– Пошевеливайтесь, бездельники, пошевеливайтесь!
      Госпожа Сватке, богатая вдова и хозяйка поместья, успевала обойти все службы своего дома и везде находила какой-нибудь непорядок. И хотя высокие гости, которых ждали к ужину, вряд ли появились бы на заднем дворе, госпожа и там велела привести все в надлежащий вид. Что не потребовало больших усилий, здесь всегда был порядок. Попробовал бы он не быть, если хозяйка отличалась весьма крутым нравом. Всегда чем-то недовольна, слишком придирчива и скора на расправу. Провинившихся слуг наказывает очень строго, в гневе сама может взять в руки кнут.
      Сегодня ожидалось прибытие королевской семьи, и к приему таких важных гостей все должно было блестеть и сиять. Подновлялись и красились заборы, двери, начищались до блеска все металлические части, которые только можно было встретить на зданиях.
      Визит венценосных особ - событие редчайшее. Последний раз это произошло лет десять назад, при покойном ныне господине Сватке - Королевском Смотрителе огромного Рологинского леса, что раскинулся на юго-востоке Илонии. Король не часто посещал эти края. Рядом со столицей были свои превосходные леса, где и охотилась аристократия Илонии. Такие далекие от столицы места, как Рологиский Лес, они не баловали своим вниманием.
      Но этим летом случай был особый. У правителя Илонии подростало три сына. Старшему пора уже было жениться, и, по давней традиции, монарх с семьей объезжал подданных - потенциальных невест своих сыновей, лично вручая им приглашения на Великий Бал.
      В Илонии было принято заключать династические браки внутри страны. Породниться с королевской семьей могла любая семья благородного происхождения, на чью дочь или сына пал выбор царственных особ. Поэтому к традиции королевской семьи объезжать все свои владения накануне Великого Бала относились очень серьезно. Вручая приглашения на Бал, монархи оценивали потенциальных родственников: их доход, заслуги и лояльность. Выбор мог быть сделан уже сейчас, хотя официально все решалось на Балу, и предложения делались именно там.
      У госпожи Сватке была дочь как раз нужного возраста - 16 лет. И хотя Рудаль и не блистала красотой, здоровьем уж точно не была обделена. И, глядя на то, как они похожи, не возникало сомнений что когда-нибудь девушка станет такой же, как ее мать - небольшого роста, кругленькая, смазливая и здоровая, и у нее будут такие же здоровые, как и она сама дети. А это имело немаловажное значение для выбора будущей супруги принца.
      Королевские особы должны были приехать вечером, к ужину. Переночевать, и следующим днем отправиться дальше.
      Всего-то один день, а подготовка к нему началась еще год назад. И если уж на заднем дворе все блестело, то что говорить о хозяйских покоях? Заменялись все расшатанные ступеньки, рамы в окнах, перестилались взамен старых скрипучих новые полы, обновлялась отдела комнат, шились новые занавески, шторы, ткались ковры, покупалось белье, да разве всего упомнишь. Ушла на это уйма денег, а еще больше нервов. Все выбились из сил. Сама хозяйка к торжественному дню похудела на несколько фунтов, а вот Рудаль от таких волнений даже похорошела. Ей, избалованной и изнеженной, тоже пришлось заняться делом и помогать матери следить за работой слуг. В глазах появился живой блеск, чего не было при скучной, беззаботной, сытой жизни, которую она вела от рождения. И мать, заметив это, еще интенсивнее принималась за приготовления, ибо надежда на благоприятный исход возрастала.
      Все уже было давно готово. И то, что Сватке, по привычке, поторапливала всех, особой роли не играло, осталось лишь расстелить ковровую дорожку от ворот до парадного крыльца и ждать.
      Но нет, что-то еще беспокоило госпожу Сватке и она, подозвав одного из мальчишек, приказала ему:
      – Разыщи мне Алаину.
      Что было сделано немедленно. С госпожой шутки были плохи.
      Вскоре перед Сватке предстала девушка. Она почтительно склонила голову.
      – Вы звали меня, госпожа?
