— Немедленно отправь туда разведку! — прошипел он Келл. — И прикажи им соблюдать осторожность. Цардиты на этом берегу Тарита.
* * *
Набеги не прекращались, а Конкорд по-прежнему ничего не предпринимал для его обороны — только наращивал явно увязшие в Царде армии. Юран поставил отряды в тех приграничных фортах, на которые ему хватило людей, и переводил войска из одного в другой, заставляя налетчиков гадать, где именно можно безопасно проникнуть в Атреску. Однако это помогало только отсрочить неизбежное.
А теперь он держал в руке послание, которое ожидал получить от Адвоката, и с презрением читал его. Отказ присутствовать на играх встретили яростью и угрозами. Его право управлять страной висело на волоске, и Эрин Дел Аглиос искала окончательный повод для замены Томала Юрана.
— Но почему это должно меня волновать в то время, когда мои люди гибнут, а мои города пылают?
— Мой господин? — изумленно откликнулась его помощница.
— Извини, Меган, — ответил маршал Юран. — Просто думаю вслух.
Она сидела у него за спиной и читала сегодняшние прошения. Маршал заранее знал, что в них содержится, и встал, чтобы выйти на балкон замка и с чувством растущей безнадежности взглянуть на состояние столицы, Харога. Все началось с того, что население приграничных городов стало собираться за стенами города. Многие приносили с собой рассказы о зверствах цардитов. И не меньшее число вело речь об ультиматумах — таких, какой он услышал от претора Брода Чаек Горсал. Многие убеждали его отвернуться от Конкорда и провозгласить независимость.
Для них выбор был простым. То, чего требуют цардиты, или смерть. Для маршала-защитника все представлялось намного более сложным. Войска Конкорда находились на всех его землях — либо перемещались к фронтам, либо возвращались оттуда, занимаясь переформированием и переподготовкой. Восстания, распространяющиеся по Атреске, поглощали большую часть его времени. Все старшие советники Томала Юрана были эсторийцами, верными Адвокату. А он сам все еще цеплялся за надежду, что Конкорд скоро одержит победу в Царде и обещания, данные Адвокатом, начнут исполняться.
Однако Юран понимал отчаяние своих граждан и видел в их глазах обвинения, во многом справедливые. Они ранили его, задевали за живое. Он сулил им прелести Конкорда, и пока слишком многим это принесло только страх и смерть.
Маршал-защитник искренне считал, что делает все возможное. Он отправлял отряды на границу с Цардом, и им удалось одержать несколько крупных побед. Похоже, однако, что налетчики проникли в страну гораздо дальше, чем предполагалось, и ему не хватало людей, чтобы закрыть все направления, по которым они могли нанести удары. Способность цардитов наносить удары практически везде, где им было угодно, сеяла панику по всей Атреске. Не оставалось сомнений, что они действуют в сговоре с мятежниками. И когда население Харога достигло критической величины и маршалу пришлось селить беженцев вне стен, начались бунты.
Жители города объединились с переселенцами и тысячами шли к замку, требуя от Юрана действий. Они хотели, чтобы число солдат на территории страны увеличилось, и в Эсторр направили ультиматум, ставящий их дальнейшую верность в зависимость от того, сумеет ли Конкорд защитить страну согласно конституции.
Юран принял лидеров народного движения и постарался объяснить им все как можно лучше. Он призвал их остаться верными и молиться своим богам, чтобы те помогли пережить сложное время. Он говорил, что, хотя сейчас все выглядит мрачным, победа в Царде близка и что этот сезон военных действий — последний.
Юран сумел на какое-то время их успокоить, но когда начались нехватки продуктов из-за того, что слишком много полей и ферм опустели, терпение иссякло. Демонстрации превратились в грабежи, и ему пришлось отправить стражу Харога на подавление беспорядков. В городе ввели военное положение. Комендантский час с сумерек до рассвета помогал свести проблемы к минимуму, но каждый день маршал-защитник видел пожары в новых местах и слышал отдаленные крики толпы.
