2_Лэя (Пирамиды астрала – 2)

      И все же, к дому они подошли только поздно вечером следующего дня. Женя постоянно останавливался, что-то рассматривая или вообще, вдруг устремлялся в сторону, завидев что-либо интересное, а этого интересного было для него столько, что Лэе надоело его все время звать и вытаскивать то из леса, то из болота. Она даже начала на него покрикивать, весело обзывая его всякими глупыми прозвищами, на что, впрочем, тот не обращал никакого внимания.
      Самым сложным моментом оказалась встреча с сестрой Зара Ликой. Они, не подумав, радостно завалились во двор дома и принялись разгружаться, когда Лика, услышав шум, выбежала из кухни к ним навстречу. Женя-Зар, предупрежденный Лэей, радостно поприветствовал "сестру". Но Лика быстро почувствовала фальшь и настороженно уставилась на "брата". Лэе пришлось вступить в разговор с фразами типа: "с Заром что-то твориться" и "его какая-то муха укусила", а Женька стал разыгрывать больного. Вышло это преотвратительно. Поэтому Лэя быстренько затолкала "Зара" в его комнату и приказала отлеживаться. Женька все равно вылез через несколько минут, взмолившись, что он хочет помыться после долгого похода, и тут же убежал на берег озера.
      Обдумывая ситуацию, Лэя пришла к выводу, что, в любом случае, все придется рассказать Илаиру, с чего и следует начинать. Поскольку было уже поздно, то они быстренько поужинали, и Лэя опять заперла Женьку до утра, наказав, чтобы он и утром никуда оттуда не выходил, пока она не вернется с Илаиром.
      Самой же ей предстояла воистину нелегкая встреча. Как объяснить отцу, что в теле его сына поселилось создание из других миров? Лэя решила сказать, что Женя ангел с небес, пришедший спасать их мир. К счастью, ей не надо было скрывать все обстоятельства дела, так как, по их плану, Илаир должен был остаться в долине в роли гаранта, могущего повторить их выход в астрал, в случае их гибели в Эриане.
      Почти три часа ушло на трудную беседу. К счастью, Илаир был преданным слугой отца и настоящим воином, сносящим любые удары судьбы, так что никакого мотания соплей на кулаки не произошло. Он только сосредоточенно молчал, пытаясь осмыслить, зачем Лэе и ангелам стало нужно менять сознание его сына на какого-то ангела из другого мира. Все-таки Лэе удалось представить дело так, что Зар в это время будет учиться многим полезным вещам на небесах, и даже посетит другие миры, и что все это пойдет ему только на пользу. В конце совещания они решили, что Илаир уведет под каким-нибудь предлогом из дома Лэи Лику, чтобы она не догадалась о причинах внутренней перемены в Заре.
      Встреча "отца" с "сыном" прошла на удивление спокойно. Опять Лэя поразилась способности Жени чувствовать собеседника. Он не заострял внимания на больных вопросах, и несколько раз, как бы мельком, очень уважительно высказался о Заре, что не могло не обрадовать отца. Он, как уже не раз делал этот трюк с Лэей, очень естественно объяснил происшедший обмен местами с Заром тем, что астралу нужно совместно с Лэей определить и устранить опасность, угрожающую Сэйлару. А Зар очень великодушно предоставил свое тело ангелу, так как у них (ангелов) не было другого способа повлиять на ситуацию. И поэтому, весь астрал страшно благодарен такому великому сэйлу, совершившему благородный поступок. Лэя без сомнения, поверила бы этим рассказам, если бы не помнила Женино очень эмоциональное поведение, когда он гонял ангелов по астралу и кричал им, что он не отпустит юную неопытную принцессу одну с Заром на верную гибель.
      – Сколько же у тебя правд на каждый случай? – спросила она укоризненно, когда они остались одни после ухода Илаира с дочерью.
