Но Змей родится снова?

— Глеб Михайлович, я полагаю, что одежда учителя должна быть более строгой, чем ваша. Возможно, взгляды мои устарели, но я никогда… — голос ее дрогнул, — поверьте, никогда и никому, кроме вас лично, этих взглядов не высказывала. — Задрав подбородок, она устремилась прочь.

Глядя на ее удаляющуюся нескладную фигуру, Глеб озадаченно почесал переносицу.

— Разрази меня гром.

Секретарь директора, бойкая семнадцатилетняя девчушка, при виде Глеба плутовато усмехнулась и кивнула на обитую коленкором дверь.

— Ждет-с. Злой, как…

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова директора.

— Был бы я злой, Милка, я б давно распилил тебя на части. Прошу вас, Глеб Михайлович.

Глеб вошел и присел на предложенный стул.

— Извините за опоздание, Иван Гаврилович. Задержали на Лубянке.

Директор был низеньким, морщинистым и седым как лунь старичком. Хромая на левую ногу, он обошел вокруг стола и сел напротив Глеба.

— Долго мурыжили? — спросил он участливо.

— Обошлось без пыток, — ответил Глеб и выжидательно замолчал.

С тем же участливым видом директор выдержал паузу.

— Вы у нас работаете… с декабря, кажется? — уточнил он как бы невзначай.

Глеб кивнул.

— Чуть больше двух месяцев. А что?

— Жаль, Глеб Михайлович, что за эти два месяца мы с вами толком и не познакомились. Всю нынешнюю зиму я хвораю, хвораю — прямо черная полоса. Но мне весьма любопытно: что вы за человек?

Глеб пожал плечами:

— Тут я вам не ответчик.

— Уж я понимаю, — улыбнулся директор, — уж придется мне самому вас разгадывать. Но ведь вы мне в этом поможете, правда?

— В меру сил, — улыбнулся в ответ Глеб.

— Вот и чудненько. Прямо сейчас и начнем. Зачем вы устроили драку с подростками возле школы?

Глеб нахмурился.

— Иван Гаврилович, я ничего не устраивал. Я был вынужден вмешаться, так как…

— Да знаю, знаю, — мягко перебил директор. — Я только спрашиваю: зачем возле школы? Отвели бы их куда-нибудь и накостыляли по первое число. А рядом со школой… такой звон может пойти — хлопот не оберешься.

Глеб рассмеялся.

— Если дело лишь за этим… Действительно жаль, Иван Гаврилович, что мы с вами раньше не познакомились.

Директор просиял. Каждая морщинка на его лице улыбалась.

— А я о чем толкую! Такие парни, как мы с вами, всегда найдут общий язык. Если вас, к примеру, интересует фонд, с которым я сотрудничаю, вам вовсе не обязательно собирать всякие сплетни. Вы, молодой человек, можете смело обратиться за информацией ко мне.

В этот момент дверь отворилась и в кабинет вошел олигарх Лосев собственной персоной.

— Или к Виталию Петровичу, — продолжал улыбаться директор. — Ведь вас, насколько мне известно, представлять друг другу не надо.

Олигарх был в соболиной шубе. Его красновато-серые глаза буравили Глеба, как нефтяную скважину, а лысина Виталия Петровича блестела, как шлем хоккеиста.

— Ловко ты меня надул, Глеб Михайлович, — мрачно проговорил он. — Таким лохом прикинулся — хоть в музей выставляй.

Глеб развел руками:

— А как прикажете себя вести? Взяли бы вы к себе в охрану жалкого учителя французского?

Лосев-усмехнулся.

— Я б тебя скорей в психушку сдал.

— Вот видите, — вздохнул Глеб. — А мне между тем деньги нужны. Много денег для нормальной жизни, — проговорил он с фанатичным блеском в глазах и, развалясь на спинке стула, обратился к директору: — По этой самой причине я и заинтересовался вашим фондом. Там, где большие деньги крутятся, всегда есть возможность малость отщипнуть.

Олигарх и директор школы обменялись быстрыми взглядами.

— Но почему именно к Виталию Петровичу? — ласково спросил директор.

