Альманах Мир Приключений - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1973. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов

      — Так точно, сэр! — вытянувшись, по-военному отвечает Антони Клифтон.
      — Учтите также, что ваши сообразительность и находчивость будут по достоинству оценены. Как только вы выполните это задание, заработная плата ваша будет удвоена.
      — Благодарю вас, сэр, — низко кланяется боссу местных гангстеров доктор физико-математических наук.

7

      Угадать возраст представителя федеральной прокуратуры Ральфа Мэйсона не так-то просто. Лицо у него молодое, почти без единой морщинки, а волосы совершенно седые. Скорее всего, ему около пятидесяти. Держится он очень просто, ничем не выдавая своего довольно высокого ранга. Слушает внимательно, не сводя глаз с собеседника. Вопросы задает понятно, хорошо построенными фразами.
      — Так в какой, говорите, книге вы все это вычитали? — спрашивает он Антони Клифтона.
      — В сборнике детективных повестей Малкольма Бертона, сэр.
      — Малкольма Бертона? — переспрашивает Мэйсон. — Что-то я не слыхал такой фамилии, хотя считаюсь знатоком и поклонником детективной литературы.
      — Я тоже прочел Бертона впервые, — признается Клифтон. — Но ведь детективных авторов теперь столько развелось, что всех не перечитаешь.
      — Ваша правда, мистер Клифтон, — соглашается Мэйсон. — Чтобы перечитать всех, действительно никакого времени не хватит.
      — Я вообще не большой любитель этого жанра и книгу Малкольма Бертона прочел совершенно случайно, обнаружив ее на столе своего младшего брата.
      — Нужно будет прочесть ее и мне. А та повесть, которая привлекла ваше внимание, называется «Пусть они огнем горят, эти грязные доллары!»?
      — Совершенно верно, сэр, — кивает Клифтон. — Я на всякий случай захватил книгу Бертона с собой и могу оставить ее у вас. Интересующую нас повесть я заложил бумажкой.
      — Спасибо, мистер Клифтон, я обязательно ее прочту. А у вас, я заметил, завидные способности к дедуктивному мышлению.
      — Спасибо за комплимент, сэр, — учтиво кланяется доктор физико-математических наук, — но этой способностью обладают все ученые.
      — Не скажите! — улыбается Ральф Мэйсон, — Я знаю и таких, которые этим не могут похвастаться. Особенно в нашей юридической науке. Но не будем отвлекаться. Какой, по-вашему, следующий ход может сделать робот Клиффорда Харта? Вы говорите, его зовут «Чарли»?
      — Да, сэр. И если бы в нашем городе был еще один банк, он вне всяких сомнений ограбил бы и его.
      — При условии…
      — Да, вы правы, при условии, что он будет похож на тот, который довольно обстоятельно описан в повести Малкольма Бертона.
      — И тогда бы мы смогли…
      — Вот именно! И не только убедиться в точности нашего предвидения, но и обезвредить преступного робота.
      — Где же, однако, взять нам такой банк?
      — Построить.
      — Построить? Вы шутите, мистер Клифтон?
      — Сейчас не до шуток, сэр. Робот Харта может наделать много бед, и его нужно обезвредить как можно скорее. А банк, внешним видом напоминающий тот, который описан Бертоном, не обязательно должен быть настоящим.
      — Понимаю вас. Вы имеете в виду какую-нибудь декорацию?
      — Да, что-нибудь из фанеры, картона и папье-маше. Думаю, что тайим образом нам удалось бы завлечь робота «Чарли» в ловушку.
      Эта мысль как-то сама собой пришла в голову Антона Клифтону, когда он ехал к представителю федеральной прокуратуры.
      — И затраты на все это, как я себе представляю, должны быть невелики?
      — Ничтожны, сэр. Зрительные рецепторы робота «Чарли», надо полагать, не очень совершенны…
      — Позвольте, «рецепторы» — это ведь что-то вроде…
      — Да, совершенно верно, нечто вроде датчиков, с помощью которых узнающее электронное устройство получает сведения об объекте. В данном случае — электронный мозг робота «Чарли».
