Но Змей родится снова?

Такэру взглянул на брата с испугом. Улыбка словно примерзла к лицу Сато Абэ.

— С вашей стороны, мистер Грин, — сказал он, — недооценивать наше братство было бы нелепым безрассудством.

— Как и переоценивать его, — парировал Глеб. — Не так уж вы всесильны, как о себе воображаете. Кстати, кто ваш босс?

На ответ, разумеется, Глеб не рассчитывал: его интересовала лишь реакция японца на подобный вопрос. Каково же было его удивление, когда Сато-сан его поправил:

— Сенатор Колмен не босс, а наставник. Могущественный и грозный наставник. Я не могу разрешить Такэру помогать вам в безумстве, мистер Грин.

Пораженный Такэру пролепетал:

— Что это значит, Сато?

Старший брат не обратил на него внимания, он следил исподлобья за расхаживающим по комнате Глебом.

Пораженный не менее Такэру, Глеб остановился у окна и повернулся к братьям спиной, скрывая свои чувства.

— Сато-сан, — произнес он небрежно, — какое животное вам нравится более других?

Улыбка наконец исчезла с лица японца, глаза его сверкнули.

— Кондор, — ответил он со сдерживаемой страстью, — свободная гордая птица. Вы и об этом знаете, мистер Грин.

Глеб резко обернулся в его сторону, и взгляды их скрестились.

— Ну и влип же ты, кондор, — тихо проговорил Глеб. — И как тебя угораздило?

Губы японца вновь улыбались.

— Я совершил сразу две ошибки, — сказал он. — Однажды попросил у сенатора финансовой помощи и, чтобы подкрепить просьбу, продемонстрировал ему свои способности, о которых не ведал никто, даже мой младший брат.

Такэру словно одеревенел. Глеб криво усмехнулся:

— И с тех пор вы с сенатором такие друзья, водой не разольешь?

— О да! — усмехнулся в ответ Сато. — Мы дружим столь крепко, что никакой Интерпол нас не разлучит.

После гнетущего молчания Глеб осторожно полюбопытствовал:

— Зачем вы собираете таланты? Какой вам от них прок?

Японец чуть приподнял бровь.

— Таланты — лучшие проводники и распространители нашей идеологии. Но не в этом главное, мистер Грин. Шестнадцать очень талантливых людей создают необычайно сильное пси-поле. Когда включается Большая Пирамида, эти шестнадцать избранников…

— …образуют первое “кольцо Змея”, — мрачно продолжил Глеб.

— О, мистер Грин! Вам и об этом известно… Первое кольцо располагается над вторым, которое, кстати, состоит из руководства мировых спецслужб. Всего тридцать два человека. А в третье кольцо входят главари криминальных группировок — шестьдесят четыре мерзавца. О дальнейшем удвоении распространяться не стоит, но смею вас уверить, мистер Грин, что Большая Пирамида практически несокрушима.

— Едва ли она полностью укомплектована, — предположил Глеб.

— Не важно, — возразил Сато. — Она и сейчас способна подавить любое спонтанное сопротивление. Оставьте нас в покое, мистер Грин. Такэру помочь вам не сможет, а вы на него навлечете беду.

С этими словами Сато встал со стула, и брат последовал его примеру.

Как бы между прочим Глеб осведомился:

— И кто же у вас нынче в роли Змея? Или Магистра, как вы его называете?

Японец на мгновение замер, подумал и усмехнулся:

— Если я скажу вам, мистер Грин, и вы что-нибудь предпримете, меня моментально вычислят. Можете представить, что произойдет в этом случае со мной и с моим братом. Эту битву вам не выиграть, сэр. Но если вы столь безумны, что ж… в пасть к дракону полезайте сами. Я и так сказал слишком много. Остается лишь надеяться, что мои друзья-партнеры об этом не проведают.

— Во всяком случае, не от меня, — заверил Глеб. — Спасибо, мистер Абэ.

Они поклонились друг другу.

Затем все трое молча оделись, покинули квартиру и спустились в лифте к выходу из подъезда.

— Сначала вы, мистер Грин. — Японец кивнул на дверь. — Мы чуть позднее. Маленькая предосторожность.

Глеб взялся за ручку двери.

