Хроники XXXIII миров (№6) - Абсолютная гарантия

— Ни хрена себе согласие! — Шишел наконец окончательно открыл глаза и начал грозно подниматься с сиденьица, на котором гнездился во время игры. — Получается — или в гроб ложись, иль в дурдом иди!.. Ни фига себе партию мы с тобой сыгранули!

— Оставайся на месте...

Колдун перегнулся через игральный коврик, положил руку на плечо Шишела и, казалось бы, слегка надавил на него. Но этого оказалось достаточно, чтобы преодолеть могучий импульс шкафоподобного Шишела и легко усадить его на место.

— Это не шизофрения и не раздвоение личности — то, что я отдаю тебе. Просто часть свободных от участия в твоем мыслительном процессе нервных клеток — а таких у каждого всегда очень много — образует отдельную сеть.

Дополнительный мозг — мозг внутреннего демона... Это будет совершенно отдельная личность. Он не станет вредить хебе. И ты всегда сможешь подарить его кому-то другому. Он объяснит тебе как. Когда ты его попросишь... И главное — он подскажет тебе выход из той беды, в которую ты попал...

Шишел ошалело смотрел в пространство перед собой.

— Значит, подарить смогу... — задумчиво пробормотал он. — Значит, выбраться поможет...

— Поможет, — заверил его Абанамат. — Забирай. У многих такие были. У Сократа, например.

А демон утвердительно кивнул. Мол, был, был у Сократа внутренний демон...

— Ладно! — отчаянно махнул рукой Шишел. Пример Сократа сильно повлиял на него.

— С паршивой овцы — хоть шерсти клок! Давай его сюда. И я пошел!

— Не торопись, — осадил его колдун. — Это не так просто делается...

Шишел не без испуга глянул на него.

— Ты мне черепушку, часом, долбить не собираешься?

Колдун рассмеялся снова.

— Твоя черепушка не пострадает... Все это делается не так...

— А как же?

— Дайте мне ваши руки, — приказал колдун. — Вот так!

Темное пламя полыхнуло в глаза Шишелу, проглотило весь мир вокруг и все мысли и слова в нем...

А в следующий миг он уже брел нетвердым шагом по брусчатке узкой торговой улочки, ведущей бог ведает куда, и слушал насмешливые наставления демона, звучавшие в его сознании.

* * *

В кабинете Градова царила атмосфера недовольства. Разумеется, недовольства шефа подчиненными. Точнее, тем единственным подчиненным, который был допущен пред светлые очи Вась-Вася и держал сейчас перед ним ответ.

— За это время, — докладывал Несфирату, — ваш... э-э... Друг наломал немало дров...

— Без метафор и образных выражений, Несфи... — устало оборвал его Вась-Вась.

— Сказать по правде, шеф, — позволил себе огрызнуться Несфирату, — трудно обойтись без метафор, когда все мои люди, забросив все дела по городу, не слезают с «хвоста» господина Шаленого. И притом едва успевают увертываться то от копов, то от неведомо каких пентюхов. Вокруг Шишела темный народ прямо-таки мухой вьется...

Вась-Вась поднял на него тяжелый взгляд и коротко бросил:

— И о чем тебе это говорит, Несфи?

Несфирату виновато поправил галстук и признал свою ошибку.

— О том, — ответил он, — что Шишел завязан на какие-то крупные дела.

— А значит, — все также устало и раздраженно резюмировал Градов, — и на крупный куш, Несфи. Мои... гм... догадки подтверждаются. Давай дальше — коротко и по существу.

— К «Сакуре» он подкатил ближе к одиннадцати. Его пропустили — какая-то японочка вышла к охране. Довольно симпатичная.

— Ясное дело, что твои люди так переутомились, ведя наблюдение... — язвительно бросил Вась-Вась.

Несфирату продолжал, по возможности, невозмутимо.

— Минут через двадцать довольно неожиданно к пансионату подвалили копы. Две машины. И ввалились в «Сакуру». Мои люди, понятно, поджались — та история с Фугу все-таки совсем недавно приключилась...

