Но Змей родится снова?

— Двойной кофе без сахара, — заказал он бармену.

— Ты чё, не догоняешь, что ли?! — повысил голос бугай. — Тут все схвачено, вали!

Толян саданул кулаком по стойке.

— Могу я выпить кофе или нет?!

Бугай и бармен обменялись взглядами.

— Налей ему, Антон, — разрешил здоровяк, возвращаясь в подсобку. — Будет еще возникать… свистни, я у себя.

Толян взял из бокала бумажную салфетку и промокнул вспотевший лоб.

Сжимая в руках пакеты с продуктами, Глеб позвонил в Дашину дверь. Открыл ему Илья. Конечно же, не глядя, буркнул:

— Шолом.

— Я тебе дам “шолом”! — прикрикнул Глеб, захлопывая ногой дверь. — В глазок бы хоть посмотрел, кому открываешь!

Илья оторвал взгляд от листка.

— Ша, без паники, — улыбнулся он, поглаживая курчавую бородку. — Дуське вроде грозить перестали. И моя интеллигентская морда тоже никого не интересует. Как-то даже скучно.

— Как бы весело не стало! — проворчал Глеб, прислоняя пакеты к стене прихожей. И, понизив голос, быстро спросил: — О предложении моем подумал?

— Угу, если всё мне объяснишь… — Илья вновь уткнулся в листок с уравнениями. — Вот собака! Похоже, я потерял где-то корень из трех!

Тут в прихожую стремительно вошла Даша. Она была в очень коротеньком бежевом платье и туфельках на шпильке. Смотреть на ее умопомрачительные ноги и сохранять на лице невозмутимость было нелегко. Глеб поспешно перевел взгляд на ее сияющие изумрудные глазищи, на пепельные волосы, растрепавшиеся по плечам, и… Это зрелище тоже оказалось не для слабонервных.

— Ребята, мать вашу, — проворчал Глеб, — смотрите все же, кому открываете!

Даша быстро шагнула к нему, будто собираясь броситься на шею. Но вдруг остановилась и нахмурилась.

— Что это? — кивнула она на пакеты.

— Еда, — ответил Глеб. — Я говорю, прежде чем открыть дверь…

— Дуська! Что он приволок? — раздался из комнаты голос Ильи, который хоть и погрузился в свои уравнения, но спрашивал с неподдельным интересом.

— Сейчас выясним, — отозвалась Даша, исследуя содержимое пакетов. — О-о, какая ветчина!.. Балык! С ума сойти, ананасы! А тут… копченые языки!..

Глеб ретировался в комнату. Илья, сидя за письменным столом, облизнулся:

— В принципе я не прочь все это порубать.

— Опять дистрибьюторы из дома выжили? — с улыбкой спросил Глеб.

Илья возвел очи к небу:

— Старик, там такой стоит гармидер [4] …

Тут ворвалась Даша. Она хотела выглядеть сердитой, но лицо плохо ее слушалось.

— Что это вообще за пижонство?! — набросилась она на Глеба.

Глеб пожал плечами.

— Взял, что под руку подвернулось.

— Проворная, видать, была рука! — Дашины губы дрогнули в улыбке. — Представь счет, я оплачу.

У Глеба покраснели уши.

— Непременно, — сказал он. — Плюс десять процентов за доставку…

— Ластик, — ввернула с улыбкой Даша.

— …и надбавка за работу в выходной.

— Ластик, я сказала!

— Плюс чаевые. Надеюсь, Эдик не поскупится.

— Что-о?! Что ты произнес?!

— Ладно, ластик.

— Дурак!

— Я же сказал, ластик! Сама дура!

Оторвавшись от бумаг, Илья вперил в них изумленный взгляд.

— Ни фига себе! — вырвалось у него. Теперь покраснела Даша.

— Гольдберг, ты о чем? Что “ни фига себе”?.. Ладно, пойду разберу пакеты. — С этими словами она вышла.

Глеб быстро наклонился к уху Ильи.

— На той неделе поговорим, да?

— Угу, — кивнул Илья, — я позвоню. Или ты звони.

— Замётано. — Глеб положил руку ему на плечо и громко произнес: — Пока, ребята! Вечером созвонимся!

