Разумеется, они не могут служить вечно, поэтому их приходится периодически подзаряжать.
Также Николай Иванович достал для меня программу, список необходимых для поступления знаний по каждому из предметов и список книг, в которых я найду все нужные мне сведенья. Это сэкономило мне много часов, ведь библиотеки в Островлике просто огромные, учебников на каждую тему столько, что выбрать лучший превращается в непосильную задачу, несмотря на прекрасно составленные каталоги и обязательные аннотации к каждому произведению.
Когда пришла зима, Николай Иванович часто приглашал меня погулять по саду, легким и понятным языком растолковывая некоторые непонятные мне моменты в магии и других науках. Он был всесторонне образованный и очень умный.
Каждый раз, когда я встречалось с ним, мне становилось не по себе. Все-таки я поступаю нехорошо, ведь было похоже, что он испытывает ко мне симпатию… А может быть и что-нибудь посильнее. Поэтому, однажды, набравшись смелости, я спросила его, женат ли он. Он рассмеялся и поклялся, что нет, но сомнения все равно терзали меня, ведь женатые тоже могут выдавать себя за свободных. Я тревожилась еще больше, потому что начала испытывать к Николаю Ивановичу теплые чувства. Я прекрасно знала, что никогда в них ему не признаюсь, но теперь его приятное общество даже начало мне иногда сниться по ночам.
Весной Николай Иванович несколько раз гонял меня по разным предметам и остался довольным моими успехами, уверяя меня, что теперь с поступлением у меня не будет никаких проблем.
Летом он помог мне собрать необходимые справки и подать заявление на биологический факультет ВМУ. Чем ближе подходили дни экзаменов, тем больше я нервничала, начиная сомневаться в своих знаниях и целыми сутками просиживала в библиотеке, надеясь успеть все доучить, поэтому с Николаем Ивановичем мы в это время почти не встречались.
Наконец настал знаменательный день – первым экзаменом была математика. Ее я успешно сдала на высшую оценку, семерку (по здешней системе). Химию и биологию мне тоже удалось сдать достаточно легко, и мои шансы пройти по конкурсу все росли. Теория магии, несмотря на все мои страхи, опять таки прошла гладко, на ней спрашивали даже меньше, чем я знала.
Вот на географии я закорявилась. Перенервничав, я, хотя уже неплохо в ней ориентировалась, начала путать названия, а Рабоград и вовсе переименовала в Рабский град. Хорошо, что экзаменаторы попались добрые и с чувством юмора, поэтому я получила таки… не максимум, но шестерку, что понизило мои шансы ненамного.
Оставались только основы практической магии, на которых я должна была показать свое умение сотворить простейшие заклинания. Конечно, мне не повезло.
Когда сорвалась первая же попытка сплести горящий палец, я сильно перепугалась.
Несмотря на то, что такие срывы характерны для всех непрофессиональных магов, я занервничала еще больше.
Следующая попытка тоже сорвалась, на сей раз, по-моему, от страха. Я из последних сил попыталась сосредоточиться, но опять потерпела неудачу.
Ко всему прочему мне не повезло вдвойне и этот экзамен принимала у меня мадам Заверита. В течение еще двух неудачных попыток она презрительно щурилась, а потом резко заявила:
– Если совсем колдовать не умеешь, нечего было и приходить!
Я попыталась объяснить ей, что это просто от нервов, но она указала мне на дверь.
Получалось, что я не сдала один из основных экзаменов! А не сдача любого экзамена означает, что мне уже не судьба учиться в ВМУ.
Я шла по улице из университета и слезы застилали мне глаза. Почему именно сейчас все сорвалось?! Ведь я стабильно колдовала необходимые заклинания, ошибаясь лишь в трети случаев, но никак не стольких подряд! Какая же я все-таки невезучая…
Так мне и надо, трусихе! Нечего нервничать было! Сама закорявилась, сама и виновата! Теперь со мной вообще никто общаться не захочет, с дурой такой…
Ну уж нет, я не сдамся! Буду поступать в следующем году, а если понадобиться, и через год! И так пока не получится! Все равно я своего добьюсь! Пусть будут падения, пусть неудачи, великие люди тоже сначала были гонимы, в конце концов…
Тоже мне, нашлась великая! "Горящий палец" наколдовать не могу. Дура, дрянь и трусиха, вот я кто!
