Алтари Келады

      — Спасибо, друг! — сердечно поблагодарил жреца Скампада. — Ты сделал для меня все, что мог, и даже больше.
      — Пустяки. Это недорогая цена за жизнь Освена. И Цивинга исчез в темноте.
      Рано утром, в серых сумерках, Боварран выехал на север. Цокот копыт одинокого всадника, гулко раздававшийся в утренней тишине, окончательно привел в чувство маленькую магиню, лежавшую в поду-забытьи на крыше храма. Удар молнии отбросил ее в щель между главным и боковыми куполами храма, где она и пробыла без сознания весь вечер и всю ночь. Магиня зашевелилась, прислушиваясь к стуку конских копыт, еще не понимая, где она находится. Все ее тело болело от ушибов, острая черепица впивалась. в ребра и щеку. Воспоминание о случившемся всплыло в ее памяти, заставив застонать сквозь зубы.
 
      Лила выбралась из щели и осмотрелась. Увидев, что внизу нет ни души, она стала осторожно спускаться по скользким от росы камням стыка стены центрального зала и боковой башни. Страха она не чувствовала — после пережитого у нее все онемело внутри. Возможно, поэтому вскоре она благополучно достигла земли.
      Не отдавая себе отчета в действиях, она сняла золотую сетку, нагрудник и взялась за лиф, но тут вспомнила, что ей нечего надеть вместо этих серебряных чашек. Тела убитых подсказали ей простое решение. Лила подошла к трупу деревенского подростка с проломленной головой, сняла с него обувь и верхнюю одежду, взяла валяющуюся рядом шляпу и сумку.
      Вернувшись в свой угол, она открыла сумку, чтобы спрятать туда одежду Мороб. В сумке оказались нехитрые крестьянские пожитки — нож в чехле, огниво, трут и еще что-то, завернутое в чистую тряпицу. Лила развернула тряпицу и увидела полкраюхи хлеба и небольшой кусочек сала. При виде заботливо приготовленного ужина, так и оставшегося несъеденным, в ней будто бы рухнул барьер, сдерживавший плач, который не вызвала ни картина резни, ни гибель учителя. Слезы ручьем хлынули по ее лицу, размывая черную и оранжевую краску.
      Так, вздрагивая и задыхаясь от беззвучных рыданий, она переоделась в крестьянскую одежду, опустилась на колени и прислонилась лбом к холодной стене. Когда слезы кончились и к магине вернулась способность рассуждать, она поняла, что нужно немедленно уходить отсюда. И немедленно умыться, потому что растаявшая краска немилосердно ела глаза.
      Лила вспомнила о ручье, текущем в овражке к северу от храма, и пошла к воротам. Человеческая фигура, появившаяся из-за угла, заставила ее вздрогнуть от неожиданности. В следующее мгновение магиня увидела, что перед ней не уттак, а деревенский паренек — может быть, ровесник тому, чью одежду она надела на себя. Белокурые Волосы, чистое белое лицо, ясный взгляд светло-серых глаз, спокойный и без выражения… Какой странный взгляд, подумалось ей.
      Подросток заметил ее и шагнул к ней. Лила представила себе, как она выглядит — с расплывшимися по лицу черно-оранжевыми потеками — и впилась в него взглядом, ожидая его изумления. Но его лицо не дрогнуло, и это поразило ее больше всего. Паренек глядел на нее все тем же ясным, ничего не выражающим взглядом. Он в шоке после вчерашнего, догадалась магиня. Нужно увести его отсюда. Чувствуя, что с ним бесполезно разговаривать, она взяла парня за руку и повела за собой.
      Оказавшись у ручья, Лила умылась и напилась холодной воды, а затем поглядела на своего спутника. Тот неподвижно стоял рядом, глядя, как она плещется в воде.
      — Хочешь пить? — показала она на воду. Парень, как по приказу, наклонился и начал пить из пригоршни. Его внешность была типичной для лоанских жителей, поэтому Лила спросила:
      — Ты из Лоана?
      Парень посмотрел на нее и ничего не ответил.
      У него помутился рассудок, мелькнуло у нее в голове. Это можно вылечить, но сначала нужно уйти подальше.
