К рассвету они находились примерно в пяти лигах от последнего постоялого двора, еще лига была на восток. Наискосок до условного места было примерно четыре лиги. Слишком много, но ничего не оставалось делать. Тем более, что они повернули от границы, а в первую очередь будут ждать там.
– Идти будем быстро, на лошадях едем по очереди, - скомандовал Корн, подсаживая Койнаш в седло и знаком приказывая Иллару садиться на вторую лошадь.
– Если можно, - неуверенно сказал Иллар, - я пойду пешком.
– Пожалуйста, - удивился, но не стал спорить Корн, - поедешь после Стенли.
– Вы не поняли, - Иллар отвернулся и медленно произнес, старательно выговаривая каждое слово. - Я никогда не садился на лошадь. - Он поднял глаза на оторопевшего Корна. - Я не умею ездить верхом, - растерянно добавил он.
Иллар не смотрел на братьев, но чувствовал по наступившей напряженной тишине, что они также поражены, не менее деда. Корн, наконец, пришел в себя, стукнув со всех сил кулаком по колену.
– Быть ты проклят, Альтам, - сквозь зубы проговорил он, - ты лишил мальчишку не только родительской любви, но и всех радостей детства. - И обратился уже к внуку, - прости, мне просто в голову не могло придти, что король не обучал тебя этому. - Иллар опять опустил голову, а Корн продолжил. - Ты не можешь говорить, что не умеешь ездить верхом. Когда-то ты отлично сидел на пони, да и настоящий конь тебе был не страшен. Не унывай, все сразу вернется к тебе, как только ты сядешь в седло. Тарлин, покажи, как надо садиться, - обратился он к младшему внуку.
Тарлин с готовностью медленно сунул ногу в стремя, а вторую перекинул через лошадь. Взяв поводья в руки, он легонько сжал колени, одновременно поддергивая уздечкой. Они тронулись с места, и по дороге Корн стал рассказывать Иллару, как надо ездить. Через некоторое время он сам сел в седло и посадил Иллара перед собой, передав ему в руки поводья:
– Почувствуй, как лошадь слушается тебя, попробуй сжать коленами ее бока, давай, - учил он его.
Потом он посадил его одного и шел рядом, пока Иллар, судорожно сжав колени, цеплялся в поводья. После этого он дал ему отдохнуть, посадив на коня Стенли. Но потом еще сажал его и с Тарлином, и одного.
Учение немного снизило их темп, но они все равно пришли к намеченному месту раньше нужного человека. Они еще некоторое время разведывали местность, ища его среди небольших подлесков и кустов. И начали уже было волноваться, что неправильно рассчитали место, когда на лошади появился молодой парень, ведя одну в поводу.
Соскочив, он подбежал к Корну и, волнуясь, сказал:
– Милорд, отряд стражников забрал всех лошадей на постоялом дворе и наших в придачу, и они рыщут по округе. Мне пришлось купить этих лошадей в деревне. Скоро они уже будут здесь.
– Так, - быстро стал распоряжаться Корн, - ты, - указал он на парня, - пойдешь с Койнаш на дорогу, идите к предыдущему трактиру. Берите там свежих лошадей и спокойно направляйтесь в Вароссу. Вы вне подозрений, вас не тронут. А нам как раз хватит этих четверых лошадей…
Они не успели договорить, как послышался топот копыт и, выскочивший откуда-то всадник заметил их и крикнул своим товарищам:
– Сюда!
Через мгновенье около них было еще двое всадников. Но Корн в это время уже схватил за поводья первую лошадь, а молодой парень свалил всадника на землю, просто стянув его за ногу. Тут же на него налегла Койнаш, ловко заломив ему руку, и держала так, пока ее товарищи расправлялись с остальными.