      – Ну, у меня еще не много, у ангелов побольше – они еще свободнее, поэтому бессовестнее. Хм… – рассуждал Женька. – Здесь есть какой-то парадокс. Чем человек свободнее внутри, тем он в принципе лучше. Но если свобода доходит до того, что ему становиться все равно за последствия своих действий, то он становиться бессовестным. Чем, кстати, частенько грешат ангелы в своей бессовестной доброте. Ведь совесть приобретается вместе с реальными переживаниями и страданиями в жизни на Земле или Сэйларе. Ну, как можно быть совестливым, если тебе все по барабану!
      – Значит, ты бессовестно обманывал Илаира, а раньше и меня.
      – Нет! – испуганно воскликнул Женька. – Мне еще далеко до настоящего ангела! И я не обманывал Илаира, и ни за что не стану обманывать тебя… ну, по крайней мере, без крайней на то нужды. Понимаешь, в мире нет истины в последней инстанции.
      Меня хорошо этому научил Буль. Любая вещь, явление или поступок могут не только выглядеть, но и быть совершенно различными, в зависимости от точки зрения. Так что, мой рассказ для Илаира, является правдой, просто не всей правдой. А всей правды никто и не знает, так как ее, попросту, нет.
      – Слушай, а не бредишь ли ты? – усомнилась в здравомыслии Жени Лэя.
      – Почти те же слова высказал Булю Федька, когда тот объяснял относительность мироздания! А на самом деле все очень просто, и не надо усложнять мир. Надо всего-навсего принимать мир таким, какой он для тебя есть в данный момент.
      Разница в том, как ты воспринимаешь его. Со скольких точек зрения ты можешь смотреть на явление, человека или факт, то есть, сколькими степенями свободы ты обладаешь. Чем их больше, тем ты лучше видишь картинку или чувствуешь событие или понимаешь сэйла или человека. Но слишком большое количество степеней свободы начинает отрывать тебя от действительности, ты перестаешь сопереживать и становишься бесчувственным и, как результат, бессовестным. Эдаким всезнающим нахалом. Мне кажется, самая большая мудрость состоит в том, чтобы поймать золотую середину, обретя достаточную независимость, но сохранив эмоциональное и чувственное отношение к миру и окружающим. И если мы с тобой пытаемся освободиться, то лучшие ангелы, вроде Буля пытаются очеловечиться и стать несвободными от сопереживаний. Ты бы видела неописуемую радость Буля, когда я ему предложил пожить в моем теле на Земле – как он желал потерять все свои степени свободы! Я надеюсь, что он приобретет массу переживаний взамен утерянной независимости. Лишь бы мое несчастное земное тело выдержало!
      На несколько мгновений воцарилась тишина. Они стояли вдвоем на опустевшем дворе дома. Лэя не спешила возобновлять разговор. Досада на Женькину словесную ловкость растаяла. Вместо этого душу осветило какое-то великое и простое понимание и согласие: "Как оказывается все просто! Надо только помнить, что у каждого своя правда, и если ты обладаешь достаточной степенью свободы, чтобы встать на противоположную сторону, то сможешь увидеть эту другую правду, как это только что проделал с Илаиром Женя. Он просто умеет взглянуть на вещи глазами собеседника, но в отличие от ангела, он способен сочувствовать этому собеседнику.
      И она тоже этому обязательно научится!
      – Спасибо, – тихо и уже совсем не по-боевому ответила Лэя.
      – За что? – не понял Женька, по-видимому, уже и забывший о чем говорил.
      – За то, что ты есть, – просто ответила Лэя, не зная сама, как и за что выказать ему свое чувство благодарности и, кажется, опять удивила Женьку до предела, так как он даже замер на мгновение, пытаясь прочувствовать ее слова и тихо сказал:
      – Ты говоришь словами убеленного сединами мудреца. Откуда в тебе это?
      – Ах, ты меня с седой старухой сравниваешь?! – вскрикнула веселым разбойным голосом Лэя, и они естественно перешли к импровизированному тренингу кулачного боя…
      За последние дни Женя восстановил полный контакт со своим новым телом и даже сумел вместе с Лэей разучить некоторые новые приемы борьбы, вытаптывая остатки травы на их дворе. Наступило время серьезной подготовки к походу. Сегодня вечером они ждали Илаира для военного совета. Женя предложил Лэе не обмениваться заранее своими предложениями, и сейчас каждый самостоятельно продумывал детали предстоящей операции, от задач до возможных проколов и неувязок. Илаиру Женя отводил роль судьи, способного на основе своего опыта адекватно оценить предлагаемые действия.