— Потому что, — отрубил Глеб, — из того, что мне известно, я сделал вывод: Виталий Лосев не болтает о высоких материях и о завоеваниях демократии, а просто живет и дает жить другим. Поправьте меня, если ошибаюсь.

— Хм! — приподнял бровь олигарх. — Откуда ты так здорово знаешь французский?

— Я окончил Сорбонну. Можете проверить в ФСБ.

И вновь олигарх переглянулся с директором школы. Морщинки на лице директора сложились в обиженную гримасу.

— Зачем вы так, Глеб Михайлович?

— Предвижу и другие ваши вопросы, — продолжал чеканить Глеб. — С Элен Вилье я действительно познакомился в Ницце, когда был в турпоездке. Нас представил друг другу барон Мак-Грегор, с которым я пьянствовал неделю. У нас там подобралась такая компания… сплошные снобы. И мне пришлось… В общем, я нахально разыграл роль английского лорда, путешествующего инкогнито. О том, что я обычный российский гражданин, можете опять же навести справки в ФСБ: они уже прокачали меня через компьютер. А что касается этой чокнутой Элен, то у меня аллергия на нее с первой встречи. Можете вообразить мои ощущения, когда ваша племянница, Виталий Петрович, привела меня в некую квартиру, где я услыхал истерический вопль: “Ах, лорд Грин! Ах, какая встреча!”

Лосев хохотнул:

— Зачем Дашка к ней поперлась?

Глеб пожал плечами:

— В подробности мы не вдавались. Какое-то интервью для какой-то статьи о кино… Виталий Петрович, мое дело маленькое: обеспечить личную охрану и доложить вам об опасных знакомствах Дарьи Николаевны. Хоть от Элен меня и тошнит, однако опасности в ней я не вижу.

Олигарх и директор школы переглянулись в третий раз. Теперь пауза несколько затянулась.

— Глеб Михайлович, — произнес наконец директор, — для чего вы нам все это выложили?

— Чтоб вы не подумали, будто со мной не стоит связываться. Если я из легкомыслия кое в чем и соврал, это не означает, что мне вообще нельзя доверять.

Красновато-серые глаза олигарха загорелись, как аварийные огни.

— А где доказательства, что тебе доверять можно?

Колючий взгляд директора спрятался под морщинистые веки.

— Ах, Виталий Петрович, — сокрушенно покачал он седой головой, — какой же вы подозрительный мужик! Разве у нас с вами стратегический объект? Ведь мы всего лишь сотрудники фонда, поддерживающего таланты. Дело это благородное, но чертовски хлопотное. С чего бы вам проявлять столь болезненную бдительность? Разве Глеб Михайлович, несмотря на его… я бы сказал, неуместное мальчишество, разве он может что-то у нас украсть?

Олигарх упер взгляд в пол, как провинившийся школьник.

— Речь не идет о краже, — попытался возразить он. — Речь идет о безответственном поведении.

Директор хрипло рассмеялся.

— Бросьте, Виталий Петрович! Уморите старика!.. Бизнесмен-то вроде вы, а не я. Мой коллега хочет заработать — почему бы нет? Мы ж тут все понимаем, что крупный талант — редкость и огромная ценность для человечества, а наш фонд вовсе не беден. Что такое для него пять тысяч долларов за открытие серьезного дарования?.. Вперед, мой мальчик, дерзайте, — обратился директор к Глебу. — За каждый выявленный вами талант, причем в любой области, мы заплатим вам пять тысяч долларов. После того, разумеется, как эксперты подтвердят высокий потенциал вашей находки. Виталий Петрович, какие у вас доводы против?

Олигарх продолжал смотреть в пол.

— Никаких, — коротко обронил он.

— Вот это я понимаю! Это разговор! — обрадовался Глеб. — Иван Гаврилович, а если я кого-то вам открою… меня это… не пошлют куда подальше, не заплатив?

— Обижаете, — ответил директор. — Я там все же вице-президент. Можете проверить в ФСБ, вам подтвердят.

Глеб рассмеялся. Осклабился и олигарх. Глеб встал со стула.

— В таком случае я приступаю к поискам.

