– Я очень сожалею, – тихо сказал Анри.
– Наконец-то, – заметил Ролан.
– Вы меня не так поняли, Ролан. Я очень сожалею, что втянул вас в эту авантюру. Я надеялся, что мы подружимся. Там, в Тулоне, где я познакомился с вами, вы мне казались таким несчастным и одиноким, и я, поддавшись естественному чувству сострадания, помог вам. Но – ни одно доброе дело не остается безнаказанным! Спасибо, господин барабанщик! Кто я такой? Бедный паж, на которого никто не обращает внимания…
Анри де Вандому стало до слез жалко себя. И слезы опять покатились по его щекам.
– Да что вы ноете, Анри? – спросил мальчик, – Прекратите свое нытье! Вдруг увидят? Если вам не стыдно за себя, не будьте настолько эгоистом. А скажут, что я довел вас до слез!
После того как Ролан слово в слово повторил фразу Рауля, паж заплакал в три ручья.
– Вы даже фразы Бражелона повторяете, как попугай! Вот вы какой, Ролан! Конечно, для вашей карьеры дружба с адъютантом важнее.
– Не смейте так говорить, я не карьерист!
– Я же вижу, как вы подлизываетесь к виконту! Смотреть тошно!
– А я вижу, как вы задираете виконта! Тоже тошно смотреть!
– Я больше не буду, – сказал Анри де Вандом, – Я поразмыслил и понял, что вел себя очень глупо.
– Вот и слава Богу! – искренне сказал Ролан, – Но почему же вы плачете, в таком случае?
– Почему я плачу? – всхлипнул Анри, – Я разочаровался в человечестве!
– Сильно сказано!
Счастливые минуты доверия и признательности остались в прошлом. А в настоящем – злые, отталкивающие слова. Как она старалась помочь Ролану, с каким самоотверженным энтузиазмом, рискуя прослыть наивной идеалисткой, оправдывала все действия Рауля, спорила с герцогом. И вот итог – эти господа с цветущим видом расхаживают по кораблю, и совсем-то они не похожи на несчастненьких, которым нужна чья-то помощь, сочувствие, доброе слово. Но за все хорошее она получила суровый урок. Родной отец обозвал ее сегодня ''зареванной лахудрой''.
– Увы! Люди такие лицемеры! Я и не думал, что они такие…
– Я вас не понимаю, Анри! С чего вы взяли, что все кругом лицемеры?
Анри вздохнул.
– Вы помните, какой свинятник мы тут обнаружили? Бутылки, кожура, обглоданные кости…
– Ну, вы прямо как девчонка! Могло быть и хуже! – сказал Ролан.
– Куда же хуже? Хуже, по-моему, некуда! Мы с вами, Ролан, дворяне, убирали апельсиновые корки, все эти чудовищные объедки, потому что… я не мог видеть такую мерзость!
– Ну и что? – пожал плечами Ролан, – Вы полагаете, мы уронили свое достоинство?
– Я не о том. Вы помните, как красиво и поэтично начиналось наше плаванье?
– Как я могу помнить – я спал в сундуке. Вы о визите Шевретты?
– Могли ли мы тогда подумать, в какой хлев превратится палуба, усыпанная цветами? Если бы Шевретта увидела оставленный Пиратами свинюшник…
– При даме – свинюшник? О нет! Но здесь нет дам.
– Вот! – вскричал Анри, – Теперь я знаю, что мужчинам нельзя верить. Может, когда и были благородные рыцари, но все они остались в далеком прошлом. В Столетней войне и крестовых походах. А сейчас, предоставленные сами себе, эти ужасные люди…
– Глупо, – сказал Ролан, – Рыдать, словно настал конец света из-за пары обглоданных костей и апельсиновой кожуры.
– И еще, – сказал Анри, вытирая слезы, – Все мы, в сущности, пираты. И это уже не игра.
– С чего вы взяли?
– А разве нет?
– А разве да?
– Ну, подумайте, Ролан, ради чего Бофор велел поднять красный флаг на корме?
– Бить мусульман.
– Зачем их бить? Что вам лично, бретонцу, сделали мусульмане?