Медленно, но неуклонно власть и порядок в Хароге расползались по швам, и даже ордену Всеведущего не удавалось удерживать верующих от насильственных действий.
— Что я могу сделать? — вопросил Юран. — Меня угрожают сместить с поста маршала-защитника. Но мой пост требует, чтобы я выполнял свои обязанности, а не лебезил перед Адвокатом на играх, которые являются неприкрытой издевкой над каждым голодным ребенком моей страны и служат насмешкой над каждой каплей крови, пролитой невинными людьми на полях у границ с Цардом.
— Вы должны заботиться о своем народе, — тихо проговорила Меган, не знавшая, ждут ли от нее ответа. — А это именно то, что вы делаете сейчас.
— Это мало утешает, когда люди, которых я поклялся защищать, подымают руку друг на друга. Тюрьмы полны подстрекателей. Многие из них — сторонники Царда, и они украли надежду у города, как прежде украли ее у ферм. Но они не понимают, что стоит за возвращением независимости. Если мы провозгласим независимость, Атреска превратится в поле сражения, а я скорее умру, чем допущу это.
— Разрешите мне говорить прямо, маршал? — спросила Меган.
— Конечно. Любое решение лучше того хаоса, который я вижу отсюда, — вздохнул он.
Над северной частью города повисла туча дыма — там происходили очередные беспорядки. Сейчас на улицах было тихо, дневная жара лишала воли даже самых рьяных бунтовщиков. Но и это не в его пользу. Свидетели запомнят, как отряды маршала Юрана с оружием в руках подавляли мятеж в столице. Так больше продолжаться не могло.
— Пора пойти на больший риск, чтобы защитить Атреску. Сделайте то, что сделала бы Эстория. Мобилизуйте всех беженцев. Вооружите их, обучите и отправьте защищать свою страну. Дайте им цель. Тем самым вы устраните повод для бунта. Изымите деньги из собранных налогов, чтобы оплатить это. Казначей с пониманием отнесется к этой необходимости.
— Да неужели? С казначеем Джередом крайне трудно вести переговоры.
— А какая вам разница, маршал Юран? — Меган покраснела. — Прошу прощения, но если вас снимут, то обязанность собирать налоги будет лежать уже не на ваших плечах. А если цардитам удастся осуществить их намерения, результат будет тот же. Но если вам удастся исполнить задуманное, народ решительно поддержит вас, так что Конкорд не сможет заменить вас и при этом сохранить свой престиж. Вы будете героем. И ваши переговоры относительно сборов будут вестись с позиции силы.
Юран уставился на нее с изумлением. Ему показалось, будто из-за туч выглянуло солнце и согрело ему лицо. Непонятно было, решит ли это проблему с цардитами и мятежниками. Но это определенно уменьшит беспорядки в городе и давление на его жителей. И возможно, не только в городе. Может восстановиться нормальная жизнь. И, что самое главное, он выиграет время. Драгоценное время.
— Приведи ко мне начальника городской стражи и генерала оборонного легиона. Клянусь богами славного прошлого Атрески, девочка, этот план стоит попытаться осуществить. Почему я не подумал об этом раньше?
— Иногда мы не видим того, что находится рядом с нами, — отозвалась Меган, изо всех сил стараясь не показать, насколько она обрадована.
— Спасибо, что нашла мужество высказать свои мысли. Возможно, мы еще выберемся из этой каши, и, если это произойдет, я позабочусь о том, чтобы тебя вознаградили. А теперь иди. Нам надо очень много сделать, если мы хотим спасти Атреску от всеобщей гражданской войны.
* * *
На этот раз дозорные заметили их приближение, но было ясно, что цардиты и не стремились нагрянуть неожиданно. Это был третий налет. В Броде Чаек все знали, что это означает, и приготовились. Собрание в базилике выдалось долгим и безрадостным, но в конце концов желание жить и работать в том месте, где они родились и выросли, перевесило все другие соображения.
