Войны магов (№3) - Щит Королевы

К чему это я? Сама не знаю. Пытаюсь хоть как-то уйти от своих вчерашних тревог и сомнений. Странно это – выбирать между двумя любимыми. И не важно, кто они: отец и мать, муж и брат…

Да, верно. Я должна научиться относиться к Мэтту как к брату. Ведь, как мне кажется, поначалу так оно было.

Когда же все изменилось? Тогда, когда он ушел в поход? Когда вытащил меня из-под носа у Биримбы? Раньше?

Или с самого начала я Мэтта видела в каком-то другом свете, смотрела на него не так, как на остальных…

Как бы то ни было, я решительно гоню прочь все мысли, мешающие сосредоточиться на главном.

А главное – это заговорщики. Те, кто ходил ночью к Крадиру, подставлял меня… Те, кто подкинул гвизарму и убил Шенни. В конце концов, именно они могут быть источником серьезных бед что для мужа, что для Мэтта. Да и для меня.

Попробуем по порядку. Во-первых, надо разузнать, какие тайны может скрывать дом Варра.

Почему Мэтт увел меня оттуда? Только лишь потому, что не ожидал нас там встретить, удивился, возможно, испугался за меня? Почему не рассказал мне, что там нашел?

И вообще, кто такой этот Варр? Может, заговорщиков стоит искать среди его друзей – или, наоборот, врагов?

Дальше. Надо попытаться понять, откуда взялся Кабад. Память на лица у меня отличная, и я могу поклясться, что действительно не видела в Брайгене ни одного гнома со шрамом.

Теперь гвизарма. Связано ли ее появление с заговорщиками? Насколько я понимаю, нашли ее в тех же подземельях, где был Мэтт. Но он почти ничего не рассказывал…

Следующая тайна – дом Твана. Случайно ли именно там собирались те гномы? Были ли они заговорщиками? Хорошо бы это проверить. Но как? Сходить туда еще раз?

Кроме того, сам Биримба мне почему-то не давал покоя. Куда он мог пропасть? Вьорк не слишком волнуется: говорит, что и раньше тот иногда исчезал на неделю-две. Никто не знает куда. Вьорку Биримба объяснял, что общается с тем самым высшим существом, которое дарует ему предсказания.

Мне он никогда не нравился, а Труба ему очень доверял. Но после той встречи возле Старой столовой я почти уверена, что он причастен к заговору. Его загадочное исчезновение только усилило мои подозрения.

Тоже мне, стихоплет: «Зря цветочек привезли из далеких стран»… Можно подумать, он сам не из Ольтании! То есть, конечно, родиться он мог где угодно, но последние годы перед приездом в Брайген провел точно в Тильясе – этот характерный акцент невозможно ни с чем спутать. Кстати, а как понимать «Короля со свитою камень успокоит»? Недопророчил?

Ну вот, я снова полна энергии. Разложила тайны по полочкам… Прежде всего имеет смысл поговорить с Мэттом.

Правда, сегодня не его очередь дежурить. Но мы помирились, может, он придет просто так – как раньше приходил? Подожду.

Позавтракав в компании Гвальда и Стради, я не забыла попросить сделать грибы поострее для моей Берьи. Точнее, не моей, подумала я с улыбкой, а моего дома… Поставив блюдце с угощением в уголок, попыталась определить, где вход в само жилище лашши. Безуспешно: пошарив рукой в узком промежутке между стеной и шкафом, я так до лаза и не достала. Интересно, далеко ли отсюда до ее норки? А может, Берья не только у меня столуется?

С другой стороны королевских покоев – дома послов. Выходят они в противоположные коридоры, но лашши-то не по улицам бродят, им все равно, у кого куда двери смотрят. Это для меня послы живут довольно далеко – четверть часа ходьбы. Выбраться из королевской части Брайгена, завернуть на улицу Мечников, в обход мимо пекарен… А для лашши – три минуты, если лаз проделан.

Кстати сказать, никто не знает, как домовые ухитряются передвигаться в толще породы. То ли прогрызают камень, то ли долбят его чем-то… Сами они не признаются, а на глаза с зубилом в лапках пока никто из них не попадался.