— Вот и чудненько. — Директор приподнялся тоже. — Не знаю, правда, как у вас теперь будет с охраной племянницы Виталия Петровича…

— Пускай все идет по-прежнему, — поспешно ввернул Лосев. — Я удваиваю плату.

— Прекрасно! — еще больше обрадовался Глеб. — Но хочется верить, что это не предел! Иван Гаврилович, а могу я как-то познакомиться с деятельностью фонда? В каких-нибудь мероприятиях, скажем, поучаствовать?

Олигарх и директор переглянулись в четвертый раз за недолгую встречу.

— Виталий Петрович, у вас остались еще приглашения на завтрашнюю презентацию? — осведомился директор.

Олигарх достал из кармана пиджака золоченый билет и молча протянул Глебу. На билете готическим шрифтом было напечатано: “Дамы и господа! Международный фонд поддержки талантов приглашает Вас на презентацию некоммерческого издательства “Жемчуг”, которая состоится 27 февраля сего года в Центральном доме литераторов в 19.00”. Далее следовал адрес и нечто вроде печати: ЗАО “Грачев и К°”.

— Спасибо, приду обязательно, — с энтузиазмом проговорил Глеб. — А кто такой Грачев?

Директор кивнул на олигарха.

— Деловой партнер Виталия Петровича. Так сказать, из новых, но с кругозором. Вошел в наш проект двадцатью процентами капитала и согласился возглавить издательство, которое не принесет ему ничего, кроме головной боли.

— Что ж это за издательство такое? — заинтересовался Глеб, двигаясь бочком к двери.

— Наше издательство, — рекламным голосом произнес Виталий Лосев, — будет печатать не какую-нибудь там порнуху, а серьезную современную литературу. Деньги, парень, еще не самое главное.

Глеб едва не прыснул. Подметив его реакцию, директор свойски ему подмигнул.

— Конечно, Виталий Петрович, — с иронией подтвердил директор, — деньги — не самое главное. Когда их много. В общем, приходите, Глеб Михайлович, не пожалеете. Хоть господин Лосев доходчиво нам разъяснил, что не в деньгах счастье, однако будет икра с шампанским и американский боевик на десерт. — С этими словами он взял Глеба под руку и, хромая, проводил до двери.

— Форма одежды, между прочим, смокинг, — усмехнулся вдогонку олигарх. — Вам одолжить?

— Спасибо, возьму напрокат, — сказал Глеб.

— Кстати, о форме одежды, — придержал его в дверях директор. — Глеб Михайлович, если вы собираетесь давать уроки в джинсах…

— Собираюсь, Иван Гаврилович. Ох собираюсь!

— Пожалуйста, не перебивайте старших. Фасон ваших штанов мне лично… извините за выражение, до фонаря. Но Зинаида Павловна прямо ест меня поедом. Сказать откровенно, — директор заглянул Глебу в глаза, — я немного ее побаиваюсь. Давайте договоримся так: время от времени я, под ее давлением, буду вам делать как бы нахлобучку, а вы будете как бы каяться и давать слёзные обещания. Согласны?

— А то! — улыбнулся до ушей Глеб. — Не сочтите меня льстецом, Иван Гаврилович, но работать с вами — одно удовольствие.

Простившись, он вышел.

Директор прикрыл за ним дверь, прохромал к своему креслу и сел. Олигарх тут же навис над ним своей соболиной шубой.

— Почему бы его просто не убрать? — предложил он, тяжело опираясь на стол.

Директор взглянул на него исподлобья. Глаза Ивана Гавриловича, словно увеличившись, сверкнули, как два кинжала.

— Заткнись, кретин, — будто выплюнул он в лицо олигарху. — Таких, как ты, на Востоке называют сыном ишака и гиены. Если сейчас напортачишь, за твою кабанью шкуру я не дам и деревянного рубля.

Олигарх втянул лысую голову в пушистый воротник. Однако рискнул возразить:

— Но ведь я могу его прихватить и выпытать, что у него на уме.

Директор поднялся с кресла, также опираясь на стол. То ли от гнева, то ли в силу иных причин, морщины его почти разгладились и лицо очень помолодело.