      — Но такой объект, как новое здание банка, пока лишь «вычитан», так сказать, электронным мозгом «Чарли», а не увиден, — деликатно уточняет Ральф Мэйсон.
      — Все равно, сэр, какой-то образ второго банка у «Чарли» уже сложился, но, видимо, не очень четкий. Лишь общий контур, без деталей. И если мы что-нибудь подобное воздвигнем на его пути… на одной из тех улиц, по которым он ходит в поисках этого банка, то…
      — Я понял вас, мистер Клифтон! И надеюсь, что городской муниципалитет возьмет на себя затраты по сооружению макета второго банка.
      — Всего лишь фасада такого банка, сэр, но в натуральную величину. Найдутся, наверное, и другие заинтересованные в поимке робота лица, которые возьмут на себя часть расходов. Владелец ограбленного банка, например.
      — Или местные гангстеры, па которых невольно падает подозрение в совершении ими этого ограбления, — усмехается представитель федеральной прокуратуры.
      — А что вы думаете, вполне возможно, — соглашается с ним Антони.
      Прощаясь с Клифтоном, следователь федеральной прокуратуры просит его оставить на всякий случай свой телефон.

8

      Идея Антони Клифтона кажется Мэйсону удачной. Однако, прежде чем приступить к ее осуществлению, он решает познакомиться с повестью Бертона сам и принимается за чтение тотчас же, как только возвращается в свой номер в гостинице «Атлантида». Первые же прочитанные страницы не оставляют у него никаких сомнений, что талантом Бертон не блещет, и с каждой новой страницей он все больше убеждается в этом. Он одолевает повесть не без труда. Любопытства ради листает и остальные произведения сборника Малкольма Бертона. Покойный Ян Флеминг, создавший знаменитого «агента 008» — Джеймса Бонда, в сравнении с этим Бертоном почти гений.
      Ральф Мэйсон вообще не очень-то любит политический детектив с его разведчиками-суперменами. Ему милее детектив уголовный, интеллектуально-психологический, с сыщиками типа Дюпена Эдгара По, патера Брауна Честертона, Эркюля Пуаро Агаты Кристи и даже комиссара Мегрэ Жоржа Сименона. Непонятно только, как такой детектив могло напечатать известное нью-йоркское издательство.
      И тут у Мэйсона возникает неожиданная мысль: а что, если позвонить знакомому писателю, автору популярных детективных романов Майклу Хорварду? Он, наверное, знает, кто такой этот Малкольм Бертон и почему его печатают в Нью-Йорке.
      Следователь торопливо набирает номер междугородного телефона.
      — Это вы, Майкл? — узнает он голос Хорварда. — Это Ральф Мэйсон вас беспокоит. Надеюсь, не забыли такого? Очень рад, что все еще помните, ибо я не только ваш читатель, но и почитатель. Чем же вы порадуете нас в ближайшее время?… Туго пишется? А вот некоторые ваши коллеги, видно, не очень себя утруждают поиском сюжетов и ожиданием вдохновения… Кого я имею в виду? Да вот хотя бы Малкольма Бертона… Да, да, Малкольма Бертона, почему вы удивляетесь?… Считаете его графоманом? Однако этого графомана печатают почтенные нью-йоркские издательства… Впервые слышите, чтобы его печатали?… Осаждает редакции, но всюду отказывают? Выходит, что вы отстали от жизни. Вот передо мной его сборник «Тридцатый сейф Сэма-Прайса». Когда издан? Подождите минутку, сейчас посмотрю… В этом году. В каком издательстве? Минутку. Ага, вот — «Сфинкс». Очень требовательное издательство? Судя по книге Бертона, что-то непохоже… Будем считать, в таком случае, что Малкольму Бертону просто повезло. Ну, извините за беспокойство, Майкл!
      Бросив книгу на стол, Ральф Мэйсон некоторое время задумчиво шагает по синтетическому ковру просторного гостиничного номера и размышляет, потом набирает номер Антони Клифтона.