Активно шуровать под шкафом смысла все равно не имело, да и Берья могла неправильно меня понять. Ладно, будем надеяться, что вечером любопытный зверек опять захочет со мной пообщаться.

Так, поговорить с Мэттом, возможно, сходить к дому Твана, попытаться что-то разузнать о Биримбе… Посоветоваться бы, но Мэтта все нет. Буквально уже ерзать на стуле начинаю…

– Гвальд, ты случаем не знаешь, Мэтт не собирался сегодня почтить меня своим присутствием? – Неожиданно для меня самой фраза прозвучала с неприятным ехидством.

– Вообще-то он сегодня не дежурит. – На лице Щита отразилось удивление.

– Да, он вчера у меня был… Но я подумала…

– Соскучилась?

Невинный вопрос, заданный невинным тоном. Но я поспешила отвернуться от Гвальда, почувствовав, что неудержимо краснею:

– Не то чтобы сильно. Так, поговорить хотела.

– Не ты первая. Чинтах вот тоже с ним как раз сегодня поговорить хотела. Даже на завтрак пригласила.

Чинтах? Которую он любил… или до сих пор любит?

– И… как?

– Что – «как»? Мне откуда знать? – довольно резко ответил Гвальд, что на него было совсем не похоже.

Зеленая Дева! Так Тиро же мне говорил – уже целую вечность назад! – что Гвальд с Мэттом чуть ли не соперничали из-за этой барышни. Да он просто ревнует!

И все-таки интересно, с какой стати Мэтт отправился с ней на завтрак? Он же ее бросил! Об этом Тиро тоже не смог умолчать… Наверно, просит его вернуться, рассказывает, как ей одиноко. Еще бы, с Мэтти любая почувствует себя уверенно, с ним легко, он заботливый, надежный, верный… А Чинтах красивая – по гномьим меркам. Наверняка Щит к ней вернется. И будет навещать свою королеву лишь по обязанности…

Внезапно меня как холодный душ окатил: да я сама ревную!

Вздохнув, я присела за столик напротив Гвальда принялась за нелюбимое вышивание, чтобы хоть чем-то занять себя и успокоиться. Гвальд отложил свой только что начищенный до блеска шлем в сторону и мягко произнес:

– Ты прости, но я правда не знаю.

Помолчали. Я взглянула на Щита: опустив глаза, он словно бы собирался с духом продолжить… Хочет выговориться?

– Ну что ты, – пробормотала я. – Я не обижаюсь. Ты ведь так из-за Чинтах? – почти против воли вырвалось у меня.

– Она мне всегда нравилась, – нехотя подтвердил Гвальд, – с самого детства. Но Мэтт все портил!

Вот как! Мэтт стоял у друга на пути! У меня внутри все будто взбаламутилось: это моя душа не знала, как реагировать на слова Щита.

– Ты же говорил, что Мэтт твой лучший друг. Да и он доверяет тебе, как себе. – Я поспешила ответить, чтобы не выдать смущения.

Гвальд прикусил губу и немного помедлил, а затем принялся рассказывать…

Вряд ли я такой уж опытный врачеватель душевных ран, да и у самой на сердце неспокойно. Но, видно, что-то такое во мне есть: сначала Втайла поведала свою невеселую историю, теперь вот Гвальд хочет поделиться тем, что наболело. Или я просто оказываюсь рядом в нужный момент?

– За ней бегали все моложе пятисот и старше пятидесяти. Бегали, пока не появился он. Точнее, он был рядом всегда, но в детстве мы просто дружили – веселая такая стайка молодняка, вместе гулявшая, вместе шалившая… Поначалу никто не подозревал, что между ними что-то есть. А потом вдруг Чинтах переехала к нему. И поклонники сразу притихли. Еще бы: Мэтта даже взрослые уважали, хотя ему тогда всего-то было…

– Что, тебя разве не уважали? Может, ты себя просто недооцениваешь?

Гвальд махнул рукой и запустил ее в свою русую бороду.

