– А вместо этого Салсет тебя прогнали.

– Я был свободен идти куда пожелаю. Чула умер.

– Что ты говоришь, Тигр?

– Что в конце концов я победил. Больше всего старик хотел, чтобы я умер, а не ушел… А я его обманул.

– Тигр…

Я заставил себя говорить спокойно.

– Иногда мы стремимся не к тому, что нам действительно нужно. А мы этого не понимаем.

Дел не ответила.

Она прислонилась к стене, как и я долго молчала и смотрела в темноту, и наконец заговорила:

– Ты думаешь, я не права?

Я криво улыбнулся.

– Не имеет значения, что я думаю.

– Имеет, – сказала она и повернулась ко мне. – Мне всегда было важно знать, что ты думаешь.

– Всегда?

– Ну, может не сразу… Когда мы встретились, ты был невыносимым, настоящим самоуверенным Южанином, – Дел даже улыбнулась. – Я думала, что тебя обязательно придется ударить по голове, чтобы вбить в нее хоть немного ума… или может кастрировать, чтобы ты начал думать мозгами, а не тем, что у тебя ниже пояса.

– Ты даже не представляешь, что можешь сделать с мужчиной, Делила, когда он впервые видит тебя. Поверь мне, ни один человек – ни один нормальный мужчина – не может думать о чем-то другом.

– Никогда к этому не стремилась, – поморщилась Дел. – Это ноша, а не дар.

– Мило, – лениво сказал я. – А я-то никогда не считал это ношей.

Дел покосилась на меня.

– Тщеславие тебе не к лицу.

– Мне все к лицу.

– Даже Чоса Деи?

Я нахмурился: игра закончилась.

– Он ко мне не имеет никакого отношения, – мрачно сообщил я. – Он не часть меня. Он даже не часть меча. Он просто паразит.

– Но паразит смертельно опасный. Теперь ясно, что мессия не Шака Обре… – Дел помолчала. – Я до сих пор не могу поверить. Аджани – мессия.

Я пожал плечами.

– Он одержим убийством. Может в этой истории с джихади не все подстроено Аджани – ведь первым Оракула и джихади упомянул святой из Ясаа-Ден – а Аджани состряпал план уже потом, услышав о приходе мессии.

Дел покачала головой.

– Не могу поверить, что человек, которого я знала и тот, с кем познакомился Беллин, одно и то же лицо.

Я нерешительно посмотрел на Дел, но все же заговорил:

– А ты уверена, что знаешь, какой он человек? Ты помнишь только жестокость и убийства… ты видела как Аджани и его люди вырезали всю твою семью, ты видела Джамайла в огне, ты страдала от… ухаживаний Аджани. Тебе было всего пятнадцать и в этом кошмаре ты не могла правильно оценить человека, разобраться в нем. Тебя переполняли чувства – а они плохие советчики.

– Зато они помогают забыть обо всем и сосредоточиться только на поиске убийцы, – отрезала Дел.

– И мы вернулись к тому, с чего начали, – я отошел от стены. – А может и нет.

– Может и нет? Тигр, что ты…

– Пошли, – сказал я, направляясь вниз по улице. – Мне надо поговорить с одним человеком.

– Сейчас? Уже поздно…

– Пошли, баска. Дело неотложное.

Эламайн конечно была уверена, что я пришел к ней. Пока не увидела Дел.

– Эснат, – коротко потребовал я.

Сабо, поприветствовавший нас в дверях, сразу отправился за хозяином, а Эламайн осталась стоять в центре комнаты, закутанная в шелк волос, стекавших по ее ночной рубашке из-под которой виднелись изящные ножки. Оторваться от них было трудно, и я подумал, что взгляд Южанина волнует любая часть тела женщины поскольку обычно все эти прелести скрыты под бурнусом.

– Эснат? – повторила она.

– Он нужен мне по делу, – сообщил я. – Ты спокойно можешь идти спать.

Эламайн покосилась на Дел и снова взглянула на меня.

– Я пойду, – прошептала она, – но только с тобой.

