Но Змей родится снова?

— Договорились, — Глеб приоткрыл дверь, — но только на часик. С одиннадцати до двух я занят, потом — опять к твоим услугам.

— Отлично. Только не опаздывай: уволю!

— Обижаешь, — усмехнулся Глеб, захлопывая за собой дверь.

Даша посмотрела на свое отражение в зеркале.

— Ну? — растерянно спросила она. — Тебе это надо?

Отражение уклончиво помалкивало.

— Не пудри мне мозги, — махнула на него Даша. — Я тебя насквозь вижу.

У отражения покраснели щеки.

Открыв Глебу дверь, географичка издала возглас, подобный воинственному кличу.

— Ага, явился! — обрадовалась она. — А я уж думала…

— Явился, — подтвердил Глеб, снимая куртку. — Ей-богу, явился!

Она встретила его в красном платье, пожалуй, коротковатом для ее обильной фигуры. Из ушей ее, как сталактиты, свисали массивные красные клипсы. Помада на губах и маникюр, разумеется, тоже были красными.

— Пораньше не мог? — томно упрекнула она, ковыряя ковер каблучком красной туфельки.

— Галь, — вздохнул Глеб, — хоть ты меня убей, но я немедленно должен это выяснить. — С этими словами он задрал на ней юбку.

Трусики оказались тоже красными. Хихикнув, она ударила его по руке.

— Потерпи. Сперва утка с черносливом.

Глеб вымыл руки и сел за стол. Утка была просто объедение, и кофе был высший класс. Едва Глеб допил свою чашечку — Галина со стула пересела к нему на колени и жарко присосалась к губам. “Оно тебе надо?” — спросил себя Глеб и сразу понял, что в данный момент вопрос этот звучит уже риторически. Было очевидно, что “оно” больше никогда не понадобится.

Оторвав от своих губ коллегу по работе, Глеб деликатно поставил ее на пол.

— Извини, глаза слипаются… — Поднимаясь на ноги, он зевнул. — Ты меня перекормила.

Галина попыталась повиснуть у него на шее.

— Ну так пойдем в койку.

Глеб выскользнул из ее объятий.

— Нет. Пожалуй, поеду.

— Ну ты фрукт! — произнесла она сквозь зубы. — Пожрал — и домой!

— Это от застенчивости. — Он чмокнул ее в лобик, хлопнул по заду и, сочтя свою миссию выполненной, снял с вешалки куртку.

Но Галочка обладала одним бесценным качеством: она умела ждать долго и терпеливо, точно кошка в засаде. Поэтому, провожая Глеба за дверь, она поцеловала его в щеку.

— Ладно, лапа, завтра я приготовлю что-нибудь диетическое, — хихикнула она. — Типа манной кашки…

— Верно мыслишь, — подмигнул Глеб, уходя.

Галина вернулась к столу и с досады доела утку. Затем, обтерев салфеткой пальцы, позвонила по телефону.

— Чем порадуешь, мой свет? — осведомился мягкий хрипловатый голос, то ли мужской, то ли женский.

— Уехал домой, — сообщила географичка.

— Каков негодяй. — В странном голосе слышалась издевка. — Не горюй, мой свет: твоим будет. Молодец, что позвонила.

В трубке раздались гудки. Галина положила в рот черносливину и сказала в пикающую трубку:

— Смотрите, вы обещали.

Возле дома его ждали четверо. Фонарь не горел, и пространство перед подъездом едва просматривалось благодаря лишь свету из окон. Не успел Глеб выйти из “жигуленка” — они его обступили. Застегнутые наглухо куртки, шнурованные сапоги, в руках — резиновые дубинки. Они были неторопливы, хладнокровны и уверенны. Их лица затушевывал полумрак. Глеб огляделся и вздохнул с облегчением: народу вокруг не было ни души.

Один из четверки, похлопывая дубинкой по своей ладони, с усмешкой произнес:

— Дай закурить.

