Восходящие Эстории - Крик Новорождённых

      — Гориан?
      — Еще дальше. Мы должны оказаться почти под стенами плато.
      Джеред глубоко вздохнул. Они так быстро приближались к врагу. Он уже видел, как выезжают вперед цардитские конники. Они двигались осторожно, наблюдая за наступлением кавалерии Конкорда. И за это следовало поблагодарить Роберто, хотя его намерения были иными.
      — Останавливайтесь! — скомандовал Гориан.
      Джеред натянул поводья. Гориан спрыгнул на землю и отбежал немного назад, чтобы помочь остальным. Казначей соскользнул с седла и похлопал коня по крупу, отпуская его. Стрелы давно перестали лететь, но насмешки со стороны солдат не прекращались. К оскорблениям примешивался хохот. Они опередили строй Конкорда примерно на полмили. Слишком далеко, чтобы надеяться на какую-то защиту, если она им понадобится. Отряды кавалерии следили за ними, но не приближались.
      — Действуйте! — приказал Джеред. — Быстрее.
      Цардиты увидели перед собой всего лишь горстку врагов. Они не представляли угрозы, а были всего лишь легкой мишенью. Их всадники вернулись в строй. Вперед выдвигались лучники. Они приблизятся на расстояние выстрела быстрее, чем дело будет завершено.
      — Кован, Менас. Щиты вперед. Встаньте за них. Восходящие, постарайтесь спрятаться за щитами. Начинайте работать. У нас мало времени.
      Здесь их уязвимость ощущалась очень остро. Миррон дрожала. Ардуций кусал губы, а Оссакер явно ощущал приближение армии. Его лицо исказилось от страха. Гориан казался спокойным. Несомненно, внутренне он тоже содрогается, однако здесь, на лугу между противоборствующими армиями, Восходящим придется добиться успеха.

* * *

      Роберто покачал головой и дал лучникам сигнал не тратить стрелы напрасно. Ему не хотелось ранить Восходящих и Джереда — только задержать. Он приказал кавалерии остановиться и не позволил легкой пехоте взять их в плен прежде, чем цардиты подойдут на расстояние полета стрелы.
      — Пусть цардиты захватят их. Какое мне дело, если они умрут?
      — Но с ними Джеред! — сказал Неристус.
      — Да? — Роберто посмотрел на Неристуса с седла. — Я его не узнаю. Человек, находящийся там, — это не тот, кого я знаю и люблю.
      Он посмотрел поверх голов своих солдат. Одиннадцать тысяч стояли и смотрели, как несколько глупцов играют своими жизнями.
      — Прости, Пол. Теперь я не смогу тебе помочь.

