Глава 8

— Если ты будешь оставлять меня одну — сбегу!

— Никуда не денешься. Поймаю и пристегну наручниками к кровати.

В ответ — об"ятия и поцелуи. Казалось, даже утреннее солнце и то улыбается.

Александр блаженствовал. Он старался не заглядывать в черный провал будущего, не думать о нем. Ибо превратился в марионетку, нити от которой у Баянова. Он не догадывался, что подруга тоже была марионеткой.

И все же сейчас они счастливы!

— Повелитель, разрешите узнать о ваших планах на сегодня. — Когда подавать обед, когда — ужин? — спросила Ксана из ванной.

— Не слышу, открой! Что за манера прятаться от родного мужа?

— Чтобы не разлюбил! — смеялась Ксана. — Вызнает все женские секреты, тогда — конец любви и нежности… Я спрашиваю о твоих планах! — повторила она более громким голосом, прижав губы к дверной щели.

— После завтрака поеду… по делам.

За дверью — встревоженное молчание. Потом тихий голос.

— Можно узнать, по каким делам? Саша, я ведь все понимаю, многое мне известно, стоит ли таиться?

Конечно, глупо! Но киллер привык никому не доверять. Особенно женщинам. Даже любимым. Он не был до конца откровенным со Светланой, которой доверял. Ксана — не исключение.

— Пока ничего страшного. Появится опасность, ей Богу, признаюсь. По возвращению вдвоем отправимся на прогулку. По пути заглянем в церковь и в ЗАГС. Подадим заявления. Вернемся домой, пообедаем, часик отдохнем… на диване.

Дыхание девушки участилось. Видимо, ей вспомнился вчерашний «отдых». Саша никак не может насытиться. Если говорить честно — она тоже. Хорошо это или плохо?

— Почему молчишь? Не нравится? Тогда слушай второй вариант. Сейчас позавтракаем… отдохнем и я отлучусь на пару часиков. Не больше…

Вербовщик приказал сегодня же начать знакомство с боевиками. Не стоит портить отношения с боссом. Придется ехать.

— Обойдемся, сексуальный разбойник без отдыха. Вот приедешь — тогда подумаю.

Пришлось согласиться. Спорить с Ксаной — бесполезное занятие, она всегда права.

После завтрака вышли к лифту. Открылась соседняя дверь и появился юркий пацан-ученый. С зажатым под мышкой дипломатом, с челкой, свисающим на лоб, он походил на старшеклассника, опаздывающего на экзамен.

— Жена? — спросил он, с любопытством рассматривая нового на этаже человека.

— Точно. Позавчера приехала.

Собкова одолели неприятные мысли. Почему за несколько дней проживания в доме благообразный старик-сосед появился всего один раз, а худосочный вьюнош — уже трижды? Даже торопливость ученого казалась притворной. Не он ли приставлен Баяновым?

Когда Александр и Ксана вышли из под"езда, соседа уже не было. Видимо, уехал на ожидающей его «волге».

— Что за насекомое? — пряча в углах рта улыбку, спросила Ксана.

— Сам толком еще не понял: комар или оса? — рассмеялся Собков. — Ужалит — узнаю. Чтобы не особенно приставал, я представился ученым, каким-то физико-химико-биологом. Не знаю, как буду выкручиваться.

— Успокойся, милый, он уже позабыл. Знаю подобных людишек — голова до того забита формулами и экспериментами, что обычные житейские новости там не задерживаются… Кстати, кто-то говорил: опаздывает. Или я ошибаюсь?… Беги, милый, на свой секретный «симпозиум». А я пока приберусь, подумаю, что приготовить на обед вкусненького…

— Себя, — шепнул в покрасневшее ушко Голубев. — Можно без гарнира.

— Нахал!

Ксана несильно ударила «нахала» по щеке, поцеловала и, смеясь, побежала в под"езд…

Знакомство с шестерками Собков решил начать с гомосексуалиста. С Граба. Неизвестно почему, наверно сработала интуиция, которой он безоглядно верил.

Сидя в салоне автобуса, Александр недовольно морщился. Затеянная поездка — выстрел в «молочко». Прежде всего, сомнительно, чтобы в ближайшем будущем понадобился специалист по ядам. В современной России все делается значительно проще и цивилизованней — пуля, взрывчатка. Возиться с ядовитыми таблетками, растворять их в рюмках коньяка либо в фужерах, наполненных охлаждающим напитком — до тошноты примитивно.

