Войны Света и Тени (№2) - Корабли Мериора

— Мы заключили клятвенное соглашение, — продолжал Асандир. Голос мага утратил мелодичность, теперь в нем звучала беспредельная усталость, накопившаяся за долгие века нелегкого служения. — Содружество Семи обязалось следить за любыми попытками создать оружие, подобное кульверину, и пресекать их в самом начале. Мы поклялись паравианцам защищать континент и будем делать это, пока существуем сами.

Видения и рассказ Асандира отрезвляюще подействовали на четверых Бридионов. Кинжал Парина валялся среди кучки срезанных лент. Меарн разглядывал обкусанный ноготь и едва ли не впервые в жизни вел себя тихо. Кельдмар, вместо своего обычного пикирования с Парином, внимательно слушал, проявляя не свойственное ему уважение к чужаку. Усмиренный зрелищем танцующих единорогов и величественных кентавров, на чьих головах красовались короны, украшенные оленьими рогами, но более всего — потрясенный картинами кровавых битв, Брансиан задумчиво теребил бороду.

— Стало быть, наш кульверин — запретное оружие, — то ли вопросительно, то ли утвердительно проговорил он.

— Не столько кульверин, сколько дымный порох. Эта смесь — первый шаг на пути, который погубил ваших далеких предков.

Асандир выпрямился и, как показалось, слегка вздрогнул.

— Крошечный шаг, почти незаметный. Но мы хорошо знаем, к каким необратимым переменам он может привести. Разрушенные города и сожженные поля — лишь часть бед. Самое страшное — это порабощение человеческого разума. Такого вы не видели даже в кошмарных снах.

Сказано было достаточно. Братьям Бридионам предстояло сделать выбор. Асандир обхватил руками плечи. Его лицо стало отрешенным, словно окаменев от тягостных воспоминаний далекого прошлого.

— Вы не первые. Еще задолго до вас появились люди со схожими устремлениями. Они не вняли нашим доводам, и тогда мы отправили их через Южные Врата в один из отколовшихся миров. Там они основали свое государство и начали строить механизмы, запрещенные на Этере. Ослепленные собственным безумием, они породили страшное чудовище — Деш-Тира. Вы знаете, чем обернулось его вторжение на Этеру. Паравианцы бесследно исчезли. Мы надеялись, что после сокрушения Деш-Тира они вернутся. Но они не возвращаются.

— Выходит, Содружество не выполнило своего клятвенного обещания, — заметил Брансиан, удивленный, насколько болезненно Асандир переживает исчезновение трех древних рас.

Маг горестно вздохнул.

— Битва с Деш-Тиром еще не окончена. Ее последствия — наша забота, если сумеем справиться. Выбор, который должны сделать вы, ничуть не легче.

Асандир развернулся и вновь оказался в полосе яркого солнечного света, лившегося из бойниц.

— Вы должны позволить Содружеству стереть из вашей памяти все воспоминания о дымном порохе и кульверине.

Асандир взглянул на братьев; взгляд его был суровым, забота о судьбе Этеры исключала какое-либо снисхождение к Бридионам.

— В противном случае вы до конца своих дней останетесь пленниками этой комнаты.

— Ничего себе выбор! — закричал Меарн, вскакивая на ноги.

Асандир равнодушно скользнул по нему глазами.

— Это единственная возможность, какую Содружество в состоянии вам предложить сейчас, когда нас осталось всего четверо.

Маг поочередно взглянул на каждого из Бридионов.

— Думайте как следует. Времени у вас не слишком много-к вечеру я должен покинуть Алестрон.

Меарн хотел было возразить, но не осмеливался заговорить раньше старшего брата.

— К чему лишние слова? Мы согласны забыть про кульверин.

Брансиан вскинул подбородок, упрямо цепляясь за остатки уязвленной гордости.

— Я согласен. Делайте, что нужно, и покончим с этим.

— Пусть твои братья вслух заявят о своем выборе, — сказал Асандир.

