Но Змей родится снова?

— Хм… оригинально. Пожалуй, сварганю себе то же самое. Теперь вопрос второй.

— Практический?

— Да, связанный со здоровьем. Допустим, загорелся дом. Можешь себе такое представить?

— Вполне. Что дальше?

— Допустим, я, Даша Лосева, захочу прикурить от этого пламени. Блажь у меня такая… Ответь, засранец, пожар в этом случае потухнет?

По щеке Глеба покатилась слеза.

— Потухнет, — ответил он, — можешь не сомневаться.

— Так я и подумала. Поэтому не стала ничего поджигать. Перестань реветь, плакса.

Лицо Глеба вспыхнуло.

— Я кладу трубку.

Она закричала:

— Не смей, дурак!

— Ладно, клади первая.

— Дурак! Дурак!

— Открыла Америку.

— Терпеть тебя не могу!

— Врешь.

— Почему ты так уверен?!

— Потому что знаю тебя уже три дня.

После короткого молчания она всхлипнула.

— Черт, это невыносимо! Я просто вышвырну этот телефон!

— Все равно я тебя услышу.

— Прекрати! Как называется этот идиотский диалог?!

— Не знаю.

— Всё ты знаешь, колдун!

— Я ничего не знаю! — заорал Глеб. — Я все делаю наперекосяк! Учитель давно бы мне башку свинтил!

Даша глубоко вздохнула.

— Слушай, давай успокоимся, — всхлипнула она. — Если я сейчас реветь начну… сутки прореву без остановки. А ты меня еще и курения лишил… Кто твой учитель? На сей раз, надеюсь, не Ли Бо?

— Нет, его звали Стив Пирс. Он и Ли Бо дружили.

— То есть… в семьсот каком-то году?

— Угу.

— Что “угу”?! Нестанешь ли ты утверждать… Слушай, морда! Всему, что ты мне скажешь, я поверю! Поэтому думай, что говоришь!

Слезу текли из глаз Глеба.

— Извини, родная, меня занесло… хватит… Просто я двести лет думал, что тебя не бывает. Если честно, и сейчас думаю…

— Не смей класть трубку! — закричала Даша.

— Не выходи завтра из дома. Вечером я позвоню.

Дав отбой, Глеб свернулся на диване калачиком. Телефон звонил и звонил, но Глеб не отзывался. Он так и пролежал всю ночь голый, без постели. Только под утро забылся коротким сном.

Глава четвертая

Утром, после гимнастики и ледяного душа, он все-таки сварганил себе яичницу. Был четверг. По расписанию уроков французского сегодня Глеб не давал, поэтому вполне мог себе позволить, сидя в позе “лотоса”, взирать на дверцу шкафа хоть до посинения.

За окном падал мокрый снег, день был серенький и тусклый. А по дверце шкафа заплясали вдруг солнечные блики, причем источник света, казалось, находился не снаружи, а внутри. То есть не казалось вовсе, а так оно и было, потому что взамен потертой деревянной фактуры дверца обрела прозрачность и глубину. Тело Глеба словно окаменело, лицо походило на гипсовую маску, а фиолетовые глаза были широко раскрыты и мерцали холодным огнем.

Дверца шкафа таяла, как лед, а за ней виднелась покрытая цветами лужайка и лоскуток синего неба. Послышался невнятный, будто пробивающийся сквозь эфирные помехи, птичий щебет. И где-то неподалеку будто зажурчала вода. Лоб Глеба покрылся капельками пота.

В комнату влетела вдруг желтая бабочка — заметалась, закружилась и села Глебу на нос. Бережно ее сняв, Глеб встал с дивана. Видение лужайки сразу же начало тускнеть, и сквозь него отчетливо проступила потрескавшаяся дверца шкафа. Глеб распахнул дверцу — шкаф был пуст, но вместо задней его стенки светился выход в зеленый благоухающий мир. Глеб выпустил туда бабочку. Тут мир стал тускнеть, расплываться… и вскоре на его месте опять возникла стенка старого шкафа. “Ну вот, — закрывая дверцу, улыбнулся Глеб, — теперь уже лучше”.

И с этой самой улыбкой он позвонил Илье.

