Восходящие Эстории - Крик Новорождённых

      — Маршал-защитник Арван Васселис…
      — Ну, сейчас начнутся обвинения и требования, — пробормотал Васселис.
      — … ты обвиняешься в ереси против Всеведущего, в укрытии и защите названных еретиками, в извращении священных писаний и убийстве солдат Доспехов Бога. Мы, присутствующие здесь, представляем лишь малую часть тех, кого опечалила правда и кто вынужден против своего желания требовать правосудия. Мы служили тебе и Карадуку верно и неустанно. Но теперь ты должен держать ответ перед нами.
      Лотерис указала на тех, кто стоял позади нее.
      — Это твои люди. Они требуют, чтобы ты им ответил. Они требуют, чтобы ты вышел на суд перед ними. Это допускается законом, и ты не можешь отказаться.
      — Твое знание законов Конкорда похвально, — ответил Васселис так, чтобы его могли услышать только те десять, что стояли у ворот. — И я с нетерпением буду ждать возможности предстать пред моими людьми и доказать свою правоту. Но не таким образом. Это толпа, и ни один правитель не уступает толпе. Более того, эту толпу создали с помощью полуправды, домыслов и показаний дискредитированного канцлера, которую саму в Эсторре ожидает суд за убийство.
      Васселис подождал реакции Лотерис. Ее лоб покрылся потом, надутые щеки покраснели.
      — Она упустила эту маленькую деталь, так ведь? Я удивлен. Обычно ее ум так остро подмечает все преступления против Конкорда и Всеведущего! — Васселис покачал головой. — Но вы упустили и еще кое-что. Мне тоже известны законы Конкорда. И естественно, я выйду из этих ворот, как вы того требуете.
      Он положил руку на локоть Эстер, которая испуганно ахнула.
      — Но сначала я хочу прочесть ордер, подписанный Адвокатом. Она единственный человек, который может узаконить ваше требование о моем аресте. Чистая формальность, конечно же. У кого из вас он хранится?
      Васселис ощутил ледяное презрение, скапливающееся у него под сердцем. Он сделал паузу, затягивая молчание.
      — Чего ты рассчитывала добиться этой жалкой демонстрацией, Лотерис? Ты решила, что мое раскаяние будет настолько сильным, что я радостно отдамся в твои руки, чтобы умолять о пощаде и признаваться в проступках? Я вижу, что канцлер весьма умело распространяла слухи и ложь. Так хорошо, что они лишили разума спокойных, рассудительных людей.
      Маршал-защитник поднял голову и наполнил воздухом легкие, чтобы его услышали все граждане.
      — Расходитесь по домам, люди! Вы стали жертвами обмана! Здесь нет ереси. Здесь нет преступников, которых надо судить. И те, кто стоит у ворот, не имеют власти, чтобы действовать. Возвращайтесь к своим домам. Объединяйтесь ради настоящего дела, ради войны с цардитами. Приближается дус. У ваших домашних очагов тепло. Земля, на которой вы сейчас стоите, скоро замерзнет у вас под ногами!
      Некоторые из них услышали его. Васселис увидел, как по толпе пронеслась волна возгласов. Он снова сосредоточил внимание на Лотерис.
      — Ты невежественна и заблуждаешься. Я не считаю, что нарушил хотя бы один закон или священное писание, дарованное нам Всеведущим. С чего мне отдаваться в ваши руки? Посмотри вокруг. Я нахожусь здесь для того, чтобы защищать этот город и его ни в чем не повинных жителей от крайних мер, приказ о которых отдала канцлер. У меня есть артиллерия, у меня есть левимы, у меня есть карадукская гвардия. Все они собраны здесь в соответствии с приказами. И все они — опытные профессионалы. У меня есть все необходимое для того, чтобы спокойно пережить дус. И я воспользуюсь им в полной мере. Уходи. Жителям порта Раулент нужно присутствие их гласа в свете растущей угрозы со стороны Царда. Не позволяй канцлеру отвратить тебя от выполнения обязанностей, порученных тебе Богом.
