Уилл Ли (№4) - Корни травы

— Но я не могу поверить, — сказал Уилл. — Чем закончилось то дело? Говорится об этом в заметке?

— Он признал себя виновным, и, учитывая, что замечен впервые, осужден на тридцать дней ареста, притом приговор был отложен. Думаю, хорошо еще, что его не застрелил кто-нибудь прямо в зале суда.

— И все же никак не могу поверить, — сказал Уилл.

— Мистер Ли, не замечали ли вы признаков того, что Джек Бахенан мог быть гомосексуалистом?

— Совершенно никаких. К счастью, он был... он был женат и имел двух детей.

— Не думаете ли вы, что его склонность к гомосексуализму могла быть причиной домашних затруднений, о которых он вам говорил, когда появился у вас в ту самую ночь?

— Понятия не имею, — сказал Уилл. — Он ни разу не говорил мне о своих семейных проблемах. До той самой ночи я был уверен, что брак их — счастливый. Ну, а теперь извините, я уже почти вышел из дома.

Он положил трубку, но телефон немедленно встрепенулся новым звонком.

— Это Том. Плохие новости.

— Я слышал. Мне только что звонили из АП.

— И что же вы сказали?

Уилл передал свой разговор с репортером телеграфного агентства.

— Надеюсь, он почувствовал ваше удивление.

— Думаю, да. Я действительно был изумлен.

— Китти Конрой знала об этом, — сказал Том.

— Что такое?

— Постойте, не обвиняйте Китти. Джек сообщил ей об этом, когда был арестован, но взял с нее клятву держать все в секрете. Она сдержала обещание.

— Боже, что за день!

— Уилл?

— Да?

— Пришло мое время стать опять нецивилизованным: почему вас многие годы не видели с женщиной?

Уилл хотел уклониться от ответа, но не смог.

— Потому что, — сказал он, — все это время у меня была женщина, с которой мы не появлялись на публике.

— О, дерьмо, — сказал Том. — Замужняя женщина! Конечно, это лучше, чем совсем никакой. Насколько же крупный подымется шум, если выплывет ее имя?

— Ее имя не выплывет.

— Но послушайте же, Уилл, в таком случае вы оказываетесь в серьезной беде.

— И она не замужем. Просто... по причинам, которые я не могу назвать, мы не могли... не могли допустить, чтобы наши имена связывали.

— Почему так?

— Как я сказал, не могу вдаваться в это. Том Блэк сдержал свое раздражение.

— Ол-райт. Не приедете ли сегодня в Атланту? Нам нужно договориться, как действовать дальше.

— Да. После ленча я выеду.

— Значит, встретимся в штаб-квартире. Какой-то момент Уилл был в ступоре, затем сделал то, что все равно пришлось бы сделать рано или поздно: раскрыл телефонную книгу и разыскал домашний номер Джека Бахенана. Трубку там взяла Милли.

— Милли. Говорит Уилл. Мне только что звонили из АП относительно заметки.

— Вы негодяй, — сказала она.

— Не знаю, что я такое сделал, чтобы заслужить это, — сказал Уилл. — Я не знал об аресте Джека. У меня не было ни малейшего представления, что он... что у него есть какие-то проблемы.

— Что ж, а я знала, и не понимаю, как вы могли ничего не знать, — с горячностью проговорила Милли.

— Он никогда не проявлял себя в этом смысле, — сказал Уилл. — Как же, вы думаете, я мог узнать об этом?

— Послушайте, Уилл, вы хотите быть избранным, но не стоит взваливать это на меня. Я-то знаю слишком многое.

— Милли, о чем, Бога ради, вы говорите? Не можете же вы думать, что Джек и я были... вовлечены в какую-то тайную жизнь?

— Это я-то не могу?

Уилл лишился речи.

— Не беспокойтесь, я ничего не скажу представителям печати, — сказала она.

— А что говорить? Что можно сказать? Это все полнейшая чепуха, вы-то знаете лучше всех.

— Такого не знаю, — сказала Милли. — Я знаю то, что Джек рассказал мне вскоре после нашей свадьбы.

— Что он вам рассказал?