      — Это Мэйсон, мистер Клифтон. Я поручил вести переговоры о финансировании работ по сооружению макета банка начальнику местной полиции Тэрнеру. Хотелось бы только, чтобы вы и особенно Клиффорд Харт помогли архитекторам и художникам воспроизвести фасад этого банка возможно точнее.
      — Я-то вряд ли чем-нибудь смогу быть полезен, — отвечает Клифтон, — а вот Харт, наверное, что-нибудь подскажет. Ему должны быть известны повадки его «Чарли».
      — Тогда дайте мне, пожалуйста, его телефон и адрес.
      — Минутку, я загляну в свою записную книжку… Записывайте: Линкольн-стрит, двадцать пять. И учтите — он человек со странностями.
      — Не сумасшедший же, раз сконструировал такую кибернетическую личность, как «Чарли», — смеется Ральф Мэйсон, записывая адрес кибернетика.

9

      — Я старший следователь федеральной прокуратуры, мистер Харт, — представляется кибернетику Ральф Мэйсон, протягивая свое удостоверение. — Вот, пожалуйста, взгляните на мой документ.
      — Я вам и так верю, мистер Мэйсон. Садитесь, пожалуйста. Надеюсь, вы пришли не за тем, чтобы арестовать меня из-за моего «Чарли»? Ну кто бы мог подумать, что он окажется таким негодяем!
      — Могу вас успокоить, мистер Харт, — приветливо улыбается Мэйсон, усаживаясь в предложенное кресло. — Я не только не собираюсь вас арестовывать, но и не имею оснований в чем-либо вас подозревать. Хочу только задать вам несколько вопросов, ибо я полный профан в кибернетике.
      — А вот это непростительно! — восклицает Харт. — И, уж во всяком случае, признаваться в этом я бы вам не рекомендовал.
      Кибернетик испытующе смотрит в глаза старшему следователю федеральной прокуратуры и, помолчав немного, продолжает уже иным тоном:
      — А если говорить правду, то я вам просто не верю, мистер Мэйсон. Кому же не известно, что компьютеры и прочая электронная техника широко применяются не только полицейскими ведомствами, но и следственными органами всех развитых стран мира? А у нас тем более.
      — Я этого и не отрицаю. Но мне лично с этой техникой не приходится иметь дело. Ею ведают наши научно-технические отделы и эксперты-криминалисты. А у меня обо всем этом лишь самое общее представление. Я не знаю, например, можно ли запрограммировать роботу преступные наклонности.
      — Можно, мистер Мэйсон. И вы это сами отлично знаете. И если уж не в состоянии разыграть передо мной простака, то и не делайте этого, не тратьте на это время. Я не настолько наивен, чтобы не понимать, что не подозревать меня вы просто не имеете права. Я ведь мог специально сконструировать такого робота, который…
      — А я вас уверяю, мистер Харт… — пытается прервать кибернетика Мэйсон.
      — Ну и напрасно! Одна из ваших следственных версий должна бы строиться именно на таком допущении. Правда, при этом я бы не сидел у себя дома и не ждал бы, когда меня арестуют, а немедленно скрылся бы с добычей моего «Чарли» — чемоданом, битком набитым долларами…
      — Вот именно! — перебивает его Ральф Мэйсон. — Я ведь уже промоделировал этот вариант, не прибегая, однако, к помощи компьютера. Признаюсь, что возможность запрограммировать вашему «Чарли» преступные наклонности мне тоже известна. Мне, пожалуй, и в самом деле не следовало бы с вами хитрить, ибо вы человек проницательный и от вас ничего не скроешь, а нужно бы просто спросить: что же было запрограммировано в электронном мозгу вашего «Чарли»?
      — Всего лишь «свобода воли», мистер Мэйсон! Я тоже признаюсь — именно в этом была моя ошибка, так как из-за этого «Чарли» теперь вне всякого контроля. Тут уж ничего нельзя предугадать, никакого очередного его хода. Как в игре в шахматы без правил…
      — А возможность ограбления еще одного банка, в соответствии с сюжетом повести Малкольма Бертона «Пусть они огнем горят, эти грязные доллары!», вы допускаете?