* * *

      Ардуций ощутил тошноту. Он понимал, что это страх и что он должен постараться забыть о нем ради Миррон и Оссакера. Они могли чувствовать состояние друг друга через линии жизни и следы энергии. Ардуций потянулся к ним и понял, что они оба сейчас не в состоянии как следует сосредоточиться. Только Гориан казался спокойным.
      — Просто сконцентрируйтесь, — велел Гориан. — Вам надо забыть о том, где мы находимся.
      — Но как я могу это сделать? — возразил Оссакер. — Приближаются тысячи цардитов, и если мы ошибемся, то можем убить кого-то из них!
      — И чем дольше мы будем ждать, тем больше шансов, — ответил Гориан.
      — Нам всем страшно, — проговорил Ардуций. — Мы знаем, что впервые оказались в такой ситуации. Но мы знаем и то, что способны это сделать. Гориан прав: мы должны постараться отбросить все, кроме наших целей.
      — Это так трудно! — По энергетической карте Миррон было заметно, что ее бьет дрожь. — Нам нельзя ошибиться. Они нас убьют.
      — Казначей этого не допустит. Он уведет нас раньше, чем опасность станет реальной.
      — Сосредоточьтесь! — снова велел Гориан. — Прощупайте землю, найдите места, где следы сильнее всего. И почувствуйте, где нас окружает жизнь. Река позади, в воздухе есть ветер, вокруг есть растительность. Проверьте энергетические карты людей и животных. Их цепи сейчас закрыты для этого дела.
      — Ну все, Оссакер, — проговорил Ардуций. — Дыши медленно. Разреши разуму открыть твое тело. Вот так. Хорошо.
      Дело пошло на лад. Восходящие успокоились. Вспышки, вызванные страхом, уменьшились после того, как они глубоко сосредоточились, чтобы забыть о реальном приближении врагов. Громкий топот копыт и рев многих тысяч глоток начали стихать в их ушах.
      — Никто из нас не был прирожденным Хранителем Земли, — сказал Ардуций, и его слова танцевали в воздухе там, где все могли увидеть их и усвоить. — Так что мы соединимся друг с другом и воспользуемся той энергией, которая нас окружает. Каждый из нас — опора и пример для других. Мы будем черпать энергию всюду, где можно. Мы воспользуемся своими телами, чтобы усилить стихии, которые нас окружают. И мы направим их на цели по самым сильным следам энергии под землей. Все согласны?
      Один за другим они подтвердили. Голос Оссакера перестал дрожать, как только красота энергий открылась перед ним, и он окунулся в структуру задуманного ими творения. Миррон продолжала бояться, но успокаивающая сила Гориана охватила ее и помогла сосредоточиться. А Ардуций впервые поверил в то, что они действительно способны исполнить пожелания казначея. Его захлестнуло возбуждение.
      Ардуций открыл свое тело и почувствовал силу, которая текла через него. Он мысленно заставил свои линии жизни ярко вспыхнуть. Остальные были рядом. Он чувствовал, как вибрирует его тело. Установившаяся между ними связь позволила Восходящим прокачивать энергию через себя, закручивая ее ткань по спирали внутри замкнутой цепи их тел. Ардуций медленно выдохнул. Мысленно он начал искать подземные пути, которые вели к плато слева и справа от них. Этими путями оказались струйки воды, стекавшие из озера в реку. Или те места, где корни бесчисленных травинок, цветов, кустов и деревьев, усеивающих окрестности, находили себе опору.
      — Держитесь крепче, — посоветовал Ардуций, понимая, что они еще никогда не решались вобрать в себя и усилить такое количество энергии. — Помните, насколько далеки наши цели. Мы не можем допустить, чтобы по дороге энергия рассеялась.
      — Как чудесно! — восхитилась Миррон. — Смотрите, сколько мы можем вместить! Смотрите, как это легко!
      — Я же вам говорил! — воскликнул Гориан. — Я всегда вам говорил! А теперь пора показать им, что Восходящие принесли в их мир. Ардуций?
      — У нас есть понимание, — произнес он так, как учил их отец Кессиан, чтобы закрепить сосредоточенность. — В нас есть энергия, и у нас есть картина нашего дела. С Божьей помощью, действуем.
      Восходящие разомкнули цепь и направили усиленную энергию по линиям, ощущая, как она наполняет жизнью землю и все, что в ней находится. Они мощно подталкивали ее, выискивая края плато и цели приложения энергии: корни деревьев, цепляющихся за склоны и дотягивающихся до скального основания.

* * *

      Роберто, который сидел в седле и ждал, что цардиты докатятся до Джереда и его подопечных, не столько увидел, сколько почувствовал что-то. Едва заметную волну, прокатившуюся по земле под армией, словно ветер по полю пшеницы. Воздух замер. Он был заряжен энергией, как в последние мгновения перед началом грозы. Дел Аглиос нахмурился.