— Угу... — со все той же ядовитой иронией согласился с ним Градов.

— Немного погодя, — стоически спокойным тоном продолжал глава внешней разведки его «империи», — один кар убрался. Зато появился ваш друг. На каре, естественно. И в нем и затаился неподалеку. А следом — как снег на голову — наш лучший после Дьявола-Сатаны друг — инспектор Руттен и тот француз усатый, что к нам с Прерии приперся. И при нем Дорн. Тот, который... Словом, не мне вам обяснять, шеф... И вся эта компания на рысях тоже в «Сакуру» ломанула.

— Забавно... — промычал Вась-Вась. — Ведь эта же самая команда работала и по убийству Фугу?

— Именно так. А дальше еще забавнее, шеф, — предупредил Несфи. — Через полчаса к машинам выходят объект Г, француз и Дорн. К ним со спины подваливает Шишел, и все четверо начинают какой-то крутой базар. Потом немчура срочно усылает дежурных копов, француз на рысях возвращается в «Сакуру», а Шишел без дополнительных формальностей сворачивает Дорну скулу, заталкивает объекта в свой кар и на нем дует в горы. Под проливным дождем. Мои ребята обалдевают, но жмут за ним. По логике вещей предвидится крутая погоня, блокирование шоссе и все такое... Но копы с этим мешкают. Что странно. Потом, когда вся компания уже вне города, по центру объявляют план перехвата. Смех один...

— Смеяться будем потом. — Градов резко поднялся из-за стола, — Короче, где они сейчас?

— На «Снежной». Это...

— Знаю. Бывал. Что они там делают?

— Непонятно. Забрались туда и не подают признаков жизни. Думаю, ждут кого-то... Возможно, Додо.

— Почему ты так думаешь?

— Это — так... Догадка по ассоциации. Этот дурень — за ним тоже приходится присматривать — взял напрокат маленький снегоход и загрузил в свой «фольксваген».

Взгляд Градова затуманился. Он морщил лоб, словно решая какую-то головоломку.

— Шишел... — пробормотал он. — Шишел — Додо... Додо... Додо — Коппер...

Несфирату с величайшим вниманием взирал на умственные потуги шефа.

Градов молчал, барабаня пальцами по столу. Потом коротко распорядился:

— Наблюдайте дальше. Обо всем, что случится, сразу мне. Хоть там мышь проскочит, хоть таракан пукнет...

Снова пальцы шефа отбили по столу короткую дробь.

— И еще — я должен точно знать, за что пытались сцапать Гая в «Сакуре». Как можно быстрее.

— Это само собой, шеф. Уже работаем...

Градов махнул рукой.

— Иди... Да, вот еще — Рыбака ко мне направь. Срочно.

* * *

Рыбак предстал перед шефом почти так же мгновенно, как исчез Несфирату. Вась-Вась несколько секунд смотрел на него мутным взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

— Вот что...

Слова он выговаривал словно нехотя.

— Вот что — сколько ребят мы сейчас можем бросить на дело?

Рыбак прикинул в уме и выдал ответ почти мгновенно:

— До тридцати. Если снять людей с разных заморочек, то и с полсотни.

Вась-Вась неопределенно гмыкнул. Потом резко определил:

— Всех стянуть за город — на Перевалы. Оттуда — к «Снежной». Спросишь Несфи, где и что. Взять в кольцо. Скорее всего, там придется брать кое-кого. Не шуметь. Не светиться. Без команды не выступать — что бы ни случилось. Я там буду сам. Действуй.

— Шеф... — Рыбак запнулся и откашлялся. — Дело такое, шеф... С вами хочет встретиться один тип. Срочно и без свидетелей... Похоже, у него серьезное дело к вам. И срочное.

Градов поморщился:

— Не ко времени. Что за тип-то?

— Залетный. Похоже, из Метрополии, Или что-то в этом духе... Точно, что не легавый. Он остановился в «Дюке».

— В лицо меня знает?

— Думаю, да.

