Уилл Ли (№4) - Корни травы

— Я не возражал.

Уилл достал из кармана другой лист и вручил его Лэрри.

— Правильная ли это копия того, что вы подписали?

— Да, это моя подпись.

— Ну хорошо. — Уилл достал из своего портфеля бювар. — Теперь расскажите, что было после того, как вы сегодня утром впервые увидели шерифа и его заместителей.

Муди старался сосредоточиться.

— Что ж, я допивал вторую чашку кофе...

— В какое время?

— В десять, может быть, немного позже. Кенни Эберхарт позвонил у двери и спросил, не пройду ли я в офис переговорить с шерифом.

— Кто такой Эберхарт?

— Один из его заместителей. Я знаю его по городу.

— Сказал он, что вы арестованы?

— Нет, сказал, что это не займет много времени и надо просто проехать в офис. Затем он спросил, не мог бы я взять свою машину, так как он не сможет привезти меня обратно. Я подумал, что это вроде шутки... На полпути сюда я посмотрел в зеркало заднего вида — он ехал за мной.

— Затем?

— Я приехал, спросил шерифа, а он взял меня в свой офис. Там был другой его заместитель. Шериф дружелюбно спросил, что я делал вечером в четверг. Потом рассказал мне о моих правах и добавил, что задаст мне несколько вопросов, но я, мол, не обязан отвечать на них, а если хочу адвоката, могу его получить.

— Сказал ли он, что ваши слова могут быть использованы против вас?

— Да, вроде бы; Он так сказал; «Я использую ваши слова против вас, если мне будет нужно». Получилось вроде бы не всерьез. Потом он спросил, не возражаю ли я против осмотра моего фургона. Я согласился и передал ключи. Тогда он попросил меня прочитать и подписать эту бумагу. Я подписал.

— Хорошо. А в четверг, вечером? Он спросил вас, где вы были в четверг вечером? Как вы ответили?

— Сказал, как было: что работал примерно до шести.

— Часто ли вы работаете после пяти?

— Иногда, если получаем вызов, — барахлит у кого-то отопление или не идет горячая вода, или еще что-нибудь. Такой вот вызов я и получил.

— Откуда?

— Из дома мистера Хантера, юриста.

— Элтона Хантера?

— Да. Я и раньше бывал там, в прошлом году. заменял распределители тепла в печке.

Уилл подавил смешок.

— А мистер Хантер был у себя?

— Вызов сделала его жена. Он вернулся домой ко времени, когда я заканчивал работу. Он подписал счет за работу.

— Хорошо. Куда вы пошли потом?

— Домой.

— В своем фургоне?

— Да.

— Это ваша единственная машина? — Да. Я думал, Чарлена уже вернулась с работы, и направился домой.

— Кто такая Чарлена?

— Чарлена Джойнер. Она живет со мной.

— Как провели остальную часть вечера?

— Пил пиво. Чуть позже, думаю, сразу после шести — она освобождается в шесть — явилась Чарлена. Она принесла цыпленка. Мы его съели. Затем смотрели видеофильм.

— Где работает Чарлена?

— В магазине самообслуживания за городом, у автотрассы в Ла-Грейндже. У них есть отдел аренды видеокассет с записями, и ей разрешают брать фильмы на ночь. До следующего утра.

— Что же вы смотрели?

— «Коп с Беверли-Хиллз» с Эдди Марфи.

— А потом?

Лэрри слегка смутился.

— Что ж, мы отправились. В постель.

— Вы занимались любовью?

— Что, сэр?

— Я не пытаюсь совать нос, куда не следует, Лэрри. Но это может оказаться важным.

— Да, сэр, определенно, мы этим занимались. Чарлена ведь...

— Что?

— Она очень пылкая.

— Была в ту ночь?

— Каждую ночь. — Лэрри нахмурился. — Что, и это важно?

— Да.

— Сказать по правде, Чарлена всегда пылает. В любое время. Она готова заниматься этим хоть днем, хоть ночью.

— Что, и вне дома?