      – Алаина, ты помнишь наш уговор?
      – Да, госпожа, я уже собиралась уезжать.
      – Хорошо, я надеюсь на твое благоразумие. К ночи вернешься, только смотри, гостям не попадись на глаза! Если ты мне понадобишься раньше утра, Парки будет знать, что тебе делать. Если нет, утром опять уйдешь в лес.
      – Я все поняла, госпожа.
      Сватке оглядела ее. Как всегда, при виде этой небольшой хрупкой фигурки у Сватке недовольно поджались губы. Эта девушка в последнее время стала для нее настоящей головной болью. И дело было даже не в ее благородном происхождении. Хотя и это играло немаловажную роль. Главное, она была красива, очень красива. Тонкие, правильные черты лица, шелковые, слегка вьющиеся каштановые волосы, в тон им большие карие глаза. Затаенная печаль в глазах делала девушку еще привлекательней. Заметив ее рядом с вполне заурядной Рудаль, на последнюю обычно уже и не глядели.
      В который раз уже Сватке пожалела о своем опекунстве. Особенно теперь, когда подыскивала мужа для своей дочери. Пока она успешно скрывала свою воспитанницу от глаз немногочисленных знакомых и соседей, но кто знает, что может случиться, когда девушка кому-нибудь попадется на глаза или о ней спросят в Королевском Совете. Такую красавицу можно взять замуж и без приданного. Ужасно было представить, что потенциальный жених Рудаль, увидев Алаину, забудет о ее собственной дочери.
      Вот теперь и настал такой случай. Три королевских сына были как раз теми молодыми людьми, которые ну ни в коем случае не должны были увидеть ее воспитанницу.
      Сватке открыто, без обиняков, поговорила с Алаиной, и, как обычно, упирая на то, что та в неоплатном долгу по отношению к приютившей ее госпоже, велела ей удалиться в лес на время пребывания высоких гостей, чтобы своим видом не помешать той завлекать женихов для дочери.
      – Ты должна понимать, Алаина, что, прежде всего, я должна думать о своей дочери, - так объяснила девушке госпожа Сватке. - А сделать это будет очень трудно, когда ты рядом. Потом, когда я пристрою Рудаль, я займусь тобой. У тебя нет приданного, но ты привлекательна, я обязательно найду для тебя подходящего мужа.
      – Благодарю вас, госпожа. Я признательна вам за все, что вы для меня сделали и, конечно же, я не стану мешать счастью Рудаль. Я сделаю все, что вы сочтете нужным.
      – Ну, вот и отлично! Я всегда знала, что ты ценишь мою доброту. И вот еще что. Пойми, я делаю это не только для своей дочери, но и ради твоей безопасности. Принцы и их приятели, я слышала, весьма неравнодушны к красивеньким девушкам, и надо держаться от них подальше. Ты сирота и за тебя некому заступиться. Впрочем, принцев это редко когда останавливало. Помни и об этом тоже. - Так закончила довольная собой и своей воспитанницей госпожа Сватке.
 
      И Алаина, оседлав своего коня, покинула поместье. Родной лес девушка любила, знала очень хорошо, и поэтому даже обрадовалась возможности провести на свободе несколько часов.
      Она уже решила, куда поедет. Конечно же на берег реки, на свое любимое место. Там, возле воды, было небольшое, поросшее высокой осокой, пространство, надежно загороженное кустами, где Арику можно было попастись, а ей спокойно посидеть, не опасаясь, что ее заметят.
      Вскоре они добрались до реки и по воде добрались до своего потайного местечка. Вода в реке была теплая, приятно было побродить в ней еще некоторое время. Потом Алаина выбралась на берег и, сев на песок, обхватила колени руками.
      Когда-то, давным-давно, казалось, в другой жизни, у нее было счастливое детство. Был даже свой замок, замок лордов Торви. Он и теперь, правда, полуразрушенный, стоял неподалеку от поместья Сватке. Разорение и нищета вынудило ее отца искать новые возможности обеспечить свою семью. Его не ждали при дворе, он не был воином. Ему пришлось принять приглашение своих соседей, предложивших приют в своем доме. Господин Сватке решил заняться разведением лошадей и предложил лорду Торви долю в своем деле. Лорд Торви славился как отличный знаток лошадей, и Сватке надеялся с его помощью развернуться во всю.