      Подсохнув на солнце, Лэя отправилась готовить рабочий ужин. Женя уже был на кухне. Он, в отличие от Зара, не делил дела на женские и мужские, ухаживая за лошадьми, нося воду и прибираясь во дворе с равным удовольствием. А на кухне он, кажется, был просто в восторге от возможности готовить пищу из неизвестных ему продуктов, пребывая чуть ли не в эйфории от каждого нового удачного вкусового или обонятельного ощущения. Вот и сейчас он уже пытался изобразить что-то новое, смешивая, казалось бы несмешиваемые продукты. И хотя он, зачастую, получал неплохие результаты, сегодня удача его, по всей вероятности, покинула, и до Лэи донесся воистину непереносимый запах.
      – Перестань переводить продукты! – с порога крикнула ему Лэя, чуть не задыхаясь от запаха какой-то тухлятины.
      – Помилуй своего неуклюжего слугу, моя принцесса! Я только хотел изобразить одно блюдо, которое весьма популярно у нас на Земле. Только этот ваш овощ, так похожий на наш помидор, почему-то при нагревании со сметаной выдал такую вонищу!
      – Но его же только в сыром виде едят!
      – Прости, я забыл! Выручай, что бы такого, просто и быстро приготовить, а то неудобно "папу" оставлять голодным!
      Лэя, смилостивившись, отослала Женьку выкинуть, куда подальше, зловонный продукт его творчества, и велела накрывать на стол, а сама решила быстренько приготовить салат из копченой рыбы и овощей. Остальную сервировку можно было довершить и из колбас с гарниром из овощных да грибных маринадов. Действительно, без помощи Лики, было трудновато везде успеть, но и тайну Жениной персоны надо было сохранять. А на счет способности своей подружки хранить секреты Лэя сильно сомневалась.
      Они с Женей все же справились с задачей быстрого приготовления ужина, и к приходу Илаира стол был накрыт. Некоторую убогость закусок Лэя решила скрасить хорошим вином – заодно и Жене, наверно, будет интересно отведать их горячительных напитков.
      – Есть ли кто дома?! – с порога позвал Илаир, и Лэя тут же бросилась ему навстречу, подбежав и крепко обняв ветерана. Она переживала за отца Зара и хотела хоть так выразить свою признательность и сочувствие. Женя обменялся со своим "отцом" сдержанным похлопыванием по плечам, заменяющим рукопожатие на Сэйларе, и участники совещания прошли к столу. Женя решил сразу организовать совещание на современный земной манер и предложил:
      – Давайте, распределим роли, чтобы было легче совещаться. Я себе возьму роль секретаря – буду делать себе пометки, на память. А вот роль председателя собрания, то есть того, кто будет принимать окончательные решения, – Женька хитро посмотрел на собеседников и продолжил. – Как бы ни хотелось оставить себе, как пришельцу, или отдать Илаиру, как самому опытному, полагаю, будет честнее всего, отдать нашей принцессе. И не потому, что она принцесса, а потому, что она продолжает поражать меня силой своего ума и интуиции. А для тебя Илаир предлагаю роль судьи. Мы с Лэей будем высказывать предложения, а ты говорить, годятся ли они или нет, и потом предлагать свои варианты. Ну что, начнем?
      Собеседники согласно кивнули, но Лэя добавила:
      – Давайте только, хотя бы вина себе налейте, если кушать сразу не хотите!