Илья не ответил на приветствие, не поинтересовался здоровьем, а без всяких околичностей заявил:

— Нет, старик, работать это не будет. Хоть ты меня режь.

— Дурак, — вздохнул Глеб.

— Старик, послушай мудрого еврейского мальчика. Что, собственно, такое твое многомерное пространство? Что такое система координат, при выборе которой можно сколь угодно сблизить любые две точки? Это всего лишь красивая математическая абстракция…

— Дурак, дурак, — буркнул Глеб. Илья фыркнул:

— От Дашки заразился? Мазл тов!

У Глеба покраснели уши.

— Денька через два-три, — пробормотал он, — я тебе все на пальцах покажу.

— Куда-нибудь шагнем? — осведомился Илья.

— Еще как! — пообещал Глеб. Илья вздохнул:

— Главное, старик, чтоб не в дерьмо.

Глеб рассмеялся.

— Так мы же на ходулях, старик!

— Ну, разве что… — Илья кашлянул. — Глеб, ты извини, у меня тут абитуриенты. Нам заниматься надо.

— Бедный ты, бедный, — посочувствовал Глеб. — В университет готовишь?

— Куда закажут. Деньги не пахнут. Ну все, старик…

— Погоди! — Глеб задержал дыхание, зажмурился и выпалил: — Ты не хотел бы поработать со мной на пару?

Илья хохотнул.

— Телохранителем? Это мы запросто…

— Старик, я серьезно! Мне позарез нужен… Я тут расследую одно дельце и… Черт! Ты помог бы мне в качестве аналитика. Мы б с тобой это дело размотали…

— Глеб, — перебил Илья, — мне деньги зарабатывать надо. Меня жена из дома скоро выгонит.

Глеб зажмурился еще крепче.

— Деньги — не проблема, старик. Сколько захочешь и в любой валюте.

Сидя за столом, заваленным учебниками, Илья озадаченно погладил курчавую бороду. Слева и справа от него с постными физиономиями восседали прыщавый подросток в очках и девчонка с наклеенными ресницами. Перерыв в занятиях, очевидно, ничуть их не огорчал.

— Старик, — Илья подвинул к девчонке задачник и ткнул карандашом в номер, который следовало решить, — я абсолютно уверен, что ты не сумасшедший. Но, сам понимаешь, у меня есть вопросы.

— Если я отвечу, ты согласишься? — В голосе Глеба звучало беспокойство.

Илья вздохнул.

— Кто ж от таких предложений отказывается?

— Отлично! — обрадовался Глеб. — Скоро мы все обсудим!

Из трубки послышались короткие гудки.

Отодвинув от себя телефон, Илья с тоской взглянул на абитуриентов, которые с еще большей тоской вчитывались в условия задачи.

— Значит, так, — Илья прокашлялся, — стандартная, в общем, ситуация: бассейн и две трубы.

— Дебильная задачка, — заявил подросток в очках. — Из одной трубы вода втекает, в другую — зачем-то вытекает…

— Ой, не говори! — подхватила девчонка, хлопая чудовищными ресницами. — Этот бассейн меня уже заколебал!

Илья грозно сдвинул брови над переносицей.

— Еще чего придумаете! За вас, между прочим, родители деньги платят, хотят, чтоб вы в институт поступили… Ну-ка, живо! Давайте составлять уравнение! Что примем за икс?

Несмотря на обеденное время, народу в баре при кафе “Амброзия” было раз, два и обчелся. Однако песни Киркорова звучали, как на юбилейном концерте.

— Сосиски и кофе? — для порядка уточнила барменша.

— Как обычно, — кивнул Глеб. И не удержался: — Кать, ты б репертуар, что ли, обновила! А то у тебя все Филя да Алла!

Барменша метнула на него взгляд, прикидывая, очевидно, обидеться или принять во внимание. Получалось у нее нечто среднее.

— А чего бы ты хотел? — с вызовом осведомилась она. Глеб неторопливо размешал в кофе сахар.

— Ну, я бы… с удовольствием послушал бы что-нибудь из старого джаза.

Девушка дернула плечом.

— Таких записей у меня нет.