— Почему бы вам не уехать, Сато-сан? — предложил он, помедлив. — Ведь это не ваша драка.

— Куда уехать? — На сей раз улыбка японцу не удалась — получилась болезненная гримаса. — В какую бы нору мы ни забились, нас везде разыщут.

— Вы их переоцениваете. — Глеб приоткрыл дверь подъезда. — Это лишь ожившие земные нечистоты. Не бейтесь на их стороне, Сато-сан.

Глеб вышел.

Братья Абэ услыхали тарахтение его отъезжающего “жигуленка”. Сато и Такэру также вышли из подъезда и направили свои стопы к припаркованному неподалеку “форду”, за рулем которого, точно статуя Будды, восседал полусонный русский толстяк. Узрев своих клиентов на заднем сиденье, толстяк встряхнулся, завел мотор и неторопливо поехал к посольству. Едва ли этот представитель московской обслуги знал по-английски, тем более — по-японски, однако братья Абэ повели разговор почти шепотом.

— Значит, ты оборотень, — с горечью произнес Такэру. — Ты “клык Змея”.

Сато печально усмехнулся:

— Вижу, господин в лиловых одеждах неплохо тебя просветил.

Такэру выдержал взгляд старшего брата.

— Он мой друг, Сато-сан. И я его не предам.

— Разве я требую этого, глупышка?

— Тогда почему ты оборотень? Почему ты с ними?

— Оборотень, малыш, не значит мерзавец. Это лишь определенные свойства организма. Подобные способности тоже от Бога, а уж использовать из можно по-разному. А почему я с ними?.. Вот тут действительно моя вина, за которую предстоит еще расплачиваться. Если господин в лиловых одеждах одержит вдруг победу, что ж… Надеюсь, убив меня, он не станет мстить тебе.

— Сэнсей не станет тебя убивать, — запальчиво возразил Такэру. — Он не убивает хороших людей.

— Увы, брат… Среди монстров, которые меня окружают, хорошему человеку не место.

— Переходи на нашу сторону, Сато!

— Поздно, малыш. Мистер Грин прав: я увяз по уши.

Такэру сжал руку брата.

— Сато-сан, помнишь, когда я был маленьким, ты читал мне книгу “Бусидо: путь самурая”?

Сато напрягся, бледнея, однако нашел в себе силы улыбнуться.

— Не странно ли, Такэру, что ты напомнил мне об этом сейчас?

Тем временем “форд”, ведомый толстяком, похожим на Будду, мягко затормозил у посольства Японии.

Воскресеньице получилось, мягко сказать, насыщенным. Даже навестить графиню сил не оставалось. По этому поводу Глеб ощущал уколы совести.

— Ну как она там? — выпытывал Глеб у Даши, набирая номер Ильи.

Даша с улыбкой покосилась на шкаф.

— Цветники разбивает, стрижет английский газон… Сельская идиллия.

— Не обижается, что я не зашел?

— Она вся в хлопотах. Расслабься.

— Хорошо. Может, завтра время выкрою…

— Эй, на палубе! — прорезался в трубке голос Ильи. — Ты кому звонишь: мне или покойной тете Песе?

— Тебе, тебе, — проворчал Глеб. — У тети Песи занято.

— Если мне, так и разговаривай со мной. Не отвлекайся.

Глеб вздохнул:

— Виноват. Спешу отчитаться в проделанной работе.

Выслушав его рассказ о встрече с братьями Абэ, Илья в досаде проговорил:

— Тут, понимаешь, сидишь напрягаешься… идеи рожаешь — аж мозги трещат. Потом звонишь ты и все на фиг портишь.

Глеб хмыкнул:

— Дело обычное, старик. Оперативные данные часто не соответствуют прогнозам аналитиков. Так какие у тебя идеи?

— По моим прикидкам, американский сенатор тянет на роль Змея.

— Едва ли, — задумчиво возразил Глеб. — Сомневаюсь, что Змей лично занимается вербовкой.

— А я о чем? — буркнул Илья. — Ты все карты мне спутал. Значит, старший брат Такэру может в кондора превращаться?

— Наряду с прочим.