      Семье лорда Торви был выделен флигелек во дворе дома, они имели свою служанку, свой стол. В остальном же обязанности лорда Торви мало чем отличались от простого конюха.
      Семья Сватке держалась с ними весьма почтительно. Алаина и их дочь - Рудаль вместе учились. Уроки, кстати, давала им мать Алаины, будучи весьма образованной женщиной. Они часто приглашались на семейные ужины и официально на все приемы, устраиваемые в поместье. На простые ужины они приходили, а на официальные приглашения мать Алаины всегда письменно посылала очень вежливые отказы. Да их и не ждали.
      Мать Алаины, как, оказалось, могла шить прекрасные платья. И госпожа Сватке стала заказывать у нее наряды себе и своей дочери. За это она перестала брать плату за продукты, что значительно поправило финансовое положение семьи Торви, и помогло им быстрее расплатиться с долгами. Когда дело развернулось, Торви уже мог позволить себе приобретение собственного племенного жеребца.
      Потом Сватке умер, хозяйкой осталась его вдова. Но жизнь текла по-прежнему. Так прошло два года.
      Лорд Торви и его жена очень любили друг друга, и души не чаяли в своей дочери. Грандиозных планов на будущее они не строили, собирались только купить где-нибудь ферму, жить спокойно и заниматься лошадьми. Алаина переняла у отца любовь к лошадям, он научил ее разбираться в них, понимать их, ухаживать и лечить. А у матери она научилась шить и вышивать. Помогала она и отцу и матери, и была вполне счастлива своей жизнью, когда случилась беда.
      Во время грозы загорелась конюшня. И родители погибли, спасая лошадей. Помощь пришла не сразу, из-за грозы люди не сразу поняли, в чем дело. И когда подоспели работники, то все, что они могли, это вынести уже бездыханные тела лорда и его жены, те задохнулись в дыму.
      Алаина осталась одна.
      Госпожа Сватке, съездив в столицу и подав прошение Королевскому Совету, была назначена опекуншей оставшейся сиротой леди Алаины Торви.
      Правда, она чуть было не лишилась девочки, так как после смерти родителей та словно впала в оцепенение от горя, и никто не мог ее оттуда вывести. Помог советом управляющий. Он предложил своей хозяйке пойти на маленькую хитрость. Больную девочку отвели в специально огороженный закуток в конюшне и оставили около нее только что родившегося жеребенка. Жалобное ржание голодного жеребенка вывели Алаину из забытья, через силу она занялась маленьким существом, и вот тут-то опекунша объявила ей, что этот жеребенок принадлежит исключительно ей, и заботится о нем должна именно она. Дело было сделано. Алаина уже не могла бросить беспомощное маленькое существо. Так она постепенно вернулась к жизни.
      Впоследствии Сватке оценила совет своего управляющего. Подарив когда-то маленькой девочке всего лишь одного жеребенка, она теперь имела при себе отличную швею и неплохого знатока лошадей. Алаина умела правильно ухаживать за лошадьми, помочь в покупке и, в случае чего, даже вылечить.
      Опекунство должно было продолжаться до замужества Алаины, но так как приданного у девушки не было, Сватке надеялась навсегда оставить ее у себя. Тем более, что, постоянно напоминая девочке о доброте покойного мужа к их семье, о заботе, которую взяла на себя она сама, опекунша добилась от девочки полнейшего послушания и почтительности, что было, кстати, не так уж и трудно. Если раньше девочка была живой и веселой, после смерти родителей улыбалась она не часто.