Глеб с широкой улыбкой помахал ладонью возле ее волос.

— Фокус-мокус! Что у меня в руке?

Барменша невольно улыбнулась в ответ.

— Конечно же, записи старого джаза, — предположила она.

— Угадала! — Глеб протянул ей кассету. — Будет настроение, поставь.

— Почему бы нет? — согласилась Катя. И вдруг, просияв, помахала рукой кому-то за спиной Глеба.

Глеб обернулся. В бар входил рыжий Стас, глава охраны Лосева. Он молча протянул Глебу огромную пятерню, затем наклонился над стойкой, и они с барменшей поцеловались.

— Пойду-ка я поем. — Забрав свой кофе и сосиски, Глеб направился к свободному столику.

— Приходи за добавкой! — пригласила сияющая Катя. — За счет заведения!

Через короткое время за столик Глеба присел хмурый Стас. Он цедил через соломинку апельсиновый сок, и плечи его сутулились от избытка силы.

— Зачем ты это ешь? — кивнул он на тарелку Глеба.

— Тест на выживание, — буркнул Глеб, глотая остаток сосиски.

Рыжий улыбнулся, и лицо его стало добрым и привлекательным.

— Что-то часто мы встречаемся, — проговорил он как бы с удивлением.

— Мир тесен, — глубокомысленно произнес Глеб, смакуя кофе.

— Даже чересчур, — кивнул рыжий, и улыбка исчезла с его лица. — Я не про тебя.

Глеб опустил кофейную чашечку на стол.

— У тебя проблемы?

Стас глянул на него исподлобья.

— Ты, что ли, “скорая помощь”?

— Угу, — сказал Глеб, — в сочетании с катафалком.

В этот момент барменша врубила “Хэлло, Долли!” в исполнении диксиленда: на кассете Глеба эта мелодия шла первым номером. Двое ханыг за соседним столиком вздрогнули, расправили плечи и непроизвольно задергали лоснящимися коленками.

— Похоже, меня вот-вот попрут, — перекрикивая музыку, сообщил Стас. — Не знаю, зачем я тебе это говорю.

— Чем ты не угодил? — прокричал ему Глеб.

— Тем, что я тупой. Приказы обсуждаю, вопросы задаю. Толян вон… он умный. Подметки на ходу режет.

Глеб почесал переносицу.

— Плюнь, Стас, — посоветовал он. — Уйди сам.

Стас взъерошил свою пылающую шевелюру.

— Куда? К браткам?.. Как из армии демобилизовался, так с тех пор и кручусь… — Махнув рукой, он обернулся к барменше и выразительно потыкал пальцем себе в ухо. Катя послушно убавила звук. — Денег скоплю, уволюсь.

— Как ты их скопишь? Путем экономии? — съязвил Глеб.

— На боях заработаю. Тут богатые жлобы устраивают поединки типа восточных единоборств… Слухи не доходили?

Глеб усмехнулся:

— Слыхал уж.

— Ну так вот, — рыжий угрюмо смотрел в бокал с апельсиновым соком, — вчера вечером я за два боя четыре штуки зеленых срубил. Влегкую. Хочешь, тебя пристрою?

Глеб встал из-за столика.

— Спасибо, мне уже предлагали. Бросай эти глупости, парень.

— Ты знаешь что-то получше?

— Ну, в общем… почему бы тебе не поработать со мной?

Стас поднял на него удивленный взгляд.

— На кого работать?

— На самих себя. Охрана, безопасность и все такое прочее.

— А кто платить будет?

— Я. Подумай, Стас.

— Ты? — Рыжий аж рот приоткрыл. — Ты ж сам за пятьсот баксов к Лосю нанялся.

Глеб наклонился к нему, опершись руками о столик.

— Подумай, Стас. Назови любую сумму — деньги не проблема.

Губы рыжего искривились в усмешке.

— Даже так?.. Спасибо, на криминал я не пойду.

— А против криминала? — Глеб посмотрел на него в упор. — Опасная, доложу тебе, работенка.

Стас опустил глаза.

— Хорошо, я подумаю. Но, если надумаю, ты мне все объяснишь. Втемную я не играю.

