Джон Кори (№2) - Игра Льва

– Ох, Джон... как больно...

Наконец я нашел рану – с левой стороны, пониже грудной клетки. Я тут же положил ладонь на спину Кейт и отыскал выходное отверстие – чуть выше ягодицы. Сквозное ранение, кровь фонтаном не бьет, но меня тревожила возможность внутреннего кровотечения. Я сказал ей то, что обычно говорят раненым:

– Кейт, все нормально, все будет хорошо.

– Ты уверен?

– Да.

Кейт глубоко вздохнула и сама дотронулась до раны, ощупав входное и выходное отверстия.

Я вытащил носовой платок и сунул ей в руку:

– Прижми к ране.

Мы снова лежали, не шевелясь, и ждали.

Эта пуля предназначалась, разумеется, мне, но судьба сыграла злую шутку и пуля досталась Кейт.

– Ты в порядке... просто небольшая царапина...

Кейт поднесла губы к моему уху, и я ощутил кожей ее дыхание.

– Джон...

– Да?

– Ты просто болван.

– Вот как?

– Но я все равно тебя люблю. А теперь убирайся отсюда.

– Нет. Лежи тихо. Он нас не видит, а раз не видит, значит, больше не попадет.

И в этот момент вокруг нас внезапно стали взлетать вверх комья земли и камни, сверху посыпались ветки. Я понял, что Халил просто обстреливает то место, где мы можем быть. Наверное, решил опустошить весь четырнадцатизарядный магазин. Господи, когда же закончится эта стрельба! Особенно неприятно, когда стреляют из оружия с глушителем – выстрелов не слышишь, а ощущаешь их только тогда, когда в тебя попадут.

Возможно, это был уже последний выстрел, когда я почувствовал резкую боль в бедре. Моя рука потянулась к месту ранения. На ощупь я определил, что рана довольно глубокая, пуля могла поразить тазовую кость.

– Проклятие! – воскликнул я.

– Джон, ты в порядке?

– Да.

– Нам надо выбираться отсюда.

– Хорошо, я считаю до трех, мы бежим на четвереньках через эти кусты, но не дольше трех секунд, затем падаем и перекатываемся. Поняла? Раз, два...

– Подожди! Почему бы нам не вернуться к той глыбе, где мы стояли?

Я повернулся и оглядел камень. Высотой фута четыре, но узкий для двоих. Однако если нам удастся спрятаться за него, то мы будем защищены от прямого огня из леса.

– Ладно, хотя там не развернешься.

– Бежим, Джон, пока он снова не начал стрелять. Раз, два, три...

Мы вскочили на четвереньки и побежали к глыбе... то есть навстречу Халилу.

Где-то на половине пути я услышал над головой знакомое жужжание, но Халилу приходилось стрелять поверх камня, и ему не хватало высоты для точного прицеливания.

Достигнув цели, мы упали на землю, затем сели, тесно прижавшись друг к другу и подтянув колени к груди. Кейт прижала к левому боку окровавленный носовой платок.

Мы сидели, переводя дыхание. Жужжания пуль над головой больше не слышалось – может, у этого ублюдка хватило ума покинуть свое укрытие и подобраться к нам поближе? Я вытащил пистолет, глубоко вздохнул и осторожно выглянул из укрытия. Быстро оглядевшись, я снова спрятался. И сделал это очень вовремя, поскольку очередная пуля отбила край камня в том месте, где только что торчала моя голова.

– А этот парень умеет стрелять, – пробормотал я.

– Джон, какого черта ты высовываешься? Сиди и не дергайся.

– Эй, где ты так научилась ругаться?

– Никогда в жизни не ругалась до встречи с тобой.

– Правда?

– Сиди и молчи.

– Хорошо.

И мы сидели, продолжая истекать кровью. Странно, но Асад Халил затих, и я начал нервничать, пытаясь понять, что он мог задумать. Этот негодяй мог сейчас пробираться сквозь кусты метрах в двадцати от нас.

