Шли третьи сутки заточения, а тюремные власти не беспокоили лоанцев. Витри был скорее рад этому, чем огорчен. В темнице у него было время подумать, и он понял, что никто не будет сочувствовать им — простым, никому не нужным деревенским парням. Их допросят и, наверное, казнят независимо от того, что они скажут на допросе. Не такие они важные особы, чтобы тратиться на их содержание.
      Витри перебрал в уме возможности побега и отклонил их все. Голыми руками не одолеть каменные стены, на подкуп — нет денег. Из темницы лоанцев не выводили, им лишь трижды в день приносили еду и раз в день меняли воду. Витри часто вспоминал родное село и Лайю. Он больше не сердился на нее. Даже ее склонность к капризам теперь казалась ему милой и забавной. Сколько дней пройдет, когда их сочтут мертвыми? Когда она перестанет его ждать? За кого она выйдет замуж?
      Он представлял своих ровесников-сельчан женатыми на Лайе и ни к кому не чувствовал ревности, которую заменила печаль. Больше всего Витри сожалел, что ему не удалось дойти до Оранжевого алтаря и передать слова Равенора, которые могли бы помочь селу. Он вспоминал сборы, прощание, внимание и напутственные слова односельчан, и ему становилось куда более горько, чем при мысли о Лайе.
      Шемма не догадывался, что им угрожает казнь, а Витри не делился с ним своими догадками. Табунщик шумно вздыхал и громко жаловался на количество и качество тюремной еды. Лишения в еде он приравнивал к лишению свободы и оттого вдвойне возмущался своим положением. Витри уговаривал его вести себя потише, чтобы не привлекать внимания стражи. Он надеялся, что про них забудут, а со временем положение изменится и найдется какой-нибудь выход.
      Действительно, про лоанцев пока забыли. Начальник тюремной стражи ждал указаний Берсерена, а тот слишком пренебрегал Мальдеком, чтобы прислушиваться к словам мага. Мальдек, хотя и не мог чувствовать себя спокойно, пока лоанцев не казнят, опасался быть назойливым. Он ждал удобного случая, чтобы напомнить о шпионах, но тут во дворец явился племянник правителя, Вальборн. Берсерен, раздраженный падением Бетлинка, был слишком занят ссорами со своим племянником и снаряжением армии, предназначенной для посылки на Оранжевый алтарь. Расходы были большими, Берсерен был зол, поэтому Мальдек боялся не только о чем-то напоминать, но и попадаться на глаза правителю.
      Ночью Витри, спавший чутко, был разбужен осторожным стуком в дверь темницы. Он вскочил и подбежал к двери. Стук повторился.
      — Кто там? — вполголоса спросил Витри, догадываясь, что это и есть та самая удача, на которую он втайне надеялся.
      Послышался звук ключа, поворачиваемого в замке, и скрип медленно отодвигаемого засова. Витри кинулся к Шемме, затормошил его, зажал ему рот, чтобы табунщик не вскрикнул спросонья. Шемма приподнялся на койке, ничего не понимая.
      — Молчи и слушайся меня, — прошептал ему Витри.
      Дверь открылась. В темницу шагнул высокий мужчина в плаще. Его лица не было видно за накинутым капюшоном, но по осанке и движениям чувствовалось, что это человек сильный и привыкший командовать. Он прикрывал плащом крохотный светлячок Феникса, слабо освещавший пол темницы.
      — Вы — люди Каморры? — спросил он, приглушая голос.
      — Да, — ответил Витри.
      — Но мы вовсе не… — вскинулся Шемма и осекся. Витри в темноте больно поддал ему кулаком в бок.
      — Мы не надеялись, что найдется кто-то, кто может освободить нас, — закончил он за Шемму.
      — Идите за мной, — сказал вошедший. — Не бойтесь, стража усыплена.
      Остальное объясню, когда выйдем отсюда.
      Лоанцы пошли за своим провожатым, нащупывая каждый шаг и цепляясь друг за друга. Попетляв по коридорам, они вышли через наружную дверь тюрьмы и прошли по дворцовому парку к боковой калитке для слуг.