Ничего другого они придумывать не собирались и действовали в рамках затертых штампов. Глеб — без единого звука — сделал неуловимое движение ногой. Трудно было даже определить, двигался ли он вообще, или это лишь померещилось. Любитель курения рухнул с переломом бедра и, катаясь по асфальту, заорал благим матом. Трое остальных, сжимая дубинки, устремились в атаку. Вернее, такой у них был порыв, который ни во что не воплотился. Они даже не поняли, что с ними произошло, когда еще двое, опять же с переломом бедра, повалились рядом с товарищем, а последний, схваченный Глебом за кадык, топтался на цыпочках и хрипел.

— Кто вас послал? — тихо спросил у него Глеб.

Мимикой лица бандит показал, что готов отвечать. Однако, стоило Глебу его отпустить, он счел за благо сделать ноги. Вероятно, он умел бегать быстро, но не успел и шагнуть, как вновь стоял в прежней позе.

— Кто вас послал? — повторил Глеб, сжимая пальцами его горло. — Говори, другого шанса не будет.

Отпущенный бандит на сей раз бежать не пытался. Массируя травмированный кадык, он просипел:

— Митька Грач… велел в санаторий тебя определить.

Настал черед удивляться Глебу.

— Что еще за Грач? Не знаю такого.

— Твои проблемы… — прокашлял бандит, косясь на корчащуюся на асфальте троицу. — Дорогу, видать, ты ему перешел.

— Имя-то его как? Без кликух ваших.

— Грачев Дмитрий Аркадьевич. Медь, алюминий, никель. Его часто по ящику показывают.

Глеб пожал плечами.

— У меня телевизора нет.

— Твои проблемы. Ну чё… могу сваливать?

— Сваливай. И этих подбери. Им теперь месяца на два койка обеспечена.

Бандит уныло оглядел поле битвы.

— Слышь, кент, — улыбнулся он заискивающе, — у тебя это… черный пояс, что ли?

— Белый в горошек. — Глеб открыл дверь подъезда. — Привет Грачу!

У себя в квартире он разделся и, принимая душ, основательно поразмышлял. В результате размышлений он решил не звонить олигарху Лосеву с докладом. И, как Глеб и предполагал, сам Виталий Петрович не позвонил тоже.

Сегодня телефон безмолвствовал. И Глеб голышом сидел на диване в позе “лотоса” и напряженно взирал на дверцу шкафа, по которой перемещались смутные тени. После трех часов такого сидения Глеб в досаде плюхнулся на подушку и заснул как убитый.

Глава третья

Даше он явился в полдесятого утра, минутка в минутку. Дверь ему открыл Илья, как водится, уткнувшись в лист с дифференциальными уравнениями.

— Шолом, — буркнул он рассеянно. — Она уехала, будет через час. Просила, чтоб ты ее дождался.

— Как это уехала?! — от души возмутился Глеб. — Мы ж договорились!

Он раздраженно стянул с себя куртку.

Из комнаты раздался высокий мужской голос.

— Кто там?

— Телохранитель Дашкин! — отозвался Илья и, посмотрев на Глеба, развел руками: — На работе у нее какая-то накладка. Шеф просил приехать на полчаса раньше.

— Какого черта? Ей нельзя одной высовываться, — проворчал Глеб, входя вслед за Ильей в комнату.

За письменным столом, заваленным бумагами, сидел вчерашний женоподобный субъект.

— Доброе утро! — кокетливо проворковал он. — Меня зовут Альберт. А вас?

— Глеб.

— О! Люблю это имя!

— Алик, завязывай, — строго проговорил Илья. — Нам бежать скоро.

— Подожду на кухне, — сказал Глеб, выходя.

— Зачем же? — бросил ему вслед Альберт. — Вы нисколько нам не мешаете.

Кухонька была крохотной. На столике в уголке притулился маленький японский телевизор. Глеб включил его со скуки, предельно убавив звук. Прогулявшись по каналам, Глеб не нашел ничего интересного. Из комнаты меж тем доносились обрывки диалога: “Говорю тебе, кретиниус, надо проинтегрировать”. — “Тупица, зачем?! Там же абсолютный вакуум!” — “Илюшенция, не по дэ ихс! Я предлагаю — по дэ зэт…” — “Ах, вон ты куда?.. Шлэмазл [3] , что это нам даёт?” — “Смотри сюда, ослиная рожа. Используем пространство Миньковского, затем делаем перенос по оси времени…”

Глеб прикрыл кухонную дверь. Но вскоре она распахнулась, и на пороге ее возник всклокоченный Илья.

