Войны Света и Тени (№2) - Корабли Мериора

— Судейские упирались, но другого выхода не было. Мало того что ваш дружок умом повернутый. Он — ходячая приманка для ийятов. Эти бестии липнут к нему, как блохи к шелудивой собаке. Нас никакие талисманы не спасли. Да чего говорить, поди сами знаете.

Караульный был опытным солдатом, понимавшим толк в стрельбе из лука. Окинув цепким взглядом мишени, он усмехнулся и похлопал Медлира по плечу:

— Смотри-ка, твоя взяла. Молодец, менестрель! Ты никак из этой игрушки стрелял? Тебе бы в гвардии служить.

Медлир сдержанно улыбнулся. Его длинные, гибкие пальцы ослабили тетиву, после чего он передал лук мальчишке-прислужнику, дабы тот отнес оружие в арсенал.

— Ты не сказал Дакару, на каком постоялом дворе мы живем?

— Сказал. А что мне оставалось? В тюрьме его больше никто держать не станет. Уж как-нибудь стерпите вашего Дакара. Только не удивляйтесь, если его твари вам все тесемки в десять узлов позавязывают.

— Там увидим, — рассмеялся в ответ Медлир.

Он умолчал о том, что опытному менестрелю известны особые аккорды, отпугивающие ийятов. Медлиру ничего не стоило бы прогнать шаловливых духов обратно в море, однако Халирон запретил ему выступать в городских тавернах. Сам он тоже нигде не пел, сказав, что не появится на публике до тех пор, пока не наступит время выполнить обещание, данное правителю. Конечно, если из-за нашествия ийятов на Джелот празднество не сорвется. «Интересно, — подумал Медлир, — сумеют ли ийяты проникнуть в дом мэра?»

Два мага и послушница

Подчиняясь зову, донесшемуся из далекой Альтейнской башни, ворон, хлопая крыльями, будит своего хозяина — мага Содружества, и тот, не обращая внимания на боль давнишних ран, поднимается, надевает поношенный черный плащ и отправляется по Радморским лугам на восток — туда, где на краю страшного Миртельвейнского болота стоит древняя полуразрушенная крепость…

Зов из Альтейнской башни услышан и в западных землях. Его улавливает молодая послушница ордена колдуний, проводящая обычные часы наблюдения за магическими ветвями. Тряхнув темно-рыжими волосами, она оставляет зов без ответа, ибо против своей воли она втянута в интриги ордена, тщетно разыскивающего следы Повелителя Теней. И зорко стережет она то, что сокрыто в глубинах ее сердца…

Вдали не только от Альтейнской башни, но и от всей Этеры бестелесный маг покидает мир, где над ледяными горами и пустынями безраздельно властвует туман. Маг продолжает свои странствия сквозь необъятные просторы Вселенной в поисках тайны Деш-Тира, опасаясь, что мир, куда он теперь направляется, тоже не принесет ему желанной разгадки…

ГЛАВА IV

Прошлое и настоящее

Прошло уже несколько дней с тех пор, как посланник Маноллы покинул Альтейнскую башню. Сетвир сидел перед чистым листом пергамента. Один его локоть покоился на пухлом трактате по небесной механике, однако заботы хранителя Альтейна касались многострадального мира Этеры. Маг размышлял, что не мешало ему попутно зачинивать перья. Наверное, завзятый дуэлянт точно так же мог, почти не глядя, точить свой меч или шпагу. Поразмышляв еще какое-то время, Сетвир отодвинул чашку с давно остывшим чаем и записал на пергаменте послание госпожи Маноллы к Аритону Фаленскому. От себя он добавил внушительный перечень, занявший двенадцать листов, исписанных убористым почерком. Перечень этот маг прочитал в уме Маноллы, ибо молодой гонец при всем старании не смог бы его запомнить. Исполнив просьбу, Сетвир дождался, пока высохнут чернила. Затем, порывшись в шкафу, он извлек из жестяной коробки, полной разных диковинных вещей, старую, очень старую печать и скрепил послание гербом древних правителей Камриса, из рода которых происходила Манолла.