* * *

      Джеред едва справился с желанием повернуться и броситься бежать. Он стиснул руки на плечах Кована и Менас и ниже пригнулся за щитами. Враг был на расстоянии трех сотен ярдов и быстро приближался. Когда расстояние сократится вдвое, они начнут стрелять.
      Но луки пугали его меньше всего. Джеред слышал слова Восходящих и ощущал, как от них, словно волна, распространялась энергия. Их кони помчались обратно к армии Конкорда, почувствовав нечто такое, чего они не могли понять. И теперь под ногами Восходящих трава стала густой и высокой, а за пределами их круга жизнь покинула растения, которые начали вянуть, чернеть и гнить прямо у него на глазах. И смерть распространялась все дальше. Постепенно ее полоса все росла: жизненная энергия уходила к плато. Джеред судорожно сглотнул, напуганный тем, что творилось по его приказу.
      — Смотрите! — выдохнул Кован. — Там!
      Джеред посмотрел поверх края щитов. Множество линий роста разбегались от Восходящих по направлению к обоим плато. Трава, цветы, корни и стебли вырывались из земли, росли и увядали. Линии энергии на мгновение пробуждали их к жизни и отнимали все силы, чтобы двигаться дальше. И они были такими быстрыми и прямыми! Джеред представил себе мощный поток, протекающий сквозь землю под ними: он свивался спиралью, рос, набирал скорость и плотность. И пробирался к скрытой, глубокой силе деревьев.
      Цардиты продолжали двигаться вперед. Они еще не успели заметить того, что неслось им навстречу. Лучники перешли на бег. Первые уже остановились, воткнули стрелы в землю и согнули луки. Другие продолжали бежать.
      — Вниз! — приказал Джеред. Он услышал шорохи и стук. Все стрелы не долетели до цели. — Ну же, ребятки, быстрее! Не подведите меня!
      Восходящие не могли его услышать. Они погрузились в свой мир из следов энергий, линий жизни и манипулирования Божьей землей. Вокруг них результаты этого манипулирования становились все более явными и извращенными. Мертвый круг стал расти быстрее, почва высыхала и трескалась. Однако его диаметр по-прежнему не превышал десяти ярдов.
      Полетели новые стрелы. На фоне шума шагающей армии Джеред уже мог различить крики приближавшихся к ним цардитских лучников. Он сильнее пригнулся. Стрела пролетела у него над головой и вонзилась в землю позади. Еще две ударились о щит. Кован поморщился от удара. Менас чуть подвинулась.
      — Все будет в порядке, парень. Верь своим друзьям.
      Джеред снова посмотрел на Восходящих, шепча призыв поспешить. Время почти вышло. Лучники уже определили расстояние. Очень скоро они определят и направление, и тогда пары щитов не хватит.
      — Еще! — прошептал Гориан.
      Его голос странно изменился, словно исходил из уст немолодого мужчины.
      Миррон застонала, а Ардуций сказал что-то, чего Джеред не расслышал. Он видел, что руки у них трясутся от усилий. Восходящие погрузили пальцы в землю. Казначей присмотрелся. Трава, земля и корни росли поверх их рук. Их кожа выглядела так, словно на нее нанесли татуировки зеленой и коричневой красками. Они слились с тем, что было вокруг. Джеред содрогнулся, ощутив прилив тошноты.
      Раздался громкий треск, который разнесся по всей долине. Голоса цардитских лучников замолкли. Джеред заставил себя повернуть голову и посмотреть поверх щитов. Он увидел, что по склону плато слева от них скатываются какие-то обломки. В сотне ярдов ветки одного из деревьев вдруг резко дернулись.
      И все. Джеред уставился на крошечное облако пыли, поднимавшееся к небу. Должно же произойти что-то еще! Цардитские лучники не обратили внимания на полосы мертвых растений у своих ног и наложили новые стрелы.
      — Еще, — сказал Гориан. — Толкайте. Дверь открыта. Круг мертвой травы побежал прочь так стремительно, что Джеред не мог за ним уследить. Он услышал низкий рокот. Земля мягко колыхнулась.
      — Пора! — сказал Ардуций.
      Энергия снова потекла прочь. На крутых склонах двух плато вдруг расцвела мощная жизнь. Деревья рванулись к небу. Бутоны набухли на молодых побегах, тонкие и толстые ветки покрыли листья. И корни, торжествующие корни глубоко и неукротимо вонзились в землю, выискивая новые опоры и пищу.
