Тревожные сны царской свиты

      Лиса Алиса и Кот Базилио
      Вернемся на несколько лет назад. Автором идеи о создании двух центристских партий накануне выборов 1995 года был Сергей Шахрай. Именно он эту идею двух блоков предложил президенту. Один, по договоренности с тем же президентом, возглавил Виктор Черномырдин, другой Иван Рыбкин. То, что идея продуктивна и была обусловлена политической ситуацией, ни у кого сомнений не вызывало. Воплощенный замысел должен был обеспечивать удержание власти и поставить в трудное положение оппонентов, заставить их вести предвыборную борьбу на два фронта. Замысел был действительно изысканным, но воплощение оказалось хуже замысла. Лидеры подвели.
      Можно предположить, что в силу нынешнего политического расклада и наличия умного и работоспособного Сергея Шахрая в аппарате премьера идее суждено повториться.
      Борьба за "тело" Примакова приобретает небывалую остроту. Не исключено, что Евгению Максимовичу придется проводить конкурс между губернаторами-энтузиастами, НДР и блуждающими олигархами за право называться партией Примакова. Губернаторам особенно тяжело. Менять так часто партийные билеты неудобно.
      Что же касается противостояния между Лужковым и Примаковым, то оно было бы и ошибочным и нежелательным.
      В атмосфере разбуженных губернаторских инициатив, так активно поддержанных президентской администрацией, и антилужковских наседаний прессы, как ни странно, выиграл мэр Москвы. Опасность угодить со своим движением под сокрушительный транспарант "Партия власти" становится менее вероятной.
      Политическая история, тем более в России, ничему и никого не учит. Мы уже имели возможность проследить судьбу двух партий власти. Одна из них была коронована в 1993 году и называлась "Демократический выбор России", другая - в 1995-м с позывными "Наш дом Россия". Партии разные, а судьба одинакова.
      У Лужкова есть шанс не наступить на те же самые грабли, но при одном условии: если его движение станет движением массовым, движением сограждан. По своей натурной сути Лужков ближе других к воплощению этой идеи. Лидер продуцирует среду партии. Лужков социально ориентированный лидер не в силу политической конъюнктуры, а по причине должностного исполнения - он мэр. Социальная естественность у Лужкова не имиджевая, не наигранная, в этом его козырь. Кстати сказать, его "кепочность", лазание по стройплощадкам, неумение держать паузу бесит современных имиджмейкеров.
      "Не солидно, - говорят, - малореспектабельно, слишком улично".
      Так это и хорошо. Ему же не родниться с испанским королем. А вот потеряй Лужков родственность с московскими дворами, которые мало чем отличаются от дворов пермских или тамбовских, как и заводские цеха в Воронеже от зиловских цехов, и никакое имиджмейкерское выкаблучивание эту родственность ему уже не вернет.
      Лужков не умеет держать паузу, что верно, то верно. Умение держать паузу - это искусство дипломата-политика.
      Умение сокращать паузу, сводить ее на нет - это искусство рачительного хозяина. Промедлишь, значит, не достроишь, недополучишь, не выплатишь. И нам еще предстоит задать себе вопрос: какое из этих двух умений для России предпочтительнее в ее разлаженном, бедственном бытии?
      А может, то и другое необходимо и нет смысла спорить. Потому как в стратегическом рисунке многих, очень многих политических сил, оказавшихся на старте президентских гонок, будет угадываться некая одинаковость - как поссорить Евгения Максимовича с Юрием Михайловичем?
      И льстивые ключевые фразы рядом стоящих будут очень схожи.
      "Евгений Максимович, вы же умный человек. Разве вы не видите, что Лужков действует против вас?"
      А на другой стороне, в другом стане эхом отдается: "Юрий Михайлович, вы же неглупый человек. Разве не ясно - Примаков работает против вас".
      Не станем отворачиваться, ссылаться на глухоту. Тем более что нам повезло - в России не перевелись умные люди.
      Свой среди чужих
      Почему возникла кандидатура Никиты Михалкова?