— Что он влюбился в вас. — Милли повесила трубку.

— Что? — крикнул он, но услышал гудки.

Глава 11

Мики Кин, поработав отмычкой, без особенного труда отпер заднюю дверь магазина, оставил ее приоткрытой и пошел, светя фонариком, внутрь. На доске информации был список клиентов, пользующихся почтовыми ящиками. Мики снял на ксероксе копии всех четырех листков и вернул их на место, восстановив все, как было. Затем тщательно обыскал кабинет хозяина — письменный стол и шкаф для бумаг. Нигде там не оказалось того, что его интересовало — письменных заявлений и адресов клиентов почтовой службы.

Едва он вошел снова в комнату для печатания, его ослепил пучок света.

— Замереть! Полиция!

Мики вскинул руки.

— О'кей, все в порядке. Я на работе!

— Заткни рот, стань к стенке! — Голос был очень молод. — Посвети-ка на него как следует, Боб.

— Он что-то нес, — произнес другой голос. — Захватили одного, Хэл.

— Да, да, — сказал Мики, не двигаясь. — Проверьте бумажник в левом кармане куртки.

Чья-то рука вынула бумажник.

— Боже, он из полиции Атланты, — сказал молодой.

— Бога ради, не стреляйте в меня, хорошо? — сказал Мики, отпрянул от стены и развернулся. — Сработала охранная сигнализация, что ли?

— Верно, — сказал молодой полицейский в форме. Старший справился, вглядываясь в удостоверение.

— Итак, что вы здесь делали, Мики Кин?

— Некоторое время назад был убит полицейский. Здесь, в Мериуезерском округе, в доме с миной-ловушкой. Вспомнили?

— Слышал об этом, — сказал старший, Боб.

— Что ж, я его партнер.

— Ну и что?

— А вот что. Веду расследование. Преступник имел здесь свой почтовый ящик.

Вмешался Хэл, молодой полисмен.

— Меня не заботит ваше расследование. Вы вламываетесь в магазин, взятый нами под охрану. То, что вы из полиции, лишь усугубляет дело. Вы арестованы. Вы имеете право молчать...

— Боже мой, дружище, — сказал Мики. — Не арестуете же вы своего коллегу... Давно ли вы служите?

— Какое это имеет значение? — сказал Хэл, краснея.

Тогда заговорил Боб.

— Послушай, Хэл, — заговорил Боб. — Не горячись ты. Сперва разберемся. В конце концов, этот парень коп.

— Дерьмо, — сказал Хэл. — Он не там, где должен быть, и только это меня касается. Если мы его отпустим, станем соучастниками преступления, верно?

Ситуация выходила из-под контроля. Кип обратился к старшему копу:

— Послушай, Боб, вы-то, я думаю, знаете, что полицейские друг друга не арестовывают. Объясните этому малышу...

Зря он назвал Хэла малышом. Не следовало бы. Тот взбеленился.

— Все, стань лицом к стенке, — сказал он. Надев наручники на запястья Кина, торжественно объявил: — Вы имеете право сохранять молчание; имеете право...

— Прекращай глупить, малыш, — сказал Кин. — Эту-то песню я знаю.

* * *

Кин смущенно стоял перед своим капитаном.

— Сожалею, что не смог высвободить вас раньше, — сказал капитан. — Коп был по-своему прав. И он упирался до последнего, поняли?

— Спасибо, капитан, — сказал Кин. — Мне даже нравится время от времени провести ночь в камере.

— Вы не на месте, Кип, знаете ли вы это? — сумрачно глядя, сказал капитан. — Какого черта вы занялись отсебятиной. Есть специальный взвод, расследующий убийства, расследуем и это дело.

— Что ж, пока еще вы не продвинулись, — бросил Кин. — Я же просил поручить это мне.

— Неужели до вас не доходит, Кин? С вами здесь кончено.

Кин вздрогнул.

— Покончено? Хотите сказать, что меня выбрасывают на улицу?

— Кин, вы давно уже здесь не к месту. Во-первых, вы выпивали...

— Капитан, в этом я грешен меньше, чем девяносто процентов наших ребят.