– Не теряй время, – предложила Дел. – Он мужчина, Эламайн, а не домашний котик… и я, в отличие от тебя, считаю, что у него больше здравого смысла и чистоты чем ты ему выделяешь. Можешь липнуть к нему и хитрить, на него это не подействует.

Золотые глаза Эламайн расширились.

– А кто липнет? Кто хитрит? Я не скрываю, чего хочу в отличие от тебя с твоими желаниями… Ты носишь мужское оружие…

Закончить Эламайн не успела – в комнату вошел Эснат.

Он видимо спал и Сабо разбудил его. Увидев нас, Эснат привел в порядок одежду и легкое движение бровей выдало его удивление по поводу присутствия в комнате Эламайн. Тонкие волосы цвета пыли не скрывал тюрбан, как при нашей первой встрече, и они свисали до узких плеч. Прыщей на подбородке стало еще больше, и только тут я окончательно понял, что согласился танцевать за этого человека чтобы он мог произвести впечатление на женщину.

Но сейчас Южная вежливость была ни к чему.

– Давай начистоту, – потребовал я. – Зачем ты сюда приехал?

Сабо, Эснат и Эламайн изумленно уставились на меня. Такого вопроса они не ожидали.

– Зачем? – повторил я. – Саскаат далеко отсюда, это маленький домейн. С чего бы вам отправляться в долгий путь к Искандару? Зачем, если уж на то пошло, вообще решили танзиры сюда приехать? В чем дело?

Взгляд Эсната изменился. Я понял, что близок к цели.

– Не заставляй меня терять время, – настаивал я. – Ты настоящий танзир и человек неглупый, хотя тебе удается убеждать в обратном Эламайн и остальных. Маскарад окончен, Эснат. Мне нужна правда. Тогда и я кое-что скажу тебе.

Эснат осмотрелся, показал рукой на подушки и опустился на ближайшую, пока мы с Дел решали, куда бы присесть.

– Из-за Оракула, – спокойно сказал он.

Эламайн, открывшая рот чтобы возмутиться, быстро его закрыла. Ее лоб прорезала тонкая морщинка. Ответ Эсната Эламайн озадачил: она-то верила, что они приехали в Искандар по совсем другой причине.

Эснат раздраженно махнул рукой.

– Эламайн, сядь. Нет смысла отсылать тебя спать, ты все равно подслушаешь у двери. Так что сядь и держи рот закрытым, может чему-то научишься, – Эснат взглянул на Сабо. – Ты тоже останься, Сабо. Ты знаешь этого человека лучше, чем я.

Эламайн села. Сабо сел. Эснат снова повернулся ко мне.

– Вы его боитесь, – сказал я. – Его предсказания о приходе джихади пугают каждого танзира, ведь они могут сбыться.

Эснат кивнул.

– Оракул поднял племена. Когда пошли слухи, что он предсказывает появление джихади здесь, в Искандаре, мы не обратили на это внимания. А племена его поддержали и все вышли из Пенджи. Тут мы заволновались.

– Значит вы пришли сюда, чтобы убить Оракула прежде чем он покажет джихади.

Эснат покачал головой.

– Я не хочу убивать его. Я боюсь, что тогда ситуация выйдет из-под контроля. Есть еще танзиры, которые думают так же. Мы хотим избежать священной войны и не начинать ее убийством Оракула. Мы пришли в Искандар, чтобы убедить остальных.

– А остальным война выгодна?

Эснат пожал плечами.

– Хаджиб и его сторонники уверены, что ее не избежать. Они думают, что только смерть Оракула успокоит племена. Без вождя, объединяющего их, они снова вспомнят о племенной вражде, – Эснат почесал подбородок, оставив на нем красные полосы. – Они уже собрали целую армию и до сих пор продолжают нанимать танцоров. Они считают, что смогут подавить восстание еще до его начала, – Эснат скривился. – Эти люди привыкли к абсолютной власти, они и представления не имеют, что такое вера, как она объединяет людей… даже пустынные племена.

Хаджиб. Хаджиб. Где-то я слышал это имя… Потом я вспомнил. Лена говорила о танзире, который хотел встретиться со мной. Теперь я знал зачем.

– Но ты же понимаешь, – сказал я, – ты и еще несколько человек, чем все это кончится.