      — При той «свободе воли», какую я ему запрограммировал, он может и не последовать так слепо сюжету этой бездарной повестушки.
      — Но ведь вы уверяли доктора Клифтона…
      — В этом я его не уверял. До этого доктор Клифтон, видимо, сам дошел…
      — Тогда, может быть, и реальный банк ограбил не робот?
      — А кто же?
      — Местные гангстеры, например.
      — Криминалисты из местной полиции утверждают, что ни одно живое существо не могло бы этого сделать. Вы уже познакомились, наверное, с их заключением?
      — Да, мне известны все материалы предварительного следствия, мистер Харт. Все, конечно, могло быть и так. Но если вы действительно запрограммировали вашему «Чарли» истинную свободу воли, то он и в самом деле едва ли подчинится диктату или — скажем поделикатнее — поддастся подсказке сюжета повести Бертона. Это ведь, по сути дела, следование чужой воле. Во всяком случае, я не вижу тут логики, диктуемой свободой воли.
      — Я и сам высказал вам только что подобную мысль. Но дело тут в том, мистер Мэйсон, что свобода воли алогична! Она вне всяких правил, так сказать…
      — А почему бы не допустить, что у вашего «Чарли» запрограммировалась не «свобода воли», а всего лишь своеволие? И вы теперь ищете возможные варианты дальнейших его действий, но, к сожалению, не эвристическим методом, а методом «проб и ошибок», — продолжает старший следователь федеральной прокуратуры. — Этот метод, кажется, называют еще «перебором вариантов».
      — И выясняется при этом, что вы не такой уж профан в вопросах кибернетики, — хихикает Харт, вытирая рот большим клетчатым платком.
      — Да какие там у меня познания в области кибернетики! — пренебрежительно говорит Мэйсон. — Это теперь каждому школьнику известно. Но продолжим наши рассуждения. Если вы все еще настаиваете на свободе воли «Чарли», то давайте всерьез обсудим вариант, по которому «Чарли», поддавшись маниакальной идее героя повести Бертона, решившего бороться со злом путем уничтожения долларов, вдруг одумается.
      — Одумается или уже одумался? — переспрашивает Харт. — Уточните, пожалуйста, эту мысль. По-вашему, «Чарли» ограбил банк вроде бы бессознательно, слепо поддавшись идее Бертона, а потом одумался или, может, одумается, решив, что воля его будет ущемлена, если он и дальше станет следовать указке Бертона? Так я вас понял?
      — Да, примерно так.
      — А я вот взвешиваю сейчас все это еще раз и прихожу к твердому заключению: не одумался и не одумается мой «Чарли»! Мы с вами все время забываем, что он робот, очень совершенная, но все-таки машина, и не надо приписывать его электронному мозгу свойства человеческой психики с ее неустойчивостью, раздумьями и двойственностью. И раз уж он ограбил банк, следуя указке Бертона, будет и дальше ей следовать. Во всяком случае, мы не имеем пока иного пути завлечь его в ловушку, и этой возможностью не следует пренебрегать, мистер Мэйсон.
      — Ну, а если он не пойдет в нашу западню? Чего можно от него ожидать при таком варианте?
      — Всего! — кратко, на очень высокой поте выпаливает Клиффорд Харт.
      — То есть?
      — Всего, на что способна свободная личность, не обремененная никакими кодексами морали или даже элементарной целесообразностью. Если вы все-таки вздумаете привлечь меня к ответственности, мистер Мэйсон, то я признаю себя виновным лишь в том, что запрограммировал «Чарли» эту идиотскую идею «свободы воли». Я и сам казню себя за это нещадно. А что толку? От «Чарли» теперь действительно можно ожидать всего: грабежа, поджога, убийства…
      — А почему же не подвига?
      — Жизнь, к сожалению, показала, что свобода воли побуждает главным образом к насилию, — вздыхает Харт, принимаясь полировать свой череп. — Такова уж тенденция вседозволенности. Да и о каком подвиге может идти речь? Не детей же спасать из горящего дома? Для этого ему сначала самому придется поджечь какой-нибудь детский приют…
      — Может быть, вы и правы, — соглашается Мэйсон. — Скорее всего он и в самом деле пойдет на ограбление нового банка. Вот только чего не могу понять: зачем вы вашего робота-актера превратили в робота-анархиста?