      Женька, налив всем вина, приступил к ведению собрания:
      – Во-первых, обсудим цель путешествия. Все ангелы просят ликвидировать непосредственную угрозу Сэйлару, то есть физически устранить следующего возможного правителя Эрианы. Здесь есть одна неясность. Наследников престола несколько, в том числе и Лэя. Но наиболее вероятным кандидатом на роль сокрушителя мира, ангелы считают Ренка или его младших сестру и брата. – Женька хитро взглянул на Лэю и, подмигнув, ободрил приунывшую принцессу. – Попробовали бы они мне хоть словом намекнуть на тебя! В общем, сразу скажу, мне не хочется никого убивать. Твое слово принцесса – что будем делать?
      – Я… – Лэя собралась с мыслями. – Я бы попробовала найти Ренка и его брата и постаралась посмотреть их будущее, а затем уже решать, что делать. Надо с ними поговорить, ведь они дети и, возможно, мы что-нибудь сможем сделать без убийств.
      Ведь это же ужасно – убивать, а убивать за то, что ребенок еще и не совершал в жизни – не укладывается в голове.
      – Не знаю, – Илаир только крякнул от досады. – Не хотел влезать в обсуждение, но вынужден заметить, что при дележе престола, случались и худшие преступления.
      – Так, – пытался обобщить Женька. – Первая цель похода ясна – пытаемся определить наследника, представляющего наиболее вероятную угрозу. Вот затем неясно, что будем с ним делать?
      – Давай поговорим с ним, а потом решим. Мне кажется, что если мы расскажем ему правду, он не станет разрушать свой мир. В крайнем случае, приведем к пещере и заставим с ангелами пообщаться, – подвела итог Лэя.
      – Хорошо, по этому вопросу решение принято, – резюмировал Женька и продолжил. – Как я понял, денежный вопрос для нас не проблема, так что переходим к следующему пункту. Какую легенду мы себе сочиним? И нужны ли какие-либо документы для перемещения по Эриане? У меня на этот счет самые расплывчатые представления.
      Может представиться парой купеческих детей, едущих, например, на обучение в столицу?
      – Не пару, а троих! – возразила Лэя.
      – Как это? – не понял Женька.
      – Ты про Хлюпа забыл. Я его не могу оставить дольше, чем на пару дней. А на неделю – он наверняка заболеет!
      – Да, придется целым семейством выдвигаться! – озаботился Женька.
      – Вы забываете, лонк будет сразу выдавать вас, как очень состоятельных людей! И если в самой Венле, разгуливающий лонк не такая уж редкость, то за ее пределами, поверьте, никто мимо не пройдет, чтобы на вас не оглянуться! – добавил сомнений Илаир.
      – Ничего, у меня есть один трюк! Илаир, помнишь того молодого человека, который вас здесь посетил?! – Лэя многозначительно улыбалась.
      – Да, долго еще я этого не забуду! Понятно, Хлюпа ты сделаешь сэйлом. Но еще нужны документы и адрес, куда вы идете…
      В результате долгих обсуждений, протянувшихся чуть не до полуночи, план был составлен. Трое детей одного помещика довольно благородных кровей поедут в Венлу из маленького городка Рестана, который находился в трех днях пути от долины. У них будет письмо кузену Илаира с просьбой помочь обустроиться в городе.
      Документы на них были изготовлены еще давно Илаиром вместе с Саларом на всякий случай. Слава богу, описания в них были самыми общими, а о фотографии на Сэйларе еще сотню лет будут, если только мечтать. Ехать путники будут на трех лучших скакунах Илаира. Лэя изменит образ Хлюпа под сэйла, а свой слегка "испортит", чтобы не привлекать лишнего внимания своей красотой.
      Выезжать решили через день. Сколько Женька не уговаривал Илаира остаться в долине, служа гарантом единственного шанса на повторение операции, в случае их провала, тот сказал, как отрезал, что он проводит троицу до Рестана, где почти пропадает действие гравитационной линзы и ведьм уже не ищут с таким усердием.
      Хорошо еще, что после того, как Женька три раза подряд выбивал меч из рук Илаира на тренировке, тот больше не настаивал на необходимости сопровождения путешественников до столицы. К тому же, Илаир был знаком многим из придворного общества, а это могло сослужить плохую службу. Три основных опасности могли подстерегать их на пути: инквизиция, королевские охранные патрули и разбойники.
