Уилл Ли (№4) - Корни травы

Другой человек, белый, поговорив с Элтоном Хантером, направился к Уиллу и представился:

— Мистер Ли, — сказал он, — я Ник Доннер из южного бюро «Нью-Йорк таймс».

Уилл пожал ему руку. «О Боже, — думал он, — это все, что мне нужно».

Глава 8

Уилл наклонился и заглянул в глаза Бенджамину Карру. Они были широко открыты. Лицо сенатора было лишено какого бы то ни было выражения, и Уиллу вспомнилось, что он никогда не видел Карра таким отрешенным от всего. В его чертах проступило что-то детское, мягкое. Он едва ли не улыбался.

Доктор сказал, что Карр, возможно, что-то и понимает, но если и так, он не в состоянии реагировать.

Уилл придвинул к кровати стул и взял безвольную руку Карра.

— Сенатор, — сказал он, — это Уилл. Я знаю, что вы не можете говорить, но надеюсь, можете меня понимать. Вы пережили инсульт. Худшее позади. Наступила стабильность, но доктор еще не в силах сказать... когда восстановится ваша речь... Мисс Эмми все время находится здесь, также и Джаспер. Оба сейчас отдыхают. Губернатор прилетел сразу, как только узнал о случившемся, но ему пришлось вернуться в Атланту. Доктор и я говорили с судьей. Тот подписал распоряжение, предоставляющее мне возможность временно вести ваши дела. Минни и Джаспер присмотрят за домом, будут оплачивать счета и тому подобное. Я смогу принимать любые решения, пока вы не встанете на ноги. Сенатор, вы поправитесь и скоро станете самим собой. Я продолжаю планировать вашу выборную кампанию, так что не подводите меня, вы слышите? Я передал всем сотрудникам, что ничто не изменилось, — солгал он.

Лицо Карра было по-прежнему неподвижным, но, к удивлению Уилла, он почувствовал усилие его руки, будто сенатор пытался пожать ему руку.

— Это хорошо, сенатор, — сказал Уилл. — Кажется, вы можете двигать рукой. Продолжайте это, хорошо?

Карр прикрыл глаза, будто хотел уснуть. Уилл стиснул его руку и удалился.

В коридоре он встретил доктора Дэниелса.

— Похоже, он двигает рукой, доктор, — взволнованно произнес Уилл.

На лице доктора отразилось сомнение.

— Не думаю, что он уже способен на это. Вероятно, то был просто мышечный спазм.

— Есть ли у него шансы на восстановление речи и чувствительности конечностей?

— Трудно сказать, — ответил доктор. — Я наблюдал людей, которые сравнительно быстро обретали подвижность после весьма серьезных ударов. Другие так и оставались парализованными, хотя нарушения их двигательных систем казались мне не столь серьезными.

— Но он, похоже, схватил мою руку! Если это не спазм, то что?

— Это хороший признак. Значит, лечение поможет сенатору многое восстановить. Не исключено, что я отправлю его домой через несколько дней, может быть, к Рождеству. Надо следить за его реакциями.

— Скажу откровенно, что он надеялся выиграть выборы r следующем ноябре. Есть у него какой-нибудь шанс снова встать в строй? По сути, ему не надо вести очередную кампанию, а столько смотреть в телекамеру и говорить. Разумеется, мыслить и связно выражать свои мысли. Его жизнь зависит, собственно, от того, сможет ли он работать в сенате. Если нет — он умрет.

Некоторое время доктор молчал.

— Уилл, — наконец произнес он, — я многого не знаю, но любой пациент, при прочих равных условиях, мобилизует неведомые резервы своего организма, если рассчитывает на будущее. Во всяком случае, разговоры о предстоящей работе ему не повредят.

— Доктор, — сказал Уилл, — могу я попросить вас об одолжении? Отвечая на вопросы газетчиков и телевизионщиков, хотя бы намекните, что Карр уже сознательно реагирует на внешние раздражители. Лгать не надо, но он ведь пытался пожать мою руку. Сейчас очень важно, чтобы не утвердилось мнение, что он — паралитик. Чтобы никто не рассчитывал, что Бенджамин Карр вышел в тираж.