Стенли, Иллар и Тарлин выхватили свои мечи и бросились на двоих всадников. Иллару с Тарлином удалось напугать лошадь и она, встав на дыбы, сбросила своего наездника, а на земле его встретил меч Иллара. Стенли повезло не так. Его противник решил лучше бежать за подмогой, поэтому всеми силами старался удержаться на лошади, поднимая ее на дыбы и норовя подставить паренька под копыта. Ему это почти удалось, когда подоспел Корн и оттолкнул Стенли в сторону, сам получив удар копытом по руке. Но перед их противником внезапно появилось свободное место, и он рванулся прочь.
– Держи его, - прохрипел Корн, сжимая руку.
Но Стенли не надо было ничего говорить, он машинально схватился за стремя несущейся мимо лошади и неимоверным броском бросил себя на ее круп. После этого он повалил противника на землю, и они покатились по земле.
– Лошадь, - крикнул Корн Тарлину, а сам бросился помогать Стенли.
Тарлин вскочил на одну из лошадей, которых привел парень и бросился за умчавшимся конем.
Иллар продолжал биться со стражником, но вскоре ему на помощь пришел парень, к тому времени уже связав и заткнув рот первому стражнику. Недолго думая, он огрел мужчину по голове, и тот медленно осел на землю.
– Никогда не думал, - задумчиво проговорил Иллар, глядя на неподвижное тело, - что моему по настоящему первому противнику дадут по голове, не дав мне закончить бой.
Корн рассмеялся, подошел к нему и обнял его здоровой рукой.
– Это жизнь, малыш, а она не такая красивая, как кажется.
Закончив со стражниками, связав их и уложив к кустам, они выяснили у них, что отряд, который они встретили ночью, насчитывает пятнадцать человек и у них приказ: задерживать всех детей от десяти до семнадцати лет, одних или с родителями, нищих, или богатых. Всех, про кого человек десять свидетелей не подтвердят, что они те, кем и назвались. Отряд разделился на тройки и прочесывает окрестные деревни и поселения. Что случилось после их побега в столице, они не знают. Они выехали из столицы, когда разгневанный король еще только въезжал в нее. Именно он сказал им, кого искать и обещал немыслимую награду за поимку хотя бы одного из четверых.
Тарлин привел убежавшую лошадь, и теперь у них было даже на одну лошадь больше. Они сели на них и, ринулись к границе. Разрозненные маленькие отряды были уже не так страшны, как целый отряд и они не стали сильно скрываться. Но и выезжать на дорогу тоже не рискнули.
Иллар, собрав все свое мужество и волю, старался не отставать, и все же рядом ненароком оказывался то Корн, который похлопывал его коня по загривку, успокаивая того от взбрыкивания от неумелых действий его наездника, то Стенли, делавшего то же самое, но незаметно, чтобы брат не обиделся.
Как и ожидалось, их заметили, но слишком поздно и далеко. До границы уже было рукой подать, и они принялись подгонять коней в последнем рывке. Но преследователи не желали отпускать их и граница, как оказалось, их не останавливала. Они уже мчались по Вароссе, когда к преследователям присоединился еще один отряд, и Корн уже подыскивал удобное место для отпора, если придется драться, когда внезапно на пути преследователей выросло два здоровых наемника, которые кинулись на торогских стражников, крича во все горло, и к ужасу тех, на этот клич тут же отозвалось еще несколько голосов. Силы были явно неравные и преследователи отступили.
А к беглецам приближалась всадница. Легко соскочив с коня, она кинулась к Корну. Тот соскочил со своей лошади и прижал ее к себе. Стенли с Тарлином также слетели с лошадей и кинулись к ней.
Иллар хмуро отвернулся от них и начал смотреть, как торогские стражники нехотя отходили к границе.
– Иллар, - раздался рядом голос Корна.
Они все вчетвером стояли уже около него и немолодая, но удивительно красивая женщина с волнением смотрела на него. Иллар неловко пошевельнулся в седле, не зная, как слезть, не упав, ибо ноги у него все затекли. Но Корн обхватил его за пояс и, морщась от боли в руке, осторожно помог спуститься.