За окнами башни ночь готовилась уступить место рассвету. Был канун дня весеннего равноденствия, когда по давнему обычаю маги Содружества Семи собирались вместе.

Хранитель Альтейна поместил послание в заранее приготовленную дорожную сумку и спустился к себе в комнату. Порядка в ней было не больше, чем в библиотеке, а пыли — ничуть не меньше. Здесь Сетвир переоделся, сменив одну поношенную мантию на другую, не столь запачканную чернилами. К этому времени небо успело слегка порозоветь. Маг не спал несколько ночей подряд, но глаза его оставались ясными, а ум бодрым. Завершив недолгую процедуру переодевания, Сетвир направился вниз.

На лестнице не горел ни один факел. Сумрак окутывал и цокольный этаж башни — хранилище паравианских статуй. Единственными хоть как-то освещенными точками были узкие щели бойниц, розовевшие среди древних знамен и шпалер.

Магическое зрение заменяло Сетвиру факел, и он уверенно двигался между рядами мраморных единорогов, проходил мимо величественных кентавров, возвышавшихся над его головой, осторожно пробирался среди изящных деревянных пьедесталов с бронзовыми фигурками солнечных детей. Если в библиотеке Сетвира тревожили думы о будущем, здесь он соприкасался с не менее будоражащим прошлым. Чутье мага улавливало отзвуки шагов всех, кто проходил здесь до него. Перед ним разворачивались вереницы образов. Он ощущал удивительное совершенство, рожденное паравианской магией, и следы более поздней магии, оставленные Содружеством Семи. Все эти ощущения действовали не хуже крепкого вина и сопровождались легким покалыванием в теле. Здесь не было ни хитроумных замков, ни стражников с мечами и алебардами. Сокровища Альтейнской башни надежно стерегли охранительные заклинания. При любых потрясениях, происходивших во внешнем мире, Альтейнская башня оставалась несокрушимой и неприступной.

Сетвир прошел мимо отделанных золотом панелей; за ними скрывались цепи и шестерни подъемного механизма главного портала башни. Сумку свою, чтобы не мешала, он перекинул на спину. Наконец он добрался до нужного места. Оставалось лишь потянуть за металлическое кольцо в полу и поднять крышку люка. Хранитель Альтейна опустился на колени и замер. Нет, это не было обязательным ритуалом. Сознанием своим маг унесся далеко за пределы Этеры — туда, где мерцали вечные светильники звезд.

И вновь ответом ему было молчание. Его бестелесный собрат, отправившийся искать мир, что породил Деш-Тира, вот уже почти два года не подавал о себе вестей.

«Итак, — думал Сетвир, — Лизаэр вознамерился распространить свое влияние на Тайсан. Он наверняка найдет себе немало союзников. А времени, чтобы разрушить проклятие Деш-Тира, опутавшее души обоих принцев, остается все меньше и меньше».

Сетвир вздрогнул, вспомнив про другие, насущные и неотложные заботы. Он слегка потянул за кольцо. Охранительные заклинания на время исчезли. Тяжелая каменная плита поднялась, открывая доступ к винтовой лестнице. В хранилище, густо пропахшее старым кедром и пыльной шерстью, снизу хлынула струя холодного грозового воздуха. Оттуда распространялось серебристо-голубое свечение, мельчайшими точками отражаясь на блестящих стенах. Место возведения Альтейнской башни было выбрано не случайно. В ее подземелье находилось средоточие силы — узел, сопряженный с природными энергетическими линиями.

Сетвир закрыл за собой люк и стал спускаться по крутым ступеням узкой винтовой лестницы. Он чувствовал скорое наступление утра; об этом ему безошибочно говорило негромкое пение ветви, сопровождаемое легким потрескиванием. Хранитель Альтейна вступил в чашевидную впадину, покрытую черным отполированным ониксом, и добрался до ее центра. Средоточие обрамляли три концентрических круга, покрытых переливающимися, словно перламутр, паравианскими письменами. Покалывание в теле стало ощутимее, и к нему добавился звон в ушах. Это было прикосновение могучих природных сил Этеры, их несмолкаемая песнь. Сетвир встал в самый центр круга — в светящийся узор, похожий на кружевную салфетку. Сюда, к одной из двенадцати главных ветвей континента, примыкали пять меньших.