      Лила увела его в скалы, куда, как было известно, никогда не ходили уттаки. Там она присела на большой плоский камень и усадила лоанца рядом.
      — Как тебя зовут? — спросила она. Тот молчал.
      — Как тебя зовут? — уже настойчивее повторила магиня.
      На лице парня отразилось какое-то движение, словно он пытался что-то вспомнить. Затем его губы зашевелились.
      — Я… не знаю, — ответил он, с трудом выговаривая слова.
      Она озадаченно замолчала.
      — Я… есть… хочу, — вновь зашевелил губами лоанец. Лила порылась в сумке и отдала ему хлеб и сало.
      Пока он ел, магиня лихорадочно размышляла, что такое могло стрястись с его рассудком. Позабыть свое имя, почти все слова, едва-едва владеть человеческой речью… это, конечно, не простой шок. Когда лоанец поел, Лила начала исследовать его голову известными ей приемами. Вскоре ей удалось установить, что он не ранен, но, очевидно, подвергся сильному магическому воздействию.
      Почему? — задумалась она. Кто и зачем обрушил такую силу на эту бедную, ничем не выдающуюся крестьянскую голову? Зачем понадобилось полностью лишать его рассудка и памяти? Движимая состраданием и любопытством, магиня попыталась восстановить его рассудок, надеясь, что повреждения не были необратимыми.
      — Как тебя зовут? — снова задала она вопрос, закончив лечение.
      Ответ лоанца ошеломил ее.
      — Оригрен, — радостно сказал он. — Меня зовут Оригрен.
      — Что?! — переспросила она. — Какой Оригрен? Средний Брат?!
      — Да.
      — Но почему? Почему ты Оригрен? — удивилась Лила, не веря собственным ушам.
      — Меня позвали, — ответил паренек, глядя на нее все тем же ясным, ничего не выражающим взглядом. — Чтобы я нашел себя.
      — Почему ты должен найти себя?
      — Так нужно.
      — Кому?
      — Ему. Каморре.
      Часть загадки прояснилась. Случившееся с лоанцем было делом рук Каморры. Лила почувствовала, что за этим странным событием кроется что-то очень важное, и накинулась с расспросами на своего спутника.
      — Для чего это нужно Каморре?!
      — Не знаю.
      — А где ты должен искать себя?
      — Там. — Паренек указал пальцем на север. — Я знаю, что я там. На острове Керн, у подножия огнедышащей горы. Я — глаз Дуава, я смотрю вокруг и не вижу моего народа. Все пещеры давно пусты.
      Магине больше ничего не удалось добиться от лоанца, как она ни расспрашивала его. Она продолжила восстановительную магию, но все оказалось бесполезным. Лила провела руками вдоль его тела, чтобы проверить, нет ли дополнительных воздействий, и на уровне груди ощутила под пальцами сильный амулет. Под рубашкой лоанца она обнаружила небольшой кинжал на цепочке.
      Вытащив и рассмотрев кинжал, Лила почувствовала, что и удивлению есть предел. Перед ней был кинжал Авенара — личный амулет мага, еще два года назад бывшего сильнейшим из черных жрецов храма Мороб. Надпись иероглифами ордена Саламандры — «С любовью», — идущая вдоль ножен, как нельзя лучше выражала отношение Авенара к миру и жизни, поэтому буква «А» на торце ручки лишь дополнила ее догадку, возникшую при первом взгляде на кинжал.
      Лила вспомнила Авенара, всегда казавшегося юным и жизнерадостным, одаренного великолепным талантом в магии, щедрого и нерасчетливого в дружбе и сострадании. В свой последний день он так же нерасчетливо отдал все силы, чтобы спасти жизнь незнакомого ему человека. Проглотив комок в горле, она вынула кинжал из ножен и крепко сжала рукоять. На белом лезвии проступили те же иероглифы, засверкавшие синим блеском, — «С любовью!". Кинжал подчинялся ей.
      Дальше все оказалось легко. Лила приложила лезвие ко лбу лоанца и повторила лечебные заклинания.
      Паренек, словно проснувшись, осмысленно посмотрел на нее.
