Глава 9

БОГ ОЖИДАНИЯ

— А может, чем другим согрешил, — задумчиво продолжал Шаленый свой рассказ о приключившихся с ним бедах. — Потому что без толку весь тот полет был... Только внутреннего демона на Шараде той нажил...

— Это еще что за чертовщина? — удивился Гай.

— Да не чертовщина это, — вздохнул Шишел, — а чудо этакое нейрокибернетики. Такая игрушка была в древности — «Тамагочи». Не слышал? Многие и сейчас любят с ней повозиться.

Гай о такой игрушке слышал, в чем и признался Шишелу.

— Ну так вот, — объяснил тот, — внутренний демон — это такая штука вроде «Тамагочи», только внутри твоей черепушки. Точнее, не твоей, а моей. И посложнее будет... Со своими мыслями, со своими капризами... И не только для пустых развлечений годится. Иногда и совет полезный подкинет...

Стрелок задумался и неуверенно спросил:

— А ты уверен, что это не шиза? Или, ну там, раздвоение личности какое... Во время подпространственного перехода...

Шишел даже раздулся от возмущения.

— Ну уж не шиза! И не раздвоение... И не во время перехода я «Тамагочу» эту заработал...

Гай, извиняясь, пожал плечами:

— Ну, значит, не во время перехода... Не в подпространстве...

— Конечно, не там, — с досадой прогудел Шишел. — Сказал же я — внутреннего демона я подцепил... Выиграл на Шараде в тамошние кости.

И был в этом совершенно откровенен. Действительно, демон достался ему именно в том странном и полном загадок Мире, который его первооткрыватели вполне заслуженно окрестили Шарадой. Впрочем, история заселения этого Мира оставалась под вопросом.

Странности планетарной системы, в которую входила Шарада, были отмечены еще первыми астрономическими наблюдениями и кораблями-автоматами, посланными к ней.

Экипажи первых больших экспедиций признали Шараду миром, вполне пригодным для последующего заселения еще во времена расцвета Империи. Собственно, эти экипажи и оказались первыми переселенцами — из-за неполадок не всем исследователям удалось вернуться на Землю. Затем последовала эпоха полузабвения, когда космическая экспансия человечества была направлена на менее удаленные и более комфортабельные, чем Шарада, Миры.

Первая волна переселенцев — довольно скудная — прибыла на Шараду в довольно неудачные времена: Империя катилась к закату, и на горизонте уже маячила Эпоха Изоляции. Так что во многом — практически во всем — первопоселенцам пришлось полагаться только на себя. Впрочем, нет худа без добра. Возможно, именно поэтому — в силу своей заброшенности — цивилизация, сложившаяся в этом странном, разбитом на совершенно непохожие друг на друга анклавы и удивительно живописном Мире, оказалась весьма жизнеспособной и самостоятельной. Совершенно не похожей на другие Миры, порожденные земной экспансией.

Все они — остальные тридцать два Мира Федерации, пришедшей на смену Империи, — были более или менее искаженными копиями мира Земли. Конечно, в разных частях Обитаемого Космоса эти копии получились разными. Среди унылых парламентских демократий и пары-тройки диктаторских режимов забавно смотрелись самопровозглашенная Империя Харур и полуфеодальный симбиоз «технотронного» рыцарства и Общины Старателей, сложившийся на Парагее. Был среди Миров Федерации и процветающий Мир Океании, быстро превзошедший по своему благополучию саму Метрополию, был и каторжный мир Седых Лун. Был до предела криминализированный Мир Мелетты, была и планета-монастырь — Сентинелла. Каких Миров только не было в Федерации. Но все же это были понятные, в чем-то все равно похожие друг на друга Миры. Они продолжали — каждый по-своему — историю земной цивилизации и порой повторяли ее с трогательно-пародийной точностью.

Вторую волну космической экспансии на Шараде встретила цивилизация или, точнее сказать, целое скопище цивилизаций, ничуть не похожих на земную. Ну, хотя бы потому, что среди разумных рас, населявших эту удивительно разнообразную по своим природным условиям планету, встречались не только «хомо сапиенс». А собственно, люди практически не помнили своего земного происхождения и за истинную историю своих народов почитали пренелепейшие — с точки зрения землян — собрания легенд и сказаний. Самым удивительным в этом было то, что реалии жизни на Шараде убедительно подтверждали именно эти — фантастические — варианты истории. А вот версия о пришествии цивилизации на Шараду из Космоса представлялась удивительной чепухой. Мир Шарады был разбит на множество территорий (их стали называть анклавами — слово «государство» здесь не подходило), каждая из которых была удивительно своеобразна по своему рельефу, климату, истории и населению.