      Лотерис сплюнула на землю и растерла слюну каблуком.
      — У здешнего воздуха горький вкус, маршал, — заявила она. — Я попыталась тебя урезонить. Мы не хотим нового кровопролития из-за этой ереси. Мы хотим только правосудия. Но если ты хочешь борьбы — ты ее получишь. — Я вижу твою оборону, она действительно сильна. Но Доспехи Бога сильнее. И они приближаются. Твое время коротко, а боль тех, кто последует за тобой, будет долгой и мучительной. — Лотерис повернулась и направилась обратно к толпе, которая замолчала, наблюдая за ее приближением.
      — Сколько времени нам осталось? — спросила Эстер.
      — Они блефуют, — ответил Арков.
      — Нет, — возразил Васселис. — Я знаю канцлера. Она не стерпит унижения, не попытавшись получить компенсацию. Но скольких она отправит? А что до оставшегося нам времени, то я ничего не могу сказать. Мы можем только готовиться отразить любой удар, который решила нанести нам Фелис Коройен. Будь она проклята: Доспехам надо находиться в Нератарне и защищать побережье! Почему Адвокат об этом не знает?

* * *

      Погода быстро портилась. Холодало, и первый дождь нового сезона пролился над ними днем раньше. Несмотря на то что они продвигались на юг, наблюдался явный поворот от соластро к дусу. Роберто не позволял замедлить движение. Местность была ровной, земля — плотной и удобной для ходьбы, что помогало армии проходить в день по тридцать миль.
      Джеред, Менас и Кован получили коней и держались рядом с повозкой, в которой ехали Восходящие. Роберто запретил им появляться вне палатки или фургона, и Джереду приходилось выносить то, что они вели себя как прежде. Восходящие опять жаловались на условия быта, на необходимость рано просыпаться, на то, что они каждый день продвигаются так далеко, на армейскую пищу, на его настроение. На все.
      После той первой встречи Роберто отказывался разговаривать с Джередом на какие-либо темы, кроме тактики и сведений разведки. А еще он поделился со своими командирами тайной Восходящих. И, несмотря на решимость командующего сохранить информацию в тесном кругу посвященных, по армии распространялись слухи, подозрительно близкие к реальности.
      Это привело к тому, что Джеред и днем и ночью почти не оставлял Восходящих в одиночестве, очень уж велик был интерес к ним со стороны простых солдат. Он даже предложил, чтобы они двигались с обозом, а не с инженерами в конце колонны. Роберто поставил под вопрос разумность такого решения, сказав, что в этом случае они могут попасть под удар врага. Однако Дел Аглиос догадывался, что это беспокоило казначея в гораздо меньшей степени.
      После очередного разговора с Роберто Джереда переполняла бессильная досада. Он понимал, что стал раздражительным и что сейчас ему больше, чем когда-либо раньше, необходимо, чтобы Восходящие были с ним заодно. После очередной ссоры он привязал коня к фургону и забрался внутрь, чтобы их утихомирить.
      — У тебя кто-то стянул сухарь, Оссакер? — осведомился он. — Или это что-то гораздо более серьезное, например чья очередь сидеть на подушке, а не на соломе?
      Все четверо, сидевшие в затемненном душном фургоне, шумно запротестовали. Казначей пристально смотрел на них, пока они не поняли, что он не собирается отвечать.
      — Вы все на самом деле очень глупы, — заявил он наконец и поднял руку. — Нет, вы уже высказались. Проблема в том, что вы решили сделать это одновременно. А теперь моя очередь.
      Джеред дождался, чтобы они приготовились его слушать.
      — Почему вы постоянно меня разочаровываете? Вы хотите, чтобы я относился к вам как ко взрослым, но стоит мне решить, что вы заслужили уважение, вы опять демонстрируете, насколько вы на самом деле незрелы. Вам известно, в каком положении мы находимся. Генерал Дел Аглиос защищает нас только потому, что не хочет, чтобы армия узнала, кто вы. И потому, что в глубине души он очень хороший человек. В противном случае вас сейчас просто бросили бы в этих пустынных местах. Я не хочу давать ему повод передумать. Для вас это означает, что вы без жалоб выполняете армейские правила. Для меня это означает, что я пытаюсь изменить его отношение к вам. Но чтобы я мог это сделать, вы должны поддерживать меня, а это бесконечное нытье мне не помогает.