Чиркнув “молнией” на куртке, он вышел и захлопнул за собой дверь.

И тут же в комнату влетела Даша.

— Ну, морда! — возмутилась она. Метнувшись в прихожую, она мигом надела дубленку и сменила туфли на сапоги. — Илюшка! Разбери пакеты и поешь! — крикнула она, выскакивая из квартиры.

Илья оторопело поглаживал бородку.

— Поесть-то, конечно, я поем, — пробормотал он, — но все равно интересно.

Горбатая старушка приходу Глеба так обрадовалась, что, не рискнув ее обидеть, он по-быстрому выпил чаю с кизиловым вареньем. Но брать вновь деньги Варвара Львовна упорно отказывалась.

— Это просто излишество, Глеб. Вы и так дали нам столько, что… и холодильник у нас набит. Мы деликатесы ваши еще неделю доедать будем.

После энергичных препирательств Глеб сурово нахмурил брови.

— Варвара Львовна, почему вы не хотите помочь нашей фирме? Если вы будете упрямиться, нам не удастся списать налоги.

— Извините, Глеб, я, конечно, в этом не разбираюсь, но… сдается мне, что с налогами вы меня дурите.

— Здрасьте-пожалуйста! Могу показать вам статью закона, — врал напропалую Глеб. — И к тому же, вероятно, я скоро уеду в командировку и хочу быть уверен, что… Варвара Львовна, пожалуйста, не упрямьтесь.

Старушка сдалась и взяла пачку сторублевок. Вертящаяся возле ног Танька недовольно поинтересовалась:

— В какую еще командиловку?

— В служебную, — улыбнулся ей Глеб. — А что же Саша, так и не покажется?

Старушка виновато развела руками.

— Не обижайтесь, в последние дни он какой-то… Не понимаю, что с ним.

— Уплямый, как балан, — поставила диагноз Танька.

— Ну что ж, — вздохнул Глеб, — если гора не идет к Магомету… — Он постучал и вошел в Сашину комнату. За ним проследовали бабушка и Танька.

Сидя на полу, мальчик разбирал железную дорогу и складывал в коробку. Его худенькие плечи напряглись.

— Привет, Сашка! — сказал Глеб.

— Здравствуйте, — отозвался мальчик, не поднимая головы.

И четырехлетняя его сестренка с чувством проговорила:

— Глубый какой!

Глеб потоптался и спросил:

— Ну, как дела?

Мальчик поднял на него горящие глазенки.

— Зачем вы к нам ходите? Может, вас тоже… квартира наша интересует?

Варвара Львовна всплеснула руками:

— Санька, что ты несешь?! Неужели ты думаешь…

— Минутку, — остановил ее Глеб, — у нас мужской разговор. Квартира твоя меня действительно интересует, — ответил он мальчику, — в том смысле, что в ней пора делать ремонт. Вот только чуть потеплеет и… Но почему ты сказал “вас тоже”?

— Да ну, глупости, — отмахнулась Варвара Львовна. — Приходил тут чиновник из префектуры с двумя хамоватыми юнцами…

— С братками, — ввернул Саша.

— …и предлагал нам за доплату переехать в коммуналку.

Брови Глеба поползли вверх.

— Что за новости? С чего это вдруг?

— Видите ли, — смутилась старушка, — сама-то я из Смоленска, здесь прописаны только они, — кивнула она на детей.

— Папаша наш слинял три года назад, — криво усмехнулся Саша.

— Прекрати, — неуверенно осадила его бабушка. — А квартира эта, значит, принадлежала дочке моей — их матери…

— …которая замерзла по пьянке, потому что была б… — прокомментировал Саша.

— Прекрати, бесстыдник! — прикрикнула на внука бабушка, и губы ее затряслись.

Прижавшись к ее ногам, Танька зашмыгала носом. Саша втянул голову в плечи. Воздух в комнате будто загустел.

— В общем, так, — нарушил молчание Глеб, — гоните всех взашей. Если кто сунется, просите сутки на размышление и звоните мне вот по этим номерам. — Он протянул старушке листок с телефонами, своим и Дашиным.

— Да ну, я думаю, это глупости. — Варвара Львовна спрятала листок в карман кофты. — Дети-то здесь прописаны.

