Джон Кори (№2) - Игра Льва

– Зачем?

– А почему бы и нет?

Джордж разрывался между желаниями держать меня в поле зрения и чтобы я скрылся с его глаз. Да и вообще исчез из его жизни. Я всегда так воздействую на начальство.

Джордж обратился ко всем присутствующим:

– Как только парень из аварийной команды выведет наших людей из самолета и посадит в машину Портового управления, Линдли позвонит мне. Тогда мы спустимся по лестнице к стоянке. Ходьбы здесь секунд тридцать, так что не будем торопиться. Понятно?

Я не имел намерения спорить с ним, но на всякий случай заметил:

– Как скажешь, ты начальник.

Затрещала рация Дебры Дель-Веккио. Дебра сообщила:

– "Янки" сыграли вничью, назначено дополнительное время.

Итак, мы ждали у выхода, а события развивались независимо от нас, внося небольшую закавыку в наши планы. Мы с Кейт встретились взглядами, она улыбнулась, и я улыбнулся в ответ. Ко всему надо относиться философски. Лучше уж стоять и ждать здесь, чем лежать в Пресвитерианской больнице подключенным к системам жизнеобеспечения. Позже один из докторов сказал мне, что, если бы не мастерство водителя "скорой помощи" и не опыт санитара, то лежать бы мне в морге с биркой на большом пальце ноги.

Такие случаи меняют твою жизнь. Не внешне, а внутренне. Как и мои друзья, воевавшие во Вьетнаме, я иногда чувствую, как меня покидают жизненные силы. Поэтому хотя бы раз в месяц я обращаюсь к Богу.

Мне вспомнилось, что примерно в это время дня я получил три пули на Западной Сто второй улице, а первая годовщина этого события была три дня назад. Я никак не собирался отмечать эту дату, но мой бывший напарник Дом Фанелли затащил меня выпить в бар на Западной Сто второй улице, в квартале от тс о места, где в меня стреляли. В баре оказалось с десяток моих старых приятелей, они подарили мне большую мишень с контуром человека, подписанную "Джон Кори". В мишени оказалось три дырки от пуль. Странные ребята эти копы.

* * *

Энди Макгилл понимал, что все его действия в течение ближайшей недели, а то и месяца будет тщательно изучать специальная комиссия. Возможно, целый месяц придется давать показания дюжине федеральных служб, не говоря уже о собственном начальстве. Эта катастрофа наверняка станет легендой среди пожарных, и Макгиллу хотелось быть уверенным, что героем этой легенды будет он.

Мысли сержанта вернулись от неопределенного будущего к настоящему. Что делать дальше?

Макгилл понимал, что после того как он заглушил двигатели, снова запустить их можно будет с помощью бортовой вспомогательной силовой установки, но он не знал, как ею пользоваться. Можно с помощью аэродромной установки, которую надо будет доставить к самолету на автомобиле. Но поскольку нет пилотов, которые могли бы запустить двигатели и отвести авиалайнер с посадочной полосы, то сейчас требуется тягач, который уберет самолет с полосы и доставит в безопасное место. Подальше от глаз любопытной публики и журналистов. Макгилл поднес рацию к противогазу:

– Спасатель-один, это Спасатель – восемь один.

Он едва расслышал ответ Сорентино.

– Слушаю, прием.

– Срочно пришлите сюда тягач компании "Транс-континенталь". Как поняли?

– Понял. Прислать тягач. Что там случилось?

– Выполняйте. Конец связи.

Макгилл покинул кабину, быстро прошел через салон, спустился по винтовой лестнице на нижнюю палубу и открыл вторую дверь, расположенную напротив той, через которую он попал на борт самолета. Затем раздвинул шторы пассажирского салона и оглядел длинный широкий отсек. Лицом к нему сидели сотни людей, все они были неподвижны, и эта сцена напоминала фотографию. Макгилл подождал в надежде, что кто-то пошевелится или издаст звук. Никакого движения, никакой реакции на его присутствие. Повернувшись, Макгилл пересек тамбур и раздвинул шторы салона первого класса. Он быстро прошел по салону, дотронувшись по пути до нескольких лиц и даже потормошив несколько человек. Нет, эти люди не подавали никаких признаков жизни. В голову сержанта пришла совершенно неуместная в этой ситуации мысль: а ведь билет от Парижа до Нью-Йорка в салоне первого класса стоит около десяти тысяч долларов. Господи, да какое это имеет значение? Все дышали одним воздухом, и теперь пассажиры первого класса так же мертвы, как и обитатели пассажирского салона.