      Необходимо было тщательно скрывать Лэино происхождение и способности, так же как и сущность Хлюпа. Имена по документам у них были, Зар, Лэя и Лин, а фамилия ни о чем не говорила.
      В последний вечер перед выходом в поход, Женька не выдержал гнета своих сомнений и после ужина и других мелких хлопот, когда оказалось, что все мелочи продуманы и все вещи собраны, он взял Лэю за руку и, усадив ту в библиотеке за стол, где они обычно занимались, уселся напротив и сказал:
      – У нас, принято присесть на дорожку, перед выходом в долгий путь. А если серьезно, я хочу, чтобы у нас не осталось недоговоренностей. То есть, мы должны чувствовать плечо друг друга в любой ситуации. – Женька вздохнул. – В общем, мне нужно признаться, что на Земле я никогда никого не убивал. Я не могу сказать, что не дрался, но ничего страшнее кухонного ножа или колуна в руках не держал, и вся моя практика борьбы и владения холодным оружием происходила на твоих глазах.
      – Но ведь ты прекрасно освоил технику сражений! Ты сегодня уже мог бы почти мгновенно выбить меч из рук у любого сэйла. А то, что не убивал, так это, по-моему, только плюс. Зар, кстати, тоже еще никого не убивал. Сэйлы, вообще довольно мирные. Ты не смотри, что мой дядюшка-деспот все вооружается, этого не было еще десять лет назад.
      – Спасибо за утешение. Но я хотел сказать, что даже если я и труслив, то за тебя полезу в любую драку! – подумав, Женька добавил. – И если придется кого-то досрочно отправить на небеса, то отправлю! Так что, не жалей, что я вместо Зара в этой шкуре!
      – А с чего ты взял, что я жалею?! – удивилась Лэя.
      – Ну, мало ли…
      – Слушай, выбрось это из головы. Я чувствую себя рядом с тобой, как за каменной стеной. И не благодаря Заровой силе, а потому что ты, хотя и даешь мне право решать, что и когда делать, в любой критической ситуации готов взять все на себя и вытащить всех нас со всем Сэйларом в придачу из любой беды. Ты можешь городить любые свои шуточки и сюсюканья, можешь обманывать себя, но я колдунья и я знаю, что внутри тебя стальной стержень, который проявляется очень редко – только когда иначе нельзя. Поэтому, брось эти причитания!
      – Ты не колдунья! – улыбнулся Женька. – Сколько раз говорить, что ты фея?!
      – Это, смотря для кого. В отличие от тебя, на моей душе есть грех убийства. И убийства именно колдовского! – Лэино лицо омрачилось от воспоминания, и Женька не решился спрашивать принцессу, переведя разговор на другую тему:
      – Слушай, у меня еще одна настоящая трагедия! Я не могу без рыдания смотреть на твое новое походное лицо! Ты не могла бы иногда становиться собой, ну хотя бы, когда мы будем оставаться одни?
      – А ты уверен, что оно не настоящее? Я же ведьма! Может я, в самом деле, такая страшненькая, а до этого прикидывалась красавицей?
      – Ой, не подумал! – скривился испуганно Женька, потом вдруг сообразил. – Нетушки!
      Меня не проведешь! Я помню, как ты в астрал выходила! А когда в астрал выходишь, то принимаешь свой естественный вид. Так, что придется тебе оставаться прекрасной сказочной принцессой!
      – Кстати, интересно – ты ведь почти неделю на планете. Как, сказочность не исчезла еще в ощущениях?
      Женька уже привык, что на Сэйларе десятидневная неделя и десять месяцев по три недели каждый.
      – Да ты что?! Сказочности только прибавляется! Все так необычно и интригующе! А твою сказочность вообще не могу описать. Ты дашь иногда тебя пальчиком трогать?
      Честно признаюсь, у тебя такая шелковая шерстка, что мне уже во снах сниться, что я все пытаюсь тебя погладить, а ты убегаешь!