– Я сделаю несколько выстрелов в воздух, чтобы привлечь внимание охраны и отпугнуть Халила, – предупредил я Кейт.

– Не надо. Если сюда прибегут люди из секретной службы, Халил их перестреляет. Не хочу, чтобы их гибель осталась на моей совести. Нам с тобой ничто не угрожает. Просто сиди тихо.

Я не был уверен, что нам ничто не угрожает, но последняя фраза Кейт имела определенный смысл. И вот я, Джон Кори, человек действия, просто сидел и молчал. Через минуту я не выдержал и сказал:

– Возможно, я смогу привлечь внимание Теда, пусть они с Халилом устроят дуэль между собой.

– Сиди тихо и прислушивайся к звукам в кустах.

– Хорошая мысль.

Кейт стащила свой красный пиджак, который был почти того же цвета, что и кровь, пропитавшая его, завязала рукава вокруг талии, создав нечто вроде повязки. Затем сунула руку в карман.

– Я позвоню в мотель, изложу ситуацию, они смогут предупредить местную охрану... – Пошарив по карманам, Кейт промолвила: – Не могу найти телефон...

Только этого не хватало.

Мы принялись обшаривать землю вокруг. Кейт слишком далеко потянулась влево, и пуля взрыхлила землю в нескольких дюймах от ее ладони. Кейт отдернула руку, как будто дотронулась до раскаленной плиты.

– Господи, он не попал, но пуля прошла так близко...

– Я же говорил тебе, что он умеет стрелять. Но где же все-таки телефон?

Кейт еще раз обшарила карманы пиджака и брюк.

– Наверное, он вывалился из кармана, когда мы с тобой катились по склону. Проклятие.

Мы оба уставились перед собой на поросший кустарником склон, но, естественно, разглядеть там телефон было невозможно, а искать его мы не собирались.

Поэтому мы просто сидели и прислушивались к окружающим звукам. В душе я даже надеялся на то, что негодяй сейчас приближается к нам. Ему требовалось обойти глыбу или влезть на нее, и тут мы его услышим. Мне надо было выстрелить хотя бы один раз. Но если Халил обойдет нас по широкой дуге, то мы не увидим его и не услышим. А у него винтовка с оптическим прицелом. Внезапно я почувствовал, что мы вовсе не в безопасности за этим булыжником, ведь Халил мог обойти нас и спрятаться в тех кустах, из которых мы прибежали сюда.

– Извини, что потеряла телефон, – промолвила Кейт.

– Ты не виновата. Жаль, что у меня нет сотового.

– Хорошая мысль. Я куплю тебе его.

Примерно в четверти мили от нас пролетел вертолет, но оттуда не могли увидеть ни нас, ни Халила. Вертолет был бы для Халила очень удобной целью, но он не стал стрелять в него. Возможно, мистер Халил уже смылся, а может, я просто более важная цель. Да, мысль довольно безрадостная.

Мне надоело гадать. Я снял пиджак и, прежде чем Кейт успела остановить меня, быстро поднялся и выставил пиджак сбоку от глыбы, ну прямо как матадор, дразнящий быка. Но в отличие от матадора я мгновенно бросил его и юркнул за камень. И сделал это очень вовремя, поскольку пуля с жужжанием пробила пиджак.

Опередив Кейт, которая собралась отчитать меня, я сказал:

– Похоже, он все еще в лесу.

– Почему ты так решил?

– Выстрелы идут с одного направления. Судя по жужжанию и силе удара, задержка где-то полсекунды, а это значит, что он по-прежнему на расстоянии сотни ярдов от нас.

– Это ты сам рассчитал?

– Да вроде.

Видимо, Халила утомила и разозлила эта игра, поскольку он открыл безостановочный огонь. Он бил по верхушке глыбы, осколки камня взлетали вверх и сыпались на нас. Расстреляв весь магазин, он перезарядил винтовку и принялся стрелять по бокам глыбы. Я с изумлением наблюдал, как пули вздымали землю в нескольких дюймах от наших поджатых ног.