В этот момент мои мысли прервал Николай Иванович, встретившийся мне на улице.
Ему пришлось потрясти меня за плечо, прежде чем я обратила на него внимание.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего… Я дура, экзамен не сдала… – всхлипнула я.
– Почему?
– Да дурацкий "горящий палец" не смогла наколдовать…
– Как? Ведь у тебя все прекрасно получалось?
– Перетрусила я… Дура, дура, дура!
– Не переживай так, мы что-нибудь придумаем…
– Мне блата не надо! Я сама поступлю… когда-нибудь…
– Да я не о блате говорю… Просто, может мне удасться договориться, чтобы у тебя приняли этот экзамен в другой день…
– Ты так много для меня делаешь, а я, кретинка, все время тебя подвожу…
– Успокойся, все будет нормально. Договорились? – он протянул мне свой носовой платок и ободряюще улыбнулся.
Ему действительно каким-то чудом удалось договориться. Отступать мне было некуда и поэтому я через два дня предстала перед тремя другими экзаменаторами.
От страха, что специально для меня собрали целую комиссию, три мои первые попытки опять потерпели неудачу.
– Так, а теперь давай договоримся, – обратился ко мне председатель комиссии, после провала четвертой попытки. – Мы сейчас пойдем пообедаем, а ты пока сосредоточься… И не бойся так, обижать тебя никто не собирается.
Пока их не было, я попыталась собрать нервы в кулак и стать безразличной и бесчувственной. Разумеется, у меня ничего не вышло. Но мне все-таки удалось немного успокоиться и когда они пришли, я успела приступить к заклинанию прежде, чем вновь накрутила себя до предынфарктного состояния.
На этот раз у меня получилось! Это помогло мне сосредоточиться и я умудрилась успешно провести это заклинание шесть раз, после чего снова последовал срыв.
– Так, с "Горящим пальцем" покончили, – ободряюще кивнул экзаменатор. – Серии ты выполняешь очень даже ничего. Теперь отдохни и приступим к разнообразию.
– А можно сейчас? – спросила я, подумав, что потом опять буду испугана до такой степени, что у меня ничего не выйдет.
– Ну, если ты готова…
– Я попробую.
Все пять необходимых заклинаний удались мне всего с двумя срывами и я облегченно вздохнула. Если Николай Иванович был прав, больше ничего потребовать не должны…
Я думаю они мне поставят хотя бы тройку.
Я вышла за дверь, а комиссия приступила к совещанию. Они обсуждали так долго, что я уже стала сомневаться в тройке. Но хоть двойку-то (низшая положительная оценка) мне должны поставить! Минут через десять я начала боятся, что и эта надежда не осуществится.
Наконец меня позвали обратно в аудиторию и сообщили, что после некоторых сомнений решили поставить мне четверку за то, что я натворила столько ошибок в самом начале. Каково же было удивление моих экзаменаторов, когда эта оценка вызвала у меня такую бурную радость, что я чуть не перевернула все парты от счастья.
В итоге у меня получился тридцать восемь баллов из возможных сорока двух! Знать бы еще, какой балл проходной, ведь в разные годы он колеблется от тридцати до сорока одного…
Целую неделю я провела в неведении, пока, наконец, не вывесили объявление об общем сборе абитуриентов. Там нам сообщили, что в этом году зачисляются все с баллами от тридцати восьми и выше! То есть я набрала минимум баллов, необходимых для поступления.
Я – поступила в университет. В магический университет. Теперь я точно стану настоящим магом!