      — Как тебя зовут? — вновь повторила магиня.
      — Витри, — ответил он. — Как я здесь оказался? Витри удивленно осматривался вокруг. Только что он сидел в полной темноте, дыша пылью и задевая головой дощатый помост сцены, и вдруг — ясное утро, голубовато-серые искрящиеся скалы, чудесный свежий воздух! Перед ним на корточках сидел подросток в крестьянской одежде, почти мальчишка, с темными разводами грязи по краям измученного, осунувшегося лица. Глаза подростка, ввалившиеся от усталости и казавшиеся от этого огромными, смотрели твердо и требовательно, в руке он держал обнаженный кинжал, купленный Витри в день праздника.
      — Это мой кинжал, — заволновался Витри. — Я купил его у жреца за все свои деньги.
      — Возьми. — Мальчишка вложил кинжал в ножны и сунул лоанцу за рубашку. — Удачная покупка. Если бы не этот кинжал, не разговаривали бы мы сейчас.
      — Почему?
      — Он защищает от дурной магии. Расскажи, что с тобой случилось вчера, на празднике?
      — Вчера? — спросил Витри. — Я не помню ни вечер, ни ночь. Но сейчас и в самом деле утро. Как я сюда попал?
      — Это я и хочу узнать. Рассказывай. В голосе мальчишки чувствовалась воля, заставлявшая Витри подчиняться ему, не задавая лишних вопросов. Лоанец рассказал все от начала нападения — как они с Шеммой залезли под помост, как его спутник ушел на разведку, как появились двое и говорили о каком-то камне. В этом месте мальчишка перебил Витри и начал выпытывать малейшие подробности.
      — Они называли друг друга по имени?
      — Нет. Один называл другого хозяином.
      — Какой камень, они не говорили?
      — Красный.
      — Ты уверен? — переспросил мальчишка.
      — Да, — подтвердил Витри. — Я чувствую, что это так. И еще… кажется, я знаю, где этот камень. Он вон там… — Лоанец указал на север. -… и он тянет меня к себе.
      — А тот, которому приказывали, он пошел за камнем?
      — Он должен был отправиться в путь рано утром, еще до зари.
      — Им нужен Красный камень, это ясно, — вскинулся мальчишка. — Витри, этого нельзя допустить, понимаешь, нельзя! Мы должны успеть взять камень раньше этого человека!
      — Мы?! — недоуменно спросил Витри.
      — Я без тебя не смогу быстро отыскать камень. Ты ведь пойдешь со мной, Витри? — Мальчишка взволнованно сжал руки, его глаза вспыхнули жестким синим огнем. — Ты видел, что вчера происходило в храме?! Так будет на всей Келаде, если мы не помешаем Каморре!
      — Но… — замялся Витри. — У меня ведь важное поручение…
      — Сейчас нет ничего важнее Красного камня. Если Каморра получит его, все твои поручения будут никому не нужны, — горячо заговорил его собеседник. — Пока мы сидим здесь и болтаем, время уходит впустую. Решайся, Витри, скорее!
      Но Витри был тверд в своем намерении выполнить поручение Равенора.
      — Я здесь не один, а со своим односельчанином, — сказал он. — Мы должны встретиться с Шантором и передать ему важное известие.
      — Вы никогда не встретитесь с ним. — Голос подростка дрогнул. — Он был убит вчера, во время нападения.
      — Убит?! — ужаснулся Витри. — Как же нам быть?!
      — Расскажи все мне. Возможно, я смогу помочь.
      Витри недоверчиво взглянул на мальчишку.
      — Ты, малец… Что ты понимаешь в магии? Такие люди, как Равенор, не знают, что делать, а ты туда же!
      Мальчишка скорбно усмехнулся.
      — Кого еще ты собрался просить? Убит Шантор, и сколько еще там осталось наших, я не знаю. Оранжевый алтарь у Каморры. Кто тебе поможет, уттаки?! Ты слишком торопишься пренебречь тем, что имеешь.
      Витри подумал, что его собеседник, наверное, был помощником жрецов на Оранжевом алтаре, и за неимением лучшего рассказал ему все.