Граба Собков вычислил сразу. Тот сидел на своей тачке в окружении других носильщиков. Жестикулируя и смеясь, что-то им рассказывал. Кажется, в изрядном подпитии. Худая скелетина, в чем только душа держится, какой-то угловатый, помятый. Впечатление — мужик по ошибке сам себя отравил, но — не до печального конца.

Рядом — полная его противоположность. Толстый, с отвисшими щеками и хитрыми глазами, спрятанными в жировых складках. Стоит, прижавшись к скелетине, ласково, по-женски, поглаживает его по заросшему затылку. Судя по описанию вербовщика — сексуальный партнер отравителя — Никита Голощекин.

Александр пристроился неподалеку от группы отдыхающих носильщиков, закурил. На первом этапе не помешает просто послушать боевика.

Граб скрипел давно не смазанным механизмом.

— Прибыл, значится, состав из Харькова. Чин по чину — проводницы обтерли поручни, двери. Подкатываю я свою колымажку к пятому вагону. Жду.

Вылупляется толстяк. «Носильщик!» — орет в полный бас, ручками машет,

жирная гнида. Ну, я — тут как тут, чего, дескать изволите, господин хохол?

А он мне на чисто русском наречии: "Иди, дружок, выволоки из десятого купе

сундук, мне — не под силу. Уплачу, сколь скажешь." Чуете, братцы? Ну,

рванул я в вагон. Заглянул в десятое купе, рыскаю глазами по полкам — куда

толстяк пристроил сундучище? На верхней правой — мертвяк скалится. Пот

меня прошиб, не знаю, как из вагона выбрался. Дело ясное, вздумал боров

подставить меня. С неделю таскали менты, потом отстали. Среди них тоже

имеются понимающие мужики. К тому же, на первом же допросе я заявил: сам

тружусь в правоохранительном деле, обслуживаю Службу безопасности. Не

выдумал — чистая правда. Ну, и делишки мы там закручиваем, рассказал бы да

нельзя — секреты…

Носильщики удивлялись, переспрашивали, Граб многоречиво отвечал, пояснял. Когда не успевал, за него говорил Никита. Женским визгливым голосом.

Собков слушал и делал в памяти зарубки. Не зря мифический толстяк выбрал на роль преступника не соседа по купе не проводника. Скорей всего, знал о существовании уже замаранного железнодорожного рабочего и решил этим воспользоваться.

Нет, Граб не годится для серьезной работы — вон как легко продал фээсбэшников. И себя заодно. Настоящий мужчина обязан контролировать свой язык. Тем более, агент Службы безопасности.

К перрону подавали пассажирский состав. Медленно, торжественно. Будто похоронный катафалк. Носильщики всполошились, разбежались вдоль поезда. Гомосексуалисты — стояли рядом, прижав друг к другу колеса тачек. Будто демонстрировали «родственную» близость.

Киллер брезгливо поморщился, с ожесточением сплюнул в мусорную урну.

— Дядя Володя!

Собков не сразу отозвался на зов — неторопливо подошел к краю платформы, поглядел в сторону вокзала, потом перевел равнодушный взгляд в противоположную сторону. Дескать, я не единственный «дядя», их — множество. Наконец бросил внешне равнодушный взгляд по направлению детского голоса.

И вдруг непроизвольно заулыбался. К нему бежала, смешно растопырив руки, девчонка-крохотуля. За ней, смущенно посмеиваясь, торопилась Татьяна Викторовна. Шагах в десяти от Александра девочка остановилась. Заложила ручки за спину, самолюбиво вздернула туго сплетенные косички. Медленно подошла, протянула ручку.

— Добрый день, дядя Володя.

— Вы? — удивился Александр, осторожно пожимая крохотную ладошку — Откуда?

— Как это откуда? — смешливо пожала плечами бывшая квартирная хозяйка.

— Конечное дело, с Одессы. А мы с Поленькой всю дорогу судачили: как отыскать дядю Володю, побалакать про его жизнь в Москве.

— Неужто приехали только для того, чтобы повидать меня?

— Да, нет же, порешили найти тарасову могилку, — всхлипнула вдова. — Два годочка прошло с его смертыньки, душа убиенного мается, никто цветов на могилку не положит, не поплачет… Сейчас найдем пристанище, устроимся и — в милицию. Там должны знать, где страдалец захоронен.