Даша слушала их разговор, прижав ухо к трубке. Илья недоверчиво уточнил:

— Он что же, и летать умеет?

— Несомненно.

— Старик, а ты умеешь в кого-нибудь превращаться?

Глеб рассмеялся.

Даша крикнула в трубку:

— Спроси меня — я тебе отвечу!

— Отвечай, — потребовал Илья.

— Мне самому интересно, — поддержал его Глеб. Даша ответила без запинки:

— Превратиться он может в кого захочет. Только он не захочет, потому что для него эти превращения хуже горькой редьки. Он просто этим делом брезгует.

Илья хмыкнул:

— Старик, она права?

— Черт меня дери, — пробормотал Глеб. — Уберите от меня эту бабу.

Даша показала ему язык.

— Илюшка! — крикнула она в трубку. — Я же его мысли читаю!

— Как тебе это удается, Лосева-Грин?

— Представь, никакой телепатии! Ведь я только что описала мои собственные мысли и ощущения. А Глеб… он жутко несамостоятельный: он воспринимает все точь-в-точь как я.

Глеб рассмеялся:

— Уйди немедленно!

— Дуська, ты меня слышишь?! — кричал из трубки Илья.

— Слышу, сынку, слышу! — отозвалась Даша. Рассмеялись все трое.

— А сам-то он летать умеет? — продолжал допытываться Илья.

Даша пренебрежительно скривила губы.

— Что за вопрос? Если мы вчетвером порхали вокруг люстры, как мотыльки, неужели он не сможет то же самое сделать в одиночку?

— Да, старик, — поддакнул ей Глеб, — для аналитика вопрос неудачный.

Илья вздохнул:

— Ладно, с кем не бывает. Слышь, Дусь! Можно я завтра у тебя поработаю? У меня тут кое-какие мыслишки завелись…

— О чем речь! — с готовностью согласилась Даша. — У тебя же есть ключи, так что…

— Ни в коем случае! — категорически заявил Глеб. — Дашкина квартира пока под запретом. Работай здесь, у нас. Только я сам за тобой заеду.

— У тебя найдется место? — засмущался Илья. Глеб и Даша переглянулись.

— Поищем, — пообещал Глеб.

— В шкаф тебя посадим, — обнадежила Даша.

— В шкаф так в шкаф, — легко согласился Илья. — Во сколько заедешь?

Договорились на десять утра, на том и распростились. Даша многозначительно произнесла:

— Завтра, между прочим, понедельник.

— У меня уроков нет, — сказал Глеб. — Выходной перенесли с субботы на…

— Я не об этом, — прервала его Даша.

— Знаю. Ты имела в виду, что завтра — две недели, как мы познакомились.

— Все-таки вспомнил, — улыбнулась Даша. Глеб развел руками:

— Если ты о чем подумала… я жутко несамостоятельный.

Она обняла его за шею.

— О чем я думаю сейчас?

Глеб наморщил лоб.

— Ну, очевидно, о том… что надо бы разложить диван. Так?

Даша подняла указательный палец.

— С одной поправочкой. Сию же минуту разложить этот чертов диван!

Но и с этой поправкой разложить диван они не успели, поскольку опомнились лишь под утро, истощенные, обессиленные и все же не способные друг от друга оторваться.

— Держи меня крепче, или я умру, — прошептала Даша Глеб прижал ее к себе.

— Кто это сказал, ты или я?

— Я. Нет ты… Вообще-то какая разница?

Глеб тихо засмеялся.

— У Поля Элюара, — прошептал он, — есть такое крохотное стихотворение: “Я так тебя люблю, что я уже не знаю, кого из нас двоих нет в этой комнате”.

Даша посмотрела ему в глаза.

— Это не Элюар, это я сказала.

— Само собой, — кивнул Глеб. — Он тоже, видать, жутко несамостоятельный.

Они задремали совсем ненадолго: Глеб проснулся от истошного крика. Вся в холодном поту, Даша дрожала в его объятиях, от чего-то или кого-то в ужасе отбиваясь. Разбуженная Глебом, она не сразу пришла в себя и норовила разодрать ногтями его физиономию.

— Бр-р-р, мерзость какая! — тряхнула она головой, очнувшись. — Какая-то черная бесформенная тварь с желтыми глазами… лезет на меня, обволакивает, как будто присасывается… Приснится же такое!