— Да, она такая, что в любом месте. Ее нельзя водить даже в кино. Везде и всегда наседает. Теперь мы остаемся дома и смотрим видеофильмы или выезжаем на площадку у автострад. Так было, примерно, в среду вечером, и это закончилось на полу фургона. Я, между прочим, в хорошей форме, иначе она бросила бы меня.

— Итак, в четверг вечером после видеофильма вы и Чарлена были заняты... друг другом. Сколько времени?

— При этом, знаете ли, теряешь ощущение времени.

— А как давно вы знаете Чарлену?

— Мы встретились в июне в Кэллауейских садах, на пляже.

— Когда она переехала к вам?

— В июне. В тот же день. Она из Ньюнана, но переехала ко мне и получила работу в магазине «Мэджимарт».

— И так у вас было с Чарленой все время?

— Да, сэр, все время. Не пропустили ни дня.

— Вы не покидали своего дома вечером в четверг? Не ездили никуда в фургоне?

— Нет, сэр. После Чарлены ничего невозможно делать, только спать.

— Значит, это и все?

— Это все.

— Вы все это рассказали шерифу?

— Ну, я не рассказывал ему о Чарлене. Не всякому можно рассказать то, что я говорю вам. Я подумал, что как бы шериф не стал это распространять.

Уилл невольно рассмеялся.

— Что еще он у вас спрашивал?

— Спросил, знаком ли я с Сарой Коул. Я сказал — знаю ее, поскольку налаживал печь там, где она работает.

— Когда это было?

— В четверг после полудня.

— А встречались с ней раньше?

— Нет, сэр. Я приехал по вызову, заменил в печи термостат, а затем Сара Коул вышла из какого-то кабинета, подписала путевку и выдала чек.

— Это был первый раз, когда вы видели ее?

— Нет. Думаю, что я раньше видел ее в городе, но. я не знал ее.

— А говорили вы с ней когда-нибудь раньше?

— Нет, сэр.

— А в ее офисе не было ли между вами каких-нибудь разногласий или споров?

— Нет, сэр. Она заметила, что, по ее мнению, термостат слишком дорог. Я сказал, что он самый дешевый из тех, что у нас имеется, — пусть поищет дешевле. Тут она вручила мне чек. Мы не сказали друг другу и десяти слов.

— Присутствовал кто-нибудь при вашем разговоре с ней?

— Был еще один приемщик.

— О чем еще спрашивал шериф?

— Спросил, знаю ли я городскую свалку. Я сказал: знаю. Спросил, не был ли я там в четверг вечером, а я сказал — нет, был дома.

— Что дальше?

— Шериф оставил меня со своим заместителем и пошел посмотреть фургон. Ходил минут двадцать, а я в это время читал журнал. Вернувшись, он заявил мне, что арестует меня за убийство, показал ордер и снова зачитал мне мои права, на этот раз с карточки. Они велели мне вывернуть карманы и отправили в камеру.

— Сказал он вам, что вы можете позвонить по телефону?

— Да. Я звонил пару раз в «Мэджимарт», но линия была занята. Чарлена сегодня работает. Я не знал, кому еще позвонить. Мог бы позвонить своему боссу, полагаю, но не хотел, чтобы он узнал, что я в тюрьме. Я сказал, что не знаю ни одного адвоката и не могу позволить себе нанять, а шериф сказал, что они достанут его для меня.

Лэрри Муди было двадцать четыре года. Он родился и вырос в Ла-Грейндже, в двадцати милях от Гринвилла. Закончил там среднюю школу. Отец умер, когда ему было шесть лет. Мать работала на мельнице и умерла, когда ему исполнилось девятнадцать. Он играл центральным нападающим в футбольной команде, после окончания школы пошел работать в «Морган энд Морган». Там освоил все, касающееся стандартных систем домашнего отопления и кондиционирования воздуха. В Гринвилле жил уже более года — здесь компания имела свое отделение.

— Хорошо, — сказал Уилл. — Теперь есть кое-что, о чем я хотел бы знать точно и полную правду. Арестовывали ли вас когда-нибудь? За что именно? Лэрри, если это случалось, оно выплывет. Лучше рассказать сразу, сейчас. Попадали вы когда-нибудь в беду?

