Уилл Ли (№4) - Корни травы

В прицеле всплыло черное лицо полицейского, затем и парадная дверь клиники. Обзор был хорош. По неподвижной цели — не промахнешься.

Фургон остановился перед клиникой без пяти минут девять. Значит, на пять минут раньше.

Из машины вышел человек, в котором он узнал доктора Милтона, а затем и женщина в белом халате, стало быть — медсестра. Толпа истерически заорала.

Перкерсон прильнул к прицелу и постарался расслабиться. Времени ни на что не осталось.

Когда Милтон был у самой двери, один из пикетчиков бросился в проход и остановил его. Милтон обернулся к полицейскому и поднял руку.

Перкерсон поймал в центр прицела грудь доктора и с выдохом, как полагается, плавно спустил крючок. Пуля отбросила доктора к стене. Перкерсон чуть сместил прицел и еще раз нажал спуск. Голова медсестры, показалось, тотчас же разлетелась на куски.

Пение пикетчиков сменилось воплями. Люди разбегались. К женщине бросился полисмен.

Перкерсон оставил форточку открытой, позволил шторам сомкнуться и в несколько секунд разобрал винтовку, сунул ее в портфель, а стульчик и штатив устроил в карманах плаща и, окинув все взглядом, перекинул плащ через руку. По ковру он пробежал бесшумно... Когда садился внизу в машину, его дыхание было слегка учащенным.

Покинув гараж, он притормозил на аллее: ее загораживал мусоровоз. Двое рабочих опорожняли емкости в подъемник грузовика.

Позади на аллее в двадцати пяти ярдах стоял без водителя почтовый фургон, загородивший обратный проезд...

Ловушка?.. Через минуту кругом здесь будет полно полицейских; издали уже слышны сирены машин. Вернуться в гараж и выйти из здания через парадный вход — это самоубийство. Угодишь в лапы копов.

В зеркальце заднего вида появился почтальон, забирающийся в свой фургон. Водитель сидел в кабине. Почтовики подъехали сзади почти вплотную к «фордику» Перкерсона. Водитель нетерпеливо постукивал пальцами по баранке руля.

Перкерсон надел солнечные очки, скрестил руки и замер. Мусорщики не обращали на него внимания, но если бы поглядели, увидели бы лишь его руку, прикрывшую низ лица, и темные очки. Он снова посмотрел в зеркальце: почтальон вылезал. У Перкерсона кровь застучала в висках. Со лба полил пот. Почтальон шел к мусоровозу, но тот внезапно двинулся вперед по аллее, и почтальон повернул обратно.

Перкерсон вытер перчаткой пот со лба и бровей и тихо двинул свою машину почти впритык за мусоровозом. Сирены полицейских звучали в нескольких сотнях метров.

Грузовик с мусором, снова остановился, на этот раз подавшись чуть влево. Рабочий махнул Перкерсону, приглашая проехать. Утирая левой рукой лицо и прикрыв его таким образом, Перкерсон медленно обогнул махину мусоровоза и обрел свободу.

На перекрестке он резко затормозил, пропуская идущие поперек полицейские машины. Свернув затем вправо, он стал понемногу увеличивать скорость. Но следующий перекресток был перекрыт светофором. Сзади появилась пара полицейских машин, а еще две проследовали справа налево. Сигнал светофора переменился, и через пять минут Перкерсон уже катил по скоростной дороге, на полную мощность включив воздушное охлаждение.

Однако еще нельзя было расслабляться. Он повернул с Пьедмонт-роуд и подобрался кружным путем к автостоянке, откуда увел машину. Место ее пустовало. Поставив «форд», он вышел с плащом и портфелем и тщательно проверил, не забыто ли что. Владелец и не поймет, что кто-то ею воспользовался. Не должен понять.

Сняв, наконец, перчатки, ставшие влажными, Перкерсон быстро пересек стоянку, уселся в свой автомобиль и двинул его на север в Мариетту. В пути включил радио. Услышал: поступило сообщение о беспорядках. Стреляли в центре города, у клиники абортов. «Наша мобильная бригада выехала на место событий. Пожалуйста, не выключайте свои приемники».