      В редкие часы уединения и отдыха Алаина любила вспоминать о прошлой жизни, о родителях. Сейчас же, после слов госпожи Сватке, она задумалась о своем будущем. Какое оно будет для нее, что ее ждет в жизни? Если ее никто не возьмет замуж, она навсегда останется у Сватке и ее положение мало чем будет отличаться от простой служанки. Конечно, останутся еще ее любимые лошади, но к ним ей некогда будет бегать. Может быть, Рудаль выйдет замуж и возьмет ее в свой дом, но и там она будет на правах приживалки. И только тогда, когда найдется кто-нибудь, кто возьмет уже замуж и ее, у нее появится свой дом, и она будет в нем хозяйкой. Да, это было бы лучше, но вот человек, с которым она должна будет прожить всю свою жизнь, какой он будет? Вряд ли найдется в целом мире человек, похожий на ее отца и никогда у нее не будет такой счастливой семьи, как семья ее родителей. Несмотря на всю бедность и унижение, они любили друг друга, и именно о такой семье мечтала девушка. Алаина потихоньку погрузилась в воспоминания, иногда улыбаясь над веселыми, и шмыгая носом над грустными.
      Не сразу она услышала раздававшиеся неподалеку голоса. В кустах, которые загораживали ее тайное местечко, кто-то негромко переговаривался. Она прислушалась.
      – Он под седлом, значит, неподалеку должен быть и хозяин.
      – Ты разве видишь кого-нибудь?
      Алаина замерла. Говорили явно про ее Арика. Ее саму пока не видно было, хотя говорившие и находились совсем близко. Арик всхрапнул, беспокойно переставляя ногами, но Алаина решила подождать. Возможно чужаки поговорят и уйдут. А голоса продолжали спорить:
      – Никого вокруг нет, мы давно уже торчим в этом лесу, но так и не встретили ни единого человека.
      – И если бы хозяин отошел, он привязал бы своего коня, - вмешался в спор третий голос.
      – Ну вот, видишь, явно брошенный, или потерявшийся. Что ж ему вот так и пропадать? А конь уж очень красив! Если хозяин найдется, мы ему отдадим его коня, а сейчас надо его поймать. Смотрите-ка, он и так нас заметил. А вдруг он пугливый. Дайте-ка, я попробую на него аркан накинуть.
      – Ничего он не пугливый, хотел бы, давно бы сбежал. Просто тебе, Корн, захотелось аркан покидать. Если промажешь, тут уж он точно испугается.
      – Ничего, проследим за ним, вдруг он нас к хозяину приведет.
      Алаина не выдержала и выскочила из-за кустов:
      – Я хозяйка, не нужно его ловить!
      В ответ раздался удивленный возглас:
      – Кто хозяйка? Ты хозяйка? Не говори ерунды!
      – Я хозяйка, и не подходите к нему, - Алаина попятилась к Арику.
      Из-за кустов показались трое юношей, лишь немногим старше ее.
      – Эй, ты, подожди!
      Но Алаина, не слушая, подбежала к Арику и вскочила в седло.
      – Я же сказала, он мой, уходите.
      Но один из юношей успел подскочить к коню и схватить того за уздечку. Не долго думая, Алаина взмахнула кнутом и хлестнула его по спине.
      Раздался вопль, скорее не боли, а ярости, который поддержали возмущенными криками его приятели. Но, не слушая их, Алаина направила Арика прямиком в воду. Поднимая вокруг себя тучу брызг они пересекли реку и выбрались на берег позади кустов. На поляне девушка увидала трех привязанных лошадей. Тут же из кустов, которые она обогнула, выскочили трое юношей.
      – Вот она!
      – А ну, стой!
      – Да, подожди ты, не убегай!
      Когда они добежали до своих лошадей, Алаина уже скрылась в лесу. Но она не намного опередила своих преследователей. Они успели заметить ее среди деревьев и теперь гнались за ней, не упуская из вида.
      Алаине стало страшно. И если вначале она испугалась за своего Арика, то теперь уже за себя. Арик, словно почувствовав ужас своей хозяйки, несся во весь дух, не разбирая дороги. Не важно куда, лишь бы быстрее. Но преследователи не отставали. И тут Алаина решила, что надо делать. В этом месте берег реки был очень высок и крут. Алаина решительно направила Арика прямо к обрыву.