Глеб погладил ее по волосам.

— Прямо “Кошмар на улице Вязов”. — Он поцеловал ее, скрывая тревогу. — Спи, родная: этот Фредди больше не придет.

— Держи меня крепко, а то я боюсь.

— Не бойся, — прошептал Глеб, гладя ее по волосам.

Только лишь Даша заснула, он осторожно выбрался из-под одеяла, сел на пол в позе “лотоса” и пробормотал: “Ты у меня попляшешь, Фредди доморощенный!” Оставаясь в позе “лотоса”, Глеб плавно поднялся в воздух и завис в метре над постелью.

Даша проспала до утра без сновидений.

Глава шестая

Пока Глеб ездил за Ильей, Даша продолжала спать. Она проснулась лишь в тот момент, когда щелкнул дверной замок. Потянувшись, Даша спросила:

— Где ты был?

Ответил ей голос Ильи:

— Кончай дрыхнуть, Лосева-Грин. Я позавтракать не успел.

— Черт! — всполошилась Даша, вскакивая. — Ждите на кухне, я в душ сгоняю!

Глеб с Ильей прошли на кухню.

— Хилая у тебя квартирка, — посочувствовал Илья, кладя на стол свою папку с уравнениями.

Глеб усмехнулся.

— Во дворце, думаешь, лучше?

— Можно и в хижине, — Илья погладил курчавую бородку, — если хижина трехкомнатная.

Зазвонил телефон. Глеб снял трубку с холодильника.

— Хэлло, Майкл! — произнес голос барона Мак-Грегора. — Не могли бы мы сегодня встретиться?

— Тебя-то мне и надо! — обрадовался Глеб и сказал в трубку по-английски: — Да, Ричард, и немедленно. Где вы остановились?

— В отеле “Метрополь”. Но здесь я бы не хотел…

— В каком вы номере? Я выезжаю.

— Дружище, здесь не вполне удобно…

— В каком ты номере, говнюк?!

Барон поперхнулся. Затем со вздохом назвал номер своего люкса. Глеб тут же дал отбой.

— Попробую выйти на сенатора Колмена, — объяснил он, выскакивая в прихожую. — Придумай убойную провокацию.

Илья вышел вслед за ним.

— Сенатор под охраной?

— Думаю, чисто символической. Если он “глаз Змея”, охрана ему — как зайцу звонок.

— Даже от Мангуста?

— Обо мне он, к счастью, не ведает, — усмехнулся Глеб, пулей вылетая за дверь.

Из ванной тотчас выбежала Даша. На ней было летнее платьице, волосы ее поблескивали от влаги.

— Куда он? — спросила она встревоженно.

— Добывать сенатора, — ответил Илья.

— Звонил кто-то?

— Какой-то Ричард.

— Мак-Грегор, гаденыш! — сверкнула глазами Даша. — Придушила бы его!.. Пойдем завтракать.

Они вошли на кухню.

— За что ты его так? — полюбопытствовал Илья. — Конечно, всех их надо… Но за что именно барона?

— Они со Шлыковой чуть графиню не загрызли. Мало тебе? Яичницу с сыром будешь?

— Буду. Насколько я информирован, Мак-Грегор в грызне не участвовал и пытался даже…

— Участвовал, не участвовал! Он был там не в качестве жертвы! И он за все ответит! Кофе будешь?

— Буду. По-твоему, он должен был прикрыть графиню грудью? Встань на его место…

— Илюша, я не встану ни на его место, ни на место любой другой сволочи! Играй в эти игры сам, на здоровье!

Дашино лицо раскраснелось, глаза ее сверкали. И у нее за спиной, на газовой плите, шипела раскаленная сковорода.

Илья присел на табурет, раскрыл папку и выложил на краешек стола листы, испещренные математическими символами.

— Узнаю Дашу Лосеву из 10-го “А”, — проворчал он. — Есть только черное и белое, промежутков мы не признаем.

Даша вздохнула:

— Представь, я действительно как бы вернулась в школу. Хорошо тебе — такому умному и рассудительному…

— Не шей мне дела, — раздраженно прервал ее Илья. — Может, я поглупей тебя.