Претор Лина Горсал вышла к тому месту, где цардиты должны были войти в город, и застыла в ожидании. Она смотрела, как они проезжают через пригородные фермы и замедляют скорость, переходя на рысь, а потом и на шаг. Цардиты их заметили, и, что важнее, они так же увидели алтарь Юни, атресской богини плодородия. Шло время жары и урожая, и Юни предстала во всем великолепии, купаясь в радости своих творений на земле.
Горсал стояла под синим небом и обжигающим солнцем, и над ее головой неподвижно висел флаг переговоров. Рядом с ней находились ее управляющие и судьи, все в одежде соластро и без оружия, хоть они и перекрыли дорогу.
Цардиты приближались, чувствуя себя настолько уверенно, что даже не обнажили сабли. Вымпелы трепетали на концах примерно пятидесяти копий отряда, численность которого приближалась к ста пятидесяти. Из-за жары они надели только легкие доспехи для верховой езды. Луки с незакрепленными тетивами были заброшены за спину. Лошади выглядели здоровыми, хотя и несколько утомленными ездой.
Предводитель цардитов спешился, когда они приблизились на двадцать ярдов. Его сопровождали шесть телохранителей. Горсал обрадовалась, что это снова он, хоть он и вышагивал так, словно являлся господином всех окрестных мест.
— Претор Горсал, — сказал цардит, чуть наклоняя голову.
— Сентор Ренсаарк, — отозвалась Лина Горсал, вспомнив его чин, равный чину центуриона.
— Вы все еще здесь, — проговорил он на эсторийском с сильным акцентом. — Это вызывает уважение. И по этому я заключаю, что ваши мольбы, обращенные к вашему маршалу, имели успех. Если, конечно, вы не желаете смерти.
— Ни то, ни другое. — Горсал указала на флаг переговоров. Ренсаарк нахмурил брови и напрягся. — Выслушайте меня, если хоть немного меня уважаете.
Ренсаарк пожал плечами, предлагая ей продолжать.
— Наши мольбы и требования, обращенные к маршалу-защитнику Юрану, отвергнуты. Ваше заявление, которое мы ему передали, вызвало только смех. Но мы — город, который не желает умирать за тех, кто отказывается защищать нас в наших домах и предлагает нам только сомнительное убежище в палаточном городе рядом с Харогом.
Мы хотим мирно жить здесь, в Броде Чаек. Мы хотим торговать с нашими соседями, будь они из Конкорда, Атрески, Карка или Царда. Нам нужна простая жизнь — и у нас простые желания. И потому мы пришли к решению.
Она повернулась и протянула руку к поселку, подавая знак. На каждой крыше Брода Чаек были установлены флагштоки, и у каждого стоял один из жителей. По ее сигналу флаги развернули. Поле, разделенное по диагонали на золотую и белую половины с золотым солнцем на белой части и белым — на золотой.
Это были флаги прежней монархии Атрески.
Лина Горсал обернулась к Ренсаарку.
— Мы больше не считаем себя союзниками Конкорда. В этом небольшом поселении мы стали независимыми, возрождая старую Атреску. Вы видели, что алтари, которые орден хотел разрушить, снова гордо стоят на наших полях. А теперь вы видели наши флаги. Мы здесь все едины, так что теперь решать вам, сентор Царда. Убивайте нас или торгуйте с нами. Возвращайтесь к тому, что было, или оставайтесь навсегда нашими врагами. Что скажете?
Ренсаарк посмотрел на флаги, а потом — снова на Горсал. Отрывистые слова какого-то приказа заставили ее вздрогнуть. Его люди спешились и повели коней в поводу. Лицо Ренсаарка расплылось в широкой улыбке, продемонстрировавшей сломанные гнилые зубы.