      Вы думаете, генерал не слышит нас, находясь в голове колонны, потому что до нее две мили? Вы заблуждаетесь. У него повсюду уши. В фургоне позади нас едет Рован Неристус. Он главный инженер и один из ближайших друзей генерала. Они общаются каждый вечер. Он человек, которому поручено совершенствовать артиллерию и транспорт. Для этого нужно много думать. Но что, по-вашему, он говорит сейчас своему генералу? Он говорит ему, что не может думать, потому что вы, четыре маленьких нытика, его отвлекаете.
      Джеред со вздохом развел руками.
      — Помогайте мне. Так дальше продолжаться не может. Да, Ардуций, говори.
      — Мы не хотим жаловаться. Но здесь хуже, чем на корабле маршала Васселиса. Мы никогда не видим солнца. Это похоже на тюрьму. Нам скучно, а вокруг нас люди, которым мы могли бы помочь. Прошлой ночью они потратили несколько часов на рытье колодцев, потому что цардиты перекрыли реку плотиной. Любой из нас мог сказать им, где копать и как глубоко. Вместо этого мы все страдали от жажды. И так много волдырей, порезов и больных ног! Оссакер мог бы оказать помощь. И вместо этого им приходится терпеть боль.
      — Я вас услышал, — сказал Джеред.
      — Нет, не услышали, — возразила Миррон. — Вы просто так говорите. Если бы нам разрешили показать, на что мы способны, армия приняла бы нас.
      — Я с удовольствием согласился бы с тобой, Миррон, но, боюсь, что все как раз наоборот. Вы знаете, что Роберто пришлось чуть ли не силой заткнуть рот своему орденскому гласу, чтобы тот не выдал вас и не вызвал к вам ненависть солдат? Пару слов, произнесенных гласом, и понеслось! Если вы будете залечивать раны и находить воду, это вызовет подозрение и страх, а не благодарность и дружеские объятия.
      — И сколько мы будем вот так сидеть? — спросил Ардуций.
      — Когда мы доберемся до Гестерна, то сможем оставить армию, — хмуро ответил Джеред. — Возможно, мы поплывем в Нератарн и поработаем там. Не знаю. Я так же раздосадован, как вы.
      — Это еще пять дней! — жалобно сказал Оссакер.
      — Для меня тоже.
      — Да, но вы можете ехать на открытом воздухе. А нам приходится терпеть пердеж Гориана, а он воняет хуже лошади.
      — Это не я, а Арду, — заявил Гориан.
      — Странно, что это идет с твоей стороны фургона.
      — А вот и нет. Откуда тебе знать?
      — Потому что я могу заметить следы в воздухе, вот откуда.
      — Нет, не можешь. Никто не может.
      — Если ты что-то не можешь сделать, это еще не значит, что не может никто. Я могу.
      — Ты не можешь сделать ничего такого, чего не могу я.
      — Ты по-прежнему не можешь лечить людей. Только бесполезных зверей.
      — Например, того, что тащит этот фургон. Если он упадет мертвым, на тебя придется надеть хомут.
      — А если умрет кучер, то кто станет им управлять?
      — Может, ты сам сможешь силой своего разума, раз ты такой проклятый умник.
      — Вообще-то я мог бы. Наверное, это ты не можешь.
      — А, вроде того, что я не могу управлять орлом, да? Не смеши меня!
      — Вол больше орла.
      — Дело в силе воли, а не в размере животного, Оссакер. Я тебе это все время твержу, потому что ты такой тупой.
      — Боже Всеобъемлющий, да заткнетесь ли вы? — взревел Джеред.