Сетвир закрыл глаза, покрепче сжал в руке сумку и стал ждать.

За стенами башни, разгоняя утренний туман, вставало солнце.

Ветвь приняла поток первозданной силы, и сейчас же средоточие вспыхнуло ослепительным белым светом. Звон усилился, одновременно делаясь все выше по тону. Дальше человеческое ухо было уже не в состоянии его воспринимать. Узорчатое кружево переливалось так, будто вобрало в себя все звезды Вселенной.

И вдруг все стихло. Силовой поток помчался дальше. Письмена в кругах потускнели. Там, где только что стоял хранитель Альтейна, было пусто. Потревоженный воздух устремился вверх и забился о желобчатые карнизы. Вскоре они погасили его удары, и в подземелье вновь воцарилась тишина.

Сетвир открыл глаза. Альтейнская башня осталась далеко на северо-западе; отсюда до нее было триста восемьдесят лиг. Пахло застоявшейся водой, болотной гнилью и плесенью. Где-то рядом, над прудом с железисто-ржавой водой, таяли клочки тумана. Сетвир вздрогнул и поморщился.

— Надо же, я совсем забыл, что на острове Мет всегда воняет, — пробормотал он.

— Ты серьезно? — удивился встречавший его Веррэн, бессменный страж здешних мест.

Он стоял прямой и неподвижный, будто стебель болотного рогоза. Полы его грубого шерстяного плаща были густо заляпаны тиной.

— А я давно принюхался.

Пухлые губы Веррэна насмешливо скривились. Когда-то улыбка этих губ сводила с ума самых неприступных красавиц Данфола.

— Добро пожаловать на берега Метласского озера и сопредельного с ним Миртельвейнского болота, — добавил страж.

Сетвир подождал, пока к нему вернется привычное состояние, затем вышел из покрытой лишайниками ложбинки. Здешнее средоточие силы выглядело не столь величественно, как недавно покинутое им в Альтейнской башне, но оно было намного древнее. Сквозь дверные щели робко пробивались отсветы неяркого солнца. Сетвир дружески пожал Веррэну сразу обе руки. Ученик Содружества, он преданно охранял Этеру от злобной и опасной нечисти, которой кишело Миртельвейнское болото. Веррэн никогда не заикался о замене, хотя иногда даже сами маги удивлялись, как он выдерживает здесь шестую сотню лет подряд.

— Надеюсь, чай еще водится в твоих закромах? — спросил Сетвир.

Зная пристрастие мага к чаю, Веррэн усмехнулся.

— Мои закрома не бывают пустыми.

Он открыл дверь, выходящую на лестницу. Сразу же пахнуло осклизлыми от плесени кирпичными стенами.

— Идем. Тебя уже заждались.

Из подземелья они выбирались в полной темноте, под стук падавших со стен капель. Еще не дойдя до двери на галерею первого этажа, Сетвир услышал визгливые крики вперемежку с громким клацаньем зубов. Эхо услужливо повторяло эти звуки, способные заморозить в жилах кровь и остановить биение сердца. Однако мага они не испугали.

— Картилии? — равнодушно спросил он, как будто из-за двери доносилось воробьиное чириканье.

— Самец и самка. Вовремя отловил.

Скрипнули ржавые петли. Дверь открылась, и оттуда заструился неяркий дневной свет. Веррэн нагнулся за своим посохом из серого ясеня. Сетвир заметил на пальцах и ладонях стража следы от зубов и глубокие царапины.

— Боюсь, новая порода вывелась, — пояснил Веррэн.

— Вряд ли новая, — пробормотал Сетвир. — Не удивлюсь, если эта парочка — из земноводных, с ядовитыми зубами, паучьими ножками и непременными ядовитыми шипами на спине.

— Ты их когда-нибудь видел? Давно? — с неподдельным интересом спросил Веррэн.

— Не скажу, чтобы слишком давно. В последний раз они встречались нам пять тысяч лет назад.