– Я всегда был на вторых ролях. Даже за наши проказы влетало больше Мэтту: что ж он, такой рассудительный, а вот подбил всех пойти в заброшенную штольню или сбежать с уроков. А Гвальд – ну да, он тоже соображает неплохо, но заводила-то Мэтт… Мы именно его слушали, и так было всегда. А Чинтах не выносит неудачников. Еще когда мы были совсем маленькими и играли в «принцессу, драконов и эльфов», она каждый раз была принцессой, а Мэтт ее спасал. Я был то драконом, то эльфом и однажды возмутился, что мне постоянно достается играть какого-нибудь злодея. Знаешь, что она сказала? – спросил Гвальд, напряженно вглядываясь мне в глаза.

– Что?

– Что это хоть и игра, но Мэтт-то ее точно спасет. А насчет меня она сомневается.

Я, смутившись, опустила голову: честно говоря, и у меня тоже часто было такое ощущение, ни на чем, впрочем, не основанное. Гвальд сам по себе – отличный товарищ, но на фоне Мэтта, от которого прямо-таки исходила уверенность, он проигрывал.

– И тогда я ушел из их компании, – продолжал Щит. – Года два я почти с ними не виделся. Мы играли с внучкой Дамерта, и она была принцессой, а я ее спасал. Но потом мне просто стало скучно, и я вернулся. Лучше бы я этого не делал.

– Почему?

– Мне было не так интересно, зато я был главным. Я почувствовал, что тоже гожусь в герои. А какой мальчишка не мечтает им стать?

Гвальд откинулся на стуле, припоминая.

– Тиро тебе случайно не рассказывал? Он видел, что со мной творилось, когда после сотого Дня терпения Чинтах они ушли домой вместе с Мэттом. Чинтах так и сказала: «Пошли домой». Они обнялись и ушли. И всем было понятно, что Мэтт не просто ее провожает.

– Не рассказывал…

– Да, приятного было мало. Я, уже взрослый, уже пару десятилетий как посетивший Храм Дара, едва не плакал. И абсолютно не понимал, что мне делать, как себя вести. А на следующий день пришел к Мэтту. – Гвальд говорил взахлеб, будто бы торопясь и одновременно немного стесняясь своих слов. – Чинтах, конечно же, была там. Я попросил у Мэтта разрешения поговорить с ней Мэтт, похоже, и не догадался, о чем я собираюсь разговаривать, сразу умчался куда-то. Он даже завтрак нам приготовил – не спав ночь, я приперся к ним чуть ли не после первого колокола.

Щит перевел дух и вдруг мечтательно добавил:

– Она была прекрасна тем утром… Ты, наверно, не считаешь ее красавицей?

Признаться, что только что над этим размышляла, я не решилась. Надо было, конечно, ответить ему: да, красавица писаная, каких свет не видывал… Он же влюблен! Но покривить душой было выше моих сил. Не знаю как, но с языка будто само собой сорвалось:

– Вообще-то она ничего. Хотя насчет красавицы…

– Просто ты человек, – с жаром возразил Щит. – А так бы ты понимала… – Он снова взъерошил бороду.

– И что же ты ей сказал?

– Признался в любви. Как дурак. Мы сидели рядышком, а я даже за руку не мог ее взять. Чинтах объясняла мне, какой я чудесный и замечательный друг. Но она ни при каких обстоятельствах не сможет меня полюбить так, как Мэтта. Потому что Мэтт из породы победителей, а я…

– Неудачник? Глупости! – яростно возразила я ему. – С какой стати? Кем-кем, а неудачником тебя назвать никак нельзя.

Я вспомнила, с какой гордостью Мэтт, когда я только приехала, рассказывал о Гвальде: и все-то у него спорится, и воин он такой замечательный, что вся гильдия завидует, и стихи слагает – заслушаешься…

– В общем и целом – да. Наставники не жаловались, девушки любили. Все, кроме Чинтах. Знаешь, как я это понял? Во время пира, когда Вьорку восемь сотен стукнуло. Брайген гудел – пол-Хорверка съехалось. Столько красавиц… Мы веселились день и ночь: еще молодыми были. – Я едва подавила смешок: на «человеческие» года Гвальду и сейчас было всего-то лет девятнадцать. – И знаешь что? Все обращали внимание на меня! Мэтта эти красотки и не замечали поначалу…

Это мне, честно говоря, показалось странным. Я и представить не могла, что кто-то Гвальда предпочел Мэтту. Но перебивать Щита я не собиралась.