— Вы имеете в виду Мака Дина? — спросил доктор. — Полагаю, наш губернатор спит и видит себя сенатором, не так ли? Ведь он, безусловно, не может стать губернатором в третий раз.

Уилл улыбнулся.

— Спасибо, доктор, — сказал он.

* * *

Дома, в своем коттедже у озера, вечером в понедельник двадцать первого декабря Уилл переложил конверт с анонимно присланными деньгами в свой сейф. Сейф находился в спальне в шкафу. Подумалось, что, возможно, придется вернуть, эти деньги когда-нибудь. Затем Уилл сел за компьютер и составил телеграмму сотрудникам аппарата сенатора. В ней значилось: «Сенатор Карр перенес серьезный удар, но, по-видимому, реагирует на лечение, и я надеюсь на выздоровление. Пока я уверен, что он был бы рад получить что-нибудь от Вас. Пожалуйста, не пускайтесь на поиски новой работы — по крайней мере пока не переговорите со мной. Меня можно застать дома в Делано, если вам понадобится информация. Уилл Ли».

Он отпечатал распоряжение разослать телеграмму по списку сотрудников. Они получат ее на следующее утро.

Позвонив Джасперу, он попросил подготовить дома комнату для сенатора и поставить там телевизор так, чтобы тот мог видеть экран.

— Действуйте. И нарядите елку, — сказал Уилл. — Все как обычно на Рождество.

— Да, сэр, мистер Уилл, — ответил Джаспер.

— Джаспер. — сказал Уилл, — вы распоряжаетесь. Не допустите, чтобы мисс Эмми отталкивала вас, слышите? Делайте все, что нужно, и известите меня, если не совладаете с ней.

— Да, сэр, — подчеркнуто произнес. Джаспер.

Как только он положил трубку, телефон зазвонил. — Уилл, это Дадли Уэндел.

— Я не привык еще к вашему голосу, — сказал Уилл. — Прежде звонили ваши подчиненные.

— Надеюсь, вы не возражаете, я отозвал своих ребят в Атланту и хотел бы получить от вас что-нибудь для завтрашнего выпуска.

— Не возражаю, Дадли, — ответил Уилл. — Я видел сенатора во второй половине дня. Он уже реагирует на лечение. Доктор отправит его к Рождеству домой.

— А что в отношении предстоящего ноября? — спросил Уэндел.

— Последнее, о чем мы говорили с сенатором до удара, были выборы. Он решил баллотироваться снова, и пока я не услышу от него другого, кампания будет продолжаться.

— Полагаете, к этому сроку он совершенно оправится?

— Сильного человека одним ударом с ног не сшибешь. Думаю, он восстановит форму, — сказал Уилл. — А теперь извините, Дадли, я должен немного поспать.

Сначала, однако, он позвонил Кейт Рул в дом ее родителей.

— Хэлло! — произнесла она радостно.

— Сожалею, что не сумел позвонить тебе раньше, — сказал он. — Была такая суматоха.

— Могу представить. А как сенатор? Как ты сам?

— Меня чуть не убило, когда я увидел его на госпитальной койке совершенно беспомощным. Но, думаю, он выберется, — ответил Уилл. — Ты же знаешь, он крепок.

— Он будет в состоянии баллотироваться?

— Кто знает? Сказать по правде, это бы меня не удивило. Я продолжаю все с расчетом на это. Кстати, в Делано меня втянули в качестве адвоката в дело о колоритном убийстве. — Он последовательно рассказал Кейт об этом, удивившись про себя, что опускает детали, связанные с Чарленой Джойнер.

— Ты говоришь как побитый, — сказала она.

— Разве я говорю? Бубню, бормочу, язык не поворачивается.

— Отправляйся-ка в постель, дорогой.

— Хорошо бы на пару с тобой. Я и ты, понимаешь?

— Еще как понимаю. Прими одну новость, прежде чем свалишься.

— Виноват, я не дал тебе слова сказать.