      Калитка была открыта. Мужчина в плаще вывел их на улицу, прошел еще немного и свернул за угол, где стоял еще один мужчина, держащий двух оседланных и завьюченных коней. — Вот кони, — сказал он лоанцам. — Во вьюках есть все необходимое — одежда, деньги, вещи, припасы. Когда будете в Бетлинке, передайте Каморре, что Берсерен со дня на день отправит армию на Оранжевый алтарь.
      — Как нам сказать ему, кто помог нам? — спросил Витри.
      — Скажете — его союзник из Келанги. Он знает. — Мужчина в плаще сделал знак другому, и тот передал лоанцам поводья коней. — На этих конях вы, если не зазеваетесь, можете не бояться погони. Однако советую вам за ночь отъехать подальше.
      Витри и сам был того же мнения. Он подтолкнул Шемму и вскочил на коня. Вскоре они проехали берегом реки, миновали мост и поскакали на север, по дороге на Оранжевый алтарь.
 
      Магистр и Альмарен въехали в Келангу около полудня. Город был хорошо знаком обоим, хотя они оба давно не бывали в нем. Новым было обилие стражников, то и дело проезжавших мимо, и беспокойное, суетливое поведение людей. Магистр не пожелал задерживаться в городе. Закупив во встречных лавчонках дорожные припасы, друзья выехали к тионскому мосту, чтобы продолжить путь на север.
      К удивлению обоих, мост был перекрыт группой конных стражников.
      Старший в группе, седой мужчина с хриплым голосом, подъехал к ним вплотную и сказал:
      — Поворачивайте назад. Путь на север закрыт.
      — Как это понимать — закрыт? — сухо спросил Магистр. — С каких это пор стало невозможно свободно разъезжать по острову?
      — Приказ правителя. Этой ночью из тюрьмы убежали два опасных преступника — шпионы Каморры. Мы их ловим, поэтому путь закрыт.
      — Нам нужно проехать. Мы должны быть на празднике великой Саламандры, который состоится через четыре дня.
      — Какие еще праздники, когда такое время? — рассердился стражник.
      — Уттаки вот-вот захватят Оранжевый алтарь, а вам праздник подавай!
      — Не вам о нас беспокоиться, — отрезал Магистр. — Мы сумеем сами о себе позаботиться. На лице стражника промелькнуло подозрение.
      — А кто вы такие? — спросил он, впившись в них взглядом.
      — Я — магистр ордена Грифона, — сообщил ему Магистр. — А это мой помощник, маг ордена Феникса. А это клыкан Норрена — не советую вам с ним связываться.
      — Это мы еще посмотрим… — хмуро сказал стражник, задетый высокомерным тоном Магистра. — Мы как раз ищем двоих — что-то вам уж очень понадобилось на север…
      — Уж не хочешь ли ты сказать, что мы шпионы Каморры, глупец! — рассердился Магистр. — Хорош стражник правителя — не может отличить приличного человека от шпиона. Пропусти-ка нас поскорее!
      — Никуда мы вас не пропустим! — уперся стражник, чувствуя за собой право на власть. — Вы поедете с нами во дворец, а там разберутся, шпионы вы или нет. Отдайте оружие!
      Магистра нисколько не обрадовала возможность оказаться перед Берсереном в роли обвиняемого в пособничестве Каморре. Зная Берсерена, он был уверен, что тот не упустит случай снова засадить его в темницу или даже казнить как шпиона Каморры. Четверо стражников, хотя и конных, не были неразрешимой проблемой, но оказаться вне закона, превратиться из преследователей в преследуемых было бы весьма некстати. Магистр обнажил меч и сделал последнюю попытку разрешить дело мирным путем.
      — У вас есть только один способ завладеть моим мечом, — сказал он, — но им вы ничего не добьетесь. Последний раз говорю — пропустите нас добром!
      Старший стражник вынул свой меч, остальные проделали то же самое.