— У вас неплохо получалось с Чаком, он держал вас в строгости. Но вот теперь... вас как дьявол водит.

— Что ж, рекомендуете мне добровольно выйти в отставку? А я-то думал, что в управлении заботятся о сотрудниках.

— Заботимся, Кин, заботимся. Но в сущности вы совершаете уголовное преступление. Ист-Пойнт не хочет церемониться. Или, по крайней мере, не желает церемониться этот самый коп, и что остается мне делать? Через несколько недель вас будут судить и осудят. Вас ждет, конечно, отсроченный приговор, но вы получите судимость, и это автоматически лишит вас права служить в полиции. Вас и слушать никто не будет.

Кин не мог найти слов.

— Послушайте, Мики, у вас один выход. Подать в отставку и спокойно уйти из полиции. Командир этого малыша сказал мне, что ни на чем не будет настаивать, если вы просто заберете документы.

— Какие документы? Мне осталось два года и два месяца до пенсии. А теперь вот я перестану быть копом и не получу ничего, — сказал Кин.

— Зато вы будете отставным, а не уволенным, и не окажетесь в тюрьме. Вы перестали быть копом, как только взломали этот замок, — сказал капитан. Он открыл ящик, вынул какую-то папку и положил перед собой. Открыл ее. — Здесь надо расписаться в трех местах, — сказал он. — Я отметил их галочками.

Кин смотрел на этого человека. Что же с ним сделали? Командиры запросто вытаскивают копов из худших переделок, чем эта. Капитан хотел от него избавиться, вот в чем все дело. Он взял ручку, подписал документы, затем медленно выложил на стол свой пистолет и кобуру.

— Нужны вам деньги, Мики? — спросил капитан.

— Только не от вас, — бросил Кин. Повернувшись на каблуках, он вышел из офиса.

Глава 12

— Вы могли бы сказать мне, Китти, — говорил Уилл, сидя на краю своего стола в штаб-квартире в Атланте. Китти выглядела несчастной.

— Я обещала Джеку, что не скажу, — вымолвила она.

— И это ничего бы не изменило, не так ли? — спросил Том Блэк. — То есть, когда Джек появился в вашем доме, вы бы не выгнали его?

— Нет, — вздохнул Уилл. — Не выгнал бы. Извините, Китти, вашей вины нет. Я просто сожалею о том, что произошло. — Он повернулся к Тому. — Ол-райт, что дальше? Заявление для печати?

— Какого рода заявление? — спросил Том. — Что я прекращаю кампанию. Том рассмеялся.

— Хотите сказать, что остается какой-то шанс? — спросил Уилл.

— Я этого не говорил. Но какова альтернатива? Вы выйдете из кампании и предстанете гомосексуалом, верно? И какого дьявола вы тогда станете с собой делать? Продолжите юридическую практику в Делано?

— Я мог бы получить другую работу в аппарате сената, — сказал Уилл.

— Будьте серьезны, — отмахнулся Том. — Он подтолкнул к Уиллу «Вашингтон таймс». — Здесь материал о «сообщениях», будто среди сотрудников аппарата сената действует сеть гомосексуалов. Как только вы прекратите свою кампанию, вас назовут ее руководителем. В Капитолии подымется переполох, все будут стремиться избавиться от вас.

— Я понимаю, — вздохнув, сказал Уилл.

— Как бы то ни было, люблю принимать вызовы. Раньше было довольно просто, вы были пробивным. Теперь предстоит действительно работа.

Уилл засмеялся.

— О'кей, с чего же начнем?

— Мы потрудились над расписанием, — сказал Том, передавая ему бумаги. — Выступите уже сегодня во время ленча в Ротари-клаб Атланты, а во второй половине дня побываете в торговых рядах. Вечером я хотел бы вас видеть на экране телевизора очаровывающим домохозяек у них дома, за их столом. Думаю, мы заполучим все три канала, договоренности есть. А завтра отправимся на юг Джорджии. В конце недели, мы обрели источники средств в Томасвилле, Уэйкроссе и Саванне, и получили с полдюжины приглашений выступить в городках провинции. Загрузка предельная, но надо разворачиваться. Я подготовил примерный текст вашей речи. — Том передал еще бумаги. — Здесь три главных положения: сильная оборона, образование и семейные ценности.