– Это твоя бабушка, малыш, - сказал он.
– Ваше величество, - сделал попытку поклониться Иллар, но тут же оказался в объятиях Алаины.
Она ничего не говорила, только по-детски шмыгнула носом. Но именно от этого звука Иллар внезапно разрыдался. Не только вся усталость и напряженность дороги сказалась в этом плаче. Объятия, ласка женщины, хотя и не матери, всколыхнули в Илларе потребность в материнской любви, которой его лишили и старательно выбивали всякие нежные чувства в течение семи лет.
Тарлин смущенно увел Стенли подальше, Корн же только похлопывал внука по плечу, стараясь приободрить его.
Но довольно быстро Иллар пришел в себя и отстранился от Алаины. Она не стала удерживать его, и только вопросительно взглянула полными слез глазами на мужа, но тут же они сделались круглыми от удивления, когда она услышала вопрос, который задал Иллар Корну:
– Я могу вернуться в Стокс в любой момент, как вы и обещали, милорд?
Корн предостерегающе сжал руку жены и, повернув Иллара к себе, твердо сказал ему:
– Я дал тебе слово, малыш, и у тебя пока не было повода усомниться в моем слове.
Потом обратился к Алаине:
– Я расскажу тебе все позже. У нас договор с Илларом, что никто не должен о нем знать, даже отец с матерью, - при этих словах Алаина и Иллар одновременно вздрогнули, но промолчали. - Пойдем, нам надо придумать, как его представить нашим людям. И расскажи, как ты оказалась именно в этом месте в это время.
– Ну, - растерянно ответила Алаина, все еще под впечатлением странного поведения мужа и внука, - то, что вы выйдите в этом месте, мы уже давно вычислили. А вот время, - она улыбнулась, - мы наблюдали за их постоялым двором. Как только там появился грозный отряд, мы устроили тут наблюдательный пункт. Именно тут вы и вышли бы, если бежали бы этой дорогой.
И тут же, практически без паузы, добавила.
– Он будет сыном Койнаш, которая помогла вам бежать из Торогии, и теперь боится расправы над собой и своим сыном. Пойдет?
– Да, - согласился Корн, - для наших людей здесь пойдет. Потом он будет родственником Варгона.
Алаина промолчала, только горестно вздохнув.
Глава 4.
Спустя десять дней они были в Нарте.
В пути пришлось задержаться из-за руки Корна. Ушиб превратился в ноющую рану и Корн два дня провел в постели, его лихорадило, и он был не в состоянии продолжить путь. У Алаины, как всегда, были с собой ее чудодейственные мази, с которыми она никогда не расставалась, особенно в путешествиях, да еще таких рискованных, как эти. Регулярно пополняя свой запас, она была готова к лечению любых ран. Нашлась у нее и мазь для Иллара. Непривычная скачка на лошади до границы, а потом еще до гостиницы, где остановилась Алаина со своими людьми, дала о себе знать огромными волдырями. Иллар так натер себе бедра, что некоторое время вообще не мог ходить.
Странно, но именно это придало правдоподобности их вымышленному рассказу слугам об Илларе. Вернее отсутствию рассказа.
Когда отряд верных королеве людей собрался вокруг своего короля, он объявил им:
– Наше дело окончилось не так, как мы надеялись и предполагали. Но все же поиски наши продвинулись вперед. Да будут к нам благословенны Небесные Боги, и да хранят они принца Иллара.
И только шестеро понимали истинный смысл этой речи.
Иллар теперь держался около Койнаш, Корн и Алаина демонстративно не обращали на него внимание, и лишь Тарлин, реже Стенли порой оказывались около него и перекидывались с ним парой фраз. Он был простым мальчишкой и все. Никому и в голову не пришло, кто он на самом деле. Ну, а его мозоли от езды на лошади - они только подтвердили о его простом положении. Королевская семья славилась своей любовь к лошадям и искусной езде.