      Во-первых, потому что это совпадало с желанием самого Никиты Сергеевича. Когда Михалков затеял операцию "Съезд кинематографистов" и блистательно, с точки зрения актерского исполнения и режиссуры, ее провел по принципу восхождения на престол Рюриковичей: "Приди княже и правь нами", - стало совершенно очевидно, что главная цель где-то впереди и она еще в тумане. На Олимпе очередной кувырок совершало правительство, в третий раз отлучали Чубайса, Борис Федоров грозил налогоплательщикам плетьми, и всем было как бы не до того. А зря. Проглядели братцы Никиту, проглядели. Вожделенная мечта не могла быть скрыта даже сверхталантливой игрой отрицания. Да и не было смысла что-либо отрицать. Подобных вопросов в ту пору, когда вызревал этот замысел, ему никто не задавал.
      С Михалковым все ясно, - скажет читатель, но почему Березовский? Действительно, почему? Немедленная реакция Бориса Абрамовича на непроясненный слух, что такой вариант возможен (да и сам Михалков не говорит ни да, ни нет), по меньшей мере озадачила.
      Предположительный ответ прост. Закачался Александр Лебедь, которого Березовский поддерживает. Внутренние красноярские конфликты сделали президентские перспективы Александра Ивановича более проблематичными. А такой олигарх, как Березовский, прославившийся своим рационализмом, никогда не кладет яйца в одну корзину. Да и потом выбора, по существу, нет.
      Хорошо бы с Примаковым, но, судя по всему, к нему дверь закрыта. Лужков неприемлем. К коммунистам нельзя. К Черномырдину можно, но незачем. На Явлинского поставил Гусинский. Лужков предрасположен к Явлинскому, Явлинский не скупится на похвалы в адрес мэра. Похоже, и здесь ситуация не ласковая.
      Свое решение Борис Березовский обосновал как истый патриот, заметив, что, в отличие от других кандидатов, Никита Михалков думает о судьбе России, поэтому он, Березовский, его поддержит.
      Бросается в глаза одна деталь: как только на световом табло вспыхнула фамилия Михалкова, политологи хором заговорили о здравости идеи восстановлении поста вице-президента. А если учесть, что об этом уже не единожды говорил Юрий Лужков, немедленно возникла политическая комбинация, в которой обаятельный Никита Михалков мог бы выполнить роль вице-президента. Не скупились на варианты. А чего скупиться - их, по сути, два: либо с Примаковым, либо с Лужковым. В качестве вице-президента рядом с Зюгановым я Михалкова представляю с трудом. Хотя все может быть.
      Как казалось политологам, они поступают справедливо, не отказываясь от своих зрительских симпатий к Никите Сергеевичу, они находят ему должное место на политическом Олимпе. При этом, конечно же, учитывается, что сродственник по актерской судьбе Рональд Рейган, прежде чем стать президентом Америки, был губернатором одного из крупнейших штатов страны.
      Вспоминаются строчки из интервью Бориса Березовского, которые он давал на протяжении всего 1998 года. Борис Абрамович постоянно повторял намекающую фразу, что среди претендентов на президентский пост он надеется или, можно сказать, рассчитывает увидеть совершенно новую фигуру.
      Ну что ж, мы все можем вздохнуть с удовлетворением, все это время Борис Абрамович неустанно занимался поисками человека, который думает о России.
      На правах реплики
      29 января 1999 года на заседании правительства было принято решение об амнистии. По словам министра юстиции Крашенинникова, Россия стоит на первом месте по количеству заключенных - более одного миллиона. И не гуманно, и накладно экономически. Решено амнистировать сто восемьдесят тысяч осужденных.
      Показательна реплика премьера, суть ее примерно такова: "Гуманизм гуманизмом, но нам надо освобождать места для тех, кого мы будем сажать за экономические преступления". Через два дня на международном форуме в Давосе премьер повторил эти слова, видимо полагая, что финансисты и бизнесмены Запада воспримут это как улучшение инвестиционного климата в России. И хотя премьер и не раз и не два говорил, что ни в коем случае, рискнем предположить, что, в несколько отрешенном стиле, Примаков начинает свою президентскую кампанию.
      И проект закона о примирении ветвей власти, внесенный в Государственную Думу, обозначенный датой 2000 года, можно считать стартовым взносом Евгения Максимовича в фонд будущих президентских баталий.
