– Это искусный вор. И бороться с ним бесполезно. Он все равно будет красть. Отсидит в темнице и снова за свое. Попадался он нечасто, только три раза за свои сорок лет. И то попадался потому, что оставлял свидетелей. Человеческая жизнь для него священна. А предложил я ему украсть жезл власти у правителя Фкарента, лорда Лоттвика. Лорд Лоттвик решил стать истинным хозяином города и берет дань со всего и со всех. Уличить его невозможно, сколько я ни пытался. Он исправно поставляет налоги, а его люди или подкуплены, или слишком напуганы. Этот вор украдет его жезл, символ его власти. Я для выяснения такого вопиющего факта, направлю к нему своих людей. Так им легче будет выяснить интересующие меня факты.
– А жезл? Он останется у вора?
– Нет, он принесет его ко мне. Для него главное - вызов его искусству, ибо Лоттвик - серьезный противник. Ну и мое прощение и вознаграждение.
Остальные заключенные представляли собой различную сметь воров, насильников и убийц. Кто-то из них просил о пощаде, кто-то угрожал, жаловался, просил передать что-либо на волю. С каждым принц Интар разговаривал, с кем спокойно, с кем откровенно презрительно, И только одного он просто спросил:
– Есть какие жалобы?
И тут же отправил обратно, когда получил отрицательный ответ.
– Кто это? - осторожно спросил Иллар.
Ответил Стенли:
– Это насильник. Он давно сидит, дольше всех и знает, что дядя не выпустит его раньше положенного ему срока.
– И какой у него срок?
– Десять лет. А сидит он уже четыре года.
– И милорд каждый месяц вызывает его?
– Да.
Иллару казалось, что прошла целая вечность, прежде чем они выбрались наверх, на воздух. Действительно, уже смеркалось. Вечернюю трапезу они пропустили, правда, они перекусили там, внизу, разделив еду тюремщиков. Чему Иллар был весьма удивлен. Принц Интар сидел вместе с тюремщиками и держался среди них весьма просто. Они также не смущались его. И вообще было видно, что садился он за их стол часто. "Раз в месяц", - вспомнил Иллар. Сам он не ел. Не потому, что брезговал сидеть с тюремщиками, исполняющими к тому же роль палачей. Об этом он даже не подумал. Просто после всего увиденного кусок еды не лез ему в рот.
Но, как оказалось, для принца все это тоже не прошло бесследно. Когда они вышли во двор замка, он направился на конюшню.
– Стенли, ты едешь с нами?
– Да, - кивнул Стенли, но внезапно передумал, - нет, я лучше пойду подерусь с Потунгом.
Иллар яростно взглянул на него, Ему совершенно не хотелось оставаться сейчас наедине с принцем. Но Стенли только усмехнулся и тут же исчез. Иллар же поплелся в конюшню. Благодаря урокам брата, и помощи принца Интара он уже научился сам седлать свою Нартику, немолодую, смирную лошадку, названную в честь столицы. Честно говоря, Иллар уже привык ездить верхом, и ему даже понравилось скакать галопом. Но он не мог себя заставить попросить коня порезвей. И не только потому, что просто не хотел просить, он привязался к Нартике. Нартика была умной лошадкой и понимала его с полуслова. Иногда она позволяла себе пуститься в галоп, и Иллар был благодарен ей уже даже за это.
Они еле успели до закрытия главных ворот. Быстро темнело и они прихватили по факелу. При этом Иллар заметил, что стражники, дежурившие у ворот, совсем не удивились и с готовностью подали своему принцу два зажженных факела.
Двух факелов было достаточно для освещения дороги, но, похоже, Морлет сам прекрасно знал, куда ему идти. Они держали путь к лесу. Но не к основному массиву, а к небольшой рощице около пруда, Иллар никогда не был там, но знал, что леди Лайна частенько выезжала туда на прогулку вместе с маленькой Оветой.
Они остановились у самого пруда, около небольшого кострища. Спешились и привязали своих коней.
– Ты умеешь зажигать костер? - спросил Интар.
– Нет, милорд.