— У нас чем глупей, тем реальней. — Глеб направился к выходу. — Звоните сразу же.

Поднявшись с пола, Саша проследовал за ним и спросил звенящим голоском:

— Зачем вам все это нужно?!

— Строка твоя понравилась, — ответил Глеб и процитировал: — “Друзья узнают, друзья придут…”

— Это просто стихи! — крикнул мальчик. — У меня нет друзей!

Глеб вздохнул.

— Как сказала бы одна чудачка: ты дурак. Хочешь — не хочешь, но дружить с тобой я все равно буду.

Саша глянул на него исподлобья.

— Вы псих.

— Ты это уже говорил, надоело. — Глеб приоткрыл дверь. — Надеюсь, у тебя хватит мужества признать, что ты не прав.

Захлопнув за собой дверь, Глеб побежал вниз по ступенькам. Лишь только шаги его затихли, с площадки, той, что повыше, крадучись спустилась Даша и с глубоким вздохом нажала кнопку звонка.

Дверь тут же открылась, и за порогом Даша увидела горбатую старушку, мальчика и девочку. На несколько мгновений все будто застыли в кадре.

— Простите, может, я ошиблась этажом… — залепетала Даша. — Я ищу своего знакомого, мы с ним разминулись… Такой, знаете, подтянутый… в синей куртке…

— Глеб? — улыбнулась горбунья. — Из фирмы “Даша”?

Даша аж приоткрыла рот. Но мигом пришла в себя.

— Да, — небрежно кивнула она. — Я директор этой фирмы.

Старушка и дети вылупили на нее глаза. Ее красота их ошеломила.

— Очень приятно, — пробормотала Варвара Львовна. — Глеб только что ушел… Извините, он не называет своего отчества…

— Не важно, — отмахнулась Даша, — лишь бы дело не страдало. Как он тут? У вас нет претензий?

Старушка вдруг нахмурилась:

— Какие претензии? Если вы его проверяете… Глеб не нуждается ни в каких проверках. Деньги он полностью нам вручил, могу дать вам расписку.

Даша покраснела.

— Нет-нет, вы неверно меня поняли. Я просто… ну, просто я…

Мальчик неожиданно улыбнулся.

— Бабуль, ты не врубилась, — заявил он. — Это ж та самая чудачка… ну, которая сказала бы, что я дурак.

После неловкой паузы Даша возразила:

— Ошибаешься, про тебя бы я так не сказала.

— Что же мы стоим? — опомнилась Варвара Львовна. — Может, зайдете? Как, простите, вас зовут?

— Даша, такое вот совпадение. — Переступив порог, она прикрыла за собой дверь. — Но я буквально на минутку…

Выйдя из подъезда, Глеб с усмешкой притаился возле двери. Часы на его руке показывали четверть шестого. Морозец усилился, но солнце, хоть и утомленное, еще гуляло по сугробам.

Даша вышла через двенадцать минут. Выпрыгнув из-за двери, Глеб напал на нее сзади и зажал ладонью рот. Она безвольно поникла и зарыла глаза. Глеб попробовал поставить ее на ноги — не получилось.

— Без паники, это я, — успокоил он. — Но в следующий раз это может оказаться…

Вдруг она ему подмигнула и, вырвавшись, рассмеялась.

— Неужели это ты?! Боже, какая встреча!

Глеб сердито схватил ее за руку.

— Просто я пытаюсь тебя убедить, что в следующий раз все может закончиться не так весело.

Даша вырвала руку.

— Неужели ты вообразил…

— Девушка, он к вам пристает?

Рядом остановились двое крепких парней студенческого вида. По лицам их было заметно, что за Дашу они готовы намять бока хоть корпусу ВДВ.

— Нет, — улыбнулась Даша, беря Глеба под руку, — это я к нему пристаю.

Парни ушли явно разочарованные.

— Не перевелись еще рыцари, — буркнул Глеб.

Не обратив на его реплику внимания, Даша продолжила свою мысль:

— Неужели ты думаешь, что я думаю, будто ты не засек мою слежку?

Глеб удивленно приподнял бровь.