      По-разному можно прочесть этот документ, но одно просматривается явственно: в наибольшей степени ограничиваются права президента. А если к этому добавить, что в бюджете 1999 года предполагалось наивысшее сокращение расходов, до 40%, по строке "Администрация президента", то, независимо от желания инициаторов "пакта о ненападении", просматривается умышленная или случайная связь между этими законодательными инициативами, что при постоянно возрастающей политической температуре в обществе может быть истолковано, как наступление на Кремль.
      Возможно, это чистая случайность, отчасти подтвержденная расстроенной репликой Маслюкова, назвавшего такое сокращение досадной оплошностью, которую надо обязательно исправить. Как возможно и другое коммунистическое большинство переусердствовало и скрытое стало явным.
      Почему именно сейчас Евгений Примаков вносит этот документ?
      Потому что болен президент и вряд ли это недомогание последнее?
      Потому что необходима политическая стабильность в преддверии двух нервических предвыборных лет? И поэтому тоже.
      Но главное, пожалуй, в другом. Та самая пауза, которую мастерски умеет держать политик-дипломат Евгений Примаков, заканчивается 5 февраля, когда бюджет 1999 года будет принят Думой в последнем чтении. С этой минуты бюджет станет осязаемой величиной, и с этой же минуты эффективность заявленной политики по оздоровлению реального сектора экономики необходимо будет подтверждать. И Примакову крайне важно, чтобы при любых социальных коллизиях, которые непременно будут в этом сверхтрудном году, все ветви власти были ограничены в самостихийных волеизъявлениях.
      Но речь не только о социальных коллизиях. Колебание настроения ветвей власти может быть обусловлено причинами иного характера.
      По последним официальным данным, оглашенным на международном уровне, Россия входит в десятку самых коррумпированных стран мира. Срастание преступной среды с властью в России обрело угрожающие размеры. И реплика Примакова на заседании правительства: "Будем сажать за экономические преступления" - мало похожа на литературный прием.
      Если "будем сажать", то неминуемо потянется нить и неизвестно, в каком властном кабинете и на каком этаже окажется ее начало. А то, что это произойдет, нет никаких сомнений. Примакову крайне важно, чтобы действия "разбуженных" правоохранительных органов не сыграли роль детонаторов и не вызвали крайнее волнение и взвинченность в коридорах исполнительной, президентской, законодательной и всех прочих властей. Поэтому сдерживающая взаимодоговоренность на правах закона Примакову нужна. Именно эта всеобъемлющая воздержанность непременно продлит время политической стабильности, которая пока является единственным, хотя и значимым завоеванием председателя правительства, вероятного кандидата в президенты Евгения Примакова.
      А там подойдет 2000 год и будет ясно - избираться или не избираться.
      Разумеется, наши раздумья по поводу замыслов премьера предположительны и депутаты, отвергая идею пакта о согласии, будут руководствоваться совсем другими, более очевидными соображениями. Процентов семьдесят нынешних депутатов Думы сделают попытку переизбраться на следующий срок. Мобилизуя себя на штурм парламентского Олимпа, депутаты хотели бы иметь развязанные руки и атаковать правительство и президента по полной программе. Согласимся, что другого капитала у депутатов попросту нет. Принятые законы не идеальны по содержанию и уязвимы в силу их бездействия. А значит, превосходство одного кандидата перед другим будет определяться накалом критики в адрес властей. Президент это прекрасно понимает и поэтому свою уступчивость по мотивам соглашения станет соизмерять с уступчивостью депутатов. В этом месте круг замыкается.
      Нет спора, надо сажать за экономические преступления, но при этом следует помнить, что в России (Советском Союзе) главными преступлениями во все времена считались либо политические, либо экономические нарушения законности. И человек, укравший полтонны зерна или двести рублей, совершал, по сути, экономическое преступление, именуемое в обыденности "кражей". Порочность, уязвимость нашего развития в нескончаемом торжестве абсурдности, когда определяющим мотивом развития экономики страны является политика, а не наоборот. И до тех пор пока мы будем жить по таким правилам, стране предписано кувыркаться и переползать из одного кризиса в другой.