– А вы не знаете? Отобрать обратно все наши сокровища, которые они награбили. Мусульманские государства всегда грабежом промышляют, общеизвестный факт.
– Наши?!
– Ну… не только наши. Испанские. Английские.
– Вот у вора дубинку украл.
– Что за чушь! Надо же их проучить.
– А потом кому достанутся сокровища?
– Королю. Адмиралу.
– Вам не приходило в голову, что главное сокровище – люди? А что выиграют простые люди в этой войне? Матросы? Простые солдаты?
– Ну,… им тоже что-то достанется. Призовые деньги, так, кажется.
– Боюсь, что большинству достанется смерть.
– Всех не убьют. А кому-то повезет. Но, если думать об этом день и ночь, так и спятить недолго. Я стараюсь не думать, и вам то же советую. Лучше бы вы дома сидели.
– Война из-за сокровищ – грязная война!
– Не только из-за сокровищ. Грабежи нашего цветущего побережья должны прекратиться раз и навсегда!
– Я слышал, о чем болтают солдаты.
– И я слышал. Все как помешались на сокровищах.
– Вот видите! И еще называют это Девятым Крестовым Походом! Не нравится мне вся эта затея.
– Зачем же вы поехали?
– Черт попутал.
– Плохое у вас настроение, друг мой.
– Куда хуже. Ролан, но разве я не прав?
– Отчасти. Просто я вспомнил, что Шевретта привезла Бофору какие-то важные бумаги. Они могут изменить весь характер войны.
– Как так?
– Я говорю только то, что слышал. Я же был совсем рядом. Я и сам не понимаю, в чем суть.
– Что же могло быть в этих бумагах? – удивился Анри.
– Говорю же вам – не знаю! Какая-то важная тайна. Но скоро, наверно, мы все узнаем. Вы же знаете, что Шевретта тайны просто обожает. Она без тайн жить не может, прекрасная графиня!
– Мне от этих тайн ни жарко, ни холодно.
– Вам – конечно. Но тем, кто замешан в ее тайны, и жарко, и холодно. Да какие у вас могут быть тайны, Анри, дорогой мой!
Паж возмущенно охнул.
– И у Бофора нет тайн, вы полагаете?
– У Бофора? О нет! Милейший герцог тоже любит тайны. Вот эти секретные бумаги Шевретты – одна из них.
– Это их общая политическая тайна, это не в счет.
– А что в счет?
Анри загадочно улыбнулся.
''Самая главная тайна Бофора – это я!''
Ролан взглянул на приятеля, но не стал наседать с расспросами. Барабанщик был смышленым мальчиком и не раз замечал переглядки и перемигивания пажа и адмирала. Ролан сделал именно тот вывод, которого боялась герцогиня де Бофор. Хотя внешнее сходство пажа с адмиралом и вызывающее поведение с важными персонами утвердили Ролана в его предположениях. И Ролан, желая поднять настроение друга, затянул буканьерскую песенку:
– Грести на галерах, болтаться в петле -
Удел буканьеров на этой земле…
Но мы – буканьеры! Нет выше карьеры…
– Прекратите! – воскликнул Анри, – Что за ужасы! Каторжники, повешенные! В песне, что пели моряки, таких слов не было!
– Да она очень длинная, буканьерская песенка, – сказал Ролан, – Все куплеты просто невозможно запомнить. Вы меня перебили, а ведь дальше речь пойдет о том, как буканьеры идут на любой риск, чтобы выручить своих. Конечно, при Шевретте моряки исполняли песенку с купюрами. Но после шторма мы имели удовольствие услышать все ее куплеты. Даже этот:
– Красотка-креолка, ты мне отдалась.
Морская помолвка, минутная страсть…
– Боже мой! – ахнул Анри.
– Ну вот, забыл, – вздохнул мальчик, – Вы меня сбили… Смысл в том, что буканьер обрюхатил креолку и…,кажется, так -
Родится девчонка – пойдет по рукам,
Родится мальчишка – в пираты отдам…
А дальше я забыл! Вспомню, допою!
– Не напрягайте свою память, дорогой Ролан. Скажите, вы вдумывались в смысл буканьерской песни? Вы… отождествляли себя с ее… лирическим героем?
– Я просто пел! Чтобы развеселить вас!