— Я получила место. С первого января я помощник заместителя директора по разведке. Четвертого начинаю работать в новом кабинете, понял?

— Кончится тем, что ты станешь директором ЦРУ. И в этой роли, не сомневаюсь, ты будешь великолепна, черт возьми!

— Ценю твою веру в меня. Располагайся, милый, в постели. Спокойной ночи.

Уилл положил трубку, подключил автоответчик, вырубил звонок и уже почти без сил двинулся в спальню, по пути освобождаясь от одежды. Он решил, что будет спать не менее восьми часов.

Глава 9

Мэнни Пирл заботился о своей внешности. Он был толстоват, невысок и сложен не слишком пропорционально. Серый костюм, из акульей кожи стоил кучу денег, но сидел на нем, как чужой. Все же доверие он внушал и кое-кого очаровывал. Его девицы были довольны им.

Мэнни посмотрел на возвышавшуюся над ним Лорен и подмигнул ей. Она моргнула в ответ и приласкала его в своей манере, будто ударила. Он не был уверен, что ее настоящее имя — Лорен, но в том, что она извращенка, сомнений не было ни у кого. Впрочем, ее сумочка была набита долларами — мужчины щедро одаривали ее.

Мэнни похлопал по своим часам, сделал движение, будто переводит стрелки, а потом жест, означающий полчаса: Лорен снова, подмигнула, затем обратила внимание на бизнесмена средних лет, который помахивал двадцаткой.

Мэнни двинулся к двери клуба. В канун Рождества он не был заполнен, и все же Мэнни не жаловался. Его коммерция процветала. Он уже заработал здесь более полумиллиона баксов, а были еще два таких заведения, не считая книжного магазина. Кстати, пора было закрыть его, иначе он не успеет вернуться к Лорен, как договорено, через полчаса.

Мэнни взял в своем офисе конверт с чеками; погрузившись в машину, с удовольствием втянул запахи кожаной обивки и погнал ее за несколько кварталов к книжному магазину. Его «мерседес» был совсем новым, и он наслаждался им как игрушкой. Он заплатил за него наличными. В те дни он за все расплачивался наличными.

Асфальт блестел от дождя. Мэнни обдумывал, как ему быть с магазином. Книжный магазин работал в убыток, а в последние дни возле него появились пикеты. Чертов проповедник с телевидения Кэлхоун напустил на этот магазин чертовы легионы остервенелых домохозяек и детей с плакатами. За ними следовали телевизионные камеры. Когда местные телестанции устали показывать это, Кэлхоун мобилизовал своих операторов и демонстрировал шествия в своей программе.

В самом деле, черт побери, подумалось Мэнни, когда он остановил машину у магазина, зачем ребятам картинки и порновидеофильмы, если можно зайти в заведения Мэнни и все увидеть в натуре? Он вытащил из кармана конверт и посмотрел на чеки. Каждый из троих служащих получил к Рождеству в виде премии еще одну месячную зарплату. Щедро, не так ли? Тем более ни один из них не работал на Мэнни хотя бы год. Другие хозяева отправили бы всех домой обычным пинком даже в канун Рождества.

Мэнни выскользнул из «мерседеса». Было уже пять минут четвертого, пора закрывать. Он все проделает быстро и ловко, после чего вернется в клуб, оперативно перепихнется с Лорен и к пяти будет уже дома, рядом с женой. Его дочка с бездельником-зятем придет завтра к рождественскому обеду.

Мэнни вошел в магазин, не заметив фургона, который, в этот момент подъехал к автомобильной стоянке и остановился там.

Один из служащих сидел у кассы, другой подремывал за прилавком. Из кабинетика выскользнул управляющий, а покупателей не было.

— Привет, Фрэнк, — сказал Мэнни, помахивая конвертом. — Счастливого Рождества, а?

Фрэнк хотел ответить, но запнулся, уставясь на что-то, чего не видел Мэнни.

— В чем дело? — спросил Мэнни.