— Никаких постоев, никаких милиций! — неожиданно для себя Собков подхватил сумки и пошел к выходу. — Остановитесь у меня. Жена будет рада

— скучно ей в одиночестве…

— А жинка ничего не скажет супротивного? В наше времячко накладно принимать да обихаживать гостей, впору самим прокормиться.

— Не помрем, — весело рассмеялся Александр, подмигивая Полинке. -

И жена не будет против. Она у меня понимающая…

Проводив мужа, Ксана возвратилась в квартиру и присела к кухонному столу. Убираться, стирать, готовить обещанный «вкусный» обед не хотелось. Ее донимали смутные предчувствия, мучила данная вербовщику подписка. Теперь придется изворачиваться, придумывать донесения, которые не пойдут во вред Володе. Какая же она дура! Лучше бы отсидеть положенный срок за колючей проволокой.

Ксана вытерла покрасневшие глаза и мысленно приказала себе прекратить самобичевание. В конце концов, все наладится. Заменит опасность для Саши — прямо скажет: шпионить за мужем не буду! Поищите другую дуру!

А пока — терпеть, хитрить, изворачиваться.

Зазвенел телефон. Как показалось — угрожающе.

— Вас слушают? Квартира Голубева…

— Ксана? — ответила трубка знакомым веселым голосом. — Здравствуй, милая! Как живешь, что новенького?

— Нормально.

— Муж не обижает?

— Нормально.

Баянов понял: другого от колючей телки не добьешься, сейчас она — комок нервов, сжатых в тугой клубок. В центре этого клубка — недовольство собой, обида на вербовщика. Распустить этот клубок, ослабить может только время. К сожалению, времени не было, предстоящая работа группы требует особого внимания к ее руководителю.

— Ладно, отложим разговор. Тем более, он — не телефонный. Как-нибудь созвонимся встретимся, потолкуем… Владимир дома?

— Нет, — еще более сухо ответила Банина. Она знала, что непривычное

имя Владимир — как бы кличка Собкова. — Ушел по делам…

— Ага, значит, все же, по делам! — обрадовался Баянов. — Молоток, мужик, с понятием и… дисциплиной. Возвратится передай: завтра в десять утра ожидаю по известному ему адресу. Без опоздания. Только не забудь, пожалуйста.

— Не забуду.

Фээсбэшник несколько минут помолчал. Будто надеялся на то, что бывший стажер отмокнет. Тогда можно продолжить беседу. Ведь Банина должна понимать, что от нее требуется максимально полная информация. За которую расплачиваются семейным счастьем, меблированой квартирой, безопасностью.

Так и не дождался.

— Ну, что ж, ладно… Появится что-то новенькое — позвони по

известному тебе телефону… Будь здорова.

В трубке — короткие гудки, властные и насмешливые.

Ксана забыла о кипящем бульоне, необходимости прибраться. Она снова опустилась на кухонный табурет, положила на сложенные руки кудрявую голову. Задумалась.

В таком состоянии и застал ее Александр, вошедший вместе с Татьяной Викторовной и Поленькой в прихожую.

— Ксана? Где ты, девочка? Спишь?

— Нет, не сплю, — очнулась Банина. — Просто задумалась.

— Тогда очнись и принимай гостей. Знакомься. Моя квартирная хозяйка из Одессы вместе с дочкой — моим большим другом. Размещай, пои, корми. Они у нас поселятся…

Радости, конечно, маловато: в двух комнатах, фактически, две семьи. Туалет, к примеру, совмещенный — хоть очередь с утра занимай, кухня

— крохотная, кушать придется тоже по очереди. Комнаты проходные — немалое неудобство!

Но Ксана отбросила крамольные мысли, забегала, заволновалась. Чистое постельное белье, банные полотенца, мыло, мочалки. На ходу поцеловала гостью, потормошила неулыбчивую девчонку.

Гости заперлись в ванной, борщ издавал умопомрачительные запахи, сосиски опущены в кипящую воду.

— Сашенька! — тихо позвала Банина мужа.

Владимир — для внешнего применения, для внутреннего — Александр.

— Сейчас, повелительница, переоденусь и прибегу.

Появился в спортивном костюме, худощаваый, с сильной выпуклой грудью, на которой Ксана так любит спать. В узких глазах сверкают, перемигиваются насмешливые огоньки, губы сложены в любящую улыбку. Красивый у нее муж. Вот только немного портит красоту горбатый нос. Впрочем, для мужчин внешность — не самое главное. Надежность, душевность, верность — основные достоинства сильного пола.