Указательным пальцем он что-то начертил на поверхности стола. Жест этот остался практически незамеченным, как и сам знак. Только приглядевшись, можно было бы увидеть слабое мерцание, да и то братья сочли бы его игрой света, отражающегося от пустых бокалов.

Парин, для которого земные радости были гораздо привлекательнее магических загадок, откинулся на спинку стула. Губы скривились в ухмылке. Сам он был сейчас похож на хитрого кота.

— Мне не улыбается торчать здесь. Моя невеста всплакнет, а потом выскочит замуж за какого-нибудь вертопраха. И что мне останется? Спать в холодной постели с воспоминаниями о кульверине? Не хочу. В общем, я согласен.

Кельдмар кивнул.

— Я тоже согласен, хотя мне это и не по нраву. Кульверин стоил нам пяти лет упорного труда, не считая ранений и ожогов.

Прежде чем дать свое согласие, Меарн спросил:

— А ловить этого наглого маленького лазутчика нам тоже запрещено?

— Ловите сколько душе угодно, — не раздумывая, ответил Асандир. — Только его не так-то просто поймать.

Меарн угрюмо пробурчал, что согласен.

Комната и все предметы в ней утратили четкость очертаний. Книги, лакированный письменный стол, бронзовые канделябры с густыми наплывами воска вдруг сморщились, как портьеры от порыва ветра. Остро запахло кирпичами, железом, пыльным пергаментом. Потом комнату окутала недолгая тьма…

Братья щурились, поглядывая друг на друга. Кроме них, в комнате не было никого. Асандир исчез, исчезло и воспоминание о его визите в сигнальную башню. Из бойниц лился желтый солнечный свет, в лучах которого кружились пылинки.

Первым пришел в себя Парин. Мясистые пальцы принялись сосредоточенно чесать затылок.

— Даркарон меня побери! И чего меня вчера дернуло напиться до бесчувствия? — удивленно прорычал он.

Кельдмар уперся глазами в кинжал и кружево срезанных ленточек.

— Хотел бы я знать, кто из моих братцев вчера поддался жалости и освободил эту тушу?

Последовала обычная громогласная словесная перепалка. Никто не желал брать вину на себя. В равной степени никто не мог вразумительно ответить, какая причина заставила их проторчать в башне целую ночь и половину дня.

— Пока мы тут сидим и строим домыслы, лазутчик разгуливает на свободе! — сердито оборвал пререкания братьев Меарн.

Герцог Брансиан вскочил на ноги. Звякнули прокопченные доспехи. Отпихнув Меарна от бойницы, герцог окрикнул караульного, велев готовить к выступлению отряд своих лучших копьеносцев. Но за фасадом его решительных действий таилась разъедавшая Брансиана мысль: маг этот лазутчик или нет, но им его уже не догнать.

— Даже самые ловкие преступники не могут вечно оставаться безнаказанными, — изрек Кельдмар, упершись взглядом в стол.

Парин протер воспаленные глаза и разразился язвительным смехом:

— Останутся, если ты не оторвешь задницу от стула. Так как, долго еще будешь раскачиваться?

Похватав из комода оружие, четверо Бридионов понеслись вниз по лестнице, дабы начать шумную и бессмысленную погоню за лазутчиком.

Три решения

— Теперь мы знаем, куда отправить Элайру, — говорит Первая колдунья Лиренда, обращаясь к Главной колдунье Морриэль.

В руках у Лиренды — донесение от наблюдательницы за шестой ветвью:

Корабль «Черный дракон», промышляющий перевозкой контрабанды, отплыл за сокровищами, приготовленными Маноллой для Повелителя Теней. Местом, куда он должен будет их доставить, названа рыбачья деревушка Мериор…

В Альтейнской башне Сетвир под вечер откладывает перо, чтобы выслушать известие от Асандира:

— У братьев Бридионов не осталось никаких воспоминаний о дымном порохе и кульверине. Изумруды Ратанской короны у них изъяты и вернутся в наше хранилище. Люэйн уничтожил все чертежи и разрушил формы в тайной литейной мастерской Бридионов. Поскольку взрыв арсенала был слишком заметным и его видели многие жители Алестрона, мы должны (как ни печально) смириться с тем, что главным виновником случившегося будут считать Аритона…