— Старик, значит, так… Мы побежали. Дашке скажи, чтоб ничего на столе не трогала. После двух я, может, заскочу еще поработать.

— Ступай с Богом, — улыбнулся Глеб, — и ни о чем не беспокойся.

Илья потоптался на месте.

— Вообще-то поговорить бы надо… Ну ладно, потом.

Он вышел. И перед тем как захлопнулась входная дверь, голос Альберта игриво произнес:

— До свидания, Глеб! Приятно было познакомиться!

Глеб вздохнул и вышел из кухни. Бумаги валялись на столе и на компьютере без всякого видимого порядка. Глеб взял наугад испещренный математическими символами лист, просмотрел его и равнодушно положил на место. Потом взял другой, затем — еще один… и вдруг присвистнул. “Ну, ребята, вы даете! — пробормотал он, хватая чистый лист и авторучку. — Не знаю, кто из вас кретиниус, а кто ослиная рожа, но проморгать такое решение…”

Присев за стол, Глеб начал лихорадочно строчить убористым почерком. Изредка он останавливался, мгновение-другое размышлял и вновь принимался писать. По мере того как лист покрывался уравнениями, по лицу Глеба расползалась блаженная улыбка. Заметив вдруг вошедшую Дашу, он проворно скомкал свой лист и швырнул в корзину для бумаг.

— Привет! — улыбнулась Даша. Она вошла в распахнутой дубленке, румяная от мороза. — Где Илья с Альбертом?

— Ушли, просили ничего тут не трогать, — отрапортовал Глеб. Взглянув на часы, он охнул и вскочил со стула. — Почему уехала одна? Мы же договорились! — упрекнул он из прихожей.

Даша вытащила из корзины брошенный им лист и тщательно расправила.

— Шеф позвонил, — объяснила она. — Просил приехать немедленно.

— Перебьется! Больше никогда так не делай! — крикнул Глеб, выходя. — Позвоню около трех!

Дверь за ним захлопнулась.

Сверкающими глазами разглядывала Даша исписанный Глебом листок.

— Черта с два! — притопнула она ногой. — Надоели мне твои тайны!

Положив листок на стол, она выбежала из квартиры, стремительно пронеслась вниз по лестнице и, выскочив из подъезда, впрыгнула в свою зеленую “хонду”.

Когда “хонда” выруливала из подворотни, “жигуленок” Глеба только-только отъезжал от Дома игрушек. “Извините, сэр Майкл, — усмехнулась Даша, — но я позволю себе сесть вам на хвост”.

Глеб вошел в кабинет французского вместе со звонком. Шум в классе мгновенно стих, и Лёня Рюмин, тряхнув светлым чубчиком, затянул “Марсельезу”: “Аллон занфан дэ ла патри-э…” Класс засмеялся.

Улыбнулся и Глеб.

— Фальшиво и произношение скверное, — сказал он по-французски. — Кто-нибудь ему поможет?

Дверь в кабинет скрипнула и чуть-чуть приоткрылась. Никто не обратил на это внимания.

На помощь Лёне, конечно же, пришла Гуля Шарипова. Она пропела первую строку “Марсельезы” довольно чистенько и с неплохим прононсом.

— Хорошая девочка, — похвалил Глеб. — Пятерка в журнал.

Класс возбужденно загудел. Послышались возгласы: “Можно мне попробовать?” — “Хотите, я под гитару сбацаю?” — “Давайте хором затянем!”

Дверь кабинета приоткрылась еще чуть-чуть.

— Хватит песен, — по-французски произнес Глеб. И по-русски добавил: — Сегодня у нас в гостях представитель министерства образования, которому может не понравиться наш вокал. — С этими словами он распахнул дверь и взял за руку притаившуюся в коридоре Дашу. — Если думаешь, что я тебя не засек, — шепнул он ей, — можешь меня уволить. — Затем втянул ее в кабинет и представил: — Дарья Николаевна Лосева — инспектор-лингвист. Прошу вести себя прилично.