Даша улыбнулась:

— Не хвастайся. Ну, чего ты надулся?

— Ты испортила мне настроение.

Ели они в молчании. Даша с улыбкой поглядывала на Илью, но тот хмуро смотрел в тарелку. А когда Даша тарелку убрала, чтобы вымыть, Илья тут же уткнулся в листок с формулами. Даша положила руку ему на плечо.

— Илюшка, прекрати. Что я такого сказала?

— Тебе объяснить? — Илья поднял на нее сердитый взгляд. — Ты сказала, что я конформист и такая же сволочь, как Мак-Грегор со своей камарильей. Поэтому я и могу поставить себя на его место…

Даша рассмеялась:

— Какой же ты идиот! Ну-ка скажи: “Ластик”!

— Не знаю я этих ваших глупостей…

— Гольдберг, живо говори “ластик”! И пойдем знакомиться с графиней: ты ведь хотел.

— Пошли, — встрепенулся Илья, вставая.

— Сперва скажи “ластик”!

— Сама скажи. А то: “Играй в эти игры сам, на здоровье!” Вот же стерва!

— Илюшка, ластик! Но я же имела в виду, что… Ластик, ластик, ластик!

— Другое дело. Теперь и я говорю: ластик. Права была бабушка Ида. “Илюша, — предупредила она, — не водись с этими гоями: они тебя плохим словам научат”. Что тут смешного, Лосева-Грин? Где твоя графиня?

Даша вытерла полотенцем руки.

— В шкафу, мой золотой. Вперед.

— Начинается! — усмехнулся Илья, проследовав за Дашей в комнату.

Даша открыла дверцу шкафа и отодвинула плечики с одеждой.

— Прошу, мистер Гольдберг!

Предполагая розыгрыш, Илья с усмешкой заглянул. И тут же отпрянул. Даша сияла, наслаждаясь эффектом. Илья постоял, постоял и заглянул в шкаф еще раз.

— Дуська, чтоб я так жил!.. — пробормотал он ошеломленно. — Сил нет с этим парнем! Он таки использовал свои сумасшедшие уравнения!.. Считай меня коммунистом, но я должен туда сунуться.

С этими словами Илья влез в шкаф.

— Свитер сними, тут жарища, — посоветовала Даша, устремляясь вслед за ним.

В “Метрополь” Глеб вошел бочком и направился к лифту, стараясь не привлекать к себе внимания. На этаже Мак-Грегора он огляделся. Коридор был пуст. Глеб подошел к номеру барона, тихо постучал и толкнул дверь.

Перед ним стоял незнакомый господин в смокинге.

— Чем могу служить? — надменно произнес он по-испански.

— Извините, я полагал, что это апартаменты барона Мак-Грегора, — по-испански ответил Глеб.

Зрачки испанца впились в лицо Глеба, как два буравчика, а губы меж тем растягивались в улыбку.

— О! Это я прошу меня извинить… Ричард! — крикнул он, обернувшись. Его темные волосы серебрила седина, и орлиный его профиль эффектно выделялся на фоне белых гардин. — Ричард, где же вы?! К вам посетитель!

Из смежной комнаты вышел Мак-Грегор в шелковом халате и с шарфом, обмотанным вокруг лба. Под глазом барона пламенел здоровенный фингал.

— В ванной поскользнулся, — смущенно объяснил он, тронув фингал пальцем.

— И наткнулись на собственный кулак? — предположил Глеб.

Глаза Мак-Грегора забегали. Чуть покашляв, он представил Глеба и господина в смокинге друг другу:

— Сэр Майкл Грин. Дон Хуан Родригес, президент Международного…

— Оставьте, Ричард: это скучно, — по-английски перебил испанец, пожимая Глебу руку.

Пожатие было холодным и крепким, как у статуи Командора. Глебу пришлось напрячь кисть. Бровь Родригеса удивленно приподнялась, он закусил губу.

— Вовсе не скучно, дон Хуан, — возразил по-испански Глеб. — Ваш благотворительный фонд меня давно интересует. Я хотел бы узнать о нем побольше. Разумеется, если вы не против.