— А не «мама и яблочный пирог»? — спросил, усмехнувшись, Уилл.

— О, и до этого доберемся, — сказал Том. — Но послушайте меня, вот это важно: каждый раз, говоря с очередной женщиной, — неважно, восемь ей лет или восемьдесят — вы должны смотреть ей в глаза и брать ее руку в свои. Я хотел бы, чтоб вы демонстрировали женолюбие в пяти вариантах, по возрастающей, О'кей?

— Постараюсь, — сказал Уилл.

— Любите вы женщин, Уилл?

— Конечно, люблю.

— Ну и не стесняйтесь этого. Пусть все увидят.

* * *

С восходом солнца они были уже в пути. К полудню Уилл трижды выступил с речью и уже мог не пользоваться шпаргалками. Сотрудники Тома как следует поработали. Везде красовались своего рода стенды с броской информацией, действовали справочные бюро на общественных началах, гремели джазы и собирались изрядные толпы. В каждом городке Уилла встречали белые и черные руководители кампании. Уилл обменивался рукопожатиями с ними и неизменно фотографировался. Он отпускал комплименты женщинам и к вечеру уже привычно и с удовольствием целовал их щечки и, приобняв их, усмехался в объективы фотокамер.

День показался бесконечным. Завершив его, Уилл, сидя на кровати в мотеле к югу от Мейкопа, яростно массировал свои ноги.

— Вы были правы в отношении бутсов, — сказал он Тому. — Кожаные туфли не годятся. Том засмеялся:

— Я почти всегда прав. Привыкайте-ка к этому. Уилл лег на спину.

— У меня лицо горит от улыбок. Который час?

— Чуть больше десяти, Извините за еду, которую вам предложили в Кивейнисе, но мы не могли пропустить эту встречу.

— Не беспокойтесь, я там почти ничего не ел, — пробормотал Уилл. Он уже засыпал.

— Ол-райт, черт с ними, — воскликнул Том и потряс его плечо. — Необходимо подкормить вас бифштексом. Работая таким образом, нельзя сидеть на диете.

— Сжальтесь, — простонал Уилл. — Я хочу спать.

— Подъем завтра будет по расписанию, — сказал Том. — Успеете выспаться. Сейчас вы должны поесть и никуда вы не денетесь. Давайте же.

Уилл потащился в ресторан мотеля за Томом и Китти. Когда проходили бар, неряшливая женщина у стойки подняла за него стакан. Уилл помахал ей рукой.

— Уилл... — осуждающе произнес Том. Уилл вздохнул и подошел к стойке.

— Хэлло, как поживаете? — спросил он, широко улыбаясь. — Я Уилл Ли. И я определенно нуждаюсь и вашей поддержке на предварительных выборах.

* * *

Субботним вечером в Саванне в частной столовой загородного клуба Уилл общался с местными деятелями, которые, он надеялся, могли бы дать денег.

— Мы читаем о вас в газетах забавные, материалы, — услышал он скоро. — Что там происходит, Уилл?

— Мистер Партен, — сказал Уилл. взглянув на табличку с именем этого человека, — я искренне верю в свободную прессу. Но я не обязан верить всему, что читаю в газетах. И вам не советую.

Возник смех и, казалось, подвохов больше не будет, но с другой стороны зала поднялся кто-то еще.

— Мистер Ли, давайте, все выясним, — сказал он с явным акцентом. — Что же, вы — гомосексуал?

Уилл нашел глазами лицо этого человека, но не стал вглядываться в табличку с его именем.

— А где вы родились, если не секрет? — спросил он. Это был грязный прием, но и вопрос был нечист.

— Огайо, — нагловато и с вызовом сказал человек. — Здесь я живу два года.

— Тогда вот что, — сказал Уилл, — я здешний и знаю, в отличие от вас, что в Джорджии мужчина не задает другому мужчине такой вопрос... — Он сделал паузу и стало очень тихо. — ...Если, конечно, не хочет этого узнать, имея определенные цели.