В подземелье Алестронского замка у бывшего начальника караула саднит исхлестанная плеткой спина. Не в состоянии ни лежать, ни сидеть, он меряет шагами свою узкую темницу, постоянно повторяя данную себе клятву разыскать и убить Повелителя Теней, по вине которого он в одночасье лишился чести и достоинства, нажитых годами безупречной службы…

ГЛАВА Х

Мериор

После взрыва в алестронском арсенале и последовавших за ним событий Дакара постоянно одолевали мрачные и тягостные раздумья. Он мучительно искал объяснения, поскольку не желал смиряться со своей жалкой ролью. Наконец он выстроил для себя вполне убедительное истолкование. Коварство Повелителя Теней настолько велико, что даже замыслы своих противников он способен повернуть в нужную сторону и заставить служить его собственным тайным замыслам. Уязвленное самолюбие Безумного Пророка требовало либо отмщения, либо утешения. Поскольку первое не представлялось возможным, он целиком сосредоточился на втором, напиваясь до бесчувствия.

Их странствие по восточному побережью продолжалось целый месяц. Пока Аритон ходил по торговцам и ремесленникам, пока пропадал на лесопильне в Тельзене, заказывая свои «деревяшки», Дакар с тупостью камбалы наливался элем, вином и ромом. Но никакая выпивка не могла заслонить он него пугающей правды. Человек, с которым он был связан волею Асандира, носил в себе проклятие Деш-Тира. Шесть лет назад в Страккском лесу оно погубило тысячи человек. Рано или поздно проклятие Деш-Тира пробудится снова и заставит Аритона Фаленского искать способы убить Лизаэра. Да, того самого Лизаэра, который когда-то был лучшим другом Дакара.

Безумный Пророк старался зорко следить за малейшими проявлениями неистовства, спровоцированного Деш-Тиром. Правда, следить удавалось лишь в редкие промежутки между попойками, когда на душе было пусто и муторно. К тому же Повелитель Теней умел ловко маскироваться. Достаточно вспомнить облик Медлира, за которым он скрывался не один год.

Впрочем, еще не было такого дела, ради которого Дакар согласился бы оставаться трезвым. В то утро, когда обшарпанный парусник с грузом корабельного леса достиг конечной точки своего плавания, Безумный Пророк, как обычно, переживал тягостное похмелье. Он едва не терял сознание от килевой качки. Вскоре к ней (словно одной этой пытки было недостаточно) добавился негромкий скрип снастей. Дакару вдруг показалось, что судно село на мель или его намерены вытащить на берег для неотложной починки. Это ничуть не озаботило пьяницу: он намеревался глотнуть из бутылки и вновь погрузиться в дремоту. Но оказалось, что бутылка пуста. Дакаром овладела полнейшая апатия; ему было лень даже злиться по поводу собственной непредусмотрительности. Он повалился на спину и закрыл глаза. Заснуть не удавалось, и пророк стал прислушиваться к разговорам на палубе.

Из речей, доносящихся сквозь крики чаек, топот матросских ног и скрежет лебедки, он узнал, что Повелитель Теней намерен выгрузить лес и сойти на берег в бухточке близ Мериора.

Дакару было муторно раздумывать над замыслами Фаленита. К тому же с похмелья он начисто забыл, что Мериор представлял собой сонную деревушку, почти целиком состоявшую из рыбачьих хижин. Кряхтя и бормоча проклятия, Безумный Пророк выполз из укромного уголка между палубами. Пробираясь между штабелями пахнущих смолой досок, доставленных Аритону с лесопилен, на пути к межпалубной лестнице он успел несколько раз стукнуться обеими лодыжками и локтем. Однако сейчас его не волновали ни ссадины, ни ругань матросов, вынужденных распутывать задетые им канаты. Пока Дакар ковылял по лестнице, с мачты раздались насмешливые голоса:

— Эй, ребята, никак это жирное бревно решило свалить на берег? Приятная неожиданность. Пусть катится, и побыстрее!