– Тогда собери хвороста. А я пока подожгу то, что есть.
Когда, наконец, костер запылал в полную силу, Интар в изнеможении прислонился к стволу дерева, рядом с которым было кострище.
– Расстели плащ и ложись, - приказал он Иллару и закрыл глаза.
Но Иллар не стал ложиться. Уткнув голову в колени, он смотрел на костер. Он снова переживал увиденное в подземной темнице. Три окровавленных полосы на спине несчастного сапожника, угрюмые глаза насильника, ноги, закованные в кандалы, руки, связанные веревкой, заросшие бороды, запах и опять три полосы и опять глаза хитрые и грозные, подавленные и злые. И каждый взгляд надо было выдержать, на каждое слово ответить… Его мысли прервал голос Интара:
– Я не должен был брать тебя туда.
– Да нет, - попробовал усмехнуться Иллар, - Если я не одержу над вами победу, возможно, окажусь там. Полезно осмотреться.
– Я не кидаю в темницу побежденных в честном поединке, - сухо и немного резко сказал Интар.
– Простите, - Иллару стало стыдно. Он совсем так не думал, просто сказал первое, что пришло ему в голову, первое, что смогло бы задеть его отца. Он добился этого, но результат не радовал.
– Мой отец часто сидел в камерах этой темницы, - так тихо сказал Интар, что Иллар еле расслышал его.
– Король Корн? - переспросил пораженный Иллар.
– Последний раз он сидел уже при мне. Я ждал, когда мать и друзья вызволяли его оттуда. Я помню, какой он вышел, страшный, заросший, от него неприятно пахло. Но мы кинулись его обнимать и целовать. Мы были счастливы, что смогли вырвать его оттуда, что он снова на свободе. - Он помолчал. - Каждого узника на свободе кто-то ждет. Даже у насильника есть мать или отец. И они ждут его. Вот поэтому я и иду туда каждый месяц. Человек не должен сидеть там больше, чем ему положено.
– А король Корн? За что сажали его?
– Отец, пытаясь воспитать его по своему подобию. Брат, чтобы он просто исчез и не маячил у него перед глазами, не мешал спокойно жить.
– Король Эмдар. Я читал про него. Он был жестоким человеком. Говорят еще, что он воспитывал своих сыновей среди солдат. И их наказывали еще строже, чем их.
– Да, у короля Эмдара была специальная комната, где он порол своих сыновей. И мой отец на раз бывал там. И в другой комнате, той, где совсем недавно был ты и там он на себе испытал руку тюремного палача…
Иллар потрясенно молчал. Представить короля Корна, такого полного сил, величия и жизнелюбия, к которому, что скрывать, он испытывал более чем уважение, в той комнате, которую они сейчас покинули, - это было невероятно.
Между тем Интар задумчиво продолжил:
– Говорят, я очень похож на него…
– На своего отца? - не понял Иллар, все еще думая о Корне.
– Нет, на деда - короля Эмдара.
– И вы… вы смогли бы посадить в подземелье собственного сына? - запинаясь спросил Иллар, со страхом ожидая ответа.
– Видимо, ты так ничего и не понял, Брайт. - вздохнул Интар.
– А что я должен понять? - вскинулся Иллар. - Все вокруг вас ненавидят и проклинают вас. Вы еще хуже, чем ваш дед. Он хотя бы любил свою…
Иллар проглотил последние слова, чуть не вырвавшиеся из его уст, но Интар, похоже и не расслышал их. Он вскочил со своего места и, схватив Иллара за рубашку, рывком поставил рядом с собой.
– Кто ненавидит меня? - спросил он тихим шепотом, от которого у Иллара пробежали мурашки по спине. - Назови мне хоть одного человека, кроме тебя, конечно. Кого ты знаешь, кто взывает к богам с просьбой обрушить на меня их кару? Кроме преступников и воров, тех, у кого нет совести или чести. Назови мне хоть одного честного. От простого крестьянина до лорда. Назови, и я тотчас отпущу тебя, как ты просил.