– А стали бы вы петь буканьерскую песню вашей матери? И сестре?
– Ни в коем случае! – сказал Ролан, – Но вы мне не мать и не сестра, вы мой друг, разве нет?
– Спасибо. Вы очень подняли мое настроение вашими галерниками, повешенными и креолками в интересном положении.
Ролан пожал плечами.
– Куда хотел залезть де Невиль? – вдруг спросил Анри.
Барабанщик указал ему на салинг. Анри, задрав голову, посмотрел ввысь.
– Сумасшедший, – прошептал он.
– Не такой уж и сумасшедший, – сказал Ролан, – Матросы-то залезают.
– На то они и матросы, – возразил паж.
– А чем мы хуже? – пробормотал барабанщик, – Идея! – воскликнул он.
– Что вы задумали?
– Великолепная идея! Вы скучаете, Анри, вам грустно, вы даже плакали. Предлагаю бесподобное приключение. ''Завтрак на грот-мачте''. На салинге!
Вандом с ужасом посмотрел на барабанщика.
– Что? – спросил он.
– Вот так когда-то и на Атоса в Ла-Рошели смотрели.
– При чем тут Атос?
– Вы знаете про ''Завтрак под пулями''?
– Кто этого не знает?
Будущий мушкетер толкнул приятеля локтем.
– Ну какой же вы недогадливый! У мушкетеров был завтрак под пулями, у нас будет завтрак… на грот-мачте! Я предлагаю вам приключение, героическое морское приключение, а вы на меня смотрите как на безумца. Мы всем докажем, чего мы стоим! Ну, решайтесь же, Анри, мальчишка вы или нет, черт побери! Вы хотели доказать свою храбрость!
Ролан еще что-то говорил. На современный молодежный жаргон слова Ролана можно было бы перевести как ''слабо''. Да, трус на салинг не полезет! Анри решился. Глаза Вандома вспыхнули.
– Я не сдрейфил, Ролан! Мы докажем! – Анри пожал руку барабанщику, – Мы докажем и морякам, и капитану, и адмиралу, и сыну Атоса – всем им! Но я все-таки уточню ваш план. Вы очень хотите есть?
– Нет. Вообще не хочу.
– Давайте лучше – наперегонки. Не сидеть и лопать, а просто забраться – и сразу вниз. Кто быстрее?
– Принято! – воскликнул Ролан.
Паж и барабанщик ударили по рукам.
– А на что спорим, Анри? У вас есть деньги?
– Нет.
– У меня тоже.
– Давайте на желание.
– Давайте. Ваше условие?
– Если вы, Ролан, выиграете, я буду сшивать все листы ваших мемуаров, что вы еще изволите написать, так, как сделал это с вашей последней главой. И, если этого мало, стащу для вас еще пачку бумаги.
– Идет! – радостно сказал Ролан, – Ну, а я чем могу быть вам полезен? Что я должен сделать, если вы выиграете наше состязание?
– Вы? И вы еще спрашиваете? Паж Короля-Солнца?
– Вчера – паж, сегодня – барабанщик, завтра – мушкетер.
– Безусловно, – кивнул Анри, – С каких пор вы при Дворе?
– Когда король женился на Марии-Терезии.
– То, что надо! Вы напишете еще одну главу мемуаров. Лично для меня.
– О чем?
– О событиях при Дворе Короля-Солнца. До тех пор, как вы удрали к нашему герцогу.
– Зачем вам это надо?
– Мне нужна информация.
– Зачем, о ком и о чем?
– Об интригах, дуэлях, романах.
– Тьфу! Тоска! И все-таки зачем?
– Какой вы настырный!
– Вы еще настырнее!
''А ведь я тоже бывший придворный'', – вспомнила Бофорочка грустные слова Шевалье де Сен-Дени и решила любой ценой вытрясти из пажа хронику событий Двора Короля-Солнца. Если Ролан изложит ей все события, о которых она имела очень смутное представление по беседам с отцом и сжатому и не очень-то понятному рассказу де Невиля, она все-таки вычислит, кто скрывается под таинственным псевдонимом ''Шевалье де Сен-Дени''. А этот неизвестный господин, подумала Бофорочка, печально улыбаясь, тоже, как Бофор и Шевретта, обожает тайны…
– Хроника Двора Людовика XIV? Вам?