      Тишина распространилась за пределы фургона, но ее нарушили одобрительное восклицание и тихие аплодисменты. Занавеска сзади отодвинулась, и появилась голова Менас.
      — Все в порядке? — спросила она.
      — Только ты еще не начинай! — взвился Джеред. — Да. Все отлично! Мы просто обсуждаем проблемы взросления.
      Менас исчезла, а Джеред снова повернулся к Восходящим, смотревшим на него с тревожным ожиданием. Тут ему пришла в голову мысль, которую он не смог не высказать, рискуя вновь нарушить спокойствие.
      — Оссакер, если тебя так беспокоит запах, исходящий из чьей-то задницы, то почему бы тебе просто не выделить линии энергии, которые вызывают появление веществ, создающих противный запах, и не превратить их в нечто более приятное? — Джеред пожал плечами. — Ты ведь можешь это сделать, верно?
      — Почему бы и нет, — ответил Оссакер. — Хотя обидно тратить энергию на что-то столь тривиальное.
      — Ты сам это сказал, — прорычал Джеред. — Так может, если бы вы тратили больше времени на поиски решения проблем, а не на ругань по поводу них, мы все могли быть немного счастливее, верно?
      В ответ он получил неохотные кивки и негромкие слова согласия. Джеред удовлетворенно хмыкнул и сел, вытянув ноги на всю длину фургона.
      — Послушайте, — сказал он, — наступит такое время, когда вам придется показать людям весь диапазон своих возможностей. Может быть, я ошибся. Может быть, это не остановит войну. Возможно, это будет нечто другое. Но это время обязательно наступит. И вы должны быть к этому готовы. Мы с вами обсудили немало сценариев развития событий в случае военных действий. Я по-прежнему считаю, что это наиболее вероятный путь привлечения к вам всеобщего внимания. И пока мы едем с этой армией, такая вероятность увеличивается, поскольку они идут, чтобы как можно скорее вступить в бой. Я прошу вас об одном. Направить все свои силы на то, чтобы мгновенно оказаться готовыми к действию, потому что предупреждения может не быть. Не растрачивайте силы на то, чтобы дразнить друг друга и раздражать добрых людей, которые вынуждены ехать рядом с вами. И, что самое важное, если Роберто Дел Аглиос снизойдет до того, чтобы прийти вас повидать — что когда-нибудь произойдет, — будьте готовы вести себя вежливо, почтительно и уважительно. Он — сын Адвоката. Чрезвычайно важно иметь его на своей стороне. Как вы думаете? Стоп, Гориан, ты молчи, — вздохнул Джеред. — Что ты думаешь, я и так знаю. Все не просто. Показная демонстрация твоих способностей — это не решение. Поверь мне.
      Если у Восходящих и появились какие-то вопросы, то задать их они не успели. По колонне, передаваемый криками и сигналами горнов, разнесся приказ. Они услышали топот тысячи ног и копыт. Мимо проскакал большой отряд кавалерии. За ним последовали повозки. Их собственный фургон остановился. Но сейчас только середина утра!
      — Почему мы остановились? — спросила Миррон.
      — Не знаю. Сейчас выясню. — Джеред встал, настороженно пригнувшись. — Помните, что я вам только что сказал, и действуйте соответственно. Это важно.
      Казначей вылез из фургона. Ему не нужно было выяснять, почему они остановились. Он и так это знал.

* * *

      Роберто тревожил, но не удивлял масштаб разведывательной деятельности цардитов. В одном Джеред оказался прав: пока они шли на юг, цардиты не обращали на них внимания. А теперь обратили — и скорость, с которой они отреагировали, просто пугала.
      Дел Аглиос ехал впереди армии Конкорда по опустевшим полям, большую часть которых разорили его враги. Обзор был хорошим, на многие мили во все стороны, и колонна солдат двигалась с отличной скоростью. Четыре дня быстрых переходов позволили им выиграть какое-то время, но на пятый день ландшафт начал меняться.