      — Шантор не помог бы тебе, Витри, — покачал головой мальчишка. — Никто у нас не знаком с такой магией. Есть только один способ справиться с ней — остановить Каморру. Самый верный путь избавиться от напасти — убрать ее причину.
      Витри почувствовал справедливость слов этого мальца, оказавшегося рассудительным не по годам, и всерьез задумался над его предложением.
      — Я согласен, — сказал он наконец. — Мы пойдем на Керн, но пойдем втроем. Сначала мы отыщем Шемму. Кроме того, у нас в гостинице остались вещи, кони. Я посажу тебя с собой — конь хороший, выдержит.
      Мальчишка с готовностью кивнул.
      — Какая у вас гостиница? — спросил он.
      — «Синие скалы».
      — Хорошо. Это рядом. Она на краю деревни, уттаки могли ее не заметить.
      Мальчишка с легкостью козленка запрыгал с камня на камень, пробираясь между скалами. Витри с трудом успевал за ним, чувствуя себя неуклюжим, как Шемма. Лоанец отдышался, лишь когда они присели за большим камнем и его спутник сделал предупреждающий жест, показывая, что нужно притаиться. Они оба осторожно выглянули из-за камня и увидели то, что меньше всего ожидали увидеть.
      На улицах деревни шел ожесточенный бой.
 
      Лагерь спал, но четверо друзей все еще сидели за разговором, допивая чай. Тревинер подпихивал ногой в костер обгоревшие концы палок, прислушиваясь к беседе Вальборна и Магистра, Альмарен не отрывал глаз от текучей жизни огненных язычков костра. Он любил смотреть на огонь.
      — Жаль, что мы не успели сегодня на алтарь, — посетовал Вальборн.
      — Нужно было идти побыстрее.
      — Какой смысл изматывать людей, если в этом нет нужды? — раздался ответ Магистра. — Да и на алтаре устали после праздника. Ритуал тянется от полудня до заката — вы это помните, Вальборн?
      — Припоминаю. Я бывал на празднике подростком, а потом перестал его посещать. Каждый год одно и то же. Я бы на месте жрецов что-нибудь новенькое придумал.
      — Традиции, — заметил Магистр. — Многие простые люди бывают на празднике один-два раза в жизни. Они не так привередливы, как мы с вами.
      — А вы тоже давно не посещали праздник? — поинтересовался Вальборн.
      — С тех пор, как поселился в Тире. Я и с Шантором познакомился только в этом году, на совете магов. Мудрый старик, не зря он столько лет — магистр первого на Келаде ордена магов.
      — А мы с ним хорошо знакомы, соседи все-таки. Я бываю у него проездом в Келангу и обратно. Мне приходится навещать своего дядюшку раз или два в год, для поддержания отношений.
      — Вам нужно чаще бывать на Оранжевом алтаре, мой правитель, — подал голос Тревинер. — Таких красавиц, как там, на всей Келаде не сыщешь, а вам пора подумать о продолжении рода Кельварна.
      — Я как раз и думаю об этом, дружище Тревинер, потому и не интересуюсь твоими красавицами, — поглядел на него Вальборн. — Я не хочу ломать голову над тем, кто отец наследника рода Кельварна — я или какой-нибудь молодец вроде тебя.
      Будь здесь Скампада, знаток келадской генеалогии, он мог бы объяснить правителю Бетлинка, для каких дел вовсе нет нужды быть оранжевой жрицей. Но и Тревинер не подкачал.
      — А чем я плох для продолжения рода Кельварна? — весело оскалившись, спросил он. — Чтобы быть в чем-то уверенным, мой правитель, вы должны взять жену из этого рода.
      Видимо, шутка охотника так устарела, что Вальборн и не рассмеялся, и не обиделся.
      — А почему бы и нет? — только и сказал он. Магистр заинтересованно посмотрел на него.
      — Где вы возьмете такую жену, Вальборн? — полюбопытствовал он. — На Келаде нет подходящих вам девушек. У Берсерена нет своих детей, к тому же он — ваш близкий родственник. Донкар — сами знаете, у него только трое сыновей.