Класс встал и замер от восхищения. Пунцовая от конфуза Даша была просто фантастически прекрасна. Замешательство ее, однако, длилось не более нескольких мгновений. Королевским жестом усадив класс, она сняла дубленку и перекинула через руку.

— Я устроюсь вон там, — указала она на пустующий в углу стол и зацокала меж рядов шпильками сапожек.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Глеб. — А мы продолжим урок. И постараемся, как говорится, не ударить лицом в грязь.

Даша украдкой показала ему язык. Оглянувшись на нее, Лёня Рюмин задорно мотнул чубчиком.

— А давайте все как один выйдем к доске, — предложил он.

— И устроим шоу для одного зрителя, — поддержала его Гуля.

Глеб кивнул.

— Почему бы нет? Только говорите по-французски.

Но Лёня выразил сомнение:

— А вдруг инспектор по-французски не понимает?

— Тогда мы должны говорить по-русски, — подхватила Гуля.

— Не то получится, что мы вроде секретничаем, — развил свою мысль Лёня.

— Но какие могут быть секреты от представителя министерства! — торжественно провозгласила Гуля.

Даша рассмеялась. Глеб вздохнул:

— Прошу познакомиться, 9-й “Б”.

— Нас продали! — застонал Лёня. — Теперь начнутся репрессии!

— Не начнутся, — возразила Гуля. — Существуют права человека.

Лёня посмотрел на нее в упор и отчеканил:

— Ты имеешь право хранить молчание. Всё сказанное тобой может быть использовано против тебя.

Класс грохнул от хохота. Даша заливалась в углу колокольчиком. Но Глебу удалось сдержаться, и с превеликим трудом он довел урок до конца. Звонок прозвучал для него как набат свободы.

Выпроваживая из кабинета ребят, которые норовили задержаться и поглазеть на “инспектора-лингвиста”, Глеб столкнулся в дверях с географичкой.

— Не забыл, что тебе сегодня к директору? — заботливо напомнила она.

Пропуская в коридор остатки 9-го “Б”, Глеб ответил:

— Приду обязательно.

— Может, все-таки переоденешься? — предложила Галина.

— Угу, — буркнул Глеб, — шнурки поглажу.

Цыкнув на галдящих за спиной школьников, географичка со вздохом осведомилась:

— Что ты ел на завтрак?

Глеб услыхал, как с ним рядом фыркнула Даша.

— Извините, — сухо проговорила она, — у меня мало времени.

— Инспектор из министерства образования, — столь же сухо представил ее Глеб.

Географичка, что называется, распахнула глаза. Она попыталась было войти, но Глеб загородил дверь рукой, как шлагбаумом.

— Вы инспектор? Очень приятно, — пробормотала Галина. — А я географию преподаю… Посидите на уроке?

Даша улыбнулась ей из-за спины Глеба.

— Нет, спасибо: география — не мой профиль. Пардон, — она постучала пальцем Глебу по плечу, — я все время забываю вашу фамилию.

— Может, снять для вас копию моего паспорта? — буркнул Глеб.

Географичка удивленно приподняла брови.

— Его фамилия Грин, — сообщила она услужливо. — Глеб Михайлович, что с вами сегодня?

Даша заговорщицки ей подмигнула.

— Проверьте, что он съел на завтрак. Кстати, — обратилась она к Глебу, — я знакома с одним английским лордом, у которого ваша фамилия. Он, случаем, вам не родственник?

— Даже не однофамилец, — огрызнулся Глеб и слегка оттеснил географичку плечом. — Галь, извини… у инспектора имеются замечания по уроку. Нам поговорить надо. — С этими словами он закрыл перед ней дверь.

Даша не спеша надела дубленку.

— Учитель французского, значит? — усмехнулась она. — Зарплата, ясное дело, маленькая — вот и подрабатываешь телохранителем. Ситуация житейская.

— Рад, что ты понимаешь, — в тон ей отозвался Глеб. Дверь подергали. Глеб выглянул.

Географичка смотрела умоляюще.

— Заглянешь ко мне после уроков?

— Постараюсь. — Глеб закрыл дверь и крепко сжал ручку. Даша пошарила в карманах своей дубленки.

— Черт! Листок твой дома оставила!.. Что ты там накорябал?

Глеб пожал плечами.