"Леди Лайна", - хотелось крикнуть Иллару, но он молчал, с ненавистью глядя на своего отца. "Леди Лайна и король Альтам, чью любовь ты разрушил" - повторил он мысленно. Но сейчас он не мог этого сказать, он еще не готов. Он скажет это потом.
Интар резко отпустил его и Иллар от неожиданности упал. Но тотчас вскочил и стоял таким, яростным и взъерошенным, пока Интар не вернулся на свое место у дерева.
– Ну вот, - спокойно сказал Интар, как будто ничего не случилось, - я отвлек тебя от того тяжкого зрелища. Ты опять обрел уверенность в себе.
– Вы что?… Сделали это специально?… - с оторопью спросил Иллар, и голос его зазвенел от гнева.
– Ну, вообще-то нет. Ты действительно разозлил меня. - Интар усмехнулся. - Никто никогда не мог похвастаться, что видел меня в ярости. Даже я сам. Признаться, я от себя такого и не ожидал. Гордись, ты первый человек, кто сделал это и единственный, кто видел это.
– Я не верю вам.
– Пожалуйста, не верь. Не хочешь размяться? Честно говоря, я пожалел, что не присоединился к Стенли. Обычно я приезжаю сюда, чтобы отойти от запаха темницы, от вида этих несчастных. Ты же умудрился добавить к этому и свою лепту.
– Я не хотел этого, вы сами вынудили меня.
– К чему? Чтобы ты выкрикнул эти слова? Честно говоря, не знаю, почему они меня так задели. Ведь мне их говорят довольно часто. Возможно потому, что я не понимаю тебя. Не понимаю причины твоей ненависти. Ты знаешь, я прекратил выяснять это, надеясь, что ты сам во всем разберешься. Я же вижу, ты наблюдателен и умен. Ты умеешь слушать и отвечать. Мне казалось, ты понимаешь меня. Я редко ошибаюсь в людях. Неужели ты так искусно притворяешься?
– Вы не можете отрицать того, что вас боятся, - ушел от ответа Иллара.
– Меня не только боятся, но и уважают.
– Да, - согласился Иллар, - Но - добавил он глухо, - вы поломали жизнь самому близкому мне человеку.
– Тогда ты имеешь право ненавидеть меня, - сразу согласился Интар. - Все возможно. Возможно, я своими действиями, своими поступками, своими приказами и причинил кому-то горе. В таком случае я должен знать об этом. И чтобы не допустить этого в последующих своих действиях, и чтобы попросту, если это возможно, возместить ущерб.
– Это невозможно. Только я могу исправить это, - чуть не сорвался на крик Иллар.
– Пусть будет так, - как ни в чем не бывало, продолжил Интар, - Но тебе не кажется, - добавил он настолько равнодушным голосом, что Иллару сделалось не по себе, - что ты должен хотя бы выслушать и другую сторону?
После этого Интар легко поднялся, неторопливо разделся и с разбегу кинулся в воду. Несколько раз нырнув, подбадривая себя негромкими возгласами, ибо вода была далеко не летняя из-за стоявшей последнее время плохой погоды, он вышел на берег и подсел к огню, подбросив в него еще несколько охапок хвороста. Костер весело затрещал, и пламя ярко озарило их поляну. И тут Иллар впервые заметил то, чего никогда раньше не мог увидать - обнаженную спину своего отца, покрытую старыми шрамами. Шрамами не от ударов меча, не рубящими ранами, полученными в сражениях и украшающими каждого воина, а красными рубцами поперек спины, следами кнута или плети.
– Ваш… ваш… отец тоже бил вас?.. - представить себе Корна, отдающего такой приказ - было невозможно, но именно эти слова непроизвольно вырвались у потрясенного Иллара, ибо иное просто не приходило ему в голову.
– Нет, - Интар ответил как-то неторопливо и грустно, даже не поворачиваясь к своему оруженосцу, - это память о моем путешествии, о том, как я встретил свою невесту…
– Расскажите, - Интар непроизвольно подался вперед, не сводя глаз со старых рубцов.