      — У Норрена есть дочь, насколько мне известно. — Было видно, что правитель Бетлинка не шутит. Альмарен, оторвавшись от созерцания костра, поднял голову и внимательно посмотрел на Вальборна, словно увидел его впервые.
      — Фирелла? — удивился Магистр. — Но ей всего двенадцать лет.
      — Вы видели ее, Магистр? Она хороша собой?
      — Да, — медленно ответил Магистр, потом еще раз повторил:
      — Да.
      — Я так и думал, — обрадовался Вальборн. — Мы — отдаленная родня, с этой стороны препятствий не будет.
      — У любого дела есть по меньшей мере две стороны. Она еще ребенок.
      — Ей двенадцать лет, а мне — двадцать восемь, — пояснил Вальборн.
      — Через пять лет ей будет семнадцать, а мне — тридцать три. Я не тороплюсь. И вы верно заметили. Магистр, у Берсерена нет своих детей. Придет время, и я стану правителем Келанги. Моя жена должна быть мне ровней, а не какой-нибудь девчонкой из-под забора. Магистр промолчал.
      — Скажите, Вальборн, — спросил вместо него Альмарен, — а где вы собираетесь размещать людей на Оранжевом алтаре? Поселок не приспособлен для содержания такого войска.
      Вальборн не заметил неловкой поспешности, с которой молодой маг сменил тему разговора.
      — Я думал об этом, — ответил он. — К северу от храма есть просторная поляна, а рядом — овражек с питьевой водой. Конечно, я не собираюсь обременять постоем местных жителей. За провизией будем раз в неделю посылать обоз к Берсерену. Я договорился с ним… Что это?
      Все четверо прислушались. Со стороны дороги донеслось что-то вроде отдаленного возгласа, затем звук повторился.
      — Стража заснула, бездельники, — недовольно сказал Вальборн. — Мы здесь все слышим, а они ничего не замечают.
      Но он ошибся. Вскоре стражники привели к костру нескольких несчастных с виду, усталых людей с наспех собранными узлами и мешками.
      — Кто вы такие? — поднялся им навстречу Вальборн.
      — Мы с Оранжевого алтаря, ваша светлость, — объяснил один из них.
      — Уттаки напали и захватили все — и поселок и алтарь.
      Беженцы все прибывали и прибывали. Они устраивались на ночлег в лагере Вальборна, чувствуя себя здесь в безопасности. Воины один за другим просыпались от шума, пересказывали и обсуждали дурную новость, которая в ближайшем будущем должна была коснуться и их тоже.
      Вальборн мерил шагами вытоптанную площадку перед костром. Он считал себя ответственным за случившееся, поэтому сознание собственной вины не давало ему покоя.
      — Какие-то сутки, даже меньше чем сутки… — проговорил он, резким движением сжав руку в кулак. — Если бы знать заранее… мы шли бы день и ночь.
      — Каморра торопит события, — отозвался Магистр, стоявший по другую сторону костра. — Интересно, большое у него здесь войско?
      Вальборн вскинул взгляд на Магистра:
      — Действительно, интересно. Нужно узнать у этих, которые оттуда.
      Тревинер!
      Охотник, который был рядом и все слышал, без лишних вопросов отправился к беженцам. Вернувшись, он доложил своему правителю:
      — Уттаков примерно вдвое больше, чем наших. Их возглавляет Каморра.
      — Прекрасно! Лаункара — ко мне! — Проводив глазами охотника, Вальборн обратился к Магистру:
      — Если мы выйдем чуть свет, к восходу солнца мы будем на алтаре. Нужно застать их врасплох, тогда ни один уттак не уйдет от нас. И Каморра, надеюсь, тоже.
      Войско чуть свет двинулось в путь. Дойдя до поляны, где располагался алтарный поселок, Вальборн остановил людей на опушке и выехал на край леса. Издали поселок выглядел как обычно, ничто не говорило о вчерашнем нападении. Посмотрев внимательнее, Вальборн увидел на косогоре между поселком и алтарем острые вершины конических, крытых шкурами уттакских шалашей. Охраны нигде не было видно.