      По этой же самой причине любое преследование за экономический урон, нанесенный тем или иным процветающим субъектом из клана "новых русских", или олигархов, или, может быть, из какой-нибудь иной стаи, будет объявляться этим субъектом как политическое преследование и сведение счетов. И тотчас начнут оживать защитники прав человека, маршируя по улицам с плакатами: "Свободу Юрию Деточкину, или Клементьеву, или Ковалеву, или..."
      Власть, пронизанная коррупцией, обеспечивает вечное алиби в глазах общества любому крупномасштабному вору, потому что она сама часть этого масштабного воровства. Такой власти крайне выгодна политическая нестабильность.
      В поисках пятен на солнце
      В чем уязвим Евгений Максимович Примаков? И существует ли вообще такая уязвимость? Рискну утверждать, что да, существует.
      Примаков с первых дней своей биографии - это человек работающий в параметрах "вне", а не "внутри". И когда в молодости он был корреспондентом "Правды", и когда работал на радио, и когда возглавлял международные институты, и когда руководил внешней разведкой. И когда был министром иностранных дел. Вне, вне и еще раз вне.
      Там он был независим, неподкупен и денежные потоки высшей насыщенности, которые были задействованы внутри страны, потоки теневого бизнеса, как и криминализация самой власти, омытой этими потоками, Примакова не коснулись. В этом его счастливый удел.
      В Примакове объединились чистота с определенной "непережитостью" событий внутренней жизни России. Он оказался как бы вне реформ. И не потому, что не принимал их, хотя, вполне вероятно, выбирая между Гайдаром и Чубайсом, Абалкиным и Львовым, Примаков со своими симпатиями, вполне возможно, оказался бы на стороне академиков горбачевской волны. Не станем вдаваться сейчас, насколько глубока реформаторская суть этих академиков.
      Просто Примаков, как разведчик, предпочитает ориентироваться на людей, которых знает в лицо. И нет сомнений, что у нашего премьера исключительная портретная память.
      Можно сказать так, что реформы, которые сотрясали страну с 1992 года, сотрясали прежде всего внутри, затронули Евгения Максимовича в его должностном исполнении прежних лет по касательной.
      С одной стороны, это даже хорошо - независимый, не повязанный никем и ничем премьер, строящий рыночную экономику, явление сверхжелательное, но маловероятное. И сколь долго Примаков удержится в этом образе, сказать трудно, но здесь таится одна опасность, потому как независимость чревата в таких случаях неучастием или участием формальным - на правах третейского судьи, что может себе позволить только президент. А премьер, увы, всегда и везде месит глину.
      Приглядываясь к нынешнему правительству, невольно испытываешь ощущение, что это команда, решающая текущие задачи. Это правительство, которое намерено сделать передышку в реформаторских изысках, закончившихся провалом 17 августа.
      Но, желаем мы того или нет, вопрос: "Что и как мы собираемся делать дальше?" - неминуемо встает. Как и вопрос о скамейке запасных и ее длине. Перечеркнув предшественников, как проигравших реформы, и получив чисто российское удовлетворение от возможности презреть и предать анафеме еще вчера вершащих власть в стране, следует остановиться и задать себе самим вопрос: "Откуда, из какой артезианской скважины Примаков и его окружение намерены извлекать кадровый ресурс? И каков будет возрастной рисунок этого пополнения?" Ожог, полученный высшей властью от прикосновения 35-летних, их кастовое наступление, их антиподность, зашоренность на своих, одновозрастных, и создали эту атмосферу слома и непреемственности власти.
      Теперь мы имеем совершенно иное правительственное многолюдье, которому, как им кажется, ничто из предшествующего правительственного опыта непригодно, а потому упаси Бог возвратить кого-нибудь из тех прошлых. Да и с другой стороны, куда их возвращать? На менее значимые посты вне правительства? Но это поколение настолько амбициозно, что после того как президент дал им возможность порулить страной, ни на что меньшее по масштабам их уже не уговорить.
      Они не стали новой генерацией чиновников управления, для которых самое важное даже не должность, а гарантия остаться частью управленческого государственного механизма. Эти же в своем внутреннем сознании остались лидерами, фигурами "номер один", хотя оказались в такой роли стихийно, в результате алогичных решений президента, больше похожих на барственный каприз, или в результате его спонтанного управленческого пробуждения во время недолгих улучшений самочувствия.