Лэрри отвел глаза.

— Да, сэр, — сказал он спокойно.

— Давайте-ка все об этом, — сказал Уилл, — и ничего, ради Бога, не опускайте.

— Что ж, когда мне было двадцать лет, я за три месяца получил три штрафа по поводу превышения скорости. Отобрали водительские права, кроме служебных. Получив их обратно, я и купил фургон. У него ограничена скорость.

— Это все? — спросил Уилл, не веря еще; что Лэрри толкует только об этом. — Это и вся беда, какую вы вспомнили?

— Да, сэр, это все.

— И не было других неприятностей? Вы не пили?

— Нет, сэр.

Уилл перевел дыхание.

— Ну, хорошо. Вспомните еще что-то, скажете позже. Теперь прошу имена и адреса троих ваших сограждан, которые, вы полагаете, могут хорошо о вас отозваться.

Лэрри назвал учителя средней школы, капитана своей футбольной команды и своего босса.

— Теперь я хотел бы, чтобы вы вспомнили людей, с которыми не ладите, может, вас кто-то не любит.

Лэрри задумался, на миг поднял глаза к потолку.

— Не могу придумать таких, — сказал он наконец.

— Что, нет никаких врагов?

Лэрри покачал головой.

— Таких, кого бы я знал, нет.

— О'кей, Лэрри, пусть будет так. Ходите ли вы в церковь? Есть ли у вас духовник?

— Нет, сэр. Думается, я не очень религиозен.

Уилл отложил портфель.

— А теперь, Лэрри, вот что. Придется вам здесь провести уик-энд. В понедельник в десять утра будут предварительные слушания. Судья Боггс заслушает обвинение по деду, и мы с вами узнаем, что имеется против вас. Если судья решит, что есть основания возбудить против вас дело, то он перешлет материалы в Большое жюри, и если там рассудят, что надо вас судить, вам предъявят формальное обвинение, после чего вы предстанете перед судом.

— Сколько же времени займет все это? — спросил Лэрри.

— Мы можем попробовать сделать так, чтобы вас отпустили под залог на время предварительных слушаний. У вас есть какая-нибудь собственность?

— Только фургон, но взятый в рассрочку. Еще три года выплачивать.

— Есть у вас свои дом или квартира?

— Нет, сэр, я арендую дом.

— Кто бы мог поручиться за вас своей собственностью?

— Может быть, мой босс, мистер Морган? Однако я не хотел бы просить его.

— Я поговорю с ним. Он должен знать, что в понедельник вы не выйдете на работу.

Лэрри ударил себя по лбу.

— Ох, я забыл сказать, что меня ставили в строй. Только что вспомнил.

— Шериф поставил вас в строй?

— Да, с четырьмя другими парнями.

— Они были одного с вами возраста и похожи на вас?

— Более или менее. Однако забавно. Всех нас заставили стать лицом к стене.

— Свидетель разглядывал ваши спины?

— Сперва — да. Через пару минут было велено повернуться.

— Вы видели того, кто вас разглядывал?

— Нет, там было зеркало. И ничего, кроме зеркала.

— Именно так обычно и делают при опознании.

— Мистер Ли, что же будет?

— Еще не знаю, Лэрри. Лучше скажу, какой у вас будет выбор. На предварительных слушаниях, ознакомившись с обвинением, вы должны, по закону, определенно сказать, признаете ли себя виновным. Если, объявив себя виновным, будете все же обличены в совершении убийства при отягчающих обстоятельствах, вам грозит смертный приговор или пожизненное заключение. Но, — Уилл оперся локтями о стол, — допустим, что вы признали себя виновным. Если это действительно так. В этом случае я могу ходатайствовать перед прокурором, чтобы формулировка обвинения и приговора была смягчена. Вы можете получить меньший срок заключения и через несколько лет выйти на свободу. Такой вот выбор, Лэрри. Объявить себя виновным и провести пятьдесят лет за решеткой, или же не признавать вину, до конца стоять на этом и уже тогда либо сразу после суда выйти на волю, либо умереть. Продумайте все это, определите свое поведение. Мы еще поговорим перед слушаниями в понедельник. Если хотите, я прощупаю обвинителя, и посмотрим, возможны ли сделки, если вы заявите, что виновны.