— Тогда пусть спускается в бар. И сам ко мне подходит, когда появлюсь. Так и быть, поболтаю с ним. Предварительно. Почву прощупаю. Но и ты не зевай. Уже сегодня я должен знать, что это за тип. Всю его подноготную. «Не легавый» — этого мало. — Он поднялся из-за стола. — И распорядись, чтоб Коста машину подал. Спешу я.

* * *

— Так вот с тех пор и живу я с чертушкой этим в башке... — вздохнул Шишел, принимаясь за очередную банку пива. — Не скажу, чтобы пользы от него никакой не было... По крайней мере там — на Шараде... Помог он мне с нее выбраться. Чтоб таким типам вроде Коппера черти этак помогали!..

— Что-то вышло не так? — поинтересовался Гай.

— «Не так» — это не то слово! — с досадой отозвался Шишел. — Он, понимаешь, меня на эту историю с торговлей головами и раскрутил. Нет, не то чтобы он про эту затею что-нибудь знал... Нет, он меня с людьми Чолли свел. Они там при Космотерминале кое-какие гешефты творили. И они мне помогли — авансом, так сказать. Я, дурень, думал, что их наколол. Себе чужое имя придумал. Историю сочинил — кто я, да откуда... Да, видно, слишком приметный человек я — не я их, а они меня накололи. Раскусили в два счета. Но виду не подали. Устроили меня зайцем на кораблик до Террановы и объяснили, что выполню я там для Карло работку пустяковую, а за то мне и ксиву соорудят, и до Океании добраться помогут... Но Карло Чолли не тот тип, чтобы за пустяки такие услуги оказывать. Он меня лично навестил. Не поленился. Во время промежуточной стоянки на орбите Кандиды. Тут уж разговор был прямым, как говорится, текстом. Он-то меня в лицо знает.

Карло Чолли — Папа Карло, один из королей космической контрабанды — действительно знал Шишела в лицо и даже поучаствовал немного в челночных операциях Корабля. К Шаленому относился он не без уважения. Это, впрочем, вовсе не значило, что старый пройдоха допускал хотя бы мысль о том, чтобы воздержаться от того, чтобы использовать нынешнее Шишелово бедственное положение.

Шустрый связист провел его в каюту-люкс, в которой на время своего визита на борт лайнера «Глория» воцарился Папа Карло. Старомодно и чрезвычайно аккуратно одетый старик всегда напоминал Шишелу покойника, обряженного к положению в гроб. Старомоден Чолли был не только в одежде, но и в своих манерах. Шишелу было предложено удобное кресло и бокал «кьянти».

— Как ты думаешь, Дмитрий, — осведомился Папа Карло, провожая взглядом связиста, который поспешил деликатно ретироваться с места действия, — сколько с меня содрал этот паренек за свои услуги? И сколько содрал с меня помощник капитана? И во что старому Чолли вообще обходится твой провоз на Терранову?

— Я думаю, штук двадцать — двадцать пять... — задумчиво предположил Шишел.

— Втрое дороже, дорогой. Втрое... Эти черти уже прослышали, что ты числишься в розыске. А на беглых и разыскиваемых тариф другой... — Он отхлебнул «кьянти» и пристально посмотрел Шишелу в глаза. — Но ведь ты не прочь отработать этот должок? И даже получить кое-что сверху? А поработать придется всего-то курьером. Для переброски груза одного... Весьма специфического.

— Слушай, Карло, — встревоженно осведомился Шишел. — За кого ты меня держишь? Наркоту через таможни таскать не мой профиль...

— Я сказал весьма специфического, — сварливо пояснил Чолли. — А что специфического в наркотиках? — Он пожал плечами. — Наркотики — это, прости меня, рутина. Конечно, то, что ты повезешь с Террановы на Сентинеллу, может сильно расстроить таможенников. Но больших неприятностей от них ты не жди. Неприятности тебе могут доставить другие люди. Те, которым надо перехватить наш груз. Поэтому от тебя потребуется гораздо больше того, что требуется от парнишек, что возят «порошок»... К тому же груз капризный.