— Кое-какие мыслишки.

— Так ты еще и математик?.. Ладно, листок-то зачем выбросил? Все равно ведь я его нашла.

Глеб вздохнул.

— Надо было мне его съесть. Чтоб никаких улик.

Даша улыбнулась.

— Иди в задницу, понял! Чем больше я тебя знаю, тем больше тайн. Это утомляет…

Дверь снова подергали. Потом еще. И поскольку Глеб не отпускал ручку, в дверь заколотили.

— Ну, Галина Даниловна, — буркнул Глеб, разжимая пальцы, — вы меня достали!

В кабинет вошли двое субъектов в ладно скроенных пальто и при галстуках.

— Грин Глеб Михайлович? — обратился к Глебу один из них и без всяких околичностей предъявил удостоверение. — Лейтенант Кислицын, ФСБ. Не могли бы вы проехать с нами?

Даша приблизилась и, сверкая глазами, полюбопытствовала.

— Собственно, зачем?

Лейтенант Кислицын, приятный мужчина без особых примет, окинул ее цепким взглядом. И то, что он увидел, безусловно, произвело на него впечатление.

— Простите, с кем имею честь? — едва ли не галантно осведомился он.

— Коллега по работе, — прищурилась на него Даша. — Вам показать документы?

— Не обязательно, — улыбнулся лейтенант. — У нас вопросы к Глебу Михайловичу. Коллеги по работе могут не беспокоиться. Разве что во внеслужебное время… Глеб Михайлович, пожалуйста, пройдемте к машине.

Звонок возвестил окончание перемены.

— Вот мои лентяи-то обрадуются, — усмехнулся Глеб. — Могу я предупредить завуча, что урок отменяется?

Господа из ФСБ переглянулись.

— Можете, — кивнул лейтенант Кислицын, — мы вас проводим. Всего хорошего, коллега по работе, — улыбнулся он Даше.

В сопровождении двух чекистов Глеб прошествовал по коридору мимо глазеющих на него школьников.

Стряхнув оцепенение, Даша выбежала из здания школы, вскочила в свою “хонду” и доехала до ближайшего таксофона. По счастью, в кармане у нее завалялось несколько жетонов. Она позвонила олигарху Лосеву на “сотовый”.

— Слушаю, — раздраженно отозвался Виталий Петрович.

— Дядька, это я, — сказала Даша.

— Я занят, — буркнул олигарх. — Перезвони через час.

— Я тебе дам через час! — повысила голос Даша. — Глеба арестовали!

В трубке возникла пауза.

— Какого еще Глеба?

— Которого ты мне прислал! Его на Лубянку забрали!

На сей раз пауза была подлинней.

— Чего ты от меня хочешь? — сердито осведомился олигарх.

Голос Даши сделался медоточивым.

— Милый дядя, ты ведь знаешь, я была трудным ребенком: курить начала, матом ругалась… Тебе продемонстрировать?

— Обойдусь. Я не уверен, что в силах ему помочь. Могу подыскать тебе другого телохранителя.

Изумрудные глаза Даши потемнели от ярости, но голос оставался тихим.

— Даю тебе час, мой золотой. Если ты его не вытащишь, я могу плохо о тебе подумать. А если я подумаю о тебе плохо, ты горько пожалеешь, что ты мой родственник. Я понятно выражаюсь?

После очередной паузы Виталий Петрович вдруг хохотнул:

— Это шантаж?

— Нет! — рявкнула Даша. — Это ультиматум!

Олигарх рассмеялся:

— Нахалка, ты меня забавляешь! Ладно, сиди дома и не дергайся…

— Нет, брат моего папы! Я еду на Лубянку и жду тебя у главного входа! Поторопись, иначе будет не до забав! — Даша резко повесила трубку.

Кабинет на Лубянке, в который ввели Глеба, был невелик и скромен. Два конвоира в добротных пальто бесшумно исчезли, оставив задержанного наедине с господином в тщательно отутюженном сером костюме. Ростом этот господин явно удался, притом был тощ и прям как трость. Заложив руки за спину, он расхаживал по кабинету с непроницаемым лицом.

— Садитесь, — коротко обронил он.