— О, я уже знаю, — сказал Лэрри, резко вставая. — Я скажу, что невиновен.

— Вы в этом уверены?

— Совершенно.

— Прекрасно! — Уилл тоже встал. — Мне нужно идти. Что я могу сделать для вас до понедельника, кроме того, что увижу вашего босса?

— Не затруднит ли вас, сэр, принести мне из дома прибор для бритья и смену белья, а также сказать Чарлене, где я оказался? — Он написал свой адрес. — Ключ от дома под банкой с цветами. А ключи от фургона пусть будут у Чарлены. У нее нет своей машины, пусть ездит.

— Это вряд ли получится. Шериф может задержать ваш фургон, но я попробую. Что-нибудь еще?

Муди второй раз отвел взгляд.

— Кое-что тревожит меня, — сказал он.

— Что же?

Муди опять взглянул на него в упор.

— Вы же не спросили меня, убил ли я эту женщину.

— Наступила очередь Уилла отвести глаза.

— Что ж, Лэрри, это вопрос, который адвокат иногда не хочет задавать клиенту.

— Вам не придется спрашивать, я сам скажу, — проговорил Муди.

Уилл затаил дыхание. Если парень виновен, ему не надо этого знать.

— Я не убивал ее, — страстно заявил Лэрри. — Богом клянусь, никого я не убивал. Все, что я говорил вам, — святая правда.

Уилл улыбнулся.

— В таком случае, Лэрри, — сказал он с большей определенностью, чем чувствовал, — вам не следует беспокоиться.

Лэрри потряс руку Уилла, улыбаясь, будто его уже оправдали.

Глава 4

Уилл постучал в стеклянную перегородку, отделявшую офис шерифа от общей комнаты полицейских.

— Доброе утро, Дэн. Как у вас дела?

Шериф Кокс поднял голову от бумаг, встал и пожал руку Уиллу.

— Довольно сносно, Уилл. А как ваши?

Уилл хорошо знал шерифа.

— Не могу пожаловаться, но не могу и радоваться тому, что моего клиента посадили в тюрьму. Я уверен, что он невиновен.

Шериф усмехнулся:

— Полагаю, что могу доказать его вину.

— Он хотел бы получить обратно свой фургон, чтобы машиной пока пользовалась его приятельница.

Кокс покачал головой.

— Нет, фургон пока нужен. Это вещественное доказательство.

— Не мог бы я на него взглянуть?

— Нет. Разбирательство продолжается.

— Вы, однако, пришлете мне заключение лаборатории криминалистики и отчет о вскрытии трупа?

— Безусловно. Только придется вам потерпеть что-нибудь до середины следующей недели.

— Понятно. Но когда разберетесь с фургоном, сможет ли девица Муди забрать его? Или намерены придержать его у себя до самого суда?

— Посмотрим, — уклончиво ответил шериф.

Покинув тюрьму, Уилл поехал к дому своего подзащитного. Строение оказалось бараком — такие покупают по дешевке дельцы, платят лишь за стены и крышу, а потом арендаторы сами их обставляют, Уилл поставил машину на обочину дороги и по грубому мостику пересек глубокую дренажную канаву, отделяющую бараки от дороги. Он нашел банку с землей и каким-то засохшим растением. Под ней был ключ.

Небольшая гостиная была забита новой, сравнительно дешевой мебелью. Возле телевизора с огромным экраном разместились шикарный видеомагнитофон и портативная стереосистема. В тесноватой столовой стояли тренажеры — сложная конструкция для упражнений, способствующих сбрасыванию веса. Должно быть, Лэрри Муди совершенно погряз во всем этом хламе...

Уилл постоял, пытаясь осмыслить это, и уже собирался переместиться в спальню и подобрать белье для Лэрри, как открылась дверь и вошла молодая женщина, с удивлением уставившаяся на него.