— Слушаю, королева! И — заранее повинуюсь!

Обычно Ксана охотно идет навстречу мужской ласке, сама прижимается и откидывает голову с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. На этот раз отвела в сторону сжатые губы.

— Подожди, Сашка, сейчас — не до любви… Забыл — у нас гости? Но не только это…

— Что случилось?

— Звонил твой мененджер. Завтра в десять ожидает тебя в условленном месте, — прошептала Ксана, испытующе глядя на мужа. — Что-нибудь серьезное?

— Ерунда, — деланно засмеялся киллер. — Не терпится боссу узнать: устроился ли я на работу, сколько буду получать… Кажется, решил избавиться от настырного иждивенца.

Ксана сделала вид — поверила.

На самом деле, вызов руководителя спецгруппы на конспиративку был вызван далеко не безгрешными причинами. Куратора вызвали к начальнику отдела…

Глава 9

— Присаживайтесь, Николай Семенович, — благожелательно обратился к капитану обычно сухой и строгий полковник.

Баянов скромно присел на край стула, стоящего подальше от письменного стола шефа. Когда Фломин обращается официально — предстоит обычная операция либо простое поручение. Когда — по имени-отчеству, ожидай либо нагоняя, либо опасного задания.

Полковник пересел ближе к подчиненному. Глаза-буравчики принялись высверливать в Баянове дырочки-шурфы. Будто извлекали «образцы» мыслей, передавали их на встроенный в Грызуна компьютер. Для анализа и выработки соответствующих решений.

— Слушаю вас, Юрий Львович?

Минутное молчание. Будто Фломин либо не решается на откровенность, либо подбирает наиболее доходчивые слова.

— Срочно понадобились ваши подопечные… Надеюсь, с ними — порядок?

— Видите ли, товарищ полковник…

— Давайте обойдемся без чинопочитания.

— Видите ли, Юрий Львович, — поправился капитан. — В общем — порядок, но группа еще не сбита. Собков… то-есть, Голубев только начал знакомиться с боевиками. Думаю, понадобится хотя бы пару недель…

— Никаких недель! — резко оборвал подчиненного Фломин. — Счет — на часы, в крайнем случае — на дни. С кем вы уже свели терминатора?

— Он сам себя «свел», — не с"умел сдержать улыбки Баянов. — С Грабом. Тот сегодня доложил: Голубев рассматривал его на платформе. Но в контакт не вступил. Почему — я еще не выяснил.

— Вы докладывали о болтливости Граба, частых пьянках.

— Да. Если все это подтвердится…

— Не надо ожидать подтверждений! Наверно, Пуля тоже почувствовал опасность. Поэтому и не открылся. Немедля принимайте срочные меры. Какие именно, пояснять не стану. Подробности меня не интересуют.

— Вы считаете…

— Это вы должны были считать, когда подобрали в секретную группу болтуна и пьяницу! Завтра утром ожидаю донесения. Придется применить нулевой вариант.

Фломин заходил по кабинету. Нервно потирает руки, морщится.

— С Грабом покончили. Теперь о деле… Пуля и хотя бы один из его боевиков максимум послезавтра должны вылететь на Дальний Восток. Инструкции сейчас получите. Оружием и наводкой обеспечит тамошнее управление ФСБ… Теперь — конкретные цели и задачи… Учтите, знать их в полном об"еме вашему подопечному не обязательно. Вполне достаточно, что их будете знать вы. Кстати, Дальневосточное управление тоже обеспечено минимумом информации.

То, что Баянов услышал от полковника не вызвало ни удивления, ни боязни. Обычная операция Службы безопасности.

Но было одно маленькое, но преострое, зернышко. Предстоит ликвидировать не просто нежелательное лицо — бывшего зека, нынешнего главаря мощной криминальной группировки. Сейчас он — кандидат в губернаторы. Согласно социологическим опросам, пользуется поддержкой подавляющего числа избирателей.

Скрыть это от Собкова не удастся — узнает от других. Как он поведет себя? Вдруг категорически откажется ликвидировать политика? Придется напомнить об убийстве депутата Пушкарева. Который, как и Проколин, успешно совмещал политическую деятельность с наглым криминалом.

— Все ясно? Или пояснить?

— Не надо, Юрий Львович, — тоже встал капитан. — Понятно. Сделаю.