— Естественно. Только о разговоре нашем — никому ни слова.

— Это обещаю, — кивнул рыжий. Помахав барменше, Глеб ушел.

Катя вышла из-за стойки и положила руку Стасу на плечо.

— Чего он от тебя хотел?

Стас накрыл ее руку своей.

— Уговаривал слинять от Лося.

— Что ж он сам не линяет?

Ссутулившись, рыжий посмотрел на нее снизу вверх.

— Не доверяешь ему?

Катя пожала плечами.

— В общем-то я его практически не знаю… А в чем дело, Стас?

Рыжий вытащил из бокала соломинку и залпом допил апельсиновый сок.

— Да так, — отмахнулся он хмуро, — принюхиваюсь. Чутье свое проверяю.

С набитыми пакетами в руках Глеб поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Открыла ему горбатая старушка.

— Здравствуйте, Варвара Львовна, — сказал Глеб. — Я из фирмы “Даша”. Помните, я позавчера к вам заходил?

— Еще бы я вас не помнила! — просияла старушка. — Заходите, пожалуйста, Глеб… отчества вы так и не назвали!

— Без отчества обойдемся. — Переступив порог, Глеб протянул ей пакеты. — Здесь кое-что из продуктов.

Старушка всплеснула руками.

— Ой, зачем?! Вы и так уж… — Она вдруг погрозила ему пальцем. — Как тут железная дорога оказалась? Как вы ее протащили?

— Секрет фирмы. — Глеб поставил пакеты с продуктами у стены. — Саша дома?

— Саша дома, — эхом отозвалась внезапно появившаяся девчушка. — Он улоки делает. Злой, как челт.

— Привет, Танька! — протянул ей руку Глеб. Спрятавшись за бабушкину юбку, девочка хихикнула:

— Пливет, пливет!

Варвара Львовна провела Глеба в комнату, где Саша делал уроки. Комнатка была убогой, с пузырящимися обоями. Мальчик сидел за круглым обеденным столом, и на стул ему для удобства была подложена пачка газет.

— Привет, Саш! — бодро произнес Глеб. Мальчик даже головы не повернул.

— Здравствуйте.

Возникла пауза. Варвара Львовна покашляла от неловкости.

— Сашок, к тебе пришли. Ты бы отвлекся…

— У меня уроков навалом.

— В каком ты классе? — столь же бодро осведомился Глеб. Мальчик с усмешкой обернулся, и усмешка эта была какой-то недетской.

— В третьем, — ответил он вежливо. — Учусь на четыре-пять. В свободное время книжки читаю.

Теперь неловкость ощутила даже Танька.

— Злой, как челт, — повторила она тихо.

— Саша, — бабушка пыталась говорить строго, — ты поблагодарил бы Глеба… э-э… за подарок!

— Спасибо, — сказал мальчик, листая учебник арифметики.

— Не за что, — ответил Глеб. — Ладно, не стану тебе мешать.

Саша промолчал. И Варвара Львовна поспешно предложила:

— Пойдемте, я напою вас чаем.

— Спасибо, мне надо бежать. — Глеб направился в прихожую. — В другой раз как-нибудь.

— Вечно у вас “в другой раз”… — Старушка вдруг зыркнула на дверь комнаты, в которой занимался мальчик. — Хотите я вам Сашины стихи покажу? — спросила она, заговорщицки понизив голос.

Глеб посмотрел на нее с удивлением:

— Конечно.

Старушка метнулась куда-то, чем-то пошелестела и вынесла три листка, вырванных из школьной тетради.

— Вот, — прошептала она, — больше не нашла. Он куда-то их прячет.

Стихи были записаны круглым детским почерком, без ошибок. Одно стихотворение называлось “Новый год”.

Не трогали кошки мышек, и зайцев не ели волки.

Родители всех детишек водили гурьбой на елки.

Махал Дед Мороз им шляпой, чтоб счастлив был даже слабый.

А те, кто без мамы с папой, играли со снежной бабой.

Глеб растерянно взглянул на Варвару Львовну. На лице старушки отражалась гордость за внука. И вопрос о родителях Саши и Тани, можно сказать, замер у Глеба на губах. Другое стихотворение было без названия.