Она была очень привлекательна, почти красива. Волосы ее были еще светлее, чем у Лэрри, — и это был, несомненно, их натуральный оттенок. Огромные ярко-голубые глаза, аккуратный носик, широкий, чувственный рот. Рост не более пяти футов четырех дюймов, но все пропорции так хороши, что она казалась выше.

— Кто вы такой? — спросила она, подняв бровь. Речь ее была твердой и правильной.

— Я — Уилл Ли, адвокат. Представляю интересы Лэрри Муди. Извините, если побеспокоил. Лэрри просил меня заехать и захватить для него некоторые вещи. А вы, должно быть, Чарлена Джойнер?

— Да, — сказала она. — В магазине кто-то сообщил, будто Лэрри попал в беду. Я помчалась домой.

— Боюсь, что так оно и есть. Я приехал из тюрьмы. Суд назначил меня защищать его.

— Что ж, — произнесла она, повышая голос, — не объясните ли, что случилось?

— Послушайте, — замешкался Уилл, — вам лучше войти и на минуту присесть.

Она села на диван, и он рассказал ей о выдвинутых против Лэрри обвинениях. Когда он закончил, она встала и скинула парку. Она была в желтом нейлоновом комбинезоне с эмблемой «Мэджимарта».

— Это же безумие, — сказала она. — Лэрри не способен на убийство. Что, черт возьми, происходит? — Она расстегнула молнию на комбинезоне и сбросила его на стул, оставшись в тонкой рубашке, не достававшей до пояса ее низко сидевших джинсов. Шелковисто блестела полоска, смуглой кожи.

Уилл был слегка смущен. Груди ее были полными, а соски торчали, натягивая тонкую ткань. Лифчика на ней не было.

— Утром в понедельник будут предварительные слушания. Хорошо, если бы вы пришли к десяти часам, — сказал Уилл, стараясь дышать помедленнее.

— Конечно, приду, — ответила она, снова садясь рядом с ним на диван.

Он невольно отодвинулся.

— Но поскольку я здесь, мне нужно кое о чем вас спросить, — сказал он.

— О'кей, — произнесла она. — Все, что могло бы помочь Лэрри.

— Что бы вы ни сказали мне, это останется в тайне и не может быть использовано против Лэрри.

— Правильно, — ответила она, тронув языком верхнюю губу, что показалось Уиллу поразительно чувственным.

Он прокашлялся. Присутствие девицы расстраивало его мысли. Надо было выяснить все о ее передвижениях вечером в четверг.

Ее рассказ соответствовал рассказу Лэрри. Правда, по ее словам, они ели ребрышки, а не цыпленка. И она была откровеннее Лэрри при описании дальнейшего.

— После кино, — сказала она, — мы трахались. — Она повела бровью, как бы желая быть во всем точной. — Два или три раза.

Уилл кивнул, избегая ее взгляда.

— Мне не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я сую нос в интимные дела из любопытства, — сказал он, — но много ли времени у вас уходит на эти... занятия?

У нее поднялись брови.

— Траханье? О да. Мы любим это. Нам хорошо. — Она улыбнулась. — Советник, я не смущаю вас?

— Совсем нет, — солгал Уилл.

Разницы в их положении не чувствовалось. Она обращалась к Уиллу как к равному, все вопросы ее были разумны и направлены в точку. Она казалась старше и опытнее Лэрри.

Уилл встал.

— Мне пора. Если соберете пару смен белья и бритвенные принадлежности Лэрри, я завезу их ему в тюрьму.

— Я сама. Хочется, повидать его.

— Боюсь, часы посещения уже прошли. Можете поехать завтра между двумя и пятью.

Она исчезла в спальне и вскоре вышла с пакетом, наполненным вещами.

— Там его просмотрят, — сказал Уилл. — Нет ли в пакете чего-нибудь, что вы не хотели бы показывать?..

— Нет, — сказала она, затем протянула руку. — Спасибо, Уилл, за то, что вы делаете для Лэрри. Могу я называть вас Уиллом?