— Мне льстит ваш интерес, сэр Майкл, — испанец взглянул на часы, — но, к сожалению, я спешу. Надеюсь, как-нибудь за рюмкой коньяка… Вы любите коньяк, сэр Майкл?

Глеб обезоруживающе улыбнулся:

— Только не испанский.

Родригес рассмеялся.

— Испанский я и сам не употребляю. Ну что ж, лорд Грин… приятно было познакомиться. Возможно, я скоро вас разыщу. Через Ричарда. Или вы меня.

Они церемонно раскланялись, и испанец ушел. Глеб с усмешкой приблизился к Мак-Грегору.

— Стареешь, Дик, стареешь. Тебе уже бьют морду в номерах люкс.

Содрав с головы полотенце, барон швырнул его на ковер.

— Черт побери, Майкл, побеспокойся о себе!

— Стоит ли, барон? Вы так обо мне печетесь, что хочется проявить беспечность.

Но ирония Глеба пропала втуне. Мечась по комнате в развевающемся халате, барон возопил:

— Моего попечительства уже недостаточно, Майкл! Над твоей головой сгустились такие тучи, что… Если б ты мог представить, насколько все серьезно, ты б никогда…

Глеб бесцеремонно его прервал:

— Барон, либо короче — либо идите в задницу.

Мак-Грегор воззрился на него негодующе, затем махнул рукой и вновь заметался, решив не обижаться.

— Майкл, если в ближайшие дни ты не вступишь в братство, пострадают близкие тебе люди! Будь пожалуйста, серьезен!

— И ты звонил мне, чтобы об этом сообщить?

— Да, черт возьми! Да! — прокаркал барон.

По комнате будто прошелестел ветерок. Глеб быстро огляделся: для сквозняка не было никаких условий. Глеб обернулся к барону.

— Объясни мне две вещи, старина. Первое: зачем я вам так понадобился? И второе: на что вы рассчитываете, оказывая на меня столь наглое давление?

— Изволь, — кивнул барон, — отвечу. Вы, лорд Грин, лишь карта в нашей игре, но карта крупная. А что касается давления… Оно пропорционально вашей привязанности. Если близкие вам люди начнут страдать так, что пытки инквизиции покажутся им забавой… Едва ли, лорд Грин, вы сохраните свое самодовольное хладнокровие.

И вновь по комнате пронесся ветерок. На сей раз, однако, Глеб не обратил на него внимания.

— Вам известны близкие мне люди? — сухо осведомился он.

— Будь уверен. Наша разведка превосходит всё, что ты можешь себе представить. Твоя жизнь, Майкл, у нас как на ладони.

— Допустим. Но разве я не способен защитить, кого пожелаю?

Барон издал скрипучий нервный смешок.

— Майкл, не будь ослом. Бойцов нашего братства не остановят ни оружие, ни бетонный бункер. Каждый из них стоит современной армии, если не больше.

— Круто, — по-русски прокомментировал Глеб и по-английски добавил: — Ты вынуждаешь меня согласиться. Пожалуй, я ваш. Но только…

— Дружище, наконец-то! — воскликнул барон, раскрывая объятия.

От объятий Глеб уклонился.

— Но у меня два условия, Ричард.

— Что еще за условия? — насторожился барон. — Не знаю, Майкл, едва ли я в силах…

— Устрой мне встречу с сенатором Колменом. Он, кстати, не из ваших?

— Нет, с чего ты взял? — неуклюже солгал барон. — Мы, разумеется, знакомы, он даже поселился здесь же, этажом выше… Майкл, ты ко мне за этим примчался?

Глеб кивнул:

— Мне нужно переговорить с сенатором.

— О чем? — спросил барон, пряча глаза. — Майкл, сенатор — человек занятой. К нему нельзя вломиться без веской причины.

Глеб окинул его ледяным взглядом:

— Полагаю, барон, мой титул и общественное положение дают мне право на аудиенцию не только у сенатора, но и у самого президента Соединенных Штатов. Если представить меня для вас затруднительно…

— Бог с тобой, Майкл! — всполошился Мак-Грегор. — Ты неверно меня понял, я…

— …в таком случае, — высокомерно продолжал Глеб, — я легко найду того, кто почтет за честь…

— Майкл, я все устрою! К чему эти обиды?