– Да он просто полоумный, – буркнул я.

Кейт не ответила, завороженная фонтанами земли и камней вокруг нас.

– Интересно, где он научился так стрелять?

– Будь у меня винтовка, я бы показала ему, как надо стрелять, – сказала Кейт. – А будь на мне бронежилет, я бы сейчас не истекала кровью.

– Напомни мне об этом в следующий раз. – Я пожал руку Кейт. – Ну как ты?

– Нормально... хотя чертовски больно.

– Ладно, подождем, пока ему надоест играть с винтовкой.

– А как ты? – спросила Кейт.

– У меня новая рана, которую я смогу демонстрировать девушкам.

– А еще одну не хочешь получить?

Я снова пожал ее руку.

– Мы с тобой оба будем в шрамах.

– Джон, в этом нет ничего смешного. Ох как ноет.

Я развязал рукава ее пиджака, просунул ладонь за спину и осторожно дотронулся до раны.

Кейт вскрикнула от боли.

– Кровь сворачивается, поэтому старайся не шевелиться. А входное отверстие зажми носовым платком.

– Я знаю, знаю. Господи, как же больно!

– Подожди, я снова завяжу рукава.

Халил избрал другую тактику: он принялся стрелять по мелким камням вокруг нас, рассчитывая на рикошет. В основном камни были из песчаника, и при попадании в них рассыпались, но все же некоторые пули срикошетили, и одна из них ударилась в глыбу прямо над моей головой.

– Нагни голову и уткнись лицом в колени, – приказал я Кейт. – Настойчивая сволочь, правда?

Кейт нагнула голову к коленям и сказала:

– Здорово же он не любит тебя, Джон. Желание убить тебя даже добавило ему изобретательности.

– Обычно я вдохновляю людей на подвиги.

Внезапно я почувствовал резкую боль в бедре и понял, что срикошетившая пуля достала меня.

– Проклятие!

– Что случилось?

Приложив ладонь к бедру, я нащупал дыру в брюках и рваную рану. Пошарив ладонью по земле, я поднял еще теплую пулю.

– Калибр семь шестьдесят две, стальной наконечник, армейского образца. Наверное, у него винтовка М-14, снайперский вариант, со съемными оптическим и инфракрасным прицелами, плюс глушитель и пламегаситель. Точно такая, как была у Джина.

– Кому это интересно?

– Да я просто так, чтобы поддержать разговор. Кстати, и у Теда такая.

Некоторое время мы сидели молча, обдумывая ситуацию, затем я сказал:

– Разумеется, М-14 довольно распространенная армейская винтовка, и я ничего не имел в виду, когда упомянул, что и у Теда была такая.

– Но он мог убить нас прямо там, у маяка.

В развитие этой сумасшедшей мысли я заметил:

– Опасно было убивать рядом с тем местом, куда Джин привез нас на встречу.

Кейт ничего не сказала.

Конечно, я на самом деле не думал, что это Тед пытается убить нас. Тед не стал бы делать этого. Он ведь просился к нам на свадьбу. Верно? Хотя кто его знает. Я сунул пулю в карман.

Стрельба прекратилась, мы просидели спокойно около пяти минут. Возможно, Халил – точнее, тот, кто стрелял в нас, – ушел, но у меня не было желания проверять это.

Я услышал в отдалении шум вертолетов – может быть, на этот раз один из них заметит нас. Ныло бедро, я жутко устал, поэтому подумал, что у меня начались галлюцинации, когда услышал звонок телефона.

– Что за чертовщина?..

Мы с Кейт устремили взгляды на склон, туда, где звонил сотовый. Видеть его мы по-прежнему не могли, но теперь хотя бы имели общее представление о том, где он находится. Телефон лежал не более чем в двадцати футах от нас, прямо впереди, и если я поползу за ним, то глыба прикроет меня от Халила. Возможно.

Прежде чем я успел решить, хочется мне рисковать или нет, телефон перестал звонить.