Глава 15. Новый год по-мориоградски
Донгель. Островлик. Декабрь 5374 – 1 января 5375 года После того, как Дирит Морт и дроуская молодежь поселилась в особняке Лоска, мои обязанности несколько изменились. Лоск продолжал иногда пропадать на целые сутки, но даже когда он находился дома я теперь в первую очередь должен был обслуживать Дирита.
Принц второго Дома оказался не таким привередливым, как Лоск. По крайней мере он не гонял меня, по тысяче раз передумывая, хотя можно было легко заметить его гораздо более тонкий и изящный вкус. Я продолжал его ненавидеть, в особенности за ту мягкую покровительственную снисходительность, которую он проявлял ко мне.
Постепенно я понял, что Лоск боится своего нового гостя. Боится и уважает. Это было заметно по его почтительному отношению к Дириту (в отличие от других гостей) и по тому, что он практически никогда не возражал, потакая любому желанию дроу.
Да и сам принц держался с гораздо большим достоинством, он часто поглядывая на Лоска с легким превосходством, сверху вниз, несмотря на то, что был на полголовы ниже.
Но Лоск не прекратил ночные пытки и когда гости наконец разбредались по комнатам, мне, вместо того, чтобы отдыхать, приходилось в течении нескольких часов массировать спящего ниндзю. Каждый раз, когда я пытался прекратить массаж и тихо покинуть комнату, он тут же просыпался и заставлял меня вернуться и продолжать.
Часто эта экзекуция затягивалась далеко за полночь, и, не успевал я без сил упасть на кровать в общей комнате рабов, где, кроме меня, жило еще трое эльфов, как пора было вставать… и все начиналось сначала.
Моим сонным состоянием постоянно пользовались молодые дроу, чьим любимым развлечением было, став невидимыми, подставлять подножки или нервировать меня лезвиями своих темных рапир, неожиданно проводя ими по шее, лицу, или портя одежду. Всего за несколько дней они довели меня до состояния, при котором я вздрагивал и просыпался от каждого шороха, а ходить по коридорам (если свидетелей не было), предпочитал на четвереньках.
Лоск, когда я попытался было пожаловаться ему на такое поведение гостей, только рассмеялся и издевательски сообщил:
– Так тебе и надо, все равно ни на что больше ты не годишься. И не рыпайся, а то еще хуже будет… Еще и я добавлю.
Поэтому мне приходилось молча терпеть все эти мучения.
Приближался Новый год, праздник, который люди почему-то предпочитают справлять посередине зимы, а не как мы, весной, когда природа начинает просыпаться, деревья выпускают первые зеленые листики, а лесную подстилку покрывает нежнейший ковер из ранних цветов.
Судя по всему, Лоск собирался отмечать этот праздник по человеческому календарю.
Подготовка отнимала у его рабов много времени, видимо, Лоск захотел устроить что-то грандиозное. Но тогда мне было не до этого, я так уставал, что у меня просто не оставалось сил обращать внимание на что-либо еще, кроме моих непосредственных обязанностей.
В результате постоянной усталости я начал путаться в приказах и Лоск поглядывал на меня все мрачнее и угрожающе. Наконец он зачем-то покинул свой особняк на несколько дней, а Дирит не так загружал меня, поэтому мне удалось в свободное время немного отдохнуть.
Когда я вернулся к более или менее нормальному состоянию, если слово нормальный вообще возможно употреблять в моем нынешнем положении, было уже тридцать пятое декабря, предновогодний день.
К моему несчастью прямо с утра вернулся Лоск. Он явился не один, а привел с собой еще двух гостей, тоже, судя по его с ними обращению, выше его по положению.
Один из них был солнечным эльфом, его глаза, как и волосы, сияли золотом, прекрасно сочетаясь с золотисто-персиковой кожей. Пышная прическа создавала иллюзию нимба над головой гостя, а свободный серебренный костюм отлично подчеркивал стройность эльфийской фигуры.