– Кровавой бойней, – не задумываясь, ответил Эснат.

– И ты не хочешь доводить до этого.

– Нет, это погубит Юг, – Эснат нахмурился, скользнув взглядом по Сабо, Эламайн, Дел. – Племена не будут представлять для нас угрозы если останутся такими, какими были многие десятилетия: замкнутыми, независимыми. Пусть мирно бродят по Югу. Но если они объединятся с единой целью, пойдут сражаться за веру, они станут самым опасным врагом, какого только можно приобрести. Они с радостью погибнут за своего джихади, уверенные, что это святая смерть… Такая война уничтожит Юг. Для нас – для каждого – лучше оставить все так, как есть.

– Племена могут не согласиться.

Эснат пожал плечами.

– Ты и сам знаешь, что они довольны своей жизнью… не появись Оракул, они бы ни за что не вышли из пустыни.

– Они верят, что джихади превратит песок в траву, – тихо сказал я.

– Глупость, – отмахнулся Эснат. – Мы разумные люди и понимаем, что это невозможно.

– А магия, – напомнила Дел.

Эснат посмотрел на нее, быстро оценил с кем имеет дело и улыбнулся.

– У тебя своя магия, баска, есть она и у Песчаного Тигра. Но ты же должна понимать, какая сила нужна, чтобы изменить весь Юг. Вряд ли сейчас в мире найдется такая магия, если она вообще когда-нибудь была.

– Хватит о магии, – буркнул я. – Сейчас нужно подумать о другом, – я поерзал на подушке, раздумывая, с чего бы начать. – Эснат, что бы ты сказал, ты и твои сторонники, если бы узнал, что джихади не существует?

– Что наши мысли схожи, – усмехнулся танзир. – Но что в этом толку? Хаджибу и его людям все равно, есть джихади или нет.

Я чуть подался вперед.

– А если я скажу тебе, что за священной войной стоит один человек, но он не настоящий джихади? Обычный человек, как ты и я, но очень умный. Он потихоньку заставляет племена поверить, что он джихади, чтобы они завоевали для этого человека Юг.

Глаза Эсната расширились.

– Обычный человек?

– Обычный Северянин, обладающий даром убеждения.

Ошеломленный Эснат не сводил с меня глаз, раздумывая, к чему могло привести мое заявление.

– Но ведь тогда… – Эснат не закончил. – Это невозможно.

– Разве? Подумай. Один человек нанимает другого и предлагает ему объявить себя «Оракулом». Он отправляет наемника к разным племенам, предварительно объяснив, что говорить, и Оракул сообщает, что джихади превратит песок в траву, чтобы племенам легче было жить. Джихади отдаст племенам весь Юг.

Эснат молчал.

– Проходит время, и уже сами племена разносят слух по Пендже и по всему Югу. Так потихоньку Оракул засеивает землю, семена прорастают и в конце концов дадут плоды.

– Один человек, – прошептал Эснат.

– Его зовут Аджани, – сказал я. – Он борджуни с Севера. Говорят выдающаяся личность.

Помрачневший Эснат потер подбородок.

– Хаджиб не станет слушать, – пробормотал он. – Мы пытались с ним поговорить, но его люди нас не слушают. Они злы и могущественны, и не хотят даже думать о компромиссе, если можно решить дело войной, – Эснат тревожно посмотрел на меня. – Они хотят войны, Тигр. И им нужно, чтобы она началась и закончилась в Искандаре, подальше от их домейнов.

– В опасности будут не только домейны, – добавил я. – По Пендже и сейчас тяжело проводить караваны из-за борджуни и враждебно настроенных племен, а если племена поднимут настоящее восстание, они могут перерезать пути караванов. Этим они уничтожат домейны не врываясь в них с оружием, – я покачал головой. – Некоторые, конечно, выживут, но маленькие города, живущие торговлей, погибнут. А Саскаат? Ты кормишь людей тем, что привозят караваны, правильно?

– Конечно. Саскаат живет торговлей.

– Значит что?

– Значит что… – задумчиво повторил он. – А что делать, если остальные танзиры не захотят слушать? Мы же не можем разогнать их по домам, хотя это было бы лучшим выходом.

