – попросил Мэт, чувствуя, как изменился ее голос. – Я нисколько не оспариваю твою позицию.

– Но ты и не принимаешь ее.

– Я просто не хотел участвовать в этом бессмысленном споре.

– Не думаю, что этот спор лишен смысла, – возразила она. – Да и миссис Линэм вряд ли найдет его вздорным.

– Я не присяжный заседатель, – пытался успокоить ее Мэт. – Тебе ни к чему оправдываться передо мной. Точно так же, как обсуждать свои дела с отцом.

– Это ему не следовало обсуждать судебные дела с прокурором. – Кендал не на шутку расстроилась и одновременно была озадачена. – Слушай, Мэт, почему Дэбни всегда обсуждает свои профессиональные дела с Гибом?

– Отец тебе уже объяснял. Как старые приятели им всегда хочется просто о чем-то поболтать. Ты придаешь этому слишком большое значение.

– Вряд ли, – задумчиво отозвалась она. – Я весьма обеспокоена тем обстоятельством, что Дэбни бегает докладывать обо всем Гибу, словно тот полностью контролирует мою адвокатскую деятельность.

Дело и так слишком запутанное, а тут еще это вмешательство Гиба! Кендал нисколько не сомневалась в том, что оправдательного приговора в Проспере практически не добиться. Остается уповать только на чудо.

– Ты не возражаешь, если я возьму интервью у миссис Линэм?

– Что? – Она настолько погрузилась в свои грустные мысли, что даже не поняла о чем он. – Что это будет за статья?

– Миссис Линэм уже давно является объектом нападок и злословия в церкви, на улице и так далее. Даже со стороны моей газеты, – признался он неохотно. – Дадим же ей высказаться.

Кендал поблагодарила мужа за внимание, но сразу же добавила, что пока воздержится. По дороге домой они говорили только об этом. Даже направляясь в спальню, Мэт все еще настаивал на том, что публикация пойдет ей только на пользу.

– Я знаю, как урезонить отца, – не отставал от нее Мэт. – Он здорово избалован всеобщим внимание, вот и не скупится на советы. Он, видимо, просто не осознает, что ставит тебя в неловкое положение своими рекомендациями Дэбни. Положись на меня, Кендал. Клянусь, в этой статье не будет ни капли интриганства.

– Вообще-то, – продолжал он с энтузиазмом, – я могу отпечатать перечень вопросов заранее. Ты предварительно ознакомишься и сориентируешь миссис Линэм. Статья будет состоять только из этих вопросов, ты просмотришь готовый материал заранее. И вычеркнешь лишнее, если сочтешь нужным.

Кендал ничего вразумительного ответить не могла и наконец согласилась.

– Ладно, – сдалась она. – Спасибо.

Мэт робко потянулся к ней.

– Иди сюда. Мне кажется, ты хочешь, чтобы я тебя обнял.

Она в порыве нежности прильнула к нему и замерла в его объятиях. За ужином у Гиба ей так и не удалось порадовать мужа сногсшибательной новостью.

Сперва она хотела осчастливить их обоих, но потом передумала. Все-таки Гиб для нее оставался чужим, а это особое событие требовало определенной интимности. Она ревностно относилась к мужу и ждала, когда они окажутся одни.

И вот наконец они остались вдвоем.

Кендал уже открыла было рот, но он первым нарушил тишину.

– Кендал? – Он слегка отстранился и ласково потрепал по щеке. – Ты так расстроилась сегодня. Могу ли я рассчитывать сейчас на исключительное внимание с твоей стороны?

Так даже лучше, подумала женщина. Сначала они займутся любовью, а затем, утомленные страстью, захотят отдохнуть. Вот тогда она ему и сообщит… Кендал с радостью обвила его за шею.

– С огромным удовольствием, – шепнула она. Она нежно ласкала мужа, наслаждаясь его физическим совершенством, скрытой энергией выпуклых мышц, страждущим мужским естеством. Очаровательное, волнующее состояние близости, в которое, по его словам, они давно уже не погружались.

Но самый интимный момент оказался не таким упоительным, как раньше. Почувствовав сильное возбуждение, он в нетерпении сильно и резко вошел в нее, и ей, не совсем еще готовой, стало больно. Вместо невероятного наслаждения, которое ей так хорошо знакомо!