– Да, мне.
– Я похож на чокнутого?
– Похож. Разве здравомыслящий человек предложит ''Завтрак на грот-мачте''?
– Скажем иначе. Я похож на предателя?
– Нет. Кого вы предаете?
– Если я вам выложу хронику Двора, я дам вам оружие против нашего Вожака.
– Он как-то скомпрометировал себя при Дворе?
– Не он, а особа, которую он любит.
– Все еще любит?
– Кто его знает! А вы еще издеваться начнете…
– Я не из-за него вас допрашиваю. Мое бутылочное письмо…Ваша "Хроника" может, имеет отношение к тому, кому мое письмо адресовано.
– Вашему таинственному другу?
– Да.
– Это правда?
– Клянусь вам!
– Тогда я согласен! Ваше условие принято! Итак, Вандом – пора! Поспешим, пока никто не явился мешать нам.
Отступать было поздно.
– Раз, два, три! – скомандовал Ролан.
ЭПИЗОД 26. ФРАНЦУЗСКИЙ ЭКСТРИМ.
8. ФОРС-МАЖОР. МОЛИТВА БАРАБАНЩИКА.
О, не надо было принимать вызов Ролана! Но Анри де Вандом так хотел казаться настоящим мальчишкой, смелым морским волком, так хотел доказать всем, что он не трус. Он так хотел, чтобы его все уважали. К малышу де Линьету многие относились почти как к равному, а пажа Анри никто всерьез не воспринимал. Бедный Вандом принял участие в глупой авантюре, надеясь, что после этого приключения он завоюет авторитет у Пиратов Короля-Солнца, и даже их лихой Вожак, Бражелон, в особенности Бражелон будет после этой отчаянной выходки относиться к нему с должным уважением.
А теперь Анри застрял на салинге грот-мачты и боится пошевелиться. Стоящий у основания мачты Ролан с тревогой смотрел на крохотную фигурку своего приятеля.
– Вандом! – закричал барабанщик, сложив ладони рупором, – Вандом! Слезайте, пожалуйста!
Несчастный Вандом не отзывался. Паж Бофора казался Ролану похожим на игрушечных солдатиков, с которыми он еще не так давно забавлялся. Анри вцепился в мачту, обнял ее обеими руками, и – это видел даже стоящий внизу Ролан – его била дрожь.
– Перебирайся обратно на ванты! – кричал Ролан, – Не бойся! Ну что же ты, Анри…
Анри замотал головой. Ролан решил, что Анри не знает, что такое ванты или забыл с перепугу и не понял, куда ему лезть. Он опять заорал как можно громче:
– Анри! Лезь на лестницы! У тебя получится! Смелее!
Вандом не ответил. Похоже, он молился. Медлить было нельзя. Не может же этот бедолага торчать на такой верхотуре! Сам он, конечно, пажа не снимет, это было ясно: он не удержит Анри. Надо звать на помощь. Ему попадет, но не бросать же в беде Вандома!
– Держитесь, Анри! – опять закричал Ролан, – Я позову кого-нибудь!
А кого? Капитана? Вожака? Того и другого? Ролан зажмурился, вытянул указательные пальцы. Так! И Ролан помчался за помощью.
– Сударь! – взмолился Ролан, – Помогите! Скорее! Беда!
– Что там еще? – спросил Рауль.
Ролан перевел дух.
– Человек за бортом? – иронически спросил Рауль.
– Не смейтесь, господин виконт! Действительно, беда с Вандомом. Вернее, может случиться беда. Стал бы я вас беспокоить! Его надо скорее снять с мачты!
– С какой еще мачты?
– С грот-мачты, господин виконт! Он там застрял и слезать боится.
– Где застрял Вандом?
– На салинге!
– Ты не путаешь? Ведь мы дальше марсовой площадки не забирались.
– А Вандом забрался. Хорош бы я был, если бы перепутал марс и салинг! Самая верхняя площадка!
– Как он так оказался? – все еще не понимал Рауль.
– Залез.
– Маленький Вандом залез на салинг? Невероятно!