— Там, как говорится, каждой твари по паре, — рассказывал об этом Мире Шишел. — Есть такие анклавы, что только горы и озера. Есть такие, что только степь до горизонта. И такие есть, что в подводном царстве. И такие, что в царствах подземных... А есть такие, что неизвестно где и искать...

Все они были почти полностью изолированы друг от друга и сообщались через довольно узкие переходы. Часто эти переходы имели самую невероятную природу.

— Где горные перевалы, — рассказывал Шишел Стрелку, — где подводные ходы, где подземные... А где какие-то непонятные... Магические.

Ну а кроме того, вокруг планеты и центрального светила системы Шарады вращались по довольно затейливым орбитам несколько населенных автоматических спутников явно искусственного происхождения. Между ними и планетой перемешались космические суда довольно совершенной конструкции.

Колонисты второй волны стали в тупик, пытаясь понять, как за сравнительно короткий исторический срок колонисты первой волны умудрились заселить самые труднодоступные уголки планеты, утратив при этом всякую память о своем истинном происхождении. От времен первой экспансии не сохранилось решительно никаких документов. Не сохранилось даже никаких материальных следов. За исключением самих людей и их языка. Земные языки на Шараде, впрочем, тоже претерпели немалые изменения, и с взаимопониманием между старыми и новыми колонистами возникало немало проблем.

Шарада больше была сродни не вошедшим в Федерацию Мирам — «постатомной» цивилизации Чура, известным своим невероятным общественным строем Желтым Лунам и причудливому миру Гринзеи. Но и их она перекрывала по уровню своей странности и разнообразия. На планете жизнь определяли чудеса нанотехнологий и искусственного интеллекта, виртуальное колдовство, бесчисленные гипно-эффекты. За период Изоляции Шарада стала миром техномагии. Впрочем, многие считали, что она была им всегда.

Старожилы планеты — надо отдать им должное, — как правило, не проявляли вражды к колонистам второй волны, вполне резонно считая, что для всех в этом Мире хватит места и каждый новичок сможет найти такой уголок планеты, жизнь в котором ему окажется по сердцу.

Собственно говоря, колонизации Шарады как таковой не получилось и со второго захода. Народы планеты, потолковав между собой, охотно согласились войти в Федерацию и не чинили препятствий строительству орбитальных станций в ближнем Космосе, а на поверхности — космотерминалов и экологически чистых предприятий. Однако только в небольшом мирке обслуживающего персонала этих немногочисленных объектов и транзитных путников, на короткие сроки посетивших Шараду, жизнь текла по стандартам Федерации. В отличие от всех остальных Миров, Мир Шарады не только не стал унифицироваться, превращаясь в стандартный компьютеризованный, из стекла и бетона слепленный рай, а наоборот — сам быстро переваривал и превращал в «своих» переселенцев из Миров Федерации. Все, кому приходилось, прибыв на Шараду, повстречать старых знакомых, переселившихся сюда хотя бы на пару лет раньше, сходились на том, что знакомых этих словно подменили. Как правило, они вписывались в образ жизни того или иного анклава, начинали следовать местным традициям и обрядам.

А традиции и обряды составляли, по сути дела, основу жизни большинства анклавов этой планеты. Технологии здесь рядились в наряды магии, общественные институты принимали образы колдовских и религиозных сект. Договора становились клятвами, семьи — мистическими союзами. Обязанности принимали формы обрядов. И, несмотря на невероятную сложность такого образа жизни, иммигранты быстро принимали его, образовывали смешанные семьи, и второе их поколение уже становилось неотличимым от коренного населения анклава, выбранного для жизни предками.

Когда успел расцвести и созреть этот невероятный букет культур, явно способных конкурировать с унифицированной культурой Федерации, не мог объяснить никто.