Хоть ты злишься — мне все равно: унесет меня добрый конь.

Знай, не маленький я давно — не дразни меня и не тронь.

И тебе, моему врагу, крикну я, горяча коня:

“Может, я тебе помогу — только ты не дразни меня!”

Глеб в смятении глядел на дверь, за которой скрывался Саша, и прочел третье стихотворение. Оно было совсем коротким:

Пусть черти в пекло меня сведут

и скроют мои следы —

друзья узнают,

друзья придут и выручат из беды.

Этого Глеб вынести уже не мог. Вернув листки старушке, он открыл входную дверь и быстро вышел.

— До свидания, Варвара Львовна! — крикнул он, сбегая по ступенькам. — Надо будет сделать у вас ремонт!

— Всего вам доброго! — крикнула вслед старушка и, закрыв дверь, заглянула в комнату к Саше. — Что на тебя нашло? — спросила она с укором.

И вертящаяся возле ног Танька с готовностью ее поддержала:

— Плотивный и вледный!

Мальчик сердито обернулся.

— Сколько я просил не трогать мои стихи!

Варвара Львовна виновато пролепетала:

— Но, Сань, ему ведь интересно…

— Ничего ему не интересно! — повысил голос мальчик. — И никому мы не нужны!

— Сашок, нехорошо так говорить. Надо быть благодарным.

— Ой, такой вледный! — ввернула Танька. Мальчик зашелестел страницами учебника.

— Вы мне мешаете, — сказал он раздраженно. — Закройте, пожалуйста, дверь с той стороны.

На презентацию некоммерческого издательства “Жемчуг” собрался весь писательский бомонд вперемешку с бандитами. Возле Центрального дома литераторов яблоку негде было упасть, не то что припарковаться. Оставив свой “жигуленок” в дальнем переулочке, Глеб направился к месту действия. На нем было модное пальто из английской шерсти, под которым был надет превосходно сшитый смокинг. Предъявив при входе свой пригласительный билет, Глеб оказался средь оживленной, пахнущей дорогими парфюмами публики. Он сдал пальто в гардероб и стал прохаживаться в фойе, лавируя меж знатоков литературы, алчущих выпить и закусить на халяву. И в этой многоликой праздничной толпе Глеба ожидали сюрпризы.

Сперва он заметил сухопарого накрахмаленного иностранца, на одежду которого не то что пушинка — микроб не посмел бы опуститься. Иностранца этого сопровождала группа российских граждан во главе с бородатым рослым красавцем, жестко работающим локтями.

— Пройдемте туда, барон, — проговорил он на скверном английском. — Я должен вас кое с кем познакомить.

Барон капризно ответил по-русски:

— Ти мине ужье надоесть. Я от тебия устать. Мине нужино кушьять и пиить.

Бородатый красавец захохотал вместе со всей группой.

— О'кей, барон! О'кей!

Когда они проходили мимо, Глеб отвернулся, чтобы не попасться барону на глаза, и едва не столкнулся с Элен Вилье, которой два галантных господина шептали что-то на ухо. Француженка заливалась смехом, и Глеб виртуозно исчез из поля ее зрения.

Вокруг было полно красивых женщин: жены и любовницы денежных воротил, актрисы театра и кино, дочери на выданье, чьи-то секретарши. Сверкание глаз и драгоценностей электризовало атмосферу. Можно было подумать, что здесь не презентация скромного издательства, а филиал Каннского кинофестиваля.

И вдруг появилась Даша. В темно-зеленом вечернем платье. Как нож в масло, вошла она в толпу красавиц. Перед ней расступались, смех и говор смолкали, и провожали ее взоры, полные восхищения и неприкрытой зависти. Двое телевизионщиков, устанавливающих аппаратуру, при виде Даши негромко обменялись впечатлениями. “На любом конкурсе красоты — первое место”, — сказал один из них. “Ни фига, — возразил второй, — конкурс вообще бы отменили”. Но Даша, казалось, ничего не слышала и не замечала вокруг. Она шла под руку с русоволосым интересным мужчиной и внимала его сладким речам. Закусив губу, Глеб поспешил раствориться в общей массе.