– Почему бы и нет? Почему бы Вандому не залезть на салинг? Чем он хуже других?
– На него это не похоже.
– Вы его еще не знаете! Вы думаете, если он такой хорошенький и аккуратненький, то он миньон какой-нибудь? Ничуть не бывало! Анри де Вандом отличный малый! Бежим же, сударь! Надо спасать Вандома!
– Я никуда не побегу, пока господин сочинитель не соизволит объяснить, как отличный малый Анри де Вандом оказался на салинге грот-мачты. Ведь это немалая высота.
Рауль не верил своим ушам и решил, что барабанщик его разыгрывает. Они сговорились, он, как последний дурак, побежит спасать Вандома, а нарвется на какое-нибудь ''хи-хи, мы только шутили,… обманули дурака…''
– Немалая? Ужасная! П'сят метров!
– Пятьдесят семь и шесть, – уточнил Рауль.
Ролан, охваченный тревогой, даже забыл о своих мемуарах и потянул Рауля за рукав.
– Бежим же, – взмолился Ролан, – Пожалуйста!
– Это правда?
– Истинная правда!
– И все-таки, какой черт понес Вандома на мачту?
– Этот черт я, – сокрушенно сказал Ролан, – Мы поспорили, кто быстрее доберется до этого самого салинга.
– И полезли? – спросил Рауль.
Ролан виновато вздохнул и потупился.
– Ну и денек,- проворчал Рауль, – Что ж, пошли.
Он представил весь ужас положения, в котором оказался очаровашка Вандом. Ролан на ходу рассказал ему, что он выиграл состязание, добрался до салинга и сразу же полез вниз. А Вандом добрался до площадки после него, и почему-то не стал спускаться, а просто как прилип к мачте.
– Зацепился? Хотя там не за что зацепиться.
– Нет. Он, наверно, высоты испугался. До верха долез, а лезть назад боится.
– Сукин сын, – выругался Рауль.
Ролан шмыгнул носом.
– Ругайтесь, как хотите, только придумайте, как спасти Вандома! х х х
– Боже мой, – прошептал Рауль, увидев хрупкую фигурку пажа на площадке.
– Что вы хотите делать? – спросил барабанщик, – Неужели сами полезете?
Рауль ничего не ответил. Он подозвал матросов, велел им взять запасной парус и растянуть его под мачтой.
– Да не прыгнет он, господин виконт, – возразил один из матросов, – Забоится!
– Ваше дело не рассуждать, а повиноваться! – произнес Бражелон.
– Дак я чо…
– Делайте то, что вам сказано! Быстро! – повысил голос Пиратский Вожак.
Матросы стали разворачивать парус. Ролан с замиранием сердца следил за их действиями. Он был согласен с парнем, который осмелился возражать адъютанту герцога – даже когда матросы натянут парус под мачтой, Анри не отважится прыгнуть с такой высоты. Не надо было никого звать на помощь, в отчаянии думал Ролан, я должен был сразу же лезть наверх, и, подбадривая Вандома, помочь ему перебраться на ванты. И вместе мы, с Божьей помощью, как-нибудь слезли бы. А сейчас его, Ролана, к вантам не подпустят. Слишком далеко зашло. Мальчик внезапно сорвался с места и побежал на бак, где еще полчаса назад так беспечно болтал с Вандомом.
Рауль, занятый с моряками, не обратил внимание на исчезновение барабанщика. Ролан появился через несколько минут со своим барабаном. Мальчик сжал палочки – и сигнал тревоги нарушил молчание. Рауль вздрогнул и обернулся. Несмотря на отчаянный момент, он не удержался от легкой улыбки.
– Натяните парус крепче, ребята, – велел Рауль матросам.
– Да знаем уж, господин виконт, – пробормотал языкастый матрос, – Не учите рыбу плавать.
Рауль уловил затаенную насмешку и какое-то превосходство в тоне моряка. Он понял, что хотел сказать парень своей репликой: я, мол, знаю корабль от бака до юта, от палубы до трюма, и грот-мачту эту от киля до клотика, и что этот парижский барчук тут вмешивается? Парень смотрел смело, но не нагло, и, видимо, чувствовал уверенность в своей правоте и в том, что товарищи за него. Этот парень был рядом с Пиратами, когда они убирали фок при штормовом ветре. В словах матроса не было ни вызова, ни протеста. Скорее, он хотел показать Пиратскому Вожаку, что больше понимает в морском деле. И Пиратский Вожак сдержался, хотя в первый момент он чуть было не сорвал злость на матросе.