      По обеим сторонам долины, где шли цардиты, появились яркие цвета растений генастро. Рост распространялся все дальше и дальше, далеко за пределы видимости Джереда, и на его лице появилась слабая улыбка. Множество корней быстрее удара молнии проникали во все углубления и трещинки, в каждую слабую точку скальной породы.
      Серия новых громких ударов разнеслась по равнине. Земля загудела. Джереду показалось, что он видит, как задрожало все южное плато. Появились новые трещины, более глубокие и отчетливые. Осколки камней отлетали от склонов плато и усеивали землю между ними. Цардитская армия испуганно замерла. Все взоры были устремлены на невероятные вещи, творившиеся вокруг.
      А деревья все росли. Высокие и сильные. Их стволы становились толще, их ветки возносились к самому небу. На этот раз Джеред был уверен, что увидел содрогание земли. Он невольно попятился.
      — Боже Всеобъемлющий! — выдохнул казначей. — Какая сила!
      Сплетения корней обвивали поверхности камней и раздвигали их. Почва начала съезжать со склонов. Все больше корней выбивалось на поверхность плато, подбрасывая камни в воздух. Мучительный скрежет прорезал воздух — словно огромные металлические листы рвались и скручивались. Край северного плато прогнулся и упал внутрь. Тысячи тонн породы с раздробленного склона заскользили вниз, на равнину. Деревья, почва и камень неудержимо и неуправляемо понеслись вниз, пролетев милю, две мили… Намного большее расстояние, чем планировали или могли контролировать Восходящие. Густая пыль поднялась в воздух.
      Мгновение спустя южное плато треснуло и раскололось. Линия прошла по его восточному краю, сквозь нее вырвались корни, раздвигая его все сильнее и сильнее, пока оно не развалилось. Примерно восемьдесят ярдов породы откололось и стало падать. А позади них ложе озера тоже треснуло, и вода хлынула наружу, освободившись от каменных оков.
      Стена голубого, зеленого и серого рванулась на равнину. Джеред видел, как каменные плиты взмывали в воздух на сотни футов, стремительно освобождаясь от векового давления. Грязь, деревья и камни хлынули вниз волной, которая захлестнула равнину и стоящую на ней армию цардитов. Им некуда было деться.
      А вдоль долины побежала вода. Казначей увидел, как кони встают на дыбы, как люди бросаются наутек от несущегося на них колоссального потока воды, направленного Восходящими.
      Они не знали, что именно сделали. Масса из камней и твердого дерева обрушилась на беспомощных цардитов. И как бы быстро те ни бежали, вода летела за ними, ловя их и заключая в смертельные объятия. Или же склоны плато рушились, чтобы зажать их в огромные каменные клещи. Круша, давя, ломая.
      Звуки разрывающейся земли били по ушам. Вопли цардитов потонули в реве воды. Топот копыт стих под градом камней.
      — Стойте! — крикнул Джеред в ухо Гориану. — Стойте! Дело сделано.
      Вода волной ударила в противоположный склон долины и отхлынула. Обратный ход докатился до них. Река уже успокаивалась, перекатывала обломки скал на несколько ярдов, а потом роняла и расходилась рябью. Влажное прикосновение к рукам и ногам заставило Восходящих прийти в себя.
      Они бессильно упали на землю: лица, испещренные морщинами, безжизненные волосы, иссушенные пальцы. Восходящие лежали, жадно хватая воздух ртами, беспомощные и измученные. Миррон первой попыталась встать, но Менас быстро вскочила и заставила ее снова лечь.
      — Не смотри, милая. Тебе лучше не смотреть.
      Джеред поднялся и повернулся спиной к хаосу. К бесчисленным трупам, изломанным водой, камнями и стволами, к крикам раненых и убегающих — немногим цардитам, которые каким-то чудом остались живы, — и к счастливцам, находившимся в самом конце колонны и поэтому уцелевшим. К разгромленным семи тысячам.
      Казначей посмотрел на легионы Конкорда, на знамена и штандарты, которые по-прежнему вздымались высоко и гордо. На лица пехотинцев и всадников. На центурионов, хирургов и инженеров.
      И его оглушила тишина.