Правда, при этом предполагалась продолжительная любовная игра, постепенно пробуждающая глубокое желание и лишающая ситуацию свойственной ей неловкости.

Некоторое время спустя он виновато улыбнулся.

– Как ты?

Она, не колеблясь, соврала, чтобы не задеть его самолюбия.

– Ты слишком занята в последнее время, Кендал, – буркнул Мэт недовольно. – Мы перестали понимать друг друга. Отец прав.

Она приподнялась на локтях.

– Прав в чем?

– Ты слишком много времени проводишь на работе и почти не бываешь дома.

– Ты перемываешь мои косточки с отцом?

– Не заводись, – оборвал ее Мэт. – Я тебя ни в чем не обвиняю. Я просто спрашивал его, как мне себя вести, чтобы ты не была такой отстраненной.

– Мэт, не придирайся ко мне, – обиженно воскликнула Кендал. – Вчера вечером я предупредила тебя, что задержусь на работе допоздна. Ты абсолютно не возражал, поскольку тоже собирался побыть с друзьями, а не дома. Когда ты вернулся, я уже ждала тебя в постели.

– Не сходи с ума.

– Ах, не сходить с ума? Ты постоянно все передергиваешь. Я задерживаюсь только в редчайших случаях, когда у меня много работы. Если тебя нет допоздна, то это всего-навсего значит, что ты веселился с Гибом и со своими друзьями.

– Ты просто ревнуешь.

– Это вовсе не ревность.

– Но здорово смахивает.

– В таком случае я могу утверждать, что ты ревнуешь меня к работе.

– Да, действительно, и не отрицаю это. Потому что ты чертовски поглощена своей карьерой.

– Я просто люблю свою работу. Будь я мужчиной, меня бы просто называли энергичным человеком.

– Но ты не мужчина, а женщина. И твоя деятельность мешает тебе выполнять обязанности жены. – Мэт немного смягчился, ласково привлек Кендал к себе и загляделся на ее волосы. – Дорогая, я ненавижу наши ссоры.

– Я тоже, Мэт, – отозвалась она, – но иногда после размолвок все встает на свои места. Перед нашей свадьбой ты прекрасно знал, что я хочу преуспеть, сделать карьеру. Мне нравится адвокатская практика. И я хочу добиваться справедливости для…

– Я все знаю, – перевал он ее монолог. – Я горжусь тем, что ты занимаешь такое положение. Но не слишком ли ты горишь на работе? Неужели нельзя больше внимания уделять себе? И мне, своему мужу. Кроме того, неплохо тебе поинтересоваться общественной жизнью города, почаще общаться с нашими женщинами. Послушай, принадлежность к влиятельной группе дает немало преимуществ. А это куда предпочтительнее, чем держаться особняком.

Он ласково поцеловал ее в макушку.

– Отец считает, что нам нужен ребенок. Тогда в твоей жизни появится внутреннее равновесие. Я теперь полностью согласен с ним. Давай заведем ребенка, Кендал. И приступ им к этому прямо сейчас.

Естественно, абсолютно не в такой атмосфере Кендал мечтала сообщить мужу, что их долгожданный ребенок уже зачат.

Они снова занялись любовью, но Кендал так и не погрузилась в то упоительное наслаждение, которое прежде всегда сопровождало их интимные отношения. И виноват во всем был Мэт с его дурацкими замечаниями и упреками. А он, увлеченный идеей зачатия, даже не заметил, что она не отвечает взаимностью.

Глава восемнадцатая

– Что ты здесь делаешь?

– Хочу поехать в город вместе с тобой.

Джон уселся рядом с ней спереди, а костыли бросил на заднее сиденье.

– Нет, ты никуда не поедешь, – возразила Кендал.

– Еще как поеду.

Кендал постаралась не раздувать из мухи слона, дабы избежать дополнительных подозрений.

– Поверь мне на слово, это совсем маленький городишко.

– Я сам хочу посмотреть, – твердо сказал он, – и к тому же тебе не верю.

Черт побери! Ну почему ему захотелось поехать именно сегодня?! Может, вчерашний кошмар вызвал у него какие-то смутные воспоминания? Он во сне выкрикивал имена таких людей, при одной мысли о которых у нее кровь стыла в жилах. Стоит ему лишь вспомнить их, как он тотчас вспомнит все остальное. И тогда – ей конец, если только сам Господь Бог не поможет.