Наконец пригласили в актовый зал. Насколько Глеб уяснил из обрывков разговоров, сегодняшний вечер должен состоять из четырех частей: рассказ об издательстве и его перспективах, затем — легкий концерт, затем — банкет и в заключение свежий американский боевик. Денег на все это, похоже, потрачена была уйма, но что касается вкуса и фантазии… Впрочем, Глеб готовился стойко все выдержать и был немедленно вознагражден.

На сцену поднялся бородатый красавец, сопровождавший зарубежного барона, и представился Дмитрием Грачевым — директором издательства “Жемчуг”. Глеб, откинувшись на спинку кресла, смотрел и слушал из последнего ряда. Меж тем на сцене, рядом с новоиспеченным директором, возник амбал, бычью шею которого сдавливал галстук. Амбал протянул шефу красную папку, и тот, раскрыв ее, прочел устав, литературное кредо и календарные планы своего издательства. Читал он без выражения, зато в хорошем темпе. А Глеб тем временем пытался угадать, по какой такой причине холеный этот мужик послал к его подъезду четырех бандитов.

Из текста, прочитанного Грачевым, следовало, что его издательство будет способствовать развитию истинной литературы, вопреки порнографии, детективам и прочей шелухе.

И с этой благородной целью оно, издательство, предполагает поднять гонорары “некассовых” авторов на небывалую высоту. На этой торжественной ноте Митька Грач закончил свою энергичную речь и предоставил слово молодому поэту, который вышел на сцену в желтом пиджаке и с разгону заявил, что обращается лишь к тем, кто духовно развит, а кто не развит, на тех ему чихать. Вслед за поэтом два мастера прозы и один детективщик дружно посетовали на тиранию книжного рынка. Причем детективщик клялся всеми святыми, что за приличные бабки тут же бросит свой окаянный жанр. Взирая на это шоу, Глеб, что называется, балдел и тщетно пытался вычислить, зачем оно сдалось Митьке Грачу.

Далее пошло еще интересней. На сцену выпорхнула Элен Вилье и через переводчика объявила о своем открытии. По ее словам, выходило, что между литературой и кинематографом существует глубокая неразрывная связь. Заинтригованная публика затаила дыхание, но экспансивная француженка уступила вдруг место накрахмаленному барону Мак-Грегору, который при посредничестве Дмитрия Грачева поведал примерно следующее: ни в Англии, ни в родной его Шотландии нет такого издательства, как “Жемчуг”, поэтому вся литература в этих странах вот-вот даст дуба, вся надежда лишь на Россию. “Черт бы все побрать!” — под аплодисменты заключил барон и покинул сцену.

Внезапно зал замер. На сцену вышли две очень красивые женщины: шатенка с карими глазами и блондинка с глазами голубыми, как озера. Обе высокие, с великолепными фигурами и длинными стройными ногами. Эротика из обеих так и перла без малейшего усилия с их стороны. Сидящая по соседству с Глебом супружеская пара принялась оживленно их обсуждать. На вопрос мужа “кто это?” жена, упрекнув его в невежестве, сообщила, что блондинка — суперфотомодель Виктория Бланш, а шатенка — ее менеджер и секретарь Жанна Блинова. Благодаря этому нечаянному диалогу Глеб тоже, так сказать, введен был в курс дела.

Блондинка-фотомодель меж тем приблизилась к микрофону и, трогательно указав на свое горло, прошептала, что говорить не может. И вслед за этим ее прелестный менеджер прочла краткий текст, суть которого сводилась к тому, что Виктория Бланш поддерживает столь полезное гуманитарное предприятие и жертвует на издательство “Жемчуг” пятьдесят тысяч долларов США. Зал разразился овациями, и тем самым официальная часть была завершена.