Шишел молча вопросительно уставился на Папу,

— Речь идет о мозгах, — невозмутимо объяснил ему Чолли. — Об обычных человеческих мозгах. За некоторые из них стали хорошо платить. Для пущей сохранности ты их будешь транспортировать в их естественных контейнерах..

— Я что-то тупой стал, — озадаченно произнес Шишел. — Это что — я сопровождать кого-то должен? Или... покойников возить, что ли?

— Если бы надо было протащить на Сентинеллу покойников, я так бы и сказал. Но заказчик покупает у нас не руки и ноги. Не желудок, не печень или какой-нибудь другой ливер. Ему из всего этого комплекта нужен только мозг. Который находится у большинства из нас в голове. Вот головы-то ты и повезешь. Отделенные от туловища. Нет лучше упаковки.

Шишел открыл рот. Потом закрыл.

Убедившись, что собеседник правильно понял его слова, Чолли перешел к подробному инструктажу.

— А когда он выдал мне, — сообщил Шаленый Гаю, — что представителем заказчика на Терранове будет Перхоть — Бюсси, а работать мне придется с Фугу и с Додо, тут чуть совсем не поплохело мне... Уж больно «удачливые» это ребята. А Фугу к тому же — мокрушник известный. И вот как в лужу глядел... Но пришлось, как говорится, жрать, что дают. Потому что Карло мне выбора не оставил — мол, коли не согласен я, то он руки умывает, штаны отряхивает и оставляет меня с моими проблемами. И деваться от его работенки мне было просто некуда. Разве что сразу властям сдаваться. Ну и демон меня вконец уработал. «Дело, — говорит, — конечно, граничит с мокрухой, но ты-то сам никого кончать не будешь. А те, кому там, на Терранове, головы открутят, так они уже все равно „заказаны“. Им все равно без головы быть — независимо от того, ты их бошки на Сентинеллу потащишь или кто другой..» Ну, и подписался я на это дело...

Очередной тяжелый вздох Шишела был особо выразителен.

— Вот так я здесь и очутился, — закончил он. — Таким вот образом...

* * *

Гай пристально вглядывался в окно. Временами он подносил к глазам болтающийся у него на шее бинокль.

— Темнеет... — заметил он, чтобы сказать хоть что-то.

Свою историю он рассказал Шишелу менее красноречиво и гораздо более коротко, чем тот излагал хронику своих похождений. После чего на некоторое время оба они замолкли, прикидывая — не перебрали ли они по части взаимных откровений. И по части пива.

— Вот теперь... — сурово отозвался Шишел, отрываясь от благоприобретенного порока — гадания по книге. — Теперь уж можно начинать ждать гостей. Хуже нет, чем ждать да догонять... Вот что... Послушай... Сейчас вот вычитал в забавной книжке этой... — Он помахал в воздухе сборником притч о добродетельном проповеднике и злобном свистуне. И огласил очередную мудрость, которой его снабдил древний автор: — «Ожидание есть испытание, — говаривал добродетельный Бонни, раскуривая свою старую трубку. Да-да — испытание, посылаемое роду людскому чаще, чем какое-либо другое. Чаще, чем гнев или болезни. И не преодолевший искуса ожиданием не в силах преодолеть никакого другого. Научившийся же его преодолевать будет вознагражден самой жизнью своею. Ибо вся наша жизнь есть не что иное, как ожидание встречи с тем благим и вечным, что последует за нею... И благословенны ждущие, ибо — дождутся».

«Да вовсе не потому благословенны ждущие, что дождутся они, — возражал на это Злобный Свистун Грогги, оснастившись чинариком покрупнее. — Как не потому благословенны и прыгающие, что они таки допрыгаются. И вовсе не в том состоит польза ожидания, что оно учит нас такой добродетели, как терпение. Ибо терпение не всегда есть добродетель и рождается чаще из страха и безразличия, чем из благостного смирения. Нет — ожидание хорошо тем, что дарит нам надежду. Ибо ждущий надеется. А только надежда и делает нашу жизнь хоть немного сносным занятием. Но дождавшись, мы никогда не получаем того, что ждали. Разочарование — вот что дарят нам сбывшиеся ожидания. И вот теперь подумайте о том разочаровании, которое подарит вам то ожидание, которым мой благодетельный противник назвал нашу жизнь. Ждущие благословенны просто потому, что ждут и надеются». Каково? — осведомился Шишел, захлопывая книжку.