– Брось им вызов, – вдруг предложила Дел.

Эснат внимательно посмотрел на нее.

– Что значит «брось вызов»?

– Мы на Юге или нет? – спокойно поинтересовалась Дел. – Танзиры здесь часто решают споры танцем мечей. Для этого нанимают двух танцоров. Все решается оружием и все подчиняются танцу.

– Это Южная традиция, – поддержал я. – Она может помочь.

Эснат уставился на нее.

– Мы уже пытались убить Оракула.

– Если Оракул существует, – добавил я. – Может Аджани уже освободил его от обязанностей и отпустил. А если он уже объявил себя джихади – или собирается сделать это в ближайшее время – его наверное окружает охрана, – я покачал головой. – Сегодня мы видели чем кончил человек, поднявший руку на Оракула. Можно представить чем закончится попытка убить джихади. Вряд ли танзиры найдут еще одного желающего рискнуть.

– Но есть и другие способы. Хаджиб не успокоится.

Я покачал головой.

– Успокоится, если решение вынесет танец мечей. Он обязан будет подчиниться и оставить в покое Оракула и джихади. Если твои сторонники и сторонники Хаджиба согласятся доверить решение танцу, война закончится раньше, чем начнется.

– ЕСЛИ мы выиграем, – напомнил он.

– Риск есть всегда, – согласился я. – Если выиграет Хаджиб, мы уже не сможем повлиять на ход событий, тебе не удастся воспротивиться их планам даже если они захотят залить кровью всю Пенджу.

– Но если они проиграют, мы сможем отослать их по домам, – закончил он.

– И возможно предотвратить тысячи смертей, – добавил я.

Эснат нахмурился.

– Но племена… Кто знает, что они сделают.

– Никто не знает. Но если эта история придумана Аджани и все танзиры разойдутся по домам, Аджани лишится преимущества. Если танзиры уйдут, вряд ли Аджани сможет заставить племена пройти вместе по всему Югу, чтобы захватить все домейны. Племена быстро перессорятся. Как я понял, идея завлечь в Искандар как можно больше танзиров принадлежала Аджани. Когда танзиры вместе, их можно контролировать. Танзиры разойдутся по Пендже – и ищи их. Почти как с племенами.

Эснат напряженно изучал нас.

– Он стравливает нас.

– А мы спутаем ему планы. Мы заставим танзиров уйти. Если твоя сторона выиграет танец и все танзиры разойдутся по домам – половина битвы будет выиграна без оружия, не считая нескольких минут в круге, – я пожал плечами. – А может и вся война.

Эснат задумался.

– Если те, кто поддерживает меня, согласятся, нам придется подобрать подходящие слова, найти обращение, которое заставит других танзиров принять вызов.

– Пусть это будет формальный вызов лично Хаджибу, – предложил я. – Если он считает, что способен командовать армией, его гордость не позволит ему отказаться. Я могу продиктовать тебе принятые в таких случаях фразы. Он не сможет не принять вызов.

Эснат продолжил, легко превращая мое предложение в план.

– …потом нанять танцора меча, достойного такого танца и готового рискнуть, потому что риска не было бы только если бы мы нашли танцора, который не мог бы проиграть… – карие глаза насторожились. – Ты согласен, Песчаный Тигр?

Я ухмыльнулся. Я не из тех, кто поворачивается спиной к удаче. Особенно такой золотой как эта.

– Ты уже нанял меня танцевать, чтобы произвести впечатление на женщину и пообещал очень щедрое вознаграждение…

Эснат не потрудился выслушать меня до конца.

– В качестве платы, – объявил он, – ты получишь домейн.

– Ты можешь найти ему домейн? – изумленно выдохнула Эламайн.

Эснат улыбнулся.

– Я многое могу.

– Но… целый домейн?

Он выгнул брови цвета пыли.

– Я думаю, это достойная плата за спасение Юга.

Эламайн посмотрела на меня. Потом на Эсната.

Сабо просто ухмыльнулся.

Да озарит солнце его голову.

Позже – вернее уже очень поздно – я сидел в нашей комнате, размышляя о своем будущем, и лениво почесывал коленную чашечку. Видимо чесал я ее громко, потому что Дел перевернулась на бок и посмотрела на меня.