      Составив план нападения, Вальборн вернулся и поделил войско на три отряда. Один отряд он послал к восточному краю деревни, другой — к западному, туда, где располагалась центральная площадь. Последний, конный отряд он повел сам на храм Саламандры. Отряды разошлись по опушке леса и одновременно двинулись в атаку.
      Хотя беспечные уттаки не выставили охраны, а Каморра, занятый подготовкой Боваррана, не обратил на это внимания, войскам Вальборна не удалось подойти незаметно. Утро было уже не раннее, солнце поднялось выше скал. Кое-кто из уттаков уже проснулся и выбрался из шалашей на поиски еды. Войска были на полпути к деревне, когда раздались тревожные вопли уттаков, способные поднять и мертвого. И стоянка, и деревня, и храм в считанные мгновения ожили, как разворошенный муравейник. Дикари похватали оружие и приготовились к бою.
      Шум на алтарной площади разбудил Каморру. Пока маг, выглянув из окна, пытался понять, чем вызвана тревога, прибежал помощник и доложил, что большое войско из Келанги атакует алтарь. Каморра прекрасно понимал, что уттакских сил недостаточно, чтобы оказать сопротивление. Он наспех оделся, выбежал из дома и вскочил на коня как раз в то мгновение, когда отряд Вальборна врывался в ворота ограды храма.
      Единственный выход был закрыт, но Каморра, хорошо знавший расположение алтарных строений, и не собирался пробиваться на свободу этим путем. Приказав уттакам защищать ворота, он сделал помощникам знак следовать за ним. К противоположной стене ограды примыкали сараи и амбары — невысокие каменные строения с плоскими крышами. Оказаться на крыше, а затем перемахнуть через ограду не составляло труда ни для хорошего коня, ни для опытного конника.
      На опушке Каморра использовал белый диск, чтобы подать сигнал к отступлению все еще сражающимся уттакам, и увел помощников в лес. Он уже не видел, как уттаки бежали по поляне, преследуемые воинами. Основная часть войск Вальборна была пешей, поэтому многим дикарям удалось скрыться в лесу, где преследовать их было безнадежно.
      Вновь применив диск, маг собрал остатки уттаков и отвел их подальше в лес. Внутри у него все пело — какой-то мальчишка, которого он выставил из собственного замка, как новорожденного котенка, внезапно вернулся и вынудил его сломя голову, почти что в одном исподнем спасаться бегством. Каморра с досады забыл о быстро текущем времени, о том, что сам он давно не молод, а правитель Бетлинка вышел из детского возраста.
      Из уттаков, ночевавших на территории замка никому не удалось спастись. Правитель Бетлинка со своей командой знал толк в рукопашной. Часть воинов осталась у ворот, перекрывая выход, остальные мечами и копьями расчищали алтарную площадь от уттаков. Альмарен приотстал от передового отряда, не справившись с заупрямившимся Налем, поэтому ему не довелось вволю помахать мечом. Он замечал впереди то Вальборна, методично и без промаха наносящего удары, то Тревинера в самой гуще сражения, на своей длинноногой Чиане, злой и азартной в бою, как и ее хозяин.
      Восхищение шевельнулось в Альмарене когда его взгляд выхватил среди уттаков сражающегося Магистра. Тот был далеко впереди и разил направо и налево длинным, сверкающим голубым мечом Грифона, мощными ударами срубая не только немытые уттакские головы, но и древки копии, и даже рукояти замахивающихся на него секир.
      Когда Альмарен наконец заставил коня пойти в гущу схватки, дикари были уже перебиты. Всадники кружили по двору в поисках затаившихся или зазевавшегося в доме уттака. Вальборн остановился посереди площади, к нему подъехал Магистр. Альмарен направил коня к ним и услышал раздраженный голос правителя Бетлинка.
      — Каморры нет как нет, — сердился Вальборн. — Он как сквозь землю провалился.
      — Он не был бы опасным врагом, если бы его так легко можно было взять, — отвечал Магистр.
      — Как жаль, что он ушел, — еще раз подосадовал Вальборн. — Зато уттаки все побиты.
      — Но мы еще не знаем, как дела в деревне.