– Вы должны подстраховать пажа, ребята, – тихо, но твердо сказал он, – Разве я не прав?
– Вы правы, сударь, мы так и делаем, как вы приказать изволили. Но ему нипочем не прыгнуть. Даже если и прыгнет, парус может не выдержать.
– Придется кому-то лезть за мальчишкой.
– А какой дурак полезет? Помирать кому охота? Где ж его снимешь?
– Разве вы не забирались на мачты и реи, ребята, и на тот же салинг, если вы – профессионалы высшего класса?
– Прикажут – и полезешь как миленький. Но одно дело – ставить паруса или…
– Или? – спросил Рауль, – Спасать человека?
Но парень не стал расшифровывать свое "или". Видимо, не считал нужным распинаться перед господином.
– А с чего вы взяли, господин, что мы – профессионалы высшего класса? – спросил его товарищ.
– На флагмане адмирала, на мой взгляд, должны быть профессионалы высшего класса, – холодно ответил Рауль.
– Вы правы, ваша милость, но одно дело – делать что-то самому, тут мы не оплошаем, а тащить на себе этого малого – увольте! Благодарю покорно!
– Разумеется, – согласился Рауль, – Не тащить на себе, а подстраховать. Не оставлять же все как есть?
Матросы зашептались. Рауль не стал прислушиваться к их шепоту, но догадался, что ''морские волки'' советуют своему говоруну не высовываться, а то ему-то господин офицер и прикажет лезть на салинг. И полезешь. А куда денешься? ''Пусть сам и лезет, ежели такой умный'', – буркнул парень. Рауль выразительно посмотрел на него и опять промолчал. Между тем по сигналу Ролана люди бежали на палубу. Вскоре собралась целая толпа.
Ролан стоял у мачты, перекинув через плечо кожаный ремень своего большого синего военного барабана. Он продолжал отбивать сигнал тревоги. Никто из собравшихся на палубе сначала не понял, что произошло. Почему тревога? На всякий случай все прихватили оружие – опасались нападения пиратов. Но берберийские головорезы не лезли на абордаж, и корабль тонуть не собирался. Люди недоуменно переглядывались, не понимая, почему такой ажиотаж.
Рауля окружили друзья, пробившиеся сквозь толпу.
– Что случилось, Бражелон? – спросил Гугенот. Рауль молча показал на салинг. Серж де Фуа выпалил фразу, неуместную в печати. Оливье свистнул. Все замерли – на палубе появилось начальство – капитан и Бофор.
– Что тут у вас? – спросил герцог, – Что вы беситесь? Мы, слава Богу, тонуть не собираемся, идем полным ходом! Мусульманских головорезов боитесь? Вам уже везде эти бездельники мерещатся!
– Взгляните, монсеньор!
Герцог УВИДЕЛ.
– Анри… Нет…, – прошептал герцог.
Все молчали. Ролан, сжав губы, все еще бил в свой барабан. После повелительного жеста Бофора барабан замолчал. Адмирал оценивал ситуацию. В тревожной тишине, воцарившейся на палубе, прозвучал голос Франсуа де Бофора. Адмирал обращался к матросам:
– Ребята! Кто достанет этого малого с мачты? Сто пистолей награды!
Сто пистолей – крупная сумма, но ребята не хотели рисковать своими шкурами. Добровольцев не нашлось. Герцог спросил Ришара де Вентадорна, кому из матросов он может отдать такой приказ. Капитан вздохнул и взглянул на салинг.
– Кому? – спросил Бофор, уже не скрывая отчаяния, – Вы уверяли меня, что знаете свой экипаж, кто из матросов самый толковый, самый ловкий, самый смелый? Кто может выполнить этот приказ?
– Приказ должен выполнить любой из моих матросов, – ответил капитан, – Выбирайте любого, монсеньор.