— Страхи для вас позади, и дружба с королевством Цард возвращается снова. С вашего шага начинается гибель Конкорда. Этот день — исторический. Это день победы без крови.
Он протянул к ней руки ладонями вверх. Проглотив отвращение к прошлым делам этого человека, Лина Горсал положила ладони сверху. Договор заключен. Судьба решена.
ГЛАВА 27
848-й Божественный цикл, 1-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения
Они вышли за четыре часа до рассвета, их песни и молитвы разорвали тишину ночи. Генерал Гестерис ехал во главе своей армии, двигаясь на юг, чтобы встретить новую угрозу. Он первым громко запел гимн Эстории, который подхватили сначала его экстраординарии, после чего он стремительно пронесся по колоннам пехоты и кавалерии.
Звуки гимна всегда вызывали у Гестериса дрожь. Тридцать тысяч голосов возносили хвалу своей стране и Конкорду.
Эстория, Эстория, Жемчужина мира!
Великая битва, великий поход —
Велик и славен Конкорд.
Все вместе мы едины,
Мы в бою непобедимы.
Голову враг склоняет,
И вновь Конкорд расцветает.
В нашем сердце всегда
Бог, Адвокат и семья.
И весть о нашей победе
Подхватит Эстория вся.
На востоке и на севере на другом берегу реки в лагерях цардитов горели костры. Ответное пение донеслось до них, создав немыслимую какофонию, разлившуюся по всей равнине. Гестерис почувствовал подъем духа. Первые схватки состоятся на словах и в песнях. И он отдавал должное их важности.
Гестерис удивился и обрадовался тому, что цардиты навязали ему бой. Видимо, силы Конкорда на флангах двигаются хорошо. Но какой бы ни была причина, ему надо отреагировать на несколько неожиданный демарш противника.
По восточному берегу реки Тарит подходила еще одна армия. Цардиты выставили разведчиков по южным топям, но не у начала ущелья, поскольку мосты разрушили. Гестерис не мог определить, было ли их разрушение умелой уловкой, однако такой ход внушал ему уважение. Больше всего его смущало то, что сам он не проявил достаточно ума и фантазии, чтобы проделать такое самому.
Цардиты установили понтонный мост в шестидесяти милях к югу, наводя его медленно и только в те моменты, когда армии стояли друг напротив друга на берегах реки. Они вывели новые отряды из центра, не встретившись с Джорганешем и Дел Аглиосом, и расположили их в неосвещенном лагере на сухом участке, где на склонах ущелья начинался лес.
Имея в запасе два дня для перестройки войск после подтверждения угрозы, Гестерис встретился с командованием всех трех армий. Сейчас, на третье утро, он был готов. Воины Конкорда наконец получат свою битву. Он разделил силы на четыре части — и самая мощная находилась по его правую руку и под его командованием. Гестерис рисковал. Необходимо быстро сломать цардитскую армию на их берегу Тарита и надеяться, что при этом его ослабленные силы устоят у брода.
Справа на его армию надвигались значительные силы. Шли пятнадцать тысяч пехотинцев, которых поддерживали четыре тысячи лучников и, что самое опасное, шесть тысяч внушающей ужас степной кавалерии. Гестерис взял всех катафрактов трех армий, подкрепил их легкой пехотой и двумя третями конных лучников, разместившихся на флангах. В центр он поставил две фаланги, намереваясь пробить фланги, используя мечников-гастатов в качестве движущей силы. Принципии и триарии будут использованы как ударные отряды для подкрепления фронта.
Гестерису не хотелось вести бой с линией фронта, выгнутой под прямым углом, и потому он на милю отвел армию от сил, оставшихся у брода. Если врагу удастся прорваться, у него должно остаться время на то, чтобы укрепить тыл и расчистить путь отступления к лагерям.