Какой-то свет на эту ситуацию пролило открытие феномена неравномерности течения времени в различных анклавах поверхности Шарады. Это явление превратило планету в Мекку для физиков всей Федерации. Возникло довольно экзотическое предположение, что часть колонистов умудрилась прожить на Шараде несколько тысяч лет — за десятилетия Изоляции. Как и на Чуре, гипотезы связывали аберрации хода времени с казавшимся ранее диким, но полностью подтвердившимся предположением о существовании на Шараде Порталов. Порталы — ворота в систему подпространственных переходов, созданных то ли Предтечами, то ли загадочными выходцами из Тартара, были возможной причиной появления на Шараде весьма экзотических форм жизни.

Из такого-то Портала Шишела и вынесло на Шараду.

— Понимаешь, — продолжал он, — черт занес меня в Анклав Зайца. У них так называлось это место. Слава богу, что не совсем уж без гроша в кармане. Так что не пропал я там.

— А от чего пропасть-то ты должен был? — слегка удивился Гай. — Ты же ведь, наоборот, со своими встретиться там собирался...

Шишел очередной раз отмахнулся от досадного вопроса.

— Собирался... Только вот снова унесло у меня кораблик — из-под носа самого. Собственно, из-за того, что вылезли они в подпространственную связь, чтобы мне на Чур весточку передать. Из-за того все и вышло. Засекли их. И сразу опаньки! В системе Шарады всплывает пара крейсеров ОКФ. Такое случайно не бывает.

Гай прикинул в уме — должно быть, где-то «в сферах» очень высоко ценили возможность захвата древнего Корабля. Внеплановый переброс даже одного крейсера Объединенного Космофлота Федерации мог быть оправдан разве только необходимостью подавления вооруженного мятежа или какой-нибудь глобальной эпидемии. А тут в дело бросили даже два!

— Так что пришлось им ноги уносить и с Шарады, меня не дожидаясь, — вздохнул Шаленый. — Винить их за то не могу — с крейсерами не поспоришь... Они к тому же мне денежки-то оставили — чтоб не пропал. И письмо — чтоб ждал. На Океании. Потому что у Шарады опасно стало. И вообще. А у них — у Фесты с компанией, — видишь ли, надежда появилась, что все-таки одолеют они систему управления корабликом этим... Письмо-то мне передали. А вот денежки... Ненадежному человечку они дело доверили.

При воспоминании об этом моменте своей биографии Шишел скрипнул зубами:

— И как назло, все мои хитрые вклады остались в банках Мелетты, Прерии, Океании той же. А на Шараде — ноль целых, ноль десятых. У меня, впрочем, магическая рукопись с собой была. Я ею еще на Чуре торгануть пытался, но когда Кром к ней прицениваться начал, то я повременить решил. На черный день сохранил. А на Шараде пришлось с рукописью той расстаться.

Тут Шишел стал еще мрачнее, чем был до того.

— И ведь предупреждали же меня, что в тех местах с магией поосторожней быть надо... — с досадой продолжил он. — Всему жадность виной — возможность была. Получилось так, что можно было на нее выменять большую партию магических монет. У одного купчины с Квесты. Он, хотя который уж год на Шараде обретался, в торговле выгоду свою различать не разучился. Только для этого надо было в далекий анклав пробраться через два других от Терминала. Я, дурак, и пробрался. Через горный перевал лезть пришлось в кислородной маске. Потом дирижаблем лететь. А под конец подземным туннелем плыть. Большой, надо сказать, туннель. И стены в нем светятся...

Шаленый вздохнул, вспоминая о красотах тех мест.

— Ну и как, — поинтересовался Гай, — выкупил ты те монеты?

— Монеты-то я выменял, чтоб им в огне гореть! — с досадой отмахнулся от неуместного вопроса Шишел. — И хорошо выменял — за ту рукопись с Даосы...

Взгляд его водянистых, чуть навыкате глаз стал — на миг, не более — мечтателен. Должно быть, то была действительно удачная сделка. Удачная сделка, заключенная в красивых местах...

— Понимаешь, она какая-то заколдованная — эта рукопись, — объяснил он. — У нее свойство такое — ее невозможно скопировать. Никому не удалось. Обязательно сбой какой-нибудь. Или глюк... Даже вручную не выходит. Затемнение в мозгах она, что ли, вызывает...

— Слышал о таком... — кивнул Гай. — А у тебя она как очутилась?

— То занятная была история, — снова улыбнулся Шишел. — Нас к Даосе вынесло как раз об ту пору, когда там те самые события вышли... Помнишь — когда демократы сцепились с теократами?

— Кажется, не демократы, а либералы... — с трудом припомнил Гай. — А впрочем, пес их разберет...