      Приблизившись к нужному месту, Алаина соскочила с коня и крикнув ему несколько раз:
      – Домой, Арик, домой! Скачи домой! - кинулась вниз.
      В детстве Алаине нравилось скатываться с этого обрыва к реке, ее научил этому отец, который и сам, когда был маленьким, любил проделывать это. Они держали это в тайне от матери, иначе им обоим было бы несдобровать. И сейчас Алаина надеялась, что ее преследователи не бросятся вслед за ней с крутого обрыва, а примутся искать обходной путь. За это время она сможет скрыться. Главное, исчезнуть у них из виду. Не зная лесу, эти незнакомцы не смогут ее найти.
      Внизу ее ждало жестокое разочарование. Не успела она подняться на ноги, как оказалась схваченной за руки двумя парами рук. Это было невероятно! Эти щегольски одетые юноши не только рискнули спуститься вниз, но и проделали это настолько ловко, что оказались внизу одновременно с Алаиной.
      – Сумасшедшая! - воскликнул один, - И сама могла убиться и нас бы за компанию пришибла. А ну-ка держи ее покрепче, посмотрим кто тут нам в руки попал.
      Оглядев ее с ног до головы, он весело прыснул.
      – Судя по ее удивленной мордашке, Варгон, она явно не ожидала, что мы кинемся за ней. Не правда ли, маленький цыпленочек? Смотри, Салан, - обратился он к спустившемуся третьему члену компании, - и вот эта малявка заставила нас носиться по лесу и кинуться с этого обрыва.
      – Что ж ты хотел, Корн, - ответил тот, кого назвали Салан, - ты же хотел увести ее коня прямо у нее из-под носа.
      – Ее коня? - искренне удивился юноша, продолжая разглядывать девушку, - Салан, ты когда-нибудь видел у крестьянки или служанки такого коня. Да не просто коня, а удивительного красавца, достойного королевской конюшни.
      – Это легко объясняется, если у нее отец разведением конец занимается, - вступил в разговор Варгон.
      – В таком случае, цыпленок, сколько ты хочешь за своего коня?
      – Я не продам своего коня. И немедленно отпустите меня, вы не имеете права держать меня, - попыталась выкрутиться из рук Варгона Алаина, но ничего не получилось.
      А тот, кого звали Корн, не унимался.
      – Посмотрите на нее, не имеем право ее держать?! Да кто ты такая? Кидаешься на людей, заманиваешь их в овраг, и говоришь, что не имеем права. Да тебя выпоротьстоит после этого, девчонка.
      – Ну, уж нет, - Алаина при этих словах, так крутанулась в руках Варгона, что умудрилась вырваться.
      Отскочив в сторону, она ухватила одну из валявшихся тут сухих веток и со всей силы ударила ей того, кто подбежал к ней первым. Этим первым на свое несчастье оказался Корн. Удар по голове остановил его, но подбежавшего Варгона ударить Алаина уже не успела. Зато ударил ее Варгон. От его удара Алаина не устояла на ногах, упав на песок. А Варгон наклонился, рывком поднял ее и занес руку для нового удара.
      – Остановись, - крикнул Корн, перехватив его руку. - Остановись, - повторил он Варгону, и, уже обращаясь к девушке, не без злости добавил, - ну, знаешь, дай тебе волю, так ты всех нас покалечишь. Ты точно ненормальная. А ну-ка, привяжите-ка ее покрепче.
      – Не смейте ко мне прикасаться, - Алаина не слушая, продолжала вырываться уже из рук и Варгона и Салана.
      Но когда они, наконец, завязали один конец аркана у нее на поясе, затихла.
      – Ну, вот и хорошо, наконец-то тихо, да и мы в безопасности.
      Корн подошел к Алаине и, взяв ее лицо за подбородок, приподнял к себе. Из-под закрытых глаз девушки по исцарапанному грязному лицу текли слезы, губа была прикушена, тело сотрясала мелкая дрожь.