Второй вообще не принадлежал ни к одной из известных мне рас. Он был выше и гораздо мускулистее, глаза его были черными и взирали на мир с насмешливой безжалостностью. Голубые волосы были собраны в хвостик, кожа отливала загорелой бронзой, а тонкий костюм под цвет волос был полностью обтягивающим. Радовало только одно – все это безобразие накрывал широкий синий плащ, хотя бы частично скрывая такое бесстыдство.
Потом прибыл еще один гость. Этот был одет во все белое, его одежда покроем напоминала паладинский костюм, на рубашке даже чуть проступал серебристый крест.
Он был серебренноволосым и голубоглазым. Кожа его была очень бледной, но тем ни менее он не производил впечатление больного, во взгляде, да и в каждом движении чувствовалась сила и смертельная угроза. Его расовую принадлежность мне также не удалось установить, я мог бы отнести его к высшим иртерианам, если бы не слишком высокий для них рост и широкое телосложение.
Несмотря на сильные различия этих троих, у меня было впечатление, что они жители одной местности. Было в них что-то похожее, скорее всего общей являлась тревожная атмосфера, которую они создавали. Кроме этого, было что-то такое в выражении их лиц… что мне очень не понравилось. То же выражение иногда мелькало и у Дирита с Лоском, но гораздо реже.
После того, как гости устроились в отведенных для них комнатах, ненадолго наступило затишье. Но когда вечером все они собрались в обеденном зале на первом этаже особняка, Лоск зачем-то послал за мной и потребовал, чтобы я прислуживал им у стола.
– Вижу, ты не растратил заработанные деньги зря, – продолжил начатый без меня разговор солнечный эльф. – Настоящий торгоградец.
В его устах это ругательство прозвучало как похвала, да и Лоск воспринял его так же, улыбнувшись и чуть церемонно склонив голову.
– Благодарю. Я не мог позволить себе потратить зря благоволение Второго.
– Это ты сейчас так говоришь, – усмехнулся Дирит. – А вспомни, как ты на коленях просил у меня в долг, чтобы не продавать своего звездного!
– Что было – то прошло! – возразил Лоск. – Теперь я гораздо умнее и не привязываюсь к кому попало.
– Кстати, насчет привязаностей, – обернулся голубоволосый к дроу. – Я до сих пор не понимаю твоей страсти к коллекционированию… Это ведь слабость… Зло.
– Ну, Дартоморт не Мориоград… Не забывай, у нас другие порядки.
– Да, но все же…
– Ладно, поговорим о другом, – поспешил перевести разговор Дирит. – Давайте поиграем в игру вопрос – ответ… Чур я начинаю.
– Дурацкая игра… – начал было возражать голубоволосый, но поскольку остальные согласились, дальше противиться не стал.
– Беломор, какие чувства ты испытываешь ко мне? – обратился дроу к мужчине в белом костюме.
– Ты – мой друг. Я чувствую к тебе некоторую привязанность, но не больше.
– Хорошо, – кивнул Дирит.
– Итак, теперь я, – Беломор несколько мгновений задумчиво вертел бокал в руках.
– Лоск, какой подарок ты мне приготовил к празднику?
После этого вопроса ниндзя почему-то занервничал, резко встал и отошел к окну.
– Ты сам можешь выбрать себе подарок. Я не знаю, что тебе понравится… – ответил он, всматриваясь куда-то вдаль. – Того, что представляло бы для тебя настоящую ценность, у меня нет.
– Ладно, я поступлю именно так, как ты мне предлагаешь. Я выбираю духи "Смертельная страсть"… Да, те самые, которые ты выиграл у Дирита год назад.
– Сейчас, – Лоск направился к двери.
– Нет, погоди. Я никуда не спешу. Теперь твоя очередь.
– А, – ниндзя вернулся в свое кресло. – Дирит, как там у тебя поживает звездный?
– Совсем вырос. Такой замечательный мальчик получился… Только вот парочки у него нет. Если где-нибудь раздобудешь такого же эльфа, девочку, сообщи. Куплю за ту же цену.