      Они вступили на местность, где уничтожили слишком много леса, что привело к подъему уровня подземных вод. Громадные пространства заболоченных пустошей простирались от реки до реки и высыхали только на более высоких южных плато, которыми по праву славилась Атреска. Плоские возвышенности, заросшие лесом, были лучшими охотничьими угодьями Конкорда, и перед войной здесь процветал этот способ развлечения, превращая местных землевладельцев в богачей.
      Армия Роберто переместилась на плоскогорье, как только смогла, оставив болота на севере, но при этом ограничив возможности выбора направления ради того, чтобы ускорить продвижение. Теперь разведчики докладывали о перемещениях прежде невидимого отряда. Как ему удавалось оставаться скрытым, можно было только гадать. Видимо, он стоял в резерве за болотами, на западе. Теперь это не важно. Противник быстро приближался, грозя закрыть для Роберто самую удобную дорогу к западному побережью Гестерна.
      Решение остановиться и перестроить армию в походный боевой порядок Дел Аглиос принял не сомневаясь. Он вызвал к себе Даварова и Кастенас.
      — Сколько их? — спросил Роберто разведчиков, раскрасневшихся от быстрой скачки.
      — Тысяч семь, генерал. Легкая пехота и кавалерия, очень мало артиллерии. Двигаются быстрее, чем мы.
      Роберто, Даваров и Кастенас немного отъехали в сторону, чтобы поговорить с разведчиками. Ниже под ними раскинулись прекрасные и плохо защищенные ландшафты Атрески. На юго-западе плато тянулось на расстояние двухдневного перехода, а потом начинался склон, спускавшийся до уровня моря. Этот путь был длиннее, потому что уводил их в сторону от тракта, проложенного Конкордом до Киррийской гавани.
      Роберто остановился на западном краю плато и посмотрел вниз, вдоль пологого склона, заканчивавшегося небольшой равниной, где протекала узкая и неглубокая река.
      — Какая там, внизу, почва? — спросил Даваров.
      — Лучше, чем болото, — ответила разведчик. Она обернулась к склону, вверх по которому недавно прискакала. — Она влажная примерно на полмили по обеим сторонам, но течение у реки быстрое, так что почва пропитывается не сильно. Вы легко могли бы на ней сражаться и передвигать орудия.
      — Хорошо, — кивнул Роберто. — Что еще мне нужно знать?
      — Двумя милями дальше по равнине находится место, где два плато поднимаются по обеим сторонам долины, вдоль которой идут цардиты. Наверху, на плато, цардитов нет, и, как вы видите, они оба имеют крутые склоны, так что атаковать на них невозможно, как сверху, так и снизу. На левом плато есть озеро, а на правом — только лес. На севере, откуда приходит река, земля превращается в глубокое болото, а на юге покрыта камнями до самого русла реки. Никто не нападет на нас с тех направлений.
      Роберто кивнул.
      — Элиз, чего хочет командир противника?
      — Он хочет нас задержать. Цардиты знают, что перекрыли кратчайший путь. Думаю, они попробуют вести бой на ходу, потому что это нас приостановит. Они знают, что нас больше и что у нас много орудий, так что не захотят устроить сражение на склонах.
      — И они смогут заставить нас повернуть, если мы продолжим идти на юго-запад?
      — Не исключено, — сказал Даваров. — Но если они ввяжутся в бой здесь, в долине, то выход из сражения займет у них день. Не думаю, чтобы они последовали за нами, потому что здесь, на склонах, мы сможем разнести их в клочья. Проблема в том, что они понимают: мы предпочтем сразиться с ними сейчас, чтобы помешать присоединиться к их армии в Гестерне.
      — Так что выбор в основном сделан, — подытожил Роберто. — Они будут здесь когда? Через четыре часа? — Разведчик кивнула. — Значит, мы можем построиться заранее и занять наиболее выгодные позиции в долине и на другом берегу реки.
      — А если выяснится, что нам придется преследовать их вверх по склону?
      — Тогда мы так и сделаем, — ответил Роберто. — Мы можем расположить конницу выше, чтобы пресечь угрозу сверху. И если земля останется сухой, мы сможем им противостоять.