      – Ну вот, докатились. Отец, пожалуй, был бы в восторге, да и братья зауважали бы. Надо же, усмирил девчонку. Хм, достойный восхваления поступок, - Корн озабоченно потер переносицу.
      Потом попробовал привлечь внимание девушки.
      – Послушай, маленькая сумасшедшая, никто тебя не обидит, никто тебя пальцем больше не тронет. Ты нас сильно разозлила, но мы не желаем тебе зла. О, небо, Варгон, Салан, она ничего не слышит, - в отчаянии воскликнул Корн, видя, что сотрясавшая девушку дрожь усиливается. - Дайте ей воды.
      – Сейчас, - откликнулся Салан.
      Он подбежал к реке и наполнил флягу. Потом, набрав в рот воды, прыснул на дрожащую девушку. Одного раза оказалось недостаточно, но после второго Алаина открыла глаза. Только после этого Салан протянул ей напиться. Но та, ничего не понимая, не брала флягу. Тогда Корн сам взял флягу и, поднеся к губам девушки, заставил ее сделать несколько глотков.
      Потом снял свой короткий плащ и накинул на девушку. Усадив ее на землю, он твердым, не терпящим возражения голосом произнес:
      – Сейчас мы разожжем костер, и ты сможешь согреться и успокоиться. Пока же я не могу оставить тебя без присмотра, вдруг ты опять начнешь кидаться на людей. Салан, присмотри за ней, Варгона она боится.
      – Ну, конечно, - недовольно проворчал Салан, - мало того, что тебя бутузили, как только могли, теперь она за меня возьмется. Если она боится Варгона, то на него хотя бы не будет кидаться.
      Корн рассмеялся. Хотя и чувствовалось, что в этой маленькой компании Корн был старшим, двое остальных подчинялись ему с дружескими усмешками и приколами.
      Когда разожгли костер, Варгон слазил наверх, к лошадям, и принес сумку с едой. Еды особо не было, так, кусок хлеба и сыра. От протянутого куска Алаина отказалась, еще больше сжавшись под плащом, и вообще не поднимая глаз на молодых людей. Пожав плечами, те поели и запили водой. С девушкой они больше не разговаривали, боясь напугать ее, говорили о своем, в основном подтрунивая друг над другом.
      Когда начали сгущаться сумерки, Корн спохватился.
      – О небо, нам придется заночевать в лесу, если эта девчонка не выведет нас.
      Посмотрев на Алаину, он усмехнулся.
      – Я поздравляю вас, друзья, она заснула. Придется нам или будить ее, чего я, лично, боюсь, либо устраиваться здесь. Второе менее опасно.
      Насчет устраиваться - это сказано было слишком сильно. Они сходили, набрали еще сухих веток, и легли на свои плащи. Поболтав немного, задремали, абсолютно ничего не боясь и не поставив часовых.
      Первым, от уханья совы проснулся Варгон. Он резко вскочил, обнаружив, что девушки с ними не было, и этим разбудил остальных. Спали обычно все трое чутко, но девушка исчезла так незаметно, что абсолютно никто этого не заметил. Веревка, завязанная у нее на поясе, была отрезана ножиком
      Корн сначала с досадой стукнул кулаком по земле, но потом рассмеялся.
      – Ну и маленькая сумасшедшая. Это ж надо, все-таки убежала, и это ж надо, опять никто не подскажет нам дорогу.
      – Ладно, дорога. Хорошо, хоть нас своим ножом не зарезала, - мрачно подытожил Варгон
      Спать уже не хотелось. Подкинув в костер веток, они просто сидели и смотрели на огонь. Не первый раз втроем они плутали в лесу, но те леса были своими, небольшими, да и людей можно было встретить не раз. Здесь же лес был огромен и незнаком.
      Да и не в этом дело, в случае чего, еду они добыть сумеют, а по реке куда-нибудь, да выйдут. А вот от предстоящего объяснения с королем все поеживались. Принц Корн сейчас должен был быть в поместье какой-то там госпожи Сватке, чинно сидеть за ужином в честь королевской семьи и пялиться на очередную невесту своих братьев, или даже свою.
