Тем временем у алтаря стали появляться сельчане, неся кто что может. Деньги отдавали колдуну, остальное складывали у алтаря. Когда поток пожертвований закончился, Шемма взял у колдуна деньги, по-хозяйски пересчитал и сунул в карман, а затем начал распоряжаться принесенным добром. Выбрав четыре мешка побольше, он два из них отдал Витри и велел ему взять посуду, муку и крупы. В свои мешки Шемма запихал сыры, копчености и сухие колбасы, считая, что присмотрит за ценной снедью лучше, чем его спутник. Они взяли еще кое-какое снаряжение и разошлись по домам, сгибаясь под тяжестью вещей.
      Наутро мельник привел к дому Витри обещанного коня — пожилую рыже-пегую кобылу Мону. Витри завьючил ее и повел к дому колдуна, как договорились. Вскоре туда подъехал и Шемма на своем Буцеке. Несмотря на раннее утро, многие пришли их провожать — отъезд был редким и интересным событием для всего поселка. Среди провожающих Витри увидел и Лайю. Она глядела на него удивленно и пристально. Первой его мыслью было подойти и попрощаться с ней, но обида оказалась сильнее. Он повернулся к кобыле и сделал вид, что поправляет стремена.
      Они выехали из села солидно и не спеша, провожаемые толпой. Шемма ехал первым, важно восседая на своем соловом, за ним — Витри. По бокам лошадей громоздились туго набитые дорожные мешки. Отъехав немного, посланцы колдуна обернулись и еще раз помахали сельчанам на прощанье.
      Они поехали вдоль берега вниз по течению Лоана. Широкая спина Шеммы и широкий зад Буцека, колыхающиеся перед Витри, создавали у него чувство безопасности, поэтому он не робел перед неизвестностью, ожидающей его впереди.
      Поездка нагнала ему нравиться, он с интересом рассматривал встречные пейзажи, замечал каждую птицу или зверька, прошмыгнувшего в кустах. Шемма мало-помалу задремал в седле, обмяк и обвис, но не терял равновесия, давно привыкнув спать верхом на своем Буцеке. Буцек же, перестав ощущать руку всадника, плелся еле-еле, норовя перехватить пучок травы или листик кустарника.
      Около полудня Шемма ожил и стал осматриваться вокруг. Вскоре он нашел то, что искал, — удобную поляну у реки — и скомандовал Витри спешиться.
      — Пора подкрепиться, — сказал он. — Я пойду посмотрю, все ли вокруг спокойно, а ты накрой поесть. И чайку приготовь.
      Они сняли вьюки, расседлали лошадей и пустили их на поляну пастись. Табунщик взял охотничий нож, пошел вдоль поляны и вскоре исчез в кустах. Оставшись наедине с хозяйственными заботами, Витри собрал дров, разжег костер, принес в котелке воды и поставил на огонь. Пока вода закипала, он вынул кружки, хлеб, соль, достал круг колбасы из мешка Шеммы и разложил все на траве.
      Когда чай вскипел, Шемма вернулся и сообщил, что вокруг все тихо.
      Витри удивился его предосторожности — они были еще не так далеко от села, чтобы кого-то опасаться. Шемма подсел к котелку, уверенной рукой взял круг колбасы, оторвал половину, отмахнул полкраюхи хлеба и углубился в еду, запивая ее горячим чаем.
      Когда колбаса и хлеб подошли к концу. Настроение Шеммы улучшилось, глаза заблестели.
      — Что главное в дороге? — рассудительно заметил он. — Это, конечно, еда. Так-то, парень. Если ты не поел, у тебя нет сил. — Шемма подобрал остаток колбасы и задумчиво дожевал его. — А если у тебя нет сил, какой ты воин? Любой возьмет тебя голыми руками.
      Витри внимательно слушал и соглашался с Шеммой. Он еще больше зауважал табунщика, который так хорошо знал, что в дороге главное. Шемма между тем развалился на траве, разбросав мощные ноги и заложив руки за голову.
      — Надо отдохнуть, — заявил он. — Убери все, а колбасу положи ко мне в мешок.
      Витри посмотрел на остатки еды. Колбасы там не было. Шемма за разговором незаметно уписал весь круг.
      — Колбасы нет, съели, — ответил он Шемме.