      – Да ладно, гладь сколько угодно, держи руку! Лэя протянула Жене руку и вдруг опечалилась. Даже слезы заблестели в гостях.
      – Ой, извини, если чем обидел! – принял ее грусть на свой счет Женька.
      – Да нет! Это ты прости, просто я еще дите, наверно… Вспомнила папу с мамой, они так меня по голове гладили! – сказала Лэя, закрыв глаза и грустно улыбаясь.
      – Если бы ты знал, как мне их не хватает здесь!
      Женька, ничего не говоря, пересел к опечалившейся девушке и стал тихонько гладить ее шелковые волосы. Она, не сопротивляясь, и даже, тихонько хлюпнув носом, прислонилась к его плечу.
      – Бедная девочка, сколько же на тебя горя свалилось? Можно, я тебе буду немного, как родитель, ну, или хотя бы, как дядя? – Женька на самом деле не мог разобраться в своих чувствах, ему было до боли жаль одинокую принцессу и, действительно, ему казалось, что он испытывал к ней какие-то почти родительские чувства. Но он не переставал восхищаться ее красотой, и чувствовал, что в этом теле ему все труднее относиться к ней, как к инопланетянке. Он с ужасом и недовольством заметил, что тело Зара начало реагировать на близость красавицы, как тому и было положено природой. Усилием воли он задавил эти животные происки его лохматой шкуры. Он чувствовал, что такой реакцией тела он оскорбляет ее, почти детское доверие к нему. "Однако физиология у нас и действительно близкая!" – ехидно отметили про себя его тараканы, вечно копошащиеся на задворках сознания.
      Непонятно сколько они так просидели в надвигающихся сумерках, когда внизу послышался хлопок входной двери, потом по лестнице протопотали чьи-то ноги и Женька почувствовал толчок под локоть. Под его рукой оказалась лохматая плюшевая голова Хлюпа.
      – Все ее гладишь, а меня забыл? – тихонько проворчал малыш.
      Женька с радостью обнял Хлюпа и прижал к себе, так и оставшись с двумя инопланетными детьми подмышками. Это был первый раз, когда Хлюп попросил у Женьки ласки. Лэя удивленно и радостно выглядывала из-за плеча Жени. Она понимала, что происходит что-то невероятное. Никогда Хлюп не ластился ни к кому, кроме Лэи. На ее глазах лонк чуть не впервые за всю историю сам искал ласки у кого-то еще, кроме своего хозяина. А может, Хлюп тоже чувствовал в Заре инопланетного ангела и интуитивно тянулся к его мудрой доброте? Так же, как тянулась она.
      Женька мечтательно улыбался: "Да! Только ради одного такого момента стоило лететь на другой конец галактики!"
 

ГЛАВА 11. НАПЕРЕГОНКИ СО СМЕРТЬЮ

 
      Они выезжали рано утром. Позади остался дом, стоявший на берегу небольшого озера, укрытого в почти недоступной горной долине. Дом, ставший уже родным для Лэи и покоривший своим уютом Женю. Путники остановились на мгновение, оглядывая на прощание деревянное здание с несколькими постройками во дворе. Но долго переживать им не давала дорога, ведущая на восход солнца, собирающегося вот-вот выглянуть из-за ближайшей горы. Илаир, ведущий караван на своем большом черно-буром коне, обстоятельно указывал ориентировки движения, понимая, что молодым путникам придется возвращаться самим. Это оказалось не так уж сложно: вокруг были горы, и надо было всего лишь правильно взять основное направление. Больший отрезок пути шел вдоль горного ручья. Только ближе к Большим прудам – деревеньке, по соседству с которой жили раньше Лэя и Илаир, лесные тропы становились запутаннее, а контуры дальних гор неопределеннее. Но здесь уже Лэя начала узнавать окрестности.
      Так они и передвигались, ровным темпом, не давая лошадям уставать и делая регулярные привалы, пока не поравнялись с деревней. Село они, на всякий случай, обходили стороной. Наученная горьким опытом, Лэя почти все время "прощупывала" окрестности на присутствие подобных ей: монахов-нюхачей. Было бы, конечно, наивно думать, что инквизиция и королевская охранка оставят пропажу принцессы без внимания.