      Стычка казалась неотвратимой. Обе стороны так увлеклись спором, что не заметили двоих всадников, подъехавших с противоположной стороны моста.
      — Остановитесь! — вдруг раздался негромкий, но уверенный голос.
      Стражники обернулись. На них смотрел крепкий мужчина лет тридцати, одетый по-господски.
      — Что здесь происходит? — спросил он. — Мы выполняем свой долг, ваша светлость, — поспешно сказал стражник. — Вот эти двое — шпионы Каморры, они оказывают сопротивление.
      — Не говорите глупостей, — сердито сказал мужчина. — Неужели вы не можете отличить благородных людей от шпионов? Отпустите их и займитесь своими прямыми обязанностями.
      — Простите, но я не знаю вас, ваша светлость, — возразил старший стражник. — Мое дело выполнять приказы, а если я ошибусь, меня накажут. Его величество — суровый хозяин. На кого мне сослаться в случае чего?
      — Я Вальборн, племянник его величества, правитель Бетлинка, — холодно перечислил мужчина и приподнял старинную цепь с гербом Бетлинка, висевшую на его груди под распахнутой курткой. — Узнаете герб?
      — Слушаюсь, ваша светлость! Конечно, ваша светлость! — вытянулся в седле стражник.
      Вальборн грозно посмотрел на стражников и сделал движение головой, отсылая их. Те поторопились выполнить приказание. Когда они удалились на другой конец моста, четверо оставшихся подъехали поближе друг к другу.
      — Я не знаю, как мне благодарить вас, — сказал Магистр Вальборну.
      — Если бы не вы, у нас могли бы быть серьезные неприятности.
      — Пустяки, — ответил тот. — Терпеть не могу это хамье — стражу моего дядюшки! У меня в Бетлинке не было таких людей и, надеюсь, не будет.
      — Магистр ордена Грифона, к вашим услугам, — представился Магистр.
      — Я слышал. Вы спешите на праздник, а они могли задержать вас. За оставшееся время вы едва успеваете туда.
      — Дело не только в этом. По некоторым причинам я не хотел бы встречаться с вашим дядюшкой, — признался Магистр, почувствовавший симпатию к Вальборну. — Так что я вдвойне обязан вам.
      — Охотно верю, — рассмеялся Вальборн. — Сам бы его век не видел. Я здесь три дня, а уже сыт им по горло.
      Оба собеседника понимающе переглянулись. Каждый из них почувствовал в другом человека близкого по духу, и по мере обмена фразами между ними устанавливалась все возрастающая приязнь. Магистр спешил, но не настолько, чтобы не пожелать узнать из первых рук о взятии Бетлинка.
      — Как вы думаете, не заехать ли нам в какой-нибудь трактир по случаю знакомства? — предложил он. — Мне кажется, у нас будет о чем побеседовать.
      — С удовольствием, если вы не боитесь опоздать на праздник, — отозвался Вальборн. — Впрочем, у вас хорошие кони. Это Тревинер, мой помощник.
      — Он указал на своего поджарого, жизнерадостно скалящегося спутника.
      Познакомившись, все четверо направились в город в поисках подходящего места для закрепления дружеских отношений. Тревинер, у которого был нюх на такие места, предложил податься на рыночную площадь. Там, среди множества питейных заведений, компания выбрала трактир, показавшийся приличнее других, оставила коней во дворе и разместилась за столом у окна. Магистр подозвал слугу и заказал вина, хлеба и жареную индейку.
      — И кувшин воды, — попросил Альмарен. Он никогда не забывал слов Суарена о том, что вино пагубно действует на магические способности.
      — Да ты не умываться ли собрался, парень! — весело воскликнул Тревинер, в любой компании чувствовавший себя как дома. — Вдвоем с тобой, пожалуй, скучновато путешествовать!
      Альмарен слегка улыбнулся, показывая, что понял шутку. Вскоре на стол принесли кружки, тарелки и ножи, затем подали заказанное — несколько бутылок вина, большую овальную краюху хлеба, толстую румяную индейку на железном блюде, воду в кувшине. Засветившийся от удовольствия Тревинер выбрал бутылку и наполнил кружки.