— И что тебе это даст, недоумок? Если он тот, кого мы ищем, на твои пытки ему насрать. Он лишь вернее возьмет след. А если он простой ловец удачи, его неплохо можно использовать. Единственная твоя дельная мысль, да и то случайная, это приставить его к племяннице и проследить, куда это нас приведет. Одобряю: пусть они, как две лягушки в молоке, взбивают для нас масло.

— Но если он — это он, какова опасность! — вскричал Лосев. — Мы не знаем даже, на что он способен!

Директор ухватил его за отворот шубы.

— Но ведь и он не знает, что мы знаем о его существовании! Ему неизвестно о нашем союзнике! Он понятия не имеет о размерах нашей власти! Только представь, какие сюрпризы его здесь ожидают!.. И прекрати истерику, ублюдок. Если даже он тот, кого мы ищем, все равно он не догадывается, с кем имеет дело в твоем и моем лице. Так что вытри сопли! — Старческие руки Ивана Гавриловича встряхнули олигарха и с такой легкостью швырнули на пол, будто весь олигарх состоял из одной только шубы.

Виталий Петрович встал на ноги почти успокоенным.

— И какова теперь у нас тактика? — спросил он.

— Дадим ему как бы зеленую улицу. Но будем придавливать. Глядишь, что-то и вылезет наружу.

Олигарх недоверчиво усмехнулся:

— И как вы определите переломный момент?

Директор расслабился в кресле.

— Мало ли… — проговорил он задумчиво. — Если, допустим, в голове твоей племянницы созреет простенький вопрос, из-за которого пришлось избавиться от шустрой журналистки, тогда… Хотел бы я знать, как в этом случает поведет себя наш учитель французского?

Выходя из школы, Глеб мысленно усмехнулся: да, Иван Гаврилович, насчет моих джинсов вы сильно прокололись. Ах, бедняга! Зинаида Павловна так с этим вас доняла, что вы от нее прямо шарахаетесь! А Зинаида Павловна между тем утверждает, что ничего вам не говорила, и я верю ей на все сто. Отсюда следует, что… во-первых, кто-то все же вам донес о наших с ней прениях об одежде, и вы, Иван Гаврилович, это во-вторых, решили использовать ситуацию, чтобы внести дополнительный штришок в свою роль рубахи-парня. Милейший, вы перестарались: как говорится, шпионы валятся на мелочах. К тому же, интеллигентный вы мой старичок, прожженная каналья Лосев тянется перед вами в струну. С чего бы это? Из уважения к сединам?.. Ха!

Когда Глеб подходил к своему “жигуленку”, с каким-то унылым однообразием повторилась вчерашняя сцена: из бордового “вольво” вылезла знакомая троица в адидасовских штанах и так же, как вчера, обступила Глеба. Только на сей раз у двоих, вставших по бокам, были пистолеты. На людной улице, средь бела дня… С другой стороны, дело житейское: кого этим отморозкам бояться? Наставив на Глеба стволы, они жевали жвачку. Крепыш с золотыми зубами оружия не держал. В его обязанности, очевидно, входило думать за всех троих.

— Ну чё, Француз, поехали? — произнес этот мозговой центр. — Время — деньги, без понтов.

Глеб вздохнул:

— Сильвестр, уши не болят?

Златозубый сплюнул ему под ноги.

— Слышь, Француз… я б тебя, падла, прямо здесь завалил, но Папаня велел живым тебя доставить.

— Папаня — это шеф твой, что ли? — уточнил Глеб.

— Ну. Упрешься рогом — яйца тебе отстрелим, без понтов. Какое хочешь, на выбор.

Парни с пистолетами заржали. Они умели ценить юмор.

Глеб глянул на здание школы и вспомнил с облегчением, что окна директорского кабинета выходят на противоположную сторону.

— Как звать твоего Папаню? — полюбопытствовал он.

— Чак Норрис, — буркнул златозубый и под гогот вооруженных дружков кивнул в сторону “вольво”. — Залазь, погнали.

— Ладно, — согласился Глеб. — Только сперва я позвонить должен.

Смех парней с пистолетами смолк.

— Может, прострелить ему коленку? — предложил один из них.