Концерт получился нелепым, сумбурным и скомканным (последнее, кстати, было скорее его достоинством). Кто-то прочел юмористический рассказ, кто-то спел, кто-то сдуру сыграл на рояле Баха. Но гвоздем программы оказались супруги Манько, Павел и Валентина, у которых Даша в понедельник “брала интервью”. Они исполнили три бальных танца: танго, вальс и чарльстон. Глеб был, мало сказать, поражен — он был потрясен. Эта злобная гаденькая парочка танцевала гениально. Их движения просто завораживали своей колдовской красотой. “Итак, — лихорадочно размышлял Глеб, — фонд финансирует этих танцоров и финансирует издательство Грачева. И танцоры при этом оказались в списке Самарской. Какая складывается картина?” Увы, никакой картины у него не складывалось. А публика, поаплодировав бальным танцорам, рванула наконец к выпивке и жратве.

В ресторане ЦДЛ столы были накрыты “а-ля фуршет”, и чего на них только не громоздилось: от телячьих языков до шашлыка из осетрины. А бутылок-то, бутылок!.. Публика ринулась на штурм. Среди смельчаков, атакующих гусиный паштет, Глеб с удивлением заметил вчерашнего генерала ФСБ. Генерал тоже его заметил и, набивая рот едой, игриво погрозил ему пальцем. Но прелести жизни на этом не заканчивались.

Приютившись в уголке, Глеб увидел Дашу, пьющую шампанское в обществе своего русоволосого кавалера. Затем к ним присоединились Дмитрий Грачев и шотландский барон, который с блудливым выражением лица поцеловал Даше руку. Слышать их разговор Глеб не мог, но ему было очевидно, что Дашин кавалер и Митька Грач хорошо друг друга знают. Все четверо пили шампанское и смеялись. Но вот к ним приблизилось новое лицо — актер Алексей Кашин, бывший Дашин муж. Его длинные волосы были собраны в хвостик на затылке, а походка была явно нетвердой. Он заговорил о чем-то, сопровождая свою речь избыточной жестикуляцией. Улыбки на лицах мужчин растаяли. Даша, похоже, попыталась утихомирить бывшего супруга, однако тот никаких резонов не слушал и стал привлекать внимание посторонних. Тогда спутник Даши с Митькой Грачём взяли пьяного актера под белы руки и силой повели прочь. Тут Даша случайно обернулась и увидала Глеба. Прятаться было поздно.

Дашины щеки порозовели. Шепнув что-то барону, она кошачьей своей походкой приблизилась, остановилась в двух шагах и негромко произнесла:

— В смокинге, мать твою!

— Велели, — ответил Глеб.

Даша окинула его придирчивым взглядом.

— Чтоб мне провалиться, — пробормотала она, беря Глеба под руку. — Пойдем, познакомлю тебя с очень занятным типом.

Жизнь становилась все интересней. При виде Глеба рыбьи глазки барона, как говорится, полезли на лоб. Глеб молча ему поклонился. Изумленный барон обратился к Даше:

— Это есть он?

— Ага, — Даша смахнула с плеча Глеба несуществующую пушинку, — я его личный секретарь.

— Но ви сказать: он есть телхар… телохар…

— Телохранитель, — пришла на выручку Даша. — Он мой телохранитель до шести вечера, а после шести — я его секретарь.

Но барон, что называется, никак не мог врубиться.

— Лорд Грин, — обратился он к Глебу, — чито это есть означать?

Глеб в досаде поморщился.

— Не насилуйте русский язык, Ричард, — сказал он по-английски. — От вашего произношения у бронзовых статуй уши отвалятся.

Брови Даши приподнялись. Но лишь на мгновение.

— Будьте снисходительны, сэр Майкл, — проворковала она, также перейдя на английский. — Барон не привык еще к нашим приколам.

И весь дальнейший разговор между ними шел теперь исключительно по-английски.

— Лорд Грин, какими судьбами? — Шотландец буквально ел Глеба глазами.

Глеб сдвинул брови над переносицей.

— Приватное поручение премьер-министра. Извините, Мак-Грегор, я не могу об этом распространяться.

Заглянув Мак-Грегору в глаза, Даша ввернула:

— Кроме сэра Майкла, посвящена только я. Надеюсь, мы можем рассчитывать на вашу скромность, барон?

— О да! — Чело барона разгладилось. — Называйте меня Ричардом, леди… Простите, мне трудно произнести ваше имя, но… Если вы уговорите сэра Майкла вступить в наше тайное братство и вступите сами, вы обретете не только мою дружбу, но и покровительство самых могучих сил в Старом и Новом свете.