Быстро покинув салон первого класса, Макгилл вернулся в тамбур, где находились кухня, винтовая лестница и две открытых двери. Подойдя к одной из дверей, Макгилл стащил противогаз.

Сорентино, стоявший на подножке машины, увидел его и крикнул:

– Ну что там?

Макгилл глубоко вздохнул и крикнул в ответ:

– Плохо. Очень плохо.

Сорентино никогда не видел босса в таком состоянии, и он предположил, что "очень плохо" означает самое худшее.

– Свяжись с Центром управления воздушным движением, – приказал Макгилл. – Передай, что на борту рейса один семь пять все мертвы. Предположительно, отравляющий газ...

– Боже мой...

– И еще. Свяжись с вышкой. Пусть пришлют тягач и оттащат самолет в безопасное место.

– Понял. – Сорентино исчез в кабине машины.

Макгилл снова направился к пассажирскому салону. Он был совершенно уверен, что противогаз ему уже не нужен, но все же прихватил его с собой. Не чувствовалось ничего едкого или опасного, и все же Макгилл уловил какой-то слабый запах, он показался знакомым, и сержант вспомнил – запах миндаля.

Он раздвинул шторы и, стараясь не смотреть на лица покойников, двинулся по правому проходу и открыл две двери аварийного выхода. Затем открыл две противоположные левые двери. Вспотевшее лицо сразу ощутило сквозняк.

Затрещала рация, и через секунду прозвучал голос:

– Спасатель-один, говорит лейтенант Пирс. Доложите обстановку.

Макгилл ответил своему командиру:

– Я – Спасатель-один, нахожусь на борту самолета. Все пассажиры и экипаж мертвы.

Возникла долгая пауза, и только после этого Пирс снова заговорил:

– Вы уверены?

– Да.

И снова длинная пауза.

– Газы? Дым? В чем причина?

– Дыма нет. Отравляющий газ. Источник неизвестен. Самолет уже проветрен, я без противогаза.

– Понял вас.

Пауза снова затянулась.

Макгилл почувствовал тошноту, но решил, что это скорее результат шока, чем отравления газом. Сейчас он не собирался предпринимать каких-либо самостоятельных действий, поэтому ждал. В воображении возникла картина: масса людей в Центре управления воздушным движением, и все разом говорят на повышенных тонах.

Наконец лейтенант Пирс снова вышел на связь.

– Вы просили вызвать тягач?

– Да.

– А не понадобится... мобильный госпиталь?

– Нет. Да и мобильный морг всех не вместит.

– Понял вас. Ладно... все действия будем выполнять в безопасном месте. Очищаем полосу и убираем самолет с глаз долой.

– Понял. Жду тягач.

– Да... хорошо... гм... оставайтесь на борту.

– А я никуда и не собираюсь идти.

– Может, кому-то еще подняться на борт? Врачам?

Макгилл судорожно вздохнул. До этих идиотов в Центре управления воздушным движением, похоже, так и не дошло, что все мертвы.

– Никого не нужно.

– Ладно... я... я думаю, самолет посадил автопилот.

– И я того же мнения. Автопилот или Господь. Во всяком случае, не пилоты.

– Наверное, автопилот был запрограммирован...

– Никаких "наверное", лейтенант. Пилоты давно мертвы.

– Понятно... Есть признаки пожара?

– Нет.

– А декомпрессии?

– Тоже нет, дыхательные маски на местах. Газ. Какой-то чертов отравляющий газ.

– Ладно, успокойтесь.

– Хорошо.

– Встретимся там, куда оттащат самолет.

– Вас понял. – Поскольку делать было нечего, Макгилл осмотрел несколько пассажиров и еще раз убедился, что никто из них не подавал признаков жизни.

– Кошмар, – пробормотал сержант.

Внезапно он почувствовал приступ клаустрофобии в этом переполненном мертвецами салоне и понял, что на верхней палубе, где более светло и больше пространства, он будет чувствовать себя лучше. И кроме того, сможет наблюдать, что происходит вокруг самолета.

Покинув пассажирский салон, Макгилл поднялся по лестнице на верхнюю палубу. Сквозь иллюминаторы он увидел, что к самолету приближается тягач.