— То есть? Уж не хочешь ли ты сказать…

— Разумеется. Я знала, что ты знаешь, что я за тобой иду. И когда ты вошел к Колесниковым…

— К кому, к кому?

— Ну конечно, ты даже не знаешь фамилии своих подопечных. Извините, сэр Майкл, но фирма “Даша” таких работников не держит.

— Тебе бы только увольнять, — проворчал Глеб. Даша рассмеялась:

— Короче, когда ты зашел к Колесниковым, я решила заявиться к ним после тебя и выяснить, что здесь, черт побери, происходит. А далее просматривалось только два варианта: либо ты подло от меня смоешься, оставив без охраны, либо захочешь меня проучить, а потом попробуешь от меня отделаться. Я поставила на второй вариант с одной лишь поправкой…

— Постой, постой, — тряхнул головой Глеб. — А если б я сразу поймал тебя на слежке? Такой вариант ты учла?

— Это не вариант, — отмахнулась Даша. — Если б ты обнаружил меня сразу, я бы вот так взяла тебя под руку и отправилась бы с тобой вполне легально.

Глеб хмыкнул. За этим интересным разговором они дошли до его “жигуленка”, припаркованного у Дома игрушек. Глеб отпер ключом дверцу.

— Даже не знаю, — сказал он, — смеяться тут или плакать.

— Положись на интуицию, — посоветовала Даша, устраиваясь на переднем сиденье. — Кстати, куда мы?

Глеб набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул.

— Бороться ведь с тобой бесполезно, да? — проговорил он обреченно.

Даша кивнула.

— Начинаешь соображать. Если над тобой поработать… Все же куда мы?

Глеб завел мотор.

— На чай с пирогами. К полковнику ФСБ. Которому ты так блистательно хамила на Лубянке.

— О! — Даша щелкнула пальцами. — С утра у меня нос чесался!

Глеб сурово на нее покосился.

— Но в наш разговор ты не лезешь. Не обижайся.

Даша усмехнулась:

— Должна тебе заметить, странную ты выбираешь компанию для субботних визитов.

— Лично ты, — парировал Глеб, гоня автомобиль по обледенелому шоссе, — можешь легко от этой встречи уклониться. Еще не поздно.

Даша вздохнула:

— Увы… Я уже расслабилась и плыву по течению.

Притормозив у дома полковника Рюмина, Глеб внимательно оглядел окрестности. Все было тихо и спокойно: ни бандитов, ни сотрудников безопасности, выгуливающих собак. Вроде бы.

В светлом ухоженном подъезде консьержка остановила их возгласом: “Вы к кому?” Когда Глеб назвал фамилию и номер квартиры полковника, бдительная эта тетя позвонила Рюминым и выяснила, действительно ли они ждут гостей. После чего вызвала для Глеба и Даши лифт, нажала кнопку нужного этажа и успела отпрыгнуть, пока двери не захлопнулись. Переглянувшись, Глеб и Даша прыснули.

Открыла им полная миловидная дама в длинном платье и с высокой прической. О визите Глеба она, очевидно, была предупреждена загодя, а о приходе Даши ее только что оповестил звонок консьержки. Однако лицо этой воспитанной дамы не выражало ничего, кроме радушия.

— Заходите, пожалуйста! Раздевайтесь! Минутку, я дам вам “плечики”! — суетилась она. В квартире вкусно пахло выпечкой. — Вы Глеб Михайлович?.. Очень приятно. Давно хотела с вами познакомиться… Ох, извините! Загляну в духовку… — Она метнулась на кухню.

В ответ на удивленный взгляд Даши Глеб прошептал:

— Полковник — отец моего ученика. Стечение обстоятельств.

— О'кей, — шепнула Даша, — гуляем дальше.

Тут вернулась хозяйка и представилась.

— Меня зовут Анна Кирилловна. А вы… — она чисто по-женски оглядела Дашу с ног до головы, и на лице ее, как принято говорит, отразилась сложная гамма чувств, — вы тоже учительница?

Ответить Даша не успела.

За нее ответил вышедший из комнаты Лёня Рюмин:

— Это представитель министерства культуры.

— Не культуры, а просвещения, — поправила оказавшаяся рядом Гуля Шарипова. — И не представитель, а инспектор.