Дакар, туманя воздух выдыхаемым перегаром, кое-как одолел сходни и оказался на берегу.

Похожие друг на друга, невдалеке белели хижины Мериора, окаймляя маленькую бухту. Над ними высились макушки пальм. По берегу тянулись заросли песчаной осоки. Деревушка притулилась на узком полуострове, который изгибался крюком, словно загораживая вход в залив Серпа. Безмятежная аквамариновая гладь залива разительно отличалась от океанского побережья. Их разделяло от силы три лиги, но на берегу картина была совершенно иной. Мериор засыпал и просыпался под грохот волн с гребнями белой пены. Деревушка была последним поселением на полуострове, дальше он стремительно сужался и переходил в Скимладскую косу, где песчаные дюны соседствовали с коралловыми рифами. Гавань Мериора не больно-то годилась для торговых судов: здесь не было ни мола, ни причалов. Невысокая, грубо сколоченная дощатая башенка служила маяком для рыбачьих лодок. Когда штормило, рыбаки крепили свои суденышки к старым пробковым буйкам, которые, как тусклые бусины, покачивались среди волн.

Едва Дакар ступил на неподвижный сухой песок, его зашатало, и он поскорее сел. Из горла вырвалась давно сдерживаемая громкая икота. Зрелище было впечатляющим, но единственными зрителями этого чуда оказались двое лохматых мальчишек, сидевших на опрокинутой бочке. Вначале они просто улыбались, потом прыснули и вскоре зашлись неудержимым хохотом.

Дакар осоловело моргал. Сделаться потехой для голодранцев, которым едва ли было больше восьми лет, — с перепоя это воспринималось особенно болезненно. Безумный Пророк отцепил приставшую к ноге бахрому водоросли и обхватил руками голову, дабы хоть немного унять похмельную головную боль. Над раскалывающейся головой синело безупречно ясное небо, предвещавшее жаркий день. Между пальм сушились рыбачьи сети, и оттуда выразительно пахло рыбой и тиной. Солнце играло на стеклянных поплавках и лепешках обожженной глины, являвших собой талисманы для отпугивания ийятов. В деревне лениво лаяли собаки. По сходням с корабля спускался матрос, таща моток каната. Белесый песок в солнечных лучах казался сахарным. На полосе прилива росли груды сгружаемых товаров. Возможно, Дакар выбрал не самое удачное место для сидения, но сил, чтобы приподняться и проверить, у него не было. Безумный Пророк лег, уперся локтями в песок и сердито бросил маленьким насмешникам:

— Только дураки смеются без причины.

На него упала тень. Дакар повернулся и увидел Аритона, сошедшего с корабля. На плече Фаленита качалась длинная доска.

— А ты капитаном будешь? — спросил его один из ребят. Мальчишки выглядели совершенно одинаково, будто две разъединенные половинки устричной раковины. Оба были сероглазыми, загорелыми и безудержно любопытными. У обоих наряд состоял из рваных, замызганных полотняных штанов и такой же рубахи, грубо перешитой из отцовской. Острые локти и босые пятки радужно переливались приставшей рыбьей чешуей. Ступни ног у ребятишек были узкими, с крупными плоскими пальцами; похоже, эти сорванцы вообще не носили обуви.

— Нет, на судне другой капитан, — с улыбкой ответил Аритон.

— Ну тогда ты капитан на каком-нибудь большом корабле, — уверенно заявил второй мальчишка.

Он хотел еще что-то сказать, но первый перебил его и звонким, требовательным голосом спросил:

— А ты кто?

— Он повелитель всех вещей и явлений, туманных и опасных, — ответил вместо Аритона Дакар.

Пророк переиначил надпись на воротах одного ветхого строения, некогда принадлежавшего служителям Эта, но давно потерявшего свой высокий статус и превратившегося в заурядный публичный дом.

— Повелитель, повелитель, повелитель, — забубнил второй мальчишка.