— Так вот, — продолжил Шишел, — мы тогда участвовали в эвакуации Горных монастырей. Совершенно бескорыстно — это Фесты идея была...

— Оказывается, вы не только меновой торговлей занимались, — не без удивления заметил Стрелок. — За вами и добрые дела числятся...

— Было дело... — несколько смущенно признал Шишел. — Так вот, в благодарность за спасение Верховный Настоятель — забавный такой дед — нам и даровал тот свиток. Мы сначала не поняли — думали, что это что-то вроде благодарственной грамоты или почетного диплома какого-то... И болталась эта штука у нас в боксе, который под кают-компанию приспособили. На стене, вроде сувенира этакого... И если б мы туда как-то раз одного купчину с Трассы не завели, так бы и не знали, что эта штука немалую ценность имеет. А когда он нам за нее сразу хорошую цену заломил — навели справки... И с продажей повременили.

— А о чем она, эта рукопись? — поинтересовался Гай.

— Да шут ее знает. Магия, одним словом... — Шаленый безнадежно махнул рукой. — Ладно — бог с ней, с рукописью этой. Но это в других Мирах ее за хорошие деньги сбыть можно. А на Шараде нет. Только магия за магию. Оказалось, что магические деньги не продаются. Ими не с людьми торгуются, а с Судьбой. Они только дарятся, выигрываются или в обмен идут на какую другую магию... Выиграть или проиграть их можно. И все. Я, дурак, о том тогда не знал. А простых наличных у меня штуки две федеральными баксами осталось. И местной — анклавной — мелочью ерунда какая-то... Не то что до Океании добираться — на что жить, непонятно...

— Да... — посочувствовал Шишелу Гай. — Что называется, ни выпить, ни закусить...

— Так, да не совсем, — оживился Шишел. — Насчет выпить, так это в анклаве Трех Лун — где Космотерминал расположен — запросто. Там виски священным напитком проходит. Так что на халяву хоть вусмерть упейся. Обряд исполнил — и получи... Другое дело с закуской. Одним словом, как-то жить надо было. Главное, даже на Трассу нельзя устроиться. Потому что охота на меня пошла. И Спецакадемия, и господа военные, и бог весть кто еще — все со мной поговорить захотели. На предмет кораблика нашего. А с этой публикой разговоры плохие... Так что решил я на денежки свои магические игрануть — глядишь, что и обломится. А там видно будет...

Надо сказать, что решение пустить магические монеты в игру Шишел, человек решительный, принял в варианте экстремальном — «если играть, то по-крупному». Но желающих играть «по-крупному» на магические монеты не нашлось. За одним исключением.

Исключением был Большой Игрок. Колдун, игравший на чудеса и предметы магии. Все, кто имел с ним дело, в один голос утверждали, что Игрок предельно честен. И добавляли: «По-своему...» Угловатый шатер Игрока на Цветном рынке был местом, где приезжий народец проигрывался до состояния полного рабства, от которого освобождался, только исполнив некие причудливые поручения Игрока. Реже обретал необычные способности — на день, на час, на год. Совсем редко — на всю жизнь. Вообще-то, чтобы играть здесь, надо было быть сумасшедшим. Но временами Шишел бывал достаточно безумен.

— Колоритный мужик, Игрок этот, — признал он. — Бородища по пояс, нос крюком... И глаза, словно уголья раскаленные. И надо сказать, не очень-то этот тип людей из Федерации жаловал. Особенно тех, кто по-русски болтает. Это из-за прозвища своего...

Прозвище Игрока Абанамат действительно было понятно только знатокам русской ненормативной лексики. Какая-то добрая душа разъяснила игроку его сокровенный смысл, после чего на понимающих его — смысл этот — Игрок смотрел зверем.

Зверем посмотрел он и на Шишела. Однако, когда тот выложил на цветастый игорный коврик объемистый кожаный кошель с монетами древней чеканки, взор его смягчился.

— Ты хорошо играешь в наши кости? — поинтересовался Абанамат, доставая из складок своего широкого, расписанного золотом халата кубический стаканчик. — В другую игру на эти деньги играть грех.

— Пока ни разу не пробовал, — совершенно спокойно уведомил его Шишел. — Но ты мне разъяснишь...