      Вино оказалось хорошим. Вальборн и Магистр понемногу прихлебывали из кружек, нащупывая нить разговора. Магистр рассказывал новым знакомым о причинах и цели своей поездки. Альмарен запивал индейку водой и все внимательнее прислушивался к рассказу своего спутника, оказавшемуся новостью не только для Вальборна, но и для него.
      — Я узнал о положении на острове от Шантора, — говорил Магистр Вальборну. — Он подробно рассказал все на каянском совете магов. Я когда-то владел военным искусством и поэтому решил, что не могу оставаться в стороне от событий.
      — Я сразу подумал, что вы — опытный воин, — подтвердил Вальборн. — Этим четверым не поздоровилось бы, если бы они сцепились с вами.
      — В такое время глупо расходовать силы на распри, — отозвался Магистр. — Так вот, я приехал в Цитион и был принят Норреном. Мы поговорили, и правитель предложил мне командовать войском конников, но тут пришло известие о нападении Каморры на Бетлинк.
      Вальборн досадливо поморщился. Горечь поражения еще не остыла в нем.
      — Армия Норрена еще не подготовлена к выступлению, — продолжил Магистр. — Каморра, к сожалению, опередил всех нас. Мы с Норреном решили, что я съезжу к Шантору, чтобы узнать обстановку и события последних дней, а вернувшись, приступлю к командованию войском. Кроме того, Десса из Босхана попросила помощи. — Магистр в подробностях рассказал о посещении Дессы. Здесь он не боялся что-то выдать, потому что не сомневался, что энергичная Десса успела перевести ценности в деньги, а деньги — в военное снаряжение.
      Вальборн слушал Магистра с возрастающим интересом.
      — Да, я видел эти диски на уттакских вождях, — взволнованно подтвердил он, когда речь дошла до диска. — И не только на них. Такой диск есть и у самого Каморры, и у его приспешников.
      Теперь собеседники поменялись ролями. Вальборн рассказывал о сражении в замке, Магистр внимательно слушал, иногда задавая вопросы. Альмарен тоже ловил каждое слово Вальборна, особенно, когда рассказ касался магии. Лишь Тревинер, для которого события в Бетлинке не были новыми, слушал вполуха, беззаботно опрокидывая кружку за кружкой, и заедал выпивку кусочками индейки, которые понемногу отковыривал от тушки охотничьим ножом. Его гораздо больше занимало то, что рядом с ним сидит человек, предпочитающий воду вину. Сделав еще один хороший глоток, Тревинер повернулся к молодому магу.
      — Держу пари, Альмарен, что ты и девочек не трогаешь, — доверительно сказал он. — Скучно живешь парень.
      Альмарен на это ничего не ответил, а только опустил взгляд в стоявшую перед ним кружку с водой.
      — Нужно, парень, чтобы в жизни бывали маленькие радости, — поделился с ним Тревинер ценной мыслью. — Иначе явь получается не интересная. Я тебе дам хороший совет — ты ведь едешь на Оранжевый алтарь?
      Альмарен кивнул.
      — Какие там жрицы, приятель! — воодушевился Тревинер. — Все при них, и умеют ценить настоящих мужчин. Ведь там одни маги, ну, ты понимаешь… тьфу, забыл — ты ведь тоже маг. — язык охотника заплетался. — Ты, парень, не теряйся там, выглядишь ты что надо. Понял?!
      — У нас там дела, — извиняющимся тоном сказал Альмарен.
      — Одно другому не мешает, — взмахнул рукой охотник. — Удовольствия должны присутствовать в любом деле, как соль в похлебке. Ты можешь себе представить похлебку без соли? Какая дрянь!
      Тревинер, покачиваясь, приподнялся со стула и потянулся за бутылкой и другой конец стола. Присаживаясь обратно, он зацепил рукавом остаток индейки, скатившийся со стола вниз, прямо в зубы благодарному клыкану. Охотник щелкнул пальцами свободной руки и подозвал слугу.