Первый вскочил на ноги и хмуро покосился в сторону Дакара:

— Он не Дейлион-судьбоносец!

Мальчишка сложил тонкие грязные пальцы в кулак. Второй, будто по команде, затараторил:

— Этот толстый дядька — врун, этот толстый дядька — врун.

Дакар поскреб подбородок и придал себе внушительный вид.

— Ты еще многого не знаешь, мальчик. По части вранья я и в подметки не гожусь этому темноволосому, которым ты так восхищаешься.

— Если хочешь знать, я не мальчик! Меня зовут Фелинда.

Дакар удивленно заморгал. Наверное, с похмелья он принял за мальчишек двоих сестер.

— Прости меня, девочка. — Дакар сощурился, загораживаясь от струи песка. — И сделай милость, скажи сестренке, чтобы не бросалась в меня песком.

— Никакая это не сестренка, а мой брат! — сердито крикнула Фелинда.

Ее брат (они явно были двойняшками) вновь зашелся смехом.

— Дурак ты, что ли? Верно, дурак, иначе не валялся бы тут колбасой на солнцепеке.

Выдав этот образец беспощадной детской мудрости, девчонка забыла про Безумного Пророка и повернулась к Аритону. Тот опустил доску, прислонив ее к своему плечу. Доска была широкой и затеняла острое лицо Фаленита.

— А ты потом вернешься на корабль? — спросила не отличавшаяся застенчивостью Фелинда.

— Вернусь. Надо же помочь сгрузить с него лес, — ответил Аритон.

Дакар рассчитывал, что после этого он подхватит доску и уберется с глаз долой. Однако Аритон не торопился.

— Как зовут твоего брата?

— Фиарк, — перебил мальчишка открывшую было рот сестренку. — Слушай, возьми нас на борт.

— Да, возьми, — подхватила Фелинда, становясь рядом с братом. — А лес пускай этот толстый сгружает. Все равно бездельничает. Таким работа только на пользу.

— Я ему не слуга! — огрызнулся Дакар, не открывая глаз.

Словно ему назло, тяжеленная доска опрокинулась и упала на песок почти рядом с его правым ухом. Дакар всполошился и допустил весьма досадный промах, вскочив на ноги. Весь песок, набросанный Фиарком, хлынул ему за шиворот и прилип к потному телу.

— Даркарон тебя побери! Я не нанимался к тебе в работники!

Ответа не последовало. Дакар помотал головой, открыл глаза и увидел, что, кроме бочки, рядом нет никого. Повелитель Теней поднимался по сходням, за ним следом скакала Фелинда. Последним шел Фиарк, ударяя босыми ногами по ступенькам и наслаждаясь пружинистым раскачиванием шаткой лестницы.

Дакар сжал виски (голова не проходила) и крикнул вдогонку:

— Безумец! Куда ты тащишь детей? Капитан выкинет их с корабля!

Аритон даже не обернулся. Фелинда не упустила случая показать «толстому дядьке» язык, а Фиарк выкрикнул позаимствованную у взрослых скабрезность, добавив от себя:

— Тебе-то какое дело? Он — повелитель. Что хочет, то и делает.

Дакар еще раз безуспешно попытался вытряхнуть из одежды песок. К стучащей в висках крови и немилосердному жару солнца вдруг добавился… ледяной холод, охвативший его кожу. Всего лишь на мгновение к запаху моря примешался едкий запах пожара.

С чего бы это? Последствия вчерашнего перебора? Или… возможное пророчество? Ладно, мелькнуло и исчезло. Зато злость на Аритона не уходила. Потерев лоб, Дакар поплелся к кораблю.

Наступило время отлива. Уходящая вода обнажила киль судна. Казалось, корабль стремительно садится на мель. Ветер вяло трепал спущенные паруса. Блестя так, будто их заново отлакировали, поскрипывали и покачивались пустые гафели, накреняясь вместе с палубами. Хитросплетение линей и канатов, крепящих рангоуты во время плавания, превратилось в один спутанный клубок. Пробираться после вчерашнего возлияния по скользким ступеням, поминутно рискуя на что-нибудь налететь и удариться, было для Дакара тяжким испытанием. Полуголые матросы и не думали ему помогать, а только скалили зубы, радуясь возможности погоготать. У него хватило сообразительности не испытывать судьбу и не забираться по лестнице на корме судна. Вместо этого Безумный Пророк ухватился руками за верхнюю ступеньку и распластался на всех остальных, приготовившись подслушивать.