Приближаясь к намеченным позициям и ощущая, как утреннее солнце начинает раскаляться за тонким слоем облаков, генерал смог рассмотреть силы Царда. Они подходили боевым построением, являя собой внушительную картину. Колонна шириной около тысячи ярдов быстро продвигалась по равнине, обтекая острые пальцы скал. Шум шагов звучал в такт их песням.
Кавалерия ехала по обоим флангам, и ее строй выглядел внушительно даже на расстоянии, превышавшем милю. Гестерис тщательно подбирал слова, чтобы поставить задачу мастеру Келл, которой предстояло командовать всей кавалерией на этом фронте. Перед ней были не только что набранные рекруты. Степную кавалерию формировали на севере и востоке, территориях, граничащих с Сирраном и каменистыми землями северной части Карка. Прекрасно обученная и оплаченная богатыми землевладельцами, она всегда представляла собой достойного противника Конкорду. Наступит день, когда степняки станут союзниками, которыми он будет горд командовать.
Гестерис наблюдал, как его конные лучники и легкая пехота впереди отбивают атаку цардитов. Произошли уже четыре стычки, что показывало намерение обеих сторон вести серьезный бой. Пока Конкорду удавалось одерживать победы. Его конные лучники на быстрых и свежих конях действовали умело.
Он дал сигнал повернуть направо, и армия в идеальном порядке начала разворачиваться. Через час формирования завершились, и стычки в основном пошли на флангах. Цардиты продолжали сближение, увеличив скорость, а на дальнем берегу реки вот-вот должна была начаться атака.
Гестерис видел флажки, передающие приказы, и слышал топот ног и лошадиных копыт, перестраивающегося по приказам командующих войска. Он проехал перед линией своих воинов, выкрикивая оскорбления приближающемуся неприятелю. Сейчас было не время для красивых речей. Сейчас необходимо показаться солдатам и придать отваги тем, кто еще ни разу не побывал в бою.
— Солдаты! — выкрикнул он. — Вы — Конкорд! Сражайтесь упорно и побеждайте! Ни шагу назад!
Генерал повторял эти слова вдоль всей линии фронта, принимая приветственные крики пехотинцев и салюты кавалеристов. Они были готовы. Он обогнул правый фланг армии и галопом поскакал на место, откуда собирался вести наблюдение. Место, надо сказать, не слишком удачное, поскольку ландшафт был плоский, но тут хотя бы под ногами камень, а не болото. Большинству его отрядов повезло меньше. Утешает лишь то, что противник будет страдать точно так же.
Вестовые, помощники и сигнальщики ожидали распоряжений. Его штандарт развевался на ветру.
— Мне надо, чтобы вы передавали информацию с максимальной скоростью. Быстрее, чем когда бы то ни было. Мне нужны новости с бродов — точные и исчерпывающие. Не подведите меня. — Он кивнул, принимая их подтверждения готовности. — Отлично.
По равнине пронесся оглушительный грохот. Цардиты перед ним и у брода ударили оружием в щиты, издали боевой клич и пошли в атаку. Противостояния на малом расстоянии не будет. Ни обмена оскорблениями, ни длительного обстрела из луков и арбалетов. И тактических наступлений тоже.
Гестерис ощутил волну сладостной дрожи.
— Фалангам стоять. Лучникам готовиться! — закричал он, и сигнальщики передали его приказ отрядам. — Кавалерия действует по ситуации.
Цардиты шагали быстро. Кавалерия шла на флангах медленной рысью, но кони рвались в галоп. Слева от него мастер Келл выставила катафрактов перед отрядом конных лучников, приказав им нацелиться на правый край противника и ждать приказа атаковать.
Позади мечей и копий гастатов стояли лучники, закрепив тетивы, изготовив луки и запасаясь стрелами, воткнутыми в землю у ног. Цардиты приближались и уже находились в пределах досягаемости стрел, их намерение заключалось в том, чтобы ударить по армии Конкорда быстро и мощно. Гестерис посмотрел назад и налево. Та же ситуация складывалась у ближайшего брода и, как он предполагал, у тех двух, которых он не видел.