Брови Игрока поползли вверх. Но, подавив естественное удивление, он пояснил:

— Все просто. Костей — семь. У каждой — шесть граней. На каждой — свой знак. Когда выбрасываешь кости на ковер, получается узор. У каждого узора — свое значение. И свое имя. Если ты хочешь изменить это имя, то можешь повернуть, как хочешь, две кости. Или одну. Или не менять ничего. Потом — если мне выпал жребий играть вторым — бросаю кости я. На тех же условиях. И тоже получаю какой-то узор. Имя твоего узора бьет имя моего. Или наоборот. Тот, чей узор победил, выигрывает. Только и всего. Сколько конов будешь играть? Об этом договариваются сразу. Железное условие.

— Семь, — сказал Шишел, подумав. — Семь — счастливое число.

— У вас там, может быть, — пожал плечами Абанамат. — Ладно. Пусть будет семь. Бросаем жребий.

Шишелу выпало бросать кости вторым. Все монеты до последней он проиграл за три кона.

— У тебя еще четыре кона на то, чтобы отыграться, — усмехнулся Игрок. — Если не получится, у тебя будет неделя на то, чтобы погасить долг — как хочешь. Достанешь такие же. — Он кивнул на монеты. — А не достанешь — послужишь мне... Потом узнаешь как...

Шишел закручинился. И было от чего. Читать начертанные на костях знаки он решительно не был способен. И поэтому Игрок вполне мог объявлять итоги кона, как ему заблагорассудится. Но оказалось, что репутация его вовсе не дутая. Он оказался честен.

Потому что после четвертого кона заскрипел зубами и коротко бросил:

— Ты хоть понимаешь, что сказали кости?

— Что — отыгрался я? — обрадованно спросил Шишел и потянулся к сложенным на серебряное блюдо монетам.

Абанамат сочувственно посмотрел на него. Похоже, что на него обрушилось совершенно неожиданное несчастье.

— Ты не отыгрался. Ты выиграл Счастье Игрока. Такое бывает раз в век...

— А что это значит? — озадаченно спросил Шишел, косясь на монеты, таинственно мерцающие в душноватом сумраке шатра.

— Увидишь, когда мы продолжим, — угрюмо ответил Игрок. — Если бы не честь игрока, я бы оборвал игру... Впрочем, может, ты не сумеешь воспользоваться своим счастьем... Посмотрим.

— А как быть с монетами? — продолжал настаивать Шишел.

— Пока что они мои, — порадовал его Абанамат.

«Здорово, — подумал Шишел. — Счастье — получи, а денежки — шиш...»

Монеты — вместе с блюдом — он выиграл в пятом коне.

В шестом он выиграл право на все долги, которые числились за проигравшимися партнерами Абанамата. Долги, естественно, в виде предметов техномагии. Наличных у колдуна не оказалось. Впрочем, к этому моменту Шишел уже окончательно понял, что на деньги в этом шатре не играют.

— Теперь ты понял, что такое Счастье Игрока? — спросил тот.

Потом наклонился к самому Шишелову лицу и тихо, но с невероятным бешенством в голосе произнес:

— В плохое время боги привели тебя ко мне. Мне осталось поставить на кон мой шатер. Но мы поступим иначе...

— Как скажешь, — буркнул Шишел, подсчитывая в уме, хватит ли у него теперь средств на то, чтобы приобрести порядочную ксиву и добраться до Океании.

— Ставим на весь твой выигрыш... — все так же тихо и бешено продолжал Игрок. — И если выигрываю я, то ты просто уйдешь отсюда живым... Поверь, это само по себе счастье...

Слова эти очень не понравились Шишелу.

— Знаешь, дорогой, — заметил он, — со здоровьем у меня все в порядке. В ящик играть еще не собрался...

— Это хорошо, — тихо обронил Игрок.

Казалось, он вот-вот прожжет Шишела своим взглядом.

— А вот если выиграешь ты... Тогда тебе придется выбирать...

Он сделал паузу, подчеркивая значение своих слов. Шишелу показалось, что замешанная на горьковатом аромате курений, дымившихся в бронзовых чашах по углам, духота, царившая в шатре, по крайней мере утроилась.

— Тебе придется выбирать... — все тем же свирепым полушепотом продолжил Игрок. — Если ты выиграешь и в этот раз, то... Или я убью тебя. Чтобы никто не мог сказать, что я нечестен. Или ты примешь от меня тот выигрыш, который я для тебя уже выбрал. Ты о нем не пожалеешь, поверь.