В волосах капитана судна блестела седина. Она словно перекликалась с блеском отдраенной палубы. Широко расставив ноги и обхватив мускулистой рукой бакштаг, капитан вел разговор с Аритоном.

— Всю мелочь сгрузит мой матрос. Бревнами потяжелее займется один местный рыбак. Он сам нанялся на разгрузку. Видел я твои чертежи. Забавная получится штучка.

— Спасибо тебе за доставку.

Аритон вынул мешочек с монетами. Фелинда с Фиарком завороженно следили, как его ловкие пальцы отсчитывали внушительную сумму.

— Я хочу тебя еще кое о чем попросить, если, конечно, ты не возражаешь, — сказал капитану Фаленит.

Монеты переместились в засаленный кожаный кошель. Капитан заулыбался и весьма учтиво произнес:

— Я внимательно слушаю.

— Мне нужны корабельные плотники.

Дети, которым наскучил разговор взрослых, затеяли возню, наступая друг другу на ноги и цепляясь за снасти. Дакару едва удалось расслышать последние слова Аритона:

— .. .И один корабельных дел мастер, желательно с толковыми подмастерьями.

Капитан наморщил лоб.

— Зачем? У тебя же не хватит инструментов.

— Эти пойдут как образцы.

Аритон отступил, чтобы разыгравшиеся двойняшки не сбили его с ног.

— Местный кузнец — человек смышленый. Думаю, справится.

— Если не справится, в Шаддорне есть неплохие ремесленники. Отсюда недалеко. И вообще, если желаешь знать мое мнение, Шаддорн лучше Мериора. Там и гавань пошире, и суда заходят чаще.

Капитан жевал ус, раздумывая над просьбой Аритона. Его раздумья прервал чей-то крик и глухой стук, донесшийся из трюма. Корабль накренился еще сильнее. Капитан склонился над переговорной трубой и рявкнул:

— Что там у вас опять?

Из трубы послышалась ругань боцмана.

— Слышать не желаю твоих оправданий! Изволь взять канат покрепче и все надежно закрепить, пока мы не перевернулись.

Просьба Фаленита весьма заинтересовала капитана, и он не особо пытался это скрывать.

— И когда тебе понадобятся работники?

— К весне, — коротко ответил Аритон.

Он припал на колено и вовремя схватил кого-то из двойняшек, не дав опрокинуться за борт. Потом, не выпуская извивавшегося ребенка, он встал. Черные волосы переплелись с белобрысыми.

Капитан почесал за ухом.

— К осени вернее будет. Хорошие корабельщики без дела не сидят. С ними загодя договариваться нужно. Они уже летом знают, куда на следующий год пойдут.

Второй ребенок, соскучившись без внимания, миногой присосался к Аритону.

— Я щедро заплачу за поиски каждого работника, — сказал Фаленит.

Монеты, будто заговоренные, взмыли в воздух и золотистой струйкой перетекли в ладони капитана. Тот поспешно спрятал взятку и хитро улыбнулся.

— Корабельщики будут здесь вместе с фиалками.

— С какими такими фиалками? — вытаращил глаза Фиарк.

— Это цветы, рыбья ты голова, — ответила ему сестра. — Только у нас земля соленая, и они не хотят расти.

— Ты не можешь знать все на свете! — обиделся мальчишка.

— Конечно не может, — поддержал мальчика Аритон и ему в утешение потрепал девочку за ухо. — Больше не ссорьтесь, иначе не попадете в трюм.