      Это случилось, когда они уже проехали стороной любимый пруд Лэи. Ее кобыла, шедшая второй в караване, вдруг остановилась. Лэя, замерев, натянула поводья и оставалась сидеть без движенья и закрыв глаза. Вдруг она сказала напряженным голосом:
      – Он здесь, в деревне!
      – Кто?! – будучи не очень в курсе последних событий Лэиной жизни, спросил Женька.
      – Нюхач!
      – Опять эти монахи! – сказал Илаир, расстроено прикрякнув.
      – Они оставили его в деревне, на случай, если я вернусь! – объяснила Лэя. – Он слабенький. Я еле его слышу. Но я сама гораздо сильнее "свечусь", так что и он может меня почувствовать. Попробую больше не "прислушиваться", чтобы не фонить.
      Надо срочно выдвигаться, пока он не учуял! – крикнул Илаир и пришпорил коня.
      Отряд несколько часов высоким темпом несся по узким дорожкам, не выходя на основную дорогу. Только ближе к вечеру Лэя сказала, что решилась "просканировать" пространство и, к счастью путников, вокруг оказалось чисто. Расположились на ночевку прямо в лесу – решили не выходить из лесу до самого Рестана, откуда по легенде и документам должны были выйти юные ходоки в столицу.
      Ночь прошла спокойно. Они были уже три дня в пути, и до Рестана оставались одни сутки. Если путники удачно обойдут город стороной, то, остановившись на постоялом дворе, стоящем по дороге в Венлу, они смогут сходить в город и закупить все, что им недоставало.
      Илаир знал дороги вокруг Рестана, и они обошли город по кругу, используя дороги, соединяющие деревушки и хутора. Наконец, они вышли на довольно широкий тракт, представляющий простую грунтовую дорогу, местами отсыпанную песком и обустроенную деревянными мостами через речушки, в изобилии стекающие с дальних гор. Они свернули не в сторону столицы, а обратно, к Рестану. Илаир знал, что на выходе из города легко найти сельскую гостиницу. Он оказался прав – они, не проскакав и полмили, въехали в маленькую деревеньку, ютившуюся вокруг постоялого двора, выделявшегося своим большим двухэтажным зданием и столь же внушительным подворьем.
      Женьку все вокруг страшно интересовало. Мало того, что он впервые окунулся в инопланетную жизнь, так еще и средневековый уклад жизни, для него был известен только по советским учебникам, выискивавшим везде только какие-то классы и их борьбу непонятно с кем – то ли с собой, то ли друг с другом. Все подворье было огорожено высоким забором, видимо, для спокойствия постояльцев. Краской здесь пользовались мало, только само гостиное здание было выкрашено, судя по цвету, все тем же универсальным красителем: красным железным суриком, наверно разведенным в местном аналоге олифы. Только здесь Женька смог оценить, казалось бы, несущественные, но, по всей видимости, дорогостоящие детали Лэиного дома.
      Хотя дом принцессы и не был окрашен, что, впрочем, только придавало ему какую-то естественность, стекла в окнах ее дома были гораздо больше. Здесь большой величины окон добивались частым переплетением оконной рамы, вставляя в нее маленькие квадратики стекол, что было, очевидно, много дешевле. Сами рамы были выкрашены то ли известью, то ли белилами в белый цвет. Двор был засыпан мелким щебнем, и чисто выметен, это придавало опрятный вид всему заведению и некрашеный хозяйственный двор и конюшни уже не могли испортить общего впечатления своим темноватым колером.
      Их лошадей тут же принял под уздцы молодой, лет пятнадцати парнишка-сэйл. Илаир приказал ему не расседлывать его и Женину лошадь, как они договорились заранее.