      — У нас нет на это времени, — произнес новый голос сзади. Роберто повернулся в седле.
      — Я не помню, чтобы приглашал тебя на совет, казначей Джеред. — Он посмотрел на разведчиков. — Свободны.
      — Ты должен довериться мне. Пусть они приближаются. Но сделай ложное движение. Будь готов продолжить путь на юго-запад. Позволь мне справиться с этими цардитами.
      — Конечно, нет проблем! — Роберто расхохотался. — Я с радостью передам жизни всех воинов моей армии в руки твоих детишек. Такое решение наверняка вызовет глубочайшее уважение ко мне как командиру.
      Джеред остался бесстрастным.
      — Когда я советовал тебе принять неверное решение? — Роберто не ответил. — Подумай об этом, генерал. И быстро.
      Казначей повернулся и ускакал прочь.
      — А как по-твоему, в этой истории насчет Восходящих есть что-то? — спросил Даваров. — Мы ведь говорим о Джереде, а не о каком-нибудь придурке с северных болот Госланда.
      — Знаю, — откликнулся Роберто. — Вот почему все это так странно. Но как я могу ему верить? Если он ошибается, то Гестерну и мне будут противостоять сорок тысяч, а не тридцать. А если он прав, то не знаю, сколько солдат останется завтра к утру в моем лагере. Я не могу себе позволить принять его слова на веру. — Он нахмурился и посмотрел на Кастенас и Даварова. — Я прав?
      Кастенас кивнула.
      — Не существует такого мощного оружия, которое могло бы разбить целые армии. Если бы оно существовало, то Адвокат приказала бы нам их использовать, а не просто найти и взять под опеку.
      — Я согласен, — поддержал ее Даваров. — И, честно говоря, вся эта история настолько невероятна, что даже госландский полудурок не смог бы такое сочинить. Это просто бред, Роберто, и если ты поверишь тому, что он говорит, то потеряешь армию.
      Роберто почувствовал некоторое облегчение. Что-то настолько убедительное было в облике Джереда, что отказать ему стоило невероятных усилий. Именно это и делало Пола Джереда таким хорошим казначеем.
      — Хорошо, — кивнул Дел Аглиос. — Отдавайте приказ. Мы разворачиваемся. Сегодня ночью лагерь будет располагаться на этом плато. Действуйте.

* * *

      Воздух уже становился прохладным, но в фургоне по-прежнему стояла удушающая жара. Ардуций изо всех сил старался удержать Оссакера и Гориана от очередного спора. Миррон ему не помогала. Сегодня она, что крайне досадно, все время принимала сторону Гориана. Но, опять же, чего он ожидал? Сейчас в фургоне не было Кована, поэтому она могла подлизываться к Гориану без всякого стыда. Когда в дальней части фургона появился Джеред, ему непривычно обрадовались.
      — Вы умеете ездить верхом? — спросил казначей.
      — Вроде бы да, — ответил Ардуций. — Лошади нас слушаются, так что мы с них не падаем, но мы не кавалерия.
      — Хорошо. А Оссакер?
      — Он едет позади меня.
      — Превосходно. Тогда четырех лошадей хватит.
      — Хватит на что? — спросил Гориан.
      — Пора вам показать, на что вы способны, мои юные Восходящие, — объявил Джеред. — И потому, если вы лгали мне насчет масштаба ваших способностей, молитесь, чтобы в ближайшее время я умер.
      Ардуций увидел, как на лице Гориана расцветает широкая улыбка.
      — А что нам надо сделать? — спросил он.
      — Тут один участок ландшафта Атрески нуждается в изменении.

ГЛАВА 62

       848-й Божественный цикл, 40-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения
      Во время перестроения армии Восходящих на долгое время оставили без внимания. Их фургон остановился рядом с верхней точкой плато, так что они могли видеть все, что описал им Джеред. Внизу, на равнине, армия Конкорда с пением продвигалась вперед. Они уже достигли дальнего берега реки.