– Если мы доберемся до него, то сможем вызвать подмогу, – сказал я.

– Если мы полезем за ним, нам не понадобится никакая подмога, – возразила Кейт. – Мы будем мертвы.

– Верно.

Мы продолжили смотреть в то место, где лежал телефон. И он снова зазвонил.

Снайпер не может постоянно смотреть в оптический прицел: у него устают глаза. Поэтому он вынужден делать короткие перерывы. Может, Халил как раз сделал перерыв и решил нам позвонить? Но он не может одновременно стрелять и разговаривать. Верно?

Прервав свои размышления, я рванулся вперед на четвереньках, преодолел двадцать футов за две секунды, схватил звонивший телефон, развернулся и бросился назад, стараясь прятаться от Халила за глыбой. Еще не добежав до камня, я бросил телефон Кейт, и она поймала.

Я рухнул на землю, затем поднялся и сел, прислонившись спиной к камню. Глубоко дыша, я удивился тому, что еще жив.

Кейт прижала телефон к уху, выслушала собеседника и рявкнула:

– Да пошел ты... и не учи меня, как должна разговаривать женщина. Катись к чертовой матери.

По ее тону я понял, что она разговаривает не с Джеком Кенигом. Прижав телефон к груди, Кейт обрушилась на меня:

– Ты очень храбрый или очень глупый? Как ты мог сделать это, не посоветовавшись со мной? Или ты предпочитаешь быть мертвым, а не женатым? Да?

– Извини меня. Кто это звонит?

Кейт протянула мне телефон.

– Халил хочет попрощаться.

Мы посмотрели друг на друга. Сейчас мы оба выглядели смущенными – наверное, оттого, что заподозрили Теда Нэша, нашего соотечественника, в том, что он пытается нас убить. Пожалуй, мне надо уходить с этой работы.

– Тебе надо будет сменить номер телефона, – посоветовал я Кейт и поднес телефон к уху. – Кори.

– Ты очень везучий, – раздался голос Халила.

– Бог хранит меня.

– Наверное. Я очень редко промахиваюсь.

– У всех бывают неудачные дни, Асад. Отправляйся домой и поупражняйся в стрельбе.

– Меня восхищают твоя храбрость и чувство юмора перед лицом смерти.

– Большое спасибо. Эй, а почему бы тебе не бросить винтовку и не выйти из-за деревьев с поднятыми руками? Я прослежу, чтобы с тобой хорошо обращались.

Халил рассмеялся.

– А я и не прячусь среди деревьев. Я направляюсь домой. Просто захотел попрощаться и напомнить, что я еще вернусь.

– Чтобы устроить матч-реванш?

– Иди к черту.

– Эй, религиозному человеку негоже так выражаться.

– Иди к черту.

– Нет, это ты пошел к черту, Асад. Езжай в свою пустыню и трахай верблюдов.

– Я убью тебя и твою шлюху, даже если мне для этого потребуется вся оставшаяся жизнь.

Я его явно разозлил, и чтобы направить его гнев на более важные цели, напомнил:

– Только не забудь сначала уладить свои отношения с дядюшкой Муамаром. И еще: твоего отца в Париже по приказу Каддафи убил человек по имени Хабиб Надир. Знаешь такого?

Ответа не последовало, но я его и не ожидал. Связь оборвалась, и я вернул телефон Кейт.

– Они с Тедом понравились бы друг другу.

Мы продолжали сидеть, не веря в то, что Халил сейчас пешком пробирается по горам. Особенно после нашего последнего разговора.

Кейт позвонила в мотель, Ким Ри обрисовала нашу ситуацию, и та пообещала прислать людей из секретной службы.

– Только передай им, чтобы были осторожны, – предупредила Кейт. – Я не уверена, что Халил действительно ушел. – Закончив разговор, она обратилась ко мне: – Аты как думаешь, он ушел?

– Думаю, что да. Лев знает, когда нападать, а когда убегать.

– Верно.