      Но если прошлые, несравненно более молодые, наломавшие дров, из кадрового резерва изъяты, то возникает вопрос: "Откуда и каких введут в управленческую обойму?"
      Правительству не может хватить интеллектуального задела, которым обладает премьер, хотя подобного потенциала образованности и многогранности применения своих профессиональных данных, которыми владеет Примаков, не было ни у одного премьера России, как, впрочем, и СССР. И все же опыт и интеллект Примакова - это данность особого свойства - данность создателя устойчивых схем и структур противостояния, противодействия и сдерживания. Мудрость правителя - данность великая, и это верно - нам не хватает мудрости. Но еще в большей степени нам не хватает побуждающего динамизма власти, ее способности совершить прорыв, потребность, которая для России сверхактуальна. И как бы мы ни выстраивали наши ряды, второй, а уж тем более третьей команды реформаторов, если мы не прокляли эту профессиональную характеристику окончательно, у Примакова под рукой нет. И из пятнадцатилетнего вчера они вряд ли появятся. На дворе другая жизнь.
      Поэтому вопрос: кому будет верить Примаков? - перестает быть частным вопросом премьера.
      Разведка боем
      Четвертого февраля заседание правительства несколько задержалось. Ждали премьера. Присутствующие переговаривались вполголоса и время от времени посматривали на часы. Все знали, что премьер у президента, и от этого напряженность ожидания возрастала с каждой минутой. Слухи ходили самые невероятные. Накануне президент сделал очередную кадровую перетряску, и вопрос "Что будет с нами?" буквально витал в воздухе.
      Наконец премьер появился. Как утверждают очевидцы, лицо у него было непроницаемо хмурым. Судя по всему, разговор с президентом не был легким.
      А, по-моему, лицо как лицо. И вообще лицо разведчика и дипломата не должно выдавать настроения. Таковы правила профессии.
      За два дня до заседания правительства пресса была нашпигована намеками. Все искали хоть каких-то обоснований внезапным появлениям еще не выздоровевшего президента в Кремле.
      По устойчивой традиции после каждого очередного недомогания Ельцин непременно совершал должностные увольнения. Сейчас случилось то же самое подал в отставку Генеральный прокурор Скуратов. И как бы в дополнение, чтобы добавить тумана, Ельцин лишил своих постов еще четырех сотрудников из президентской администрации. Ушли последние из "старой гвардии" президента.
      Однако журналистам этого показалось мало, потому как случилось еще одно появление президента в Кремле. И опять Ельцин пробыл в своем кабинете менее двух часов, после чего так же внезапно отбыл в свою загородную резиденцию.
      Упрощенная логика подсказывала - началась нешуточная схватка между Борисом Березовским и Евгением Примаковым. Об этом уже и писали, и предсказывали, и предупреждали. Из уст в уста передавалась реплика Бориса Березовского, которая тотчас же стала известна его близкому окружению, а затем менее близкому, а затем... "Не таких снимали!" По слухам, ответ Примакова был мгновенным: "Очень хорошо. Либо он, либо я".
      Березовский - человек крайне эмоциональный, он может закусить удила, но не надолго. Березовский быстро считает. И как только эти расчеты показывают невыгодность его собственной агрессии, Березовский суетно начинает искать компромисс.
      Об излишней эмоциональности Примакова ничего не известно. Судя по постоянному выражению его лица, это качество глубоко упрятано.
      Если Ельцин не отодвинет от себя Березовского или, употребляя полукриминальный жаргон, не "сдаст Березу", то каких-либо перемен в правительстве не следует ожидать по крайней мере два месяца.
      Если же Березовский отыграет очки, то правительственные жертвы уже обозначены - два вице-премьера: Маслюков и Кулик и министр финансов Задорнов. Допустим, президент решится на подобный шаг. В этом случае, Примаков немедленно подает в отставку, чего и добивается Березовский.
      Возникает вопрос: отставка Скуратова, по указанию которого начались обыски в ведомствах Березовского, охладит Примакова или премьер намерен продолжать свое наступление на друга президентской семьи?