Глеб чуть отклонился вбок, захватил его руку и сломал. И ту же операцию мгновенно проделал с его напарником. Все это свершилось с такой невероятной быстротой, что златозубый как сторонний наблюдатель не заметил вообще никакого действия, а зафиксировал взглядом лишь результат. Вертясь волчками, парни поддерживали сломанные руки и вопили в голос. Златозубый отреагировал с опозданием, но не стандартно: он повалился брюхом на асфальт и прикрыл голову руками. И так лежал он, без звука и движения, пока Глеб, выбросив пистолеты в люк канализации, не вернулся и не сказал:

— Восстань, Сильвестр. Поехали к твоему Чаку Норрису.

Только тут златозубый встал, отряхнулся и пробормотал:

— Ну все, б… чтоб я еще с тобой связался…

Они вчетвером погрузились в “вольво”: Глеб сел за руль, златозубый — рядом, а двое с переломанными руками, стеная, расположились сзади.

— А ты не такой чайник, каким кажешься, — покосился на златозубого Глеб.

— Угу, — буркнул тот, — мамаша моя тоже так думает.

Развалясь на сиденье, он курил и показывал дорогу Глебу, который гнал машину с бешеной скоростью. Парочка за их спинами создавала шумовой фон, перемежая стоны с матерщиной. Притормозив у телефона-автомата, Глеб выскочил и позвонил Даше, но у нее было глухо занято. После нескольких попыток Глеб чертыхнулся, вновь сел за руль и погнал “вольво” вдоль Казанской железной дороги к Папане на дачу. Домчали они еще засветло. Дача оказалась трехэтажным особняком, расположенным на обширном огороженном участке соснового бора. Ограда, естественно, была высокой и сплошной, а металлические ворота, похоже, могли выдержать танковую атаку. По указанию златозубого Глеб дважды гуднул.

— Как звать Папаню? — повторил он свой вопрос.

— У него и спросишь, — огрызнулся златозубый.

Ворота между тем раздвинулись, и Глеб с тремя бандитами въехал, так сказать, в частное владение. Охраны было… как на секретном военном объекте. Ворота немедленно сомкнулись, и “вольво” обступили крутые парни в количестве явно избыточном.

— Меня здесь ждут? — осведомился Глеб.

— Ну, — хмуро кивнул златозубый. — Покури пока, я щас.

Он выбрался из машины, перемолвился с охранниками и по гаревой дорожке затрусил к особняку. Парочка на заднем сиденье заметно оживилась и, костеря Глеба в бога-душу, кое-как вылезла на свежий воздух. Для охранников “пострадавшие”, само собой, были своими. Под сочувственные возгласы братвы они принялись кивать в сторону Глеба, очевидно, рассказывая, какая он бяка.

После недолгого ожидания Глеб вновь гуднул. К нему сейчас же подошел верзила в камуфляже и жестом приказал опустить стекло. Когда Глеб выполнил приказание, он просунул внутрь конопатую физиономию и сквозь зубы процедил:

— Еще раз бибикнешь, глаз на жопу натяну, понял!

Вместо ответа Глеб сжал пальцами его нос и гуднул еще трижды. Затем включил зажигание и медленно поехал к особняку, тащя верзилу за ноздри. Взбешенные охранники бежали следом с автоматами наперевес. Глеб моментально приобрел среди них такую популярность, что они были готовы растерзать его в клочки.

Но тут наконец появился златозубый в сопровождении парней еще более крутых, приближенных, видимо, к особе владельца дачи. Глеб выпустил нос верзилы и, поднимая стекло, посоветовал:

— Наплюй на все и ложись спать.

Златозубый приоткрыл дверцу.

— Пойдем, Папаня икру мечет.

Пока Глеб выходил из “вольво”, между парнями из охраны, алчущими линчевать его на месте, и парнями крутыми еще более произошел короткий базар, который завершился восстановлением дисциплины. И под усиленным конвоем, флагманом которого был златозубый, Глеба сопроводили в особняк, где роскошь и безвкусица соперничали на равных.

— Обувь снимать? — спросил Глеб.