Сержант старался не обращать внимания на тела вокруг. По крайней мере их здесь было гораздо меньше, и ни одного подростка или ребенка. Макгилл с горечью подумал, что он единственное живое существо на борту этого самолета.

Это было не совсем так, но Макгилл не знал, что у него имеется компаньон.

* * *

Тони Сорентино наблюдал, как тягач компании "Транс-континенталь" подъезжает к носовой стойке шасси. Тягач представлял собой большую платформу, с обеих сторон которой располагались кабины водителя; таким образом, водитель мог зацепить стойку и не двигаться задним ходом, а просто перейти в другую кабину и двигаться вперед.

Сорентино подумал, что это разумно, и еще раз с восхищением оглядел тягач. Он пожалел, что у их подразделения нет ни одной такой машины, но вспомнил, как кто-то говорил, что это связано со страховкой. Каждая авиакомпания имела собственные тягачи, и если они ломали переднее шасси самолета стоимостью сто пятьдесят миллионов долларов, то это уже их проблемы. Что ж, в этом был смысл. И все же хорошо бы иметь хотя бы один тягач. Чем больше игрушек, тем лучше.

Увидев, как водитель закрепил жесткие буксиры с каждой стороны опоры переднего шасси, Сорентино подошел к нему и спросил:

– Помощь нужна?

– Нет. И не трогай тут ничего.

– Эй, я застрахован.

– От этого ты не застрахован.

Завершив сцепку, водитель спросил:

– Куда тащить самолет?

– В зону для захваченных самолетов, – ответил Сорентино. Водитель тягача оглядел огромную махину, возвышавшуюся над ним.

– А что там случилось?

– Вашим страховщикам придется здорово раскошелиться, парень.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Предстоят большие похороны. Все пассажиры мертвы. Отравлены газом.

– Боже милосердный!

– Вот так-то. Ладно, трогай. Езжай как можно быстрее, не останавливайся. Я поеду за тобой.

Ошарашенный водитель забрался в переднюю кабину, завел двигатель и начал движение.

Сорентино тронулся следом за тягачом, они выехали на рулежную дорожку, которая вела к специальной зоне, расположенной неподалеку от четвертой правой посадочной полосы. Сорентино держал скорость пятнадцать миль в час, такую максимальную скорость мог развить тягач, таща за собой самолет массой семьсот пятьдесят тысяч фунтов. Господи, ну и денек выдался сегодня, подумал Сорентино.

* * *

Бездействие не присуще Джону Кори, поэтому я обратился к Джорджу Фостеру:

– Еще раз прошу разрешения пройти на стоянку.

Фостер выглядел нерешительным, как обычно, поэтому за него ответила Кейт:

– Хорошо, Джон, тебе разрешено пройти на стоянку. Но не дальше.

– Обещаю, – заверил я.

Миссис Дель-Веккио набрала код на цифровом замке двери, и я спустился по лестнице к стоянке.

Конвой, который должен был сопровождать нас до Федерал-Плаза, сосредоточился рядом со зданием терминала. Я подошел к одной из полицейских машин, предъявил жетон и обратился к полицейскому в форме:

– Наш самолет стоит в конце посадочной полосы. Мне нужно добраться туда. – Я сел на пассажирское сиденье, глубоко сожалея о том, что обманул Кейт.

– А я думал, что ваших пассажиров привезут сюда спасатели, – заметил молоденький полицейский.

– Планы изменились.

– Ладно...

Машина медленно тронулась с места, а полицейский стал вызывать по рации диспетчерскую вышку, чтобы получить разрешение на проезд по летному полю. Боковым зрением я заметил, что кто-то бежит к нашей машине. При ближайшем рассмотрении это оказался агент ФБР Джим Л индли.

– Стой! – крикнул он.

Полицейский остановил машину.

Линдли представился и спросил у меня:

– Кто вы такой?

– Кори.

– А-а... а куда вы едете?

– К самолету.

– Зачем?

– А что, нельзя?

– Кто разрешил...

Внезапно возле машины появилась Кейт.

– Все в порядке, Джим. Мы просто хотим проверить. – Она забралась на заднее сиденье.

– Поехали, – приказал я водителю.

– Я жду разрешения на проезд полетному полю...

В этот момент прозвучал голос из динамика:

– Кто и зачем просит разрешение на проезд по летному полю?

Я взял микрофон.

– Это... – А как представиться? – Это ФБР. Нам надо проехать к самолету. С кем я говорю?