Чтобы как-то снять напряжение, я спросил:

– А знаешь, кто такой тихий араб?

– Кто?

– Это араб, у которого кончились патроны.

– Смешно.

Солнце начало пригревать и разогнало остатки тумана. Мы держались за руки и ждали либо вертолет, либо машину.

– У меня такое ощущение, что это не конец, – промолвила Кейт.

Разумеется, она была права. Асад Халил, или другой террорист вроде него, проникнет в нашу страну, чтобы нанести новый удар. А мы в ответ разбомбим крылатой ракетой чей-то дом, и все опять пойдет по кругу.

– А у тебя нет желания уйти с этой работы? – спросил я.

– Нет. А у тебя?

– Только вместе с тобой.

– Мне нравится моя работа.

– А мне нравится то, что нравится тебе.

– Мне нравится Калифорния.

– А мне Нью-Йорк.

– А как насчет Миннесоты?

– Это город или штат?

Наконец нас заметили с вертолета. После того как находившиеся на борту люди убедились, что мы не бешеные арабские террористы, вертолет приземлился и нас погрузили на борт.

Глава 57

Нас доставили в окружную больницу в Санта-Барбаре, где, предварительно осмотрев, разместили в соседних палатах.

К нам заехали поздороваться множество друзей из Вентуры: Синди, Чак, Ким, Том, Скотт, Эди, Роджер и Хуан. Каждый говорил, что мы прекрасно выглядим. Я прикинул, что если раз в год буду получать по ране, то к пятидесяти буду настоящим красавцем.

Мой телефон звонил постоянно, можете себе представить – Джек Кениг, капитан Штейн, бывший напарник Дом Фанелли, бывшая жена Робин, родные, друзья, бывшие и нынешние коллеги и так далее. Похоже, всех очень интересовало мое здоровье, поскольку они первым делом спрашивали, как я себя чувствую. Потом терпеливо выслушивали ответ, что со мной все в порядке, и только после этого переходили к более важным вопросам, касающимся того, что случилось.

Насколько я помнил из своего прошлого пребывания в больнице, пациентам не разрешалось много разговаривать. Поэтому, в зависимости от того, кто звонил, я подготовил пять стандартных отговорок: мне делают болеутоляющие уколы, и я плохо соображаю; мне пора на перевязку; эта телефонная линия может прослушиваться; у меня термометр в заднице; психиатр не разрешает мне говорить на эту тему.

Понятно, что для разных людей я использовал различные отговорки. В разговоре с Джеком Кенигом, например, я говорил, что у меня в заднице термометр... намек на то, что меня лучше не волновать.

На второй день позвонила Бет Пенроуз. Для разговора с ней я не придумал никакой подходящей отговорки, поэтому мы обстоятельно поговорили. Между нами все кончено. Она искренне пожелала мне выздоровления, а я искренне пожелал ей всего хорошего.

Кейт заходили проведать несколько сотрудников из лос-анджелесского отделения, кое-кто из них заглянул даже ко мне, включая этого болвана Дага, который отсоединил мне капельницу. Шучу.

Следующим посетителем стал Джин Барлет из секретной службы. Он пригласил нас с Кейт приехать на ранчо, когда поправимся, и пообещал:

– Я покажу вам то место, где в вас стреляли. Захватите там несколько осколков от камня на память. Сфотографируемся вместе.

Я заверил Джина, что не намерен увековечивать это событие, а вот Кейт приняла его приглашение.

От самых различных людей я услышал, что Асаду Халилу, похоже, удалось исчезнуть, и эта новость меня не удивила. Тут существовало два возможных варианта: либо ему удалось вернуться в Триполи, либо ЦРУ все-таки схватило его. Где-то прячет и пытается убедить льва, что мясо некоторых ливийцев на вкус даже лучше, чем у американцев.