И все же весть о появлении давно исчезнувшей породы картилий взволновала Сетвира. Он поправил сползший ремень сумки и сказал:

— Сущностей, вызвавших их появление, мы тогда заточили в Рокфальский колодец, самих ядовитых картилий уничтожили и посчитали, что с ними покончено навсегда.

— Я смотрел в летописях, — продолжал Веррэн. — Там об этом — ни слова.

Коридор состоял из нескольких отрезков, соединявшихся низкими арками. Веррэн привычно нагибался, не забывая предупреждать Сетвира. В конце концов они уперлись в лестницу, ведущую на верхние этажи древней крепости. Неожиданно из-под ног мага метнулся пушистый зверек и неслышно исчез в полумраке. Невзирая на близкое соседство с опасными болотными тварями, в крепости на острове Мет обитало многочисленное кошачье племя.

— В этих летописях ты ничего и не найдешь. — Сетвир махнул рукой. — Ладно. Не будем портить себе праздник. И потом, у нас есть заботы поважнее картилий.

С каждым маршем лестницы света все прибавлялось. Он был мягким и рассеянным — солнце скрывали кружевные облачка. Поскольку Сетвир переместился далеко на восток, утро здесь давно уже наступило и время близилось к полудню. Сквозь узорчатые оконные решетки с алмазными нитями паутины проглядывала мозаика крепостных крыш, выложенных сланцем, и красновато-коричневых труб. Картину дополняли островки желтого мха и вездесущей плесени. Черепичные желоба водостоков оканчивались фигурками химер, оскаленные пасти которых мрачно глядели в сторону озера. Остров Мет, на котором стояла крепость, окаймляли заводи с зарослями кувшинок. За ними серебрилась рябью полоса чистой воды, тянущейся до самого берега. На севере к озеру почти вплотную примыкало Миртельвейнское болото. Над ним, скрывая трясины и кочки, постоянно висела дымка испарений, однако увидеть болото из окон крепости мешала не она, а замшелые клены и кипарисы. Их силуэты темнели вдали, навевая не самые веселые мысли.

Зато по другую сторону окон, внутри, вкусно пахло дымом горящих березовых поленьев. Увидев Веррэна, к нему подбежала рыжая кошка и принялась тереться об ноги. Страж болота и Сетвир прошли через отделанную мрамором переднюю, где в углах по ковру лишайников ползали жуки. Отсюда двери вели в большой зал.

Изумительно красивый потолок с нависающими балками весь был в ядовито-зеленых пятнах: у Веррэна не хватало сил в одиночку бороться с сыростью. Но сейчас промозглость на время была изгнана: в массивном очаге ярко горел огонь, над ним висел чугунный котел, полный кипящей воды. Жестом радушного хозяина Веррэн указал на котел.

— Вот тебе кипяток для чая. Смею надеяться, этого должно хватить на весь день.

Сетвир благодарно улыбнулся и поспешил поздороваться с двумя собратьями, уже сидевшими за столом. Громадная столешница покоилась на массивных каменных грифонах. Вокруг стола стояло еще несколько резных стульев с мягкими сиденьями, устланными разноцветной кошачьей шерстью.

Асандир встал, нарушив благоденствие полосатого черно-белого котяры, до этой минуты лежавшего на его коленях.

— Приветствую тебя, Сетвир! Устраивайся поудобнее. Не припомнишь ли, когда ты в последний раз ел?

Асандир подвинул ему стул, перенеся на другое место недовольно заворчавшего кота. Сам он приехал в крепость немногим раньше и еще не успел толком передохнуть с дороги.

Второй маг, одетый в черное, склонился над тарелкой с копченой рыбой и пшеничными лепешками. Плотно набитый рот не позволял ему вымолвить ни слова. Но ворон, сидевший у него на плече, сверкнул на Сетвира бусинками глаз и негромко каркнул.

— Привет, привет, мой братец, — поздоровался с ним Сетвир.