Лёня тряхнул светлым чубчиком.

— Ты путаешь. Министерство это называется… типа мелиорации… в общем, с оборонкой связано.

Даша протянула руку хозяйке.

— Меня зовут Даша. Всё остальное — непроверенные слухи.

— Этот Лёнька! — Анна Кирилловна бросила на сына обожающий взгляд. — Он в могилу меня сведет! Вы извините, Борис Викторович сейчас выйдет из душа. У него давление подскочило и… Минут десять — пятнадцать, ладно?

Глеб и Даша заверили ее, что нет проблем, что давление — дело святое и пятнадцать минут погоды не делают. После чего их провели в холл и усадили на угловой диван. Ожидание, вероятно, могло бы для них промелькнуть незаметно, если б за ними не устремились неугомонные Лёня с Гулей.

Глеб и Даша чинно сели рядышком, а Лёня с Гулей расположились на другой половине дивана — как раз под углом. Нахально пялясь на Дашу, Лёня обратился к своей подруге:

— А у представителя министерства, между прочим, платье покороче твоего.

Гуля пожала плечами:

— Может, у них теперь форма такая.

— При чем здесь форма? — возразил Лёня. — Ноги надо иметь.

— При чем здесь ноги? — возразила Гуля. — Я тоже могу поднять юбку вот так. Чем хуже?

Лёня выставил вперед ладонь.

— А вот этого не надо. Во-первых, ты скромная восточная девочка. А во-вторых, если ты чуть юбку поднимешь, потом инспектор еще чуть поднимет, потом опять ты… До чего мы вообще дойдем?

— До протеста, — заявила Гуля.

— Против чего?

— Против изнурительных занятий французским языком.

Лёня почесал затылок.

— Хм… То есть чтоб длина юбки в сантиметрах соответствовала длине урока в минутах?

— Да, — кивнула Гуля. — Опираясь на опыт министерства.

Глеб и Даша переглянулись.

— Надо признать, — вздохнул Глеб, — в женских юбках Лёня — специалист.

— Любит их задирать? — предположила Даша.

— Нет, умеет за них держаться.

— Это вид спорта такой?

— Скорей диагноз. Болезнь коварная: кайф от самого себя.

Даша сделала круглые глаза.

— Это опасно?

— Очень, — мрачно ответил Глеб. — Главный симптом — провалы в памяти.

Даша поёжилась, косясь на Лёню с Гулей.

— И в чем эти провалы проявляются?

— Больные забывают, что они не придурки. Из роли выйти не могут.

Гуля сверкнула черными глазами.

— В режиссерах мы не нуждаемся!

— И в услугах доктора тоже, — поддержал ее Лёня. Даша улыбнулась:

— Сердятся, лапоньки. Обидеть норовят.

— Волновать их вообще опасно, — сказал Глеб. — От мозговых усилий могут впасть в кому.

— Не почитать ли им сказку на ночь? — предложила Даша.

— Только не “Доктора Айболита”, — предупредил Глеб. — Образ Бармалея производит на малышей такое впечатление, что…

— …кроме длины юбок, их ничего не интересует, — догадалась Даша.

Вскочив с дивана, Гуля покинула холл. Лёня изобразил зевок.

— Неплохо поразмялись, — пробормотал он, торопясь вслед за Гулей.

Прыснув, Глеб и Даша ударили ладонью о ладонь. И в этот момент появился долгожданный полковник ФСБ. Высокий и прямой как трость, он ступал словно по палубе корабля, который сильно покачивало. Возможно, полковник и впрямь принимал душ, но едва ли от давления.

— Вижу, вы не скучаете, — улыбнулся он. — Извините, что заставил ждать.

— Мы тут приятно проводили время, — улыбнулась в ответ Даша.

Полковник выразительно посмотрел на дверь комнаты, в которой скрылись ребята.

— Могу себе представить.

— Не перейти ли нам к делу, — предложил Глеб.

— Только после пирогов. Иначе сами понимаете…

— Жена со свету сживет? — посочувствовала Даша.

— Это вряд ли, — усомнился Глеб. — Зато, ежели начальство полюбопытствует, заходил ли учитель французского, Борис Викторович смело ответит: так точно. Чем занимались? Пироги кушали.