Однако тут же он ощутил прикосновение ствола к своей шее и попытался оглянуться. Двое стояли в проеме дверей. К ним присоединились еще двое — все в маскировочной форме и черных беретах. Трое были с автоматами, марку которых Мэнни определить не смог. Четвертый — высокий, сильно загорелый, худой, с большими ушами и крючковатым носом — вертел в пальцах большой пистолет.

Мэнни не впервые оказывался лицом к лицу с вооруженными парнями. Паниковать не стоило.

— Ну-ну, ребята, — сказал он спокойно. — Думаю, нет проблем. Совсем никаких. Забирайте все, что тут есть — что пожелаете, — и никакого шума не будет, так? — Он сделал полуоборот. — Фрэнк, соберите наличность.

— Нет.

Мэнни повернулся к высокому.

— Что?!

— Нам не нужны ваши грязные деньги.

— Извиняюсь, — сказал Мэнни, смутившись. — Хотите картинки, записи? Берите что хотите. Любое.

— Вы трое — сюда, — сказал высокий. — Ложитесь на пол.

Мэнни это совсем не понравилось. Ограбление? Ну, бывает. Главное, чтобы никто не пострадал. Но чего хотят эти ребята? Он протянул ключи от своей машины.

— Послушайте, — сказал он, вразумляя налетчиков, — там стоит новый «Мерседес-560» стоимостью шестьдесят кусков. Возьмите его и встречайте Рождество, о'кей? Не будем сходить с ума.

— На пол! — прикрикнул высокий. Один из парней схватил управляющего Фрэнка и бросил к ногам Мэнни.

— Лицом вниз, — сказал высокий. — И все в ряд.

Мэнни очень испугался. Все так таинственно. На улице было пусто. Патрульная машина, подумал он. Нужно, чтобы появилась полицейская патрульная машина, прямо сейчас.

— Вы — Пирл, — сказал высокий. — Мы не рассчитывали на такую удачу!

— Какую еще удачу? — спросил Мэнни срывающимся голосом.

Выходит, именно он нужен этим ребятам. Он сам. Его служащие лежали в ряд на полу.

Высокий кивнул одному из своих и указал на Фрэнка. Молодой человек в форме выступил вперед, нацелил оружие и выстрелил в затылок Фрэнку. Тот издал подобие вздоха.

— Боже мой! — вскричал Мэнни. — Эти люди ничего вам не сделали! Ничего не сделал и я!

— Заткнитесь, — сказал высокий.

Он кивнул другому молодцу. Тот тем же манером убил кассира. Третий пристрелил последнего из служащих. Мэнни взирал на трупы. Неужели никто не появится?

— Пирл! — рявкнул высокий мужчина. Мэнни повернулся и, внезапно охваченный гневом, посмотрел на этого человека.

— Вы подлецы, все вы! — крикнул он.

Высокий поднял пистолет и выстрелил в лицо Мэнни.

Мэнни отлетел назад, ударился о книжную полку и упал лицом вниз. Удивительно, но он был в сознании. Он услышал, как высокий заговорил.

— Хорошая работа, мужчины, — сказал он.

— Пирл еще дышит, — прозвучал другой голос. — Лучше всадить еще пулю.

— Да, — сказал высокий.

У Мэнни сжались кулаки. Его правая рука была в крови. Удар и звук выстрела раздались одновременно.

Глава 10

Утром на Рождество Уилл посадил самолет на небольшом пастбище у фермы Флет-Рок. Он подрулил как можно ближе к дому. С собой у него были рождественские подарки. Джаспер встретил его, улыбаясь.

— Я рад заполучить его домой, мистер Уилл, — сказал он. — И я, конечно, рад увидеть вас на Рождество. Минни спрашивает, останетесь ли вы на рождественский обед?

Уилл отдал ему пальто.

— Боюсь, нет, Джаспер, — ответил он. — Родные ожидают моего возвращения. Я ни разу не посидел с ними за столом с тех пор, как попал домой.

— Подымитесь наверх, — сказал Джаспер. — Мы положили его, закрепив со всех сторон, в его комнате. Кровать такая, что можно сидеть в. ней, и гляньте, что прислал сюда губернатор.

