Однако здесь ее встретили только горе, отчаяние и страдания. Невозможно было точно оценить число пехотинцев и кавалеристов Конкорда, которые здесь собрались. Две сотни, возможно, немного больше. Большинство лежали. Многие не шевелились. Некоторые передвигались, и Келл разглядела среди них одного полевого хирурга, что ее очень обрадовало. Она насчитала двадцать человек, которые стояли или ездили, охраняя лагерь, включая и ту пару, что ее перехватили. Хотя на плато дул ветер, воздух провонял рвотой и экскрементами.
Келл спешилась и передала повод молодой женщине, которая едва сумела улыбнуться при виде ее. Но она даже не попыталась приветствовать Келл как положено.
— Где Нунан?
— 410
— У ключа, под буком, — ответил один из лучников Когтей. — Прошу прощения, но нам нужно патрулировать. Цардиты все еще обыскивают эти холмы, так что надо сохранять бдительность.
— Конечно. Вы свободны. И спасибо вам.
Келл кивнула в ответ на их салюты и быстро пошла по наспех устроенному лагерю. Большинство из тех, мимо кого она проходила, не казались ранеными — просто отдыхали. Келл нахмурилась. Тут не ощущалось структуры, не было никаких намеков на организованность. Она надеялась, что Нунан сможет объяснить, в чем дело. Мастер мечников сидел, привалившись спиной к дереву, с толстой повязкой на одном плече. Его кираса лежала рядом, и он потел от жары. По бледному, болезненному лицу струйками стекал пот.
— Павел Нунан, мне следовало бы догадаться, что ты не дашь себя изловить и сможешь найти местечко для отдыха с красивым видом! — выпалила Дина Келл, улыбаясь и опускаясь перед ним на корточки. — Только тут немного грязно.
Он поднял голову и ухмыльнулся в ответ.
— Команде уборщиков не сообщили о твоем прибытии, Дина. Я распоряжусь их выпороть, как только смогу поднять руку над головой, чтобы отдавать приказы.
— Насколько плохо дело?
— У меня или у них?
— Давай начнем с тебя.
Нунан почесал нос.
— Поймал стрелу, когда армия развалилась, и меня вынесли с поля. Думаю, оказался одним из немногих счастливчиков. Собаки там были повсюду. Очень много укусов, много заражений. Стрелу из плеча вынули, и рана достаточно чистая, но рассекли меня сильно. Не уверен, что на следующих играх смогу показать хороший результат в фехтовании.
— Главное, чтобы ты дожил до них, — ответила Келл.
— Главное, чтобы все мы это сделали.
— Теперь остальное. — Она указала на лагерь.
— Не знаю наверняка, но, насколько я понимаю, большинство из тех, кто здесь оказался, пробежали мимо лагеря, когда стало ясно, что его окружат раньше, чем мы туда доберемся. На бродах царила неразбериха, но некоторые продержались достаточно долго, чтобы мы смогли пробраться мимо них и побежать прямо на север. Не спрашивай, почему за нами не гнались, на это я ответить не могу. Но когда мы от них оторвались и спрятались, то на следующий день смогли немного навести порядок. Здесь ты видишь только тех, кому раны не дают передвигаться, и тех, кто отказался их бросить. И еще есть я — их командир, где-то посредине.
— Так скольким удалось уйти?
— Мы собрали почти две тысячи к тому моменту, когда цардиты начали отходить. Несомненно, многие тысячи доберутся прямо до Атрески или Госланда, но я не мог рисковать и положиться на это. Я отправил как можно больше кавалеристов и легких пехотинцев, чтобы они доставили известия в Харог и Госкапиту через Гибельный перевал. И если перевал будет к ним милостив, они должны добраться туда раньше цардитов.
Нунан закашлялся, и по его лицу пробежала гримаса боли. Он со стоном прижал руку к плечу.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — участливо спросила Келл.
— Как никогда, — проворчал он.
— Что известно о Гестерисе?