Даша озадаченно посмотрела на Глеба.

Глеб сурово взглянул на барона.

— Об этом — позднее, Ричард, когда моя секретная миссия здесь будет завершена. Тогда я и миледи, — кивнул он на Дашу, — охотно послушаем о вашем тайном братстве. Если оно действительно сулит такую власть над миром, как вы уже три года пытаетесь меня убедить… Черт возьми, почему бы нет?

В глазах шотландца вспыхнул фанатичный блеск.

— О, лорд Грин!..

— Однако повторяю: держите пока язык за зубами. И вообще мы с вами только что познакомились. — Подмигнув барону, Глеб доверительно понизил голос. — Ричард, прошу по дружбе, огради меня от этой назойливой мадам, — кивнул он на Элен Вилье, которая решительно двигалась в их сторону. — Из-за нее меня чуть не арестовали.

Мак-Грегор округлил глаза.

— Разумеется, лорд Гр… Конечно, Майкл! Можешь на меня рассчитывать! — С этими словами он ринулся на перехват француженки.

Даша приблизила свое лицо к лицу Глеба.

— Во что, черт побери, мы тут играем?

Глеб вдохнул аромат ее волос.

— Леди Дарья, вы были неподражаемы.

— О каком тайном братстве он молол?

— А ваш английский, миледи, почти безупречен. Если убрать отдельные шероховатости…

— Я спрашиваю, — Даша ухватила его за лацкан смокинга, — о каком тайном братстве шла речь?

На них стали оборачиваться. И, наклонясь к ее уху, Глеб скороговоркой ответил:

— О том самом, в котором твой дядюшка играет весьма заметную роль. Отпусти, мы привлекаем внимание.

Даша растерянно разжала пальцы. И в этот момент подошел ее отлучившийся кавалер все с тем же Дмитрием Грачевым. Даша представила из друг другу.

— Эдик, — кивнула она на русоволосого симпатягу. — Митя, — улыбнулась она Грачеву и встала рядом с Глебом. — А это мой… телохранитель Глеб.

Взгляд Грачева блеснул недобрым огоньком, однако красавец бородач протянул холеную руку.

— Приятно познакомиться.

— Мне тоже, — улыбнулся Глеб, отвечая на рукопожатие. Вскрикнув от боли, Грачев присел.

— Ой, блин…

Лицо Глеба приняло озабоченное выражение.

— Извините, у меня просто мышцу свело.

Грачев побагровел.

— Бывает, — буркнул он, тряся побелевшими пальцами. — Могу массажиста прислать.

Даша бросила на Глеба обеспокоенный взгляд.

На губах Глеба застыла глуповато-добродушная усмешка.

— Спасибо, Митя, я бы не отказался. Только четверым массажистам моей проблемы не решить. Побольше бы надо. Найдется у вас?

— Поищем, — мрачно пообещал Грачев.

Тут официант предложил им шампанское. Все четверо взяли с подноса по бокалу. Глеб улыбнулся Грачеву:

— За успешные поиски.

Даша чуть пригубила из бокала. Русоволосый Эдик выпил шампанское залпом.

— Дашуль, — проговорил он с досадой, — мы же договорились: твоя охрана сегодня — забота моя. Разве что-то изменилось?

Даша прижала руку к сердцу.

— Эдик, мое слово — скала. Глеб здесь совершенно случайно.

— Но раз уж я здесь… — ввернул Глеб.

— Раз уж он здесь, — подхватила Даша, — пусть отрабатывает свою зарплату. Чтоб служба медом не казалась.

Эдик нахмурился.

— Даш, я не очень понимаю… У меня в тачке трое качков. У Мити, — кивнул он на Грачева, — здесь человек…

— Двенадцать, — подсказал Грачев, с прищуром глядя на Глеба. — Если свистну, еще пятьдесят прибежит.

Даша сухо проговорила:

— Мне столько ни к чему. Военных действий я пока не планирую.

— Дашуль, ну что за ерунда? — не унимался Эдик. — Зачем тебе вообще телохранитель, если я могу обеспечить тебе надежную защиту без всяких денежных затрат?