Хранитель Альтейна бросил на пол свою сумку и сел. Он молчал и только вопрошающе глядел на собрата, поглощенного едой. Трайт продолжал добросовестно играть роль проголодавшегося. Его черная шляпа с широкими полями и засаленной серебристой ленточкой висела на спинке стула. Черный плащ с глухим воротником не мог скрыть от магического зрения собратьев мучений искалеченного тела Трайта. В свое время он вступил в единоборство с прорвавшимся на Этеру Деш-Тиром. Трайту не удалось уничтожить неведомую злобную сущность. Ценою неимоверной жертвы он сделал то, что было в его силах: запечатал Южные Врата, остановив дальнейшее проникновение Деш-Тира. Трайт остался жив, но лишился почти всех своих магических качеств. Для чародея это было равносильно смерти.

Ворон клювом тронул хозяйское ухо. Трайт поднял голову; в его карих глазах читалась неприкрытая обида.

— Да! Раны мои что-то разболелись, — огрызнулся он, словно отвечал на неуместный вопрос. — Но раз уж мы собрались близ Миртельвейна, болото, надо думать, заслуживает большего внимания, чем мои болячки.

Ворон захлопал крыльями, взъерошив Трайту волосы, и маг не увидел, как Асандир с Сетвиром переглянулись и печально кивнули. Будь перед ними прежний Трайт, ему бы не понадобилось объяснять, что собрались они здесь совсем по иной причине.

— Ты прав, болото не дает нам скучать, — согласился Хранитель Альтейна, не отличавшийся прямолинейностью Асандира. — Но есть еще одна причина, почему мы собрались у Веррэна. Здешнее средоточие силы — ближайшее к Алестрону. Я говорю о действующих средоточиях, — пояснил Сетвир, не дав Трайту вклиниться с возражением. — Кому-то из нас придется отправиться в Алестрон. Есть подозрения, что один экземпляр рукописи Мэгира все-таки сохранился и попал в руки к ученым тамошнего герцога.

— Значит, снова дымный порох? — спросил Веррэн. Никто и не заметил, как он подошел и сел рядом с Трайтом. Страж Миртельвейна успел сбросить плащ. Его прямые светлые волосы были стянуты бархатными лентами, скрывавшимися в щегольском кружевном воротнике рубахи. Такие воротники носили несколько веков назад. Сетвир вздохнул.

— Да, все та же надоевшая старая история.

Он искоса взглянул на Асандира, позабывшего про лепешки.

— Понимаю, тебе это совсем не по дороге, однако, прежде чем отправляться в Рокфальские горы и проверять, надежно ли заточение Деш-Тира, ты должен побывать в Алестроне.

Эти слова он говорил вовсе не для Асандира, с которым мог общаться мысленно. Сетвир не хотел причинять излишних страданий Трайту. И все по той же причине, тщательно подбирая слова, он продолжил:

— А от него по-прежнему никаких известий.

Сетвир говорил о Харадмоне — бестелесном маге, отправившемся через бездны пространства и времени в миры, отсеченные от Этеры после закрытия Южных Врат. В каком-то из тех миров, по непонятным для магов причинам, возник Деш-Тир — чудовищное сплетение злокозненного тумана и плененных человеческих душ. Малой его части удалось прорваться на Этеру и на долгие пять веков лишить континент солнечного света.

С каждым месяцем судьба Харадмона все сильнее тревожила магов. Ледяное безжизненное пространство, лежавшее между звездами, было враждебным даже для духа, лишенного плоти. Но что еще хуже — где-то в тех мирах осталась большая часть Деш-Тира, а с нею сохранилась и угроза для Этеры. Вплотную соприкоснувшись с Деш-Тиром, маги сделали страшное открытие: это исчадие зла обладало разумом, способным похитить нужные знания из разума других. Будучи заключенным в каменный мешок и упрятанным в глубокую яму, Деш-Тир ухитрялся общаться с той, большей своей частью. Что, если с ее помощью он найдет способ вырваться из заточения?