– Разумеется! – непонятно чему обрадовался Лоск.
– Беломор, вот если у меня произойдет ссора с одним из твоих учеников и я буду вынужден его убить… Ну, если по другому помириться не получится, – улыбнулся Дирит. – Что ты со мной сделаешь?
– Смотря кого. Если одного дурака, который последнее время совсем распустился, то ничего. А если моего любимчика… убью тебя. Аквас, на что тебе сдался этот моредхел? – махнул в мою сторону Беломор.
– Просто так… Я подумал, что можно было бы неплохо развлечься. У него и физиономия симпатичная и задница ничего, – ответил голубоволосый.
Я замер и мгновенно похолодел.
– Дирит, когда ты задавал прошлый вопрос, ты имел в виду кого-нибудь конкретного? – продолжил Аквас.
– Конкретного. Одного любителя разгуливать в обтягивающем, – дружелюбно кивнул дроу. – Лоск, а какой подарок ты приготовил мне?
– Ну, твои вкусы я знаю. У меня неплохая подборка наземных эльфов. Звездных, правда нет… Да и лунных тоже, но остальные присутствуют. Выбирай любого…
Кроме Ландера, я к нему уже привык, – вышел из задумчивости ниндзя. – Солярис, раз уж речь зашла о подарках, что ты приготовил для меня?
– Амалиссию, – ответил златоглазый, мечтательно прищурившись. – Сок амалиссии.
Ты про него наверное не знаешь… он совершенен. Иммунитет к нему выработать очень трудно, противоядие еще не разработано, он вызывает смерть в течение получаса, даже при контакте через кожу. Разумеется у меня иммунитет есть, – добавил солнечный эльф.
Меня удивила его речь. Эльф – и яд. Отрава. И он говорил о нем таким тоном, будто описывал красоту первого, только что распустившегося подснежника, на котором сияет в лучах солнца капелька кристальной росы.
– Лоск, в преддверии праздника… Мы не пропустим фейерверк, продолжая играть в вопросы? – поинтересовался Солярис.
– Точно, чуть не забыл… Нам уже пора.
Быстро собравшись, они покинули помещение. Уже в дверях, выходящий последним Лоск обернулся и приказал мне убрать со стола.
После выполнения приказа я ушел в сад, надеясь успокоиться и привести свои мысли в порядок.
Эльфы, любящие яды, дроу, разгуливающие по поверхности, друзья… которые с улыбкой обещают убить друг друга… Это было для меня уже слишком. Неужели мир, в который я попал полностью сошел с ума? Судя по тому, что я видел в Торгограде и слышал здесь, так оно и есть. Недаром эта местность называется Черной Дырой.
Но ведь Мироград казался мне нормальным! По крайней мере не более сумасшедшим, чем мой родной мир… Неужели он – исключение из правил в Черной Дыре? Неужели остальные города совершенно не пригодны для жизни? Или так, или это мне "везет" на подобные места и знакомых. Интересно, что случилось с остальными?
Я впервые со времен прибытия в Торгоград подумал о своих бывших спутниках. Вряд ли их судьба была намного легче моей. Хотя, возможно, им проще перенести подобные условия, ведь похоже, что никто из них не обладает такой утонченной и ранимой душой, как я. Разве что Миша… Но он остался в Мирограде, а что ему может угрожать там?
На мое плечо легла чья-то рука и я отскочил от неожиданности – ведь я не слышал шагов, а слух у меня очень хороший. Неужели это новые шутки этих извращенских дроу…
На дорожке, ухмыляясь во весь рот стоял Аквас.
– Иди сюда, – он поманил меня пальцем.
Я отрицательно помотал головой, отступая к кустам (уж лучше исцарапаться, чем общаться с этим голубым).
– А зря. Насколько я понял, в тебе паразитирует т'тага?
Меня передернуло от одного названия.
– Не очень приятные ощущения, не так ли? А знаешь, т'тагу ведь вывели мы… мориоградцы. Надеюсь, Лоск позаботился просветить тебя в этой области?