      — Почему у нас нет индейки? — возмущенно обратился он к слуге. — Реве ты не видишь, что благородным людям нечем закусывать?! Неси немедленно.
      Слуга кинулся выполнять заказ. Тревинер перехватил бутылку подобнее и начал раздаивать вино. Магистр и Вальборн, увлеченные разговором, машинально взяли кружки — А где индейка? — Вальборн, отхлебнув, пошарил взглядом по пустому блюду. — Тревинер?!
      Охотник откинулся на спинку стула и оценивающе глянул меж расставленных ног под стол, где клыкан заканчивал свалившийся с неба обед.
      — Какая вас интересует, мой правитель? — отозвался он. — Которая уже улетела или которая еще не прилетела? Эти птички такие подвижные, знаете ли!
      К столу подошел слуга с дымящейся, только что снятой с вертела индейкой и заменил пустое блюдо.
      — Вот, пожалуйста. Она уже здесь. — Тревинер начал разделывать птицу собственным ножом, обжигаясь и дуя на пальцы. Он отковырнул ножку, затем вторую. — Это вам, мой правитель… Это вам, почтенный Магистр… Альмарен, тебе который кусочек?
      Указанный кусок плюхнулся на тарелку Альмарену.
      — А это что? Печеночка? Изумительно! — Охотник затих, всецело занятый крестцовой частью индейки.
      — Значит, вы убеждены, что Каморра использовал магию для руководства уттаками? — донеслись до Альмарена слова Магистра.
      — Безусловно, — прозвучал ответ Вальборна. — Создается впечатление, что дикари не принадлежат сами себе. Они действуют организованно и не чувствуют страха. Их столько погибло около замка! Обычно они куда больше дорожат собственными жизнями.
      — Альмарен, ты все слышал? — спросил Магистр.
      — Почти. — Альмарен искоса глянул на охотника, чей рот пока был занят едой. — Снятие магического внушения наверняка сделает уттаков неуправляемыми.
      — Тогда дело за вами, друзья-маги, — сказал им Вальборн. — Уттаков слишком много, чтобы победить их, когда они действуют сообща. По сведениям моих разведчиков, около замка не было и трети всех уттаков. Ищите способ противостоять магии Каморры.
      — Мы обсудим это с Шантором, — ответил Магистр.
      — Я все рассказал ему, когда был на Оранжевом алтаре. Он ничего не ответил, но я понял, что он в затруднении. Больше всего его беспокоит, что Оранжевый алтарь может достаться Каморре, поэтому я тороплюсь с выступлением.
      — И большое войско собрано? — поинтересовался Магистр.
      — Две сотни пеших войск, полсотни конников. Берсерен больше не дает. Еще бы сотни две… — вздохнул Вальборн. — Сегодня из Оккады подошли остатки моего отряда, человек пятьдесят. Я послал за ними Тревинера, пока выздоравливал. Войско встало на том берегу реки — когда мы с вами встретились, я как раз ехал оттуда. Мы выступаем завтра, а на Оранжевый алтарь прибудем на другой день после праздника. Жаль, что вы спешите. Я был бы рад, если бы вы составили мне компанию.
      Магистр поглядел в окно, за которым наступал вечер.
      — Думаю, и нам будет удобнее ехать вместе с вами, — решил он. — Шантор будет слишком занят в день праздника, чтобы разговаривать о военных делах.
      — Прекрасно, — обрадовался Вальборн. — Вы где остановились?
      — Нигде. Мы не собирались ночевать в Келанге.
      — Тогда поезжайте с Тревинером в наш лагерь. Там и переночуете. А я, к сожалению, должен остаться на ночь во дворце, у дядюшки. — Вальборн криво усмехнулся. — Старый мухомор, наверное, ночь спать не будет, если не отчитает меня за ужином, а сердить его нельзя. Он и так едва согласился выделить войско.
