Но Змей родится снова?

Глеб был не то что зол, он был в такой ярости, какой не помнил в себе уже многие годы. Когда “жигуленок” его притормозил возле двух черных “мерсов”, он выскочил из него, едва не сорвав дверцу с петель.

Коренастый Толян, расставив крепкие ножки, ухмылялся всем своим румянцем с автоматом “узи” в руках. С таким же автоматом и в такой же позе с ним рядом стоял Толян Большой, только не улыбался и выглядел растерянным. За их спинами еще шесть мрачных типов ощетинились различными видами стрелкового оружия.

— Неслабо подготовился, — усмехнулся Глеб. Усмешка его была зловещей.

Но Толян, очевидно, считал себя в полной безопасности.

— С тобой только так, — продолжал он ухмыляться. — Бутылку мне задолжал, придется выколачивать.

Встреча их происходила в грязном тупике в окружении пустых ящиков из-под апельсинов. Глеб и Толян стояли друг против друга: один — держа руки в карманах, другой с автоматом наперевес.

— Где они? — осведомился Глеб.

— Тебе так прямо и скажи! — Толян подмигнул своим бандитам. Бандиты не шелохнулись, не издали ни звука, но Толян не обратил на это внимание. — Поедешь со мной к Лосю, — приказал он. — Лось поговорит с тобой по душам, потом решит, что с вами со всеми делать. Полезай в тачку, живо. Эй! — обратился он к Толяну Большому. — Устрой там приятеля поудобней!

Толян Большой не отозвался. Сжимая автомат, он застыл, как изваяние, и взгляд его устремлен был в пустоту.

Толян оглянулся, на сей раз в тревоге. Парни с оружием за его спиной стояли в тех же позах, что и при появлении Глеба. Казалось, они ослепли, оглохли и не дышали. Вот тут Толян перетрухал не на шутку.

— Они что, сдохли?! — взвизгнул он не своим голосом.

— Нет пока, — ответил Глеб и посмотрел в неподвижные глаза Толяна Большого. — Гоните в Можайск и ждите указаний, — властно произнес он.

Толян Большой кивнул, точно робот, и шесть бандитов, стоящих сзади, повторили его кивок. Затем, как в ускоренных кадрах немого кино, они расселись по “мерседесам” и поехали прочь из тупика. Колесо второго “мерседеса” с треском раздавило пустой ящик из-под апельсинов.

Толян вздрогнул, как от выстрела.

— Ё-о-о-о! — только и смог вымолвить он.

— Ну вот, — сказал Глеб, — остались мы с тобой вдвоем.

Толян судорожно вскинул автомат.

Автомат ржавой трухой посыпался из его рук, и на асфальте образовалась грязновато-желтая кучка. Ошарашенно уставясь на эту кучку, Толян пролепетал:

— Если не позвоню через пять минут, их обоих грохнут.

— Ну так звони, — спокойно произнес Глеб. — Потом отвезешь меня туда.

Миниатюрный “сотовый” телефон выпрыгнул из кармана Толяна и оказался у него в руке. Нервно сглотнув, Толян набрал номер. Мозги его, похоже, сильно перегрелись, и удивляться он был уже не в состоянии.

— Слышь, это я, — проговорил он в телефон. — Как там, нормалёк?.. Ну, о'кей. Я перезвоню.

Тут телефон выпорхнул из его руки и нырнул обратно в карман.

— Поехали, — сказал Глеб и, не оглядываясь, направился к своему “жигуленку”.

Толян затравленно зыркнул по сторонам, однако бежать не решился и понуро поплелся за Глебом.

Ехали они минут десять, по узеньким переулочкам, через проходные дворы. Толян, похоже, знал этот район как свои пять пальцев. Остановились они возле кособокой пятиэтажки, в которой и жильцов-то не было видно.

— Второй подъезд, подвал, — буркнул Толян, немного пришедший в себя.

— Вылезай, веди, — распорядился Глеб.

Они вышли из машины и направились к подъезду. И тут Толян попытался удрать: метнувшись вбок, на крепких своих коротких ножках помчался он вдоль дома. Не вынимая рук из карманов куртки, Глеб остановился и посмотрел ему вслед. Толяна вдруг подбросило вверх, он завертелся в воздухе волчком, полетел обратно и встал на ноги в двух шагах от Глеба.