      — Как нет? — изумился уже засыпающий Шемма. — Ну ты, парень, и горазд лопать! Тебя, пожалуй, и не прокормишь! — Но он был добрым от хорошего обеда и тут же смилостивился:
      — Ладно уж, спи, отдыхай. Куда сейчас с тобой ехать! Ты и на кобылу-то не влезешь после того, как столько слопал. — Табунщик потянулся и, закрывая глаза, пробормотал:
      — Да смотри за ней, чтобы в село не ушла. Мой-то от меня никуда не денется…
      Время перевалило далеко за полдень, а Шемма все спал богатырским сном. Кобыла Мона, судя по всему, не собиралась убегать в село — ей пришлись по вкусу местная трава и общество Буцека. Витри устал сидеть, жестоко кусались слепни, маленькая горластая птаха в камышах выводила одну и ту же визгливую руладу, живописно дополняя храп Шеммы.
      Он потянул табунщика за ногу. Тот что-то пробормотал и перевернулся на бок. Витри начал будить его усерднее. Шемма мычал и отбивался, но все-таки проснулся и сел.
      — Ехать пора. Вечер скоро, — напомнил ему Витри.
      Шемма огляделся и широко зевнул.
      — Да. Веди лошадей, парень. — Он почесал в затылке и предложил:
      — Или уж поедим заодно?
      Витри сделал вид, что не слышит, и пошел за лошадьми.
      Шемма и Витри доехали до горного ущелья только на четвертые сутки пути. Все эти дни Шемма проявлял необыкновенную бдительность. Оставляя Витри наедине с вещами и кухней, он отправлялся бродить по окрестностям в поисках злоумышленников. Такая осторожность сначала понравилась Витри, потом начала раздражать его. Он догадался об ее причинах, но предпочел не связываться с Шеммой. Завтрак, само собой, тоже доставалось готовить ему, потому что утром Шемму могли разбудить только слова «завтрак готов», но Витри привык вставать рано и не особенно тяготился делами. Он смекнул, что чем раньше он скажет заветное «завтрак готов», тем раньше они оседлают коней и отправятся в путь, и вовсю пользовался этой маленькой хитростью, чуть свет подымая Шемму.
      Был полдень, когда они подъехали к крутым жемчужно-серым Тионским скалам. Шемма, как обычно, пошел в дозор, а Витри занялся кухней. Оглядывая скалы, он думал, что потребуется целый день, чтобы перевалить через них, а оставаться на ночь в скалах наверняка было опасно. За обедом он поделился этой мыслью с Шеммой, и тот с радостью согласился посвятить остаток дня отдыху.
      После обеда Шемма мгновенно уснул, а Витри задумался о предстоящем пути через скалы и вспомнил, что они не спросили у колдуна, где проходит тропа.
      Он встал и пошел искать ее, чтобы не тратить впустую дорогое время завтрашнего дня. После долгого лазанья по скалам он нашел ее — тонкую ниточку, поднимающуюся вверх. Тропа шла не у воды, а на большой высоте вдоль склона ущелья. Там, где Витри проследил ее, она была достаточно широка, чтобы по ней могла пройти завьюченная лошадь, но ехать верхом здесь было слишком опасно. По правую руку подымались скалы, по левую — отвесный склон обрывался вниз, до самого Лоана. Сверху было слышно, как в порогах реки ревет вода.
      Наутро они позавтракали, оседлали лошадей и тронулись в путь обычным порядком. У самых скал Витри окликнул табунщика:
      — Эй, Шемма!
      — Что? — отозвался тот.
      — Пропусти-ка меня вперед!
      — Это еще почему? — Удивленный Шемма не догадался даже возмутиться.
      — Ты знаешь, куда ехать? — спросил его Витри. — Ты спросил у колдуна, где тропа?
      — Нет.
      — Может, ты вчера осматривал окрестности и нашел ее?
      — Нет, — растерялся Шемма.
      — Раз ты не знаешь, куда ехать, тогда почему ты впереди?
      — А ты как будто знаешь… — попробовал защититься Шемма.
      — Я-то знаю, — заявил Витри. — Я вчера ходил в скалы и нашел тропу. Давай-ка посторонись, я поеду первым.
      Шемма пропустил Витри вперед, и тот сразу же пришпорил Мону. Когда тропа пошла вдоль обрыва, они спешились и повели коней. Витри шел быстро, оглядываясь и проверяя, успевает ли за ним Шемма. Тот пыхтел, обливался потом, но не отставал.
      Ближе к полудню Шемма окликнул своего спутника:
      — Витри!
      — В чем дело? — отозвался Витри.
      — Давай поедим. Дорога тяжелая, пора бы уже подкрепиться.
      Но Витри не собирался останавливаться на узкой тропе над обрывом.
      — Дойдем до конца тропы, тогда и поедим, — откликнулся он.