Пока Корн лежал больной, Койнаш с Илларом навещали его, и там, в его комнате, Алаина смогла спокойно поговорить с внуком. Все уже было решено, поэтому она не стала уговаривать мальчика переменить его решение и только расспрашивала о его жизни. Вначале немного скованный своим внезапным рыданием у нее на груди, Иллар в конце концов оттаял и даже признался, что кроме матери очень хорошо помнит именно свою бабушку. Просто, находясь у Альтама, который поощрял любовь воспитанника к матери, надеясь таким образом усилить его ненависть к отцу, о королеве Алаине разговоров не было совсем, только общие фразы из истории и геральдике. А на самом деле, оказалось, что Иллар помнит о бабушке все. И как она лечила его синяки и царапины, ибо он был живым и шумным мальчишкой, и как они с ней ходили на конюшню лечить лошадей, ведь королева до сих пор была непревзойденной в этом деле.
Здесь, в комнате короля, Иллар впервые улыбнулся за семь лет, вспомнив, как пытался надергать из хвоста лошади конского волоса для своего лука и как весь замок сбежался на его отчаянный крик, когда лошади надоело терпеть его издевательство, и она лягнула его в колено. Будь это не одна из самых смирных лошадок королевы, а норовистый конь, Иллар тогда вряд ли отделался простым синяком.
Казалось, память возвращается к мальчику вместе с ласковым голосом бабушки. До этих пор он думал и вспоминал только о матери. А теперь оказалось, что в уголках его памяти остались и другие воспоминания его детства.
И все же он вздохнул с облегчением, когда они пустились в путь. Наедине со своими мыслями, где была любовь к матери и ненависть к отцу, желание скорей вырасти, отомстить отцу и освободить мать, ему было проще. Он так привык, и у него была цель в жизни. Встреча с родственниками внесла сумятицу в его душу, особенно разговоры с бабушкой. Теперь, в одиночестве ему было легче.
Когда они подъезжали к Варнийке, Корн с огорчением наблюдал, как мальчик становится таким, каким он его встретил в замке Альтама: хмурым, строгим и равнодушным к окружающему миру. Единственно, что его изменило - это сильно обветренное лицо. За те семь лет, что он прожил невылазно в стенах замка, его кожу не касался ни ветерок, ни солнечные лучи. Теперь же, за время поездки, лицо мальчика было обожжено солнцем и покрыто царапинами. Можно было не сомневаться, что теперь он меньше привлечет внимание.
Ехали они с Койнаш в нанятой якобы для Койнаш повозке. Но на самом деле, повозка была для Иллара, Конаш отлично ездила верхом. Иллар же первое время не мог даже сесть на лошадь. А потом, просто не хотелось привлекать к нему внимание окружающих.
В Варнайке Койнаш с Илларом останавливаться не стали. Они прямиком направились в Нарт и остановились в трактире, где стали ждать Варгона. За ним уже послали с вестью, что король с королевой вернулись, и его приезд ожидался со дня на день. А пока Иллар сидел в своей комнате и читал. Выходить ему пока не следовало, а он и не роптал. Наоборот, он привык к замкнутому пространству, и путешествие утомило его. Теперь он наслаждался привычной тишиной и одиночеством.
Койнаш тоже не часто ходила в город. Она не должна была попадаться на глаза Интару, иначе ей пришлось бы держать ответ, что она тут делает. Поэтому она занялась пошивом одежды для Иллара. Простой, но не без изящества, ведь он должен был предстать перед принцессой в качестве пажа.
На пятый день, наконец, появился Варгон. Он пришел в гостиницу и громогласно спросил, здесь ли его племянница Пронета со своим сыном Брайтом, так назвались Койнаш с Илларом.
Когда Варгон появился в их комнате, Койнаш кинулась к нему на шею с возгласом:
– Дядюшка!
А когда дверь закрылась, отошла и сделала почтительный реверанс. Но Варгон, лишь мельком взглянув на нее, устремил свой внимательный нахмуренный взгляд на Иллара. Тот не оробел, а спокойно поздоровался.