Маги Содружества прекрасно понимали, за какое опасное дело они берутся. Проклятие Деш-Тира проникло в душу Лизаэра и Аритона, сделав их непримиримыми врагами. Маги вознамерились вытащить эту ядовитую занозу, дабы принцы достигли примирения. Но все попытки разгадать секрет Деш-Тира оказывались обескураживающе безрезультатными. Секрет Деш-Тира находился вне пределов, доступных предсказаниям Содружества.

И тогда Харадмон отправился в опасное и необычайно рискованное путешествие. Если он не сумеет вернуться, исчезнет не только надежда на примирение принцев. Содружеству уже вряд ли удастся вернуть отсутствующих собратьев и вновь стать Содружеством Семи не только по названию.

Установилось тягостное молчание. Трое разномастных котов с охотничьим интересом поглядывали на ворона. Тот не менее вожделенно смотрел на оставшиеся лепешки, затем взмахнул глянцевитыми крыльями и опустился на тарелку. Рядом стоял соблазнительный горшочек с маслом. Охота не удалась: Трайт бесцеремонно отогнал птицу, загородил масло и прошептал несколько сердитых слов. Ворон вернулся на прежнее место и шумно хлопал крыльями, пока хозяин не заставил его угомониться.

Упоминание об одном бестелесном маге, естественно, побудило Трайта спросить и про другого:

— А Люэйн не собирался присоединиться к нам?

— Увы, нет, — ответил Сетвир.

Он взял помятую вороном лепешку и густо намазал ее маслом.

— Кориатанские ведьмы опять взялись разыскивать Аритона, — продолжал Хранитель Альтейна, без особого аппетита жуя лепешку. — На сегодня они замыслили устроить гадательный шабаш. Двадцать одна колдунья — весь Круг Старших. Будут глазеть в свой Камень Правды — Скирион. Они ни в коем случае не должны пронюхать про Джелот. Люэйну не позавидуешь: жарко ему придется сегодня. Главное, чтобы они не уловили его присутствие.

— Джелот? — Вслед за Веррэном его изумленный вопрос повторило эхо под потолком. — При чем тут этот рассадник тщеславия и дурных вкусов?

Асандир вздохнул и устало опустил плечи.

— Несколько месяцев назад наш Дакар там здорово отличился. Натворил такой дурости, что даже говорить не хочется. Халирон не бросил его в беде и теперь вынужден оставаться в этой дыре до дня солнцестояния. И ученик старого менестреля — тоже.

Асандир уперся подбородком в сцепленные пальцы. Собравшиеся и без объяснений понимали: месяцы безвылазной жизни в Джелоте могут повредить Аритону, скрывавшемуся под обличьем Медлира. И дело не только в опасности быть обнаруженным через ясновидение кориатанок. Тайна местонахождения Повелителя Теней являлась хрупким заслоном, сдерживающим проклятие Деш-Тира, и чем сильнее Люэйн запутает и собьет с толку неугомонных колдуний, тем лучше.

— Наша встреча больше напоминает стенание убогих о своих немощах, — невесело пробормотал Трайт, подытоживая сказанное.

— Поэтому нам просто необходимо отвлечься от мрачных дум и заняться твоими ранами, — подхватил Сетвир, озорно блеснув глазами. — Вечером нам предстоит небольшое развлечение, и мы много потеряем без твоего неподражаемого юмора.

Темно-карие, как у спаниеля, глаза Трайта потеплели, и в их уголках появились смешинки.

— Если сегодня мы не будем трогать Миртельвейнское болото, значит, есть что-то еще более отвратительное, чем твари, запертые в его трясинах?

Сетвир неопределенно пожал плечами и отряхнул с манжет маслянистые крошки.

— Любопытные носы кориатанских ведьм из Круга Старших, которым не дает покоя, куда спрятался Аритон Фаленский. Но давайте все-таки немного передохнем.

Тоскливые взгляды, которые хранитель Альтейна бросал в сторону чугунного котла, заставили Веррэна подняться, заварить крепчайший чай и расставить чашки.

Над Миртельвейнским болотом опустился вечер. Оттуда через мелководья Метласского озера до крепостных стен долетали писки, завывания, хриплые крики и уханье. Трясины и кочки неторопливо обволакивал туман. Ближе к полуночи в его разрывах замелькают бледно-голубые болотные огни. Пока же в маслянисто-черных водах, как и в водах озера, отражались звезды. Ближе к острову к холодноватым точкам звезд примешивались красно-оранжевые отражения нескольких окон под самой крышей.