– Не веришь? – Гвальд отвел глаза. – А зря. Именно на пиру я с Истой и познакомился: мы танцевали в Чертоге, а она сказала, что могла бы взять да и поцеловать меня – хотя даже имени не знала. Представляешь?

– Ну… – Я замялась: понятия не имею, принято ли у них такие вещи вытворять. У нас-то точно ее осудили бы.

– А я и согласился. В Саду, ночью, первый поцелуй – настоящий, а не в щечку, как меня чмокала Чинтах. – Он вздохнул. – Так все и началось, а потом мы с ней два года вместе прожили…

Я была поражена: никогда не слышала, что у Гвальда была постоянная подруга.

– Потом она уехала учиться к себе в клан Врат. Но я не хотел, чтобы она возвращалась. Зачем ее обижать? Это была просто проверка: меня тоже могут любить…

– Ты два года ее обманывал? – с неприятным изумлением спросила я.

– Фиона, да ты еще ребенок, – отозвался Гвальд. – Это не обман. Я же ни разу не говорил ей о любви! – Он вздохнул и помолчал немного. – Чинтах так меня и не замечала, а Иста догадывалась, что в моем сердце другая. Но сама-то она любила меня!

Щит откинулся на спинку стула и забросил ногу на ногу. Я всматривалась в его горделивый профиль на фоне светло-серого антронского ковра, покрывающего стену от пола до потолка.

– А поступил я ничуть не хуже, чем всеми обожаемый Мэтт, – запальчиво добавил он. – Восемь лет Чинтах мозги пудрил, а потом взял и бросил.

– Восемь лет? – ахнула я.

– Ну, семь с половиной. Невелика разница.

Казалось, все внимание Щита поглощено носком собственного покачивающегося сапога. И к счастью: я так разволновалась, что чуть не начала расспрашивать подробности об их житьи-бытьи. Сдержавшись, я поняла, что ни к чему это – ни Гвальду, ни мне.

– А почему они поссорились? Мэтт ее разлюбил? – спросила я совершенно обыкновенным тоном, слегка отвернувшись, чтобы лицо не выдало моего волнения.

– Чинтах говорит, что он ей первый надоел. А Мэтту вообще бесполезно на эту тему вопросы задавать. Они оба такие гордецы, что все равно толком не расскажут.

То ли Гвальд Мэтту завидовал, то ли Чинтах ревновал… Не понравилось мне, как он это сказал. Ну да не мне его судить.

– Почему же ты тогда считаешь, что Мэтт плохо поступил? Может, это была просто влюбленность, а не настоящая любовь. – Я обошла Гвальда и погладила нежные ворсинки ковра. – Вот и расстались…

– Нет, уж поверь мне, – усмехнулся Щит. – Чинтах до сих пор не может его забыть, а главное, простить.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я за ней ухаживаю. – Гвальд произнес это так, будто имел в виду: «Да будь она хоть королевой, я ее добьюсь!» Впрочем, принцессой Чинтах и так была…

– А она?..

Странно как-то: Чинтах что же, наконец начала отвечать на эти ухаживания Гвальда? И зачем ей тогда Мэтт?

– Если когда-нибудь согласится, то станет моей женой, – твердо ответил он.

– Мне кажется, тебе вполне хватает уверенности в своих силах. Совсем непохоже, чтобы ты считал себя неудачником… – мягко сказала я. – Вот посмотри со стороны: все же хорошо, да ты и сам это говоришь.

– А, не понимаешь. – Щит снова как-то сник. – Только у меня все начинает получаться, только все становится отлично, как вдруг – раз! – и что-нибудь происходит. Как будто кто-то за мной в щелку подсматривает и в самый ответственный момент пакостит, пакостит! И я даже подозреваю…

Он не договорил: дверь в кабинет распахнулась, и в комнату бодрым шагом вошел Тиро. Я едва заметно кивнула Гвальду: мол, продолжим, когда останемся одни.