– Ты помнишь меня? - угрюмо поинтересовался Варгон.
– Да, господин Варгон, увидев вас, я вспомнил ваше постоянное ворчание. И еще помню, что я его не боялся.
Варгон хмыкнул:
– Ну что ж, возможно, ты меня и не боишься, но я все же скажу, что я думаю о том, что ты задумал со своим дедом. - Он сделал паузу и резко закончил. - Самая большая глупость твоего деда после того, как он отправился в пасть волка с двумя детьми - это потакать прихотям какого-то щенка, пусть он и трижды принц и наследник. И послушай, что я скажу. Я дал клятву этому упрямому ослу, твоему деду, и даю тебе, что от меня никто не узнает кто ты. Также я обещал Корну, что не буду рассказывать тебе об Интаре, но я должен сказать тебе кое- что и это будет мое последнее слово о твоем отце. Ты, - указал он пальцем на Иллара, - и мизинца не стоишь своего отца.
От такой проповеди Иллар слегка смутился. Но Варгон не стал дальше развивать эту тему, а сразу приступил к делу.
– Интар ничего не заподозрил. Они с Лайной съездили в Варнийку сразу, как только узнали, что король с королевой вернулись. Корн приболел, это дало им возможность одурачить сына. Рассказывала в основном Алаина, она достаточно подготовилась к разговору. Стенли с Тарлином тоже кое-чего наплели, а потом ловко улизнули, а перед этим Стенли уговорил дядю сразиться с ним и показать ему несколько новых приемов. Кое-какие подарки из Сегота Лайне, из Горлита Интару, и у тех не возникло подозрения, что отец с матерью там даже не были. Короче, все прошло благополучно, не считая того, что король с королевой занимались враньем и подавали этим пример внукам. Теперь о вас. Я повидаюсь сегодня с Интаром и Лайной и попрошу Лайну взять к себе моего внучатого племянника. Хоть это мало отличается от правды, ибо детей Корна я всегда почитал за своих племянников. Итак, - он тяжело взглянул на Иллара, - ты внук моего дальнего родственника, один из внуков, которых у него, как и детей полно, никто даже толком не знает, сколько их там всего. Тебя привезла мать, овдовевшая, кстати, при твоем рождении, и тут же отправилась обратно, ухаживать за своим отцом. Поместье называется Сениз, что на юге Илонии, ты там провел всю свою жизнь. Это все. Остальное можешь досочинить, проверить все равно невозможно. Повторяю, там куча детей, никто даже не помнит, как кого зовут.
Он вздохнул:
– Никогда ничего не просил и просто не знаю, как это делается. Вы с дедом уготовили мне неприятное дельце. Не удивлюсь, если от моей неопытности у меня ничего не получится. Делайте тогда дальше, что хотите.
Иллару показалось, что Варгона вполне устроило, если бы все так и вышло.
Но у него все получилось. Уже вечером он пришел и тут же с порога заявил:
– Идем завтра.
Потом обернулся к Койнаш.
– Поедешь в Варнийку. Королева ждет тебя.
Только сейчас Иллара охватило волнение. До этого он все силы тратил на то, чтобы обрести былое спокойствие и твердость духа после пережитых приключений и трудной дороги. И вот теперь встреча с матерью стала реальной и такой близкой. Койнаш с грустью наблюдала, как мальчик то с нетерпением поглядывает на дверь, то наоборот, угрюмо забивается в глубокое кресло. Он одновременно и желал, и страшился встречи с матерью.
И, наконец, назначенный час наступил. Когда Варгон явился за ним, он уже был одет и даже спокоен. Варгон критично оглядел его и не нашел к чему придраться.
До замка они дошли пешком. Варгон почти не разговаривал, и Иллар был ему за это признателен. И только когда они очутились перед последней дверью, отделяющей Иллара от матери, Варгон крепко сжал его руку и обнял за плечи.