      — Я ведь думал создать не простого актера, а великого артиста, но, к сожалению, у нас с «Чарли» получился всего лишь цирковой аттракцион… Вот я и решил после этой неудачи запрограммировать «Чарли» «свободу воли». Но вы напрасно думаете, что он стал анархистом. Мой «Чарли» пи на что определенное не был ориентирован. Лишь вначале я пытался пристрастить его к чтению великих философов, но так как в его распоряжении была вся моя библиотека, он читал все без разбору. В том числе, наверное, Шопенгауэра и Ницше.
      — «Чарли», однако, сыграл с вами злую шутку — пристрастился не к философии, а к детективу! — смеется Ральф Мэйсон.
      — Печально, конечно, но это ведь не противоречит запрограммированной ему «свободе воли». Пожалуй, даже характерно для такой воли…
      Мэйсон решительно встает:
      — Спасибо вам, мистер Харт, и извините меня, пожалуйста, что отнял у вас так много времени. И еще один, теперь уже последний вопрос: скажите, а сами вы никогда не были актером?
      — Ну что вы, мистер Мэйсон! Куда мне с моими данными! Я с детства был одержим страстью к технике. К тому же еще и достиг кое-чего в этой области. Зачем же мне пробовать свои силы на театральных подмостках?
      — Нерон, как известно, достиг большего — в семнадцать лет он был уже императором Рима, однако мечтал стать еще и великим актером. Извините меня за эту не очень удачную историческую параллель, мистер Харт. Совершенно случайно пришла на ум.

10

      Работа по сооружению фасада здания банка, довольно подробно описанного в повести, вопреки ожиданию Ральфа Мэйсона начинается не сразу. Владелец банка, шестидесятилетний Хьюг Аддисон, с которым вел переговоры начальник полиции Тэрнер, узнав, что ограбление произвел робот, не захотел тратить средства на это сооружение. По вине болтливых журналистов ему стало известно, что «Чарли» в соответствии с сюжетом повести Бертона считает, что все зло на свете от денег, и потому давно уже мог сжечь его доллары.
      — Что мне проку, мистер Тэрнер, если вы его поймаете? — спрашивал он начальника полиции. — Мало того, что хартовский робот уже сжег, наверное, более миллиона моих долларов, я должен буду затратить теперь на сооружение декораций фиктивного банка еще несколько тысяч. Это же просто смешно!
      Тэрнер хотел было воззвать к гражданскому сознанию банкира, напомнив ему, что непойманный «Чарли» может ограбить если не банк, то кассу какого-нибудь магазина, поджечь городскую бумажную фабрику или совершить еще какое-нибудь преступление, но, сообразив, что едва ли это побудит Аддисона раскошелиться, решил переменить тактику.
      — Видите ли, мистер Аддисон, — начал он, — о том, что «Чарли» сжег ваши доллары, одни ведь догадки. Он хоть и робот, но не такой же болван, чтобы не понимать, что такое миллион долларов…
      — Я, между прочим, тоже не болван, мистер Тэрнер, — гневно прервал начальника полиции банкир, — чтобы дать себя одурачить подобными рассуждениями!
      — Зачем же так горячиться, мистер Аддисон, — укоризненно покачал головой начальник полиции. — Мои рассуждения, пожалуй, действительно несколько примитивны. Для «Чарли» ваши доллары скорее всего ничего не значат. В таком случае, они и не должны казаться ему «грязными», как герою повести. Следовательно, у «Чарли» не должно возникнуть желания уничтожать их. И если мы поймаем «Чарли», его творец, кибернетик Клиффорд Харт, найдет способ выведать у него, куда он их запрятал, а скорее всего просто бросил в какой-нибудь подвал.
      — А он не шарлатан, этот ваш «творец» роботов? — пытливо спросил Хьюг Аддисон. — Не мог разве его «Чарли» работать на своего «творца»? Вы понимаете, что я имею в виду?