Глеб молча смотрел на него, чуть склонив голову набок.

— Вот ты, значит, какой… — тяжело дыша, проговорил Толян. — И нанялся к Лосю за пятьсот баксов.

Глеб кивнул:

— Угу. Веди меня в подвал.

Толян уперся взглядом в землю.

— Убьешь меня?

Глеб как бы задумался.

— Вряд ли. Недавно мог бы, со злости. А сейчас… если с ребятами все в порядке…

— Слышь, Глеб, — обрадованно залопотал Толян, — рыжего и япошку нам эта мочалка-барменша сдала. За полторы штуки. Они вчера как завалились на хату к ее подруге Милке… рванина, клейма ставить негде, — так она им в мартини столько снотворного вбухала…

— Постой, постой, — перебил Глеб. — Ты говоришь про Катю? Это она за полторы тысячи…

— Про кого ж еще! — едва не обиделся Толян. Румянец на его щеках полыхал, как знамя. — Эти полторы штуки я сам ей вчера между сисек засунул. За то, что они с Милкой твоих лохов оприходовали. Мы эту акцию давно планировали, да все как-то не склеивалось.

Глеб потер лоб ладонью.

— Чушь собачья… Катя?

Толян ухмыльнулся до ушей:

— Мальчик, сколько тебе лет? Откуда ты такой наивный?

Глеб вздохнул:

— А Стас знает?

— Да уж теперь-то… — развел руками Толян, — теперь-то уж допёр наверняка. Обзывай рыжего, как хошь, но он не слабоумный. А Катька… На такую шмару любой нарваться может.

Глеб тряхнул головой, будто прогоняя наваждение.

— Ладно, пошли.

И Толян затрусил к подъезду, как щенок после прогулки.

Дверь подвала обита была железом. Толян постучал условным стуком. Внутри лязгнул засов, петли противно заскрипели, и в проеме показалась квадратная физиономия охранника. Увидев старшего, амбал отодвинулся, и Толян вместе с Глебом вошел в подвал. Здесь было жарко и влажно. Вдоль потолка и стен тянулись многочисленные трубы. Кроме амбала, открывшего дверь, еще двое резались на ящиках в карты. Появление новых лиц не произвело на них никакого впечатления.

Стас и Такэру, подвешенные за руки к трубам на потолке, ногами едва касались пола. Глаза их были закрыты. При свете мигающей люминесцентной лампы казалось, что лица их гримасничают. Следов побоев заметно не было: вероятно, все успело зажить. Остались лишь грязевые разводы на коже. Возле стены валялись куртка Такэру и пальто Стаса. Пленники не подавали признаков жизни.

Толян обеспокоенно зыркнул на Глеба.

— Да нет… все должно быть нормально. Эй, мудилы грешные! — обратился он к сторожам. — Оторвите жопы, снимите их!

Амбалы приподнялись, но Глеб гаркнул:

— Сидеть!

И парни присели от неожиданности.

В этот момент цепи пленников вдруг лопнули. Стас и Такэру повалились на сырой пол. Глеб подошел к ним и проверил у каждого пульс. Стас и Такэру как по команде открыли глаза. Затем их стала бить дрожь, будто от электрического тока. Глеб выпрямился и перевел дух.

Стас и Такэру легко вскочили на ноги.

Рыжий нахмурил брови.

— Явился — не запылился, — проворчал он. Но голос его звучал виновато.

— Прости, что заставил ждать, — сухо отозвался Глеб. Стас приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого подскочил к охраннику, открывшему Глебу дверь, и мощным ударом в челюсть отправил его в нокаут.

— Извините, сэнсей, — произнес Такэру по-японски. — Опять я… Опять вам пришлось меня… — Не договорив, он бросился на одного из сидящих амбалов и принялся молотить его, как боксерский мешок.

Японец двигался столь легко и быстро, что вскочивший огромный детина не успевал ни защититься, ни даже упасть: точными боковыми ударами Такэру постоянно поддерживал его в вертикальном положении.

— Ну, падло! — опомнился наконец третий охранник и поднялся, опрокинув ящики.