– Это мистер Ставрос, старший диспетчер вышки. Послушайте, вы не можете проехать...

– Чрезвычайная ситуация.

– Я знаю, что ситуация чрезвычайная. Но зачем вам нужно...

– Спасибо, – буркнул я и обратился к полицейскому: – Поехали, он разрешил.

– Но я не слышал разрешения, – возразил полицейский.

– Действуй. Сделай это для меня.

Полицейский пожал плечами, и машина с включенными фарами и сиреной тронулась в направлении рулежной дорожки.

Из динамика снова раздался голос Ставроса, но я убрал звук.

– А ты меня обманул, – упрекнула Кейт.

– Прости.

Полицейский кивнул в сторону заднего сиденья:

– А это кто?

– Это Кейт. Я Джон. А тебя как зовут?

– Эл. Эл Симпсон. – Машина свернула на траву и поехала вдоль рулевой дорожки на восток. – Лучше держаться подальше от рулевых дорожек и взлетно-посадочных полос, – пояснил Эл.

– Тебе виднее.

– А что за чрезвычайная ситуация?

– Прости, но не могу сказать. На самом деле просто не знаю.

Через минуту мы уже могли видеть на горизонте силуэт огромного "боинга".

Симпсон пересек рулежную дорожку, затем снова поехал по траве в направлении длинной посадочной полосы.

– Мне нужно связаться с вышкой, – сказал он.

– Нет, не нужно.

– Но таковы правила. Мы не можем пересекать...

– Об этом не беспокойся. Я буду следить, чтобы мы не столкнулись с самолетом.

Симпсон пересек широкую посадочную полосу.

– Если ты горишь желанием быть уволенным, то действуешь верно, – снова обратилась ко мне Кейт.

Казалось, что "боинг" не так уж и далеко, но это был оптический обман. Мы ехали к самолету, а его силуэт не увеличивался в размерах.

– Прибавь-ка газу, – попросил я водителя.

Патрульная машина увеличила скорость.

– Если у тебя есть какая-то идея, то, может быть, поделишься ею со мной? – предложила Кейт.

– Нет.

– Что значит "нет"? Нет идеи, или не хочешь делиться со мной?

– И то и другое.

– Тогда зачем мы едем туда?

– Просто я устал от Фостера и Нэша.

– А по-моему, ты просто выпендриваешься.

– Посмотрим, когда доберемся до самолета.

– Тебе нравится рисковать, да?

– Нет, мне не нравится рисковать. Но мне приходится рисковать.

Симпсон слушал нас, но в разговор не вмешивался.

Некоторое время мы ехали молча, а "боинг" по-прежнему казался недосягаемым, как мираж в пустыне.

Наконец Кейт нарушила молчание:

– Ладно, постараюсь прикрыть тебя.

– Спасибо, напарник, – поблагодарил я, понимая, что подобное проявление верности редко встретишь среди федералов.

Симпсон бросил взгляд в окно.

– Эй... похоже, они тянут его тягачом.

– Зачем понадобился тягач?

– Ну... я знаю, что двигатели заглушены, иногда проще отбуксировать самолет, чем снова запускать двигатели.

– А что там сложного? Повернул ключ зажигания – и все.

Симпсон рассмеялся.

Мы двигались гораздо быстрее, чем "боинг", и дистанция между нами начала сокращаться.

– А почему они тянут его в другую сторону от терминала? – спросил я у Симпсона.

– Похоже, они направляются на стоянку для захваченных самолетов.

– Что?

– Есть такая специальная безопасная зона.

Я обернулся и посмотрел на Кейт. Было видно, что она тоже встревожена.

Симпсон увеличил звук рации, и мы стали слушать переговоры. В основном это были приказы, доклады о движении автомобилей, треп полицейских, но никаких докладов о ситуации.

– Ты можешь мне сказать, что происходит? – спросил я у Симпсона.

– Сам не понимаю... но это точно не захват. И, думаю, не механические повреждения. Я слышал, что почти все машины аварийной команды вернулись на базу.

– А машины "скорой помощи"?

– Не думаю... но, судя по переговорам, медиков не вызывали... – Внезапно Симпсон запнулся. – Ох ты...

– Что "ох ты"?

Кейт протиснулась между нами.

– Симпсон, в чем дело?

– Они вызывают передвижной морг и судебно-медицинских экспертов.

А это означало, что на борту есть трупы.