Перкерсон ехал не торопясь и обсыхал от пота. Он был доволен и опустошен, как после затянувшегося полового акта.

Глава 21

Мики Кин услышал сообщение по спецприемнику в своей машине, которым мог пользоваться законно, как все отставные копы. Когда он приехал на место трагедии, перед клиникой царил, хаос. Стояли полицейские машины с включенными фарами, плакали жен-шины, кричали мужчины; два трупа лежали на тротуаре, патрульные делали первые снимки, ожидая экспертов.

Кин предъявил значок, сохраненный ему как отставнику, и переступил желтую ленту, оградившую место преступления. Он поднял взгляд. Вдоль тротуара росли невысокие деревья. Значит, стрелок бил сверху: С той стороны улицы из окон офисов смотрели служащие. Необитаемым казалось лишь одно здание. Там все окна были прикрыты шторами, а на третьем этаже зияла дыркой на фоне шторы крохотная форточка.

У тротуара затормозила машина детективов. Кин подскочил к ней. Вышли свои ребята.

— Пошли со мной, Фрэнк, и сейчас же, — бросил Кин старшему. — Оставь напарнику всю процедуру, он тут управится.

Детектив указал партнеру на убитых и кинулся вслед за Кином.

— Что там у тебя, Мики? — спросил он.

— Бежим, Фрэнк. Может, еще застанем на месте этого-снайпера...

Не обращая внимания на визжавшие тормоза машины, Кин бросился через улицу к фасаду складского помещения. На бегу он выдернул из кармана отмычки и припал затем к замку единственной двери.

— Проклятие, Мики, что делаешь? — выкрикнул запыхавшийся Фрэнк.

— Заткнись, дорогой, если хочешь поиметь этого парня. Всю вину вали на меня.

Кин распахнул дверь, выхватил пистолет и побежал вверх по лестнице. На площадке третьего этажа он замер и вслушался, приложив палец к губам. Начав отсюда, они работали уже по инструкции, как полагается, прикрывая друг друга.

— Ничего, — разочарованно произнес детектив. — Пустая охота. Премного благодарю.

— Он был здесь, — сказал Кин, подымая пистолет. Они двинулись по коридору. Кин задержался у входа в демонстрационное помещение и тронул деревянную панель отделки.

— Пыль, — сказал он. — Давняя пыль.

— Ну и что?

Кин пригнулся и посмотрел в направлении окна. На пыльном сером ковре выделялись следы туда и оттуда. Не следовало на них наступать. Получалось, стрелок использовал форточку, оставленную открытой.

— Два против одного, — сказал Кин, — что там есть следы пороховых газов.

— О'кей, я согласен, — сказал Фрэнк.

— Он не вышел на улицу, — сказал Кин, нажимая кнопку грузового лифта.

— Осторожнее; Могут быть отпечатки.

— Этот парень не оставляет отпечатков, — сказал Кин. — Он ничего не оставил, ни стреляной гильзы, ни окурка. Ничего. Вы не сможете по следам даже установить размеры ботинок и рисунок подошвы. — Они спустились, Кин указал на свежие следы покрышек машины в гараже: — Он пришел и вышел этим путем. Единственный шанс — найти свидетеля, видевшего его машину на аллее.

Детектив по рации вызвал команду со специалистом, могущим определить тип покрышек.

— Через полчасика, — сказал он, — может быть, выясним, что за машина была в гараже, и когда.

— Иисус, Фрэнк, через полчаса можете все это бросить. Вряд ли кто видел его, но чем черт не шутит. Это очень бывалый Парень. И я знаю, кто именно. На спор назову имя.

Детектив был озадачен.

— Перкерсон. Гаролд Перкерсон. Террорист, отставной сержант. Тот самый, который обжарил Чака.

— Но это было давно, Мики. Мне не пришлось вникать в ту историю.

— Он самый, Фрэнк, верьте мне, — сказал Кин. — Старина Гаролд, отставник. Пошли отсюда, тут больше нечего делать.

В конце аллеи, куда они вышли, стоял огромный мусоровоз, рядом с ним не было ни души.