Он ожидал, что Фломин протянет руку или кивнет, но тот не сделал ни того, ни другого — внимательно оглядел Баянова. С головы до ног. Будто провел по телу металлоискателем.

— Откуда плохое настроение? Что случилось?

— Случилось… Сын пропал…

В глазах полковника мелькнуло нечто похожее на сочувствие. Мелькнуло и исчезло. Черты худощавого лица с выпирающими скулами обострились.

— Мешаете личное со служебным, капитан! Подумать только, у одного

перед выездом в командировку заболела жена. У другого — кариес. У вас

загулял сын.

— Товарищ полковник, я не прошу никаких отсрочек! — самолюбиво вскинул голову Баянов. — Вы спросили — я ответил…

— В милицию сообщили?

— Еще позавчера…

— Успокойтесь — найдут. Я позвоню Головину — проследит. Выполняйте задание, капитан.

Три дня тому назад Николай пришел в первом часу ночи. Лариса не спала — сидела за кухонным столом. На нем — несколько мокрых носовых платков, у жены — красные, припухшие глаза.

— Что случилось?

— Пропал Петюня…

— Как это пропал? — присел рядом с женой Николай. — Зря паникуешь. Заигрался или пошел к школьному приятелю…

— Обзвонила всех одноклассников, оббегала все дворы… Нигде нет…

Не распрашивая Ларису, Баянов побежал во двор. Понимал — бессмысленно, но не сидеть же на кухне, глядя на плачущую жену? Часа два бродил между гаражами-ракушками, заглядывал за мусорные контейнеры, обследовал под"езды жилых домов, шарил тусклым лучем фонарика по запертым дверям подвалов. Сына нигде не было.

Ночью у жены — сердечный приступ. Пришлось вызвать скорую, отвезти Ларису в больницу. Просидел ночь в больничном вестибюле. Утром врачи сказали: инфаркт. Посоветовали наведаться через день. Обследуют больную еще раз, вдруг — ошибка?

По дороге в Управление Баянов ощутил ноющую боль в правой половине головы — последствие давнего ранения. Сердце билось с перебоями, в глазах

— наплывающий туман. Как бы самому не загреметь в соседнюю с Ларискиной палату!

Стараясь внушить себе, что все восстановится: отыщется сын, выздоровеет жена. Жизнь снова наладится. Николай сидел в своем кабинете, бездумно листал бумаги, о чем-то переговаривался по телефону. Даже отшучивался.

Во второй половине дня Баянов побежал в отделение милиции. Написал заявление, в котором с максимальной подробностью перечислил приметы пропавшего мальчишки, в чем он был одет, когда его видели в последний раз.

Трое суток капитан, чем бы не занимался, не сводил вопрошающего взгляда с телефонного аппарата. Если сына похитили бандиты, они должны потребовать выкуп. Баянов про себя решил: позвонят — никаких милиций, никаких расследований. Продаст построенную в годы застоя дачу, избавится от сравнительно молодого «жигуленка», влезет в долги — выкупит Петьку.

Никто не позвонил. Ни похитители, ни милиция.

И вот пришлось признаться начальнику отдела. Об инфаркте жены Николай благоразумно промолчал, знал реакцию полковника на семейные неприятности, наносящие вред службе.

Возвратившись в свой кабинет, он сразу же позвонил Собкову…

Руководитель сверхсекретной группы пришел — минута в минуту. Протопал в комнату, не спрашивая разрешения присел к столу, демонстративно бросил пеед собой пачку «мальборы», дорогую зажигалку. Придвинул пепельницу и закурил, выпуская дым к потолку затейливыи колечками.

— Что-то вид у вас, мененджер, больной. Уж не случилось ли чего?

— Работа, — тоже закуривая, неопределенно пожаловался Баянов. — Сам знаешь, рабочий день у нас не нормированный, сколько нужно, столько и вкалываем.

Собков понимал — дело не в непосильной работе, что-то угнетает куратора. Впрочем, это — его проблемы, не дело рядовому агенту совать горбатый нос в хозяйскую кастрюлю.

— Зачем вызвал?

Баянов пропустил явную дерзость мимо ушей.

— Прежде чем обговорить предстоящее тебе задание, хотелось бы узнать о твоих успехах. С кем удалось повидаться?

— Ни с кем. Хотел прощупать Граба и… не решился. Отставил до разговора с тобой.