Послышались смех и аплодисменты; янки напоролся на местного парня.

За одним из столиков молодая женщина, не понизив голоса, сказала сидевшему с ней мужчине:

— В этом парне ничего нет от гомосексуала. У меня глаз наметан.

Том Блэк, который стоял с ними рядом, позволил себе усмехнуться.

Глава 13

Мики Кин глядел на промежность девчонки. Забавно, подумал он, что только это место на ней прикрыто кожаной накладкой. Он сунул туда пятидолларовую бумажку. Девчонка тотчас села на корточки и деньги исчезли, как будто их не было. Не возместив ему пяти долларов, девчонка передвинулась к бару. Кин махнул бармену.

— Джим, еще стаканчик «Джимми Уокер», — прокричал он, преодолевая гомон и звуки музыки.

— Позволите мне угостить вас? — услышал он знакомый голос.

Кин развернулся. Рядом стоял Мэнни Пирл, облокотившийся на алюминиевые перильца костылей.

— Эй, мистер Пирл, как поживаете? — воскликнул Кин.

Ему нравился Мэнни Пирл, приятно было увидеть здесь этого человека.

— Зовите меня Мэнни, — сказал Пирл. Он взял у бармена бутылку шотландского виски и предложил: — Пойдемте, приятель, в мой офис.

В офисе Мэнни указал Кину на огромный диван, а сам уселся в кресло.

— Я прочитал кое-что в газетах, — сказал он, — и сожалею.

— Спасибо, — сказал Кин, плеснув себе виски.

— Что за чертовщина там происходит, в конце-то концов? — спросил Мэнни. — Допустимо ли, чтобы офицеры вроде вас покидали полицию?

— Не знаю, что происходит там, — ответил Кин, отхлебнув виски. — Но я бы дорого дал, чтобы знать. После того, как мы с Чаком засекли этого Перкерсона, все будто отстранялись от нас, вот как оно выглядело.

Мэнни помрачнел.

— Питмэн был классным детективом, — сказал он. — Я будто потерял сына, когда он погиб.

— Нельзя было позволить ему одному идти в этот сраный дом, — пробормотал Кин, наливая себе еще стаканчик. — Я оплошал.

— Выходит, вам надлежало взорваться вместе? — Мэнни покачал головой. — Это было бы вовсе глупо. Не ваша это ошибка. Скажите-ка мне, когда вы пошли в магазин, это было связано с. тем делом?

Кин коротко рассказал, что к чему.

Мэнни кивнул.

— Я так и думал. Послушайте, больше, пока не пейте, о'кей? Есть разговор — и серьезный.

Кин замер со стаканом в руке, а затем поставил его обратно на стол.

— Ладно, — произнес он. — Я весь внимание.

— Есть у вас, на что жить? Чем сейчас занимаетесь?

— Пью, — ответил Кин.

— Я так и думал. Хочу, чтобы вы сделали мне одолжение.

— Давайте.

— Ну, чтобы вы встали, взяли свой стаканчик и слили пойло в бутылку.

Кин поднялся, оперся на стол и вылил виски в горлышко бутылки, ни капли не пролив.

— Это первое одолжение, — сказал Мэнни. — Следующее заключается в том, чтобы вы снова себе не налили.

— Что дальше, Мэнни?

— Послушайте, Майкл...

— Лучше — Мики.

— Мики, я битый и травленый парень. И я могу точно сказать, когда пить виски для того или иного человека — это очень плохой бизнес. Это самоубийство. Можете ли отказаться от этого?

— С какой стати, Мэнни? Для чего?

— Для меня. Хочу предложить вам работу. Но вы мне нужны трезвым как стеклышко.

— Спасибо, мистер Пирл, ценю вашу заботу, но из меня не получится вышибала.

— Не вышибалой, Мики.

— Да я и в бармены не гожусь.

— Речь не об этом.

— Что же тогда?

— Хочу, чтобы вы мне нашли того парня, того Перкерсона. Для меня лично.

Кин выпрямился.

— Думаю, наше полицейское управление в этом не заинтересовано. Так мне кажется, — сказал Мэнни.