– Все будет хорошо, дружок! - шепнул он и постучал в дверь.
Им открыла молоденькая служанка и сразу впустила. Варгон ввел Иллара в очень большую и светлую комнату. Вся обивка была светлых тонов, а окон не в пример больше, чем в любой из комнат замка Альтама. Так, по крайней мере, показалось вначале Иллару, а потом он увидел свою мать и забыл обо всем на свете.
Его мать была такой, какой он ее всегда себе представлял и рисовал. Только какой-то усталой. И морщинок вокруг лица и губ было больше. Волосы были уложены в аккуратную прическу, а Иллар почему-то помнил ее с полураспущенными волосами, помнил, как эти волосы щекотали его, когда она наклонялась поцеловать его.
Принцесса Лайна сидела в кресле у окна, рядом сидела вторая служанка и читала вслух. При появлении Варгона, они обернулись к ним. Варгон почтительно поклонился:
– Ваше высочество, представляю вам моего племянника…
Лайна укоризненно покачала головой:
– Зачем так официально, Варгон.
И взглянула на Иллара.
– Как тебя зовут?
Иллар хотел ответить, но смог только открыть рот, голос его предательски подвел, он только выдавил из себя какой-то хрип, и смущенно замолчал.
– Брайт, - ответил за него Варгон.
– Не слишком ли он большой? - Обратилась теперь к Варгону Лайна. - Ему впору быть оруженосцем, а не пажом.
Иллар попытался скрыть отчаянье, которое охватило его при этих словах матери, но опять выручил Варгон.
– Он просто высокого роста, Лайна, - теперь он обращался к принцессе по привычному просто. - Потом, несомненно, он перейдет в разряд оруженосцев, но сейчас ему надо присмотреться и привыкнуть к дворцовой жизни, ну и также набраться хороших манер, - Варгон шутливо хлопнул своего мнимого внука по плечу.
– Хорошо, Варгон, тебе видней. - И она опять обратилась к Иллару, - чем ты занимался у себя дома, Брайт?
На этот раз Иллар выдавил из себя:
– Учился.
– О, это похвально, - оживилась Лайна, - какие науки тебе больше всего нравятся?
На этот раз Иллар ограничился неопределенным пожатием плеча
– Ладно, - отступилась Лайна, - похоже, Варгон, ты прав.
– Витива, - обернулась она к служанке, - отведи его к Маниту, пусть он определит мальчика и расскажет ему его обязанности.
Служаночка, которая открывала им дверь, послушно поклонилась и взяла Иллара за руку, которую он тут же вырвал из ее рук. Витива хихикнула.
– Тогда иди за мной и смотри, не потеряйся.
– Витива, - строго отдернула ее Лайна.
– Ах, леди Лайна, - притворно закатила глазки девушка, - потом они становятся такими важными и никогда не дают мне руки. Я так мечтаю о братике, вы ведь знаете…
Лайна только рукой махнула, прогоняя ее прочь, но в это время дверь открылась без стука и в комнату вбежала маленькая девочка.
– Мамочка, - закричала она, бросаясь к Лайне, - я хочу погулять с тобой, а не с няней.
Лайна ласково улыбнулась, прижимая к себе девочку.
– Мне не здоровится, моя милая, - грустно сказала она и нахмурилась, увидав выражение лица своего нового пажа.
Иллар застыл на месте, не сводя с девочки пораженных глаз. Варгон сразу уловил, что случилось и твердо развернул мальчика к двери, легко выпроваживая его прочь. Но перед тем как выйти, Иллар бросил на мать полный удивления и отчаянию взгляд. Варгон собирался выйти за ним вслед, но его остановил голос Лайны:
– Лорд Варгон, останьтесь, пожалуйста!
Голос Лайны звучал строго и официально. Варгон вздохнул, посылая проклятья на голову своего короля.
– Леди Лайна, - опережая ее, начал он, - я предупреждал вас, что он не знает элементарных правил поведения.