— Готов поспорить, что наши свидетели находятся в данный момент на месте преступления, — засмеялся Кин.

Они вышли на улицу. Перед желтой лентой в кучке любопытных стояли рабочие с мусоровоза в грязных спецовках.

— Вот и свидетели, если вам повезет, — указал на них Кин и отошел, чтобы не помешать детективу управиться с ними.

Тела убитых были уже погружены в машину морга, кто-то из клиники очищал тротуар.

— Вы были правы, Мики, — сказал детектив. — Свидетели есть, но никто из них не рассмотрел как следует этого парня. — Он усмехнулся. — Зато мы получили половину номера его машины.

— Ну и желаю удачи, — сказал Кин.

— А вы не будете с нами, когда возьмем его след?

— Нет, забирайте всю славу.

Кин уселся в машину и вызвал по телефону Пирла.

— Он вернулся, Мэнни, — сказал Кин, яростно усмехаясь.

— Стрелок у клиники абортов? Я видел репортаж по телевизору.

— Да, это он, сукин сын. Я чувствую кожей. Он, конечно, ушел, и он замел следы своим поганым хвостом.

— Проклятие! — воскликнул Мэнни Пирл.

— Но он где-то здесь, — выдохнул Кин в телефонную трубку. — И я намерен найти его, суку.

Глава 22

Уилл вернулся к себе в коттедж совершенно измотанным. За истекшие три дня он пятнадцать раз выступил перед публикой и по телевидению, перелетая из города в город. Теперь был субботний вечер, родители в Атланте, слуги отпущены. В воскресенье он хотел отдохнуть в одиночестве. И ни о чем не думать.

На столе его грудилась почта. Два письма пришлось внимательно прочитать, выбрав из кучи. Первое — из суда:

"Дорогой Уилл,

Элтон уже поправился и способен работать, а между тем мой календарь чрезвычайно перегружен, и я не вижу, как провести дело об убийстве во время этой сессии. Я склоняюсь к мнению, что оно сможет быть поставлено на следующей сессии, если я отложу другое крупное дело, быть может и до конца ноября. Я полагаю, что вы не будете возражать против этого, но, если такие возражения у вас возникнут, дайте мне знать".

Письмо подписал судья Боггс.

Вот это, пожалуй, кстати. Теперь можно не вспоминать это дело до осени, оно никуда не денется. А то ведь висело грузом и могло вредно воздействовать на кампанию выборов. Как и она на процесс.

Он нашел в телефонной книге номер Лэрри. Тот отозвался сразу.

— Хэлло?

— Лэрри, это Уилл Ли. Как поживаете?

— Мистер Ли! Рад, что вы позвонили.

Уилл передал ему содержание письма судьи.

— Я действительно думаю, что это самое лучшее, Лэрри, — сказал он.

— Да, сэр. Может, и так.

— Я думаю, что чем дольше мы сможем откладывать процесс, тем больше остынут страсти. Полезно в таких делах, чтобы прошло какое-то время.

— Мне понятна ваша точка зрения, — сказал Лэрри Муди.

— Конечно, у вас есть право потребовать все ускорить, и если не можете подождать, мы опять обратимся к судье. Судя по письму, он допускает такую возможность, если решим настаивать на своем.

— Нет, по-моему, вы правы; лучше подождем. Я смогу это выдержать. Я чувствую себя нормально, занят своим делом, как и раньше.

— Рад слышать. А что же Чарлена?

— Сказать по правде, не знаю. Мы с ней расстались.

Уилл ощутил тревогу.

— Где же она? Уехала из города? — спросил он.

— О нет. Переехала к подружке; у них жилой автоприцеп около Уорм-Спрингса.

— И не возникнет проблем с ее показаниями?

— О нет. Совершенно никаких. Она вступится за меня. С Чарленой в этом отношении порядок, она все сделает правильно.

Черт побери, Чарлена — единственное алиби Лэрри Муди.

— Рад слышать это, — сказал Уилл. — Тогда поберегите себя. Если нужно что-нибудь для вас сделать, звоните в мою штаб-квартиру в Атланте и там скажите, что мне передать. Они знают, где меня найти.