Уилл проследовал за Джаспером по лестнице, затем по коридору в большую угловую комнату. Сенатор сидел на кровати лицом к самому большому телевизору, который когда-либо видел Уилл.

— Двадцатисемидюймовый экран. Разве это не штука! — похвастался Джаспер. — Каждый день, начиная с завтрашнего, будет приходить леди-терапевт. Может, она что-то сделает. Ужасно видеть его в таком состоянии.

Уилл придвинул к кровати стул и взял руку Бена Карра.

— Счастливого Рождества, сенатор, — сказал он. Рука пошевелилась. Уилл развернул привезенный подарок, сенатору. — Это телефон-громкоговоритель, — сказал Он, отсоединил обычный телефон, стоявший у кровати, и включил новый. — Когда вам позвонят, Джаспер нажмет вот эту кнопку и можно слушать, не поднимая трубки.

То же самое ребячливое выражение лица, те же ясные глаза. Понял что-нибудь сенатор? Уилл не хотел иного. Он посидел с полчаса, рассказывая сенатору все новости, какие, мог вспомнить: и о предварительных слушаниях по делу Лэрри Муди, и о повышении Кетрин. Сенатор познакомился с ней при обсуждении бюджета ЦРУ в своем комитете.

Прощаясь, Уилл сказал:

— Родители ждут меня к рождественскому обеду. Я буду вас навещать часто, как смогу.

* * *

Перед закатом Уилл пил кофе с родителями в библиотеке. После праздничного пиршества было не до серьезных бесед. Так полагал Уилл. Но он ошибался.

— Ты собираешься баллотироваться? — спросил вдруг отец.

— Баллотироваться куда? Если на место Джима Барнетта, то, что ж, думаю, да. Ничего не изменилось.

— Все изменилось, — сказал отец. — Разве не видишь, мальчик? Я имею в виду место Бена Карра.

Уилл выпрямился. Отец озадачил его.

— Ты не можешь говорить этого всерьез, когда он лежит на своей ферме парализованный. Он выбыл из игры.

— Я говорил с его лечащим врачом, — возразил Уилл. — У доктора есть надежда.

— Уилл, если действительность даже превзойдет самые дикие мечты этого доктора, с твоим боссом покончено. Чем скорее ты это осознаешь, тем лучше. Над ним уже кружит воронье, ожидая момента наброситься.

— Что ж, я-то не ворон, — произнес Уилл. — Никто не вправе, думаю, отнять у него его место.

— Оно уже отнято, — сказал отец, встав и расхаживая по комнате. — И если он выкарабкается, он это сразу поймет. Если сохранятся его умственные способности. Бен Карр — реалист. Если он что-то уже соображает, то первая его мысль — о тебе, как сделать, чтобы в конгресс избрали тебя.

— Папа, мое сердце, не лежит к этому. Я не могу разъезжать по штату, убеждая людей голосовать за меня, пока сенатор еще жив.

— А Мак Дин может, — отрезал отец. — Наш возлюбленный губернатор не только будет баллотироваться, но, если сенатор умрет, назначит себя на это место до окончания срока.

— Он не объявил, что намерен баллотироваться.

— Ну так объявит. Найдется с полдюжины и других кандидатов, пусть ни у кого из них нет ни средств, ни поддержки — таких, как у Мака Дина.

— Что ж, я буду одним из них, папа, — сказал Уилл. — У меня ведь нет политического горшка, чтобы мочиться в него, да и денег на избирательную кампанию. Правда, с помощью сенатора я мог бы претендовать на место Барнетта, но теперь этой помощи не будет.

Билли Ли секунду смотрел на жену, затем подошел к книжной полке, передвинул несколько книг, набрал шифр небольшого сейфа. Вынув оттуда голубую папку, он запер сейф, поставил книги на место и бросил папку на колени Уиллу.

— Вот тебе средства, — сказал он. На них не купишь места в сенате, но можешь приступить к делу.

— Что это? — спросил Уилл.

— Это ферма, — сказала Патриция. — Мы год за годом переводили на твое имя участки земли. Это все твое. Себе мы оставили дом и восемь акров. Остальное принадлежит тебе, включая стадо.