Он посмотрел на капитана и с улыбкой спросил:

— Не возражаешь? Суровый морской волк сдался:

— Веди их сам, но не слишком там прохлаждайтесь. Еще полчаса, и моя посудина начнет садиться на мель. А этого она жуть как не любит. Такой скрип пойдет — уши позатыкаете. В трюме ничего не трогать. Если балласт сместите, тогда уж точно по самое пузо в песок зароемся.

Чтобы его не заподозрили в подслушивании, Дакар отполз от лестницы. Он сел и горестно обхватил колени.

— Так я и знал, — пробормотал он себе под нос. — Я все это предвидел! Он привез сюда лес для строительства военных кораблей.

Заслонив свет, над ним вырос Аритон.

— Пока всего лишь один небольшой шлюп. Можешь не тревожиться: на его вооружение у нас нет денег.

Сзади на Аритона напирала нетерпеливая Фелинда. Зеленые глаза Повелителя Теней сердито блеснули.

— Думаю, тебе не хочется, чтобы кто-нибудь на тебя наступил.

— Опять этот толстяк разлегся у нас на пути! — закричал еще более нетерпеливый Фиарк.

Дакару не оставалось иного, как неуклюже отползти в сторону.

Капитан задержался на корме. Морща лоб, он подсчитывал возможную выгоду от Аритонова заказа и попутно слушал, как складно и умело Фаленит отвечает на вопросы двойняшек.

«Надо же, знает каждый линь и фал так, будто родился в море».

Потом капитан задумчиво стал вглядываться в горизонт, словно ждал оттуда ненастной погоды.

«Вроде умный человек. Тогда что его дернуло устраивать верфь в таких местах? Это сколько ж ему придется платить за привозной лес?»

Дакар мог бы ему кое-что объяснить, однако сейчас он храпел, растянувшись возле сходней. Капитан сердито сплюнул, затем позвал матроса и велел перетащить эту пьяную тушу на берег.

— Давай волоки, — прикрикнул он на сморщившегося матроса. — Только нам еще не хватало, чтобы он кувырнулся за борт и утонул на мелководье.

Дакар так и не позволил недавним смутным видениям набрать силу и превратиться в возможное пророчество и самым упрямым образом заспал их. Заодно он обманул и тяготы похмелья, проведя это время во сне. Но все равно проснулся он с ощущением какого-то ужаса, словно те легкомысленно отвергнутые видения успели-таки впечататься ему в подсознание. В таком настроении он пребывал и сейчас, сидя в комнатке единственного в деревне постоялого двора. На шатком дощатом столике была расставлена и разложена нехитрая трапеза.

Дакар угрюмо глядел в белую фарфоровую чашку с остатками чая. Узор слипшихся чаинок не предвещал ничего хорошего, и это лишь сильнее злило Безумного Пророка. Под потолком коптила жестяная масляная лампа, окруженная плотным кольцом мотыльков. Издали они были похожи на старинный кружевной воротник. Аритон, раздобыв иголку и нитки, зашивал свою рубашку, пострадавшую в алестронском арсенале.

«Корабельщиков захотел!» Былая ярость вспыхнула вновь. Дакар опрокинул кружку, и она шумно покатилась по столу, пробивая себе путь среди ножей и ложек. Жалобно звякнула миска с медом, глухо отозвалась тарелка, полная рыбьих костей. Аритон, отбросив рубашку, в последнюю секунду перехватил кружку, не дав ей упасть со стола.

Еще больше разозлившись на Аритона за спасение кружки, Дакар заорал:

— А кто будет оплачивать твои дурацкие замыслы? Кто? Думаешь заработать своими песенками? Здесь тебе не город, и ремеслом менестреля не прокормишься.

— Тем более не стоит бить хозяйскую посуду, иначе завтра нам принесут рыбу на какой-нибудь щербатой разделочной доске.

Зеленые глаза внимательно поглядели на Дакара.

— Мне казалось, что стоимость изумрудов Ратанской короны вполне покроет все расходы, — добродушно-шутливым тоном произнес Аритон.

Безумный Пророк ожидал услышать от него что угодно, только не это.

— Твои изумруды вернулись в Альтейнскую башню! — выкрикнул он.