Баянов по донесению «отравителя» знал о прогулке киллера по перрону, но сейчас делал вид — слышит впервые. С одной стороны, его радовало серьезное отношение агента к знакомству с боевиками, с другой — настораживала излишняя осторожность, которая может перерасти в трусость.

— Правильно сделал, что не пошел на контакт, — одобрил он, тщетно изгоняя из сознания образ заболевшей жены. — К тому же, произошло трагическое событие… Короче, нет Граба, похоронен. Дурацкая смерть — попал под колеса сдающего назад самосвала.

Убрали болтуна, равнодушно подумал Собков. Туда ему и дорога.

— Задание, о котором сейчас узнаешь, в одиночку не выполнить. Советую выбрать Летуна. Время не терпит — знакомься немедленно. Вылет — завтра, дневным рейсом. Документы и билеты получишь утром. Оружие — на месте. Там вас встретят, устроят и нацелят.

— Куда лететь?

Прав киллер, не ставит телегу впереди лошади. Положено сделать наоборот: вначале — задание, потом уже — его обеспечение. Во всем виновен неожиданный сердечный приступ жены и похищенный, наверняка похищенный, сын.

— Прости, заговорился. Летите в Хабаровск. Там встретят, выведут на цель. Кого ликвидировать, по какой причине — знать необязательно. Ты — не мальчонка, впервые вышедший на дело, знаешь правило киллера: о деталях не думать, главное — мишень, наводка и выстрел. Прежние заказчики никогда ведь не информировали тебя.

— Почти так. И все же не мешает знать. Одно дело — авторитеты, совсем другое — политики.

— А кто тебе сказал, что задание связано с политикой?

Собков покровительственно улыбнулся. Будто в очередной раз отвесил фээсбэшнику болезненный шелобан. Еще бы не обидиться, когда тебя принимают за неопытного юнца, кормят сказочками о Кащее Бессмертном и Иванушке-дурачке.

Баянов с раздражением достал из бумажника фотографию седоголового мужчины с густыми, сросшимися на переносице, бровями, узким, изборожденным морщинами лбом, небрежно бросил ее на стол.

— Проколин Василий. Отсидел на зоне. Освобожден по амнистии. Видный авторитет. В законе.

Значит, все же — авторитет, недоверчиво покривился Александр. Темнит шеф, явно темнит! Подозрительно. Неужто в Службе безопасности Дальнего Востока не нашли опытного снайпера — посылают из Москвы? Да еще — двоих. Как бы не фрайернуться, вдруг его просто подставляют… Не выйдет! Знаменитый киллер, прозванный сыскарями российским терминатором — не чурка и не робот, бездумно нажимать на спусковой крючок не станет.

— Если меня выведут и нацелят, зачем нужен Летун?

— Летун — на всякий случай, если ты промахнешься…

— Я? Промахнусь?

Собков подскочил, будто его уколол гвоздь, неожиданно высунувший

жало из сидения. Большего оскорбления не существует. Проклятый фээсбэшник

осмелился усомниться в профессионализме российского терминатора, жизненный

путь которого вымощен трупами ликвидированных «клиентов»!

Он наклонился над столом, рука вцепилась в рукоять пистолета, верхняя губа зловеще поднялась… Сейчас выстрелит.

— Ну, ну, успокойся, дружище, — деланно рассмеялся Николай. На самом деле испугался. — Не хотел тебя обидеть, знаю — промах исключен. Имел в виду — вдруг заболеешь или сломаешь руку. Проколин должен исчезнуть! И не когда-нибудь — максимум через три-четыре дня.

Александр принял извинения с гордостью известного шефповара, обвиненного в пересоленном супе. Слегка наклонил голову, примирительно усмехнулся. Дескать, понимаю и извиняю. С кем не бывает. Нервно закурил.

— Дальше?

— Пожалуй, все… Знакомься с Летуном, готовьтесь…

Глава 10

По обыкновению, киллер не срузу подошел к чиновнику — пристроился в конец очереди. Принялся издали изучать внешность боевика. На первый взгляд, ничего особенного. Аккуратная прическа — волосок к волоску. Голова напоминает конус, поставленный на вершину. Узкий подбородок плавно переходит в горло. Губы слегка припухшие. Нос походит на свинячий пятачек, Плечи — узкие, грудь — цыплячья, но руки, выглядывающие из коротких рукавов летней рубашки, сильные, хваткие.