— Конечно, — ответил он. Ее рука была мягкой и прохладной, пальцы длинными, а рукопожатие крепким. — Шериф пока задерживает фургон. Лэрри хотел, чтобы вы могли его использовать. Звоните, если возникнут вопросы. Мой номер есть в телефонной книге Делано — офис «Ли энд Ли». Домашний — на У. Г. Ли Четвертый.

Она все еще не отпускала его руку.

— Так ваш отец Билли Ли? Который был губернатором?

— Совершенно верно. — Он отнял у нее руку и сунул в карман. Ладонь была влажной.

— До свидания, — сказала она. Уилл покинул дом и забрался в машину. — Боже мой, — сказал он вслух. — Не удивительно, что Лэрри хочет выбраться из тюрьмы.

Глава 5

Уилл получал удовольствие от поездки на семейную ферму по сельским дорогам, лишенным каких-либо указателей.

Старый дом, выстроенный прадедом, сгорел в тридцатых годах, а нынешний был построен после войны.

В 1945 году отец Уилла вернулся со службы в военно-воздушных силах — он летал на бомбардировщиках — с молодой женой англо-ирландского происхождения. Патриция Уортс-Ньюенам Ли захватила в Америку несколько картин из георгианского дома своей семьи в графстве Корк. По ее инициативе на красных глинах Джорджии было выстроено подобие ирландского дома. Но не из камня, как в зеленой Ирландии, а из кирпича. Дом получился удобным и хорошо смотрелся.

Уилл проехал мимо парадной двери к группе деревьев у озерка, что в сотне ярдов за домом. За ним увязалась собака — золотистый Лабрадор Фрэд.

От озерка дорога вела через рощицу к дому Уилла — аккуратному коттеджу. Он сам выстроил его с помощью двух работников фермы. Ему тогда было ровно двадцать пять лет, и он полноправно вошел в отцовскую фирму. А строение это на каменном фундаменте, собранное из толстых кедровых брусьев, вписалось в лес над водой, как будто всегда там было. Кстати, озеро было искусственным: собственно, пруд, устроенный матерью в пятидесятые годы.

Он вышел из машины, и собака восторженно прыгнула ему на грудь.

— Эй, Фрэд! Как поживаешь, старый проказник?

Собака лизнула его в лицо. Он дал ей нести портфель, поднялся по ступенькам с остальным багажом и вошел в дом. Фрэд осторожно положил портфель на кровать.

— Какой хороший мальчик! — Уилл почесал Фрэда за ушами-Мари из супружеской пары черных, которая ухаживала за его родителями, оставила на кухне тарелку шоколадных пирожных. Проглотив их, Уилл вернулся в спальню. Затем он принял горячий душ и поблаженствовал, растянувшись на постели. Солнце садилось за озеро.

В большом доме командовала мать. Значит, к обеду требовались пиджак и галстук. При восходившей луне он прошел вместе с Фрэдом сквозь рощу, затем по лужайке. Было прохладно, но теплее, чем в Вашингтоне.

Младшая сестра отца, тетя Элоиза, вышла из кухни. Они обнялись.

— Ты чуть похудел, — сказала Элоиза, критически оглядев его.

В войну она овдовела и больше замуж не выходила. Она еще управляла магазином женской одежды, который когда-то основала бабушка. Теперь, когда тете Элоизе было за семьдесят, она в одиночестве жила в Делано, но иногда приезжала к обеду.

— Мне это необходимо, — засмеялся Уилл. — К Рождеству надо быть в хорошей форме.

Патриция Ли встретила сына у двери библиотеки. В свои семьдесят она оставалась красивой женщиной — высокой, тонкой и стройной, хотя волосы поседели. Она взяла в ладони лицо Уилла.

— У тебя усталый вид, — сказала она. — Но ты всегда так выглядишь, приезжая из Вашингтона.

Ее выговор немного смягчился, но в нем все еще чувствовалась западнобританская жестковатость. Шутя или сердясь она переходила на говор графства Корк.

Отец, Билли Ли, вышел из кабинета, где он работал среди полок, уставленных книгами в кожаных переплетах.