      — Конечно, мистер Аддисон. Но ведь Клиффорд Харт сам признался нам, что это его «Чарли» ограбил ваш банк. Зачем же было ему это делать, если бы…
      — Вы действительно такой простофиля или только прикидываетесь? — раздраженно перебил начальника полиции банкир. — Ведь это могло быть всего лишь…
      — Напрасно вы считаете нас простаками, мистер Аддисон! — Теперь уже Тэрнер прервал банкира. — Конечно же, сначала и мы так подумали, как только он нам во всем признался. Но наши эксперты, изучив все факты, пришли к выводу, что Харт не врет. На всякий случай мы все же установили за ним тайное наблюдение и пока ничего подозрительного не заметили.
      Спустя полчаса, докладывая старшему следователю федеральной прокуратуры результаты своей беседы с Хьюгом Аддисоном, Джон Тэрнер имел вид человека, только что совершившего кросс на длинную дистанцию по пересеченной местности. Обычно невозмутимое лицо его было взволнованно, глаза лихорадочно блестели. Говорил торопливо, сбивчиво:
      — Ну и Шейлок этот Хьюг Аддисон, мистер Мэйсон! Речь ведь шла о возвращении его же миллионов, а он… Ну, в общем, вымотал он мне все нутро! Не знаю, чем еще это для меня кончится, но вот чек на пять тысяч долларов, так что завтра можно начать сооружение псевдобанка. Я уже имею предварительную договоренность с местной архитектурной мастерской и художником из городского драматического театра. И если вы не возражаете, то завтра…
      — Нет, я не возражаю, мистер Тэрнер. Можете завтра приступать. Скажите мне, кстати, адрес театра, в котором выступал робот Харта «Чарли». Кажется, он называется «Летучая мышь»?
      — Это не театр, мистер Мэйсон, это скорее экспериментальная студия.
      — Почему экспериментальная?
      — Я не специалист в таких вопросах, но, наверное, потому, что в ней ставятся очень рискованные номера. И не только драматические, но и эстрадные, а иногда даже цирковые. Сейчас эта студия на ремонте.
      — Все равно, дайте мне на всякий случай ее адрес.
      — Давайте-ка лучше я вас сам туда отвезу.
      — Только до той улицы, где она находится. Мне не хотелось бы появляться там вместе с вами.

11

      Не без труда удается Ральфу Мэйсону найти владельца «Летучей мыши». Для этого приходится расспрашивать не только сторожа студии, но и местных жителей. Дома его тоже не оказывается, а жена сообщает, что Гарри Портер в баре «Бумеранг», лишь после того, как Мэйсон показывает ей свое удостоверение.
      — Ох, господи! — испуганно восклицает она. — Неужели Гарри опять что-нибудь натворил?
      — Успокойтесь, миссис Портер, ваш Гарри ничего не натворил. Он мне нужен для консультации.
      — Какой уж из него консультант, мистер Мэйсон! С тех пор как закрылся его балаган, он не вылезает из «Бумеранга». Одного только не пойму: где деньги берет…
      — Разве гастроли робота «Чарли» не делали сборов?
      — Лишь в первые дни. Об этом даже газеты писали. А потом и половины зала не удавалось заполнить. Да, откровенно говоря, и нечем было завлечь. Ну, а вначале, конечно, в новинку всем было, что актер — робот. Я и сама не вытерпела — сходила посмотреть…
      — Ну, и каково впечатление?
      — Скучища невероятная! «Чарли» в течение целого вечера очень противным тонким голосом читал монологи из трагедий Шекспира.
      — Голос «Чарли» был, значит, высоким?
      — Я же говорю, почти дискант, да еще визгливый. Аж в ушах звенело.
      — Ну, а держался он как?
      — Держался почти как человек. Вот это-то и было удивительным…
      — Спасибо вам, миссис Портер. Я попробую все-таки поискать вашего супруга в «Бумеранге».
      — Передайте ему тогда, чтобы он немедленно шел домой, если не хочет ночевать на улице.
      — Попробую даже привести его сам.