Вот почему она решила сегодня же уехать в город и больше сюда никогда не возвращаться.

– Слушай, стоит такая жуткая жара. – Она попыталась урезонить его. – Ты только устанешь и ничего больше. Почему бы тебе не подождать хотя бы еще денек? Ты отлежишься, отдохнешь, а потом, если уж ты так настаиваешь, я отвезу тебя в любое время. К примеру завтра.

– Я очень тронут твоей неустанной заботой о моем здоровье, но… – Джон упрямо покачал головой. – Я не выйду из машины. Тебе придется вытолкнуть меня, но у тебя вряд ли что-нибудь получится. Даже со своей сломанной ногой я гораздо сильнее. Все, разговор окончен, я еду.

Подобный мятеж был лишь делом времени, Кендал хорошо это знала. Он с каждым днем набирался сил и она постепенно, но бесповоротно теряла над ним контроль. Джон выздоравливал прямо на глазах и не исключено, что, почувствовав свою силу, он перехватит инициативу.

Он и так явно сомневался в ее объяснениях по поводу его нынешнего состояния, давно уже осознав, что она всячески скрывает правду. Вчера, отвечая на его вопрос о странном отвращении к Кевину, она еще как-то смогла сослаться на причуды амнезии. Но, похоже, неуклюжая уловка женщины не только не успокоила, а наоборот, лишь усилила его любопытство.

С каждым днем его интуитивное мышление все улучшал ось, и времени у нее почти не было. Она и так оставалась с ним много дольше, чем это позволяли приличия. Если он достаточно здоров, чтобы противиться ей, значит уже вполне способен защитить себя без всякой посторонней помощи.

Вот уже две недели ее раздирали противоречия: с одной стороны, страх перед тем, что к нему вернется память, с другой – страх перед необходимостью покинуть безопасный бабушкин дом. Это место, разумеется, не гарантировало ее полного исчезновения, но все же здесь намного лучше, чем на открытом шоссе, где полицейские уже давно ее разыскивают. Конечно, к этому времени шумиха, поднятая ее внезапным исчезновением из больницы, должна бы поутихнуть, дорожные посты погрузиться в свою обычную размеренную беспечность. Детально все проанализировав, она решила, что наступило самое подходящее время для отъезда.

И вот теперь в очередной раз все ее планы летели к чертовой матери. С другой стороны, может, это и к лучшему, что он настаивает на поездке. Он, конечно, обо всем догадался, но вместе с тем не сообразил, что, заперев его в машине, она потом спокойно смоется.

По дороге в город Кендал лихорадочно обдумывала способы осуществления своего безумного плана.

– Ладно, – бросила она, изобразив некое подобие улыбки, – поехали. – В твоей компании, пожалуй, веселее.

Но какое уж тут веселье! Первые десять минут Джон молчал как рыба и внимательно разглядывал в окно окрестности. Он мог бы даже составить подробную карту их передвижения. В любом другом случае Кендал и внимания бы не обратила на его не вероятную наблюдательность, но сейчас это сильно беспокоило.

– Ты прекрасно знаешь дорогу, – заметил он недоверчиво.

– Еще бы, – без тени смущение ответила она, – именно здесь бабушка учила меня водить машину.

– Ты так часто о ней говоришь. Видимо, ты действительно любила ее?

– Конечно.

– За что, если не секрет?

Понятно, что обычные слова бессильны передать всю глубину безграничной любви к бабушке, но все же Кендал попыталась объяснить свои чувства, невзирая на несовершенство языка.

– О, бабушка была натурой творческой, жизнерадостной и большой выдумщицей. Я не только ее люблю, она восхищает меня как личность. Ах, каким же она была необыкновенным человеком, – исключительно терпимым, понимающим и принимающим всех такими, как они есть. Будучи женщиной с чувством собственного достоинства, она прививала его мне. Даже провинившись и понеся справедливое наказание, я никогда не сомневалась в ее великодушии и любви.

Начались городские застройки. Кендал въехала на стоянку у супермаркета. Он подождал, пока она выключит двигатель, а потом неожиданно спросил:

– Ты любила ее сильнее, чем меня?

Кендал на минуту лишилась дара речи:

– Что за вопрос! Это совершенно разные вещи, совсем другие отношения. И нечего сравнивать себя с бабушкой.