— Хэлло, мальчик! — почти прокричал он. Билли Ли было уже около восьмидесяти лет, а выглядел и вел он себя как семидесятилетний. Его волосы не потеряли густоты, а то, что они стали совсем седыми, лишь добавляло ему благородства. Отец в большей мере выглядел сенатором, чем лысоватый Бенджамин Карр.

— Как насчет того, чтобы немного выпить? — спросил он. — Бурбон годится?

— Конечно, — ответил Уилл.

Он взял стакан виски и погрузился в диван напротив родителей, сидевших в креслах возле горящего камина. Он любил эту комнату.

— Хорошо долетел? — спросил отец.

— Вполне. Над Вашингтоном была облачность, но на юге — чистое небо.

— Это хороший образ для характеристики нашего нынешнего положения, — усмехнулся отец.

— Что потребовалось судье Боггсу? — спросила мать. — Полагаю, он загрузил тебя делом, от которого все, кто мог, отказались?

— Вероятно, — сказал Уилл, — Но он представил дело так, будто не мог доверить его никому другому. Втянул в эту историю и Элтона Хантера из Гринвилла. Притом, хитрец, заручился согласием сенатора, и у меня не осталось выхода.

— Думаешь, этот парень, Муди, совершил убийство? — спросила мать.

— Трудно сказать, — ответил Уилл. — Парень хорошо держится и будет неплохо смотреться в суде, если я его натаскаю. Но я еще не знаю, что у них заготовлено против него. Есть какой-то свидетель — чего, я не знаю. Но хочется верить этому Муди, в нем чувствуется доброта, и он кажется мне искренним. Женщинам-присяжным он понравится.

— У него есть алиби? — спросил отец.

— Уф! Имеется приятельница. Явившись в суд, она заставит каждого усомниться, что у парня могло хватить энергии изнасиловать кого-либо.

— Знаешь ли что-то о Саре Коул? — спросил отец.

— Только то, что она черная, и ее отец владеет фермой в окрестностях Лутервилла.

— О ней известно еще кое-что. Весьма проворна. То есть была проворной. Окончила среднюю школу в Гринвилле и получила стипендию для учёбы в Беннингтоне, штат Вермонт, а там преуспела.

— Ты знал ее?

— Нет, так писали газеты. Известно и больше. Она получила средства от какого-то фонда и организовала консультации беременным девочкам-подросткам — единственную такую службу в округе.

— Звучит неплохо, — сказал Уилл.

— Да, но Сара Коул ни с кем не дружила, по крайней мере, ни с кем из белых. Воинствующая феминистка, признанная атеистка и вообще большая заноза, как я слышал в судебных кругах, — Отец взял со стола газету и вручил Уиллу. — Кстати, была хороша собой.

Уилл всмотрелся в поразительно красивое лицо девушки: кофейно-молочная кожа, правильные черты, короткая «африканская» стрижка и сердитые, умные глаза.

— Говорят, у нее была пара белых предков, — сказал отец. — В общем, вела она себя вызывающе и вместе с тем была вот такой привлекательной. Не походила на черную. Обычно это озлобляет разную дрянь из числа белых.

— Что ж, разные аспекты этого дела наверняка проявятся на суде, — сказал Уилл. — Не очень мне все это по душе.

— Так и случается, — ответил отец. — Никогда не знаешь, во что ввязываешься. Скажи-ка, судья подбрасывал монетку, чтобы решить, кто должен обвинять, а кто защищать?

— Да. А откуда ты знаешь?

— У него эти пятьдесят центов в ходу уже тридцать лет. Там орлы с обеих сторон.

Уилл заморгал. Отец засмеялся.

— Он заранее решил, что ты будешь защитником. Ни один юрист из трех наших округов не захотел бы вступиться за этого парня, и судья выбрал тебя. Прими это в качестве комплимента.

Генри, муж Мари, дворецкий и доверенное лицо в доме Ли, вошел, одетый в свою обычную форму — черные брюки, белая рубашка и черный галстук-бабочка.

— Все на столе, мисс Ли.

— За двадцать лет я не смогла добиться, чтобы Генри говорил «обед подан», — вздохнула Патриция.