      — Почему? — удивился Магистр.
      — Он не понимает, как трудно воевать с уттаками, управляемыми магией, и считает, что я сдал замок из-за неумения руководить боем.
      Магистр с сочувствием кивнул.
      — Мне пора во дворец, — спохватился Вальборн. — Дядюшка взбесится, если я опоздаю к ужину.
      Магистр подозвал слугу для расчета.
      — Сколько-сколько?! — подскочил Тревинер, услышав названную сумму.
      — За эту кислятину? — Он ткнул пальцем в пустые бутылки. — Моча моей Чианы и то лучше!
      — Тревинер! — нахмурился Вальборн. Сумма была несправедливой, но не до такой степени, как слова охотника. — Трудновато тебе будет доказать это.
      Никто из нас не пробовал мочи твоей кобылы.
      — Но, мой правитель, это бессовестная цена! — не унимался охотник.
      — У честных людей нет лишних денег, чтобы не глядя отдавать их жуликам. Даже вам, мой правитель, не всегда хватает на хорошую выпивку.
      — Тревинер! — вспыхнул Вальборн. — Как насчет падающего листа?!
      Рот охотника мгновенно захлопнулся. Магистр, которому до сих пор не удавалось вставить слово, сказал, отдавая слуге деньги:
      — Я всех приглашал, мне и платить. — Заметив взгляд, каким Вальборн наградил охотника, он добавил:
      — А вы не смущайтесь, Вальборн.
      Правители Бетлинка издавна славятся доблестью, а не богатством. Всем известно, что замок не приносит дохода, а содержится на средства других земель острова.
      — Откуда там взяться доходам? — уже спокойнее сказал Вальборн. — В моих землях было только одно село, а теперь и оно разграблено. Люди не хотят жить вблизи от уттаков — слишком опасно. Стал бы я унижаться здесь, В Келанге, если бы у меня были свои деньги.
      — Если исход войны сложится в нашу пользу, нужно будет оттеснить уттаков подальше на север, — заметил Магистр. — Нельзя оставлять им прежние земли, иначе они опять расплодятся.
      — Хорошенькое дело! — вмешался воспрянувший Тревинер. — Как это война может сложиться не в нашу пользу?!
      Никто не стал спорить с охотником, отдавая должное его оптимизму.
      Выпивка сделала свое дело — все четверо вышли из трактира закадычными друзьями.
      Тревинер, несмотря на то, что один выпил больше, чем трое остальных собутыльников, уверенно вскочил в седло и лихо развернул кобылу.
      — Прошу за мной, дорогие друзья! — обратился он к Магистру и Альмарену. — А мой правитель, увы, вынужден оставить нас.
 
      Витри и Шемма скакали всю ночь. Утром они свернули с дороги в рощицу, где укрылись на привал. Не расседлывая коней, лоанцы пустили их пастись на лужайку, а сами занялись просмотром содержимого дородных мешков.
      Тот, кто собирал мешки для беглецов, несомненно, был опытен и предусмотрителен. Здесь лежали новые теплые шерстяные одеяла, простая, но добротная одежда и обувь, топоры, миски, ложки, котелок, огниво и трут. Еда была питательной и не скоропортящейся — неизменные дорожные лепешки на меду и на свином жире, крупы, хлеб, сало, соль. В каждый мешок был положен небольшой кошелек с серебром. Это было неплохо и по меркам среднего жителя Келады, а по лоанским понятиям там лежало целое состояние.
      Но самым дорогим подарком союзника из Келанги были пасущиеся на лугу кони. Человек, с легким сердцем вручивший лоанцам поводья этих коней, без сомнения, придавал первоочередное значение средствам передвижения беглецов. Два прекрасных жеребца походной верховой породы — и этим все было сказано. Простые, даже примитивные слова «походная верховая» заставляли вздрогнуть и замереть сердце каждого отъявленного лошадника. Кони этой породы не уступали тимайским в резвости и выносливости, но были крупнее и мощнее. Они могли, не выбиваясь из сил, в течение долгих дней везти на себе рослого воина с поклажей.