Патриция Ли более сорока лет формировала стадо племенного скота, и теперь здесь были лучшие в мире производители.

— Матушка, вы не должны этого делать, — сказал Уилл.

— Все сделано, — ответил отец. — Конечно, мы надеемся, что ты будешь держаться за землю. Большая часть этой территории принадлежит семье с 1820 года, но стадо — его легко продать.

— Продать? Мать так трудилась!

— Зачем, думаешь ты, мне это было нужно? — спросила Патриция. — Занятие, конечно, само по себе прекрасное, но старалась я для тебя. Делай со стадом, что хочешь. Мне уже семьдесят лет, Уилл, а твоему отцу семьдесят восемь. Я уже продала часть скота, остались элитные экземпляры. Почему бы ради дела не реализовать их? Я хочу именно этого. Этого хочет и твой отец.

Уилл смотрел на родителей, попытался заговорить, но не смог.

— Ты, вроде, лишился дара речи, — рассмеялась мать. — Короче, Уилли, будешь ты баллотироваться?

— Сейчас не могу и думать, — ответил Уилл. — Как я ни потрясен тем, что вы сделали. Действительно потрясен.

— Обдумай все, — сказал отец, — и увидишь, что это реально. — Он взял в руку пульт управления телевизором. — Мы еще поговорим. А сейчас время новостей. — Он включил телевизор.

— Добрый вечер, — произнесла ведущая. — Сегодня перед рассветом в Атланте, в книжном магазине для взрослых убиты трое мужчин. — Мелькнули кадры, показывающие интерьер магазина. — Похожее на расправу убийство постигло управляющего Фрэнка Смитта и двоих служащих. Владелец магазина Манфред Пирл — ему же принадлежат три клуба в Атланте для эротических танцев — тяжело ранен в голову и в критическом состоянии находится в Пидмонтском госпитале. — Камера передвинулась и фиксировала прилавок рядом с кассой. Там была крупная надпись фломастером: «Смерть гомосексуалистам и евреям».В кадре снова появилось лицо ведущей. — Полиция заявляет, что мотивом убийства было не ограбление, поскольку деньги в кассе нетронуты. Вы видели надпись, оставленную убийцами. Мистер Пирл — еврей. — На экране появились женщины и дети с плакатами. — Прихожанки Церкви евангелической свободы в Атланте в последние недели пикетировали этот магазин. Деятельность этой церкви мы освещали. В Атланте его руководит доктор Дон Беверли Кэлхоун. — На экране возник худой седовласый человек, проповедующий с кафедры. — Кэлхоун основал в Атланте так называемый Свободный университет. Доктор Кэлхоун сейчас у нас в студии.

Камера отъехала, чтобы показать тщательно одетого и выхоленного священнослужителя.

— Доктор Кэлхоун, — спросила ведущая, — не думаете ли вы, что нападки ваших прихожан на этот магазин каким-то образом спровоцировали преступление?

Доктор Кэлхоун сжал руки.

— Шейла, — сказал он хорошо поставленным голосом, — этого не мог сделать кто-либо, даже отдаленно связанный с нашей общиной. Однако надеюсь, что, вопреки происшедшему, никто не упустит из виду трагедию, которую этот так называемый книжный магазин и подобные заведения привнесли в наше общество, в нашу страну. Мистеру Мэнни Пирлу мы, разумеется, желаем скорейшего выздоровления, но не забудем, что это король расцветшей в Атланте индустрии порнографии. Она затрагивает самое сердце христианского...

— Но позвольте, доктор Кэлхоун, — прервала ведущая, — деятельность мистера Пирла протекала в рамках закона, не так ли?

— Шейла, занятия мистера Пирла никогда, ни в какое время не соответствовали закону Бога, а именно этот закон мы считаем высшим из всех.

— Благодарю вас, доктор Кэлхоун.

Уилл обернулся к отцу.

— Довольно ловкая личность, этот духовный вождь.