Няня учила: никогда ничего не откладывай. Если уж берешься за дело – не раздумывай, сразу начинай. «Решай – не торопись, решила – за дело берись», – повторяла она. Я и взялась: предложила Щитам прогуляться в Желтый переулок.

Очередное посещение дома Варра нам ничего не дало. Обычное жилище обычного гнома. Полочки, шкафчики, сундучки и сундучищи. Покопалась в бумажках, спрятанных в ящиках стола и в беспорядке валяющихся на полках. То починить, это сделать, про то не забыть… Ничего интересного.

– Неудивительно, – прокомментировал Гвальд. – Если тут и было то, что могло навести нас на их след, все давным-давно спрятали или унесли с собой.

Вернувшись, мы обнаружили у моих покоев Мэтта.

– Гулять ходили?

– Да так, проветрились, – ответила я, опережая Щитов. Не знаю почему, но сейчас мне не хотелось ему рассказывать, куда именно мы ходили гулять.

– Какие планы на сегодня?

– Хотела Сиэнре навестить, но, наверно, теперь уже не сегодня. А так – никаких.

Мэтт вроде засомневался: то ли ему со мной побыть, то ли уйти.

– А ты торопишься куда-то?

– Да нет…

– Оставайся с нами, пообедаем. – Я боялась, что, если отпущу Мэтта, он снова отправится к ней. – Заодно поможешь мне тут с одним делом.

Гвальд, по-моему, испугался того же:

– Может, мы с тобой поменяемся? Сегодня ты подежуришь, а завтра я.

– Как хочешь, – ответил Мэтт таким тоном, будто ему предлагают провести день в обществе людоеда, а не королевы Хорверка.

Гвальд сразу же испарился – надо полагать, побежал к Чинтах проверять, благосклонна ли она к нему.

Тиро устроился в кресле и начал меланхолично подкручивать колки лайноры, изредка касаясь струн. Лениво насвистел одну песенку, потом другую, взял три-четыре аккорда и наконец, с любопытством взглянув на насупленного Мэтта, негромко спросил:

– У тебя все в порядке?

– А что у меня может быть не в порядке? – Мэтт взглянул исподлобья.

– Ну уж не знаю. Только что-то у тебя набекрень, – с широкой улыбкой сообщил Тиро.

– С чего ты взял?

– В трезвом уме я бы не стал с самого утра дихр пить. От него, между прочим, в сон клонит, а тебе еще королеву охранять. Нечего было с Гвальдом меняться!

Я так вовсе не считала, но Тиро пытался как-то подначить Мэтта, вывести его из хмурого состояния, и это ему наконец удалось. Мэтт расшевелился: подошел к креслу, лукаво посматривая на Тиро. Наклонился к инструменту, легонько провел по струнам лайноры – та пропела в ответ что-то фривольное.

– У меня от него мозги на место встают, – сообщил Мэтт доверительно.

– Вот видишь, – не утерпел Тиро, – сам признаешься!

– Мальчики, не ссорьтесь, – властно произнесла я. – Мэтт, смотри, если плохо себя чувствуешь…

Мне вдруг стало стыдно. А вдруг он действительно собирался снова к Чинтах? С какой стати я его буду удерживать?

– Сговорились вы, что ли? – пробормотал он. – Не выспался я.

– Ладно, тогда бренчать не буду. – Тиро отложил инструмент. – Пойду учебное пособие помучаю.

Вот мы снова остались с Мэттом вдвоем.

– Слушай, а к Рабрану-то ты идешь? – внезапно спросил он, устраиваясь в своем любимом кресле с книжкой в руках.

– Не собиралась… А разве я тебе говорила о его приглашении?

– Да. То есть нет, – стушевался Щит.

– А ты, как и Стради, любопытненький, – догадалась я. – Приглашение прочел? – Я кивнула на стол.

– Ну да, – признал он извиняющимся тоном.