— Ничего. Когда мы видели его в последний раз, он пустил своих экстраординариев позади нас, чтобы дать нам возможность уйти. Он пытался заставить армии у бродов стоять, но не смог. Будем молиться, что он не задержался там слишком долго и успел спастись. Как ты понимаешь, мы видели пожары в лагерях в ту ночь. Был ли он там? Вот в чем вопрос.
— Бог защищает великих, а он — один из них, — сказала Келл, на мгновение изумившись, насколько мало ее волнует судьба генерала. Она моментально поняла, чем это объясняется. Этот человек был словно заговорен. Бог улыбался ему каждый день. Конечно, за исключением одного. — А Дел Аглиосу и Джорганешу гонцов отправили?
— Если так можно выразиться. Джорганеш не получит известий довольно долго. Я поручил кавалерийскому взводу прятаться и наблюдать за цардитами. Они отправятся на юг, как только путь освободится. Возможно, уже и отправились. Что до Дел Аглиоса, то несколько человек посланы к водопаду Халор; считается, что там есть перевал. Я им не доверяю, Келл. У них одно желание — спрятаться. В чем-то я с ними согласен. Но кому-то необходимо доставить известия на север.
Келл покачала головой.
— Случалось мне слышать беспомощные и явные отговорки, друг мой, но более характерного примера еще не попадалось.
— Но ты ведь это сделаешь, да? — Нунан нахмурился. — Ты ведь тоже ранена?
— Не настолько, чтобы это помешало мне ехать верхом, — ответила Келл. — Но я покажусь хирургу, прежде чем уехать.
— Спасибо тебе. — Нунан снова начал улыбаться.
— А что собираетесь делать вы?
Нунан пожал плечами и, моментально пожалев об этом, скривился.
— Подлатать раны и продолжать искать выживших. Беспокоить их здесь или отправиться обратно, чтобы участвовать в обороне.
— Хм. Тебе нужно хорошенько подумать, куда ты направишься. Вас сейчас сколько, две сотни?
— Около того.
— Вы окажетесь легкой добычей для любого более или менее крупного отряда. Следи, чтобы постоянно высылались вперед разведчики — даже при таком небольшом числе людей. И если дела пойдут плохо, постарайся найти нас. Дел Аглиос и Атаркис оба отправятся на юг, когда узнают о случившемся. Вам лучше стать частью более крупной силы, так?
— Буду иметь это в виду. — Его лицо стало серьезным. — Келл, еще одна вещь. Не знаю, насколько этому можно верить, но мои разведчики докладывают только о том, что видят. Колонны пленных, идущие на восток, полны тундаррцев, эсторийцев, карадукцев и фаскарцев… кого угодно. Но нет никого из Атрески.
— Совпадение?
Нунан поднял брови.
— И сообщают, что кавалерия и пехота Атрески идут на запад с цардитами.
— Отдельные лагеря для пленных?
— Они не обязательно пленные.
— Ты серьезно предполагаешь массовое дезертирство?
— Не знаю, что я предполагаю, — вздохнул Нунан. — Но с Дел Аглиосом две алы из Атрески. Я просто считаю, что ему следует знать о том, что мы видели, вот и все.
Внезапная мысль пришла в голову Келл, и, извинившись, она поспешно вернулась к своему коню. Что тот цардит делал в сгоревшем лагере? Она внимательно пересмотрела седельные сумки. Там нашлось послание. Ничего удивительного в том, что оно было у гонца. Она прошла по лагерю, ища жителя Атрески или Госланда, и обнаружила нескольких, прежде чем ей попался тот, кто умел разбирать цардитские каракули.
Мужчина с повязкой на глазу, которого он лишился, запинаясь прочел послание. С каждой фразой он сжимал его в руках все крепче, и стук сердца Келл почти заглушал его слова.
— Не может быть! — пробормотала она. — Не может быть!
— Тут так говорится, мастер Келл. Мне очень жаль.
— Но переметнется ли он, хотела бы я знать?
— Кто, сударыня?