      Если тимайского коня еще мог купить процветающий ремесленник или удачливый лучник, взявший приз в состязаниях на меткость, то кони походной верховой породы были исключительно привилегией знати. Они выращивались в хозяйствах древних келадских родов, в конюшнях правителей и редко появлялись в свободной продаже на рынках. Даже богатые торговцы считали их чрезмерной роскошью, используя для деловых поездок злых и жилистых тимайцев.
      Шемма, разобравший, какого коня ему посчастливилось получить, не сводил с него восхищенного взгляда. Он рассеянно рылся в мешке и под напором переполнявших его чувств то и дело обращался к Витри.
      — Нет, ты посмотри, какая у него шкура! — вдруг вскидывался табунщик. — Бархат, а не шкура! Ты где-нибудь видел такую?
      — Не видел, — отвечал Витри, занимаясь костром.
      — А ноги-то, ноги! Бабки-то какие!
      — Такие, такие, — подтверждал Витри, не оборачиваясь. Ему не хотелось долго задерживаться на стоянке.
      — А грудь! А мышцы! — восклицал Шемма. — Камень, а не мышцы!
      — Угу, — подтверждал Витри, помешивая крупу в котелке.
      — Назову-ка я его Буцеком… — замечтал Шемма. — Нет… Буцек — это Буцек. Он ведь тоже был неплохой конь… и добрый. Может, Ураган? Или — Грифон?
      — Успеешь еще ты его назвать. Путь у нас с тобой неблизкий.
      — Да… — согласился Шемма. — Ты только представь, Витри, как мы въедем в село на таких конях! Все упадут! Как ты думаешь, мы с тобой — отважные парни? Говорил ведь Тифен…
      — Рано об этом думать, Шемма, — охладил его Витри. — Мы еще не на Оранжевом алтаре. Вот проедем Кратно, тогда говори все, что хочешь.
      — Да уж совсем немного осталось. На таких-то конях — два дня пути, и мы — на месте. А сколько было трудностей… нет, ты только посмотри, как он ест!
      — Ест, ест, — подтвердил Витри. — Давай и мы поедим. Каша готова, а вот дорожные лепешки.
      — Мясца бы… — завздыхал табунщик, наполняя миску кашей.
      — Приедем на алтарь, поедим и мясца, — утешил его Витри. — Только уж ты не раскрывай там рот попусту, понял?
      — Все я понял, — сказал Шемма, — кроме одного. Ну как тому мужику въехало в голову, что мы шпионы?! Поев, лоанцы сполоснули миски, засыпали костер и продолжили путь.
      Витри, чувствуя близость цели, выжимал все возможное и из себя, и из Шеммы, и из коней. Через день к вечеру они увидели постройки алтарного поселка.
      Поселок состоял из трех длинных улиц, идущих вдоль хребта, плавно спускающегося от скопления голубовато-искрящихся, беспорядочно торчавших ввысь скал Тионского нагорья. Главная площадь располагалась в нижнем конце поселка, удаленном от подножия скал. Ее окружали зажиточные торговые дома и обычные в таких местах лавки и трактиры. В полусотне шагов от площади начиналась глубокая деревня с приусадебными участками, с птицей и скотиной, разгуливающей по улицам. Однако мест и построек для приезжих здесь было больше, чем в обычной деревне, так как в поселке постоянно снимали жилье больные и паломники храма, прибывавшие в эти края для исцеления или поклонения богине.
      Храм, обнесенный невысокой каменной оградой, стоял чуть поодаль, на пологом холме. Издали было видно множество людей на дворе храма и на дороге, ведущей к нему из поселка. Прежде чем идти к Шантору, лоанцы решили снять жилье, чтобы оставить там вещи и коней, но в гостинице на площади не оказалось свободных комнат.
      — Вы слишком поздно прибыли, — объяснил лоанцам хозяин. — Завтра праздник великой Саламандры. Сюда съехалось много людей, поэтому гостиница переполнена.