— И ведь это чистейшая правда, — подхватила Даша. — Кто посмеет осудить?

— Лишь злые завистники, — вздохнул Глеб, — которым язва не позволяет трескать мучное.

Полковник хохотнул.

— У Лёньки с Гулькой, что ли, научились?

Глеб кивнул:

— Есть грех.

— Всегда перенимаем дурное, — посетовала Даша. Борис Викторович заложил руки за спину и сделался еще прямее. Глаза его поблескивали.

— Ладно, если начальство спросит, так и доложу: от пирогов отказались. А пироги, между прочим, четырех видов: с индейкой, с грибами, с яблоками и с курагой.

Облизнувшись, Даша посмотрела на Глеба.

— Вообще-то я не на диете.

— Приятно слышать, Дарья Николаевна. — Полковник качнулся от полноты чувств. — Признаться, я опасался, что вы вновь приметесь меня чихвостить.

Глеба все это уже изрядно раздражало.

— Экий вы, Борис Викторович, пугливый и трепетный, — заметил он саркастично.

— Зря опасались, — успокоила полковника Даша, — я пришла к вам с миром. Где тут моют руки?

Пироги и вправду оказались превосходными, и Глеб, к собственной досаде, волей-неволей воздал им должное. За большим круглым столом, можно сказать, были представлены три поколения российских граждан: господин полковник с супругой, затем — Глеб с Дашей, и наконец, краса и гордость 9-го “Б” Лёня с Гулей, которые, кстати, вели себя тихо и приветливо — прямо золото, а не ребята.

От коньяка Глеб отказался: он был за рулем. Даша выпила с наперсток и больше не стала: вкус у коньяка был прескверным. Лёне и Гуле выпить не предложили, что вызвало с их стороны ряд язвительных замечаний. А что до Анны Кирилловны — она была занята лишь тем, что пыталась отодвинуть бутылку подальше от супруга. Полковник, однако, удержу не знал. Впрочем, держался он браво: только лоб немножко вспотел. Наконец Глеб поблагодарил от души хозяйку и демонстративно взглянул на свои часы. Полковник встал со стула.

— Пойдемте в мой кабинет, Глеб Михайлович, — пригласил он, поспешно заглотив коньяк из фужера. — А вы, Дарья Николаевна… не хотите полистать пока журналы мод?

— С удовольствием. — Даша тоже поднялась.

Тут Лёня бросил взгляд на Гулю, и та чуть заметно кивнула.

— Может, ужастик с нами посмотрите? — предложил Лёня. — Я такую кассету достал — неделю не заснете.

— Вот это по мне! — Даша хищно скрючила пальцы. — Это я обож-жаю!

И она ушла с ребятами в Лёнину комнату. Борис Викторович провел Глеба к себе в кабинет и вежливо подвинул к нему кресло.

— Я без предисловий, — сказал Глеб, усаживаясь. Однако в этот момент зазвонил телефон. Полковник взял трубку, произнес “алло” и сразу весь напрягся. Виновато взглянув на Глеба, он заговорил тщательно подобранными фразами, туманно и обтекаемо. Вероятно, звонило начальство по чертовски секретному государственному делу. Задача Бориса Викторовича была воистину не для слабаков: он должен был вести речь таким образом, чтобы у генерала не возникало вопросов и при этом Глеб не понял ни шиша. От чрезмерных усилий господину Оксфорду пришлось даже ослабить узел на галстуке. Решив проявить милосердие, Глеб встал и показал жестами, что отлучится на пару минут. Полковник благодарно прижал руку к сердцу.

Глеб вышел из кабинета и заглянул в холл. Там было пусто. Из кухни доносился звук льющейся воды и звон посуды — под этот аккомпанемент Анна Кирилловна что-то напевала вполголоса. В полумраке одной из комнат, через приоткрытую дверь, Глеб разглядел сидящих на диванчике Лёню, Гулю и Дашу. Они вперились в телеэкран, на котором, судя по жуткой музыке и нечеловеческим воплям, происходили кошмарные события. Глеб тихо вошел и встал радом с Дашей. Не отрывая взгляда от экрана, Даша стиснула его руку.