– Не увиливай, Варгон, - перебила его Лайна, - он посмотрел на Овету так, словно первый раз видит ребенка, а на меня, как будто я не имею права быть матерью. Откуда ты его привез? Где он воспитывался?
– Ну, - уклончиво ответил Варгон, - у меня полно кузенов, еще больше племянников, еще больше внучатых племянников. Живут в основном в поместье моего внука, он теперь хозяин Пентиры. Ну, а там деревня, свежий воздух.
– Варгон, не отклоняйся от вопроса. Почему ты привез именного этого мальчика, раз у тебя так много родственников. У него все… - Лайна замялась
– …в порядке с головой, - закончил за нее Варгон.
Лайна смутилась, но потом решительно кивнула головой.
– Ну, - задумчиво продолжил Варгон, - он весьма умный парень, просто немного странноватый. Возможно, ты напоминаешь ему мать, возможно он видит в тебе ее, ну и…, - Варгон неопределенно махнул рукой.
– Мне бы хотелось поговорить с его матерью, - твердо сказала Лайна.
Варгон вздохнул.
– Она уехала.
– Она была здесь и уехала, даже не дожидаясь, когда ее сын устроится в замке? Варгон, твои родственники меня удивляют.
Варгон поднял руки к небу.
– О боги, ты даже не представляешь, Лайна, как меня самого удивляют некоторые мои родственники. Похоже, мне пора в отставку. Мне просто необходимо поселиться где-нибудь в отдаленном местечке, чтобы не видеть никого из своих родственников, особенно нескольких.
Лайна смущенно встала и подошла к Варгону.
– Варгон, извини, пожалуйста. Меня просто поразила реакция этого мальчика на мою дочь.
– Ладно, Лайна. Если у тебя найдется еще один повод для беспокойства, я заберу его.
Он поклонился и вышел. Тут же раздался голосок Оветы. Она вежливо молчала, когда говорили взрослые и теперь приставала с расспросами с матери. Лайна спокойно ей отвечала.
Варгон отправился на поиски своего подопечного.
Когда он нашел его, тот слушал нотацию Манита. Манит, увидев Варгона, тут же возопил:
– Это вам я обязан, мой дорогой лорд, тем, что ломаю теперь голову, как уместить мне этого высокорослого юнца на кроватях моих мальчиков? Они ему коротковаты. Куда теперь прикажите его укладывать?
– Возьми кровать у Ордата, - устало сказал Варгон.
– Во-первых, куда я ее поставлю? А, во-вторых, не слишком ли уж жирно для него одного одна кровать?
Иллар не выдержал:
– А разве у меня будет не отдельная комната?
Манит хмыкнул:
– Откуда вы привезли его, лорд Варгон? - и, обернувшись к мальчику, наставительно произнес, - если для каждого пажа в этом замке предоставить не только по комнате, но даже по кровати, то замок должен быть в несколько раз больше.
Варгон прервал грозившую растянуться надолго тираду словоохотного Манита.
– Прошу прощения, я скажу этому молодому человеку напутственное слово и можете забирать его окончательно.
Он отвел Иллар в сторону:
– Ну и? - спросил он насмешливо, - мать ты увидел, может, тогда сразу отправишься в Торогию? А?
Иллар отвернулся.
– Ты что, - уже мягче спросил Варгон, - не знал, что у тебя есть сестра? Альтам тебе не сказал? И твой дед тоже об этом промолчал?
Иллар продолжал угрюмо молчать.
– Ладно, можешь не говорить, - вздохнул Варгон. - Только послушай меня. Она же мать. Будь у нее десять детей, она одинаково любила бы всех. Какая же мать не любит своих детей. И тебя она не забыла, уж поверь мне. Дай ей только возможность узнать о тебе, сам убедишься.
Но Иллар отрицательно покачал головой.