Такэру чуть скосил глаза в его сторону, но Стас крикнул:

— Этот мой! — и ринулся в драку.

Минут примерно десять японец и рыжий избивали охранников. Глеб наблюдал за этим, держа руки в карманах. Толян смотрел тоже, и взгляд его выражал обреченность.

Наконец, притомившись и выпустив пары, освобожденные пленники оставили своих мучителей лежащими на полу.

— Поехали, что ли? — предложил Стас.

— Над дыханием обоим надо поработать, — хмуро заметил Глеб. — И двигаетесь, как тюлени.

Такэру поклонился.

— Да, сэнсей.

— Как скажешь, сэнсей, — проворчал рыжий и кивнул на Толяна. — Он тебя привел?

— Догадался Штирлиц, — буркнул Глеб.

Стас шагнул к Толяну, тот в испуге отступил. Но рыжий протянул ему руку и сказал:

— Я о тебе думал хуже. Извини.

Брови Глеба удивленно приподнялись. Толян бросил на него умоляющий взгляд и, пожимая руку Стаса, пробормотал:

— Да ладно… сочтемся.

Решив не прояснять это милое недоразумение, Глеб обратился к друзьям:

— Подождите в машине. Я сейчас.

— Там твой фирменный “жигуль”? — уточнил Стас, надевая пальто.

— А тебе “БМВ” подавай? — в тон ему осведомился Глеб.

Рыжий усмехнулся.

— Пошли, Такэру, в его колымагу. Нас там сейчас пилить будут, как Илюху жена.

Они вышли, и из-за двери донесся смешок Такэру: “Я тоже куплю себе “жигуль””.

Глеб посмотрел на Толяна в упор. Толян попятился и залепетал:

— Я мог бы их сразу грохнуть, но не грохнул… Каждый себе на кусок хлеба зарабатывает как может. Если Лось приказал, а я не выполнил…

— Слушай сюда! — прервал его Глеб. — Хозяина твоего я сам разыщу, очень скоро. Так и передай. А что касается тебя… Лучше на глаза не попадайся. Это твой шанс.

Глеб вышел из подвала.

Толян вздохнул с облегчением. Затем кинулся к лежащим на полу амбалам и стал бить их по щекам, приводя в чувство. Через некоторое время охранники, обрызганные ржавой водой из-под крана, восседали на ящиках и матерились, потирая помятые бока. А Толян, отойдя в дальний угол подвала, достал из кармана “сотовый” телефон и набрал номер олигарха Лосева.

— Виталий Петрович, — проговорил он шепотом, — тут такое было… Короче, эти мудаки все просрали… А что я? Что я могу один? Не я ж их нанимал. Ишаки просто…

Глеб гнал машину, поглядывая на часы. Сидящий за его спиной Стас спросил:

— А наши-то часы почему не сработали?

Глеб ответил раздраженно:

— Ваши часы защищают от взрыва и от выстрела. Но если напиваешься, как свинья… от мордобоя изволь уклоняться сам и блевать ходи самостоятельно.

Красный от стыда Такэру тихо произнес:

— Простите, сэнсей.

Рыжий через силу усмехнулся:

— Я же говорил: сейчас пилить будет. Короче, всё — ластик. Эту ночку мы стираем.

Лихо обогнав трейлер с надписью “мороженое мясо”, Глеб удивленно поинтересовался:

— Откуда ты знаешь про ластик?

— Илюха научил. А что?

— Ничего. Только ластиком можно стереть необдуманные свои слова, а не поступок, который мог стоить жизни.

Чуть подумав, рыжий возразил:

— Поступок следует за словами. Стираю и то, и другое. И будь спок: больше не вляпаюсь.

Глеб лишь вздохнул и в очередной раз взглянул на часы.

— Куда тебя отвезти? К Кате?

Опустив голову, Стас сложил руки крестом.

— С Катей всё. Домой вези. — И он сказал адрес.

“Ты и вправду не слабоумный”, — удовлетворенно отметил про себя Глеб. Не проявив любопытства по поводу Кати, он лишь спросил:

— А “тойота” твоя где?

— Слава Богу, возле дома. Мы с Такэру на такси к этой Милке рванули… В общем, я подстраховался на случай подпития. А ты чего всё на часы смотришь? Опаздываешь куда?