— Так показалось и мне, — сказал Кин. — Готов платить вам тысячу долларов в неделю, чтобы вы его выследили и взяли.

— Хотите его прикончить?

— Нет, я законопослушный гражданин. И вы не преступник. Этого парня надо арестовать и отправить за решетку. Я-то знаю, как он опасен. Другое дело, если придется пришить его в порядке самозащиты. Это понятно. Но лучше отдать его в руки закона и самому не нарваться на пулю.

— Полагаете, что я справлюсь один получше, чем все управление?

— У вас есть мотив, дружище. Мотивация — главное в бизнесе, как и во всем. Вы стремитесь взять Перкерсона. Я также.

— Но у меня уже нет никакого доступа к материалам отдела убийств, полицейским компьютерам и всему такому.

Мэнни улыбнулся.

— Вы добудете все, что нужно. Не этим ли вы занимались в том магазинчике, где вас прихватили копы? — Мэнни поднял палец. — Только не попадайтесь, дружок. А накроете Перкерсона, получите от меня пятьдесят тысяч баксов.

— Это очень уж щедро, мистер Пирл, тем более, что в свое время я поклялся памятью Чака разделаться с этим гадом.

— Это не так уж щедро. Вам нужно жить, как и всякому. И еще: я помещу в газетах объявление о премии. Сто тысяч долларов тому, кто поможет в розыске. Как вы на это смотрите?

— Годится, Мэнни. А если кто из полицейского управления поможет мне в этом деле, прислушаетесь к моему слову? Он получит премию?

— Сделаю все, как скажете, — подтвердил Мэнни. — Теперь вернемся к проблеме пойла.

— Завязываю, не сомневайтесь, — сказал Кин.

— Хорошо. Есть у вас долги, не запаздываете с какими-то платежами?

— Вы хорошо разбираетесь в людях, мистер Пирл.

— Мэнни. Не зовите меня мистером. Даже девчонки зовут меня Мэнни.

— Мэнни...

Мэнни повернулся со своим креслом к сейфу, открыл его, вынул стальной ящичек.

— Вот пять тысяч баксов, — сказал он. — Вычту их при расчете из пятидесяти тысяч, когда закончится дело. Это вас выручит, Мики?

— Определенно.

Мэнни достал из сейфа коробку и передал ее Кину без слов.

В коробке был пистолет девятимиллиметрового калибра.

— Надежная вещь, — сказал Мэнни. — Я купил два. Вдруг кто зайдет по следам Перкерсона. С этим предметом мне как-то спокойнее.

— Спасибо, — сказал Кин. — А то мне свой пришлось сдать.

— Я и не сомневался, — заметил Мэнни. — Носите пушку на доброе здоровье. — И повторил: — Вещь надежная.

Глава 14

Офис в Атланте гудел от голосов. Тетка Элоиза расхаживала среди молодых добровольцев и слушала их телефонные разговоры. Перед каждым из них были бланки кредитных карточек; стопка заполненных карточек возрастала.

— Положение с деньгами на этой стадии благополучно, — сказал Уиллу Том Блэк. — На связи работает ваш отец, и у него хорошо получается.

— Ладно уж, Том, излагайте плохие новости.

— Начинаете узнавать меня, не так ли? — сказал Том, покачивая головой. — Плохие заключаются в том, что телефонная компания потребовала депонировать пятьдесят тысяч долларов для телефонного банка.

— Что такое?

— Ну, мне удалось уговорить их ограничиться тридцатью. Эту новость отнесите к разряду хороших.

— Она была бы хорошей, если бы были деньги, — сказал Уилл.

— У нас они были. Хотя, когда я заполнил чек, на счету оставалось восемь долларов сорок центов. — Он поднял руку. — Но с тех пор появились еще: ваша тетя Элоиза работает превосходно.

— Она освоила эту механику, — сказал Уилл, — еще в пору кампаний отца. А где он?

— Наверху в кабинете.

— Пошли же, посмотрим как у него дела.

Они прошли в большой старомодный кабинет Уилла.

Билли Ли говорил по телефону; он предостерегающе приложил палец к губам.