Бофор пристально смотрел в лица матросов. Он видел / полтора десятка войн научили его этому / в глазах моряков ужас и обреченность. Герцог внезапно вспомнил глаза раненой лани на королевской охоте. Очень похоже.
– Тогда, – жестко сказал капитан, – Я выберу сам!
– Господин капитан, приказывать что-либо этим людям бесполезно.
– Почему же, господин виконт? – вполголоса спросил капитан.
– Да взгляните на них! Вы понимаете? Разве вы не видите, что с ними происходит?
– Да, – вздохнул капитан, – Я понимаю. Но выхода нет. Кто-то из них должен лезть за мальчишкой.
Он взглянул в лица моряков из своего экипажа. Но, как и Бофор, видел ужас и отчаяние. И одно желание ''хоть бы не меня''. И обреченность.
– Есть обстоятельства, когда нельзя приказывать, – настойчиво сказал Бражелон, – Если никто не хочет, попробую, монсеньор, достать вам этого мальчишку.
– Рауль, нет!!! – закричал де Невиль.
– Нет, – сказал Бофор, – Ты не должен так рисковать.
– Да, – возразил Рауль. – На такой риск можно идти добровольно. И только. Да вы не бойтесь, герцог. Все будет хорошо, – сказал он с иронией, – Я счастливчик.
– Ты дурак… – прошептал Оливье.
– Хуже, – добавил Гугенот, – Ты самоубийца.
– Это комплимент или оскорбление, господин Гугенот? – лукаво спросил Рауль.
– Понимай, как хочешь, – вздохнул Гугенот.
Оливье попытался удержать друга. Гугенот зашел с другой стороны. Они начали убеждать Рауля, что не его дело – карабкаться по вантам, на это есть матросы, жить надоело, что ли?
– Отстаньте! – прикрикнул на них Рауль.
– Бражелон! Сто пистолей хочешь заработать? – поддел его Серж.
– Сто пистолей – людям, которые держат парус, – язвительным тоном сказал Рауль, вся его наличность слегка превышала сию соблазнительную сумму, – Да отойдите же! Ролан! Не разводи сырость!
– Я не буду, – сказал барабанщик, часто моргая глазами, – А знаете… не так уж и страшно там… на высоте. Я-то ведь залез на самый верх. Вы только вниз не смотрите. Я знал, что нельзя смотреть вниз, но все-таки взглянул, и у меня чуть сердце не разорвалось от ужаса… А все-таки я и сейчас полез бы, но мне не удержать Вандома.
– Ребенок, и то больше понимает! – заметил Рауль, – Эй, вы! Давайте сюда ваши шарфы, платки, у кого что есть! – велел он друзьям.
– Опомнись, болван, грохнешься – костей не соберешь!
– Да полно вам причитать! – фыркнул Бражелон, забрал у друзей вещи, которые они впопыхах подали ему – у кого что нашлось – рассовал все это – что-то за пазуху, что-то по карманам. Бофор и капитан переглянулись. Они поняли замысел Рауля.
– Страховка, – сказал капитан, – Все правильно.
Бофор только кивнул.
– Бражелон! – позвал герцог.
Рауль обернулся и посмотрел на герцога. Это взгляд все решил. Бофор поверил. Во взгляде было нечто необъсянимое – героическая ирония, насмешливая отвага.
– Вы когда-то сказали, монсеньор, что, такие как я, добиваются всего, чего захотят, – напомнил Рауль опять же слегка насмешливо, и, уже серьезно, – Я хочу спасти Вандома!
– Я тогда сказал не только это, – прошептал Бофор, – Я сказал еще, что ты из такого теста, из которого делаются маршалы Франции.
– Как бы этот маршал не расшибся в лепешку, – проворчал Гугенот,- То еще тесто будут! Герцог! Зачем вы его отпускаете! Помешайте!
– Маловеры! – с упреком сказал барабанщик, – Я знал, что вы… Да хранит вас Бог, господин виконт!
– С Богом, сынок… – прошептал герцог.
– Аминь, – подвел итог Рауль и стал подниматься по вантам.