      — Сейчас узнаем. Должен сказать, что вы сражаетесь еще лучше, чем я думал, Магистр. — Вальборн с видом знатока посмотрел на оружие Магистра. — Мне до сих пор не случалось видеть такого прекрасного меча. Покажите лезвие…
      Даже не зазубрилось!
      — Магистру ордена Грифона стыдно не иметь хорошего меча, — сказал Магистр. — Кстати, Вальборн, месяца через полтора в Келангу должен прийти обоз с оружием из Тира. Там будут мечи, достойные руки правителя.
      — И мне бы такой же! — встрял только что подъехавший Тревинер, веселый от победы. — Мой босханский — им бы только скотину погонять.
      Он выставил напоказ свой широкий, короткий меч, весь в крови.
      — Тревинер, сколько раз я от тебя слышал, что лучший меч — это твой лук Феникса? — напомнил ему Вальборн.
      — Увы, сегодня я так и не снял его с плеча. Битвы бывают всякие, есть и такие, где лучший лук — это меч. — Охотник скорбно закатил глаза. — Так как насчет обоза?!
      — Лучший меч — тебе, следующий мне, — хмыкнул Вальборн. — Ты, надеюсь, доволен?
      — Я в восторге, мой правитель, — радостно ухмыльнулся Тревинер. — Смотрите-ка туда! — Он указал рукой куда-то за спину Магистра. — Великий Феникс, это же мои красотки!
      Из дома, стоящего в направлении, указанном Тревинером, вывели оранжевых жриц, запертых там в качестве добычи уттакских вождей. Охотник поскакал к ним, спешился и пошел обнимать зареванных, растрепанных алтарных красавиц, которые обрадованно висли на шее у своего спасителя.
      Вальборн усмехнулся ему вслед и повернулся к своим собеседникам.
      — Жрицы здесь, — сказал он. — А где могут быть жрецы?
      Магистр обвел взглядом заваленную трупами площадь. Вальборн понял его без слов. Позвав людей, он приказал вынести трупы за ограду алтаря и зарыть их все, кроме тел жрецов. Тела жрецов Вальборн велел положить в храме перед статуей богини.
      — А что, наверное, творится в храме! — с горечью сказал он. — Зайдем?
      Все трое оставили коней у дверей храма и вошли внутрь. Их встретил тяжелый запах крови. В храме почти не было убитых уттаков, зато по всему полу валялись трупы келадских жителей в нарядных одеждах. Ближе к сцене изредка встречались тела людей в оранжевых накидках — жрецов, участвовавших в ритуале.
      Перед статуей рядом с разбитым жертвенником лежал мертвый старик в черной накидке. Друзья узнали убитого и молча остановились над ним.
      — Какое горе… — произнес наконец Магистр. — какая потеря…
      — Я никогда себе этого не прощу, — отозвался Вальборн.
      — Я вас понимаю, Вальборн. Но вашей вины здесь нет. — Магистр сочувственно посмотрел на правителя Бетлинка. — Вы сделали все возможное.
      — Мы похороним его с почестями. Тело перенесут в дом, где жрицы подготовят его для прощания. Завтра будет совершен погребальный обряд.
      — День погребения магистра ордена Саламандры — это день скорби для всей Келады, — вздохнул Магистр. — А если это такой человек, как Шантор…
      — Здесь еще двое, — дрогнувшим голосом сказал Альмарен. У скрещенных ног статуи Мороб лежали два трупа в черных накидках.
      — Сколько же их осталось в живых? — с тревогой в голосе спросил Магистр.
      — Их было семеро, — ответил Вальборн.
      — Значит, осталось четверо, — подвел Магистр печальный итог. — Орден потерял почти половину своих искуснейших магов.
      — Каморра расплатится за все, — холодно сказал Вальборн. — Идемте, друзья. Нужно позаботиться и о мертвых и о живых.
      Выйдя из храма, они встретили Лаункара, руководившего атакой на деревню. Военачальник, увидев правителя, спешился и подошел к нему.
      — Как дела? — спросил у него Вальборн.
      — Мы выгнали уттаков из деревни и заняли ее.
      — Выгнали? Они что, ушли?! Вы должны были прикончить их всех!