— Юран. Боже правый, если он это сделает, то еще до наступления дуса война может переместиться на порог Эстории! А там слишком мало сил, чтобы обороняться. — Келл встала и посмотрела на уроженца Атрески. — Молись, чтобы наши известия дошли туда раньше цардитов. Молись, чтобы мне быстро удалось добраться до Дел Аглиоса. И молись, чтобы то, что содержится в этом послании, не осуществилось. Иначе ты, мой друг, скоро станешь моим врагом, и вся наша жизнь окажется пустой тратой времени.
ГЛАВА 32
848-й Божественный цикл, 11-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения
Орин Д'Алинниус радовался возвращению домой. Не будучи хорошим мореплавателем, он стойко, но без удовольствия перенес плавание «Стрелы Арка» до Эсторра и с наслаждением, хоть и нетвердо, шагнул на причал.
Полный и заверенный подписями доклад, который они подробнейшим образом обсудили сначала в Кирандоне, а потом на борту корабля, находился у Джереда. Джеред отпустил его и Аркова, а сам с левимами поехал по темным улицам. Он направлялся на холм, чтобы там подать Адвокату их общий и, как считал Д'Алинниус, просвещенный вердикт.
Арков предложил ему коня, чтобы добраться до дома, но Д'Алинниус отказался. Ночь была ясная и теплая и благодаря ветру с берега не слишком влажная. Его вилла находилась недалеко от гавани, так что он неспешно пошел домой по оживленным улицам. Вещи должны были доставить на следующее утро.
Поскольку игры закончились совсем недавно, знамена и праздничные лозунги по-прежнему украшали улицы, и кругом явственно ощущалась радостная атмосфера. Д'Алинниус чувствовал ее в воздухе, слышал в шуме, доносившемся из таверн и баров. Он приподнял брови, с новым уважением оценив решение Адвоката.
Д'Алинниуса хорошо знали в городе и особенно в его родном квартале. Его неспешное продвижение прерывали люди, справлявшиеся о его здоровье и о том, где он находился в последние дни. Понравились ли ему игры… Правда же, соластро в этом году просто редкостное… Не хочет ли он задержаться, чтобы что-нибудь выпить… Ученый вежливо отвечал, но отказывался от всех приглашений, ссылаясь на усталость в конце долгого дня. Уже за калиткой своей виллы Д'Алинниус остановился, чтобы посмотреть на ухоженный кустарник, и медленно вздохнул, впитывая разлитый в воздухе покой.
Прислугу предупредили о его приезде, так что в доме горели огни. Там будет еда на плите и теплая вода, чтобы помыться. А если повезет, то найдется и компания на вечер. Ему это не помешало бы. Воздержанность не шла Д'Алинниусу на пользу.
Внутри виллы царила прохлада. Мрамор сиял в свете ламп, из холла за портиком доносился шум фонтанов. Тихо пройдя через холл, ученый заметил какое-то движение в окруженном колоннадой саду в центре его скромного, но уютного жилища. Он поздоровался со слугой, который посмотрел на него с выражением некоторой озабоченности, после чего попросил пройти в большую приемную. Похоже, его ждали гости.
Чувствуя раздражение, Д'Алинниус прошел в комнату по коврам, устилавшим каменный пол. Окна были распахнуты навстречу ночи. На жестких стульях напротив его собственного ложа сидели три человека. Перед ними на столе стояли нетронутые еда и вино. Ученый ощутил холодок, пробежавший по коже, и резкую дрожь страха.
— Добрый вечер, Орин. Надеюсь, ваша поездка прошла спокойно.
— Канцлер Коройен, — отозвался Д'Алинниус. — Какой приятный сюрприз. — Он нашел в себе мужество, чтобы едко добавить: — Надо полагать, вы пришли благословить мое благополучное возвращение и пожелать здоровья. Право, вам не следовало себя утруждать.
Коройен не улыбнулась. Она поправила на себе тогу, а двое ее сопровождающих, одетые как гласы ордена, но больше похожие на наемных головорезов, уставились на него с нескрываемой угрозой.