— Да, — ответил Билли. — Он и Мак Дин — два сапога пара. Большие жулики, на мой взгляд. Мак посещает Церковь евангелической свободы примерно раз в месяц. И телевизионная камера всегда подает это крупным планом. Кэлхоун мобилизовал немалые деньги для предыдущих кампаний Мака. В частности, наши старушки в связи с этим недополучили каких-то чеков из фонда социального страхования.

— Он раздобыл массу денег и за пределами Джорджии, — вмешалась мать. — Он собрал средства по всей стране, разместив автоматы для пожертвований в пользу Иисуса. Якобы эти доллары пошли на его университет, — ирландский акцент Патриции стал сильнее. — Помоги нам Бог, если образованием называется то, чем пичкает людей этот проповедник.

— Когда губернатор объявит о своем намерении занять место Бена Карра, — сказал отец, — можешь не сомневаться, что доктор Дин — он любит, чтобы так его называли, — окажется в компании доктора Кэлхоуна, а кто из них главный — это неясно.

— Ты на все сто уверен, что Мак будет баллотироваться?

— Сынок, ей-богу, ты ведешь себя как ребенок, потерявшийся в лесу. Говорю тебе: для Мака болезнь Бена Карра — ниспосланная Богом возможность сделать дальнейшую политическую карьеру. Был заурядным губернатором, а в ноябре станет заурядным сенатором... Если кто-то, более достойный, не оборвет его продвижение к высотам власти. — Отец в упор посмотрел на Уилла.

Глава 11

Они никогда не ходили вдвоем в ресторан. Ее положение в ЦРУ и его — советника сенатского Комитета по разведке, а также управляющего делами председателя этого комитета — как бы предусматривали столкновение интересов. Их публичные контакты могли серьезно осложнить карьеру Кейт в ЦРУ. Они всегда обедали у него дома, поскольку он любил сам готовить, и спали в его или ее постели. Они берегли свою связь от посторонних взглядов. Теперь в первый раз они вышли вместе на люди и смотрели друг на друга через столик в ресторане, правда, не в Вашингтоне. В канун Нового года они цедили шампанское в артистическом кафе. Со стен на них любовались оголенные персонажи картин Говарда Чендлера Кристи.

Уилл поднял бокал.

— За новый день в управлении, — улыбаясь, произнес он.

— Будем надеяться, что я смогу что-то изменить там, — сказала она.

Официант принес для начала ассорти с колбасного стола.

— А теперь выпьем за важного деятеля, — сказал Кейт. — Что ты, собственно, собираешься делать?

— Ну, я пока на своей работе.

— Уилл, как я понимаю, сенатор ушел со сцены. У него нет будущего. Еще удар — и его не станет. Мне кажется, лучшее, что ты можешь сделать — это оставаться с ним до конца срока, а затем что-нибудь предпринять.

— Ты, вероятно, права.

— Вероятно? Ты знаешь, что я абсолютно права. Надо трезво смотреть на вещи. Это еще не конец света. Ты должен выполнить то, что задумал, независимо от того, получишь, ли помощь, обещанную сенатором. Тебе поможет отец — у него ведь есть политический вес в Джорджии, не так ли?

— Не такой уж большой, как ему представляется. Прошло более двадцати лет после его губернаторства. Многие ему не простили, что он в свое время отказался поддержать Лестера Мэддокса, расиста и клоуна, бывшего кандидатом демократической партии. Кроме того, ему под восемьдесят, и он в прошлом году перенес сердечный приступ.

— Ты думаешь, — сказала Кейт, — что он поощряет тебя баллотироваться, просто надеясь увидеть тебя сенатором при своей жизни?

— Естественное желание. И он верит в меня. А Мака Дина считает слабаком и бездельником. Но справиться с Маком сейчас очень трудно. Тем более новичку. Мне пока необходимо присматривать за тем, чтобы наш офис управлялся как можно лучше до конца срока полномочий сенатора. Затем придется вернуться в Делано, заняться юриспруденцией и прорабатывать возможность занять место Джима Барнетта через четыре года.