Но шутка его успеха не имела. Парни более крутые буквально из рук в руки передали его четверке парней, крутых во всех отношениях. Один из этой четверки профессионально обыскал Глеба и кивком пригласил следовать за ним. Трое остальных, что называется, прикрывали тылы, а златозубый семенил сбоку.

Они вошли в огромную комнату с паркетным полом и зеркалами по периметру стен. Комната эта походила скорей на танцкласс, чем на жилое помещение. В углу стоял низенький столик, уставленный снедью и напитками. В кресле возле столика сидел, нога на ногу, невзрачный мужчинка с реденькими волосами, в кроссовках и в костюме “адидас”. На небритом лице мужчинки, под бесцветными бровками, поблескивали живые плутоватые глаза, которые прямо-таки ощупывали Глеба.

— Так ты и есть Француз? — явно разочарованно произнес Папаня.

— Ну, — подтвердил за Глеба златозубый.

Глеб шагнул к хозяину дачи. И вместе с ним синхронно шагнула четверка парней, крутых во всех отношениях.

— А ты, значит, Митька Грач? — уверенно предположил Глеб.

Тут между Папаней, златозубым и четырьмя парнями начались странные переглядки.

— При чем здесь Грач, не ко сну будет помянут? — удивился мужчинка в кресле, подергивая ногой. — Я с ним на одном гектаре срать не сяду.

— Тогда кто ж ты такой? — удивился в свою очередь Глеб.

— Я Дока, — представился мужчинка с таким видом, словно устал раздавать автографы.

— Верю, что ты дока, — буркнул Глеб. — Но звать-то тебя как?

Босс хохотнул. Челядь почтительно подхихикнула.

— Дока — моя фамилия, а звать Игнатом. Неужто не слыхал?

Глеб чертыхнулся с досады.

— И на фиг я сюда перся?! Знал бы, что ты не Грач… — Он подошел к столику, взял с блюда индюшачью ногу и с аппетитом вонзил в нее зубы.

Охранники двинулись было к нему, но Дока остановил их жестом.

— А что за дела у тебя с Грачом? — полюбопытствовал ой небрежно. — Или секрет?

— Никаких секретов, — мотнул головой Глеб, прожевывая индейку. — Вчера его “быки” подловили меня возле дома. Троих я отправил в больницу, а четвертого послал передать Грачу привет.

Парни, крутые во всех отношениях, недоверчиво переглянулись.

— Не заливаешь? — усмехнулся один из четверки.

— Без понтов, — убежденно возразил ему златозубый. Их босс вскочил вдруг с кресла и хлопнул себя по тощим ляжкам.

— Ну, Француз!.. Вот уважил! Если разведка подтвердит, я тебе… проси, что хочешь!

— Вот поэтому сегодня, — объяснил Глеб, расправляясь с индейкой, — когда твои отморозки наставили на меня стволы, я решил, что Грач получил мой привет, и согласился с ним перебазарить. Чисто из любопытства. И вдруг слышу: я не Грач, я Дока, фамилия у меня такая. Вот ведь недоразумение… Короче, вези меня обратно, Игнат.

Один из парней, преданно заглядывая в глаза боссу, задорно предложил:

— Может, его отмудохать?

— Подгузник смени, — посоветовал ему златозубый. Глеб вытер салфеткой пальцы.

— Спасибо за угощение, мне пора.

— Хочешь перебазарить с Грачом? — осклабился в кресле Дока. — Могу тебе устроить.

— Не трудись, — ответил Глеб, — завтра я с ним увижусь. Тебе-то я зачем понадобился?

— Тоже из любопытства. — Папаня дотянулся вилкой до соленого грибочка, положил в рот и пожевал. — Сперва ты вон, — он ткнул вилкой в сторону златозубого, — брата Васиного в школе обидел…

— Медведев твой брат? — обернулся на златозубого Глеб.

— Ну, — хмуро подтвердил тот.

— Потом молодняк отлупил, — прищурясь, продолжил Дока, — а потом и Ваську самого с его придурками. Вот Васька-то и прибежал ко мне жаловаться. Мне, конечно, стало интересно: что там за Француз такой?

— И ты вручил этим ябедам стволы? В качестве, так сказать, пригласительного билета?