– Поторопись, – попросил я Симпсона.

Глава 10

Макгилл стащил с себя пожарный костюм и швырнул на пустое сиденье рядом с мертвой женщиной. Затем вытер пот с шеи и оттянул от мокрого тела прилипшую голубую полицейскую рубашку.

Затрещала рация, раздался сигнал вызова, и сержант ответил:

– Я – Спасатель – один восемь. Прием.

Из динамика раздался начальственный голос лейтенанта Пирса:

– Энди, не хочется тебя беспокоить, но для отчета мы должны быть уверены, что не упустили возможность оказать медицинскую помощь пассажирам.

– Послушайте, я лично осмотрел около сотни пассажиров в каждом из трех салонов. Все мертвые и холодные. Я сейчас на верхней палубе, здесь уже чувствуется трупный запах.

– Ладно... я просто для уточнения. Я нахожусь в зоне безопасности, вижу, что и вы уже близко.

– Вас понял. Что-нибудь еще?

– Нет. Конец связи.

Макгилл повесил рацию на брючный ремень.

Его взгляд остановился на троих мужчинах, которых он должен был вывести из самолета. Сержант подошел к двоим, сидевшим вместе, – к федеральному агенту и арестованному.

Поскольку Макгилл прежде всего был полицейским, а уж потом пожарным, он решил, что должен забрать пистолеты, чтобы впоследствии не возникло проблем, если они исчезнут. Он расстегнул пиджак агента и нащупал пустую кобуру.

– Что за чертовщина... – пробормотал сержант.

Он подошел к агенту, сидевшему сзади, но и у того не обнаружил оружия. Странно. Есть еще один повод задуматься.

Почувствовав, что очень хочется пить, Макгилл направился к задней кухне. Он понимал, что нельзя здесь ничего есть или пить, но в горле просто пересохло. Оглядываясь по сторонам, сержант старался не смотреть на стюардессу, лежавшую на полу. Отыскав в шкафчике банку содовой, Макгилл поколебался пару секунд, затем вскрыл ее и сделал большой глоток. Решив, что неплохо бы выпить чего-нибудь покрепче, он свинтил пробку с маленькой бутылочки виски. Бутылочку он опорожнил залпом и запил содовой. После этого почувствовал себя несколько лучше.

Самолет двигался медленно, и Макгилл понимал, что, когда он остановится, здесь будет полно людей. Пока этого не случилось, надо бы успеть сходить в туалет.

Выйдя из кухни, сержант подошел к двери туалета и потянул ручку на себя. Но туалет оказался закрытым, о чем свидетельствовала и маленькая красная табличка "Занято".

Несколько секунд Макгилл стоял совершенно ошарашенный. Он ведь проверял туалет, когда поднялся на верхнюю палубу. Чертовщина какая-то. Сержант снова дернул за ручку, и на этот раз дверь распахнулась.

В туалете, глядя ему прямо в лицо, стоял высокий смуглый мужчина в синем форменном комбинезоне с табличкой "Транс-континенталь" на нагрудном кармане.

На секунду Макгилл лишился дара речи, затем выдавил:

– Как вы...

Он посмотрел на лицо незнакомца и увидел два черных глаза, которые буквально буравили его.

Мужчина поднял правую руку, и Макгилл обратил внимание, что его рука обернута одеялом. Это выглядело очень странно.

– Черт побери, кто вы такой?

– Я Асад Халил.

Сержант едва услышал приглушенный звук выстрела и даже не почувствовал, как пуля сорокового калибра вонзилась ему в лоб.

– А ты мертвец, – промолвил Асад Халил.

* * *

Тони Сорентино проехал через ворота в зону безопасности, то есть в специальное место, отведенное для стоянки захваченных террористами самолетов.

Он огляделся по сторонам. Большая стоянка имела форму подковы, обнесенной забором, ее освещали установленные на высоких мачтах натриевые прожектора. Это напомнило Тони бейсбольный стадион, если не считать того, что все пространство было забетонировано.

Сорентино не бывал в этой зоне уже несколько лет, поэтому отметил, что забор вырос где-то футов до двенадцати, а примерно через каждые тридцать футов размещались платформы для снайперов. Каждую платформу огораживал пуленепробиваемый щит с отверстием для стрельбы, однако сейчас на платформах никого не было.