Гай взял ее из его рук и повертел перед глазами.

— Не слышал о таком авторе... — пробормотал он. — Что это был за тип?

— Должно быть, это есть в предисловии, — пожал плечами Шаленый. — Только я их никогда не читаю — предисловия эти — раньше, чем прочитаю книжку насквозь.

Он, грузно ступая — словно не до конца проснувшийся после зимней спячки гризли, — прошелся вдоль широких окон, потом отыскал в незаметной нише нужное ему изваяние, затеплил огонек на алтарике и скормил пятерку баксов Линн-ул-Лаану, Унылому Богу Ожидания.

Потом подошел к окну — проверить, не принесло ли жертвоприношение хоть какой-нибудь результат. Оказалось, что принесло.

— Слушай! — окликнул он Гая.

Он ткнул пальцем в темнеющие небеса за окном.

— Что это за чертовщинка там — над Перевалами?..

Гай поднес к глазам бинокль.

— Вертолет, — сообщил он. — Идет к нам...

Часть III

ЦЕНЫ НА ГАРАНТИИ

Глава 10

БОГ НЕОЖИДАННОСТЕЙ

Это действительно был вертолет. Небольшая двуместная «стрекоза» с эмблемой прокатной фирмы. Почти бесшумная в полете. Конечно, это могли быть и припозднившиеся туристы, пожелавшие с воздуха полюбоваться закатом в горах, но подобные сомнения рассеялись довольно быстро — геликоптер шел прямо к «Снежной».

— Вот что... — машинально пониженным — словно его уже могли услышать посторонние — тоном произнес Шишел. — Не торчи в окне. Присядь. Или там... И говори, что видишь.

Сам он отошел в глубь зала и примостился на уголке кресла.

— Сейчас будут над нами... — доложил Стрелок. — Так... Зависает над корпусом... Ч-черт — плохо видно... Снижается. Выбросили лестницу. Так... По лестнице спускается человек. В штатском...

— Коппер? — живо откликнулся Шишел.

— Да вроде нет... Того же роста... Но не он. Точно не он. Лицо хорошо видно — ничего похожего... Махнул пилоту. Лестницу убрали, вертушка уходит... Тип пошел к черному ходу. Для технического персонала. Похоже, у него есть ключ. Зашел. Дверь не притворил почему-то... Ч-черт — куда он теперь подастся?

Шишел перешел на хриплый шепот.

— Что ж это за мужик таинственный? — озадачился он. — Может, Коппер страхуется и человечка своего прислал? Вперед себя?

— Все может быть, — пожал плечами Гай. — Он тоже сильно понизил голос: — А может, кто-то еще, кроме нас, на Коппера засаду устраивает...

— В одиночку? — усомнился Шишел. — Это вряд ли... Может, просто козел какой-то — техник дежурный или просто — дай-то бог — воришка...

— Факт только то, — подвел итог его размышлениям Стрелок, — что мы теперь здесь не одни. Здание большое. И куда этот тип заберется, непонятно.

— Да как бы не сюда... — задумчиво предположил Шишел и скривился от собственной догадки. — Отсюда обзор наилучший. И вообще... Место подходящее. — Он поскреб в затылке. — Вот что... — Он окинул взглядом уже обжитый им и Стрелком зал. — Убираем свинарник. И сидим тихо. Пусть он шумит — этот тип. Надо бы его вычислить. И побеседовать...

* * *

Бар отеля «Дюк» всегда раздражал Вась-Вася своей нелепой, «а-ля XX век» помпезностью. Раздражал его и не ко времени случившийся партнер, не спешивший появляться на месте действия. Видимо, тип или передумал, или со стороны присматривался к нему. Вась-Вась уже решил было опрокинуть рюмку кальвадоса и убыть восвояси, когда примостившийся на сиденье слева от него солидный господин, видом своим напоминавший рано облысевшего крокодила, осведомился:

— Что вы предпочитаете в это время суток, господин Градов?