ГЛАВА 63

       848-й Божественный цикл, 40-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения
      В конце концов Роберто приказал армии вернуться на плато и разбить лагерь. Он ждал, что солдаты смешают ряды и побегут в долину. Что они налетят на Джереда и его колдунов и разорвут их на части за те зверства, которые они сотворили под Божьим небом. Но легионеры не двинулись с места. Ведь если Восходящие способны были сотворить такое с горными склонами, то что они могут сделать с человеком?
      Дел Аглиос неподвижно сидел в седле и слушал молитвы и мольбы о спасении. Наиболее рассудительные воины пытались найти разумное объяснение случившемуся. Естественное явление. Наказание, которое Всеведущий наслал на злобных цардитов. Молитвы о спасении кое-где даже сменились благодарственными. Но в глубине души они все поняли. Все видели темноту, которая ровным кругом отходила от стоящих на коленях детей. Они не знали, что это было, но это предваряло сход селей на равнину и уничтожение врага.
      Роберто проехал вдоль переднего и заднего рядов пехоты. Дисциплина оказалась превосходной, чему он порадовался. Но на каждом лице Дел Аглиос видел смятение и страх. Это ощущалось в осанке солдат, когда они стояли в строгих рядах манипул. И центурионы, которые сохранили их построение, чувствовали себя не лучше. Тысячи глаз с немым вопросом и мольбой устремлялись на него из-под украшенных плюмажами шлемов, и Роберто кивал им, выражая благодарность.
      Он приказал сотне всадников под личным командованием Элиз Кастенас задержаться, чтобы обеспечить отход. Она перевела свой отряд к краю долины. Земля была усеяна трупами, камнями, раскрошившимися стволами и ветками деревьев. Казалось, будто Бог схватил горсть земли и бросил вниз, не думая о том, кого Он убьет.
      Наконец Роберто достаточно успокоился, чтобы в одиночку проехать те полмили, которые отделяли его передние ряды от места, где остались Джеред, пробер Менас, одурманенный ересью Кован Васселис и Восходящие. Кован отыскал двух вздрагивающих лошадей и одной рукой удерживал поводья.
      Когда Роберто подошел, двое Восходящих казались очень расстроенными. Он не обнаружил в себе сочувствия к ним. Впервые оказавшись рядом, Дел Аглиос нашел их близость отвратительной. Он спешился в нескольких шагах от них, отпуская коня, чтобы тот нашел какую-нибудь траву, которую можно пощипать, и коротко кивнул юному Васселису.
      — Тебе следовало быть умнее. Почему ты позволил втянуть себя в это?
      Джеред, склонившийся над подростками, которым он вместе с Менас помогал прийти в себя, выпрямился и направился к Роберто, жестом приказав Ковану молчать.
      Один из Восходящих, крепкий с виду паренек, мускулистый, но с покрытым старческими морщинами лицом, встретился с ним взглядом. Роберто содрогнулся. Глаза, в которые он заглянул, были неестественными. Разные цвета волнами бежали по поверхности глазного яблока: оранжевый сменялся темно-серым.
      — Смотрите, что мы сделали! — сказал он севшим, хриплым голосом. — Мы помогли вам. Одержали для вас победу.
      — Неужели? — откликнулся Роберто. Он посмотрел на Джереда. — Что ты тут наделал?