— Буду иметь в виду, мистер Ли, спасибо.

Уилл положил трубку. Он с запозданием сообразил, что надо было спросить новый адрес и номер телефона Чарлены. Он позвонил в справочную службу, получил данные по Уорм-Спрингсу, затем набрал ее номер.

Ответил знакомый мелодичный голос.

— Хэлло, говорит Чарлена. Нас с Раби нет дома, но можете записать на автоответчик, что передать нам.

Уилл подождал длинного гудка и оставил номер своего телефона. Затем вскрыл второй конверт. Там была всего лишь страничка на машинке:

"Уилл,

Я чувствовала себя как-то нехорошо из-за того, как мы расстались в последний раз. Я не хочу терять твою дружбу. Понимаю, что ты, вероятно, сейчас перегружен своей кампанией, так что я подожду и позвоню тебе после ноября. Тогда и в моем офисе все будет поспокойнее, и, возможно мы сможем встретиться за ленчем и помириться. А пока желаю тебе удачи при баллотировке. Из тебя выйдет прекрасный сенатор от Джорджии.

Кейт".

Он перечитал записку. Она попахивала разрывом, и не столько потому, что отсутствовало «дорогой», сколько из-за упоминания о дружбе, а не любви, предложения встретиться за ленчем, а не пообедать вдвоем, да и из-за банального комплимента в конце. Он взял листок почтовой бумаги и написал в ответ:

"Моя дорогая Кейт,

Спасибо за твою милую записку. Конечно, дружба твоя будет для меня всегда важна. Благодарю тебя также за добрые пожелания, и буду ждать твоего звонка после начала ноября.

С теплым приветом Уилл".

Он запечатал конверт, а ее записку скомкал и бросил в корзину для бумаг. Свое письмо он оставил в почтовом ящике на крыльце, чтобы его забрали в понедельник. Затем подогрел банку консервированного перца и опустошил ее с полубутылкой калифорнийского вина. Уснул он сразу, как только добрался до постели.

Глава 23

Сновидение исчезло из памяти, осталось лишь смутное ощущение тревоги. Уилл пробуждался медленно, пытаясь воспроизвести то, что увидел во сне — что-то важное и такое живое.

Лежа на спине, он понаблюдал за смещением теней на потолке. Судя по ним, предстоял типичный для Джорджии июльский день — тихий и жаркий.

Вскочив с постели, он заварил кофе, и в ожидании съел пакетик кукурузных хлопьев. После двух чашек кофе он мог уже читать газеты, умышленно пропуская всякие комментарий. Самые забавные вещи казались в тот день очень важными. Прозвучал первый телефонный звонок, он его игнорировал, но все же установил автоответчик на прием. Мало ли что. Вот так-то. Это, возможно, последний день, который он может выделить для себя перед первичными выборами.

Все утро он кружил по дому, переставляя книги, выгребая из углов разный хлам, приспосабливая на стену картины, пробывшие несколько месяцев за буфетом.

К полудню стало жарко. Он вышел на крыльцо. Воздух снаружи был горячим, как в сауне. Он импульсивно скинул легкую домашнюю одежду, нагишом побежал к воде и с ходу нырнул с небольшого трамплина. Сверху вода была теплая, а в глубине озерка — ледяная. Озеро питал сильный ключ. Задерживая дыхание, Уилл проплыл под водой, сколько смог. Выплыв минуту спустя на поверхность, он испустил индейский клич. С юности он не испытывал такого восторга.

Минуту или две он поплавал наверху, затем снова нырнул и считал под водой секунды. Дошел до пятидесяти, и всплыл, глотая воздух. А у доски-трамплина раздался вдруг громкий всплеск. Он посмотрел, но там не было никого, однако вода расходилась кругами. Вдруг кто-то схватил его локоть и потащил в глубину. Потрясенный, Уилл едва не глотнул воды и пробкой вылетел на поверхность. Он хватал воздух ртом. Кто-то в воде, но никого он не видел. Что за чертовщина? Он оглянулся. Тут его царапнули по спине, он резко нырнул, ухватил кого-то, кто ускользнул, и оба выплыли лицом к лицу.