      — Мы только по кусочку, — настаивал Шемма. — Присядем, съедим и дальше пойдем.
      Витри пошел вперед, не отвечая на уговоры табунщика. Шемма между тем, увидев на тропе большой валун, остановил Буцека и стал снимать с него мешки. Когда Витри оглянулся, табунщик уже отвязал мешок с провизией и направился к валуну.
      — Шемма! — закричал Витри. — Ты что делаешь!
      — Ем. Я не лошадь, чтобы целый день идти голодным. Ты можешь не есть, это твое дело, а я не могу. Жди тогда, пока я поем.
      Шемма уселся на валун, поставив мешок между ног. По несчастью, он сел прямо на крупную серую ящерицу, незаметно дремавшую на валуне. Ящерица, не долго думая, что есть силы впилась в его ляжку.
      Шемма взвыл, не столько от боли, сколько от неожиданности, и подскочил на валуне. Буцек в ужасе шарахнулся и чудом удержался на тропе.
      Мешок, бывший между ног Шеммы, подскочил вместе с ним, вырвался из его рук и покатился к обрыву. Витри издали оцепенело глядел на эту сцену. При виде катящегося мешка слова вернулись к нему.
      — Шемма, мешок! Мешок! — закричал он.
      Шемма кинулся за мешком, но было уже поздно. Крутые лоанские колбасы, душистое копченое сало, круглые желтые сыры в последний раз. подпрыгнули в воздухе и рухнули под обрыв. Табунщик подбежал к краю обрыва как раз вовремя, чтобы проводить в последний путь мешок, лихо прыгающий со скалы на скалу. Под отчаянным взглядом Шеммы мешок еще раз метнулся с камня на камень и, кувыркаясь в лоанских порогах, скрылся под водой.
      Шемма сидел на тропе убитый горем. Если бы он хоть успел поесть!
      Теперь до самого Цитиона он не увидит и даже не понюхает прекрасных и полезных продуктов, подобных тем, что были в мешке. Все, что у них осталось, — это мука, крупы и соль, которые вез Витри. Было отчего разбиться даже такому мужественному и отважному сердцу, каким Шемма считал свое.
      Витри, хотя и был тронут горем товарища, не удержался от попрека:
      — Не мог ты еще немного потерпеть! А теперь придется нам обоим терпеть до Цитиона.
      У Шеммы от огорчения пропал аппетит. Табунщик молча нагрузил оставшийся мешок на Буцека и пошел за своим товарищем, больше не упоминая о еде.
      Витри вскоре почувствовал, что несчастье Шеммы пошло на пользу общему делу. Табунщик, до того никуда не спешивший, теперь заторопился в Цитион на встречу с сородичами колбас, безвременно канувших в лоанские воды. Утром Шемму не понадобилось будить, он проснулся сам и, выхлебав мучную болтушку, приготовленную Витри, быстренько собрался и выехал первым, поторапливая Буцека.
      Днем табунщику тоже не спалось — не давал покоя полупустой желудок, — поэтому они продолжали путь почти без задержек.
      Посланцы колдуна преодолели путь, оставшийся до Цитиона, за двое суток — срок удивительный для низкорослых, коротконогих Буцека и Моны. Они заночевали на подъезде к городу, а утром выехали на мост через Лоан, ведущий в Цитион. Проехав мост, они поднялись на пригорок, с которого открылся белый город — жемчужина Келады, сияющая под утренним солнцем.
      Ни Шемма, ни Витри до сих пор не видели ничего подобного. Город был построен из ракушечника и мрамора, который привозили из единственного на Келаде месторождения, залегающего недалеко в Сехане. Даже голодный Шемма замер, глядя на ослепительные стены богатых городских домов, на их ажурные каменные изгороди и белые остроконечные башенки, украшенные резьбой. Дома попроще тоже были белы, чисты и изящны, мостовые из ционского гранита искрились голубизной.
      Зелень, фонтанчики и бассейны во дворах освежали Цитион и придавали ему веселый и уютный вид.
      Витри, рассматривая город с возвышения, увидел, что по всей окружности Цитиона ведутся строительные работы. Жители обносили город гранитной стеной, перед ней копался ров. Жемчужина поспешно облекалась в раковину.
      Несмотря на раннее утро, на стене и во рву копошились люди с кирками и лопатами, лошади тянули гранитные блоки, передвигаемые с помощью катков и веревок. Витри вспомнил рассказ колдуна и понял, что дыхание предстоящей войны уже коснулось белого города.
      Наглядевшись, Шемма и Витри стали спускаться по дороге к городу.