      С президентской семьей тоже не все так просто, там разлад. Березовского традиционно протежирует младшая дочь, Татьяна. С выходом в отставку Валентина Юмашева альянс, конечно, ослаб, но Татьяна Борисовна верна своим деловым привязанностям. Но проблема в другом. Муж старшей дочери президента Окулов, в свое время внедренный на должность руководителя Аэрофлота тем же Березовским, в момент, когда Борис Абрамович положил глаз на авиационный бизнес и ему нужна была "крыша", неожиданно из союзника и сотоварища превратился в "анти". А ведь интригу с внедрением президентского зятя Березовский считал едва ли не жемчужиной своих закулисных игр. Тут есть одно разночтение. Согласно существующей легенде, должность заместителя Окулов получил еще при Евгении Шапошникове. А когда Шапошников ушел, было заготовлено два варианта приказа по поводу назначения на столь высокий пост. В одном приказе стояла фамилия Окулова - зятя президента, в недавнем прошлом рядового штурмана, в другом - Николая Глушкова, к тому времени заместителя Шапошникова. В этом кадровом дуэте, согласно той же легенде, Борис Березовский пробивал Николая Глушкова, что вполне вероятно, но не пробил. Назначили Окулова.
      Березовский не мог тормозить зятя президента, для этого он слишком хитер.
      В этом случае возникает вопрос: "А кто тогда продвигал совсем малоопытного Окулова? И кто убирал Шапошникова, президент? А потом назначил к себе советником, чтобы освободить место для своего зятя?" В чем-чем, а уж в таких комбинациях Ельцина заподозрить просто невозможно. Это вне его мироощущения.
      Говорят, Окулову не нравятся слухи, блуждающие среди соратников по летному цеху, что именно Борис Березовский посадил его в это главное аэрофлотовское кресло, кресло генерального директора. Мало ли кому что не нравится, это факт личной биографии господина Окулова. Лучше уж Березовский или Шапошников, чем сам Ельцин.
      К этому времени Борис Абрамович уже приоткрыл дверь в семейные апартаменты президента. И назначение Окулова он мог только приветствовать, а не бороться против него.
      Шапошников, прежний руководитель Аэрофлота, был фактурен, маршал как-никак, но в качестве "крыши" не годился. Поэтому появился Окулов. Лучшего заслона, чем зять президента, быть не могло.
      Однако теперь, когда премьер намерен решить проблему Березовского раз и навсегда, Окулов в назревающем конфликте принял сторону премьера, чем неминуемо спровоцировал напряжение в семейном президентском кругу.
      Все разговоры о маршале Шапошникове как карманном человеке Березовского несколько преувеличены. Именно Березовский выдавил Шапошникова и, по взаимной договоренности с Юмашевым, пристроил его президентским советником. У Березовского достаточно врагов, а Шапошников слишком воспитан, у него существует совершенно неприемлемое для современного бизнесмена понятие "офицерской чести". Маршал излишне чувствителен, улыбчив и может не выдержать войны "компроматов".
      Президентский зять - другое дело. На него и наезжать остерегутся. Разумеется, до поры.
      Уже спустя долгое время после окуловского назначения, а он оказался не чужд навыков бизнесмена, заговорили, что в семье президента отношение к Березовскому совсем не однозначное. И что семейный клан старшей дочери, а именно ее мужем является Окулов, все в большей и большей мере старается дистанцироваться от преуспевающего олигарха.
      Но старшая дочь и ее муж в политику не вмешиваются. Политикой в семье, помимо президента, занимаются младшая дочь Татьяна Борисовна и друг семьи Валентин Юмашев, в силу чего их влияние на президента почти всегда брало вверх. И хмурое недовольство Ельцина по поводу суетного и услужливого олигарха как правило сходило на нет.
      И вот теперь небеса разверзлись. Насколько принципиален президентский зять, который якобы проговаривал с прокуратурой суть операции по изъятию документации и отстранению сторонников Березовского с ключевых постов в коммерческой деятельности компании, сказать трудно.
      Окулов на собрании коллектива бросил реплику, что действия прокуратуры правомерны и могут только оздоровить обстановку. "Нам пора освободиться от прилипал", - сказал Окулов. Тут же была объявлена схема реорганизации Аэрофлота, по которой сторонники Березовского попадали под сокращение.