Вась-Вась угрюмо уставился на типа, смотрел на него секунд пять и в конце концов буркнул:

— Заказывай на свой вкус и переходи к делу. У меня времени на тебя нет. Ты, что ли, со мной толковать собрался?

— Два двойных «Абсолюта», — обратился лысый крокодил к бармену. — Со льдом.

После чего удостоил собеседника приятнейшей улыбки.

— Да, это именно я искал с вами встречи. Она не отнимет у вас много времени. Но может многое дать в смысле укрепления вашего финансового положения...

— Ваш «Абсолют», са-а-аг, — перебил его бармен, двигая по столу кристально прозрачные емкости с позвякивающими в них льдинками.

— Давай по делу, — зло отрезал Градов. — Без «ля-ля». Сколько даешь. И подо что.

— Мы готовы урегулировать ваши финансовые проблемы с людьми с Трассы. У них, говорят, к вам есть претензии...

— Жестянщику я платить не буду, — жестко отрезал Вась-Вась. — Пусть он свои претензии заткнет себе в...

— Конечно. — Лысый крокодил жестом остановил начавшееся словоизвержение. — Конечно, вы не будете платить ему ни цента. С ним расплатимся мы. А вы получите свободу рук, и ваших людей никто не станет... э-э... беспокоить на Трассе. Я вижу полный для вас в этом профит...

Градов размышлял минуту-другую, разглядывая физиономию собеседника.

— Слушай, — наконец произнес он, — я на дешевку не покупаюсь. Принципиально... Так что, если ты из «органов»...

— Совершенно не важно, откуда я, — остановил его лысый крокодил. — Важно то, что мы готовы выложить довольно большие деньги за работу, которая не входит ни в малейшее противоречие с законом. Мы просто хотим, чтобы вы поспособствовали нашей встрече. Только и всего.

«Ушиби меня господи... — подумал Вась-Вась. — Ушиби меня господи, если это не еще один покупатель на Коппера...»

— Что за человек-то? — буркнул он, разглядывая свой стакан с «Абсолютом».

— Вы хорошо знаете его... — Лысый крокодил снова очаровательно улыбнулся. — Вы хорошо знаете этого человека. Не будем называть настоящих имен. Он остановился в отеле «Ротонда». Под именем Юрия Сатановски...

Градов окаменел. Хотя от чего каменеть-то? Ясно, что на человека с Древнего Корабля идет охота. Ну, и вот первая борзая вышла на след... Ровным счетом ничего удивительного.

— Вот и идите к нему сами... — пожал он плечами. — Заодно денежки целее будут...

Последовала очередная улыбка, достойная быть внесенной в Книгу рекордов Гиннесса.

— У вас отменное чувство юмора, господин Градов. Вы же хорошо понимаете, что шансы встретить его там у нас чрезвычайно малы. Признаюсь вам: думаю, что этот господин вовсе не ищет встречи с нами... Поэтому мы и решили прибегнуть к вашему... э-э... посредничеству в этом деле.

Вась-Вась неприязненно уставился на собеседника.

— Ладно, — наконец, постановил он. — Мне надо серьезно обдумать ваше предложение. Сегодня и сейчас я не имею для этого времени. Держите со мной связь через того человека, который нас свел...

— Вы имеете в виду господина Дольски? — Улыбка вновь расцвела на крокодильей физиономии.

— Его самого.

Градов опрокинул в глотку ледяной «Абсолют» и, не разводя особых церемоний, покинул своего собеседника. Легок на помине, у машины его ожидал Рыбак.

— Я уже навел справки, — сообщил он, — вы только что разговаривали с профессором Рональдом Мак-Аллистером. Это Спецакадемия...

Градов поморщился:

— Так я и знал... Не упускай его из виду. А сейчас мотай к «Снежной». Со всем кагалом. Что не ясно — спросишь Несфи... Он должен быть уже там. Или на подходе.