— Сядь. Мне не хочется задирать голову, чтобы смотреть на тебя.
Д'Алинниус подумал об отступлении, но отреагировал послушно: кивнул и сел. Оказавшись лицом к лицу с канцлером, он почувствовал еще большее беспокойство. Ученый стиснул руки, стараясь скрыть дрожь. В ее глазах было холодное презрение с примесью лихорадочного жара. Опасная смесь, которая лично у него ассоциировалась с отречениями и тирадами против преступной ереси.
Д'Алинниус всегда держался от нее в стороне. Его беспокоило насильственное распространение доктрины Всеведущего, которого канцлер придерживалась вопреки официальному разрешению иных верований или атеистических воззрений, какие имел он сам.
— Давай внесем полную ясность, — сказала канцлер. — Мне не нравишься ты и то вмешательство в Божьи замыслы на земле, которые тебе разрешены во имя науки и техники. Я не уважаю призвание, которое в качестве одной из своих исходных посылок открыто подвергает сомнению мою веру. И ты должен знать, у меня очень много дел, как и должно быть при моем положении.
— Думаю, что Адвокат…
— Адвоката здесь нет. А я здесь. — Канцлер замолчала и секунду пристально смотрела на него. — У тебя испуганный вид, Орин. Меня это немного беспокоит. В конце концов, я всего лишь назначенный Адвокатом представитель Бога на этой земле. Уверена, тебе нечего меня бояться.
У Д'Алинниуса перехватило горло. Он потянулся за кувшином с водой и обнаружил, что плотно сжимает губы, прилагая немало усилий, чтобы его рука оставалась твердой.
— Я не ожидал вас увидеть, вот и все, — проговорил ученый сухими губами. — Не знаю, почему вы здесь.
— И это тебя пугает, не так ли, Орин? Что человек моего ранга сидит у тебя дома и ждет тебя? Мне вполне понятно, что меня испугались слуги, но мастер-инженер Адвоката? Что ты должен был натворить, чтобы так тревожиться?
Д'Алинниус сделал глоток воды. Он покрылся потом. В голове все смешалось, и ученый отчаянно пытался успокоиться.
Но чем больше он сосредотачивался, тем больше он осознавал причины появления канцлера в его доме. А он дал клятву Адвокату, что будет хранить тайну!
— Я ничего не сделал, — сказал Д'Алинниус. — Я выполнял свои обязанности в соответствии с приказами Адвоката, которая является моей повелительницей. Она, а не вы. — Последнее было произнесено шепотом.
Канцлер слегка наклонилась к нему.
— Не пытайся спрятаться за тогой Адвоката. Законы, разрешающие исповедовать другие религии, существуют по политическим соображениям и только на диких приграничных территориях. Они неприменимы здесь, как неприменимы и в Карадуке. И я буду искоренять и уничтожать ересь, направленную против Всеведущего всюду, где буду ее находить. Это моя главная цель.
— Эти законы действуют во всем Конкорде, канцлер Коройен. Вы, как и я, не можете выбирать, где и когда они будут соблюдаться.
— Гм. — Улыбка канцлера стала ледяной. — Думаю, ты убедишься, что тут ты ошибся, Орин. Как ошибаешься, если думаешь, будто сейчас можешь не исполнять мои требования. Я должна напомнить тебе, что ты сейчас здесь один. Я полна подозрений и желаю получить ответы.
— Мне нечего вам сказать. — Д'Алинниус сделал глубокий вдох.
— Еще одна ошибка, — заявила Коройен. — Мне не хотелось бы прибегать к принуждению или, сохрани меня Бог, к насилию, но ты сам осложняешь дело.
— Вы не можете заставить меня говорить. Тогда я нарушу клятву, которую принес моему Адвокату.
Угрожающие нотки в голосе Коройен заставили его содрогнуться.
— Ты считаешь себя в безопасности благодаря твоему положению — но ты ошибаешься. Адвокат готова закрывать глаза на твои склонности, но это не делает их менее отвратительными.