— Что ж, привет вам, — сказала женщина, отбрасывая со своего лица длинные белокурые волосы.

Он не сразу сообразил, что это Чарлена, и, поняв, засмеялся.

— Откуда, дьявол возьми, вы взялись?

— Ну, я получила ваше послание, а поскольку все равно ехала в Делано, решила заехать к вам. Мне повезло увидеть, как вы нырнули. Ну, я и решила сделать то же самое. Понятно вам, мистер Ли?

Она вытянулась в воде, схватила его за волосы, и потянула вниз.

Лицо его скользнуло по всему ее телу, между грудями, по плоскому животу и волосиками лобка. Она нависла над ним, но он владел положением, и они оба нырнули, а после вынырнули, слитые в одно целое. Ее груди топорщились в его ладонях, он ощущал тепло ее спины и упругость смуглых ягодиц.

Они на ферме наедине. С Лэрри она рассталась... Так что ж? Какого же черта тогда?

— О, мистер Ли, — рассмеялась Чарлена. — У вас такой вид, будто вы приняли важное решение.

— И принял, — сказал он

— Ну, Уилл, если так... — вымолвила она и притянула его, прильнув. Ее рот был мягким и теплым, а тело обволакивало. Ногами она зажала его возбужденный пенис. Они рухнули в воду, обнявшись. Там она отпрянула и спросила: — Найдется кровать в том маленьком домике?

— Есть, — произнес он.

— Я приглашаю, — важно сказала она. Он поплыл за ней, но она выскочила из воды и побежала к коттеджу, когда он едва достиг берега. Проскочив раскрытую дверь, она с разбега прыгнула на постель.

Они недолго возились, пока она не нашла его и не поместила в себя.

— О Боже, — стонала она...

Они были мокры от озера и друг от друга.

— Ты знаешь, как объегорить девчонку, — сказала она наконец.

— Это я-то? — взревел он от смеха.

— А также, как осчастливить ее, — сказала она.

— Ну это больше, чем счастье.

— Согласна с вами, достопочтенный мистер Ли. Теперь давайте работать медленнее. — Она погладила его щеки и отвела свои волосы.

— Справлюсь ли я? — спросил Уилл, набирая дыхание.

Она перевернула его на спину и стала водить языком возле его соска.

— О, ты сможешь, — сказала она, мягко забирая в ладони его яички.

Она не ошиблась. Он смог.

Когда стемнело, они после душа лежали на свежих простынях и ели мороженое.

— Похоже, возникнет проблема, — сказал он.

— Какая? — спросила она. — Я на таблетках и абсолютно здорова. Я только что проверялась.

— Из-за Лэрри.

— О, из-за него. Но мы расстались давно, я и забыла, когда.

— Дело в том, что ты главный свидетель защиты на уголовном процессе, который еще впереди.

— Ну и что?

— Любой недоброжелатель — обвинитель, судья, присяжный — может сказать, что я таким образом пытаюсь влиять на твои показания.

— А ты это делал? Я-то подумала, что ты трахал меня. То есть, когда я сама не трахала тебя.

— Это само собой, но, может, не самое умное нам с тобой, как ты говоришь, трахаться в период подготовки процесса. Улавливаешь мысль?

— Разве тебе не понравилось?

— О, милочка... Понравилось — не то слово. И все же, годится ли так вести себя? Неподходяще.

— А я и рада, — сказала она. — Ненавижу все подходящее. Во мне нет ничего подходящего.

— В том-то твоя и прелесть.

— И только?

— Ну, кажется что-то еще... В это роде.

— Могу я задать тебе личный вопрос? — спросила она, доедая мороженое.

— Не вижу препятствий. Момент подходящий. — Тогда ты мне честно скажи, соблазнял тебя кто-нибудь, до этого евший мороженое?

— Нет, ни разу еще не везло, — слабо ответил он. Она отставила блюдце, вылизав его напоследок.

— Что ж, старина, — сказала она деловито, — теперь тебе стало везти.

* * *

На рассвете понедельника она вышла из коттеджа и отыскала снаружи одежду, в которой вчера приехала. С шортами и рубашкой в руках вернулась на край постели.