— Он здесь, шеф. Тоже имеет что-то сказать вам. — Рыбак кивнул на притулившийся рядом автомобиль. — Словом, я пошел...

Несфирату выскочил из своей машины, как чертик из коробки. Должно быть, он с нетерпением ждал, когда Рыбак удалится на достаточное расстояние.

— Такое дело, шеф... — заговорил он торопливо, просунув голову в салон градовского «найтфлайта», — Мои ребята уже потолковали там, в пансионе, с охраной... Фигня получается — в «Сакуре» какому-то япошке репу снесли. Ночью. И снес ее тип, который на входе предъявил ксиву на имя Максимова, то есть того самого парня, который на самом деле Гай Дансени... Тут нескладушки выходят. Мы-то точно знаем, что ночью Дансени дрых в «Заставе». А всего хуже то, что ксива-то его у нас была. В работе...

Градов уставился в пространство перед собой. Потом спросил коротко:

— Это точно, что по той самой ксиве?

— Точно, шеф! Гадом буду...

— Мы в дерьме, ребята! — коротко оценил ситуацию Вась-Вась, — В полном дерьме!!!

* * *

Некоторое время инспектор Руттен молча созерцал шляпу комиссара Роше — мокрую и понурую. Шляпу проклятый лягушатник водрузил прямо на его письменном столе. Насладившись созерцанием этого предмета в полной мере, он поднял взгляд на самих виновников предстоящего действа.

Сами эти виновники виноватыми, впрочем, не выглядели. Роше, как всегда, смотрелся добродушно-рассеянным моржом, а Дорн сохранял на украшенной здоровенным синячищем физиономии выражение преисполненного достоинством внимания к вышестоящему начальству.

— Я не хочу заниматься сейчас вопросом о вашем страннейшем упущении, господа, — начал он со сдержанным укором в голосе. — Тем более что вы клятвенно обещали исправить сложившуюся ситуацию в течение суток. Сейчас не время для детальных разборок совершенных ошибок. Я вынужден был срочно оторвать вас от дел для того, чтобы ознакомить с поступившим к нам распоряжением высшей инстанции. Оно касается непосредственно операции, проводимой нами. Извольте ознакомиться.

Он протянул Роше листок распечатки. Тот, по своему обыкновению, проделал всю, положенную по сценарию, серию магических действий с трубкой и очками и углубился в чтение довольно короткого текста. Покончив с этим занятием, он молча передал листок Дорну.

Тот реагировал на прочитанный текст куда более бурно.

— Я п-прошу, — напряженно произнес он, возвращая бумагу инспектору, — дать мне б-бумагу и п-перо.

— Зачем это? — удивленно воззрился на него Руттен.

— П-по старой традиции заявления об отставке пишут на бумаге, инспектор. От руки.

Дорн был бледен так, что «фонарь» его стал казаться совсем черным.

Брови инспектора полезли вверх

— Потрудитесь, однако, объясниться... Почему вы вдруг собираетесь сделать столь... э-э... радикальный шаг?

— Да п-потому, что это, — Дорн указал на прочитанный листок, — бесчестье. Было бы бесчестьем с моей стороны выполнять подобные распоряжения. Мы обещали этому человеку, что не выдадим его ни федеральным структурам, ни... На других условиях он не пошел бы на сотрудничество с нами.

Руттен смотрел на Дорна довольно оторопело.

— Я... — возмущенно произнес он. — Я уж и не знаю, как назвать вашу выходку... Прежде всего, о каком сотрудничестве с Дмитрием Шаленым может теперь идти речь?! Да, я дал согласие на невыдачу этого взломщика, хотя и был изначально против этого. На Квесте по нему тюрьма плачет, но Квесте мы его не выдали. Мы его даже не содержали под арестом. И каков же результат? Он — он, а не мы — нарушил нашу договоренность и, фигурально выражаясь, «расписался» в этом на вашей физиономии...

— Простите, инспектор, но делать такое заключение еще рано! — запальчиво возразил Дорн. — Кроме того, как же нам быть с юридической автономией Террановы?