Глеб сбросил куртку на спинку стула и сел, положив ногу на ногу. Хозяин кабинета, окинув его оценивающим взглядом, как бы с удивлением уточнил:

— Вы Глеб Михайлович Грин?

Глеб чуть наклонил голову:

— С вашего позволения.

Господин в сером костюме отвернулся вдруг к окну, выставив на обозрение отглаженную прямую спину. После продолжительного молчания он резко объявил:

— Ничего не понимаю.

— Я тоже, — поддакнул Глеб. Он готов был побиться об заклад, что хозяин кабинета изрядно пьян, хоть и держится молодцом.

На столе зазвонил внутренний телефон. Господин в сером снял трубку.

— Да, Владимир Григорьевич, — отозвался он бодро, — мы как раз беседуем… Разумеется, Владимир Григорьевич. Все, что предусмотрено в подобных случаях… — Он слегка отодвинул трубку от уха и, к изумлению Глеба, ему подмигнул. — Конечно, никакого миндальничанья… Так точно, господин генерал-лейтенант! — Положив трубку на рычаг, он уставился на Глеба красными отёчными глазами.

— Разве дела мои так плохи? — вежливо поинтересовался Глеб.

Присев наконец за стол, хозяин кабинета повторил:

— Ничего не понимаю.

Глебу это, мягко говоря, стало надоедать.

— Так, может, я пойду? — предложил он. — Когда поймете, созвонимся.

Господин в сером усмехнулся лишь уголками губ. Его гладко выбритые щеки были болезненно бледны.

— Глеб Михайлович, — доверительно проговорил он, — кто-то очень сильно под вас копает. У вас нет идеи, кто бы это мог быть?

Глеб постарался не выдать своего удивления.

— Нельзя ли узнать, о чем вообще идет речь? — сухо проговорил он. — И с кем я имею дело в вашем лице?

— Полковник Рюмин, — запоздало представился хозяин кабинета, — Борис Викторович. Я отец Лёни Рюмина из 9-го “Б”. Много про вас наслышан.

— А-а… — улыбнулся Глеб. — Бывают в жизни встречи.

— И не говорите. Так вот, Глеб Михайлович, на вас поступило заявление от французской подданной Эллен Вилье, проживающей в данное время в Москве. Она утверждает, что вчера вечером в доме ее подруги Шлыковой Марьи Павловны вы пытались ее изнасиловать. Спасло ее якобы лишь вмешательство этой самой подруги, которая под угрозой зажигалки в форме пистолета заставила вас ретироваться.

Глеб кисло усмехнулся.

— Интересная история.

— Весьма, — кивнул полковник Рюмин. — Но это лишь семечки. Главное в том, что мадам Вилье утверждает, будто вы некий лорд Майкл Грин, прибывший в Россию по заданию британской разведки.

— Даже так? — улыбнулся Глеб. Полковник тонко улыбнулся в ответ.

— Ни больше ни меньше.

Глеб развел руками:

— Не знаю даже, что сказать. Вы можете меня проверить и…

— Уже проверили. Это было нетрудно. А учитывая то, что, по нашим оперативным данным, актриса Вилье… говоря деликатно, высокой нравственностью не блещет да к тому же еще ширяется, дело о попытке изнасилования также не стоит выеденного яйца. Мадам, вероятно, приняла желаемое за действительное. И по моему разумению, писульку ее следовало просто выбросить в клозет. Но, как ни странно, ей дали ход, и на меня сильно давят…

— Почему вы мне об этом говорите? — перебил Глеб, выразительно оглядев потолок и стены.

— “Жучков” нет, проверено, — отмахнулся полковник, вставая. — А говорю столь напрямик, потому что… — Ребром ладони он провел себе по горлу. — Знаете, какая у меня в отделе кличка? За глаза коллеги зовут меня Оксфорд.

— Надеюсь, с уважением? — улыбнулся Глеб.

Прохаживаясь по кабинету, полковник покачал головой:

— Скорей с презрением. Так что, Глеб Михайлович, хотел бы я вам помочь, однако, увы… Кто же все-таки под вас копает?

— Не представляю, — пожал плечами Глеб. — А скажите, Борис Викторович, если вдруг я это выясню и… допустим, возникнет криминальная ситуация, связанная с вашим ведомством, — смогу я к вам тогда обратиться?