— Вроде бы ты рассуждаешь верно, — заметила Кейт. — Если сейчас на выборах выступишь против Дина и потерпишь поражение, то через четыре года тебе придется несладко.

— Безусловно. Мак разъярится — это во-первых, а, во-вторых, избиратели не доверяют проигрывающим.

— Похоже, ты все продумал. Остается выпить за то, чтобы предстоящие четыре года были хорошо использованы и чтобы ты проводил больше времени в Вашингтоне. Возле меня.

Уилл поднял бокал.

— За это я выпью, — сказал он. — И за свадьбу примерно через два года. Согласна?

— Попал в точку. — Она улыбнулась. — Через пару лет я, вероятно, уже не буду нуждаться в работе — я имею в виду управление.

— Достаточно, чтобы ты еще нуждалась во мне.

— Неплохая перспектива, — улыбнулась она. — Помни, мы заключили сделку.

Они выпили, не отрывая глаз друг от друга.

Глава 12

Сотрудники сенатора Kappa собрались в общей рабочей комнате. В основном это были способные и полные энтузиазма, молодые люди, большинство которых нанял на работу Уилл. Среди них были юристы, желавшие получить опыт деятельности в Вашингтоне и затем использовать его в фирмах столичного округа. Были и журналисты, пробивавшиеся к источникам всех новостей, работая в эпицентре событий. Толковые и привлекательные молодые женщины выполняли обязанности секретарш и кстати присматривали, себе мужей. Ну и несколько дилетантов-идеалистов и профессиональных аппаратчиков, умеющих подготавливать документы, обосновывать проекты законов и с опытом экспертиз. Ими Уилл особенно дорожил.

Он сидел за столом и вел совещание.

— Не могу чего-либо обещать, — сказал он, — насчет того, как и когда сенатор вернется к делам. И вернется ли. Но у нас имеется офис, где мы можем работать, по меньшей мере, до конца года. Часть этого времени придется действовать без меня. С благословения сенатора в штате меня вовлекли в судебное дело об убийстве. В роли адвоката. И судья не согласен освободить меня, как я ни пытался передать это дело кому-нибудь другому. Ясно, что многие из вас получат какие-то предложения о новой работе. Надеюсь, вы не поспешите принять их до прояснения перспектив, как бы привлекательны эти предложения ни были. По крайней мере сперва переговорите со мной. Полагаю, это: стоит сделать ради сенатора.

Джек Бахенан, главный помощник сенатора по законодательству, подошел к Уиллу.

— Звонит Джаспер. Будете сейчас говорить с ним?

— Передайте, пожалуйста, что, если нет ничего чрезвычайного, я сам перезвоню ему попозже, — тихо ответил Уилл.

Бахенан пошел к телефону, а Уилл продолжил:

— Я просил Джека Бахенана замещать меня на время моих отъездов из Вашингтона. Что действительно важно — так это поддерживать связь с избирателями. Это главное. Письма в федеральные ведомства и любые другие по делам избирателей пойдут от имени-сенатора с моей подписью. И еще одно: если сенатор, не дай Бог, скончается до истечения срока его полномочий, губернатор назначит кого-то его преемником. В этом случае я надеюсь, что каждый из нас останется на месте и будет работать на этого человека так, как мы работали на Бенджамина Карра, пока новый сенатор не соберет свой собственный аппарат. Вот и все. Есть вопросы?

Их не было.

— Хорошо. Возникнут проблемы — приходите ко мне, а если меня нет на месте, то к Джеку.

Уилл возвратился в свой кабинет. Он поднял трубку, но не успел набрать номер Флет-Рок, как в дверь просунулась голова Джека Бахенана, явно чем-то встревоженного.

— Уилл, выйди, быстро!

Уилл пошел с Джеком обратно в общую комнату. Сотрудники уставились в телевизор. На экране, с микрофоном в руках, была Эмма Карр.

— Леди и джентльмены, — сказала она, — я хотела бы заявить, что сенатор Карр принял решение баллотироваться еще на один срок. Он поставил меня в известность об этом прошлым вечером.

— Как чувствует себя сенатор, мисс Эмма? — спросил репортер.