      Все поднялись на широкое крыльцо и зашли внутрь. Видимо, вся вселенная подчиняется одним и тем же рациональным законам, так как и прилавок с напитками, и столы, и выскочивший навстречу половой, были на своих местах. От средневековой Земли отличало только то, что половой, хоть и был, как положено, спросонья, и бегал услужливо глазками, но степень его лохматости явно превосходила таковую у людей. После стандартных приветствий, типа "чем могу служить" и "у нас самые лучшие комнаты по очень умеренным ценам", Илаир быстро сговорился с ним о двух комнатах для девушки и молодых сэйлов. Женька ловил каждое слово и интонацию.
      Нужно было срочно, на ходу учиться обхождению и мотать на ус тонкости интонаций в диалогах барин-слуга или покупатель-лавочник.
      В течение нескольких минут вещи были пристроены в комнатах, а гости спустились вниз перекусить. Настала пора слушать диалог между теми же действующими лицами, но в ролях официант-клиент. В принципе Женька был доволен. Сэйлы не отличались большой хитростью, и не умудренные психологическими тренировками, довольно неумело скрывали свой корыстный интерес, часто выставляя напоказ высокомерие или пренебрежение, если таковые имелись. Тонкости Лэиной психики здесь были явно не к месту. Тем было легче Женьке, примеривающемуся к своей роли барчука.
      Наконец, с быстрой перекуской было покончено, и когда все поднялись к Лэе в комнату, с опрятной кроваткой и небольшим окошком, она тепло распрощалась с Илаиром, дав ему на прощание последние указания для необходимых закупок в городе.
      Илаир отправился привести в порядок лошадей с помощью Хлюпа, а Лэя с Женей на минутку остались одни. Лэя "сняла" с себя маску простушки, и ее лицо расцвело такой красотой и изяществом, что у Женьки захватило дух. Он взял преобразившуюся принцессу за руку и самым серьезным тоном попросил ее никуда не выходить из комнаты, пока он с Илаиром будет бродить по лавкам:
      – Я обещаю быстро вернуться!
      – Хорошо, я все равно устала, так что немного вздремну. У меня есть просьба к тебе…- Лэя смущенно улыбнулась. Женька сразу весь насторожился. Лэя явно хотела доверить ему просьбу, которую не решилась высказать Илаиру. А это дорогого стоит!
      – Все что угодно, принцесса! – Женька вложил в свои слова как можно больше веселья и ласки, чтобы поддержать Лэю в ее робкой просьбе.
      – Вы ведь будете ходить по лавкам… – начала вкрадчиво выговаривать, слегка растрепанная с дороги, юная прелестница. – Там всякие безделушки будут… купи мне зеркальце и ножнички, а то те, что ты видел у меня…
      – Все, понял! Сделаю в лучшем виде! – и, не удержавшись, обнял и стал гладить ее по голове. Ему, действительно, стало жаль бедную девочку, которая, будучи принцессой, скромно выклянчивала у него маленькое зеркальце. – Девочка моя, что же мы, мужланы с тобой сделали? Ни украшений, ни косметики, ни даже зеркальца путного. И это все при том, что денег у тебя почти что куры не клюют! Это непростительное безобразие надо исправлять!
      Лэя вывернулась из его рук и сама крепко его обняла, оглушив радостным вскриком:
      "Ура!" "Все-таки, как, оказывается, мало нужно девушке, для того, чтобы испытать мгновение подлинного счастья!" – Женька только довольно улыбался, представляя, как будет выбирать украшения для принцессы, и покупать их на ее же собственные деньги: "Хорошо устроился! Не каждый умудриться дарить подарки девушке за ее счет, да еще и получать столь искреннюю благодарность! Альфонс высшего пилотажа!" Но ничего поделать было нельзя – денег из астрала с собой не прихватишь!
      До города было, действительно, близко. Постоялый двор был, фактически, на его окраине. Сам город можно было назвать городом только с очень большой натяжкой.
      Только центральная площадь да пару прилегающих к ней улиц были застроены каменными домами в два этажа и вымощены камнем. Торговые ряды располагались на площади попроще, зато пошире. В ее центре находился продовольственный рынок, а по периметру, в прилежащих зданиях располагались лавки с самым различным содержимым, от скобяных, до ювелирных.