Полковник приостановил свое хождение и замер, прямой как трость.

— Обратиться в расчете на что? — уточнил он.

— Лишь на то, чтобы вы будете действовать по закону.

Борис Викторович не спешил с ответом.

— Силы мои невелики, — проговорил он наконец, — но если вопрос будет поставлен именно так…

В этот момент дверь в кабинет распахнулась и в нее ввалился низкорослый кривоногий господин с отвислыми, как у бульдога, щеками. И вслед за ним, точно держа его на поводке, царственно явилась Даша.

— Ну?! Что тут за канитель?! — прорычал кривоногий, кося тревожным глазом на племянницу Лосева — Сорвал, понимаешь, человека с уроков! Его дети ждут, а ты резину тянешь!

Произошло, казалось, невозможное: спина полковника Рюмина стала еще прямее.

— Господин генерал, — отчеканил он, — по личному вашему распоряжению я прорабатываю заявление французской гражданки Элен Ви…

— Угомонись, Боря! — оборвал его генерал — Эта чокнутая уже забрала свою кляузу обратно! А ты все куда-то скачешь да шашкой размахиваешь! Давно бы мог разобраться что к чему!

На бледном лице полковника не дрогнул ни один мускул.

— Виноват, господин генерал. Переусердствовал.

Даша обратила к нему пылающее гневом лицо.

— Может, вам профессию сменить? — ехидно предложила она. — На такую, где усердие важнее мозгов.

Полковник умел держать удары.

— И что бы вы мне посоветовали? — осведомился он спокойно.

— Картонные коробки склеивать, — сверкнула глазами Даша. — Чем больше усердия, тем больше коробочек.

Глеб в досаде встал со стула и взял куртку.

— Я свободен? — спросил он, обращаясь исключительно к полковнику Рюмину.

Тот едва заметно кивнул.

Генерал махнул рукой, блеснув запонкой на белоснежном манжете сорочки.

— Да, можете идти, Борис Викторович подпишет вам пропуск. — И с елейной улыбочкой уставился на Дашу. — Напрасно Виталий Петрович волнуется, ей-богу. Рано или поздно мы бы сами расставили все по местам.

— Простите, не поняла, — Даша выхватила у полковника Рюмина подписанный пропуск, — что значит рано или поздно?

— Ну… э-э… я не совсем удачно выразился. Я имел в виду… Пойдемте, Дашенька, я вас провожу.

— Спасибо, Владимир Григорьевич. — Даша взяла Глеба под руку, и они вместе с генералом ФСБ вышли из кабинета.

Полковник Рюмин задумчиво смотрел на закрывшуюся за ними дверь. “Чем больше усердия, тем больше коробочек, — пробормотал он себе под нос. — Так только и работаем”. Затем он выдвинул ящик стола, достал початую бутылку дрянного коньяка и жадно хлебнул из горлышка. Если б за этим занятием его застал кто-нибудь из коллег, полковник Рюмин едва ли заслужил бы обидную кличку Оксфорд.

Даша везла Глеба в своей “хонде”. Стрелки часов на панели показывали четверть третьего. Легкий морозец сгустил ненадолго мокрую снежную кашу, и неласковое солнце выглянуло будто лишь затем, чтобы продемонстрировать, что оно в принципе еще существует, однако в данный момент у него, у солнца, имеются дела более важные, чем обогрев московских улиц.

— В школу? — покосилась на Глеба Даша.

— Угу, — кивнул Глеб, — там мой “жигуль”. И директор на ковер вызывает.

— Хочешь, схожу с тобой?

— В качестве телохранителя?

Щеки Даши вспыхнули.

— Да Бога ради! Выкручивайся сам!

— Думаешь, справлюсь?

— Думаю, ты мог бы сказать “спасибо”!

Глеб бросил на нее сердитый взгляд.

— Я очень тебе благодарен. Только, пожалуйста, впредь не лезь меня выручать. Со мной ничего не случится.

— Еще бы! — скривила губы Даша. — Тебя ведь тренировал Ли Бо!

Глеб нахмурился.

— Дашка, твое вмешательство испортило мне всю игру.