      — Именно то, что сказал Гориан, — ответил Джеред. В его тоне и лице сквозила радость удовлетворения. — С помощью деревьев мы сломали склоны. Мы сэкономили тебе несколько дней. И ты не потерял ни одного человека.
      — Правда? — Роберто с трудом держал себя в руках. — Все солдаты моей армии травмированы, казначей. Каждый будет переживать увиденное сегодня в кошмарах. Возможно, некоторые из них никогда не смогут поднять меч недрогнувшей рукой. Я построил почти одиннадцать тысяч воинов — а ты устроил им балаган с уродцами!
      — Ты отказался меня слушать, Роберто, — напомнил Джеред. — Я говорил тебе, что мы можем это сделать. Я должен был тебе это доказать. У тебя была возможность оставить солдат твоих легионов там, где они ничего не увидели бы.
      — Ты не дал мне выбора! — рявкнул Роберто. — Нам нужен был этот бой. Нам нужно было ощутить плоть врагов под нашими клинками, чтобы обрести веру. Нас с начала заката генастро преследовали эпидемия, дезертирство и предательство. А ты лишил нас даже этого. Эта… — Роберто обвел рукой картину разрушений, — эта демонстрация не пошла мне на пользу. Она сделана в личных интересах, она противоречит моему приказу, и она оставила мне армию, не уверенную в том, что следующая гора, под которой они пойдут, не обрушится на их головы.
      — Мы на твоей стороне! — Голос Джереда стал повышаться. — Восходящие никогда не причинят зла ни одному солдату Конкорда!
      — И ты считаешь, что я могу поехать и сказать им об этом так, что они мне поверят? Я знаю, что видел, и это пугает меня до самой глубины души. Ты непредсказуем, Джеред. Ты опасен.
      — Проклятье, не смей мне хамить, генерал Дел Аглиос! — Джеред сверкнул глазами. — Все, что я делаю, делается ради Конкорда и твоей матери. И я не намерен допустить, чтобы ты ставил это под вопрос!
      — Тогда уезжайте, казначей Джеред. Я не стану вам мешать. Но я не намерен оставить вас при моей армии или даже при обозе. Вы действительно не понимаете, что вы наделали?
      — Сегодня я уничтожил или рассеял армию из семи тысяч человек, генерал. А что сделали вы?
      Роберто поднял палец в латной перчатке и приставил его к груди Джереда.
      — Будьте очень осторожны, казначей. Вы можете пользоваться немалым вниманием в Эсторре и в провинциях, которые вы запугиваете, чтобы получить ваши налоги. Но здесь командую я.
      — Настанет день, Роберто, когда ты осознаешь свою ошибку. И в этот день я буду горд обнять тебя как моего друга. Я только надеюсь, что, когда настанет этот день, у нас по-прежнему будет Конкорд, которому мы служим.
      Роберто опустил руку.
      — Я такого дня не предвижу, — негромко сказал он.
      — Не надо нас ненавидеть! — Это заговорил один из Восходящих.
      — Что? — Роберто гневно посмотрел на паренька, без сил лежащего на земле.
      — Говори громче, Ардуций, — посоветовал Джеред.
      — Не надо нас ненавидеть, генерал Дел Аглиос. Мы хотим только вернуться к нашим семьям и тем, кого мы любим. Точно так же, как вы и ваша армия. Мы не зло. Никто не должен нас бояться.
      Роберто покачал головой.
      — Вы чудовищны. Никто не должен разрушать горы. Никто. Он повернулся и уехал, ни разу не оглянувшись.