      Чем руководствовался Окулов: обидой по поводу ушедшей из рук прибыли, посчитав, что дележ был несправедливым (а Березовский не любит отдавать деньги), или желанием обезопасить себя и семью президента, оказавшись под артиллеристским обстрелом, который затеял премьер?
      Согласимся, не лучший финал президентского правления - когда бы зять Ельцина оказался на скамье подсудимых.
      Так сдаст Ельцин "Березу" или не сдаст? Можно поставить вопрос по-другому. Успеет сдать или не успеет?
      Весь шум относительно охранной фирмы "Атол", расположенной в офисном помещении "Сибнефти", и якобы отслеживающей передвижения и контакты президентской семьи, и прослушивающий ее телефонные разговоры (речь прежде всего о младшей дочери Татьяне Дьяченко), имеет шансы рухнуть в одночасье. Ибо сама дочь, напуганная разоблачениями и обвинениями Александра Коржакова, еще одного бывшего друга семьи, могла обратиться к Березовскому и попросить организовать неофициальное прикрытие, потому что подозревала, что люди Коржакова так или иначе остались в президентской охране.
      А вот Аэрофлот - это серьезно. Березовский не любит, когда кто-то пересчитывает его деньги, а уж тем более на них претендует.
      Одним из главных постулатов Бориса Абрамовича, которым он однажды напутствовал владельца шестого телевизионного канала Эдуарда Сагалаева, являются удивительной мудрости слова: "Эдик, научитесь тратить чужие деньги!"
      Ответ на вопрос, устоит или не устоит Березовский, заключен не только в этой дворцово-семейной интриге.
      Реформы, которые Борис Абрамович уже начал в роли исполнительного секретаря СНГ, идут трудно, а события последних дней, когда Узбекистан отказался пролонгировать Договор о коллективной безопасности, который является краеугольным камнем всего здания СНГ, могут поставить под вопрос сам факт существования содружества, как такового, и тогда всякий разговор о реформах становится малосущностным. А если учесть, что еще два члена содружества - Азербайджан и Грузия - склонны проигнорировать этот договор, то положение исполнительного секретаря Бориса Березовского следует считать малоутешительным.
      Березовского может не хватить для войны на два фронта. И тогда он сосредоточит все свои силы там, где таится главная угроза его политическим интересам и капиталам.
      В Узбекистане это автомобильный бизнес, в России, Грузии и Азербайджане - нефтяной. И еще стоит очень подумать и взвесить, что для Березовского важнее: остаться в качестве главного шептуна при уходящей натуре, каковой является президент Ельцин, или пост ключевого международного чиновника регулирующего бизнес не только между странами, но и, как показал его личный опыт, президентами тоже.
      Если Борис Березовский начинает заниматься совершенно не свойственным ему делом, это ни в коем случае не поступок альтруиста, какими бы словесными эскападами патриотического или интернационального характера они ни сопровождались. Всегда надлежит знать, что должность, которую занимает Борис Абрамович, есть ключ в преумножении его дивидендов. Вчера в Чечне, сегодня в пределах СНГ.
      Этим своим качеством Березовский переигрывает всех российских олигархов. И что вполне вероятно, российские олигархи двинутся вслед за ним, но правила игры на этих пространствах, отныне и надолго, будет определять не кто иной, а Борис Абрамович Березовский.
      Во всех этих перипетиях присутствует одна малоприятная деталь: Березовский несомненно человек умный, энергичный и, что также несомненно, коварный. Борис Абрамович в осуществлении своих финансовых или политических замыслов опирается, как правило, на высоких профессионалов. При этом он не скрывает, а подчеркивает свою близость к президентской семье. Эта деталь очень важна - профессионалы после такой аттестации становятся более уступчивыми. Сеть, раскинутая Березовским, всегда обширна. И теперь, в связи с возникшим конфликтом, тень скандала непременно затронет этих самых высоких профессионалов.
      А Примаков, обуреваемый желанием сокрушить империю Березовского, станет выкорчевывать всех подряд. Владимир Рушайло, первый заместитель министра МВД, уже оказался в этом списке. И предстоящий отчет Степашина перед президентом, какое бы обоснование ему ни давалось, напрямую связан с разразившимся скандалом. Да и сам Степашин не избегал контактов с Борисом Березовским, тем более когда это касалось освобождения заложников в Чечне.