Сердце Д'Алинниуса ушло в пятки.
— Как вы могли… — произнес он, прежде чем успел стиснуть зубы.
— Ах, Орин, до чего ты наивен! Я — канцлер ордена Всеведущего. Только Адвокат стоит к Богу ближе, чем я. Никто мне ни в чем не отказывает. По крайней мере сколько-нибудь долго. Когда я спрашиваю, люди отвечают. Всегда.
Канцлер выпрямила спину и сделала движение левой рукой. Двое ее спутников поднялись на ноги, обошли вокруг стола и встали позади Д'Алинниуса.
— Насилие над несовершеннолетними — это преступление против Бога и Конкорда, — заявила она. — Но я поступлю так же, как Адвокат, если ты расскажешь то, что мне нужно узнать. Я блюду святость Всеведущего. Следовательно, я должна знать все о том, где высказывается и практикуется ересь. Я знаю, что ты ездил в Карадук с Полом Джередом. Я знаю, что вы проводили расследование. И то, что в нем не участвовал орден, вызывает у меня глубокую озабоченность. Рассказывай. Что вы обнаружили под знаменем Васселиса?
— Рассказывать вам — не мое дело, — ответил Д'Алинниус, с трудом сглатывая вставший в горле ком. — И вы не можете запугать меня угрозами. Я нахожусь под защитой. Обращайтесь к Адвокату.
— Но я спрашиваю тебя.
— Я вам не скажу.
Ученый почувствовал, как руки — сильные руки — сжались у него на плечах. Он ощутил запах пота и насилия. Канцлер смотрела на него с наигранной тревогой.
— Пожалуйста, не заставляй меня причинять тебе боль, Орин.
Д'Алинниус тряхнул головой, собирая остатки тающего мужества.
— Я вам не скажу, — повторил он.
— Нет, Орин, скажешь.
* * *
Эрин сама удивилась, как приятно ей вновь видеть Пола Джереда. Казначей явился во дворец, требуя аудиенции. Он не переоделся и лишь немного умылся с дороги. От него воняло морем. Она избавилась от консорта, который доставлял ей немалое удовольствие, отослав его, и поймала себя на том, что улыбается, глядя, каким взглядом Джеред провожает молодого красавчика, ускоряющего шаг под грозным рыком казначея.
— Ох, Пол, ты просто невозможен! Пугаешь моего консорта и едва даешь мне время прикрыть наготу, прежде чем ты ворвешься.
Эрин откинулась на постели в пристойной позе, наблюдая, как Джеред переходит к дивану и садится, чтобы налить себе разбавленного водой вина и придвинуть блюдо с фруктами.
— Тебе надо завести расторопных слуг. Я велел той девице бежать бегом. Ясно, что она поленилась.
— Не поленилась. Она дышала, как загнанная коза, пока говорила со мной. Неужели то, что ты обнаружил в Вестфаллене, настолько важно? Или ты пришел, чтобы мстить за свое наказание?
— Нисколько. Я благодарю тебя за поездку, которая оказалась удивительно интересной, хотя и беспокойной. И ты прекрасно знаешь, насколько это важно. Иди и сядь рядом со мной, Эрин. Мне неловко смотреть на тебя, когда ты лежишь в постели.
Эрин рассмеялась, плотнее завернулась в тогу и перетянула ее на талии кожаным шнурком.
— Я по тебе скучала. Нам с тобой не следует ссориться.
— Не похоже, чтобы твое отчаяние было очень глубоким, — отозвался Джеред. — Игры имели успех, как мне сказали.
— Да, имели. Могу заметить, что ты безупречно рассчитал время своего возвращения, — резко бросила Эрин. — Но даже ты не мог не ощутить настроения в городе.
— Я не сомневаюсь, что горожане счастливы. Но наверняка этого нельзя сказать о наших друзьях в Атреске и Госланде.
— Мои последние сообщения говорят, что армии на севере и на юге одержали значительные победы, а восток твердо противостоит силам врага. Победа близка.