* * *

      — Даже люди с сердцем льва подвержены страхам.
      — А?
      Джеред, смотревший вслед удаляющемуся Роберто, обернулся. К нему подошел Кован.
      — Так часто говорил отец Кессиан. В душе он понимал, что Восхождение будут принимать с трудом. Он всегда улыбался при этом, но он знал.
      Джеред провел пальцами по волосам. Они были влажными и покрыты пылью.
      — Он знал много такого, что нам сейчас пригодилось бы.
      — И что мы будем делать теперь? — спросил Кован.
      Джеред почувствовал, что на него устремлены все взгляды.
      Как он был уверен в том, что Роберто преодолеет страх и догматы веры ради того, чтобы выиграть войну! Эта демонстрация должна была его окончательно убедить. Джеред меньше всего рассчитывал, что они останутся одни здесь, у плоскогорий Атрески. Далеко от безопасных мест и далеко от новых битв. И даже без необходимого количества лошадей.
      Казначей скрыл разочарование и постарался избавиться от гнетущего чувства полного провала. Он присел на корточки рядом с Восходящими, между Ардуцием и Горианом. Миррон лежала в объятиях Менас, и ее залитое слезами лицо больно ранило его сердце. Оссакер не мог отвести слепых глаз от разгромленной равнины, его губы беззвучно шевелились. Этими двумя предстоит заняться чуть позже.
      Джеред положил руки на плечи Гориану и Ардуцию — как ему хотелось надеяться, по-отцовски ободряюще.
      — Чего мы не станем делать, так это сдаваться, — сказал он. — Пускай генерал Дел Аглиос испугался ваших способностей. Пускай он и его армия вас ненавидят. Но мы знаем, что поступаем правильно и что у нас нет выбора, если мы хотим спасти наши дома, наших близких и Конкорд. Я горжусь вами. Всеми. Я поручил вам очень трудное дело, и вы меня не подвели. Более того, вы одержали большую победу, и настанет день, когда она станет частью славных преданий Конкорда. Очень легко отчаяться при виде ненависти тех, кому мы пытаемся помочь, но мы не должны этого делать. Я в вас верю. Карку в вас верят, а это нельзя недооценивать. И очень скоро Конкорд тоже вас примет и будет в вас верить. Вы — будущее этого мира.
      Джеред почувствовал, что Ардуций и Гориан откликнулись на его слова. Они сели прямее, несмотря на усталость, и сумели посмотреть на него с верой, которую ему так хотелось им внушить. Но Миррон вообще не отреагировала, а постаревшее лицо Оссакера горько сморщилось.
      — Вы заставили нас убивать! — прошептал он срывающимся голосом. Ардуций обнял его, и слепой мальчик снова зарыдал. — Мы здесь не для того, чтобы убивать! Погибли тысячи. Я не чувствую там ничего, кроме серости и темноты. Вы превратили нас в убийц!
      — Ш-ш, Осей, — прошептал Ардуций. — Никто в этом не виноват. Мы не могли предвидеть, что корни найдут в скалах так много слабых мест. Мы не могли знать, что это зайдет так далеко. Ты не должен себя винить.
      — Но тысячи людей все равно умерли. И это сделали мы.
      — Да, — отозвался Джеред. — Это сделали вы. Но вы выполняли мои указания. И поскольку я ваш командир, то кровь на моих руках, а не на ваших. Это моя ответственность.
      Казначей понимал, что для Оссакера эти слова, возможно, ничего не значат. Он был таким юным! Слишком юным, чтобы находиться рядом с тем, что он сделал.
      — Послушайте, — сказал Джеред. — Нам надо отсюда уходить. Скоро сядет солнце и станет холодно. Нам нужны огонь и горячая еда. Так что давайте поднимемся на плато, которое вы раскололи, потому что в одном мы можем быть уверены: на нем цардитов не будет. Ладно?
      — Но куда мы пойдем дальше? — спросил Оссакер, смахивая слезы с глаз.
      — Прямо сейчас — на юг, в Гестерн. Поскольку что бы там ни думал Роберто Дел Аглиос, мы можем помешать цардитскому флоту добраться до Эстории и Карадука. И если он по-прежнему вас не примет, то мы отправимся в тот уголок Конкорда, где вас понимают. Тот уголок, где вас знают и где могут защитить тех, кого вы любите. Мы отправимся в Вестфаллен.