– Тигр, ты не хочешь поспать?

– Нет. Мне многое нужно обдумать. Интересно, каким танзиром я буду?

– Будешь? – с иронией переспросила она. – А ты самоуверен.

– Почему нет? Я лучший танцор на всем Юге.

– Который не танцевал несколько месяцев.

– Я танцевал с Набиром.

– Ты тренировался с Набиром.

– Кроме того, у меня есть этот меч.

– Который ты поклялся не использовать в танце.

Я решил не отвечать. Кажется на каждую мою фразу у Дел был заготовлен ехидный ответ.

А значит мы вернулись к привычным отношениям.

Я сидел у стены. Дел лежала завернувшись в одеяла рядом со мной, видны были только волосы, бледно сияющие в свете луны. В соседней комнате храпел Алрик. Вернувшись от Эсната, я попытался заснуть, но не смог – я был слишком взволнован.

Я – танзир. Танцор меча, ставший танзиром. Человек с такой судьбой, ребенок, рожденный неизвестно кем и оставленный умирать в пустыне. Раб, гнувший спину на Салсет. И наконец убийца. Человек, живущий мечом.

Я – танзир. От этой мысли я чуть не рассмеялся.

Я вытянул ноги и, помассировав колени, осторожно напряг мышцы. Что-то громко щелкнуло, и я вздохнул с облегчением – колени снова легко сгибались. Они были очень нужны мне для танца. Жаль, что нельзя сделать их помоложе.

Дел, голова которой лежал рядом с моими ногами, откинула одеяло.

– Звук ужасный, – сонно пробормотала она.

– Слышала бы ты как у меня трещат остальные суставы.

– А у меня трещат по-другому.

– У тебя еще ничего трещать не должно, годы не те, – очередное напоминание о моем возрасте, хотя Дел это должно было польстить – обычно женщинам нравится слышать о своей молодости. – И лучше тебе подольше не слышать такие звуки.

– У меня палец щелкает, – Дел продемонстрировала. – Я его сломала в Стаал-Уста.

– Аиды, я ломал пальцы рук и ног столько раз, что все и не вспомнить,

– я посмотрел на забинтованный мизинец, который пытался отгрызть гнедой. – Не считая этого. Это я помню.

– Обошлось без перелома, – напомнила Дел и перекатилась на спину. – Может и хорошо, что ты получишь домейн. Наверное тебе пора осесть. Больше никаких путешествий, никаких танцев, никаких переломов.

Осесть. Такое мне в голову еще не приходило. Я думал только о том, что получу как танзир: деньги, собственный дом, конюшню для жеребца, слуг, чтобы готовить и убирать, акиви в любое время, может даже гарем.

Я покосился на Дел.

Нет, наверное обойдусь без гарема.

Я сполз по стене и улегся, завернувшись в одеяла. Дел лежала совсем рядом, ее волосы запутались в моей щетине. Я убрал их, потом подвинулся поближе к ней и подумал, сколько же лет я прожил один, держа все чувства и желания в себе.

И снова возник вопрос.

– Баска, а что ты собираешься делать когда Аджани будет мертв?

– Спросишь меня об этом когда он будет мертв.

– Дел…

– Утром я иду его искать. Завтра вечером ты сможешь задать мне этот вопрос.

Она говорила решительно и я понял, что больше от нее ничего не добьюсь. Дел закрыла глаза.

– Баска…

– Спи, Тигр. В твоем возрасте нужно много отдыхать.

Я долго лежал в мрачной тишине, придумывая подходящий ответ, но когда придумал, обнаружил, что Дел уже спала.

Мне оставалось только лежать, широко открыв глаза, разглядывая темное небо, а в голову лезли самые неприятные мысли о женщине, отдыхавшей рядом со мной, и о храпящем Алрике, и о спящей Лене и девочках.

Почему люди, которые так легко и быстро засыпают, думают, что это естественно?

Это просто нечестно.

Если бы я был танзиром, я бы никому не позволил спать пока я сам не усну.

Если бы я был танзиром?

Аиды… А ведь это возможно.

Если мне удастся выиграть танец.