На самом деле я до сих пор точно не знал, действительно ли Тед и его контора намеренно позволили Халилу выполнить свою миссию по убийству пилотов, принимавших участие в авианалете на Ливию, чтобы он удовлетворил чувство мести и стал более восприимчивым к идее расправиться с дядюшкой Муамаром. Меня очень интересовало, как ливийцам удалось получить список с именами пилотов. Ведь эта информация была строго засекречена. Не скажу, что я слишком много времени размышлял об этом и плохо спал, но все же было любопытно.

И еще меня интересовало, почему же Тед не навестил нас. Наверное, был очень занят, плел очередные интриги.

На третий день заявились четверо джентльменов из Вашингтона. Они представились сотрудниками ФБР, хотя от одного из них явно попахивало ЦРУ. Мы с Кейт любезно встретили их в комнате для посетителей. Они выслушали наши заявления, такая уж у них работа. Они любят выслушивать заявления, но очень редко сами делают какие-то заявления.

Но все же они поведали нам, что Асад Халил все еще не сидит в их тюрьме, и это вполне могло быть правдой. Я напомнил этим джентльменам, что Асад Халил поклялся убить нас с Кейт, даже если для этого ему потребуется вся оставшаяся жизнь.

Они заверили нас, что оснований для опасения нет, посоветовали не разговаривать с незнакомыми людьми, не гулять по вечерам и все такое прочее. Мы договорились встретиться в Вашингтоне, когда поправимся. Слава Богу, никто из них не упомянул о пресс-конференции.

Кстати, к вопросу о пресс-конференциях. Нам напомнили, что мы подписывали всякие клятвы, обязательства и все такое прочее, ограничивающие наше право делать публичные заявления. Кроме того, обязаны хранить втайне всю информацию, касающуюся национальной безопасности. Другими словами, "ни слова средствам массовой информации, иначе мы так надерем вам задницы, что ваши нынешние раны покажутся вам пустяковыми царапинами".

Это была не угроза, потому что правительство не угрожает своим гражданам. Так, легкое предупреждение.

Я попытался напомнить коллегам, что мы с Кейт герои, но, похоже, никто из них ничего не знал об этом. Тогда я объявил джентльменам, что мне пора ставить клизму, и они удалились.

Что касается средств массовой информации. О попытке покушения на Рональда Рейгана сообщили во всех "Новостях", однако значение этого происшествия было значительно преуменьшено. Официальное заявление Вашингтона гласило: "Жизни бывшего президента ничто не угрожало". Ни единого упоминания об Асаде Халиле, никакого намека на связь между убийствами пилотов и попыткой покушения на Рейгана.

На четвертый день нашего пребывания в окружной больнице Санта-Барбары появился мистер Эдвард Харрис собственной персоной. Сотрудник ЦРУ, коллега Теда Нэша. Его мы тоже приняли в комнате для посетителей. Как и сотрудники ФБР, мистер Харрис напомнил нам о запрете общения с прессой, а также предположил, что, поскольку мы пережили сильнейший шок, потеряли много крови и все такое, нашим воспоминаниям не слишком можно доверять.

Мы с Кейт предварительно обговорили этот вопрос, поэтому дружно заверили мистера Харриса, что не можем даже вспомнить, что ели на завтрак.

– Я даже не знаю, почему нахожусь в больнице, – сказал я. – Последнее, что помню, – дорога в аэропорт Кеннеди для встречи перебежчика.

Харрис скептически посмотрел на меня.

– Не стоит переигрывать, мистер Кори.

– Кстати, пари вы проспорили. Я выиграл у вас двадцать долларов и еще десятку у Теда, – напомнил я.

Харрис как-то странно усмехнулся. Я подумал, что это связано с упоминанием имени Теда.

Надо сказать, что все, кто посещал нас, вели себя таким образом, словно они владели какой-то неизвестной нам информацией. Мы могли получить эту информацию, если спросим. Поэтому я и спросил:

– А где Тед?

После небольшой паузы Харрис ответил:

– Тед Нэш мертв.

Нельзя сказать, что меня изумила эта новость, но все же здорово шокировала.

– Как это случилось? – спросила Кейт.