– Как знаешь, только учти, больше такого не должно случиться. Иначе, сам понимаешь, дальше ты не сможешь тут оставаться. А наш король еще выслушает от меня пару ласковых фраз, - добавил он чуть погодя.
Так началась жизнь Иллара в замке его отца.
Манит преувеличивал, говоря, что Иллар слишком высок. Он действительно был выше всех пажей и старше, но не настолько, чтобы не поместиться на кровать.
Ради возможности быть рядом с матерью мальчик приготовился вытерпеть все. Даже то, что делить постель ему пришлось еще с одним мальчиком, младшим его на два года, худеньким, даже хрупким. Как потом узнал Иллар, у него был необыкновенно красивый голос и он не только красиво пел, но и сам сочинял песни. И он был любимцем при дворе. Звали его Латин, он был добр, весел и общителен. И натолкнулся на ледяную стену неприятия со стороны своего нового товарища. Иллару даже в голову не пришло подружиться с маленьким певцом, он его просто не замечал, отдавая все свое время мыслям о матери.
Ему, как самому высокому было поручено зажжение и гашение свечей в покоях леди Лайны: гостиной и столовой, также носить за ней канделябр, если она куда-то шла. До вечера он мог быть свободен, зато, когда начинало темнеть, он начинал обходить комнаты и зажигать свечи. Потом, весь вечер, до тех пор, пока все не лягут, он должен смотреть за свечами, меняя их и гася, если они уже не нужны.
Занятие это было не обременительно, ни в коей мере не скучным, и позволяло почти все время быть рядом с леди Лайной. Днем он мог заниматься чем угодно, но всегда, если было возможно, находился недалеко от матери. Но днем она, в основном, была занята или проводила время только в обществе одной из служанок или дочери. Зато вечером вокруг всегда было много придворных, и Иллар мог смотреть на мать сколько душе угодно. Никому его взгляд не казался бестактным или невежливым.
Своего отца Иллар впервые увидел только на четвертый день. Принц Интар был в отъезде, чему, собственно Иллар был очень рад. Он не стремился к этой встречи, а наоборот, еще день, после приезда отца, умудрился остаться вне поля его зрения. Он увидел его только вечером следующего дня, в обеденном зале за общим столом. Они с Лайной сидели на разных концах огромного стола, и впервые Иллар весь вечер смотрел не на мать, а на отца.
Он оказался таким, каким Иллар его себе и представлял. Альтам показывал воспитаннику портрет его отца и Иллар хорошо помнил суровое лицо и сталь в глазах. Теперь перед ним был оживший портрет. Все тоже суровое лицо и твердый взгляд. Только лоб пересекала морщина и в волосах появилась седина. И глаза почему-то были спокойные и, как показалось удивленному Иллару, немного грустные.
Он о чем-то беседовал с сидящим рядом, как уже знал Иллар, королевским советником по внешним связям Арсетом. Они обсуждали что-то, не торопясь и не обращая внимания на шум за столом. Их беседу несколько раз прерывали возгласы и вопросы придворных, Интар внимательно выслушивал и коротко давал ответ. Со своего места Иллар не мог услышать его голоса, но интонацию улавливал. К его удивлению, голос принца Интара не был грозен или суров, скорее это был голос человека, привыкшего, что его слушают.
Интар встал из-за стола первым, подошел к жене, и они вместе покинули обеденный зал. За ними устремились остальные, и Иллар поспешил вслед за всеми. Леди Лайну и лорда Интара он нашел в их гостиной. Уже привычным взглядом он осмотрел все горящие свечи, заменил две штуки и устроился на своем привычном месте: у дальнего окна возле портьеры. Только повернувшись к комнате лицом, он заметил, что за ним наблюдают. Глаза его отца внимательно изучали его, но Иллару не было под ним неуютно. Он, конечно, ожидал, что удостоится пристального внимания принца Интара, и приготовился к сверлящему взгляду такого ненавистного ему человека. Но ничего подобного не было. Были просто заинтересованные новым человеком глаза. Правда, очень внимательные.