Все в том же зале, единственным освещением которого служил очаг, за каменным столом трое магов Содружества держали совет. После необъяснимого исчезновения с Этеры паравианских рас маги оставались единственными знатоками и хранителями древних тайн. Но круг их забот был намного шире. Особыми заклинаниями маги запечатали четверо ворот, некогда соединявших континент с другими мирами, чтобы не допустить прорыва оттуда злых и опасных сущностей, подобных Деш-Тиру. Схожие заклинания стерегли границы нескольких глухих уголков Этеры, где содержались иные опасные твари. Со временем охранительные заклинания ослабевали, и их приходилось возобновлять, поэтому Трайта и Асандира ожидали четыре месяца нелегких странствий. С исчезновением Харадмона и бессменной вахты Люэйна, следившего за ухищрениями Кориатанского ордена, на плечи этих двух магов ложились дополнительные тяготы. Еще о двух магах, исчезнувших гораздо раньше Харадмона, сегодня не было сказано ни слова. Давин, прозванный Отступником, находился в изгнании со времени падения верховных королей. О судьбе Киладиса Пропавшего, отправившегося искать паравианцев, не знал никто.

Существовало предсказание, позволявшее надеяться на восстановление Содружества Семи. Но это требовало непременного возвращения паравианских рас. Проклятие Деш-Тира, сделавшее Лизаэра и Аритона смертельными врагами, угрожало растоптать и эту хрупкую надежду…

Обсудив все свои прочие заботы, маги перешли к главной, ради которой они и собрались на острове Мет. Сетвир внимательно разглядывал дно опустевшей чашки. Казалось, он любуется узором чаинок. На самом деле он следил за биением потоков силы в недрах земли и вслушивался в звон далеких звезд, несущихся в просторах Вселенной.

— Пора, — негромко произнес Сетвир.

Суровый и молчаливый, Асандир встал. Он собрал чашки, в том числе и любимую щербатую чашку Веррэна, у которой отбитая ручка была заменена сплетенной из лозы. Вместе с чашками он прихватил изъеденные молью писчие перья. После помощи собратьев руки Трайта двигались намного свободнее. Он свернул испещренную пометками карту и убрал ее в футляр. На каменной поверхности стола маг расстелил свой черный плащ.

Сетвир нагнулся к сумке и вынул пачку пергаментных листов. Кошек, устроившихся у ног Веррэна, как ветром сдуло. Даже та, что сидела на коленях, выгнула спину и спрыгнула вниз. Страж Миртельвейна привык доверять поведению своих хвостатых спутников и сразу же пробудил магическое чутье, желая понять причину кошачьего беспокойства. Нет, на сей раз никакая болотная тварь не проникла в крепость. Веррэн ощутил леденящий холод границы, очерченной заклинаниями. Она требовалась для удержания тонких силовых пульсаций. Веррэна это встревожило: значит, маги Содружества вознамерились растянуть нити судьбы и заглянуть в будущее. Такого рода предсказание требовало особых условий и чрезвычайной точности. Ученик Содружества заволновался еще сильнее, когда Сетвир протянул ему жестяную коробочку и каменную курительную трубку.

Даже закрытая, коробочка источала отталкивающе резкий запах сушеной травы. Веррэн с ужасом подумал о ядовитых свойствах этого зелья. Он вздрогнул и торопливо сказал:

— Я и без тинеллы могу развернуть и прочитать узор нитей судьбы.

Сетвир остался непреклонен и лишь осторожно взял пальцы Веррэна в свои холодные ладони.

— Сегодня мы не будем заглядывать в будущее. Асандир произнес заклинание, притушив огонь в очаге.

В сумраке хранитель Альтейна вдруг стал похож на обыкновенного старика: высохшего, измученного годами безрадостной жизни.