Глеб кивнул:

— В три часа ровно обязан быть у японского посольства. Как раз Такэру завезу и… — Глеб запнулся, чуть подумал и спросил: — У тебя “сотовый” при себе?

Похлопав себя по карманам пальто, Стас достал телефон, нажал кнопку и приложил ухо.

— Работает. Хорошо хоть не расколошматили, гады.

— Такэру, позвони брату, — сказал Глеб. — Сообщи, что жив-здоров: он волнуется поди. И попроси его встретить нас с тобой за территорией посольства. Прямо у въезда, в три ноль-ноль. Быстрей. Если Сато нет на месте, он должен успеть доехать к трем часам. Передай, что это очень важно.

— Да, Глеб-сан. — Такэру взял у Стаса телефон и набрал номер. Брат его, очевидно, снял трубку сам. Такэру почтительно заговорил по-японски: — Я был с друзьями, Сато-сан. Потом я всё объясню… Нет, Сато, мистера Грина с нами не было. Но он сейчас со мной… Сато, пожалуйста, не ругайся. Выйди нас встретить… — И Такэру изложил брату просьбу Глеба, но от своего лица. Далее последовало молчание, прерывающееся односложными восклицаниями Такэру. Похоже, брат пытался выяснить, какого лешего он должен выходить к воротам и не нужен ли при этом духовой оркестр. — Я потом тебе всё объясню, — повторил Такэру и дал отбой.

Стас, который из всего разговора, естественно, не понял ни слова, поинтересовался:

— Ну как, порядок?

— Ништяк, — ответил Такэру, возвращая ему телефон. Глеб довез Стаса до дома, высадил и сказал:

— Вон твоя “тойота”. Если твои часы светиться не будут — взрывчатки там нет. А если засветятся… все равно взрывчатка не сработает.

Стоя возле “жигуленка”, рыжий пожал могучими плечами:

— На хрена им взрывчатка, если они думали, что нас и так замочат?

— Знать бы, что у них в мозгах, — возразил Глеб и, захлопнув дверцу, погнал машину к посольству Японии.

Дороги были сухие, движение — по московским понятиям — умеренное, и “жигуленок” мчался, едва касаясь асфальта колесами. Глеб нервно поглядывал на часы, Такэру деликатно молчал на заднем сиденье. К посольству они подъехали в 15.02. Подобным опозданием, пожалуй, можно пренебречь.

“Опель” с господами из ФСБ стоял в двадцати метрах от посольских ворот. Сато Абэ в пальто нараспашку прогуливался рядом. Глеб припарковался рядом с “опелем”.

Приоткрыв дверцу “жигуленка”, Глеб обернулся к Такэру:

— Иди прямо к брату. И не удивляйся ничему.

Такэру кивнул, и они вышли из машины.

Из “опеля” тут же выскочили четверо в штатском и двинулись наперерез Глебу. Впереди на кривых ножках семенил сам генерал Святов, и отвислые его щеки трепыхались при ходьбе. За ним пружинистым шагом поспешали два крепких молодца — очевидно, группа захвата. И замыкал процессию полковник Рюмин, гладко выбритый, подтянутый и прямой как трость. Генерал Святов опережал подчиненных метра на полтора и в охотничьем азарте все время наддавал.

Глеб и Такэру спокойно шли к посольству. Сато, брат Такэру, двинулся им навстречу. Четверо с Лубянки успели вклиниться меж ними.

— Грин Глеб Михайлович? — произнес генерал, заступая Глебу дорогу. Его бульдожьи щеки ходили ходуном.

Тем временем два молодых офицера встали у Глеба по бокам, а полковник Рюмин блокировал его со спины.

Оттесненный в сторонку Такэру невозмутимо взирал на происходящее. Сато бросил на него удивленный взгляд, но юноша едва заметно качнул головой. Сато остановился и также стал наблюдать.

Фиолетовые глаза Глеба, казалось, вспыхнули изнутри. Глядя в зрачки генерала, он ответил:

— Да, это я.

Генерал на мгновение застыл. Затем распахнул вдруг пальто, выхватил автомат и заорал дурным голосом:

— Молись, сука! Щас положу тебя вместе с твоими косоглазыми!