Глеб подарил ему снисходительную улыбку.

— Тогда по рукам. После встречи с сенатором я определю дату моего вступления в ваше братство. Не скрою, ты заинтриговал меня, Ричард. Бойцы, способные в одиночку противостоять современным армиям… Это по силам разве что самому Дьяволу, да и то… — Глеб махнул рукой и направился к двери. — Жду звонка, барон.

— А второе условие? — окликнул его Мак-Грегор. Глеб в недоумении обернулся:

— Что?

— Ты сказал, у тебя два условия. Каково второе?

— Вот ты о чем, — усмехнулся Глеб. — Второе — совсем пустяк. Передай господину, который считает себя невидимкой, что в следующий раз я суну его головой в писсуар.

С этими словами он вышел.

Только лишь за ним закрылась дверь, в углу комнаты буквально из воздуха возник все тот же испанец в смокинге. Его появление не столь удивило Мак-Грегора, сколь раздосадовало.

— Сеньор Родригес, — с апломбом проговорил барон, — я предпочел бы действовать самостоятельно. Если вы не доверяете мне…

Испанец ухватил барона за шиворот и одной рукой оторвал от пола. Шелковый халат затрещал, но выдержал.

— Кто велел тебе, мешок с дерьмом, предупреждать его об угрозе близким? — прошипел Родригес. — Трухлявая ослиная шкура, ты должен был всего лишь его припугнуть и проследить за реакцией. Ничего конкретного, бараньи мозги. Теперь твоими стараниями он будет начеку. Вижу, подраспустил я вас, но ничего — дело поправимое.

— Но, дон Хуан… — пытаясь освободиться, барон дрыгал в воздухе ногами, — он же не воспринимает нас всерьез и, конечно же, ничего не понял…

— Ах не понял? — Родригес влепил барону пощечину, от которой тот, пролетев метров пять, шлепнулся на ковер. — Не понял, помет куриный? А то, что он меня сейчас видел, как ты это объяснишь? Отвечай, собачья блевотина.

Лежа на ковре, барон угрюмо сопел. Под вторым его глазом набухал синяк.

Дома Глеб никого не застал. На кухонном столе скучала раскрытая папка Ильи, возле которой располагались веером листы с уравнениями. Глеб наклонился над ними, с интересом просмотрел и, пожав плечами, пробормотал: “Очень сомневаюсь”. Затем снял куртку и отправился в шкаф.

Солнце сияло, пестрел цветами луг, птицы чирикали — все было по-прежнему. Однако… Вокруг белого особняка графини раскинулся роскошный английский газон, на котором не слишком густо красовались цветочные клумбы. Рядом с одной из них… Губы Глеба сами собой растянулись в улыбку: Даша загорала, сидя в шезлонге, а чуть подальше Илья, обнаженный выше пояса, подстригал кусты сирени. Его худые плечи успели уже порозоветь, и, обратив на это внимание, графиня прокричала из окна:

— Илюша! Немедленно наденьте рубашку!

Сама графиня была в пестреньком открытом сарафане и в допотопной соломенной шляпе.

— У меня руки заняты! — отозвался Илья. — Сейчас закончу куст…

— Нет-нет, — настаивала графиня, — вы и так уже обгорели!

Из окна выпорхнула рубаха Ильи, плавно полетела по воздуху и опустилась на спину хозяину, обхватив рукавами его шею.

— Спасибо, Наталья Дмитриевна! — поблагодарил Илья, продолжая орудовать секатором.

Никем не замеченный, Глеб бесшумно прокрался к Даше и встал за ее шезлонгом. Даша была в бикини. Кожу ее покрывал золотистый загар, и точеная ее фигура выглядела не то что потрясающе, а даже сверх того.

— Рада, что тебе нравится, — сказала она, не открывая глаз.

— А если я лукавлю? — полюбопытствовал Глеб, становясь между ней и солнцем.

— Убью.

— Рука не поднимется.

— Поднимется, если посмеешь отвести от меня взгляд. Слушай, как удалось графине за два дня сотворить здесь такое?