Лоск вообще почти никогда не опускался до объяснений чего-либо и поэтому о мориоградцах я слышал от него только один раз… когда он засаживал в меня личинку. Но и этого воспоминания оказалось достаточно, чтобы меня начала трясти мелкая дрожь. Я продолжал отступать, теперь уже через кусты, а Аквас так же медленно шел ко мне, и при его приближении ветви сами разлетались в стороны, как будто не желая прикасаться к этому мерзкому созданию.
– Понимаешь, т'тага это так… мелочи. У нас есть и куда более совершенные способы усмирения непокорных. Как, например, тебе нравится идея неполного зомбирования? Мысли жертвы остаются свободны… ее разум не поврежден, если, конечно, выдержит осознание того, что делает тело… А что ты скажешь насчет временных провалов памяти… а потом оказывается, что ты в это время убивал, насиловал и мучил тех, кто тебе дороже всего? Лучше всего это работает на ни о чем не подозревающих жителях…
– Я принадлежу Лоску, – хотя обычно мне была отвратительна сама мысль о рабстве, сейчас я попытался обратить его в свою пользу.
– А я – Беломору. Как по-твоему, кто из них сильнее? Если уж говорить честно, даже со мной Лоска нельзя сравнивать… Он выскочка, торгоградец, – с презрением произнес Аквас. – А идиоты торгоградцы думают только о деньгах, в отличие от нас.
Мы же тренируем силу… могущество. Как по-твоему, правильно считать, что на нашей территории нет богов? Отвечу сам – нет. У нас нет ОДНОГО бога, потому что каждый из нас – бог. Мы различаемся по силе, но все мы – боги. Мы сами творим свою жизнь и распоряжаемся чужими… жизнями тех, кто слабее нас. Да, я не могу утверждать, что столь же могуч, как, например, здешний Лэт, но вот мой учитель… он по силе практически равен ему. Так что не глупи, мальчик. Иди ко мне.
Я уперся спиной в стену. Дальше отступать было некуда. Тогда я попытался проскочить мимо Акваса и скрыться в доме, но он схватил меня за волосы и притянул к себе.
– Посмотри на меня. Я – власть. Ты – раб. Ты будешь подчиняться, ибо Я так хочу.
От его взгляда кружилась голова, в глазах на мгновение потемнело… а потом я почувствовал, как мои руки сами поднимаются на его плечи и увидел его приближающееся лицо.
Поцелуй был долгим… и отвратительным. Как ужасно, что я не могу управлять собственным телом, не могу вырваться, убежать… убить эту тварь!
– Идем, – оторвавшись, он вновь поманил меня пальцем и мое тело подчинилось.
По дороге я пытался вновь обрести власть над собой, отчаянно боролся… думал даже о приступе, вызываемой т'тагой… нет, такого все же не надо. Все было напрасно. И, как назло, нам по пути никого не попалось!
Аквас провел меня в свою комнату и молча указал на кровать. Мое тело село.
– Подожди меня здесь, – усмехнувшись, приказал он. – Я пойду приму ванну.
Он вышел. Я продолжал бороться, но не мог шевельнуть ни одним мускулом… не мог ничего! Лишь глаза принадлежали мне, я мог смотреть по сторонам… но не мог даже закрыть их по своему желанию! Ужас удушливой волной подступал к горлу… хотелось кричать, бежать, плакать… Но тело продолжало сидеть и почтительно улыбаться, ожидая своего пленителя.
Потом он вернулся.
Он вошел в комнату полностью обнаженным, остановился и несколько раз повернулся, демонстрируя мне свое мускулистое тело.
– Ну что, разве у меня не божественная красота? – он рассмеялся, увидев ужас в моих глазах. – Знаешь, иногда я просто обожаю то, что несведущие называют сексуальными извращениями. Хочешь, я расскажу тебе, чем мы сейчас займемся?