Далее счет пошел на секунды.

Сато Абэ остолбенел от неожиданности. По-русски он не понимал, но автомат в руках генерала в переводчике не нуждался.

Такэру весь текст, разумеется, понял. Но доверие его к сэнсею было столь велико, что он сохранял полное хладнокровие.

У офицеров группы захвата челюсти отвисли, можно сказать, до пупа.

Полковник Рюмин, хоть и готов был к “сюрпризу”, однако тоже находился в обалдении.

Глеб продолжал смотреть в зрачки генерала.

— Кто вы такой? — произнес он вежливо. — И почему угрожаете мне оружием?

Лицо генерала побагровело.

— Щас, б…, узнаешь, кто я! — взревел он и пальнул в воздух из автомата. Пальто его распахнулось и… матерь Божья! Генерал весь был увешан гранатами. — Всех твоих япошек замочу! — орал он, паля из автомата по окружности. — А посольство их взорву на хер!

— Товарищ генерал… Владимир Григорьевич… — залопотал один из молодых чекистов. Прикладом автомата генерал ударил его в живот.

— Помогите же кто-нибудь! — закричал Глеб, глядя на полковника Рюмина.

— Я те помогу, азиатский прихвостень! — Генерал выпустил очередь над самой головой Глеба.

Сато и Такэру бросились ничком на асфальт. Вооруженная охрана посольства бежала к воротам.

Офицеры, стоящие по бокам Глеба, похоже, готовы были по-детски расплакаться.

Полковник Рюмин пришел наконец в себя. Боковым ударом в челюсть он свалил генерала с ног. Автомат выпал из рук шефа, и Борис Викторович проворно его подобрал. На губах генерала меж тем выступила пена. С воплем “Всех замочу!” он встал на четвереньки и укусил за икру того же оперативника, которому только что заехал прикладом в живот. Оперативник буквально взвыл: укус начальства, очевидно, оказался весьма болезненным.

— Гена, давай! — рявкнул полковник Рюмин и вместе со вторым оперативником бросился на пытающегося встать шефа.

Тут и охрана посольства подоспела.

— Все на землю! Руки за голову! — скомандовал русский богатырь в камуфляже.

Японские офицеры также присутствовали и что-то выкрикивали по-своему. Лёжа на брыкающемся генерале, полковник Рюмин предъявил “корочки” ФСБ и произнес по-английски:

— Служба безопасности. Прошу сохранять спокойствие: инцидент улажен.

Лица окружающих японцев выразили облегчение.

Сато и Такэру, поднявшись с асфальта, пошли навстречу друг другу.

Русский богатырь в камуфляже сплюнул жвачку себе под ноги.

— Мне вообще-то по чайнику, что ты из ФСБ, — заявил он презрительно. Однако отступил и не возникал больше.

Из здания посольства в пальто, накинутом на плечи, к месту происшествия спешил пожилой безукоризненно одетый японец. Очевидно, это был чиновник рангом не ниже советника. На скуластом его лице читалась решимость защитить суверенность своих территорий от любых посягательств.

Тем временем взбесившегося генерала Святова удалось избавить от взрывчатки и сковать наручниками, предназначенными Глебу. Генерал продолжал изрыгать угрозы вперемежку с матерщиной. Укушенный им оперативник вызвал “скорую”.

Полковник Рюмин в сторонке негромко выяснял отношения с чиновником японского посольства и начальником охраны. Они вполне миролюбиво говорили по-английски. Приблизившись к ним, Глеб покашлял, чтобы привлечь к себе внимание.

— Так я пойду? Свидетели вам небось ни к чему?

Японцы переглянулись и вопросительно воззрились на полковника ФСБ.

— Идите, и советую не трепать языком, — небрежно отмахнулся Борис Викторович. Но взгляд его, брошенный на Глеба, выражал восхищение пополам с ужасом.

Направляясь к своему “жигуленку”, Глеб помахал рукой Сато и Такэру.

Сато проговорил по-японски:

— Спецслужбам теперь не до вас, мистер Грин, не так ли?

Глеб с усмешкой пожал плечами. Сато показал ему большой палец, а Такэру хихикнул:

— Сколько было шуму!