      Его приятелям, дворянам Варгону и Салану, тоже было невесело. С детства приставленные к его высочеству, они разделяли с ним не только все его приключения, но и все наказания. Предстоящее наказание породило давнишние воспоминания.
      Младший сын короля, принц Корн, отличался от своей семьи, отца с матерью и братьев слишком мягким характером. Он не был жесток и тверд, как его отец, капризен, как мать, силен и грозен, как старший брат Ринол, умным и хитрым, как средний брат Сарл. Он был живой и веселый, добрый и мягкий, и он не мог никого обидеть. Пошел он в своего прадеда, короля Илонии, правившего лет пятьдесят назад. Бывший король был такой же романтик. Добрый, справедливый, но не мудрый. Народ его любил, но эта доброта погубила его. Воспользовавшись его доверчивостью, король соседней Торогии напал на землю Илонии и прошел со своим войском достаточно далеко вглубь страны. В сражении, данном почти у стен замка, король погиб. Его сын, вставший во главе войска, сумел поднять упавший дух воинов своего отца и победил. С тех пор девизом королевской семьи стало: "Не доверяй никому".
      Отец нынешнего короля много сделал для страны. Укрепил ее границы, заключил договоры с соседними странами, но подозрительность его не только к врагам страны, но и по отношению к собственным поданным принесла немало горя всем сословиям населения: и крестьянам, и воинам, и дворянам.
      Нынешний король Эмдар, продолжил традиции своего отца. Росший в среде всеобщей подозрительности, он к тому же получил суровое воспитание. О завоеваниях он не помышлял, отношения с соседями наладил дружеские, но границы государства были укреплены и тщательно охранялись. Войско у короля было самым лучшим из всех соседних государств. Содержание, оснащение и обучение армии - он считал это самым важным делом и отдавал ему все свое время и силы.
      Боевого опыта у армии было мало, и король выпустил специальный Указ, по которому одобрялось нахождение поданных короля в наемнических армиях других стран. По возвращении уже бывалых солдат - ветеранов и инвалидов, их ждала обязательная пенсия и служба капитанами и наставниками. Военный опыт ценился очень высоко и щедро оплачивался.
      Учения проводились регулярно, местность учебных сражений постоянно менялась. Это могли быть и степь с пустыней, и горы, и равнина, благо всего этого в Илонии было достаточно. К учениям король подходил всегда очень серьезно. Раненых после таких учений было предостаточно, бывали и убитые. Но короля это не останавливало. Приближение к настоящей опасности наоборот приветствовалось.
      Все тяжести содержания армии падали не только на крестьян, бывало, что разорялись и те дворяне, на земле которых проходили учения. Все это порождало недовольство и даже мелкие бунты. В большие они просто не могли перерасти, потому что жестоко подавлялись.
      Дворянским детям был предоставлен широкий выбор жизненного поприща. Но пути к вершинам государства, к должностям советников, наместников, смотрителей, священников, шли через армию. В армии же так же можно было сделать блестящую карьеру. Поэтому служба в армии дворянских детей считалась почти что обязательной.
      Юные лорды щеголяли своей экипировкой, своими экипажами. Веселье, интриги, поединки - все это было обычным делом. С одной стороны, король поощрял это, с другой стороны, жестоко наказывались переступившие невидимую черту дозволенного. И хорошо, если провинившегося просто высылали к дальним границам, хуже, если его выгоняли из армии или бросали в тюрьму, что было позором. Бывали случаи и казней.
      Королевская тюрьма была переполнена не только виновными, или недовольными, но часто и невинными людьми, на которых падало малейшее подозрение в измене, будь то разговор, или неспособность вовремя заплатить налог. Принцип был прост: пусть лучше посидит случайный невиновный, чем будет пропущен виновный. Суд творил король сам - коротко и лаконично. Казни были не редкость, конфискация имущество и ссылка еще чаще.