Понимая, что я не могу шевелиться, а потому и возразить, он снова рассмеялся. Но этот смех был гораздо более жестокий, чем первый.
Он принялся в подробностях описывать все, что намеревался совершить со мной и наслаждался впечатлением, которое производили на меня его слова. А мне приходилось слушать… Я не мог даже отвернуться, или хотя бы отвести глаза от его безжалостного лица.
Если попытаться посмотреть на это беспристрастно, то из его речи я узнал много нового. О большинстве из описанных им извращений я не только не знал… а даже не представлял, что такое вообще может быть.
Но я не хотел такого знания. Если бы мне был предоставлен выбор, я предпочел бы вообще никогда не слышать об этом. Я все еще пытался бороться… потерять сознание, не видеть в конце концов! Но уже понимал, что все мои попытки напрасны.
Еще тогда, в Торгограде, мне надо было сразу выбрать бордель… оттуда есть хотя бы шанс сбежать. Сама возможность сопротивляться казалась мне теперь верхом свободы.
– Ну что, судя по ауре и твоим очаровательным синим глазам теперь ты дозрел, – констатировал Аквас, наконец закончив. – Тогда приступим к самому приятному – воплощению моих слов в жизнь.
Я почувствовал, что вновь могу двигаться и сразу попытался добраться до двери.
Аквас схватил меня и швырнул на кровать, придавив своим весом.
– Помогите! – изо всех сил закричал я, отчаянно вырываясь.
– Ори, ори, никто тебе не поможет, – веселился Аквас, нарочно медленно стягивая с меня одежду. – Можешь еще поплакать… Ах, какие нежные у тебя прикосновения…
– Так он реагировал на мои попытки выдавить его глаза и расцарапать лицо. Но у меня ничего не получалось, руки в нескольких миллиметрах от его тела натыкались на непреодолимую невидимую преграду.
– Не надо!
Аквас уже прижал меня к подушкам и почти начал, когда дверь распахнулась. С рычанием, которому позавидовал бы лев, насильник вскочил и развернулся к входу.
Там стоял Дирит Морт, явно только что с улицы, потому как одет он был в свое черное пальто, на котором еще не успел растаять снег.
– Что здесь происходит?
– Не твое дело, дроу! – но за спиной принца показались фигуры Соляриса, Лоска и Беломора, поэтому оскал Акваса почти мгновенно превратился в приветливую улыбку.
В это время я, воспользовавшись тем, что меня отпустили, заполз под кровать и забился в самый дальний угол.
– Оставь его в покое!
– Почему это?
– Пятый, твой ученик покушается на мою собственность, – повернувшись к Беломору заявил Дирит. – Если он немедленно не признает свою неправоту и не извинится, я буду считать себя в праве убить его.
– Что?! – воскликнули одновременно Аквас и Лоск.
– Ты предлагал мне выбрать любого из твоих рабов в подарок, не так ли? – прищурился дроу. – Я выбираю Донгеля. Моредхелы ведь тоже относятся к наземным эльфам.
– Я признаю твою правоту, принц второго Дома, – кивнул Беломор.
– Твоя нежная привязанность к наземникам однажды сведет тебя в могилу, – угрожающе сказал Аквас.
– Нет, пока ты слабее. К тому же твоя непокорность может убить тебя гораздо раньше, учти это! – отпарировал Дирит.
– Аквас, ты не прав, – мягко добавил Солярис. – Отбрось чувства… Подумай.
– Может, спустимся вниз, выпьем и там со всем разберемся? – неуверенно предложил Лоск.
– Ладно, – согласился дроу. – Но, честно говоря, Лоск, от тебя я такого не ожидал! Совсем выветрилась твоя моредхельская кровь, раз ты позволяешь подобные извращения в своем доме!
Они покинули комнату, а я лежал под кроватью и дрожал. Страх был сильнее меня, я не мог двинуться с места… Мне все время казалось, что сейчас за мной вернется Аквас.
Я не знаю, сколько времени я провел в таком состоянии. Наконец дверь открылась.