— Молюсь, чтобы ты была права. Когда должны прийти следующие известия?
Эрин пожала плечами, этот разговор ей наскучил.
— Дней через семь или десять. — Она жестом предложила Джереду налить ей вина. — Итак, это колдовство и ересь или Васселис впадает в безумие?
Джеред положил на колени кожаную сумку, которую принес с собой, и извлек переплетенный документ. Эрин приняла его и открыла на первой странице.
— Здесь два варианта. Этот — более короткий. В нем краткое изложение, рекомендации и подробный рассказ о том, что мы видели и поняли. В более длинном варианте содержатся генеалогии и соображения относительно врожденных способностей и их развития. Там также есть сделанные под присягой заявления мужчин и женщин Вестфаллена плюс всех, кто связан с этим из дома Васселиса. Я оставлю их в сумке, чтобы ты смогла ознакомиться.
— Ясно.
Эрин начала читать. Она просмотрела краткий доклад и перешла к изложению увиденного, обнаружив, что ее все больше увлекает его содержание, которое читалось как роман. Она слышала, что Джеред о чем-то говорит ей. Слова «опека», «оружие», «наблюдение» и «контроль» долетали до нее словно в тумане. Эрин трудно было поверить, что текст, который она держит в руках, подписан сидящим перед ней мужчиной как соответствующий истине. Она почувствовала, что в глазах у нее темнеет, а по коже пробегают мурашки. Кровь запульсировала в венах, а ладони стали липкими от пота.
Адвокат не отрываясь прочла доклад целиком, пытаясь найти выход и выискивая обман и подвохи, которые продемонстрировали бы, что все это хитрая уловка. Рекомендации Джереда состояли в тщательном изучении вопроса и подготовке общественного сознания, а позднее — в уведомлении ордена и всего населения. Там говорилось о вероятном возникновении паники среди населения, но это уравновешивалось возможностями прогресса и развития цивилизации. И все это должно будет происходить под покровительством Адвокатуры. Однако он упустил один основной момент.
— Это отвратительно, — заявила Эрин, когда почувствовала, что сможет говорить решительно. — Я попросила тебя поехать туда без предубеждений, но с именем Бога на устах. Это оскорбление Всеведущего. О чем вы думали?
— Именно это я почувствовал, когда впервые увидел Восходящих и поговорил с чтицей Вестфаллена. Но тебе надо отрешиться от священных писаний и взглянуть на суть происходящего. Эти эксперименты шли на грани приемлемого, но в них нет ничего, что не было бы повторено природой и, следовательно, Богом. Разве это ересь? Этот вопрос не давал мне покоя.
— Как ты можешь даже спрашивать об этом, Пол? — Эрин покачала головой, чувствуя, как ее наполняет чувство глубокого разочарования. — Наверное, мне не следовало посылать туда тебя. Васселис явно оказал на тебя влияние.
— Не говори так, пока не прочтешь всего, что написано в обоих докладах. Меня это тревожит, да. Но это факты… А для жителей Вестфаллена — это обычная повседневность. Восходящие для них — всего лишь следующий шаг в развитии и жизни. Пламя зажжено.
— Тогда его надо потушить, — отрезала Эрин. — Пол, я — высший глас ордена Всеведущего. Я — Его представитель на земле. Я позволила провести расследование без участия ордена из уважения к тебе и к Васселису и зная, что Фелис Коройен неспособна найти взвешенное решение. Но то, что я здесь прочла… Не знаю, как ты пришел к этим выводам. Оружие? Они будут неуправляемыми. Не вижу, как можно оставить их в живых. Совершенно не вижу.
— Ты же не натравишь на них канцлера! Только не сейчас! — Джеред напряженно застыл и нахмурился.
Эрин покачала головой.
— Как это ни подавай, то, о чем я здесь читаю, — преступление, и больше ничего. И преступление, которое совершалось в течение весьма долгого времени. — Она вздохнула. — Я не могу допустить таких откровенных нарушений законов Конкорда. Этих людей надо привлечь к суду и признать невиновными или виноватыми. И это должен сделать орден и его судьи.