Будь у него сейчас в руках эта злополучная чашка, она полетела бы прямо в лицо Фалениту.

На губах Аритона блеснула язвительная улыбка.

— Жаль. Ты все еще не можешь мне простить непочтительного обхождения с наследием предков? Или к тому прегрешению добавились новые?

Схлестнуться с Фаленитом напрямую Дакару не позволяла трусость. Он предпринял обходной маневр.

— А как мы будем жить все это время? Ты же не собираешься сидеть сложа руки до самой весны?

Дакар не решился напомнить Аритону, что события в Джелоте и Алестроне не прошли бесследно. Если Лизаэр и Итарра собирают армии, чтобы истребить династию Фаленитов, следы, оставленные им в двух этих городах, только подхлестнут врагов.

Аритон молча следил за беспечными мотыльками. Огонь лампы неотвратимо тянул их к себе. Обгоревшие трупики неслышно падали вниз, а их место торопились занять новые жертвы. Сквозь полуоткрытые створки окна струился теплый вечерний ветер, пахнувший водорослями и рыбой. Влага застывала на стеклах бриллиантовыми капельками соли.

— Здесь не бывает настоящей зимы, — продолжал гнуть свое Дакар. — Можно сказать, Скимладскому полуострову повезло: ни снега, ни морозов. Зато целыми сутками идут проливные дожди. Думаю, милые детки успели тебе об этом рассказать.

— Я взял внаем старый работный двор рядом с мастерской резчиков.

Аритон пустил кружку в обратном направлении. Ловко обойдя всю посуду на столе, она угодила прямиком в локоть Дакара, больно ударив по кости.

— Правда, тамошние строения совсем развалились. Но если хочешь поупражняться в плотницком ремесле, досок на починку у нас хватит.

— Ты что, издеваешься? Я и в трезвом-то состоянии не могу гвоздя забить.

Безумный Пророк обиженно замолчал.

Наутро его было не добудиться. Аритону пришлось раздобыть тележку и на ней отвезти Дакара туда, где сгрузили лес. Спящий так и не проснулся; руки и ноги болтались на весу, а спутанная борода топорщилась в лучах утреннего солнца. Аритон отвез его в тень и оставил досыпать, после чего стал разглядывать бревна и доски, представляя себе будущий корабль. Опрятно сложенные штабели, казалось, не могли дождаться, когда к ним прикоснутся пила и рубанок.

Впрочем, тишина была недолгой. Не прошло и часа, как Фелинда и Фиарк разыскали Аритона и приклеились к нему, как ракушки к днищу корабля. Он был вынужден таскать детей на себе. Дакар до сих пор не научился различать, где брат, а где сестра. Назвав Фелинду Фиарком, он услышал такие недовольные крики, что у него зазвенело в ушах. Мальчишка предпочитал крику действия: он кидался в Дакара камешками. Аритону же их возня ничуть не докучала. Он ловко уворачивался от любых их расспросов о будущем, зато играл и дурачился наравне с детьми. Видя, что затевается очередная перепалка, Аритон вручил Фиарку концы натертых мелом веревок и велел держать крепко.

По прошествии нескольких дней, проснувшись как-то утром, Дакар решил, что его опять навестили ийяты: на шнурках башмаков красовались замысловатые узлы. Потом он догадался, чьих это рук дело.

— Не сердись на этих сорванцов. У них недавно погиб отец, — сказал Аритон.

— По-твоему, это дает им право издеваться над чужими шнурками? — не выдержал Дакар.

Он произнес громкую назидательную тираду о том, что мать должна следить за своими детьми и не позволять им бегать где попало.

— А что еще им остается делать? — попытался успокоить его Аритон. — После гибели отца мать строго-настрого запретила им приближаться к лодкам. И это в Мериоре, где на берегу сидят лишь младенцы, больные да дряхлые старики!

Дакар наполовину справился с одним шнурком и даже не знал, как подступиться ко второму. В мягком тоне Фаленита и участливом взгляде зеленых глаз он почуял подвох.