— Какой-то сумасшедший террорист, — по-японски отозвался Глеб. — Кстати, господин Абэ… Не могли бы вы упомянуть среди своих друзей в посольстве, кому они обязаны своим спасением от этого налета?

Уголки губ Сато чуть заметно приподнялись.

— Да, и кому же?

— Полковнику ФСБ Рюмину. Если б не он, страшно представить, что здесь творилось бы.

Сато поклонился:

— Проинформирую об этом кого следует. Благодарность наша безгранична.

Глеб поклонился в ответ, сел в машину и уехал. Задумчиво глядя ему вслед, Сато проговорил:

— Вижу, сила его велика.

— Знал бы ты, насколько она велика, — с гордостью произнес Такэру.

Сато с грустью взглянул на брата.

— Главный принцип самурая, — сказал он, — хочешь одолеть врага, готовься к смерти. А ты, Такэру, даже к поражению не готов.

Младший брат возразил с улыбкой:

— Главный принцип самурая, Сато-сан, сначала побеждай, потом сражайся. Победа у меня здесь, — Такэру коснулся пальцем своего лба, — а смерть врага я приму без подготовки.

Пряча улыбку, Сато отвернулся и спросил.

— Где ты провел ночь, негодник?

Младший брат вздохнул:

— Пилить будешь, как Илью жена?

Сато озадаченно обернулся. Красный от смущения Такэру стоял, уперев взгляд в землю.

О неудавшемся своем аресте Глеб рассказывать Даше не стал. Но об освобождении Такэру и Стаса (после утреннего эпизода с деревянной скалкой), конечно же, доложить ей был обязан. А Виталий Петрович Лосев, позвонивший вечером, безусловно, знал уже о том и о другом.

— Избегаешь встречи со мной? — спросил он напрямик.

— Откладываю, — поправил Глеб. — Но очень ненадолго.

— Шустрым, смотрю, стал.

— А кого бояться?

Олигарх усмехнулся:

— Ну да, на Лубянку теперь наплевать.

— Ага, — подтвердил Глеб, — Лубянка приболела.

После короткого молчания Лосев буркнул:

— Спасибо, под придурка больше не косишь.

— Так ведь надобность отпала, — простодушно признался Глеб.

— А была такая надобность?

— Теперь вы, Виталий Петрович, под простачка работаете.

Лосев вновь помолчал и осведомился.

— Дашка у тебя?

Даша, прижимающая ухо к трубке, крикнула:

— Тебе-то что?! Родственные чувства проснулись?!

А Глеб спокойно ответил:

— Даша у меня. За безопасность ее не волнуйтесь.

— Я не волнуюсь, — заверил олигарх. — Теперь это твоя личная проблема.

— Само собой, вы для этого меня и наняли, — сказал Глеб и дал отбой.

Даша погладила его по волосам.

— Не переживай. Такое, увы, не редкость.

— Еще чего! — отмахнулся Глеб. — Переживать из-за этого “клыка”…

— Я не про дядьку.

— А про кого?

— Про Катю, которая продала Стаса.

Глеб воззрился на нее в изумлении.

— Как ты угадала?

— Я не гадала, дурак! — рассердилась Даша. — Я твои мысли читаю! Пора бы привыкнуть!

Глеб вздохнул:

— Ну разумеется. Знаешь, пойду-ка я, пожалуй…

— Я тоже, — перебила Даша.

— Что, интересно, ты тоже?

— Тоже пойду работать над статьей о ритуалах.

Теперь Глеб обалдел по-настоящему.

— Ведьма, — пробормотал он. — Ей-богу, ведьма!

Даша смотрела на него с насмешкой, уперев руки в боки.

— Помнишь, я тебя предупреждала? А ты мне что ответил?

Глава третья

Утром перед уходом в школу Глебу позвонил полковник Рюмин.

— Линия не прослушивается? — осведомился он как бы в шутку.

— Всё чисто, — заверил его Глеб.

— Тогда позвольте сообщить, что начальник мой несколько… вышел из строя.

— И куда при этом вошел?

— В психоневрологический стационар. Не знаю, надолго ли.

— Надейтесь на лучшее, Борис Викторович.