— Я только прошу, чтобы ты обдумала все более серьезно, прежде чем принимать такое решение. Прочти то, что мы написали. Подумай. Познакомься с ними.
— Я с ними познакомлюсь. Здесь. В Эсторре. Когда они будут в цепях. Я ясно выразилась?
— Ты ведь говоришь об Арване Васселисе, Эрин. Подумай, что это значит.
— Я знаю, — прошептала она.
Эрин смотрела, как Джеред обдумывает дальнейшие действия. Она понимала, что он мучается. Бог свидетель, но и она ощутила жуткий груз, павший ей на плечи при этих словах. Она прочтет все этой ночью. В конце концов, глупо надеяться, что после всего этого она может уснуть. Но Адвокат не могла даже представить себе, что к утру ее мнение изменится. А это означает, что Арван Васселис предстанет перед ней — и, скорее всего, услышит, как она приговаривает его к смерти через сожжение.
— Я получу приказ от тебя завтра утром, — проговорил Джеред, вставая. Его голос звучал бесстрастно. — И если ты пожелаешь, чтобы я отправил в тюрьму всех, кто к этому причастен, я сделаю это для тебя, мой Адвокат.
— Нет, Пол. Извини, но нет. Поедет Арков. Это работа для дворцовой гвардии, а не для тебя.
— А мне придется просто ходить кругами, пока он не вернется с моим другом, согнувшимся под тяжестью цепей? — Джеред покачал головой. — Тридцать дней по меньшей мере. Я с ума сойду.
— У тебя будут другие дела, которые займут твой ум, мой казначей. Маршал-защитник Юран отказался присутствовать на играх. Ты нужен мне там, потому что его придется снять, а левимы под твоим командованием смогут обеспечить бескровную передачу власти.
— И кто будет править вместо него?
— Консул Сафинн, конечно. Если бы я прислушалась к своему разуму, он сидел бы на троне с момента присоединения Атрески.
— Тебя не интересуют причины, по которым Юран не приехал? Возможно, он решил, что его отсутствие стало бы ударом по настроению общества в тот момент, когда цардитские орды нарушают его границы, а страна охвачена беспорядками.
— В его послании с отказом не было ничего, кроме презрения к играм и времени их проведения. — Эрин пожала плечами. — Это последнее оскорбление.
— Как пожелает мой Адвокат. — Джеред склонил голову.
— Приказ для тебя будет готов на рассвете. Приведи с собой Аркова. — Эрин Дел Аглиос смотрела, как он кивает и поворачивается, чтобы уйти. — Да, Пол! — Казначей остановился, но не обернулся. — Спасибо тебе.
— Не надо. Сейчас не время для благодарностей.
Адвокат наклонила голову — и прошло очень много времени, прежде чем она смогла поднять взгляд.
ГЛАВА 33
848-й Божественный цикл, 14-й день от рождения соластро, 15й год истинного Восхождения
Ночь принесла странные известия. Казначею Джереду сообщили на рассвете, и он явился незамедлительно. Д'Алинниус был без сознания с того момента, когда его обнаружили, и осмотр виллы показал, что он единственный выживший. Все его слуги были мертвы. Их не пытали и не избивали, как его. Их казнили. Им сломали шеи, а тела сложили так, чтобы их нашли и погребли по всем правилам.
Джеред посмотрел на Д'Алинниуса и едва не пожалел, что тот тоже не умер. Его травмы приводили в ужас, и Джеред мог только уважать то мужество, которое проявил ученый, пытаясь не открыть секретов, которые желали заполучить напавшие на него. Хирурги не давали никаких гарантий, что он выживет, но Джереду было отчаянно необходимо получить подтверждение, кто именно сотворил такое. Джеред прекрасно знал это, но против ордена нельзя было предпринять никаких действий, не имея показаний, данных при свидетелях. И потому рядом с ним сидел Арков.