— Вот что, Марвин, — говорил он, — хорошо будет, если каждый себе найдет кого-то, затем они подберут еще по одному. Справедливо? Ол-райт. Да, в воскресенье после полудня, при подтверждении станции. А вы получите одобрение Мака. Нет, я не кладу трубку. Прекрасно знаю, что он рядом с вами. — Прикрыв трубку ладонью, он бросил Тому: — Думаю, мы добрались до него.

Уилл был озадачен: «Добрались до кого? До Мака Дина? В каком смысле?»

— Погоди минутку, — сказал Билли в телефон. — Да, Марвин, мы договорились. В воскресенье в три часа по Пи-би-эс. Нет, не знаю. Я пока и не говорил с Уиллом. Да, я поставлю вас в известность. Пока. — Билли обернулся к Уиллу. — Твои первые дебаты с Маком состоятся в воскресенье в три часа.

— Как это ты вынудил его согласиться? — спросил Уилл с удивлением.

— О, У меня в рукаве есть еще козырные карты. Пока что он согласился на две телевизионные встречи; я пытался подвигнуть его и на третью, но он уперся. Если сочтет, что выступает удачно, пойдет и еще на одну.

— Ну, будь я проклят, — сказал Уилл. — Не думал, что мне повезет сойтись с ним лицом к лицу.

— Погодите, — заметил Том, — не перевозбуждайтесь. Вы еще не выиграли этих дебатов. Не стоит недооценивать Мака Дина. Я видел записи его прошлых дискуссий. Необходимо, чтобы вы познакомились с этим материалом.

— Мак выбрал Шерл и Скотт, дикторшу шестого канала, она выступит вместе с ним. Нам тоже нужно иметь кого-то, и каждая пара захватит с собой в эфир еще одного участника.

— Я слышал, Мак иногда обжимает ее, — сказал Том.

— Шутите, — заметил Уилл. — Он старше ее лет на двадцать пять.

— Я уже советовал не недооценивать его, не так ли?

— Кого ты хочешь, Уилл? — спросил Билли.

— Мне не важно. Выбери сам кого поприятнее и пусть назовет еще одного. Лишь бы не леди из воскресного журнала.

— Я слышал, ей не понравилась Атланта, она подумывает вернуться в Вашингтон, — сказал Том.

— Значит, получила взбучку?

— Никто ни в чем не признается, но кое-кто меня информировал, что парень, который снимает ее квартиру в Вашингтоне, предупрежден о необходимости съехать оттуда.

— Надеюсь, это правда. Скатертью дорога!

— Да, — засмеялся Том. — Но она подождет вас в Вашингтоне.

— Приятная мысль, спасибо.

* * *

Накануне дебатов, в субботу, Уилла шесть часов сряду натаскивали Том Блэк, Китти Конрой и отец. Они совершенно выдохлись, уже были не в силах придумать, о чем бы еще его спросить.

— Сдаюсь, — сказал Билли Ли. — Не могу тебя сбить.

— Вы в форме, Уилл, — сказал Том, — Маку придется туго, если все пойдет так.

— Но вот что, Том, — сказал Уилл. — В жару я сильно потею. Проследите, чтоб в студии работал кондиционер, пожалуйста.

— Сделаю, что смогу, но когда включаются микрофоны, там отключается охлаждение; держите наготове свежий платок. Когда говорить будет Мак, разок-другой промокните лицо — только не вытирайте, смажете грим, и не пытайтесь определить, какая камера работает, это очень сбивает. В принципе, если говорит Мак, его лицо дают крупным планом, он в кадре.

— О'кей. Еще какие советы?

— Не смотрите в объектив, а только на собеседника. Это будет выглядеть естественно. Дальше: садитесь, обжав на себе пиджак, чтобы он не топорщился, когда положите руки на стол и наклонитесь.

— Я видел в кино, как это делается.