— Вашими бы устами, Глеб Михайлович, вашими бы устами, — хохотнул полковник. — Шум, кстати, поднялся невообразимый. Звонил министр иностранных дел, потом — премьер-министр, потом — сам президент. Я замучился рапорты писать.

— Полагаю, ваши заслуги отметили?

— Как ни странно, да. Посол Японии представил меня как спасителя, так что…

— Поздравляю, Борис Викторович.

— Спасибо, Глеб Михайлович. Пока я исполняю обязанности заболевшего генерала, а там… В нашем ведомстве сложно что-либо предсказать.

— Ничего, — успокоил Глеб, — если вас попробуют обойти, вы обезвредите еще какого-нибудь террориста.

— Если под руку подвернется, — усомнился полковник. Глеб нетерпеливо взглянул на часы.

— Подвернется, Борис Викторович. Их у нас — как собак нерезаных.

Полковник покашлял.

— Кстати о террористах. Вчера при выходе на задержание генерал Святов при мне надевал пальто. Глеб Михайлович, у него под пальто никакого автомата и никаких гранат не было. Как вы думаете, где он их взял?

— Мало ли… — пожал плечами Глеб. — Вы у табачного киоска по пути не останавливались?

— Остроумная версия, — насмешливо заметил полковник. — Непременно ее отработаю. Всего доброго, Глеб Михайлович.

В трубке раздались гудки.

Глеб ринулся на кухню и проглотил остывшую яичницу, приготовленную Дашей. Затем опрокинул в себя чашку чуть теплого кофе. Даша наблюдала за этим завтраком с осуждением.

— Вот не буду ворчать, не буду! Потому что я не такая! — уговаривала она себя.

Глеб рассмеялся и, чмокнув ее в лоб, выскочил в прихожую.

— Тренируйся, — подмигнул он, надевая куртку. — Повторяй наизусть заклинания.

Даша застегнула на его куртке “молнию”.

— Я, между прочим, волнуюсь, — призналась она.

— Еще бы! Пугать Белого призрака — не фунт изюма. Сегодня, родная, у тебя как бы премьера.

— Ты за мной заедешь?

Глеб открыл входную дверь.

— За такой дурацкий вопрос ведьму надо дисквалифицировать, — сказал он и вышел.

Дверь захлопнулась, и Даша показала ей язык. Затем она подошла к телефону и набрала мобильный номер Стаса.

— Да! — неприветливо отозвался рыжий.

— Дрыхнешь, что ли? — предположила Даша.

— Кто это?.. Даш, ты? — Голос Стаса потеплел. — Какое там дрыхну… С шести утра на ногах.

— Молодец. Обещание свое помнишь?

— Насчет аппаратуры? Так из-за нее и кручусь. Вчера, сама понимаешь… я был не в форме.

— Так тебе и надо, — сказала Даша. — Жалеть тебя не собираюсь.

— При чем тут жалость? — буркнул Стас. — Просто я не могу пока найти таких усилителей, какие ты заказывала. Сейчас вот загляну в два-три местечка…

— В чем загвоздка-то? — осведомилась Даша.

— Как это в чем? Ты хочешь, чтоб можно было прямо под открытым небом врубать и чтоб мощность была, как из пушки. Такая аппаратура в ресторанах не валяется! — В голосе рыжего прозвучала обида.

— Ну ладно, Стасик, ладно, — примирительно произнесла Даша. — Поторопись, все должно быть под рукой.

— Даш, я все понимаю. Иду работать, — ответил Стас и дал отбой.

Сжимая телефон, Даша смотрела в пустоту.

— Ничего ты не понимаешь, рыжик, — пробормотала она. — Никто из вас ничего не понимает.

День в школе проходил обыкновенно, и погода вполне ему соответствовала: не тепло и не холодно, сыро — но без дождя. Заурядный московский день середины марта.

А после третьего урока, на перемене, по коридорам школы понеслись крики: “Физкультурнику плохо!” Глеб выбежал из столовой и с ватагой учеников помчался к кабинету директора.