Пламя костра затухало, и с ним же сглаживались полосы, превращая спину Интара в одно темное пятно.
– Зачем? - голос Интара обрел прежнее спокойствие и невозмутимость. Он натянул на еще мокрое тело рубашку и опять бросил в костер хворосту. - Утолить твое любопытство?
– Но это могло бы… - Иллар нерешительно запнулся.
– Что? Изменить твое мнение обо мне? Извини, парень, но это мое личное дело, и воспоминания причиняют слишком большую боль, я не желаю говорить об этом. К тому же я предупреждал, что не буду специально для тебя казаться хорошим, а мой рассказ ты можешь воспринять именно так.
Иллар опустил голову.
– Простите, я не должен был…
– Я рад, что мы поняли друг друга.
"Нет, не поняли", - эта мысль мучила Иллара до самого возвращения в замок, а потом вообще не отпускала его.
Глава 8.
"Нет, не поняли, это не любопытство, - думал Иллар, ожидая принца в его кабинете, - я должен узнать, что тогда произошло, но узнать правду. Не от него, от мамы. Я не должен был спрашивать у него, у меня вырвалось… Что же тогда произошло? Стенли знает и Тарлин… Или они знают только то, что рассказал им их дядя. А мне нужна правда. Только мама может мне сказать". А как расспросить леди Лайну, если он не должен даже показываться ей на глаза, не говоря уже о том, чтобы о чем-то заговорить с ней.
Иллар достал листок и карандаш. Рука привычно провела первую линию. Сначала волосы, потом глаза. Он рисовал привычно, почти не задумываясь. И мама опять получилась, как и раньше, юной и веселой. Не такой как сейчас, усталой и печальной.
Он рисовал, полностью отдавшись этому делу, как вдруг у него над головой раздался голосок:
– Ой, какая мамочка красивая.
Над ним стояла Овета и не сводила сияющих глаз с рисунка в руках Иллара.
– Ты…вы… как… тут… ок..к..казалась, - от неожиданности и волнения Иллар стал заикаться. - Вам нельзя тут находиться, - к нему, наконец, начал возвращаться голос.
Девочка удивленно посмотрела на него.
– Почему нельзя? Это же моего папы кабинет. Я всегда сюда прихожу. Он мне разрешает. Я хотела взять его книжку с картинками.
Овета живо пододвинула один из стульев к книжному шкафу и вытащила книгу. Иллар взглянул на название: "Карты местностей Илонии".
– Вы одна пришли, кто теперь проводит вас обратно?
– Меня няня в коридоре ждет.
– Она не должна была впускать вас.
– Но почему?
– Потому что тут теперь живу я.
Девочка подумала.
– Да, правда, - обрадовалась она, вспомнив что-то, - но мы думали, что ты с папой.
– Ну, а теперь все, уходите отсюда.
– А можно я на маму посмотрю?
– Если ваша няня зайдет, будет крику на весь замок.
– Нет, не зайдет, она боится в папин кабинет заходить. Ну дай мне, пожалуйста, еще посмотреть.
– О боги, смотрите быстрей и уходите.
– Но я не хочу уходить. А ты мне подаришь мамочку? А себе ты еще нарисуешь…
– Леди Овета, вы разве не знаете, что вам запрещено подходить ко мне близко? - пытаясь образумить девочку, Иллар придал своему голосу грозность и суровость.
– Да, но ведь ты не злой. Ты ни разу не обидел меня. И ты рисуешь маму. Разве может злой человек рисовать маму?!
В ее голосе было столько непосредственного удивления, что Иллару внезапно стало стыдно.
– Ну, вообще-то я злой, - в его словах было недоумение, но никак не злость.
Овета это моментально уловила.
– Ты просто грустный и печальный, - сделала свой вывод она и опять жалобно попросила, - подари мне, пожалуйста, мамочку, ладно?
– Я не могу, у вас спросят, откуда он?
– Ну и что? Это разве плохо, что ты рисуешь мамочку?!
– Нет, плохо, что вы подходили ко мне близко.
– Тогда я не буду говорить, что это нарисовал ты. Знаешь что? Я спрячу его и никому-никому не покажу. Я обещаю тебе.