Пещера была извилистой и сумрачной, и стены ее были покрыты мерзкой слизью. Огромный монстр, злобный и необаятельный, настигал испуганную девчушку, окровавленные родители которой корчились в пузырящейся жиже. Чудище плотоядно ревело, сотрясая скалы. А у девочки не было ни сил, ни времени даже заплакать. К тому же она споткнулась и упала. И монстр, разинув пасть, навис над ней всей своей тошнотворной громадой.

Дашины пальцы впились в руку Глеба.

— Ну прямо! — буркнул Глеб и, мягко вытащив руку из руки Даши, торопливо ретировался.

Полковник помахал ему из приоткрытой двери кабинета.

— Глеб Михайлович, миль пардон. Прошу вас.

Глеб вошел и сел в то же кресло.

— Борис Викторович, я хочу вас завербовать.

Полковник не возмутился, не рассмеялся — он присел в кресло напротив и произнес:

— Внимательно вас слушаю.

— Прежде всего, — сказал Глеб, — я ценю то, что вы не пытаетесь записать наш разговор.

— Откуда вам это известно? Может, у меня включен диктофон? — серьезно проговорил полковник. — И откуда вы знаете, что кабинет на Лубянке и мой домашний телефон не прослушиваются?

— Я определяю это легко и безошибочно.

— Техника последнего поколения? Где-нибудь в пуговице?

— Возможно. Борис Викторович, почему бы вам не поработать на свою страну в рамках конституции и уголовного кодекса?

В ответ на свое предложение Глеб готов был услышать нечто вроде: “А чем, черт побери, по-вашему, я занимаюсь?!” Однако полковник, слегка наклонив голову, лишь повторил:

— Я весь внимание.

Кличка Оксфорд ему и вправду подходила, даже пьяному. И Глеб решил брать быка за рога.

— Генерал Святов, ваш начальник, — сказал он, — похоже, оказался в дурной компании. Как только это подтвердится…

— Мафия, вероятно? — с иронией уточнил полковник.

— Можно и так назвать, — серьезно ответил Глеб. — Только любая мафия в сравнении со структурой, которую обслуживает ваш замечательный шеф, это как… примерно как цыпленок в сравнении с тигром. Если моя версия подтвердится, я генерала ликвидирую, и вы займете его место. В перспективе, разумеется.

Вот тут полковник рассмеялся.

— Глеб Михайлович, вы знакомы со спецификой нашей конторы? Вы хоть понимаете… пардон, какую чепуху городите?

Глеб с улыбкой качнул головой:

— Ни бум-бум. Но вы займете место генерала, Борис Викторович. И второе. В ближайшие дни, вероятно, мне понадобится ваша помощь.

— То есть? В какой области?

— В области защиты хороших людей от плохих. Боюсь, один я могу не управиться.

— Глеб Михайлович, а почему бы вам…

— Только не предлагайте мне обращаться в милицию.

Полковник пристально посмотрел на него, вздохнул и задумчиво покачал головой.

— Глеб Михайлович, слушая вас, я не могу отделаться от ощущения…

— …будто говорите с параноиком, — с усмешкой закончил Глеб. — Представьте, Борис Викторович, я сознательно разыграл этот дебют. У нас очень мало времени: события скоро начнут развиваться. Наблюдайте, думайте, делайте выводы. Можете пока считать меня шизом, но не спешите доносить о нашем разговоре шефу: это окончится для вас трагически.

— Это угроза? — нахмурился полковник.

— Да, — кивнул Глеб, — но не с моей стороны. Генерал-лейтенант Святов по приказу своих хозяев уберет вас за милую душу как опасного свидетеля. Допустите лишь на минуту, что я не псих, и подумайте, Борис Викторович.

Полковник помолчал, разглядывая ногти.

— Ладно, я подумаю. Это все, что я пока могу вам обещать.

— Благодарю. И последнее, — Глеб встал с кресла, — вам придется бросить пить, Борис Викторович. Вернее, вы уже бросили.

Полковник резко поднялся.

— Приятно было пообщаться, — тон его был злым, — но не смею вас больше задерживать.

Они вышли из кабинета.

В холле на угловом диване сидели Даша, Лёня и Гуля. Похоже, они проводили митинг.