Семен лежал на полу, длинный как верста, едва умещаясь в комнатушке секретаря. Возле него суетились завуч и пожилая химичка. Рядом толпились школьники. “Пропустите меня! — визжала девчонка-секретарша. — Надо вызвать “скорую”! “Пробравшись к неподвижному Семену, Глеб присел перед ним на корточки. Пушистые усы физкультурника обвисли, глаза были выпучены, и на лице застыло выражение ужаса. “Скорая помощь” тут была уже бесполезна, и даже Глеб помочь был не в силах.

— Что с ним? — спросила завуч. Глеб резко распрямился.

— Он мертв.

Завуч и химичка разом вскрикнули. Вокруг раздались охи да ахи. “Скорую помощь” все же вызвали.

— От чего он умер? — всхлипнула завуч.

Глядя на ужас, запечатлевшийся на лице покойника, Глеб пробормотал:

— Хотел бы я это знать. Очень бы хотел.

На пороге своего кабинета возник директор, дряхленький, седой и озабоченный.

— Инфаркт, вероятно, — вздохнул он. — Нынче инфаркт так и косит молодых. Темпа жизни не выдерживают.

Во взгляде его, брошенном на Глеба, читалась откровенная издёвка. “Ах ты гадина!” — догадался Глеб, сдерживая клокочущую ярость.

— О, Иван Гаврилович! — процедил он сквозь зубы. — Вы уже, оказывается, выздоровели!

Директор ядовито усмехнулся:

— Извините, если я вас разочаровал.

— Совсем наоборот, — в тон ему ответил Глеб, — ваше присутствие многое объясняет.

В общей сумятице странный их диалог не привлек ничьего внимания. Директор церемонно поклонился Глебу.

— Рад за вас. Однако вашу проницательность к делу не пришьешь.

— Да какие между нами дела! — отмахнулся Глеб. — Семен, очевидно, оказался в неудачное время в неудачном месте, и гладь — инфаркт! Вы сейчас смотрите на меня, Иван Гаврилович, а я вижу перед собой вас. А дела пускай заводит прокуратура, не так ли?

Глеб вышел в коридор и сквозь гул голосов услышал, как за его спиной директор зааплодировал.

Четвертый урок прошел своим чередом, и на перемене стало известно, что тело физкультурника увезли. “Во что ты влез, Сенька? — размышлял Глеб в пустом кабинете французского. — Как же ты его раскусил! А я не уберег тебя… и в кольцо мы так и не покидали”. Глеб готов был себя задушить, но начался пятый урок, который также прошел своим чередом. А за ним — шестой.

Минут за десять до конца занятий в дверь кабинета постучали, дверь приоткрылась, и чья-то рука поманила Глеба в коридор. Глеб вышел. У кабинета переминался с ноги на ногу Вася златозубый. Лицо его было мрачнее тучи.

— Слышь, Француз, — проговорил он полушепотом, — там к твоей бабке с детьми два отморозка с утра вломились…

— Что?! — Глеб схватил его за плечи и встряхнул, точно куклу.

Вася даже не пытался освободиться.

— Да не наши это, Француз. И не те, что за квартирой охотились, — забормотал он торопливо. — Приблудные какие-то. Мы их уже вывезли. Но они и так в крови, чуть живые: говорят, медведь нас порвал. Там, говорят, огромный медведь, злой, как черт, и по-человечьи матерится. Мы так поняли: крыша у них поехала. Я зашел после посмотреть, что там да как. Медведя, конечно, никакого, без понтов. Но, Глеб Михайлович… кто-то этих пеньков все же уделал: у них прямо куски мяса выдраны. Дай, думаю, заскочу к тебе в школу, чтоб ты знал.

Переведя дух, Глеб отпустил Васю.

— Как там ребята? — спросил он. Златозубый помедлил с ответом.

— Девчонка в норме: с мишкой плюшевым балукается. Малец только из школы прикондылял, он вообще ничего не видел. А вот бабка… Да не дергайся ты: никто ее пальцем не тронул. Но хрен знает, что у них там было. Перепсиховала, видать, бабка сильно. Лежит в кровати и трясется. Правильно я сделал, что тебе стукнул?

Глеб кивнул:

— Да, спасибо. У тебя “сотовый” с собой?

— Ну.

— Подождешь меня у машины? Мне позвонить надо.

— Нет проблем. — Сверкнув золотой улыбкой, Вася затопал по коридору.