У меня потемнело в глазах от нахлынувшей на разум паники и голос Дирита пришел как будто издалека.
– Вылазь, все в порядке.
Я сильнее свернулся в калачик, надеясь, что он уйдет.
– Ну, вылазь, сколько можно ждать, – дроу заглянул под кровать. Видимо то, что он увидел, ему не понравилось, потому что он добавил. – Или мне самому прикажешь тебя вытаскивать?
– Не надо!
– Тогда вылазь.
– Не надо! – я уже просто не мог выговорить ничего другого. Покачав головой, Дирит произнес какое-то непонятное слово и я вновь потерял контроль над собственным телом.
Когда оно вылезло из-под кровати, я опять стал собой и, рухнув на пол, попытался уползти обратно.
– Вставай. Идем, – дроу взял меня за плечо, поднял и куда-то повел. Меня шатало и больше всего на свете сейчас я хотел свернуться калачиком и лежать так вечно… в тишине и темноте.
– Выпей, – приказал Дирит, приведя меня в какую-то комнату и протягивая пиалу.
Увидев, что я не способен удержать ее в руках, он насильно влил в меня сладковатое терпкое зелье.
Через несколько минут мое тело расслабилось и голова слегка прояснилась. Зато все произошедшее стало еще четче и от одного воспоминания о поцелуе меня вывернуло наизнанку. Меня все еще сотрясали рвотные позывы, когда я услышал самый мерзкий и отвратительный голос, какой только можно себе представить.
– Видишь, какая он тварь неблагодарная, – оперевшись о косяк двери, стоял Аквас.
– Но, если ты применишь наши методы воспитания, то, я уверен, что скоро это прекратится. Заставь его съесть собственную блевотину, чтобы было неповадно пачкать пол.
– Не надо! – я схватил вставшего Дирита за ногу, в страхе, что, рассердившись, он отдаст меня этому извращенцу. – Если надо я съем, только не отдавайте меня!
– Вон! – приказал Аквасу дроу.
– Ах, какая нежная любовь, – усмехнулся тот, уходя. – И чего это в тебя все эльфы влюбляются…
Сразу после его ухода меня снова скрутило судорогой. Дирит слегка оттолкнул меня и, освободив запачканную ногу, быстро покинул комнату.
Когда спазмы прекратились, я забился в угол. К сожалению, кровать в этой комнате была другой конструкции и спрятаться под ней не представлялось возможным… Меня глодал страх. К тому же меня трясло крупной дрожью и, несмотря на мои попытки молчать из горла сами собой вырывались рыдания.
Вернувшись, Дирит подошел ко мне и набросил на меня одеяло. Я испугался, но ничего страшного не последовало, судя по доносящимся до меня звукам, дроу лег спать.
Меня еще долго сотрясали беззвучные рыдания. Наконец, вымотавшись до предела, я вошел в болезненный кошмар, то и дело просыпаясь и боясь заснуть снова.
Утром меня разбудил Лоск.
– Подъем и шагом марш за мной, – недовольно приказал он.
Шатаясь, я побрел следом, закутавшись в одеяло, потому что одежды никакой на мне не было.
К моему ужасу, Лоск привел меня в залу, где, помимо остальных, находился еще и Аквас, восседающий на кресле в углу.
– Выйди, – обратился к нему, увидев меня, Беломор.
Я вздохнул с облегчением, когда Аквас молча подчинился.
– Садись, – указал мне Лоск на пустое кресло с прикрепленными к нему ремнями, напоминающее пыточное.
– Не надо… – но ниндзя втолкнул меня в него и застегнул ремни на поясе и шее, а потом пристегнул руки к подлокотникам.
Меня снова забила дрожь. Почему мне становиться только хуже и хуже? Что еще придумал Лоск? Зачем он привязал меня? Это могло означать только что-то очень плохое, настолько плохое, что меня не удержит страх наказания т'тагой. Но что это может быть? Неужели Аквас?!