      Гарри Портер, видимо, завсегдатай «Бумеранга». Как только Мэйсон спрашивает о нем у бармена, он тотчас же указывает на обрюзгшего бородатого мужчину за одним из столиков в углу бара. Перед ним почти порожняя бутылка виски, баллон с содовой водой, остатки какой-то закуски на тарелке.
      Ральф Мэйсон медленно подходит к его столику:
      — Разрешите, мистер Портер?
      — Это ты, Дик? — сонно щурит на него глаза Портер. — Опять ты называешь меня мистером? Брось ты это! Зови, как прежде, Гарри и не злись, что я отказался от твоих гастролей… Это все из-за «Чарли», черт бы побрал этого робота! А ты все еще в иллюзионистах?
      — Не совсем, — неопределенно отвечает Мэйсон, решив, что, может быть, и к лучшему, что Портер его с кем-то путает.
      — То есть как это — не совсем? — повышает голос Портер. — Ты и сейчас у меня двоишься, а я хорошо помню твой номер: «Раздвоение личности». Большой успех имел в свое время! Как это тебе удавалось? А где костюмчик такой шил? В Вашингтоне или в Нью-Йорке?
      — В Нью-Йорке? Ну, а этот «Чарли», я вижу…
      — Да что вы все «Чарли» да «Чарли»! А ведь он, если хочешь знать… Э, да что теперь об этом!.. Об этом я, к сожалению, вообще… Ну, ты вот что, Дик, ты меня об этом…
      — А кто тебя об этом? Давай-ка лучше расплачивайся, и я провожу тебя домой. А если у тебя нет денег…
      — Как — нет денег? Да я никогда еще не имел столько денег! Эй, бармен!
      На свежем воздухе Портер как будто бы немного приходит в себя, хотя шатает его, как на палубе рыбацкой шхуны в штормовую погоду.
      — Ты вот что, Дик… ты меня не только до дома, но и зайди, пожалуйста, вместе со мной, а то как бы Мэри меня не поколотила…
      — Не бойся, не поколотит. Я уже был у нее и обещал привести тебя. А чего это ты таким богатым стал?
      — Об этом тоже не спрашивай. Это я тоже не могу… За это меня… Да иди ты к черту, Дик! Не приставай с расспросами…
      — А я тебя ни о чем и не расспрашиваю, — обижается Мэйсон. — Я не из любопытных.
      — И вообще — ты кто? Ты ведь и не иллюзионист вовсе… Ты жонглер! Теперь я точно вспомнил.
      — А я и не говорил тебе, что я иллюзионист. Это ты сам с пьяных глаз…
      — С каких пьяных глаз? Смотри не ляпни это при Мэри. Она ведь думает, что я в «Летучей мыши»! У меня там ремонт…
      — А зачем тебе этот ремонт, Гарри? Хорошее еще помещение. Зря деньги только…
      — Так не за свои же… Стал бы я разве за свои?… Опять ты за свое, Дик! Опять выпытываешь?… Постой, постой, а ты не из полиции ли?
      — Из какой полиции, Гарри? Ты, я вижу, совсем спятил! Вот твой дом. Иди теперь один. Пусть из тебя Мэри хмель выбьет, у нее, кстати, настроение сегодня для этого вполне подходящее.

12

      Рано утром на следующий день Ральф Мэйсон вызывает к себе своего помощника:
      — Ну, Чарльз, удалось вам узнать что-нибудь?
      — Труппа лилипутов, которой вы интересуетесь, сэр, гастролирует сейчас где-то на севере, в Северной Дакоте или в соседнем штате. Я сейчас уточняю это через Панамериканское театральное общество. У них есть подробное досье почти на всех профессиональных актеров.
      — И вы думаете, что на лилипутов тоже?
      — У них ведь профессиональная труппа, к тому же, говорят, талантливая.
      — А если окажется, что у кого-то из актеров псевдоним, то непременно спросите и подлинную его фамилию.
      — Ну, это уж само собой. А вам обязательно список всей труппы? Может быть, лучше запросить сведения только на того, кто конкретно вас интересует? Это ускорило бы получение ответа.