— Знаете... — развел руками инспектор. — Вы удивляете меня сверх всякой меры. Что до юридической автономии, то вам лучше меня должно быть известно, что она не распространяется на прямые распоряжения Федерального Директората. — Руттен встал из-за стола и прошелся взад-вперед по тесноватому кабинету. — Поистине не понимаю, — пожал он плечами, — причину вашей... э-э... симпатии к этому уголовнику. Но, принимая ее во внимание, попрошу вас учесть, что мы сдаем его не для предания суду и не для немедленного заточения. Этот человек интересует научные и военные круги Федерации главным образом в связи с его участием в экипаже того самого звездолета Предтечей, о котором...

— Ничего хорошего ни ему, ни его друзьям по экипажу от этих кругов не перепадет, — возразил Дорн. — Кроме того, речь идет не о том, что ждет Шаленого после выдачи его федералам, а о цене нашего слова. Я повторяю свою просьбу — мне необходимо написать...

Физиономия Руттена побагровела.

— Свое вздорное заявление вы напишете после того, как посадите потерянного вами арестанта за решетку! — резко отрубил он. — А сейчас извольте исполнять свои обязанности! Вы ведь, кажется, были недовольны, что я вас задержал на пару минут?

— Да, мы очень торопимся... — признал Роше, поднимаясь со стула. — Нас ждет вертолет.

Он было уж повернулся к двери, но вовремя вспомнил про свою шляпу. Подхватив ее со стола, он описал своим головным убором некую кривую, означавшую прощальный жест.

Дорн ограничился тем, что отчеканил «Честь имею!» и отвесил шефу короткий поклон-кивок.

Руттен некоторое время смотрел на захлопнувшуюся за Роше и Дорном дверь. Потом он покачал головой, вздохнул и, усаживаясь за стол, пробормотал себе под нос:

— Не знаю, в чем тут хитрость, но если федералы получат своего Шишела, то я, наверное, стану Папой Римским...

* * *

На «Снежной» царила тишина. Напряженная, полная ожидания тишина. Закат давно миновал, и теперь только разноцветные луны Террановы лили свой тусклый свет на снежные склоны окрест.

Шишел нервно листал свою потертую гадальную книгу. На этот раз неведомый биограф двух непримиримых спорщиков поведал ему:

«Частенько неожиданности — и чаще всего неприятные — поджидали обоих небезразличных мне учителей жизни на путях их судеб. На что каждый из них имел свою точку зрения. „Неожиданность, — говорил бывало добродетельный Бонни, — есть напоминание Господне о нашей невнимательности к окружающему нас бытию. Ибо для невнимательного раба божия и наступление после лета дождливой осени бывает неожиданным, а для человека, внимательного к тем приметам, что посылает нам Судьба, и лихой разбойный налет бывает предначертан, ожидаем и встречен должным отпором“.

На что злобный Грогги всякий раз возражал: «Лишь то в нашей жизни благо, что явлено нам неожиданно, ибо если все, что посылает тебе Судьба, ожидаемо, то это значит, что поставило тебя Провидение в скучный пыльный угол и заставило подряд раз за разом перечитывать скучную притчу. В таком случае — поищи за собой грех, за который удостоился такого наказания, и постарайся оный преодолеть»».

«Вот только неожиданностей нам и не хватает», — зло пробормотал Шаленый.

— Если можно, — прошипел ему Гай, — не шуршите бумагой. И не шлепайте губами, когда читаете...

— Время-то подходит, — еле слышно проговорил Шишел, глянув на часы. — Где ж его черти носят?..

И вдруг замер.

— Ти-ха! — прошипел он.

Снаружи — с пологой лестницы, ведущей на занесенную снегом танцевальную площадку, — отчетливо слышались уверенные шаги.

— Отступаем в подсобку, — все так же шепотом распорядился Шишел. — А там посмотрим.

Смотреть-то как раз и не приходилось. Из приоткрытой двери кладовой не было видно ровным счетом ничего, кроме царившего в кухонном блоке полумрака. Точнее мрака. Почти полного.