— Надо больно. У них этого добра и без меня… Спать с оружием ложатся. Видать, прихватили с собой для храбрости…

— Ну хватит, — перебил Глеб. — Некогда мне твою бредятину слушать.

Плутоватые глаза Доки оледенели, губы сжались в линию. Уловив реакцию хозяина, охрана двинулась на Глеба.

— Язык можно и выдернуть! — пообещал один из парней.

— Игнат, если они сделают еще один шаг, — пообещал в ответ Глеб, — я отправлю их загорать, а тебя положу сверху.

— Без понтов, — поддакнул златозубый Вася, прежде именуемый Сильвестром, благоразумно пятясь к стене.

Однако ни босс, ни охранники его благоразумия, увы, не оценили. И то, что произошло дальше, трудно было даже вообразить. Парни, крутые во всех отношениях, приняв наработанные боевые стойки, атаковали Глеба с четырех сторон. Глеб прыгнул с места и, сделав невероятное сальто, как в цирке, встал на плечи одному из нападавших. И щиколотками ног легонько ударил его по ушам. Трое остальных в полном смятении метнулись скопом на выручку. Глеб мягко перепрыгнул на плечи к ближайшему и, ударив его щиколотками по ушам, проделал тот же трюк с третьим и с четвертым. Затем вновь сделал сальто и встал на ноги прямо перед креслом босса. Все это шоу длилось не более двадцати секунд.

Сжимая ладонями уши, охранники верещали — кто на коленях, кто на четвереньках. Вжавшийся в стену Вася хрипло выдохнул:

— Во б…!

Игнат Дока был, мало сказать, ошеломлен — он был потрясен до глубины своей забубённой души. И на губах его застыла такая улыбочка… будто он увидел шагающую к нему статую Командора.

Глеб расстегнул “молнию” на куртке.

— Натоплено тут… Хоть бы форточки открыли.

Дока схватил бутылку “спрайта” и судорожно глотнул из горлышка.

— Все это херня, — пробормотал он. — За тобой лишь первый раунд.

— Хочешь начать второй? — Глеб налил себе яблочного сока и выпил. — В таком случае зови подмогу, Игнат. Человек двадцать, тридцать… Сколько твоих придурков здесь поместится? Потом еще спецназ можешь вызвать.

Дока недоверчиво осклабился.

— Со всеми сладишь?

— А ты попробуй, Игнат. Проведи эксперимент.

— А как насчет пули, Француз? Она ведь, говорят, дура.

Глеб приблизил к нему лицо.

— Я бы не советовал. Можешь, конечно, проверить. Но результатов этой проверки ты уже не узнаешь.

Взгляд Доки вновь сделался плутоватым: он быстро приходил в себя.

— Ладно, поверю на слово.

— Вот это правильно. Можно от тебя позвонить?

Игнат протянул ему “сотовый” телефон.

— Не в ментовку, случаем?

— Ну и шутки у тебя… — Глеб набрал номер Даши. Никто не подходил, и после десятого гудка Глеб в досаде вернул телефон владельцу. — Надо ехать. Чего все-таки ты от меня хотел, Игнат?

— Чтоб ты в поединках поучаствовал, — признался наконец Дока. — В боях без правил.

— Чего-о? — вылупился на него Глеб. — Американских фильмов насмотрелся?

Плутоватая физиономия Доки стала прямо-таки обаятельной. Он вновь контролировал обстановку.

— Не я один, — развел он руками. — Многие московские тузы балуются: телохранитель против телохранителя. Тут и азарт, и личные амбиции… Ставки, сам понимаешь, какие.

Глеб растерянно почесал переносицу.

— С ума сойти. Ну и как там у вас: проигравшему смерть?

— Да ну, — отмахнулся Дока. — Травмы, конечно, бывают всякие, но без мокрухи. Нормальный мордобой. Грач, кстати, тоже бойцов выставляет, фраер ссученный.

Глеб усмехнулся:

— Хитрый ты мужик, Игнат. Хочешь выставить меня, и, чтоб я не отказался, приплетаешь к делу Грача.

— Думаешь, горбатого леплю? — как бы обиделся Дока.