Громко зазвучали приказы. Стрелы летели тучами, впиваясь в ряды цардитов. Гестерис видел, как люди спотыкаются и падают, как с голов слетают шлемы, как руки и ноги дергаются под ударами. Они не замедлили наступления. Стрелы и болты цардитских арбалетов отвечали из-за передней линии, ударяясь о щиты гастатов. Но организовать массированный и прицельный обстрел не удавалось из-за движения.
Цардиты подошли на расстояние пятидесяти ярдов, когда их кавалерия ринулась в атаку. Гестерис видел примерно половину атакующих. Внушительное зрелище. Три тысячи конных всадников с топотом понеслись вперед. Пот струился по крупам коней, грязь хлюпала и разлеталась из-под копыт. Они стремительно вынеслись из-за флангов своей пехоты, не опасаясь полетевших на них стрел.
Командиры мечников и конников отреагировали быстро. Катафракты Келл выставили пики и двинулись вперед, сверкая доспехами под лучами солнца. На флангах манипулы, вооруженные гладиусами, сомкнули щиты в боевом порядке и стали ждать, чтобы волна разбилась о них. А в центре две фаланги пригнулись и ощетинились смертоносными копьями.
Стрелы летели над их головами рой за роем. Грохот стал оглушительным. Бойцы Конкорда ревели, подкрепляя свою решимость, яростно выкрикивали оскорбления в лицо врагам, которые удерживали ровный строй даже на последних ярдах. У себя за спиной Гестерис услышал звуки начавшей обстрел артиллерии.
Кавалерия и пехота сшиблись, и по равнине прокатился гром. Кони вставали на дыбы, шарахались или рвались вперед. Всадники рубили и кололи. С боков в схватку галопом врывались новые. В центре его катафрактам удалось клином разрезать строй, дав возможность конным лучникам стрелять поверх их голов.
Всадники и кони гибли десятками. Звучали ужасающие вопли, и конское ржание заглушало людские голоса. В воздухе стоял кровавый туман, крутясь вихрями в лихорадочной горячке битвы. Келл вводила в сражение новые отряды, давая другим возможность отступить, перестроиться, развернуться — и снова войти в бой. Жестокость схватки потрясла даже такого закаленного генерала, как Гестерис, и он понимал, что так продлится недолго.
Относительное спокойствие в рядах пехоты ошеломляло. Первое столкновение вызвало небольшое отступление сил Конкорда, за которым моментально последовало выравнивание рядов. В центре в лязге и скрежете металла сцепились фаланги, и это противостояние могло длиться в течение всего дня. Однако победа или поражение — решать не им. На флангах пехоты — Гестерис мог обозреть оба, когда поднимался на стременах, — кипело особенно яростное сражение. Короткие копья и стрелы все еще продолжали летать над головами, повергая на землю солдат с обеих сторон. На линии боя солдаты Конкорда стояли тесным строем против более свободного построения цардитских воинов. Солдаты Гестериса использовали высокие прямоугольные щиты как тараны, стремительно выдвигая их вперед и приоткрываясь, чтобы нанести укол или удар, и снова заслоняясь ими, при этом почти не оставляя противникам времени для ответа. Доспехи цардитов оказались легче, чем у его пехотинцев. Кожа с металлическими накладками позволяла им двигаться быстрее, чем кольчуга, нагрудник и шлем Конкорда. Щиты из дерева и шкур успешно блокировали прямые выпады, а слегка изогнутые сабли были длиннее и лучше приспособлены для рубящих ударов.
Гестерис продолжал наблюдать за боем.
— Заставьте их стоять, — приказал он. — Утомите их. Измотайте.