— Уилл, ты невероятно похотлив, — сказала она. — А мне нужно приступить к работе ровно в восемь. Утренняя смена.

— Это я-то похотлив? — спросил он спросонья. — Всегда, — сказала она, сдернув с него простынку. — Только посмотри на себя. Вот так ты всегда просыпаешься? Лежи теперь просто и тихо. — Она села на его чресла, расставив колени, и запустила его в себя снизу.

— Ты изумительно влажная внутри, — сказал он, приподнявшись и целуя ее.

— Твоя вина.

— Ты прекрасна.

— И ты не так плох, — сказала она, слегка задыхаясь. — О, я кончаю.

Они замерли, слившись. Затем она оттолкнула его на постель, поднялась, принесла махровое полотенце и обтерла его запавший живот и пониже.

— Хорошенькое начало дня, — сказал он.

— Поспи-ка, парень, и за меня.

— Чарлена, прежде чем ты уедешь...

— Послушай, Уилл, все было здорово. Знаю, ты будешь страшно занят. И ты не обязан звонить мне по телефону. Мы вращаемся по разным орбитам, и я не такая девица, которую можно взять в твой клуб на танцы.

— Ты потрясающа.

— Приятно слышать, но ты мне не должен, — сказала она. — Тем не менее, если снова почувствуешь что-то такое, я буду рада потрахаться с тобой. Можем ли все оставить, как оно есть? Это было хорошо.

— Конечно. Если ты хочешь.

— Именно этого хочу. И не волнуйся из-за процесса. Я умею держать рот на запоре. Там я выступлю, как надо. Ты не повлиял на меня в этом смысле. — Она встала и быстро оделась. — Правда, поспи, — сказала она, целуя его.

— Прощай, Чарлена, — сказал он со вздохом.

— Прощай, Уилл. До поры, когда снова захочешь меня.

Она вышла, и Уилл погрузился в розовый сумрак сна.

Глава 24

В понедельник Уилл с утра ощущал необычную легкость. Чарлена будто омолодила его. Он разрядился и был бесконечно ей благодарен. Но вместе с тем слегка озадачен тем, как она взяла его. Штурмом!.. Он и не знал, что бывают такие женщины. Как бы там ни было, это касается только их — его и ее.

Том Блэк присмотрелся к нему внимательно.

— Похоже, вы отдохнули как следует, — сказал он.

— Изумительно! День был отличный, — усмехнулся Уилл.

— Что ж, рад видеть вас в приподнятом настроении. Хорошо бы и мне взбодриться, но есть проблема. Мы уже, вроде бы, на мели. Деньги на исходе, Уилл. Подозреваю, что кое-кому мы уже надоели своими просьбами поддержать кампанию материально. Ума не приложу, как быть дальше. Требуется какая-то сенсация, благоприятная для нас. Помог бы еще один раунд с Маком на телевидении, но он вовремя сделал финт и вышел с площадки. Нужен Бенджамин Карр с его напором и умением хватать людей за руки. С его безусловным авторитетом.

— Бен Карр, увы, в ауте, — сказал Уилл. — Он в таком состоянии, что не может даже дать интервью. Его понимают лишь самые близкие люди. И то не все.

— Кстати уж, — сказал Том. — Эмма Карр с некоторых пор посещает чаепития активистов Мака и разглагольствует о том, что ее брат всегда любил Мака Дина, а вам он, дескать, не доверял.

— Ну, в отношении мисс Эмми мы совершенно бессильны. Я не стану связывать ее действия. Пусть болтает. Старость — не радость.

Вошла Китти Конрой с объемистым пакетом, доставленным службой «Федерал экспресс».

— Это адресовано вам, Уилл.

— Давайте вскроем. Много ли у нас бывает почтовых поступлений через «Федерал экспресс»?

— Не могу вспомнить и одного, — сказал Том. — У нас с ними нет контракта.

Китти потянула за нитку, пакет раскрылся, она его перевернула и высыпала содержимое на стол Уилла. Пачки цветных бумажек были перехвачены резинками.