– Если бы меня туда вместе с вами позвали… А так – как я одна пойду? – Я посмотрела на Мэтта: вдруг предложит забежать туда вместе? Но он промолчал. – С другой стороны, ни с того ни с сего отказывать тоже некрасиво… Скажу, что слегка простудилась, когда каталась на Гнилом Зубе, – усмехнулась я.

– Можно и так. Но ты точно не хочешь туда идти? – Мэтт пытливо всматривался в меня. О чем он сейчас думает, интересно?

– Ну не то чтобы совсем не хочу… – Я подсела к столику. – С одной стороны, все вокруг меня уверяют, что Рабран – отличный парень и подвохом тут и не пахнет. А с другой, мне кажется, это может быть какая-то новая игра заговорщиков. – Я вздохнула. – Уже и ответ ему приготовила. – Я сунула Мэтти в руки лист пергамена. – Почитай вот.

Пока Мэтт читал, выражение его лица менялось на глазах. Окончательно насупившись, он вернул мне листок.

«Опять неприятности, – подумала я. – Пять строк, и снова ссора».

– И все же при чем тут Гнилой Зуб?

– Ну надо же было мне придумать какой-то повод. А на Гнилом Зубе меня, то есть тебя, видели.

– А ты не могла бы просто написать, что простудилась?

– Могла, но так звучит убедительнее.

– Напиши, что простудилась, и все. Безо всяких зубов.

– Что-то я снова не могу понять. – Я уперла руки в бока. – Ты опять мне приказываешь? Мы опять будем ссориться? Я уберу из записки этот треклятый, отвратительный, мерзкий Гнилой Зуб. Но сначала ты все же объяснишь мне, почему я должна это сделать.

– Фиона, не становись в позу!

– Поздно. Я уже встала. – Я сделала вид, будто у меня в руках шпага и я собираюсь проткнуть Мэтта. Фехтование, между прочим, мне давалось легко, хотя и занималась я им всего-то месяца два. Главная проблема была в том, что противнику всегда слишком быстро удавалось вывести меня из себя…

Нет, надо остыть.

– Ну шучу я, шучу. В позу не становлюсь и в шахту не прыгаю. – Я сделала пируэт и обвела кончиком воображаемой шпаги вокруг запястья Мэтта. – Но ты все же объясни… если можешь. – Наверно, моя просьба прозвучала как-то не так: жалко, неуверенно. – Что там произошло? Разве есть связь между заговорщиками и Днем терпения какого-то Рабрана?

– Ты хочешь честно-честно?

– Да! Честно-честно!

– Ладно, – с усилием произнес Щит. – Только не обижайся… Откровенно говоря, я думал, что ты… что если вдруг… – Он покраснел. – В общем, что с помощью этого самого Зуба ты в письме можешь подать заговорщикам какой-то знак.

– Я? – Сказать, что я опешила, – значит не сказать ничего. – Зачем?

Мэтт не двигался, молчал, краснея все сильней.

– Ты… Ты подозреваешь меня? Опять?!

Я вскочила со стула и тут же снова села. Так, он молчит. Значит, моя догадка верна. Сглотнуть, еще раз. Главное, чтобы не брызнули слезы.

– Фиона! – Мэтт наконец вышел из своего ступора и кинулся ко мне. Сжал мою руку так, что хрустнули кости.

– Больно же!

– Прости, пожалуйста! В смысле за все прости, пожалуйста! Ну дурак я, дурак. Глупости всякие в голову лезут. Я тебя нисколечко не подозреваю. Просто я все проверяю. И Лимбит меня учил, что всегда надо проверять… Друзей в первую очередь… Мы же договорились доверять друг другу! – непоследовательно закончил он свою тираду.

– Вот и доверяй! – Я просто пылала гневом. Хорошо, хоть снова дневник не попросил почитать!

– Ты же хотела честно – вот я и ответил, как мог, – признался Щит, усаживаясь обратно в кресло.