— Я этому Смоличу нос отгрызу! — размахивал руками Лёня. — Так меня облажать!

Гуля попробовала заступиться:

— А если ему самому такую кассету подсунули?

— Кому? Смоличу? — нервно хихикнул Лёня. — А он вот так, не глядя, вручил ее мне, да? Причем в обмен на “Кровавый спорт”!

При виде Глеба Даша с усмешкой поднялась.

— Вы закончили?

— Как будто, — ответил Глеб.

— Надеюсь, вполне, — холодно добавил полковник.

— Тогда поехали. — Даша повлекла Глеба в прихожую и заговорщицки шепнула: — Классно мы ему врезали.

— Кому? — изобразил недоумение Глеб.

— Уроду этому, из фильма, — подмигнула Даша. — Жаль, кассета испорчена.

Они бодро оделись и стали прощаться. Из кухни явилась Анна Кирилловна и выразила сожаление по поводу раннего ухода столь приятных молодых людей. Приятные молодые люди тоже сказали ей все, что положено, и она с плохо скрываемым облегчением вернулась на кухню. Полковник вышел проводить их до лифта.

— Не подпишите ли нам пропуск? — улыбнулся Глеб. И Даша пояснила:

— Консьержка ваша — зверь. Без личного досмотра может не выпустить.

Борис Викторович выдавил из себя смешок.

— Да, леди у нас там железная. Но думаю, все обойдется.

Убедившись, что лифт с Глебом и Дашей благополучно поехал вниз, полковник вошел в квартиру и услыхал весьма эмоциональный разговор на кухне.

— Тогда Демон Мрака погнался за их дочерью, — возмущенно вскрикивал Лёня. — Лишь заклятие из Книги Мертвых могло его остановить.

— Вот же пакость какая, — посочувствовала Анна Кирилловна.

— При чем здесь пакость?! — все больше распалялся Лёня. — Фильм ведь только начался! Он должен был съесть у девчонки сердце и отправиться в Нью-Йорк! И вдруг появляется какой-то хрен…

— На Глеба нашего, между прочим, похож, — ввернул голосок Гули.

— Тебе померещилось, он в тени стоял, — раздраженно возразил Лёня. — И вот, значит, Ланселот этот…

— Кто-кто? — переспросила Анна Кирилловна. И Гуля мягко пояснила:

— Рыцарь был такой. При дворе короля Артура.

— В общем, чувак этот, — повысил голос Лёня, которого постоянно перебивали, — уставился на Демона Мрака и сказал: “Перебьешься!”

— Так прямо и сказал? — удивилась Анна Кирилловна.

— Мам, так перевели! И Демон Мрака задрожал вдруг как осиновый лист, начал оплывать, как свеча, и растекся грязной лужей. А этот мистер Крутой…

— Все-таки он похож на Глеба Михайловича.

— …взял девочку на руки и передал родителям, которые, кстати, оказались живы-здоровы. А дальше пошло “молоко”.

— Какое молоко?

— Анна Кирилловна, — вновь пояснила Гуля, — “молоко” — это белый экран.

Полковник с усмешкой отошел от кухонной двери и направился к бару. Плеснув себе в бокал коньяку, он залпом его осушил и… удивленно замер. Затем налил еще порцию, выпил и вполне убедился, что пил холодный чай. В гневе Борис Викторович хотел было кликнуть жену, однако помедлил и понюхал сперва бутылку. Пахло чистейшим дагестанским коньяком. Борис Викторович осторожно, можно сказать, по капельке наполнил фужер и, зажмурившись, опрокинул в рот… Чистейший холодный чай. Тут полковник был просто вынужден провести следственный эксперимент. Придвинув к себе две нетронутые бутылки — с джином и с водкой “Столичной”, — он свинтил с них пробки и понюхал содержимое. Джин, как положено, пах сосной да ёлкой, и водка пахла тоже вполне традиционно. Борис Викторович взял два чистых бокала и наполнил каждый одним из этих напитков. Затем — попробовал с опаской и отодвинул с отвращением: в бокалах была чистейшая вода без вкуса и запаха. Полковник вновь понюхал горлышки бутылок — черт побери, водка и джин! Тогда он хлебнул прямо из горлышка… Опять вода.