– Хорошо, - не зная, как поскорей выпроводить ее, ответил Иллар, - я дарю вам его, леди Овета, но сейчас вы должны уходить. Мне тоже запрещено подходить к вам и мне сильно попадет, если вас увидят рядом со мной.
Это возымело действие. Овета ойкнула, схватила свою книгу, быстренько положила в нее портрет леди Лайны и выскользнула за дверь.
А Иллар в растерянности сел на свой диванчик. Все произошло так быстро, что он только сейчас начал приходить в себя. А, придя в себя, сильно пожалел, что поддался на уговоры девочки. Но он так боялся, что кто-то зайдет и застанет ее рядом с ним. Последствия были предсказуемы, а сейчас ему не хотелось покидать замок. Он должен поговорить с мамой и только после этого покинет и Нарт и Илонию.
А что до рисунка?! В конце концов, если маленькая Овета и проговорится, откуда у нее рисунок, то преступления тут никакого нет. Почему бы ему и не рисовать леди Лайну.
Но на душе все же было неспокойно.
Как оказалось, не зря.
Он был в городе с принцем Интаром, в доме одного купца, когда туда ворвался перепуганный посланец из замка.
– Леди Лайна, ей плохо…
Иллар так и не сумел догнать лорда Интара, стремительно покинувшего дом купца и, не дожидаясь своего оруженосца с его тихоходной Нартикой, ускакавшего на своем Морлете в замок.
Посыльный ничего не смог ответить Иллару кроме того, что его срочно вызвала Витива и отправила за милордом. Иллар также ничего не узнал и в замке. Интар был у леди Лайны, слуги были в неведении, как и посыльный. Ни Стенли, ни Тарлина, как назло, в замке не было, как не было и короля с королевой. Спросить было не у кого.
Раздираемый беспокойством о матери, Иллар набрался решимости и, уловив момент, спросил у Витивы. Витива, разделяя неприязнь своей госпожи к ее бывшему пажу, только фыркнула, но, увидев неподдельное отчаянье на лице мальчика, смилостивилась.
– Леди Лайна нашла рисунок со своим портретом и очень расстроилась.
Иллар похолодел от дурного предчувствия.
– Ну и что? Почему рисунок ее так расстроил? - Он все же нашел в себе силы продолжить настойчивые расспросы.
Витива неопределенно пожала плечами:
– Я сама не знаю, - понизив голос, произнесла она, - наши придворные льстецы частенько одаривают леди Лайну и леди Талину своими произведениями, но они никогда не производили на мою госпожу такого ужасного впечатления.
– Почему ужасного? - Иллар мысленно представил себе портрет матери. Почему-то он не сомневался, что найденный рисунок именно тот, что выпросила у него Овета. Неужели же он настолько плох, что маме стало от него плохо. А ведь этот портрет - единственное, что было у него от матери на протяжении нескольких лет.
Но Витива, кажется, и сама не знала. Она только пожала плечами и убежала.
Иллар не мог не спросить у принца Интара. Целую ночь терзаемый дурными мыслями, не имеющий возможности ни у кого больше спросить, он решился.
– Милорд, имею я право спросить, что с леди Лайной?
– Конечно, имеешь, - Интар с насмешкой посмотрел на своего оруженосца. - И даже больше. Учитывая простую вежливость и такт, ты просто обязан был спросить об этом.
– Но я…
– То, что ты вызвал у леди Лайну недовольство, и вы стараетесь не попадаться друг другу на глаза - это не повод не поинтересоваться ее здоровьем. Так вот, я тебе отвечаю. С леди Лайной все в порядке.
– Но Витива… - Иллар прикусил язык, но было уже поздно.
– Что сказала тебе Витива? - резко обернулся к нему Интар.
Иллар побледнел, потом покраснел:
– Извините, милорд, я не должен был…
– Что сказала тебе Витива? - настойчиво повторил Интар.
Иллар вздохнул.
– Рисунок. Она сказала, что леди Лейне стало плохо из-за портрета на рисунке. Милорд, разве такое возможно?