– А кто такой этот твой Лимбит? – подозрительно поинтересовалась я. – Что-то не припоминаю такого имени…

– Вот видишь – и ты меня подозреваешь: я ведь со всякими неизвестными лимбитами вожусь. – По-видимому, Мэтт решил пошутить. Да, не всегда у него это получается.

– Не хочешь – не говори. Но хотя бы что было на Гнилом Зубе, расскажешь?

– Фиона, – снова неожиданно твердо ответил Мэтт, – не могу я тебе этого сказать. Не потому… а просто ради твоей же безопасности.

– Дундуку понятно, что ты на этом Зубе кого-то встретил. Только все думают, что встретил не ты, а я! Поэтому ты просто обязан мне рассказать, кто это был… Как раз ради моей же безопасности! Кабада? Ну, того, со шрамом?

– Вьорк тебе все объяснит, если…

– Уже спрашивала утром, – настойчиво перебила я Щита. – Он хотя бы улыбается и просит меня ни о чем не волноваться. Но в остальном – такой же, – тут я запнулась, – как ты. Молчком молчит. Ты, кстати, и про Варра ничего не говоришь. А мы, между прочим, сегодня к нему заходили, – некстати похвасталась я.

– И как? – с усмешкой поинтересовался Щит. – Много интересного узнали?

– К сожалению, ничего. Думаю, самое интересное досталось на твою долю.

– Отрицать не буду, – с хитрой улыбкой ответил Щит, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Со мной, конечно, ты не поделишься… Ну да ладно, слушай, я тут набросала кое-какой план действий…

– Как? Опять? – с ужасом воскликнул Мэтт.

– Да нет, ты не понял. Я же не собираюсь воевать в одиночку. – Я принялась загибать пальцы. – Первое – Варр. Но тут уже, боюсь, не разобраться, раз он пропал… К тому же ты намекаешь, что что-то выяснил, – вот сам им и занимайся, – заявила я с ноткой мстительности в голосе. – Второе – Кабад. Третье – гвизарма. Есть еще дом Твана и Биримба. Ты же мне поможешь? И мы вместе…

Но тут нас прервали: Вьорк звал меня на обед с обоими послами. Еще вчера же предупредил, а я совсем забыла! Идти надо было прямо сейчас, и я попросила Мэтта передать с кем-нибудь мой ответ Рабрану.

Не знаю уж, зачем это понадобилось мужу – сводить их обоих за одним столом. Я боялась, что обстановка будет довольно напряженной, но ошиблась: и эльф, и человек весело щебетали, обмениваясь дипломатическими любезностями. Только однажды – когда речь зашла об Альдомире – меня будто что-то кольнуло.

– И вот, – со смехом рассказывал айн Раткнор, – я и отвечаю Его Величеству: конечно, не извольте волноваться, пригляжу за вашей племянницей. Да только сами знаете, что никто ее там не обижает: вот и родителям она пишет, что всем довольна…

Тут я не сдержалась:

– А батюшка вам пересказывал, что я писала?

– Что вы, Фиона, – неприятно улыбнулся он. – Но я был в этом уверен. Неужели я ошибся?

– Нет, конечно нет.

Странно как-то… Похоже, мою переписку читали. Специально Раткнор об этом упомянул или проговорился? Скорее первое – вряд ли он настолько неопытен, чтобы не следить за своими словами.

От Эрлинга, похоже, не укрылось мое замешательство, и эльф поспешил перевести разговор, как он считал, на более приятную тему:

– Знаете, Фиона, у вас замечательная сестра. Прекрасно разбирается в поэзии! Помнится, мы с ней провели в беседе пару приятнейших часов. Как она поживает? Я слышал, вышла замуж?

– Да, и счастлива в браке… – рассеянно ответила я.

«Поэзию Ксантия до сих пор любит, – подумалось мне с грустью. – Но, судя по ее письмам, предпочитает дешевую прозу».

– А как поживает ваша сестра? – поинтересовался Раткнор у эльфа. – Ее часто видели при дворе Нельда до того, как она овдовела. Скажу без лести: столь же хороша собой, сколь и умна. Почти не уступает нашей юной королеве. – Он слегка насмешливо (или мне так показалось?) поклонился.