      — Нет, Чарльз, это нежелательно. Надеюсь, вы понимаете, почему?
      — Догадываюсь, сэр.
      — Ну, а как обстоит дело с доктором Клифтоном? Вы вызвали его?
      — Да, сэр. Он уже прибыл и ждет, когда вы его примете. Можно пригласить?
      — Просите.
      Антони Клифтон держится теперь гораздо увереннее. Это чувствуется и по голосу его, и по жестам. Да и одет он уже не так скромно, как в тот раз. На нем модный костюм из дорогой материи. На руке — массивные золотые часы, которых прежде не было.
      — Вы не сообщили мне в прошлый раз, доктор Клифтон, что служите у Питера Дрэйка, репутация которого вам, наверное, известна. Может быть, вы объясните мне, почему не сделали это? — поздоровавшись с Антони, как со старым приятелем, очень корректным тоном спрашивает его следователь федеральной прокуратуры.
      — Я не сообщил вам этого, мистер Мэйсон, только потому, что вы меня об этом не спросили, — спокойно отвечает Клифтон. — А какую, кстати, репутацию мистера Дрэйка имеете вы в виду? Я знаю, что о нем ходят слухи как о главаре местной мафии. Но в таком случае объясните мне, пожалуйста, почему он не за решеткой?
      — Ну, видите ли, — мнется Ральф Мэйсон, — все это не так-то просто…
      — Мне неизвестно, какие сведения о мистере Дрэйке имеются в федеральной прокуратуре, зато в нашем городе он известен как крупный бизнесмен. И я служу в конструкторском бюро одного из его заводов, производящих лотерейные автоматы и приборы игорного бизнеса.
      — Помогаете, значит, конструировать рулетку по математическому «методу Монте-Карло»? — усмехается Мэйсон.
      — Не совсем так. Везение при игре в рулетку, как вам известно, не такое уж «слепое». Кое-кто из игроков с помощью этого «метода Монте-Карло» обнаружил систему «слепого везения». Вот в мою задачу и входит поиск методов борьбы с такими системами. Мистер Дрэйк не только ведь производит лотерейные автоматы и приборы для казино, но и сам является владельцем нескольких казино в штате Невада.
      — Это легально, а нелегально еще кое-где, — снова усмехается следователь федеральной прокуратуры. — К тому же в вашем городе он владеет несколькими увеселительными заведениями, самой большой гостиницей и двумя ресторанами. В его руках еще и городская реклама.
      — Я этого не знал…
      — А мне, как представителю федеральной прокуратуры, полагается знать. Продолжим, однако, наш разговор. И извините, если вам показалось, что я вас в чем-то упрекнул…
      — Мне это не показалось, мистер Мэйсон, — успокаивает следователя Клифтон.
      — Вот и прекрасно! А вопрос у меня к вам вот какой: скажите, вы по собственной инициативе пришли ко мне со своим подозрением? Я имею в виду ваше предположение, будто ограбление банка совершено роботом «Чарли».
      — Догадка эта возникла сначала у меня после того, как я прочел повесть Малкольма Бертона. Но когда я высказал свои соображения мистеру Дрэйку, он поручил мне рассказать об этом вам.
      — А зачем ему это понадобилось?
      — Затем, видимо, чтобы вы не заподозрили в ограблении банка Аддисона местных гангстеров и не пошли по неверному следу.
      — Ну, а если окажется, что местные гангстеры все-таки к этому причастны?
      — У вас есть основания так думать?
      — Пока таких оснований у меня нет. Просто хочу посоветовать вам подумать и о такой возможности.
      — Но если даже и так, — помолчав немного, спокойно произносит Антони Клифтон, — я — то к этому не имею ведь никакого отношения.
      — Как сказать… — загадочно улыбается Мэйсон.
      — В чем нее можно будет меня обвинить?
      — Да в том хотя бы, что вы пытались направить следствие по ложному следу.
      — Но ведь я…
      — А я вас ни в чем пока и не обвиняю. Советую только подумать об этом. И если действительно сможете чем-нибудь мне помочь, вспомните об этом разговоре.