Барабанщик упал на колени у основания мачты и начал тихо шептать слова молитвы. И все присутствующие на палубе мысленно присоединились к молитве Ролана де Линьета. Все очень хотели верить, что молитва мальчика долетит до ангелов-хранителей пажа и адъютанта герцога де Бофора, и все закончится благополучно.
9. ФОРС-МАЖОР. НА ВЫСОТЕ.
У Анри больше не было сил ни молиться, ни думать. Глаза закрыты. Слез нет. Анри заплакал в первую минуту, когда понял, что не может спуститься с мачты. Он не слышал, что орали ему снизу. Его подбадривали, но он не различал голоса – все сливалось в каком-то гуле. Так, наверно, и умирают. Голова Анри кружилась, сознание гасло. Так, наверно, сходят с ума… Так сходят с ума. Он сойдет с ума и бросится вниз… Все это были не мысли, а обрывки мыслей. Анри, оказавшись в форс-мажорной ситуации, не мог мыслить логически. Собрав последние остатки воли, Анри заставил себя сосредоточиться. Гул стал отчетливее. Скандировали имя Бражелона. И его имя – Анри де Вандома. Какие дураки! Молчали бы лучше. А снизу кричали: "Держитесь! Смелее!'' Анри заставил себя открыть глаза. Вниз не смотреть, – говорил себе паж, – Не смей смотреть вниз. Вниз нельзя смотреть. Я сойду с ума. У меня сердце разорвется… Но почему Бражелон? Он-то тут при чем?
– Вот и я, – заявил Бражелон. Он был совсем рядом на вантах.
– Я за вами, Вандом. Как жизнь молодая?
– Я вас сюда не звал, – промолвил Анри.
– Я сам явился.
– Вы зря старались, господин де Бражелон, – сказал Анри умирающим голосом,- Я не смогу перелезть к вам. Поздно. Все пропало.
– Так уж и пропало!
– Неужели мое общество вам не надоело?
– Милое общество.
– Вам угодно издеваться? Лезьте вниз. Все пропало. Прощайте. И не поминайте лихом.
– Знаем мы эти слова, – фыркнул Бражелон.
Он понял, что сейчас никакими силами не заставить Анри перебраться с салинга грот-мачты к нему на ванты. Но и он устал, поднимаясь на пятидесятиметровую высоту! И Рауль переводил дух, собираясь с силами для прыжка к Вандому. Он понял по лицу Анри, что несчастный паж в состоянии, близком к обмороку. И с этакой наигранной бравадой / он и сам содрогался от ужаса, забравшись так высоко /, Бражелон сказал пажу:
– Гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе.
И оказался рядом с Вандомом. Внизу заорали что-то приветственное. Анри отпустил мачту и бухнулся к нему на грудь.
– Ну, тихо, тихо, – успокаивал его Рауль, – Мы выберемся, Анри.
– Зачем вы полезли за мной, господин виконт?
– Объясняю, маленький Вандом. Ты – один из нас, и раз уж я ваш Вожак, атаман, командир – я в ответе за тебя.
– Один из вас? Да я самый никудышный из Пиратского Братства!
– Что за чушь! У тебя, маленький Вандом, много достоинств.
– Вы это из жалости говорите. Вы слишком снисходительны. Какие у меня достоинства?
– Анри! Я не за тем лез сюда, чтобы говорить комплименты. Прекрати лепетать, и дай сосредоточиться. Сядем здесь, у мачты. Дайте мне перевести дух. Обдумаем варианты.
Они уселись рядышком, держась за руки. Внизу затихли.
– О, зачем вы…
– Ты опять? Меня просила присмотреть за тобой матушка, покидая корабль. Я обещал. А я всегда выполняю свои обещания. И, наконец, если тебе и этого мало, Ролан успел поведать мне, что ваша дурацкая затея корнями уходит в ларошельское пари мушкетеров. Все! Итак, наши варианты…
– Неужели есть варианты?
– И довольно много. Один вариант – прыжок в парус. Но парус ветхий, и матросы сомневаются, выдержит ли. Не факт. Не пойдет.
– Не пойдет, – эхом пискнул Анри.
– Вариант второй. Мы с салинга перебираемся на перты – вот эти тросы, что под реем, по ним лезем до нока грот-брам-рея или грот-бом-брам-рея, что-то и я запутался…