      — Нам не удалось застать их врасплох, но мы перебили бы их всех, если бы они продолжали сражение. Но дикари вдруг все, как один, развернулись и побежали в лес. Кого-то из них мы, конечно, догнали, но многие спаслись.
      Вальборн сдержал подступивший гнев.
      — Ладно, — сказал он. — Что-нибудь есть еще?
      — Мы захватили их пожитки. Шалаши и прочую дрянь.
      — Все сжечь. Деревня все равно пуста, разместите людей в домах.
      Подыщите и нам что-нибудь. И выставьте стражу — не будем повторять их ошибки.
      Отослав Лаункара, Вальборн предложил пойти к жрицам и расспросить их, где остальные обитатели Оранжевого алтаря. Там выяснилось, что большинства оранжевых жрецов во время нападения не было в храме, и они, наверное, спаслись через потайные ходы. О черных жрецах ничего не было известно. Сообщение о смерти Шантора вызвало новые потоки слез у измученных, перепуганных женщин.
      Тревинера здесь уже не было — он умчался куда-то по своим делам. После разговора со жрицами Магистр и Альмарен расстались с Вальборном, оставшимся присмотреть за очисткой храма, и выехали в деревню. На центральной площади они увидели охотника, махавшего им рукой.
      — Лаункар предлагает нам вот этот особнячок, — прокричал он издали, указывая на небольшой двухэтажный дом, принадлежавший, по-видимому, богатому деревенскому торговцу. — Я тут насчет обеда позаботился, милости просим!
      Предложение Тревинера было кстати. Время шло к обеду, а никто еще не завтракал. Друзья заехали во двор, оставили коней и вошли вслед за охотником прямо к накрытому столу.
      — Здесь и койки найдутся, — рассказывал Тревинер, уплетая за обе щеки. — Поедим, и все вам покажу. Правда, там побывали уттаки, но после бессонной ночи и это сойдет. Не поспишь — не повоюешь.
      Альмарен был полностью согласен с охотником. Он чувствовал себя совершенно разбитым, не столько от бессонной ночи, сколько от вида ужасной бойни, устроенной уттаками. После еды они с Магистром пошли в указанную Тревинером комнату, где стояли две потрепанные кровати, улеглись на них и уснули мертвым сном.

Глава 20

      Витри наблюдал за боем из-за камня и выслушивал объяснения своего спутника.
      — Ты был под влиянием магии Каморры, — говорил тот. — Он догадался, что ты его подслушал, и лишил тебя памяти.
      — Чего он хотел этим добиться? — спросил Витри. — Не прошло и суток, как я все вспомнил.
      — Кинжал Авенара защитил тебя, — ответил ему мальчишка. — Твой рассудок не был разрушен, а только заснул, поэтому мне удалось разбудить его.
      Витри подумал, что недооценил парнишку. Кажется, тот владел магическим искусством, несмотря на свою молодость. Теперь лоанец больше доверял своему спутнику и яснее осознавал необходимость не отдавать Красный камень Каморре. Он постоянно ощущал в себе зов, притяжение, идущее из точки, где находился камень, и спросил мальчишку, откуда это могло взяться.
      — То же самое ощущает и посланец Каморры, — ответил тот. — Это должно облегчить ему поиски камня. Ты был рядом, поэтому заклинание Каморры подействовало и на тебя.
      — Понятно, — кивнул Витри., — Я все больше чувствую, что мы должны пойти за камнем. Если Шемма не согласится, мы пойдем вдвоем. Это далеко?
      — Около двух недель пути в один конец. И еще нам нужно как-то переправиться через пролив.
      — Я рыбак и умею обращаться с лодкой. Там можно достать лодку?
      — Не знаю.
      — Ничего, что-нибудь придумаем. Если потребуется, я сумею сделать плот.
      — Хорошо. Но ты ничего не сделаешь без топора и веревки. Нам нужно взять с собой хотя бы самое необходимое.
      — Да. Но я боюсь, что все наши вещи пропали. — Витри кивнул на гостиницу, во дворе которой воины теснили отчаянно отбивающихся уттаков. — Откуда могло взяться это войско?