Тони бросил взгляд в боковое зеркало, чтобы убедиться, что водитель тягача не запаниковал, подъезжая к воротам зоны. Забор с каждой стороны ворот был достаточно низким, чтобы крылья практически любого авиалайнера могли пройти над ним, но водители тягачей обычно пугались этого места. Как раз в этот момент крылья "боинга" зависли над забором.

– Двигайся спокойно, парень, следуй за Тони, – передал Сорентино по рации. У него создалось впечатление, что на этой огромной бетонной площадке собрались почти все. Тони заметил передвижной командный центр аварийной службы – большой фургон, внутри которого размещались радиостанции, телефоны и начальники. У них имелась прямая связь с почти половиной мира, и сейчас они уже наверняка связались с Департаментом полиции Нью-Йорка, с ФБР, с Федеральным управлением гражданской авиации, а может, даже и с береговой охраной, которая иногда оказывала помощь, предоставляя свои вертолеты. И безусловно, связались с таможней и паспортным контролем. Сорентино подумал, что даже если все пассажиры мертвы, все равно ни один из них не сможет попасть в США, минуя таможню и паспортный контроль. Так что сегодняшняя процедура въезда в США будет иметь только два отличия: первое – все будет происходить здесь, в зоне безопасности, а не в здании аэровокзала, и второе – пассажирам не придется отвечать ни на какие вопросы.

Сорентино замедлил движение пожарного автомобиля, проверяя позицию "боинга". Еще несколько футов, и он окажется в центре площадки.

Еще Сорентино увидел передвижной морг и огромный рефрижератор, окруженные людьми в белом, – это была команда, которой предстояло принимать мертвых пассажиров.

По обе стороны площадки расположились передвижные трапы, всего их было шесть. Возле трапов стояли коллеги из аварийной команды и полицейские из Портового управления в готовности подняться на борт и начать неприятную работу по эвакуации трупов.

Бросались в глаза множество машин авиакомпании "Транс-континенталь": грузовики, транспортеры, багажные тележки – и человек двадцать работников багажного отделения в голубых форменных комбинезонах и резиновых перчатках. Обычно этим ребятам приходилось работать очень быстро, иначе они могли получить нагоняй от бригадира. Однако сейчас торопиться было некуда.

Здесь же стояла передвижная рентгеновская установка для проверки багажа, а также четыре машины для обслуживания кухни. Ясно, что они прибыли сюда не для того, чтобы загрузить на борт продукты, – просто их кузова поднимались гидравликой до уровня дверей "боинга", и это был лучший способ эвакуировать трупы.

То есть здесь собрались все, за исключением тех людей, которые ожидали прибытия пассажиров "боинга" у выхода. Бедняги, подумал Сорентино. Скоро руководство "Транс-континенталь" соберет их в своем офисе, а потом компании предстоит разбираться с трупами, с багажом, объясняться с родственниками. О Господи!

А когда через несколько дней или недель этот "боинг" полностью проверят и установят причину гибели пассажиров, авиалайнер вернется в строй, чтобы зарабатывать деньги для своей компании. Интересно, вернут ли родственникам погибших пассажиров стоимость билетов?

Перед машиной Сорентино остановился полицейский из Портового управления и сделал Тони знак продвинуться чуть вперед. Затем полицейский вскинул руки, и Сорентино остановился. В боковое зеркало он увидел, что остановился и тягач. Выключив вращающийся проблесковый маяк, Тони глубоко вздохнул, закрыл лицо ладонями и почувствовал, что по щекам текут слезы. И это было странно, потому что он не знал, что плачет.

Глава 11

Кейт, я и Симпсон главным образом молчали, слушая по рации полицейскую волну. Симпсон переключил частоту и связался с одной из машин аварийной команды. Представившись, он спросил:

– Что за проблема с рейсом один семь пять?

Голос из динамика ответил:

– Похоже, отравляющий газ. Пожара нет. Все мертвы.

В патрульной машине повисла мертвая тишина.

– Как поняли? – спросил спасатель.

Симпсон откашлялся и ответил:

– Вас понял, все мертвы. Конец связи.

– Боже мой... как такое могло случиться? – прошептала Кейт.

А что она еще могла сказать? Да ничего. Вот и я ничего не сказал.

Симпсон выехал на рулежную дорожку, которая вела в безопасную зону. На самом деле торопиться уже было некуда, поэтому Симпсон снизил скорость до положенных пятнадцати миль в час. И на это я никак не отреагировал.