      Около строящейся стены они увидели господина средних лет, который стоял на дороге и как бы от нечего делать разглядывал возводимые сооружения. Его одежда, добротная и изготовленная по мерке, сидела на нем изящно и непринужденно, будто он в ней родился. Голову господина прикрывала шляпа с короткими, поднимающимися кверху полями, украшенная пером. Его волосы, спускающиеся из-под шляпы, были уложены тщательно и аккуратно, а чистота сапог, сшитых из хорошей мягкой кожи, заставляла думать, что их хозяин вообще не ходит по земле. Поэтому Шемма, которому нужно было спросить, где гостиница, заговорил с ним в высшей степени уважительно, боясь промахнуться в обращении.
      — Доброе утро, ваша милость! — произнес он как можно почтительней.
      — Доброе утро, молодые люди, — приветливо и с достоинством ответил господин. — Чем могу быть вам полезен?
      Молодые люди были польщены его обращением. Шемма — тот и вовсе расцвел.
      — Мы издалека, — сказал он. — Из Лоана, ваша милость.
      — Слышал, слышал, — охотно подтвердил господин. — В этих краях почти не видно лоанцев, оттуда так редко выезжают. У вас, наверное, важное дело, молодые люди, — предположил он.
      — А как же! — Шемма сразу заважничал. — Мы — посланцы колдуна, у нас ответственное поручение. На нас все село надеется.
      — Да что вы говорите! — изумился господин. — Все село! Хотя я и сам бы доверился таким молодцам, как вы.
      Шемма расцвел еще больше, если это было возможно. Он сразу же проникся доверием к такому любезному, понимающему человеку. Забыв о том, что хотел всего-навсего спросить, где гостиница, табунщик тут же рассказал ему все, что случилось с Синим алтарем. Господин выслушал его внимательно и сочувственно. На вопрос Шеммы, где площадь и гостиница, он охотно сообщил:
      — Это гостиница Тоссена на базарной площади. Я сам в ней живу. Я здесь проездом, но задержался по делам на некоторое время. — Он изящным движением смахнул севшую на рукав пушинку и предложил:
      — Я могу проводить вас туда, молодые люди. Я как раз закончил утреннюю прогулку и собираюсь возвращаться. Вы не возражаете?
      Шемма и Витри, конечно, не возражали. Они спешились, подумав, что было бы невежливо ехать верхом рядом с этим господином.
      — Позвольте представиться, молодые люди, — любезно улыбнулся он. — Скампада. Меня зовут Скампада.
      Они смутились, что не представились первыми, забормотали «очень приятно» и назвали свои имена.
      Тот не обратил внимания на их смущение и еще раз любезно улыбнулся в ответ.
      — Вот рыбацкая улица… — показывал он лоанцам, пока вел их через город. — А там гончарная… а здесь живут камнерезы… а это прежняя городская стена. Город давно вырос за ее пределы…
      Они едва успевали кивать, пытаясь запомнить его объяснения.
      Постройки постепенно становились выше и богаче. Наконец Скампада вывел лоанцев на просторную улицу с большими каменными домами, отделанными резьбой и скульптурами.
      — А это купеческая улица, — пояснил он. — Там, в конце, — площадь, рынок и гостиница. А правитель и местная знать — они живут чуть подальше.
      — А маги? — спросил Витри. — Где живут маги?
      Скампада замялся с ответом, впервые за все время разговора.
      — Трудно сказать, молодые люди. Я сам не маг, — ответил он наконец. — Я думаю, кто где — здесь ведь нет алтарей.
      — Как же нам быть? — забеспокоился Витри. — Нам нужны именно маги, ваша милость.
      — Вы можете спросить о магах у Тоссена, хозяина гостиницы, — посоветовал Скампада. — Он все здесь знает. Да не забудьте добавить «господин», когда обратитесь к нему. Он среди своих большая персона и очень себя уважает.
      Они подошли к гостинице. Витри остался с лошадьми, а Шемма вошел со Скампадой в тяжелую резную дверь и оказался в трактире, занимавшем первый этаж гостиницы.
      — Где хозяин? — обратился Скампада к парню за стойкой. Тот пошел на кухню и вернулся с хозяином, высоким и тучным пожилым мужчиной.
      — Доброе утро, почтенный Тоссен! — приветствовал его Скампада.
      — Доброе утро, любезный Скампада, — благожелательно ответил хозяин. — Как ваша утренняя прогулка?
      — Спасибо, замечательно. Погода была превосходная. — Скампада чуть отступил, пропуская вперед Шемму. — По пути я встретил двух молодых людей из Лоана. Они много слышали о вашей гостинице и мечтают поселиться в ней.