– Его обнаружили после того, как нашли вас. На ранчо Рейгана. Пуля попала прямо в лоб, и он умер мгновенно. – Помолчав, Харрис добавил: – Мы установили, что его застрелили из той же винтовки, из которой Асад Халил стрелял в вас.

Мы с Кейт сидели и молчали, не зная, что сказать.

Жаль, конечно, Теда, но если бы сейчас он находился в этой комнате, я бы сказал ему: "Когда играешь с огнем, всегда есть риск обжечься. А когда играешь со львом, есть риск быть съеденным".

Мы с Кейт выразили свои соболезнования. Меня удивило, почему сообщение о смерти Теда не попало в новости.

Как и Тед, мистер Харрис предложил нам перейти на работу в ЦРУ.

Я не думал, что подобное возможно, но когда имеешь дело с хитрецами, надо и самому быть похитрее. Поэтому я ответил:

– Надо подумать. Теду бы это понравилось.

И снова я заметил промелькнувшую на лице Харриса скептическую усмешку.

– Жалованье у вас будет гораздо выше. Гарантируем совместную пятилетнюю командировку – Париж, Лондон, Рим. По вашему выбору.

Похоже, он предлагал нам взятку, и, на мой взгляд, это звучало гораздо лучше, чем угроза. Но все дело заключалось в том, что мы знали слишком много, а они знали, что мы знаем слишком много.

– Мне всегда хотелось пожить в Литве, – ответил я. – Мы с Кейт обсудим ваше предложение.

Не знаю, понял ли Харрис, что его дурачат, но он сохранил невозмутимость и попрощался.

– Этих людей не перехитришь, – заметила Кейт.

– Не знаю, мне не часто предоставлялась такая возможность.

Помолчав немного, Кейт промолвила:

– Бедняга Тед.

А я почему-то сомневался в том, что Тед мертв, поэтому не торопился скорбеть о нем.

– Пошли ему все же приглашение на нашу свадьбу, – посоветовал я. – Мало ли что может быть.

На пятый день пребывания в больнице я понял, что если останусь здесь хотя бы еще на день, то ни физическое здоровье, ни психика уже никогда не восстановятся. И я выписался, порадовав тем самым тех, кто занимался страхованием моего здоровья. Конечно, я мог бы покинуть больницу уже на третий день, учитывая легкий характер моих ранений, но федералам хотелось, чтобы я повалялся там еще. Того же хотела и Кейт, поскольку ее рана требовала более продолжительного лечения.

На прощание я сказал Кейт:

– Жду тебя в отеле "Вентура инн".

И удалился, унося с собой пузырек с антибиотиками и обезболивающие таблетки.

Кстати, кто-то позаботился о том, чтобы почистить мою одежду, а костюм отгладили и заштопали две дырки от пуль. Правда, при внимательном рассмотрении пятна крови все же можно было разглядеть, зато мне выстирали трусы и носки. Машина "скорой помощи" отвезла меня в Вентуру.

Регистрируясь в отеле "Вентура инн", я чувствовал себя бродягой: вещей нет, одежда забрызгана кровью. Однако очень скоро мистер "Американ экспресс" все исправил. Я щеголял в новой одежде, купался в океане, смотрел по телевизору "Секретные материалы" и дважды в день говорил с Кейт по телефону.

Кейт присоединилась ко мне через несколько дней, мы продолжили курс оздоровительного лечения прямо в отеле, я много загорал и научился есть авокадо. Кейт, носившая бикини, вскоре обнаружила, что ее шрамы не загорают. Ее это расстраивало, поскольку мужчин шрамы украшают, а женщин – нет. Но я каждую ночь целовал ее шрамы, и Кейт постепенно перестала волноваться по этому поводу. На самом деле она даже начала демонстрировать входное и выходное отверстия местным пижонам на пляже, которые считали пулевое ранение очень даже пикантной деталью. В перерывах между флиртом с пижонами Кейт пыталась научить меня серфингу, но, по моему мнению, для этого надо было иметь белоснежные зубы и выгоревшие на солнце светлые волосы.

