Хроники инспектора Ротанова

— Что ты об этом думаешь?

— О чем именно?

— Сорок человек на борту плюс тридцать человек команды — шесть месяцев полета, — но запасы продуктов не тронуты, кладовые, водные баки — все забито под самую завязку, словно корабль находится на Земле перед стартом! Этого не может быть, и тем не менее это так!

— А топливо ты проверил? — Хорст окончательно оторвался от своих расчетов и уставился на Ротанова внимательным взглядом, в котором читалось недоумение.

— Как ты догадался? Ты ведь догадался, что баки пусты?

— Не то чтобы догадался… Но я этого ожидал.

— Но почему?

— Мне кажется, нас не собираются отсюда отпускать. Нам предоставили для комфортного проживания дом, в котором изучать наше поведение будет очень удобно.

— Ты все время говоришь об Ароме так, словно всеми событиями здесь управляет некий могущественный разум! Но пока что этому нет никаких доказательств. Цепочка событий, с которыми мы столкнулись, могла быть случайной! К тому же я не вижу в них никакой логики! Царапины на броне посадочного бота, случайная гибель Асланова, воронка в дорожном покрытии, какие-то прозрачные монстры в городе, наконец, этот корабль… — все это не вяжется одно с другим. Мне это кажется набором бессмысленных случайностей.

— Или забавой, игрой…

— Ты хочешь сказать, с нами играют?

— Почему бы и нет, если возможности не ограничены? Возьми, к примеру, эту песчаную бурю. На ее создание ушла чертова уйма энергии, а в результате мы услышали лишь несколько не самых приятных слов… «Добро пожаловать… мясо».

— Может, нас хотели запугать?

— Зачем? На наши вопросы мы не находим ответов, потому что вопросы подбрасывает нечеловеческая логика.

— Но все, что здесь происходит, не укладывается в твою гипотезу о высоком разуме, управляющем этой планетой.

— Кто говорит о высоком разуме? О чужом — это будет правильней, о совершенно непонятном для нас — это возможно.

— Но ведь здесь двадцать лет жили люди, и никто ни разу не отметил ничего необычного, ничего такого, что не укладывалось бы в наше представление об обычной курортной планете. Никаких следов цивилизации, даже биоса нет! Откуда здесь взяться разуму?

— Мы стараемся все объяснить с позиций нашей человеческой логики — это и понятно, другой мы просто не знаем. Но представить хотя бы приблизительно иную точку зрения — занятие уже само по себе довольно увлекательное. И если посмотреть с позиций этой логики на наши действия…

— Что-то ты хитришь, Ротанов! И не отвечаешь на мой вопрос.

— Это потому, что у меня нет окончательного ответа. Я лишь могу предположить, что до определенного момента этому разуму незачем было проявлять себя. Присутствие людей его, видимо, в чем-то даже устраивало, иначе с его-то возможностями он давно очистил бы от нас планету.

— Да где он, твой разум?! В песчаной буре?!

— Может, на дне океана, может, в воздухе или в почве, может быть, он распылен по всей планете и невидим для нас, потому что мы не знаем, куда смотреть.

— Ладно, оставим пока в стороне высокие материи. Что нам теперь делать? Сидеть взаперти на этом корабле, не высовывая носа?

— Это было бы самым неразумным.

— Тогда что?

— Делать то, зачем мы сюда прилетели. Собирать информацию и постараться помочь тем, кто уцелел после катастрофы. Если кто-нибудь уцелел.

— Не думаю, что в этом благородном начинании тебя поддержат десантники.

— Я тоже так не думаю. Вполне возможно, они откажутся нас сопровождать. Тогда мы уйдем одни.

— Я не знаю, согласится ли на это даже твоя Линда.

— Что вы все заладили: «твоя Линда», она мне не жена, просто случайная попутчица!

— Ой смотри, Ротанов, с такими попутчицами опасно иметь дело, как бы голову не потерять — об остальном я уж и не говорю.

Разговор с Хорстом оставил у Ротанова неприятный осадок. Инспектор и без его напоминания знал, что выяснения отношений в их маленькой группе не удастся избежать, и ни к чему хорошему это выяснение не приведет.