* * *

      — Но вы же не можете их отпустить, генерал! — заявил Эллас Леннарт, первый глас армии. — Они — еретики. Они против священного писания. Они возомнили себя выше Бога. Ради вашей армии вы должны их арестовать.
      — И что сделать, Эллас? — резко спросил Роберто.
      Час был поздний, он устал и еще не пришел в себя после увиденного. Дел Аглиос вытерпел многочисленные визиты старших солдат, которые по очереди являлись к нему в палатку, требуя чего угодно — начиная с немедленного сожжения Восходящих до использования их в качестве самого мощного оружия Конкорда. Его удивило только то, что глас явился так поздно.
      — Выполнить ваш долг командира легионов Конкорда и человека, преданного Богу Всеведущему.
      — Не надо говорить мне о долге, Эллас. Здесь никто не осознает свой долг так остро, как я. — Роберто отвернулся от входа в палатку и единственного костра, который горел на разбитом южном плато. — И если я доставлю их сюда, что потом? Я разбужу страх среди моих солдат, потому что среди нас окажутся те дети, которые ответственны за уничтожение целой армии Царда. Если бы я добивался мятежа, то это было бы самым простым способом его вызвать.
      — А потом вы должны позаботиться, чтобы их судили и казнили.
      — Ты так уверен в их виновности? — поинтересовался Роберто. — Тогда зачем утруждать себя судом, а?
      — Действительно, зачем?
      Роберто поднял брови. Обычно Эллас — такой мягкий и доброжелательный, но сейчас в его глазах горел огонь фанатизма.
      — Затем, Эллас, что Адвокат запретила нам причинять им вред. По какой-то причине Пол Джеред сумел убедить ее в том, что они полезны — по крайней мере пока. И я не стану нарушать ее приказ. Но непричинение им вреда не требует, чтобы я баюкал их на своей груди, и определенно не требует, чтобы я привел это зло в центр моей армии.
      — Но если вы почитаете их злом, то, конечно же…
      — Хватит, хватит! — оборвал его Роберто. — Решение уже принято, Эллас. А сейчас я устал, а через несколько часов мы уже выступаем. Дай человеку возможность отдохнуть, прошу тебя.
      Эллас возмущенно выпрямился.
      — Вы мне такой возможности не даете. Я не смогу спать, пока эти твари насмехаются над моим Богом. Над нашим Богом.
      — Ну, мне придется как-то это вытерпеть, ладно?
      Роберто махнул рукой, требуя, чтобы глас ушел. Он подошел к койке и тяжело опустился на нее. Пусть этот день и принадлежал Конкорду, но сам он чувствовал, что у него украли победу. А его армия была так встревожена и напугана, словно победу одержали цардиты.
      — Будь ты проклят, Пол! Что ты наделал?
      Дел Аглиос лег и вытянул усталые ноги. Он заставил себя разобраться с сумятицей мыслей, которая царила в его голове после невероятных событий этого дня. Тут были и положительные стороны. Теперь они избавлены от многих дней погони и стычек и не понесли потерь в живой силе. На их пути нет препятствий, семь тысяч цардитов выведены из игры, и они смогут вступить в бой за Гестерн в самое ближайшее время.
      Утром он отправит гонцов, которые попытаются прорваться к границе Нератарна. Сейчас у его защитников не осталось надежды. А не имея надежды, они не смогут остановить армии Царда и мятежной Атрески. Роберто даст им эту надежду. Они должны узнать, что если продержатся до середины рождения дуса, то получат помощь. Он, Роберто Дел Аглиос, придет и приведет свои легионы.
      Утром.
      Он проснулся полностью одетым и лежащим поверх одеяла и не сразу сообразил, что происходит. В лагере было тихо, холодный ветер шевелил ткань палатки. Роберто потер ладонями голые предплечья и сел, собираясь разуться и укрыться одеялом, хотя и не был уверен, что его разбудил именно холод. Он заморгал, глядя в темноту.
      — Принято называться, прежде чем входишь в палатку генерала, — сказал Дел Аглиос. — И мне всегда хотелось знать, кто именно пришел меня убить.
      — Я пришел не для того, чтобы тебя убить.
      Тень, которую заметил Роберто, приблизилась и оказалась грязным атресским мечником. С кинжалом в руке.
      — Горан?
      — Извини, что я тебя потревожил, Роберто, — пробормотал Шакаров.
      Глаза Дел Аглиоса постепенно привыкали к темноте. На Шакарове та же одежда, в которой он ушел из лагеря, хотя теперь у него снова оружие и доспехи Конкорда.
      — В Атреске масса погибших легионеров, — объяснил он, заметив взгляд Роберто. — Поэтому я здесь.
      — Как ты сюда попал? — Потрясение Роберто сменилось гневом.
      — Не все оставшиеся с тобой согласны. Вы не настолько наивны, чтобы этого не понимать. А мне нужно было к тебе попасть.
      — Даваров?
      — Нет, — ухмыльнулся Шакаров. — Он бы убил меня, если бы знал, что я здесь.
      — И не только он. Где Эридес? Где моя охрана?
      — Их временно отвлекли. Не надо никого обвинять. Я не представляю опасности.
      — Вот как? — Роберто пристально посмотрел на Шакарова, а потом вздохнул. — Ну что ж, теперь ты здесь. Ради бога, убери этот кинжал и сядь. Сядь. — Он указал на стул рядом со столом для карт. — Пришел умолять, чтобы тебя взяли обратно?