Интар внимательно посмотрел на него.
– Что это? Простое любопытство?
– Да, - медленно произнес несчастный Иллар и отвернулся. - Мне было просто непонятно, - повторил он. - Я прошу прощения, милорд.
– Ты никогда не отличался любопытством, Брайт.
– Тогда почему вы тогда спросили?
– Чтобы понять, насколько тебя это интересует.
– Милорд, - Иллар поднял голову, - я не знаю, как это назвать, любопытство или что-то другое, но я не могу понять, как из-за простого портрета человеку может стать дурно. Поверьте, я искренне огорчен тем, что леди Лайне стало плохо и не могу понять, как это может случиться из-за портрета. Я понимаю, это не мое дело и опять прошу у вас прощения.
Интар некоторое время молчал.
– Возможно, ты и прав. Со стороны это выглядит немного странновато, а утаить все равно ничего не удастся. Послушай меня, - Интар пристально взглянул на Иллара, - вчера днем леди Лайна, укладывая Овету спать, случайно обнаружила у нее рисунок со своим портретом. Наша дочь любит и умеет рисовать, у нее этот дар от матери, но она не могла нарисовать этот портрет. Я согласен с твоим удивлением, - усмехнулся Интар, видя вытянувшееся от удивления лицо своего оруженосца, - этого недостаточно для обморока. Но дело в том, что на рисунке изображена брошка, которая слишком дорога леди Лайне и которую она никогда не носила с тех пор, как пропал наш сын. Более того, Овета никогда и не видела эту брошь, леди Лайна хранит ее у себя в шкатулке и вынимает только в одиночестве. Когда-то, - голос Интара зазвучал глухо и даже как-то суховато, - этим украшением любил играть наш сын, леди Лайна бережет ее, как память о нем.
Интар ненадолго замолчал, затаил дыхание и Иллар. Брошку в виде бабочки он рисовал всегда очень тщательно, образ матери был неотделим от этой маленькой драгоценности. Дело действительно шло о его рисунке, и вопрос о его обнаружении был почти решен. Почему девочка до сих пор ничего не сказала, он не мог понять. Между тем Интар ответил на этот вопрос сам.
– Леди Лайне показалось, что сын нашелся, и она лишилась чувств. Но потом оказалось, что Овета брала брошку без спросу.
Иллара бросило в жар. Девочка солгала матери, чтобы не раскрыть их тайну.
– Это она так сказала? - тупо спросил он.
– Да, и няня подтвердила, что малышка как-то сунула свой любопытный нос в шкатулку матери. Няня поругала ее за это, на этом все и закончилось.
– Значит теперь все в порядке?! - переспросил обрадованный Иллар, не веря, что его тайна остается при нем.
– Да. Не считая того, что леди Лайне теперь тяжело придти к мысли, что ее вспыхнувшая надежда - всего лишь фантазия.
Интар опять помолчал.
– Вот и вся история, - сказал он, наконец. - А придворным и слугам не следует знать, что моя дочь роется в вещах своей матери, и из-за этого леди Лайне становится плохо.
Иллар ничего не сказал в ответ, да принц и не ждал ответа.
– Я отправил их в Варнийку. Им обоим необходимо придти в себя. Да и разговоры таким образом утихнут сами собой, - добавил он под конец, подводя итог разговору.
Действительно, когда леди Лайна с дочерью вернулись, все давно уже забыли о происшедшем. А так как леди Лайне и до этого частенько нездоровилось, этому не придали большого значения. Иллар даже пришел к выводу, что по настоящему, что произошло, интересовало исключительно его.
Поэтому, когда вернулись Стенли с Тарлином, он не стал им ничего говорить, тем более что они, судя по всему, были в неведении об этом маленьком происшествии.
Но с этого момента Иллар стал более внимательно приглядываться к Овете. Она выполнила свое обещание, не рассказав ничего ни отцу и матери, и Иллар был признателен ей за это. Но по-прежнему старался не попадаться на глаза ни ей, ни матери.