— А денежки как же? — растерянно спросил Шишел, прикидывая, не въехать ли техномагу в лоб да с тем и убыть, прихватив отыгранное добро.

Тот пояснил:

— Поверь мне, они не нужны тебе...

Тон колдуна стал пренебрежительно рассеянным.

— Ты просто не сумеешь ими воспользоваться. Или исполнишь какое-нибудь свое пустяковое желание и заплатишь за это судьбой. Хорошо, если только своей... А то, что я отдам тебе, подарит тебе мудрость...

— Мой интерес, — решил идти напрямую Шишел, — это отсюда ноги унести. На Океанию. Или на Мелетту... А мудрости мне, может, пока и своей хватит...

Игрок поморщился.

— Я не ссудная касса, чтобы оплачивать твой проезд. Что до твоего выигрыша — если он состоится, то он поможет тебе найти путь в те Миры, которые тебя так манят... Играем?

— Играем, — согласился Шишел.

В самом деле — лезть в драку с колдуном не стоило. Его об этом предупреждали. Оставалось одно — бросить кости и — при удаче — получить кота в мешке.

Кости подарили Шишелу выигрыш.

Минуту-другую Абанамат торжественно молчал.

— Итак, — со значением произнес он, — ты выбираешь тот выигрыш, который я приготовил для тебя?

— Давай показывай свою хреновину, коли уж продулся, — уныло отозвался Шишел. — Глаза как — пошире раскрыть?

Колдун величественно усмехнулся:

— Наоборот, закрой их.

«Знаю, знаю я эти штучки... — подумал Шишел. — „Закрой глаза, открой рот...“ И — р-раз в лобешник!..»

Но глаза все-таки закрыл.

И увидел перед собой некое подобие сна.

Перед его мысленным взором предстало то же самое, что только что представало перед взором обычным — заполненный душным сумраком шатер и фигура Абанамата, величественно восседавшего напротив. Однако все это было чуть нереальным, тускло мерцающим и как-то более возвышенным, чем на самом деле.

Но не только в этом было дело.

Чем-то мысленная картина резко отличалась от реальной...

Ах да, на плече колдуна примостилась страннейшая тварь — помесь летучей мыши и обезьянки-игрунка. И была эта тварь и вовсе уж призрачной, как бы на грани восприятия балансирующей. И есть она, и вроде нет ее...

Шишел открыл глаза — нет никакой твари!

Закрыл — вот она! Кривляется, зараза!..

— Это что? — растерянно спросил он, стараясь понять — остаться с закрытыми глазами, открыть их или пойти на компромисс и просто прищуриться?

— Это прямая нейропроекция. Прямо тебе в зрительный центр... — пояснил Абанамат. — Как в обычной виртуалке...

— Да не про это я... — досадливо поморщился Шишел. — Я про зверя этого... Которого у тебя на плече вижу...

Колдун опять величественно усмехнулся:

— Это внутренний демон, у которого нет имени... — торжественно произнес он. — Теперь он твой!

Поименованная демоном тварь вежливо поклонилась Шаленому.

— И на кой же мне эта обезьяна с крылышками?! — поинтересовался тот.

— Он предстал тебе в виде крылатой обезьяны? — с некоторым удивлением спросил колдун. — Что ж... Каждый видит его по-своему... Впрочем, ты будешь видеть его только тогда, когда захочешь... Ну, или когда захочет он...

— И где ж мне его содержать прикажешь? И прикармливать чем?

Абанамат расхохотался:

— Он будет жить у тебя в мозгу! И оттуда будет беседовать с тобой. Указывать на ошибки, хвалить за верные мысли, спорить с неверными...

— Ты что, шизоида из меня сделать хочешь?!! — взвился Шишел. — Чтоб я сам с собой разговаривал?.. Глюки чтоб видел? Чтоб крыша у меня съехала?.. На фиг, на фиг!

— Демон был моим более двадцати лет, — с грустью произнес колдун. — И я не жалею об этом. Он ведь многое знает о жизни здесь... И еще он может немного предсказывать будущее... Ты не можешь представить, как грустно мне с ним расставаться...

— Вот и оставь его себе на здоровье! — с досадой прервал его Шишел. — А я лучше заберу свой товар да пойду!

— Ты уже дал свое согласие, — твердо оборвал его Абанамат.