Глеб с улыбкой покосился на подстригающего сирень Илью и сказал:

— Не забывай, что она фея. Она прямо на глазах, без фокусов, выращивает из семечка дерево с плодами. А уж клумбы и газон… Растения — ее стихия. Все остальное — так, между прочим.

Чуть помолчав, Даша спросила:

— А ты умеешь, как она?

Глеб усмехнулся:

— Конечно. Ну-ка выкладывай, что тебя беспокоит. Только не говори, что решила выращивать кактусы на подоконнике.

Даша тревожно взглянула из-под ресниц:

— Кто чьи мысли у нас читает?.. Ладно, вопрос такой… Эта самая змеиная Пирамида, или Система, как она воздействует на Мангуста? В чем ее сила?

Глеб со вздохом кивнул:

— Хороший вопрос. Как ты понимаешь, опыта у меня пока нет. Но учитель советовал с Пирамидой по возможности не связываться. Желательно уничтожить по отдельности “глаза”, “клыки” и самого Змея. В противном случае…

— А если Пирамида не укомплектована? — уточнила Даша.

— Думаю, так и есть. Некомплект, разумеется, уменьшает их возможности, однако… Если они собираются вместе и начинают петь свои заклинания, то сила их способна превзойти силу Мангуста.

Даша смотрела на него широко раскрытыми изумрудными глазами.

— Ты веришь в заклинания?

Глеб пожал плечами:

— Главное, они верят. И концентрируют на этом пении всю свою энергию. Стив говорил, что с помощью Пирамиды Змей каким-то образом меняет структуру пространства и материи на квантовом уровне. Мангуст наиболее чувствителен к этим изменениям, поскольку и сам связан с пространством-временем, можно сказать, биологически. В общем, если Мангуст не сумеет быстро выстроить защиту, мозг его будет разрушен изнутри. Увы, ничего более вразумительного по данному вопросу я произнести не способен.

— Спасибо, мне и этого, — Даша провела пальцем себе по горлу, — вот так достаточно. С большим запасом.

Глеб присел перед ней на корточки и заглянул в глаза.

— В любом случае я надеру им задницу.

Тут раздался голос Ильи:

— Дуська, он что, в прятки играет? Передай, что я его засек.

— Ты хоть купался? — спросил Глеб. За Илью ответила Даша:

— Кто купался? Гольдберг?.. Ха-ха! У него то вода прохладная, то волна большая. Вот я купалась дважды.

Приближаясь, Илья проворчал:

— Купалась она… Гвалт стоял на всю Дерибасовскую.

На крыльцо вышла графиня.

— Глеб Михайлович! — обрадовалась она. — Как раз к обеду!

— Я готов! — улыбнулся Глеб и пробормотал себе под нос: — Пастораль прямо, сельская идиллия.

Даша встала и сложила шезлонг.

— Не насмешничай, не поддержу.

Розовый от солнца Илья бросил взгляд на часы.

— Обедать, ужинать… В Москве сейчас семь вечера. Я дома быть обещал.

— Пообедаем — поедешь, — сказала Даша. — Алка твоя на еде сэкономит.

Илья сделал вид, будто не слышал.

— Сколько здесь длятся сутки? — полюбопытствовал он. Глеб чуть подумал.

— Приблизительно двадцать шесть с половиной земных часов. На ночь приходится менее четверти этого времени. Практически без сезонных колебаний. Состав воздуха, микроорганизмы, экология — по высшему разряду. Ну, что тебе еще?.. Разумная жизнь отсутствует, а неразумная вполне безопасна. За исключением приблудных математиков, обрезающих невинный кустарник.

Они втроем неторопливо шли к дому.

— И что же… — Илья обвел секатором линию горизонта, — Лосева говорит, это в другой галактике… правда?

Даша насмешливо на него покосилась.

— Лосева, — сказала она, — тем более Грин, всегда говорит правду.

— Факт, — кивнул Глеб.

— Само собой, — язвительно произнес Илья. — Однако должен заметить: если б не время года, все это, — он вновь описал окружность секатором, — напоминает правительственную дачу в Подмосковье.

— С одной лишь разницей, — ввернул Глеб. — В другой галактике ты уже разгуливаешь, а на правительственную дачу не попадешь никогда.

Илья и Даша прыснули.