И ничего у него из этого не вышло. Овета сама нашла его, когда он был один в кабинете отца. Принц Интар был с Ордатом, в тренировочном зале. Иллар в такие моменты неизменно покидал свое место рядом с ним. Этим и воспользовалась Овета, внезапно появившись рядом с мальчиком.
– А ты поможешь мне нарисовать мамочку? - с ходу огорошила она Иллара.
– Почему вы здесь? - не на шутку перепугался тот.
– Я пробовала, у меня мамочка получается не такая красивая, как у тебя.
Она протянула ему листок. Иллар машинально взглянул на него. Леди Лайна на портрете была как живая, но очень печальная. Иллар вспомнил свои рисунки. Там мама была счастливая. Она тихонько улыбалась и светилась от счастья. А здесь она грустила.
Иллар смущенно посмотрел на девочку. Вся обида на сестру, на то, что она забрала любовь их матери испарилась без следа. Мать никогда не улыбалась сестре, как когда-то ему, она по-прежнему любила его и грустила без него, маленькая девочка не заменила ей пропавшего сына.
– Вам нельзя находиться здесь, - только и мог сказать Иллар.
– Не бойся, папы долго не будет. Так ты покажешь?
Иллар нерешительно взял листок из рук Оветы. Рядом с рисунком девочки он нарисовал глаза матери, так, как и всегда рисовал. Они получились немного прищурены, но они излучали радость, а на портрете Оветы они были печально прикрыты.
– Видишь? - спросил Иллар, протягивая листок обратно.
– Ой, дай-ка я попробую.
– Нет, - остановил девочку Иллар, - не здесь, иди к себе.
Овета ненадолго нахмурилась.
– Ладно, а можно я скажу маме, что ты хороший, и она разрешит мне с тобой играть.
– Нет, что ты, - всерьез перепугался Иллар, - тогда она спросит, почему вы так решили и нам попадет обоим.
Он решительно повернул девочку к двери. Но когда она уже уходила, не выдержал и спросил:
– Леди Овета, вы действительно видели ту брошку?
Девочка обернулась и кивнула головой.
– Да, и няня меня сильно ругала, - и добавила, надув губки. - Мама мне никогда не показывала бабочку. А она такая красивая! Но я теперь не буду ее рисовать, а то мамочка так расстроилась…
– А почему вы не сказали ей, что это я нарисовал? - не выдержал и спросил Иллар.
– Но это был мой рисунок, а твой я хорошенько спрятала, - удивилась Овета его вопросу. - Я нарисовала, как у тебя, а мамочка от этого заболела. А знаешь почему?
– Да, - торопливо прервал ее Иллар. - Поэтому я и удивился, что вы не рассказали обо мне.
– Я же обещала ничего про тебя не говорить. А то нас будут ругать. А ты брошку тоже без спроса брал? - внезапно задала она встречный вопрос.
Иллар растерялся.
– Нет, что вы, - еле выдавил он из себя ответ, потом решительно добавил, - леди Лайна сама показывала мне ее, очень давно.
– Когда еще не сердилась на тебя, да?
– Да, да, - явно с облегчением подтвердил Иллар. - Идите, леди Овета, я то вернется милорд.
Девочка согласно кивнула и выскользнула за дверь.
Вовремя. Совсем скоро появился и принц Интар. Как обычно, по его виду нельзя было сказать, что он из тренировочного зала. Он не был возбужден и даже не вспотел. Как всегда он был спокоен и холоден. И только протянутый оруженосцу меч указывал на то, что чем занимался его хозяин. Рукоять еще хранила тепло человеческой ладони, на лезвии остались ворсинки чьей-то одежды и пара царапин.
Иллар привычно принял оружие и, отойдя в сторону, принялся протирать и наводить блеск, невольно представляя, как ведомый опытной рукой клинок поддевает чью-то куртку или с размаху опускается на чей-то подставленный вовремя меч. Судя по царапинам, вряд ли это были ученики Ордата. После боев с ними оружие Интара было чистым, слишком легки были эти бои. Скорее всего, это сам Ордат или Старк. Хотя Старка сейчас в замке не было… Что ж, Иллару все равно.