При этих словах эльф явно помрачнел, но быстро взял себя в руки:

– Спасибо, все прекрасно. Сейчас она вернулась домой и немного оправилась.

Что они имеют в виду, мне было невдомек. После обеда поинтересовалась этим у мужа.

– Раткнор подколол эльфа, – объяснил Труба. – Правда, зачем ему это было нужно – не очень понятно.

– Так в чем дело-то?

– В свое время эльфы тоже мечтали породниться с Хорверком. И сестра лорда Эрлинга, по их мысли, вполне годилась мне в жены. Только меня этот план не устраивал, хе-хе…

– А от чего она оправилась? От того, что за тебя замуж не вышла?

– Вряд ли она об этом мечтала. После того как я женился на Кренне, ее мужем стал состоятельный эльфийский вельможа, тоже, кстати, дипломат. Его совсем недавно убили в случайной драке в Альдомире.

Точно! Мне даже Ксантия об этом писала.

– Получается, что Раткнор как бы хвастался мной перед Эрлингом? Но зачем?

– Мне и самому это интересно, – признался муж. – Ты бы, кстати, понаблюдала за ними обоими, пообщалась бы – по крайней мере с Раткнором. А то неясно, что он за камешек.

– Какой-то он… противный.

– Ну смотри, я тебя не неволю. – Вьорк ласково погладил меня по волосам.

– Да я не отказываюсь, просто говорю тебе о том, что уже успела разглядеть.

– Ну почему ты оправдываешься?! – Муж со смехом прижал меня к себе. – Не хочешь – не надо. Захочешь – поболтаешь с ним.

Когда я пришла домой, чувствовала себя уже усталой.

Ну ладно, приберу немного комнату и кабинет. Нет, конечно, у меня и так чисто, но с отъездом Втайлы то тут, то там стала появляться пыль, какие-то книги я забывала под кроватью, пару платьев не повесила в шкаф… Начав протирать пыль, я не выдержала и полезла заглядывать во все шкатулки и перебирать свои любимые украшения. А без этого не стоило и уборку затевать – скучно!

Интересно, а куда запропастилась шкатулка с платком из Вар-Рахиба? На месте-то и нет… Или?.. Да вот же она, за следующим ларчиком. Но я же точно помню, что ставила ее не туда!

Открываю. Платок на месте, точно так же свернутый Почудилось? Сама не помню, что делаю? Или Втайла передвинула шкатулку?

Нет, не может быть. Уже после отъезда кранчеккайл, когда Тиро пел, я сидела, закутавшись в этот самый платок.

Чудеса какие-то. Сюда бы Сиэнре…

7 кналлари (позже)

Вечер был просто замечательный: Тиро мне пел, Мэтт вместе со Стради подтягивал – у Мэтта густой баритон, очень красивый. Я так и задремала в кресле под какую-то старинную балладу о неразделенной любви, но Щиты меня растолкали и заставили лечь в постель как полагается. Тут у меня снова сон пропал, вот и пишу. А в голове еще звучат строки:

Доверь свое сердце тому,

Кто любит тебя наяву.

Не помни о грезах и снах,

Гони свой полуночный страх.

Приснится другой, чужой,

Тебя увезет с собой.

Но только рассвет займется,

Исчезнуть ему придется.

И потом:

Во сне ты забудешь, о ком

Плачешь ты и твой дом.

Но лживому сну не верь,

Вдыхая запах потерь.

Почему это, интересно? Ведь во сне, наоборот, приходят те, кого любишь… Может, у гномов не так?

Сюжет у песни длинный и запутанный. Гномиха вышла замуж, хотя ей хотелось за другого. Этот другой ей снится. А любящий муж все время предупреждает, что тому верить нельзя. Потом муж погибает на войне, она встречается с тем, другим, но замуж все равно за него не выходит, хоть тот и просит. Под конец оказывается, что на самом деле этому другому вовсе не она нужна была, а ее золотистые косы. И даже не сами косы, а вплетенные в них «златые нити» и сверкающие на них «каменья». Ужас. В голове почему-то вертится: «хорошо, что у меня волосы не такие длинные»…