В ответ на его слова взметнулись сигнальные флажки. Всадники поскакали позади строя, разнося приказы. Генерал снова опустился в седло и пристально поглядел в сторону бродов. Лучники вели навесной обстрел самих переправ. Снаряды катапульт взлетали высоко в воздух и рушились вниз, в реку. Струи воды взметались высоко в воздух. Грохотали баллисты. А внизу, на передней линии, ровным строем стояли его солдаты, ощетинясь копьями и мечами и составив оборонительную стену из щитов.
Гестерис пропустил это зрелище, мощь и оглушительный грохот через себя. Он ощутил странную безмятежность, всегда наступавшую после начала схватки. Обе стороны держали строй, ни про одну нельзя было сказать, что она побеждает. Сражение вступило в стабильную фазу. Именно в такой момент талантливый генерал может предпринять действия для того, чтобы одержать победу. Ему смутно показалось, будто он слышит лай собак.
Глядя вперед, Гестерис увидел, что отряды кавалерии стали расходиться после первой стычки. Именно там все и произойдет. Степная кавалерия определяет боевой дух цардитов, в этом он не сомневался. И открыть один фланг смертельно опасно. Генерал дал шенкеля коню и в сопровождении экстраординариев поехал искать мастера Келл.
* * *
Великолепие игр произвело впечатление даже на Эрин Дел Аглиос. Будучи Адвокатом и дочерью Адвоката, она видела их достаточно часто. Официальное открытие десятидневных игр ознаменовалось теплым солнечным днем над Эсторром. Солнце заливало главную арену, отбрасывая тени колонн, арок и флагов на овальную бетонную дорожку и посыпанное песком центральное поле.
Эрин ехала на колеснице во главе дворцовой процессии через Врата Победы. Она проследовала по торжественной аллее и мимо садов Адвокатов, где скульптурные изображения ее предшественников украсили цветами. Вдоль всего пути выстроились толпы. Над их головами разрисованные транспаранты повествовали об истории возникновения Конкорда, а имена героев ярко выделялись на фоне обрамлений из классического орнамента. Адвокат принимала аплодисменты и приветственные крики толпы, потом увидела, что порядок обеспечивают воины Первого легиона, и приветливо замахала им в ответ.
Она проехала мимо садов, там уже четвертый день шли соревнования, в которых определялись финалисты для выступления на арене. Вокруг временных площадок устроили трибуны, и толпы людей стекались посмотреть, как лучшие граждане Конкорда демонстрируют мастерство владения мечом, пикой, луком и метательным копьем. Хотя очень многие умелые воины отсутствовали, находясь в действующей армии или, как в случае с Джередом, выполняя индивидуальные поручения.
В других местах проводились отборочные соревнования бегунов на скоростные забеги и выносливость, всадники проводили заезды с барьерами или демонстрировали навыки выездки. По овальной дороге в северной части садов неслись колесницы, а команды со всех уголков Конкорда штурмовали сложные маршруты, которые будут воспроизведены на арене ближе к концу игр.
Все шло как должно. Ученые Адвокатуры обещали непревзойденные зрелища, как традиционные, так и новые. В последний день арену должны были освободить и построить там уменьшенную модель Тирронского моря вокруг острова Кестер. Ничто из того, что Эрин доводилось видеть, не могло сравниться с реконструкцией осады острова Кестер, которая проходила в шестьсот тридцать третьем цикле, перед самым падением Гестерна.
Настоящие чудеса инженерного искусства, совершенные для того, чтобы создать миниатюрные модели кораблей, замка и артиллерии, не переставали ее изумлять, хотя за свою жизнь Адвокат видала подобное зрелище уже полдюжины раз.
Эрин поднялась по ступенькам в главную ложу на первом ярусе стадиона и ступила на темно-зеленый ковер, уложенный вокруг стоящего в центре роскошного трона. Канцлер Фелис Коройен уже сидела на отведенном ей месте, как и гласы Ветра, Моря и Земли. Справа расположились приближенный круг организаторов и двое ее детей: семнадцатилетний сын Адранис и четырнадцатилетняя дочь Тулин. Тулин выглядела недовольной и, конечно же, предпочла бы оказаться где угодно, только не здесь. А вот Адранис смотрел на происходящее с неприкрытым изумлением.