      Своих детей король собирался воспитывать так же, как когда-то и его. Стратегия и тактика ведения боев, владение оружием и верховая езда, тренировки, тренировки, еще раз тренировки, закаливание, суровое и обязательное наказание проступков, все, как в войсках. В дополнение к этому - охота, танцы и все те науки, что положены благородному сословию.
      Двое старших сына оправдывали ожидания короля Эмдара. Огорчал младший. Он успевал во всех учениях и владел всеми видами оружия. Неплохо, да, но не так отлично, как старшие братья. Принц Корн все делал, как надо, учение давалось ему легко, но не было в нем воинственной злости. Не старался победить своих братьев или приятелей, не огорчался проигрышу, ко всему относился весело и озорно. С друзьями подстраивал каверзы братьям и учителям. Любили они сбегать с уроков, пробираться на кухню, чтоб стащить что-нибудь вкусненькое, купаться в реке, когда не разрешалось, при малейшей возможности убегать в лес. Принц Корн любил охоту, но никогда не завершал ее, потому что не мог пересилить себя и убить загнанного зверя. И еще он самозабвенно любил лошадей и мог пропадать в конюшне целыми днями.
      Однажды, когда принц Корн с друзьями не явился ни к завтраку, ни к обеду, ни к ужину, король особенно рассвирепел, и, чтоб наказание было особенно больным, приказал выпороть только Варгона и Салана, причем особенно тщательно и в присутствии принца Корна. На принца это подействовало так сильно, что к концу наказания не его приятели лишились чувств, а он сам. После этого, только угроза такого наказания давала нужные результаты. Принц становился послушен и выполнял все указания, правда, весьма вяло. Плюс ко всему, он теперь старался держаться подальше от отца с матерью, братьев и придворных.
      Еще одна черта младшего сына огорчала короля Эмдара. Корн вставал на защиту обиженных братьями слуг. Будь то лакей, который уронил что-нибудь, и получил затрещину, или девушка-служанка, которая не захотела стать очередной подружкой Ринола или Сарла. Не раздумывая, он бросался на помощь, частенько в ущерб себе, если дело доходило до потасовки, ибо по-прежнему был менее искусен в бою, чем братья.
      Пока король смотрел на это сквозь пальцы. Но однажды дело зашло слишком далеко. Подгулявшие принцы начали приставать к молоденькой прачке, которая собирала белье для стирки. Девушка бросила белье, убежав в слезах, и принцы изрезали его на кусочки. Девушке грозила потеря заработка нескольких лет за то, что бросила белье, за которое отвечала. От отчаянья она пыталась покончить с собой. И тогда Корн вызвал братьев уже на поединок. Удалившись в укромное место, скрестили мечи не только Корн с Ринолом и Сарлом, но и их приятели. Силы были не равные не только по количеству, но и мастерству, но на этот раз Корн под впечатлением несправедливости по отношению к девушке, дрался отчаянно и даже умудрился несколько раз царапнуть Сарла, до Ринола ему все равно было не достать. Но сдаваться он не собирался и неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы королю не донесли об этом поединке, и он лично не явился бы на поле боя и не прекратил это, уже почти проигранное сраженье.
      Наказания удостоились все. Старшие, как уже повзрослевшие, заключением в тюремную камеру на несколько дней. А, чтоб сделать больнее Корну, его опять не тронули, заставив присутствовать при наказании его приятелей. И Корн не выдержал этого. Вырвавшись из рук стражника, он вскочил на балкон и поклялся спрыгнуть вниз с высоты 20 футов, если наказание продолжится таким образом. Отец не поверил ему, засмеявшись, и Корн прыгнул. Он разбился бы насмерть, если бы не зацепился за ветви дерева. Они смягчили удар, но и этого оказалось достаточно, что бы принц потом пролежал несколько недель в постели. Отец отменил наказания поркой, перевел младшего сына в разряд взрослого и после выздоровления принц отбыл свое наказание в тюремной камере. Перед заключением принц отдал все свои личные сбережения девушке, правоту которой он так и не доказал и устроил ее подальше от замка, от мстительных братьев.