— Мы не хотели тебе говорить раньше времени. Чтобы разрушить проклятие Деш-Тира и прекратить вражду между Лизаэром и Аритоном, мы должны понять природу этого исчадия. Сведения, способные нам хоть что-то подсказать, скрыты в прошлом. Нам нужно переместиться на двести лет назад.

Веррэн чувствовал, что ему не справиться с подступающей дрожью.

— Значит, вы настроите нити судьбы на природу метурий, от которых произошла вся остальная нечисть в Миртельвейнском болоте?

— Одержание, произведенное Деш-Тиром над принцами, очень похоже на то, что учинили два века назад метурии, — вступил в разговор Асандир.

Маг вернулся к столу и сел, как всегда не сделав ни единого лишнего движения.

— И метурии, и Деш-Тир порождены злобными духами, которые одинаково вторгаются в живую плоть и начинают беспрепятственно помыкать своими жертвами вплоть до самой их гибели.

Сетвир убрал ладони. Веррэн отрешенно открыл коробочку; от напряжения лицо его словно окаменело. Послюнив палец, страж Миртельвейна очистил пузатый чубук и набил его травой. Терпкий запах тинеллы проник Веррэну в горло, и он едва не закашлялся. Обычно усердный ученик, он не знал и не желал знать, как будет осуществляться исследование прошлого.

Однако Сетвир прочитал мысли Веррэна и все-таки ответил ему.

— Время — загадка лишь для тех, чьи чувства связаны плотью.

Перепуганный Веррэн выронил жестяную крышку, и та задребезжала по полу.

— Эт милосердный! Почему бы в таком случае не попросить Люэйна? Ему было бы легче справиться с этой задачей.

Сетвир не ответил, а Асандир уже не слышал вопроса. Он сидел точно неживой. Впрочем, так почти и было; за столом находилась лишь его телесная оболочка, которую покинула душа. Трайт бдительно застыл рядом, готовый в любую секунду прийти на помощь.

Растягивание нитей судьбы всегда таило в себе непредсказуемую опасность. Ведь это из-за них Харадмон однажды утратил свою телесность, и Веррэну сейчас вспомнилась участь мага. Преодолевая внутреннюю дрожь, он сотворил на кончике пальца язычок пламени и разжег трубку. Глядя, как напоенный зельем дым тянется вверх и его призрачные струи растекаются и перемешиваются с потоками воздуха, Веррэн собрал всю свою волю, закаленную шестью веками ученичества, и поборол неуверенность. Он поднес черенок трубки к губам, затянулся, и сейчас же все его чувства вспыхнули, будто сухой лес от удара молнии.

Голова закружилась; Веррэна захлестнула волна болезненного возбуждения. Сознание приобрело необычайную остроту и как будто пыталось избавиться от тела, «соскребая» его с себя. Исчезли все звуки, зато появилась удивительная, нечеловеческая зоркость. Это прозрачное, ясное сознание подняло Веррэна высоко-высоко и опрокинуло вниз. Чтобы не потеряться в изменившемся мире, он уцепился за сиденье стула. Пол под ногами утратил привычную твердость. Затронутое тинеллой сознание показывало ему частички камня. Их удерживала, не давая разлететься, первозданная сила.

Веррэн пытался обуздать буйство восприятия. Вскоре к нему пробилось напоминание Сетвира: маг требовал полного внимания, ибо Асандир начал поворачивать время вспять. То был ответственный и очень опасный момент: судьба самого мага сейчас в полном смысле слова висела на волоске, качавшемся между жизнью и смертью.

Пространство над черным плащом, выстроенное силой заклинаний Асандира, не было безграничным и занимало чуть больше одного кубического ярда. Окружающий мир воспринимал его как нечто чужеродное и стремился вытолкнуть из себя. Хорошо, что скрип и скрежет от соприкосновения двух нестыкуемых пространств не были слышны человеческому уху. У Веррэна отчаянно болело все тело; боль проникала даже в костный мозг, превращая его в дрожащие островки разлитой ртути. Страж Миртельвейна хватал ртом воздух, волосы слиплись от пота. Собрав крохи постоянно ускользавшего сознания, он растянул в магическом пространстве три светящиеся нити.