Эрин прошла вперед, и шестьдесят тысяч зрителей взревели и начали скандировать ее имя. Она впитывала все происходящее, окончательно уверившись, что ее решение провести игры оказалось абсолютно правильным. Как можно было сомневаться в том, что желание вспомнить о прошлой славе по-прежнему ярко горит в душах ее подданных? Как можно было называть это напрасной тратой времени и денег, когда игры принесли всем столько бурных эмоций и энергии?
Скандирование продолжалось. Кулаки вздымались вверх, шарфы развевались, их ослепительное праздничное разноцветье заполонило стадион. Жар охватил ее, и Эрин закрыла глаза, ощущая прилив сил. Этим окупались все неприятности, связанные с организацией. Она открыла глаза и подняла руки. Зрители затихли, и Адвокат заговорила громко, так что ее голос разнесся по всему стадиону, эхом отражаясь от умело расставленных специальных архитектурных элементов.
— Граждане Эсторийского Конкорда, добро пожаловать на торжество вашего мира. Торжество, которому мы посвятим эти величайшие игры из всех, что когда-либо происходили!
Приветственные крики разнеслись по стадиону. Чудесный, ошеломляющий шум.
— Все, что нас окружает, создано трудом наших рук и полито потом и кровью наших легионов, которые и сейчас заняты тем, чтобы увеличить славу Конкорда. В ближайшие десять дней вы увидите чудеса из дюжины стран. Вы увидите лучших атлетов, всадников и воинов, которые будут состязаться за почетные Позолоченные Листья Конкорда. Вы увидите сильнейшие команды, собранные, чтобы бороться за приз чемпионов — Золотые Копья Окетара. И вы увидите, как перед вами разыграют величайшие победы, одержанные Конкордом. Смотрите, граждане, и знайте, что ваши труды, ваши жертвы и ваша воля — это то, что делает Конкорд великим. И что благодаря вам наше величие возрастает. Пусть же начнутся игры!
Прозвучали фанфары, которые едва могли состязаться с возобновившимися приветственными криками и скандированием. Эрин отступила обратно к своему месту, помахала рукой, поворачиваясь во все стороны, и села. Первые атлеты вышли на арену, шум немного утих, и она почувствовала прикосновение к локтю. Адвокат повернулась налево и улыбнулась канцлеру Коройен.
— Вдохновляющая речь, Эрин, — сказала она. — И толпа жаждет развлечений. Трудности военного времени подорвали дух наших граждан, так что даже ордену не удавалось поддерживать всех. Эти игры — мастерский ход, и мы будем проповедовать слово Всеведущего перед возродившимися людьми. Я благодарю тебя от лица нас всех.
— О, спасибо тебе, Фелис, — отозвалась Эрин. — Меня радует твое одобрение.
— А как еще я могла отреагировать? Я чувствую, что люди словно обрели новую жизнь. А торжество Конкорда — это торжество Бога.
— Будем надеяться, что игры никого не разочаруют.
— И тем более удивительно, что казначей Джеред не сидит подле тебя, обеспечивая тебе ту же поддержку, что и я.
Эрин постаралась сохранить нейтральное выражение лица.
— Работу сборщиков нельзя прерывать даже ради таких игр. Игры прославляют Конкорд, но мы по-прежнему находимся в состоянии войны. Необходимо собирать налоги.
— Слово Бога тоже необходимо распространять по всему Конкорду, и в первую очередь — на наших новых территориях. Тем не менее, мы постарались привезти на игры делегацию высших служителей. Гражданам необходимо нас видеть. Им нужно видеть и сборщиков.
— Ты в этом уверена? — спросила Эрин, раздражаясь. — Большинство людей будут только рады отсутствию левимов. Эти формирования не пользуются любовью в Конкорде.