Но обычная мысль все же посетила его: вот он сам против этого меча. Все чаще предстоящий в будущем бой он отожествлял не с отцом, а с этим мечом. Он уже не видел за мечом принца Интара, а видел только само оружие.
– И все же меч буду держать я.
Иллар подскочил. Интар невозмутимо продолжил.
– Мне показалось, что про меня ты забыл, я просто напомнил.
Иллар молчал, не смея сказать ни слова. Ни в первый раз принц угадывал его мысли, но никогда он еще не был так проницателен.
– Может, мы все-таки спустимся в зал, ты убедишься, что у тебя нет против меня ни шанса, и закончим на этом.
– Вы слишком самоуверенны, милорд, - сквозь зубы процедил все еще злой Иллар.
– Через несколько лет ты мне это докажешь, да? А вдруг ты все же проиграешь? Как же тогда быть с твоей местью.
– Я не проиграю.
– Я даю тебе шанс оценить твои силы против меня, показать уровень, до которого ты должен дойти.
– Я не воспользуюсь этим. Это будет бесчестно.
– Но ведь и я увижу, на что способен ты, чего мне ожидать в будущем. Тебе не кажется, что таким образом мы будем равны.
Иллар упрямо тряхнул головой.
– Что ж, весьма жалко.
– Вам действительно жаль или вы просто смеетесь надо мной, - не выдержал Иллар.
– Ни то и не другое. Просто в последнее время ты слишком много думаешь и не выполняешь свои обязанности. Мне необходимо было тебя разозлить.
– Какие обязанности я не выполняю? - в тоне Иллара все еще слышалась враждебность.
– Ты прислушиваешься к моим разговорам. И не сразу откликаешься. Это вызывает удивление у моих собеседников. Учти, я не выражаю неудовольствие тем, что ты слушаешь, а лишь тем, что этим ты обращаешь на себя внимание. Впредь будь более внимателен.
С этими словами принц Интар вышел из кабинета.
– Слушаюсь, милорд, - только и смог ответить Иллар.
Он был смущен и растерян, а еще более зол на самого себя.
То, что его действительно очень интересовало, с какими людьми и как общается принц Интар, над чем работает и что его занимает, Иллар вполне отдавал себе отчет. Но то, что это настолько бросается в глаза, да еще и привлекает внимание, это было глупо и, конечно, непростительно, как элементарное нарушение этикета.
Впредь Иллар старательно сдерживал себя. Далось ему это без труда, он просто вернулся к своему неизменному состоянию - сдержанность и холодность. Он даже удивился, как мог интерес к происходящему настолько увлечь его, чтобы изменить самому себе.
Это не осталось незамеченным принцем Интаром, и несколько раз Иллар ловил на себе его внимательный взгляд. Иногда Иллару казалось, что взгляд этот выражает недовольство и сожаление. Впрочем, по виду принца Интара никогда нельзя было сказать, что он думает. В такие моменты Иллар с раздражением отмечал, что сам похож на своего отца. Отличие состояло только в том, что для принца Интара не было тайной, о чем думает его оруженосец. Каждый раз, думая об этом, Иллар недоумевал, как так выходило, что этот проницательный человек до сих пор не понял, не разгадал, кто перед ним.
А в остальном жизнь текла своим чередом.
По-прежнему он нес свою службу рядом с принцем Интаром, покидая его только в двух случаях, когда рядом была леди Лайна, и когда принц брал в руки меч. По-прежнему, король с королевой находились в Варнийке, а леди Талина со Старком путешествовала по миру, появляясь лишь для того, чтобы взбудоражить всю столицу и снова исчезнуть. Стенли же с Тарлином выполняли роль посыльных между столицей и Варнийкой, между дядей и дедом, и несколько раз выезжали, провожая мать и отца, в Горлит и Вароссу. В замке же Тарлин продолжал обучение у Ордата, а для Стенли обычно находилась служба у всевозможных гостей и послов других стран. Тогда они с Илларом встречались чаще, и Иллар был рад этому.