      Цардиты шли к ним вдоль долины, покрытые тучей пыли, которая клубами вздымалась между двумя склонами плоскогорий. Джереду, смотревшему в увеличительную трубу, показалось, что они приближаются строем. Кавалерия ехала на флангах широкого фронта пехоты. Противник двигался быстро. Джеред пожевал губу. Если они приблизятся к легионам на расстояние в половину мили, то окажутся слишком близко к Роберто и за пределами того, что Гориан весьма пугающе назвал сырьем для дела.
      — Вопросы есть?
      Джеред взглянул на четверку Восходящих, и острое чувство вины пронзило его. Они выглядели такими юными! В этой огромной армии опытных пехотинцев и кавалеристов они казались мелкими песчинками. Уязвимыми и одинокими. Да обнимет их Бог, на них даже не было доспехов! Только туники, меха и сапоги. Ни оружия на поясе, ни луков за спинами. Ничего.
      Что я делаю? Казначей едва не расхохотался, настолько нелепым выглядело происходящее. По крайней мере, стоя здесь, он в полной мере понял реакцию Роберто. Шум и вид наступающей армии Конкорда заставили Джереда опомниться. Грозное пение катилось по низине, усиленное ритмичным стуком тысяч одновременно двигающихся ног. Какими бы ни были проблемы Роберто, как бы ни уменьшилась численность его армии, он добился дисциплины, которой позавидовали бы все генералы Конкорда. Это давало ему преимущество над всеми, с кем он вступал в сражение. Однако сейчас этого недостаточно. У Роберто могло уйти несколько дней на преследование цардитов. Конкорд просто не мог позволить себе такой роскоши.
      — Ну?
      Восходящие смотрели вниз, на армию, с открытыми ртами. Громадное скопище людей двигалось по земле, словно густая тень от тучи.
      — Как я понимаю, вы все счастливы оттого, что вам предстоит сделать?
      Наконец подростки посмотрели на него. Оссакер положил пальцы на руку Ардуция и выглядел задумчивым и решительным. Сам Ардуций был печален. Напуганная и взволнованная Миррон жалась к Гориану, который стоял, выпрямившись во весь рост, гордый и уверенный в себе.
      — Мы готовы, — сказал Ардуций.
      — Я не буду никого убивать! — заявил Оссакер.
      — До этого дело не дойдет, — ответил Джеред. — Вам достаточно перегородить им дорогу, испугать и обратить в бегство. Действуйте.
      Он кивнул Менас, и они вдвоем двинулись обратно к фургону, где их дожидались кучер и верховой охранник.
      — Извини, — сказал Джеред охраннику.
      — За что? — удивился тот.
      Джеред вынул гладиус и приставил к шее охранника.
      — Мне нужен твой конь и твой щит. Немедленно.
      Менас занималась кучером, который уже поднял руки вверх.
      Она взяла прямоугольный щит, лежавший рядом с ним на козлах.
      — Назад! — приказала она.
      — Генерал казнит вас за это! — крикнул охранник.
      — Сомневаюсь. Но даже если это будет так, я умру, зная, что выполнил свой долг перед Конкордом. Ну же, спешивайся. Я тебе не враг.
      — Мои друзья не приставляют мне к горлу мечи. — Охранник слез с коня.
      — Но они и не допустят, чтобы твои товарищи бесполезно гибли, — парировал Джеред. — Мне жаль, что ты не понимаешь. Смотри и учись. Но не вылезай из фургона, пока мы не уедем.
      Охранник неохотно отошел от лошади, и Джеред взял ее под уздцы, овальный щит стражника был закреплен позади седла. Спокойная кобылка, а не кавалерийский конь. Тем лучше. Не сопротивляясь, она на рысях пошла к Восходящим.
      — Садитесь верхом. Кован, возьми Миррон. Гориан, ты садишься за мной. Менас, мне нужно, чтобы у тебя руки оставались свободными на случай стрельбы. Ардуций, эта лошадь — для тебя и Оссакера. А теперь быстро.