— Да нет, просто все для тебя кстати пришлось: одним выстрелом двух зайцев. Грач ведь и тебе точно кость в горле. Так, Игнат?

— Скорей заноза в жопе. Ну как, по рукам? Я хорошо заплачу.

Пожав плечами, Глеб пошел к двери.

— Видно будет. Смотря как повернется. Если узнаешь о Граче что-нибудь интересное, разыщи меня через него. — Глеб кивнул на златозубого. — Пойдем, Сильвестр, отвезешь меня обратно.

Златозубый отлепился от стены и, даже не взглянув на босса, затрусил вслед за Глебом. Оклемавшиеся охранники проводили их мрачными взглядами.

— Ну чё, Папань… догнать его? — осмелился предложить тот, кто затеял заварушку.

Дока посмотрел на него, склонив голову набок.

— Зачем? Хочешь сапоги ему почистить? — Он подцепил вилкой скользкий грибок и отправил в рот.

Пасмурные лица побитых охранников прояснились: настроение у Папани было превосходным — значит пронесло.

Телефон трезвонил, как пожарная сигнализация. Едва переступив порог своей квартиры, Глеб ринулся к трубке.

— Попался, шлэмазл! — произнес голос Ильи. — Что ты там накорябал?

— Я тоже рад тебя слышать. — Глеб проворно стряхнул с себя куртку. — Ты от Даши звонишь?

— Уже из дома. И заметь, я не спрашиваю, какой матрос или боцман учил тебя математике. Я только хочу знать: что ты здесь нагородил?

Глеб улыбнулся.

— Ты такой умный, скажи мне это сам.

Илья чуть помолчал.

— Вроде бы, — пробормотал он неуверенно, — ты построил математическую модель пространства-времени, при которой любые две точки могут быть сколь угодно близки в соответствующей системе координат. Так, по-твоему?

— А по-твоему? — Глеб стаскивал с себя сапоги и джинсы. — Старик, проконсультируйся с Альбертом. От ваших с ним идей до моего построения всего полшажка.

Илья хмыкнул.

— Ничего себе шажочек! На ходулях, что ли?.. Ладно, допустим. Ты считаешь, в этом может быть какой-то физический смысл?

— А что ты, например, можешь сейчас шагнуть — и попасть ко мне в гости, шагнуть — и попасть на Луну или еще куда. Зонтик только захвати.

Тут голос Ильи стал язвительным до чрезвычайности.

— Господин Пуанкаре, уточните, пожалуйста, как все это будет работать?

По лицу Глеба растекалась блаженная улыбка.

— Скоро я покажу вам это на практике, господин Фома.

— По ночам являться станешь! В белой простыне?

На этот прикол Глеб не отреагировал.

— Если ты заметил, — проговорил он, — там есть решение и для энергии. Ее можно извлекать практически из любой точки…

— Совковой лопатой, — продолжил за него Илья. — Старик, у меня, кстати, отопление плохо греет. Не мог бы ты его энергетически подпитать?

Глеб прыснул.

— Ох, Илья, ты у меня сейчас выпросишь. Я такую баню тебе устрою…

— Ну ладно, ладно. — Голос Ильи стал вдруг серьезным. — Если без зубоскальства, то красиво. Обалденно красиво, старик. И черт с ним, с физическим смыслом. — С этими словами Илья дал отбой.

— Ха! — сказал Глеб и с улыбкой до ушей отправился в душ.

А когда он вышел, голый и блаженный, телефон надрывался снова. Звонила Даша.

— Где ты была?! — У Глеба точно гора с плеч свалилась. — Целый день тебе названиваю.

Голос Даши звучал подчеркнуто сухо.

— У меня к тебе два вопроса: один — практический, другой — интимный. С какого начинать?

Глеб весь напрягся.

— Давай с интимного.

Выдержав паузу, она спросила:

— Что ты ел сегодня на ужин?

Медленно опустившись на диван Глеб рассмеялся.

— Ладно, переходи ко второму вопросу.

— Нет, — столь же сухо возразила Даша, — сперва ответь. Я вдруг поняла, что мне просто необходимо знать, что ты ел сегодня на ужин.

— Еще не ел, — пробормотал Глеб. — Сейчас яичницу сварганю.