Мы гораздо лучше узнали друг друга за эти две недели неофициального медового месяца и пришли к молчаливому согласию, что мы созданы друг для друга.

Но все хорошее кончается, и в середине мая мы вернулись в Нью-Йорк, в наше родное здание на Федерал-Плаза.

По традиции нам устроили скромную, но торжественную встречу, произносили речи, провозглашали тосты за нашу преданность работе, за полное выздоровление и, разумеется, за помолвку и долгую счастливую совместную жизнь.

Чтобы как-то разнообразить это мероприятие, Джек Кениг отвел меня в сторонку и сказал:

– Твои тридцать долларов, а также двадцатку Эдварда и десятку Теда я истратил на еду и выпивку, которые ты видишь на столе. Я не сомневался, что ты не будешь возражать.

Конечно. Да и Тед, наверное, тоже не стал бы возражать.

Обдумав свое положение, я изъявил желание вернуться в отдел по расследованию убийств, но этому не суждено было случиться. Капитан Штейн и Джек Кениг заверили меня, что в Особом антитеррористическом соединении меня ждет блестящее будущее, несмотря на официальные жалобы со стороны отдельных личностей и организаций.

Через несколько дней после возвращения мы нанесли обязательный визит в Вашингтон, в здание имени Эдгара Гувера. Там провели три дня в обществе хороших людей из Управления по борьбе с терроризмом, которые выслушали всю нашу историю, а затем повторили ее для нас в слегка измененной форме. После этого мы согласовали наши истории, подписали письменные показания под присягой, обязательства о неразглашении и тому подобное, после чего все остались довольны.

На четвертый день нашего визита в Вашингтон нас отвезли в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, штат Виргиния, где мы встретили Эдварда Харриса. Посещение продолжалось недолго. К тому же нас сопровождали парни из ФБР, они за нас говорили. Я подумал: а научатся ли когда-нибудь ФБР и ЦРУ ладить между собой?

Единственным интересным моментом посещения Лэнгли оказалась встреча с очень необычным человеком. Это был бывший агент КГБ по имени Борис. Тот самый Борис, о котором упоминал Тед во время нашей встречи у радиомаяка.

Вроде повода для нашей встречи и не было, если не считать того, что Борис захотел познакомиться с нами. Надо сказать, что за час нашей беседы у меня появилось ощущение, что этот парень видел и сделал в своей жизни больше, чем все присутствующие, вместе взятые.

Борис курил "Мальборо" и очень понравился моей невесте. Он рассказал немного о своей работе в КГБ, несколько интересных подробностей о своей второй карьере в ливийской разведке. Упомянул он и о том, что принимал участие в подготовке Халила к путешествию по Америке. Очень его интересовало то, как мы шли по следу Халила.

У меня нет привычки откровенничать с ребятами из иностранных разведок, но Борис заявил, что готов ответить и на наши вопросы. Поэтому наша беседа протекала следующим образом: вопрос Бориса – наш с Кейт ответ; затем наш вопрос – и ответ Бориса. Я мог бы говорить с этим парнем целыми днями, но в комнате находились и другие люди, которые время от времени советовали нам не отвечать на вопрос или сменить тему разговора. Господи, что случилось со свободой слова?

Как бы там ни было, мы все выпили немного водки. Потом один из сотрудников ЦРУ объявил, что беседа закончена. Мы все встали, и я сказал Борису:

– Нам надо встретиться с вами еще раз.

Борис пожал плечами и кивнул в сторону своих друзей из ЦРУ.

Мы обменялись рукопожатиями, и Борис сказал нам с Кейт:

– Этот человек – идеальная машина для убийства, и если он не убил кого-то сегодня, то убьет завтра.

– И все же он просто человек, – ответил я.

– Иногда я сомневался в этом, – признался Борис. – В любом случае поздравляю вас с тем, что остались живы. Так что не тратьте свою жизнь попусту.