– Но любовь есть любовь, разве не так?

– Вовсе нет. Все зависит от обстоятельств.

– Каких таких обстоятельств?

– От самих людей и природы их взаимоотношений.

А я тебя любил? Впрочем, не надо, не отвечай.

Он тут же пошел на попятную. – Скорее всего, ты мне соврешь. – На какое-то время Джон неподвижно застыл, глядя в ветровое стекло, затем снова повернулся к ней: – Я не помню, чтобы любил кого-нибудь. В противном случае ты бы решила, что я обязательно это вспомню. Разве не так?

Он пристально взглянул на Кендал, и в его глазах мелькнули тревожные тени. Интересно, подумала она, о чем он сейчас думает? Если бы обстоятельства были другими…

Но они были именно такими – ужасными и рискованными, и все размышления на этот счет просто-напросто бесполезны. Ни к чему обременять себя мыслями о его эмоциональном состоянии.

Она поспешно вылезла из машины и взяла Кевина на руки.

– Я долго не задержусь, – не моргнув глазом, солгала она. – Надеюсь, тебе здесь не наскучит.

– Конечно, конечно, – отозвался он. – Я просто буду сидеть и смотреть в окно.

Забрать все вещи, которые она приготовила и сложила в багажник, не было никакой возможности. То же самое относилось и к продуктам. Может, ей удастся что-нибудь прикупить, пересекая супермаркет, хотя времени для этого практически не оставалось.

– Тебе что-нибудь принести? – спросила она, стараясь вести себя как можно естественнее.

– Упаковка пива просто предел мечтаний, – откликнулся он.

– Какое конкретно пиво?

– Я не помню, что мне нравится, – ответил он. – Ты, должно быть, знаешь. Самое дорогое.

Она мужественно проигнорировала его сарказм.

– Разумеется, знаю, – не замедлила подтвердить женщина. – Вернусь через секунду.

Пока она шла к супермаркету, ей казалось, что в ее спину упираются два острых ножа. Кендал всеми силами старалась не торопиться и не привлекать к себе внимания. Но стоило оказаться внутри и убедиться, что он не видит ее за зеркальными стеклами витрин, как она опрометью бросилась к телефону-автомату. К счастью, память не подвела.

– Алло?

– Миссис Вильямс? Это Мэри Джо Смит, я звонила вам несколько дней назад насчет машины.

– Да, конечно. Я уже давно вас поджидаю. Надеюсь, вы еще не передумали? Потому что всем остальным я уже сказала, что машина продана.

– Нет, нет, не передумала. Просто я… Помните, я вам говорила, что моя машина на последнем издыхании? – Я здесь застряла навсегда и теперь не могу добраться до вашего дома. Да к тому же с грудным ребенком на руках, и я… О, я просто не знаю, что делать!

Голос ее дрогнул, словно она действительно оказалась в бедственном положении и чуть не плачет от отчаяния.

– О, дорогая, ну… – Миссис Вильямс оказалась полна решимости проявить всяческое сочувствие, но осторожность никогда не помешает. Она, вероятно, наслушалась историй о всяких проходимцах, которые частенько обманывали старых вдов. – Вы знаете, я могла бы привезти вам машину туда, где вы застряли.

– О, не смею даже просить вас об этом! Нет, нет, я только… гм-м-м. Дайте-ка я соображу.

Тактика Кендал сработала великолепно.

– Это не доставит вам много хлопот, – убеждала уже миссис Вильямс. – Где вы находитесь в данный момент?

Кендал назвала ей адрес заправочной станции, которую она приметила по пути к супермаркету.

– Чудесно, всего лишь в пяти минутах езды от моего дома, – обрадовано воскликнула миссис Вильямс. – Я сейчас подъеду на машине, оформим документы; а потом вы отвезете меня обратно.

– О, мне ужасно неудобно так обременять вас… – снова начала Кендал.

– Ничего страшного, – ответила та. – Я хочу поскорее продать машину.

– А я – поскорее купить.

Так оно и было. И следовало поторопиться, ведь к этому времени Джим Пепердайн уже наверняка нашел того продавца из Стивенсвилла. Поэтому ей нужно было во что бы то ни стало избавиться от этой засвеченной машины и выбраться на шоссе, ведущее в южные штаты.

Миссис Вильямс четко повторила место и время встречи.