— Что за дьявол? — спросил Том, взяв одну пачку. Китти выудила из пакета письмо.

— Подпись Лартона Питтса, — сказал она, передавая листок Уиллу.

— Иисус, Уилл, — сказал Том. — У меня в руках чеки.

Уилл опешил. Он прочитал вслух:

— «Дорогой Уилл, вы произвели на нас большое впечатление. Мы сделали ряд телефонных звонков своим знакомым и собрали приложенное к сему. Надеюсь, что сумеете это использовать. С приветом, Лартон».

Уилл посмотрел на чеки.

— Сколько здесь, как по-вашему? — спросил он. Том и Китти снимали резинки.

— Здесь нет чека меньше чем на пятьсот долларов, — сказал Том. — Большинство по тысяче.

— Не могу поверить, — сказала Китти, отодвинув счетную машинку. — У меня получается четыреста десять тысяч долларов!

— Придется, думаю, вернуть эти деньги Питтсу, пока не поздно, — сказал Уилл.

— Черта-с два, — рявкнул Том. — Это законные взносы граждан штата, поддерживающих вашу кампанию. Каждый вносит не более тысячи баксов. Отправители разные, все по закону.

— Наваждение, — сказал Уилл.

В кабинет вошел один из сотрудников штаба.

— Уилл, звонит ваш отец, — сказал он. Уилл нажал кнопку:

— Доброе утро, папа, как вы провели уик-энд?

— Это сейчас не важно, — ответил Билли Ли. — Меня интересует твое настроение. Если то, что я слышал, правда, оно должно быть прекрасным. Мне только что звонил Питтс и заверил, что каждый цент передан тебе в соответствии с законом. Просил только, чтобы ты воздержался от огласки имен людей, организовавших это дело. Реклама им в данном случае не требуется.

— Но полагается иметь список жертвователей, — сказал Уилл.

— С этим все в порядке;. Лартон и его друзья числятся там со взносами по тысяче долларов от каждого.

— Я слегка не в себе в связи с этим сюрпризом. Нет ли какого подвоха?

— Мальчик, приди в себя и начинай это тратить! — весело сказал отец. Уилл поднял глаза.

— Это, значит, законно, уместно, и все хорошо. Но только мы втроем знаем, откуда это взялось. Просьбу Питтса я нахожу естественной. Надеюсь, ничто из сказанного не выйдет за пределы этой комнаты, поняли?

— Уилл, — сказал Том, — можем думать о телевидении, не стесняясь в средствах.

Уилл положил на стол пачку своих именных бланков.

— Полагаю, я должен написать Лартону Питтсу личное письмо с благодарностью. Во-вторых, следует разослать подписанные мной тоже личные письма каждому из этих людей. Их можно быстро подготовить на компьютере.

— Уилл, — сказала Китти, — ваша мама неплохо воспитала вас.

— И еще одно дело, — сказал Уилл. — Пусть кто-нибудь немедленно отнесет чеки в банк. Я нервничаю, видя, что такие деньги лежат в этом помещении.

Китти побросала чеки в тот же пакет.

Глава 25

Уилл в компании Тома Блэка, Китти Конрой и своих родителей сидел в смотровой комнате, пропахшей табачным дымом. Они ждали изображения на мониторе студии.

Уилл два дня работал в студии, с утра до вечера общаясь с камерой и всматриваясь в объектив. Порой камера казалась живой. Том не позволил ему в эти дни смотреть на экран монитора. Зато за его лицом следила пожилая гримерша. Она все время что-нибудь подправляла, совершенствуя тона и оттенки его кожи в разном освещении.

Том заставил его говорить о себе таким образом, каким он в нормальных условиях никогда не стал бы делать. Он дошел до того, что говорил о своих успехах как о чем-то достигнутым кем-то другим. В конце отведенного ему времени он был унылым, охрипшим и сбитым с толку. А вот теперь ему предстояло увидеть результаты своих усилий.

Монитор замерцал, и неожиданно на экране появилось лицо Уилла. Оно казалось слишком большим и близким, но Уилл немедленно почувствовал, как красиво оно было освещено.