Когда они расселись в столовой и вино было уже открыто, Уилл сказал:

— А у меня новости.

Родители и тетка с ожиданием посмотрели на него.

— Сегодня утром сенатор Карр предложил мне остаться в его команде — на время выборов и еще два года после них. — За столом наступило молчание. Уилл поднял руку. — И еще кое-что. Взамен он обещал всемерно поддерживать меня против Джима Барнетта на выборах в конгресс через четыре года.

— Что значит «всемерно»? — спросил отец.

— Он окажет мне публичную поддержку, обратится ко всем своим политическим должникам, — Уилл усмехнулся, — и соберет для меня два миллиона долларов.

— Ура-а-а! — закричала мать.

— Ты чертовски права, — сказал отец. — Уилл, если Бен Карр сдержит слово, можешь считать себя избранным.

— Это прекрасно, Уилл, — сказала тетка Элли. — Бен Карр всегда стоял в сторонке и лишь загадочно улыбался — так было во всех избирательных кампаниях, а я помню их все.

Отец принял знаменитую позу сенатора и продекламировал:

— «Я буду голосовать за выдвинутого моей партией». Вот единственный вариант его поддержки кому бы то ни было с тех пор, как проводилась, кампания Франклина Рузвельта. — Отец поднял стакан: — Предлагаю тост за будущего младшего сенатора от Джорджии!

И все выпили за удачу Уилла.

В холле зазвонил телефон. Было слышно, как Генри протопал к нему.

— Может быть, ликовать преждевременно, — сказал Уилл. — За четыре года может всякое случиться. Генри выглянул из двери.

— Мистер Уилл, — сказал он, — вас просят к телефону.

— Генри, — сказала Патриция, — я уже сто раз говорила, что никто в этой семье не подходит к телефону во время обеда. Спросите, что передать.

— Да, мэм, — сказал Генри и исчез в холле. Через минуту он вернулся. — Это мистер Уэндел из «Атланта конститьюшен». Он говорит, это действительно важно.

— Генри... — прорычала Патриция Ли.

— Все правильно, мама, — сказал Уилл. — Дадл и Уэндел не стал бы звонить просто так. Позвонил бы какой-нибудь репортер. Значит, новость из ряда вон. — Уилл встал и проследовал в холл. — Хэлло, Дадли?

— Хай, Уилл. Извините, что беспокою в это время, но я нуждаюсь в срочных комментариях! — Он замолчал.

Уилл был огорошен. Как газета могла узнать, что он стал защитником Лэрри Муди? И настолько ли это важно, чтобы позвонил сам редактор?

— По какому вопросу? — спросил Уилл. Уэндел все молчал. Наконец вымолвил:

— Вы хотите сказать, что ничего не слышали? — В его голосе звучало недоверие.

— Не слышал чего?

— Боже, Уилл, сожалею, что сообщаю об этом.

— О чем, Дадли? О чем, черт возьми?

Было слышно, как Уэндел вздохнул.

— У Бена Карра удар. И тяжелый.

Глава 6

Уилл переключил управление на автопилот, налил из термоса кофе и достал из пакета сандвич с ростбифом, приготовленный Мари. Но аппетита не было. Он занялся кофе. Внизу кучно светились города, фермы выглядели во тьме светлячками. Уилл чувствовал себя плохо. В сущности, он был напуган.

Ему уже сорок один год. Последние восемь лет его жизни связаны с карьерой, Бена Карра. Теперь этот человек, возможно, умирал.

При нормальном положении Уилл в чрезвычайных обстоятельствах думал бы о том, как свести к минимуму ущерб, в частности, что сообщить в печать. Теперь он вспоминал свою первую встречу с сенатором в давние времена.

* * *

— Папаша ваш говорит, что вы нуждаетесь в работе, — сухо сказал сенатор.

— Думаю, это так, — признал Уилл. Он устал от юридической практики. Мысль о работе на влиятельного сенатора импонировала ему. Карр откинулся в кресле.

— А что вы можете делать? — спросил он, будто не ожидая многого.