      Позади Джеред услышал крик. Охранники обоза, работники передвижной кузницы и инженеры двигались в их сторону. Он выругался и повернулся, чтобы помочь Ардуцию, а потом и Оссакеру сесть верхом.
      — Будьте наготове.
      Гориан держал поводья его коня. Казначей быстро прыгнул в седло и почувствовал, как Гориан устроился позади него.
      — Поехали!
      Джеред ударил пятками, и его конь поскакал вперед и вниз по склону. Спуск оказался пологим, так что он перевел животное на быструю рысь. Потом обернулся. Остальные ехали за ним. Менас слегка задержалась на случай преследования, но пеших охранников легко было обогнать.
      — Ты к этому готов? — спросил он у Гориана.
      — Я для этого родился, — ответил Восходящий.
      — Молодец. — Джеред обернулся и крикнул назад: — Цепью за мной! Не отклоняйтесь!
      Они перешли на галоп, направляясь к правому переднему краю построения. Армия уже развернулась и встала. Впереди гастаты, за ними принципии. Триарии составили третий элемент тройного строя классического боевого порядка. Джеред полагался на их дисциплину и порядок. Он не мог позволить себе объезжать кавалерию. Слишком велик риск, что их остановят.
      Суматоха на левом фланге колонны, завершающей построение, прекрасно скрыла их приближение. Джеред увидел Роберто в самом центре, позади триариев: он разговаривал с инженером Неристусом. Казначей миновал медленно двигавшиеся орудия, зная, что бдительные взоры их заметят и что за этим последуют крики.
      Он пригнул голову и, погнав коня быстрее, промчался мимо Роберто, мимо выстроившихся лучников, вдоль двух шеренг триариев. Топот конских копыт наполнял его слух, но Джеред ощутил волну возмущения, стремительно распространявшуюся по армии. К тому моменту, когда он миновал триариев и замедлил скачку, чтобы повернуть направо, а потом налево и проехать между двумя манипулами принципиев, на них уже со всех сторон оборачивались.
      Казначей позволил себе бросить короткий взгляд назад. Восходящие и Менас от него не отстали. Гневные лица триариев и принципиев служили фоном для скачущих, и он увидел, как начали двигаться фланги. Пришли в движение лучники.
      Джеред помчался дальше. Гастаты, получившие приказ, начали поворачивать. Он проскочил мимо принципиев и резко натянул поводья. Конь круто повернул. Гориан крепко обхватил его за пояс, удерживаясь на повороте. Впереди них смыкались манипулы, перебрасывая назад тяжелые сариссы.
      — Дорогу! — взревел казначей. — Дорогу!
      Им стало ясно, что он не остановится. Ему же приходилось надеяться на то, что конь не заупрямится перед стеной гастатов. Надеяться, что откроется коридор, который он увидит. Джеред повернул направо. Там оказалось пустое пространство, и он поскакал в проход. Впереди гастаты отпрыгивали направо и налево, убираясь с его пути. Казначей почувствовал удары кулаков по ногам, его осыпали градом ругательств.
      Они вырвались из рядов армии. Гориан торжествующе закричал. На открытом пространстве конь Джереда увеличил скорость и галопом понесся к узкой горловине долины.
      — Они все с нами! У них получилось!
      Слова Гориана у его уха принесли приятное облегчение. Казначей кивнул.
      — Скажи мне, как близко вам надо подобраться. И не медли с этим. — Вокруг него упали первые стрелы. — Прекрати это, Роберто! Оставь меня в покое!
      Казначей посмотрел на фланги армии. Отряды кавалерии скакали параллельно, но не шли на сближение. Пока. Он вознес молитву о том, чтобы ни одна стрела не попала в цель, и продолжал мчаться, отчаянно стремясь уйти из-под обстрела. Джеред слышал, как вслед им несется презрительный гогот армии. Впереди бежали цардиты, стремясь закончить построение быстрее армии Конкорда. До них уже оставалось чуть больше мили. Риск будет очень большим.