      — Да, — подтвердил хозяин, скользнув взглядом по Шемме. — Моя гостиница известна во всей Келаде. Вы останетесь довольны, молодой человек. Ваш приятель на улице?
      — Да, с лошадьми, — подтвердил Шемма.
      — Отведите лошадей во двор и отдайте слуге. Он поставит их в конюшню, а вещи принесет сюда. У нас прекрасная конюшня.
      Когда Шемма и Витри вернулись в трактир, хозяин повел их на второй этаж в левое крыло гостиницы, где размещались комнаты для постояльцев попроще.
      Он привел их в комнату на две койки и отдал ключи.
      — Не хотите ли закусить с дороги? — предложил он напоследок. — У нас прекрасная кухня.
      Повторять приглашение не потребовалось. Лоанцы спустились вниз, в трактир. Витри заказал хороший завтрак, но ему было далеко до Шеммы, который не успокоился, пока не перепробовал все блюда гостиничной кухни.
      Накормив новых постояльцев, хозяин поинтересовался:
      — За еду сейчас заплатите или записать на счет?
      — Запишите, — важно кивнул ему Шемма. — Мы еще не распаковали вещи.
      — Как вам будет угодно, — согласился Тоссен. — Здесь платят при выезде или раз в неделю, если остаются надолго. У нас гостиница не самая дешевая, но обслуживание того стоит.
      — Нам ее посоветовал наш колдун, — пояснил табунщик.
      — Помню, помню. Почтенный старец. Останавливался недели три назад.
      — Хозяин повел вокруг рукой. — Располагайтесь, как вам удобнее, а если что потребуется, обращайтесь ко мне.
      После завтрака лоанцы решили прогуляться по городу. Выйдя из гостиницы, они пошли вокруг площади, заглядывая во все лавки подряд. Здесь было отчего разбежаться глазам — в своем поселке лоанцы не видели и десятой доли выставленных в лавках товаров.
      Зайдя в колбасную лавку, они надолго застряли у витрин — Витри никак не мог увести оттуда Шемму. Тот ходил, осматривая колбасы, окорока и рулеты, как знаток искусства в дворцовой картинной галерее, любуясь их золотисто-розовым цветом и вдыхая аппетитные запахи. Хозяин лавки заметил Шемму и отозвал его в сторону.
      — Вы знаете, у нас есть чудесный паштет из дичи, — сказал он, понизив голос. — Там, на погребе. Специально для тех, кто понимает…
      Шемма согласно кивнул, но, покосившись на Витри, сказал, что подумает. На улице он заявил своему товарищу:
      — Я должен попробовать этот паштет. Я хочу узнать, что это такое.
      — В голосе табунщика звучала такая решимость, что Витри сразу понял — отговорить его невозможно. Еще бы — в погребе хранилось что-то особенное, что было лучше всех этих окороков и рулетов, сводивших Шемму с ума.
      Табунщик пошел в гостиницу за деньгами. Витри ничего не оставалось, как последовать за ним. Зайдя в комнату, Шемма взял свой мешок и долго копался в вещах, а затем вытряхнул их прямо на пол.
      — Витри, — сказал он охрипшим голосом. — Ты не видишь здесь кошелька?
      Витри пересмотрел нехитрое содержимое мешка и взглянул на Шемму.
      — Нет. — Он начал понимать, что случилось. Шемма на его глазах побледнел до зелени.
      — Витри! — выдохнул табунщик. — Я вспомнил, кошелек был в другом мешке. Рядом с куском сала, который дала тетка Пейя.
      Они молча глядели друг на друга. Положение было ужасное. У них не было ни монетки, а они уже задолжали хозяину гостиницы. Нужно было на что-то жить и что-то заплатить магам.
      — Продать! Нужно продать что-нибудь! — догадался Витри.
      Лоанцы вытряхнули из мешков все вещи, но не нашли ничего ценного.
      Пара потертых одеял, старая куртка Шеммы, топор, ножи… если бы это и удалось продать, вырученных денег не хватило бы и на сегодняшний завтрак. Обратиться за помощью в чужом городе было не к кому.
      Вдруг Шемма хлопнул себя по лбу. Он вспомнил любезного, обходительного господина, который помог им сегодня утром.
      — Слушай, Витри! А что, если нам обратиться к Скампаде?!
      Витри очень сомневался, что Скампада вновь захочет им помочь, но ничего другого предложить не мог. Они прибрали разбросанные вещи и пошли вниз искать Скампаду.

Глава 5