— Хорошо. Будьте поувереннее и пописайте перед стартом. Не серьезничайте. У вас есть чувство юмора, не забудьте. Не называйте Мака губернатором, если он первый не назовет вас «мистер Ли». Будет называть вас Уилл, зовите его Маком; вы должны быть равны и в этом. Не пользуйтесь никакими бумажками, лучше уж импровизируйте. Для начала идите по тексту, который вы уже отработали. Это и будет ваше вступление к дискуссии. У меня все. — Том умолк, никто ничего не хотел добавить. — О'кей, поспите-ка ночью хорошенько. Это последний совет.

* * *

В ночь на воскресенье Уилл, однако, долго не мог уснуть. Он думал о Кейт, и его томило желание. Не мог он сердиться на нее. Они не были вместе с кануна Рождества, и ему не хватало ее. Конечно, она читала газеты и знала о гибели Джека и всей возне вокруг этого. Но она и не позвонила. Просто перестала общаться с ним после четырех лет близости. В этом не было смысла и логики.

В конце концов он все же уснул, но и во сне видел Кейт.

Глава 15

Утр ом Уилл пролистал газеты, сделал пару телефонных звонков и вместе с Томом выслушал предложение Мосса Малле, руководителя местной социологической службы. Договорились организовать опрос по всему штату, с целью выяснить общественное мнение сразу после телевизионных дебатов.

По пути на телестанцию в машине Уилл обсудил с Китти и Томом несколько идей, которые посетили их со вчерашнего дня. Они прошли в студию, и Уилл тотчас же взмок, такая там стояла жара.

— Проклятие, они же мне обещали, — сказал Том, исчезая в застекленной будке, где находилась какая-то женщина.

Вскоре заработал кондиционер.

— Как поживаете, Уилл? — произнес знакомый раскатистый баритон.

— Хэлло, Мак, — ответил Уилл. — Хорошо выглядите. Между тем под глазами губернатора были отеки, лицо его показалось Уиллу каким-то воспаленным. Оно раскраснелось.

— Вот вы, действительно, в полном порядке, — ответил губернатор. — Наслаждаетесь ходом своей кампании?

— Пока все в норме, — сказал Уилл, не зная, как до начала дебатов избавиться от Дина.

Спасла его женщина-гример, она увела губернатора в недра студий.

Появился Том.

— Так лучше? — спросил он.

— Да. Надеюсь, пока мы начнем, тут станет малость прохладнее. — Уилл промокнул лицо, и тут же его пригасили гримироваться.

Когда он вернулся, в студии уже были четверо репортеров, которым предстояло работать в эфире с участниками дебатов. В роли посредника должна была показаться зрителям дама из Лиги избирательниц.

Мак Дин занял место за столиком против Уилла. Усаживаясь, Уилл увидел лицо Дина на мониторе, и был изумлен — тот выглядел киногероем. Коричневый тон грима оттенял седину губернатора и сочетался с его золотистым галстуком. Уилл занервничал.

Он рассеянно выслушал посредницу, объяснившую правила дебатов, потом режиссер потребовал для себя минутку, и все погрузились в какие-то свои заметки. Уилл попробовал сосредоточиться — у него не было под рукой никаких шпаргалок, — но в голову лезла всякая ерунда. Наконец вспыхнули прожекторы и стало жарко, поскольку воздушное охлаждение выключилось.

— Добрый день, — сказала в пространство посредница, — и добро пожаловать на первую встречу, как мы надеемся, из серии дебатов между кандидатами демократов от Джорджии в сенат Соединенных Штатов: слева, если смотреть на экран, сидит губернатор Мак Дин, справа вы видите мистера Уильяма Генри Ли Четвертого.

Уилл не слышал своего полного имени с тех пор, как получал диплом в Школе права. Он постарался не заморгать.

— Сначала краткие заявления кандидатов, — сказала посредница, — затем они ответят на вопросы газет и телевидения; позвольте представить вам репортеров...

Уилл обратил внимание на Шерли Скотт, высокую, белокурую дикторшу, о которой Том Блэк говорил, что она спит с Маком Дином. Шерли подняла взгляд от блокнота и профессионально улыбнулась. — Начнем с мистера Ли, — сказала посредница.

Эти слова были для Уилла подобны раскату грома. Он же выиграл жеребьевку! И объявил, что будет вторым. Смущенный, он проглотил поднявшийся к горлу ком.