Даша нервно рассмеялась.

— Ах, простите, сэр Майкл! Я не предполагала, что заявление этой нимфоманки в ФСБ входит в ваши тонкие расчеты!

Глеб глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— К нимфоманке этой привела меня ты, разве не так?.. Теперь подумай вот о чем. Почему она настрочила донос именно в ФСБ? Почему на эту бредятину не только отреагировали, но и раскрутили ее с такой скоростью? Почему звонок твоего дяди так легко все уладил?

Сунув в рот сигарету, Даша смяла пустую пачку.

— Информации маловато, — произнесла она, руля и прикуривая одновременно. — Кто наши противники, определить пока нереально.

— Да, — кивнул Глеб, — но полковник Рюмин, как я понял, не из их числа. А ты на него хамски наехала.

— Переживет как-нибудь. — Даша медленно выпустила дым. — Терпеть не могу эту публику.

Глеб раздраженно отмахнулся от дыма.

— Умница, так держать. Останови, дойду отсюда пешком.

— На здоровье! — Даша притормозила у тротуара. — Пойди проветрись!

Глеб приоткрыл дверцу.

— Если хочешь, чтоб мы нашли того, кто угробил твою подругу…

— Не хлопочи, — холодно перебила Даша. — Я работаю одна.

От гнева Глеб аж задохнулся.

— Больше ты вообще не работаешь! Ты на пенсии! — заорал он. — И сию же минуту бросаешь курить!

— Это кто сказал?! — мигом взвилась Даша.

Глеб выхватил у нее изо рта сигарету и швырнул под ноги.

— Я сказал! — Захлопнув дверцу “хонды”, он зашагал прочь. Даша посмотрела ему вслед, перевела взгляд на пустую пачку и произнесла в тихом бешенстве:

— Пошел знаешь куда!.. На кухне у меня целый блок!

И она помчалась домой, горя желанием накуриться до одури. Лелея в себе это бешенство, она ворвалась в свою квартиру и вытащила из тумбочки блок “Мальборо”. Даже дубленку не сняла.

— Я тебе покомандую! — притопнула ногой Даша и, сжав сигарету губами, щелкнула зажигалкой.

Но прикурить не удалось: огонек погас. Даша вновь щелкнула зажигалкой, однако, лишь поднесла ее к сигарете, огонек опять погас. После нескольких попыток Даша вполне убедилась, что в исправной зажигалке пламя гаснет исключительно возле ее сигареты. Тогда она попробовала прикурить от спички — та же история: спички гасли возле сигареты. “Вот же гадство!” — вконец разозлилась Даша и зажгла газовую конфорку. Но и конфорка погасла, стоило лишь поднести к ней сигарету. Запахло газом. Однако Даша попробовала еще дважды — результат был тот же: стоило поднести сигарету, конфорка гасла. Это было уже слишком. Тут, кстати, Даша вдруг вспомнила, что возле подъезда видела мужика в каске и с автогеном в руке. Она ринулась из квартиры.

Сварщик оказался на месте. Даша подбежала к нему и попросила прикурить от горелки.

— Зажигалка сломалась, а спичек нет, — объяснила она доверительно.

Сварщик расплылся в улыбке.

— Прикуривайте на здоровье. Только поаккуратней. — Он услужливо направил пламя вбок, но стоило Даше приблизить сигарету, оно вмиг погасло. — Что за ерунда? — Сварщик изумленно уставился на горелку. — Газу еще вроде полбаллона.

Даша вздохнула.

— Сдаюсь. Бросаю курить.

— Вот так сразу? — глупо улыбался сварщик.

— Именно сразу, — ответила Даша. — Иначе не бросишь.

Уроки закончились, и в школе было непривычно пусто. Лишь завуч Зинаида Павловна, семеня по коридору, пришпиливала на ходу свою девичью косу к затылку.

— Глеб Михайлович, — ее лицо выразило сочувствие, — ну как там? Обошлось?

Глеб небрежено отмахнулся:

— Просто недоразумение.

— Ну слава Богу, — облегченно вздохнула Зинаида Павловна. — Иван Гаврилович вас ждет.

— К нему и направляюсь, — сухо ответил Глеб. Лицо завуча порозовело.