Голос профессионального диктора произнес:

— Уилл Ли баллотируется в сенат Соединенных Штатов, чтобы представлять там Джорджию. Вот что он расскажет об этом.

И, устремив взгляд в телекамеру, Уилл начал говорить. Голос его звучал раскованно, естественно, более глубоко, чем это обычно представлялось ему.

— Вот уже восемь лет как я работаю на сенатора Вена Карра в сенате Соединенных Штатов. В его офисе мне приходилось делать все возможное. Я был его пресс-секретарем, главным помощником по вопросам законодательства, советником в сенатском Комитете по разведке, где он является председателем. — Уилл позволил себе немного улыбнуться. — Во время моего пребывания там мне также приходилось выпивать по несколько чашек кофе. — Затем он приобрел более серьезный вид. — У меня была возможность поучиться из первых рук у человека, которого я считаю самым великим сенатором этого века от Джорджии, а быть может и во всей Америке. А теперь вот, поскольку сенатор Карр сам уже не может баллотироваться, я баллотируюсь вместо него, насколько только вообще возможно заменить Бенджамина Карра. Я рассчитываю на ваши голоса, чтобы мой опыт смог поработать на вас в сенате. И я полагаю, что этот опыт обеспечивает меня лучшей квалификацией для такой работы, чем у кого-либо другого из баллотирующихся. Надеюсь, что и вы тоже думаете это.

Выплыла надпись: «.Оплачено Комитетом за избрание Уилла Ли».Монитор погас.

Уилл задышал свободнее.

— Это было прекрасно, — сказала Патриция Ли.

— Будьте осторожны, — рассмеялся Уилл. — Эта женщина — мать.

— Она, знаете ли, права, — сказала Китти Конрой.

— Превосходная работа, — вмешался Билли Ли.

— Благодарствуем, — сказал Том. — У нас еще семь роликов по минуте. — Он дал сигнал технику.

Уилл всматривался в свое изображение. К концу просмотра он был в общем доволен. Кое-что ему, безусловно, понравилось.

— Позвольте мне сказать, чего я хотел здесь добиться, — заговорил Том, — а вы скажите, получилось ли это. Сотрудники Мака Дина увлечены размахиванием флагов и патриотической музыкой: я стремился к иному. К тому, чтоб Уилл выглядел человеком, заслуживающим доверия. Чтобы люди поняли, что ему следует доверять, что он прост, дружелюбен и действительно знает дело, за которое решил взяться. Важно ощущение его искренности, раскованности. Он развернулся вполне под конец и то, что выглядел чуть усталым, неплохо, на мой взгляд. Таким он мне нравится и понравится, думаю, многим.

— По-моему, Том, вы достигли, чего хотели, — сказал Билли.

— Ну, а я не заслуживаю похвал? — спросил Уилл, усмехнувшись.

— Может быть, небольших, — сказала Китти, улыбаясь ответно.

— Есть варианты каждого ролика, — сказал Том. — Это запас, он пригодится нам перед всеобщим голосованием.

Кто-то позвал Билли выйти к телефону. Вернулся он довольный.

— У меня новости, — сказал он. — Только что комитет Республиканской партии назвал своим кандидатом Джима Уинслоу.

— Уу-х! — произнес Том, подпрыгнув.

— А вы боялись, что это будет преосвященный Дон Беверли Кэлхоун?

— Боялся, — заметил Том.

— Но почему? — спросил Билли. — Кэлхоун просто фигляр.

— Таким был и Рейган, — сказал Том. — По крайней мере, по-моему. Но он хорошо смотрелся по телевидению. Также смотрится и Кэлхоун. Более того, Кэлхоун известен населению штата не меньше, чем Рейган. И у него имеются свои телевизионные каналы. В сущности, он по три раза в неделю может запросто входить в каждый дом. Кроме того, он располагает десятками тысяч адресов людей в возрасте от сорока до шестидесяти лет, которые перечисляли ему в последние годы мелкие суммы на борьбу с тем, что он именует развратом. Кэлхоуну достаточно нажать кнопку, и компьютер выдаст список. Это прекрасное информационное обеспечение любой кампании. Нам бы такое!