Д'Алинниуса почти невозможно было узнать. Ему целенаправленно разбили лицо, раздробили челюсть и выбили или сломали все зубы. Вокруг рта и глаз остались жуткие отеки, одно ухо было отсечено, а волосы на голове частично вырваны, а частично сожжены. Руки переломали. Трех пальцев он лишился, а на остальных были сорваны ногти. То же самое проделали с его ногами и ступнями.
На теле бедняги не было живого места от синяков, а его половые органы, видимо, прижигали раскаленным металлом. Части тела, не спрятанные под повязками, покрывал слой мазей. Ярость Джереда грозила выйти из-под контроля. Ничто не извиняло подобной жестокости — и если он прав и это сделал орден… они совершили преступление против Бога, за которое им придется ответить.
Глаза Д'Алинниуса двигались под почерневшими веками, и время от времени с губ срывался тихий стон. Джеред потер рукой подбородок и посмотрел на женщину-хирурга, дежурившую у постели.
— Вы уверены, что не помните, что он говорил?
— Да, мой господин. Я была слишком далеко, когда он начал что-то бормотать, а потом мне не удалось добиться, чтобы он повторил свои слова.
— Вы уверены, что он был в сознании? — осведомился Арков.
Хирург кивнула.
— Он смотрел на меня. Глаза были полны боли и страха. Кто способен сделать такое с человеком. С
этимчеловеком?
— Мы это выясним, — пообещал Джеред. — Думайте лучше о том, как сохранить ему жизнь.
— Теперь жизнь Орина зависит от него самого в той же мере, как и от меня, — ответила врач. — Ему наложили шины, боль облегчили и придали телу удобное положение, насколько это вообще возможно при таких ранах. Он потерял много крови, пролежав в своей вилле бог знает сколько, но если он захочет, он сможет выжить. Хотя что станет с его разумом — это другой вопрос.
Джеред тяжело дышал сквозь прижатые к губам пальцы, уперев локти в край кровати. Он чувствовал, что полностью ответствен за случившееся. Именно он уговорил Д'Алинниуса присоединиться к ним. Это он убедил ученого, что тот будет в безопасности, и что Адвокат его защитит. Вот чего стоят заверения казначея!
Джеред предполагал, что Д'Алинниус сломался и что его мучители готовятся к отправке в Вестфаллен. Он приказал приготовить небольшой флот, чтобы перевезти двести левимов на юг с утренним приливом, а его осведомители наводнили город в поисках информации. Никакого особого оживления деятельности ордена на пристани или в официальном здании Канцлерского суда не было, но Джереду не удалось обнаружить самого канцлера, и это его тревожило. Коройен бывает трудно найти, но сейчас не время для совпадений. Казначею это очень не нравилось.
— Ну же, Орин, поговори с нами, — мягко произнес Джеред. — Дай нам инструмент, чтобы поймать тех, кто это сотворил.
Д'Алинниус закашлялся. Прохладной влажной тряпицей Джеред стер с его губ слюну. Помещение, в котором положили ученого, находилось при дворце. Сводчатые потолки поддерживали безупречно белые ионические колонны с канелюрами. Мягкий свет струился сквозь огромные пластины рифленого стекла, выходившие на фонтаны и сады. Внутри стояла только кровать с раненым, а все другие плоские поверхности были покрыты свежесрезанными цветами и зелеными листьями, их аромат приносил радость и утешение.
— Все, Орин. Все позади. Ты в безопасности. На этот раз по-настоящему в безопасности. Тебя здесь никто не тронет. Ничто не сможет тебе навредить.
— Он приходит в себя, — подсказала хирург.
Ученый пошевелился. Руки и ноги слабо дернулись, стон наполнился болью. Джеред хотел бы сделать нечто большее, чем просто вытереть ему лоб — практически единственное место на теле Д'Алинниуса, где не было синяков или ожогов.
— Не двигайся, друг мой, — проговорил Джеред. — Дай телу отдых. Говори, если можешь.