Впереди перед нами открывалась почти сюрреалистическая картина – огромный авиалайнер медленно двигался по рулежной дорожке к стальному забору с распахнутыми воротами. "Боинг" проехал в ворота, а его крылья прошли над забором.

Через минуту и мы подъехали к воротам, но там было полно других машин.

– Увидимся внутри, – сказал я Симпсону, выскочил из патрульной машины и побежал в зону безопасности. Позади меня хлопнула дверца машины и послышался топот Кейт, догоняющей меня.

Я не понимал, почему бегу, но внутренний голос подсказывал: "Беги!" Вот я и бежал, чувствуя, что шрам на легком в форме карандаша создает мне проблему.

Нам с Кейт удалось пробраться среди машин, и через минуту мы уже были внутри зоны, где стоял окруженный людьми "боинг". Бегущие люди всегда привлекают внимание, поэтому нас остановил полицейский в форме Портового управления. К нему тут же подбежал сержант и поинтересовался у нас:

– Куда вы так торопитесь?

Я постарался успокоить дыхание и буркнул:

– ФБР. – Но из моих покалеченных легких вырвалось лишь нечто вроде свиста.

Кейт предъявила сержанту удостоверение и сказала, совсем не задыхаясь при этом:

– ФБР. На борту этого самолета находились наш арестованный и сопровождающие.

Я тоже вытащил удостоверение, все еще пытаясь успокоить дыхание.

– Можете не торопиться, – сказал сержант и добавил: – Все мертвы.

– Нам надо подняться на борт самолета и позаботиться... о телах, – сказала Кейт.

– У нас есть для этого люди, мисс.

– Сержант, у наших сопровождающих было при себе оружие и важные документы. Дело касается национальной безопасности.

– Подождите. – Сержант попытался с кем-то связаться по рации, но у него ничего не вышло. – Эфир забит, – пояснил он. – С этим самолетом в течение долгого времени не было радиосвязи...

– Мы знаем, – оборвал я сержанта, радуясь тому, что могу продемонстрировать свою осведомленность.

Затем я оглядел "боинг", стоявший в центре площадки. Передвижные трапы уже подъезжали к дверям, значит, скоро люди поднимутся на борт.

На вызовы сержанта так никто и не отвечал, поэтому он сказал нам:

– Видите вон там передвижной командный пункт аварийной службы? Идите туда и поговорите с кем-нибудь. У них прямая связь с ФБР и моим начальством.

Пока сержант не передумал, мы с Кейт поспешили к передвижному командному пункту.

Я все еще тяжело дышал, поэтому Кейт спросила:

– Ты в порядке?

– Да, в полном порядке.

Разом оглянувшись, мы с Кейт увидели, что сержант из Портового управления уже занят чем-то другим. Поэтому мы поменяли курс и направились прямиком к самолету.

Один из передвижных трапов уже остановился возле задней двери, и несколько парней из аварийной команды начали подниматься наверх. Их сопровождали мужчины и женщины в белом, несколько человек в синих комбинезонах и мужчина в строгом костюме.

Джентльмен никогда не станет подниматься вверх по лестнице позади женщины в короткой юбке, но я наплевал на эту условность и сделал Кейт знак, чтобы она поднималась первой. На что она ответила мне:

– Только после вас.

Мы поднялись по ступенькам, прошли через дверь и направились в просторный салон. В самолете горели только аварийные лампы – наверное, они работали от аккумуляторов, – да еще солнечные лучи пробивались сквозь иллюминаторы. Однако не требовалось слишком много света, чтобы увидеть: салон заполнен на три четверти, никто из пассажиров не шевелится.

Люди, вошедшие в самолет вместе с нами, стояли молча, не шевелясь, и единственные звуки проникали в самолет только с улицы сквозь открытые двери.

Мужчина в строгом костюме посмотрел на нас с Кейт, и я заметил на нагрудном кармане его пиджака карточку с фотографией. Наверняка это была карточка компании "Транс-континенталь", да и вид у мужчины был начальственный.

– Боже мой, какой ужас... – пробормотал он, обращаясь к нам.

Мне показалось, что он сейчас расплачется, но мужчина взял себя в руки и представился:

– Я Джо Херли... начальник багажной службы компании "Транс-континенталь"...

– ФБР, – ответил я. – Послушайте, Джо, удалите своих людей из самолета. Это возможное место преступления.

Глаза Джо Херли округлились.