Чтобы подготовиться к нелегкому, но неизбежному разговору, он решил какое-то время побыть в одиночестве и, покинув управляющую рубку, не стал искать каюту, в которой расположилась Линда. Слава богу, свободных помещений на корабле было хоть отбавляй. И не последнюю роль в этом его решении сыграли замечания Зарудного и Хорста. Меньше всего ему хотелось подчеркивать их особые отношения с Линдой. Проблем и так хватало.

На одной из нижних палуб Ротанову попалась каюта, которая более-менее соответствовала его теперешнему настроению.

Здесь не было гобеленов, ковров, копий картин известных мастеров и хрустальных горок. Каюта, совсем крохотная, вероятно, принадлежала кому-то из членов команды лайнера.

Как раз то, что ему было нужно, чтобы сосредоточиться и на какое-то время оказаться в обстановке, где его ничего не отвлекало и не раздражало.

Несмотря на небольшие размеры и отсутствие дорогих безделушек, эта каюта была оснащена всем необходимым.

Он с удовольствием принял волновой душ, напоминавший своими ароматизаторами и прикосновениями мельчайших водяных капель вечерний бриз на морском побережье.

Прежде чем с наслаждением растянуться на узкой и жестковатой койке, он вспомнил о том, что с утра у него во рту не было маковой росинки, и заказал со стенного пульта основательный обед, распорядившись, чтобы кухонный робот принес его прямо в каюту.

Все они измотаны. После посадки на них обрушилось слишком много событий. Схватки, мертвый город, поход к космодрому… Нервы у всех на пределе, нужно дать людям отдохнуть, прежде чем ставить перед ними новую задачу.

Он так и сделает, если события вновь не вынудят их действовать поспешно, как это уже было не раз на этой сумасшедшей планете.

Затем он подумал о том, что отдых на этом корабле ни в коем случае нельзя затягивать, иначе возникнет другая опасность. Люди расслабятся, почувствуют, что цель, к которой они стремились, покидая Землю, достигнута, что все опасности остались снаружи, за бортом… Этот корабль казался таким надежным, комфортным и безопасным, что невольно напрашивался вывод о том, что неведомые силы используют его в качестве лакомой приманки.

Он думал об этом, пережевывая принесенные роботом осточертевшие концентраты, лишь внешне похожие на сочный бифштекс.

Ничего нового не приходило в голову, данных для каких-то выводов и даже для обоснованных предположений было все еще недостаточно. Одно он решил для себя совершенно определенно — поиски пропавших на этой планете людей он не прекратит даже в том случае, если вести их придется одному.

Он должен выполнить свою главную задачу в любом случае, при любом раскладе сил. А задача инспектора внешней безопасности состоит в том, чтобы установить, что произошло здесь с людьми, что за новый могущественный враг появился у человечества на этой планете, на которой в течение целых двадцати лет ничто не угрожало процветанию нормальной земной колонии… И он вынужден был повторить себе эту набившую оскомину истину просто потому, что очевидные истины забываются в первую очередь.

Настырно и совершенно по-земному задребезжал над входной дверью старинный звонок. Кто-то все-таки сумел отыскать его тайное убежище. Впрочем, он не сомневался в том, кто это может быть, и потому, не вставая с постели, приказал охранной системе открыть дверь.

Появившаяся на пороге Линда Гердт выглядела убийственно спокойно, и Ротанов прекрасно знал, что это ее спокойствие предвещает надвигающуюся бурю.

— Хорошее место. От меня спрятался?

— Да не собирался я здесь оставаться! Ты же видишь, эта каюта совершенно непригодна для жилья, — сразу же начал оправдываться Ротанов. — Хотелось еще раз все обдумать и подготовиться к серьезному разговору с десантниками. Я не собираюсь долго задерживаться на этом корабле. Нужно искать пропавших людей, нужно найти хотя бы одного свидетеля событий, которые произошли на Ароме с момента начала катастрофы.

— Я давно замечаю, что ты начал меня избегать, — продолжала Линда гнуть свою линию, делая вид, что не слышит его доводов. — С тех самых пор, как мы покинули город, ты не соизволил обмолвиться со мной ни единым словечком!

— Я не хотел на людях демонстрировать наши с тобой особые отношения. В таком маленьком отряде, состоящем из одних мужчин, это может подорвать остатки дисциплины.

— Каким ты, однако, стал щепетильным! Почему же раньше ты не беспокоился об этом, когда забрался ко мне в постель?

— Я никогда не отказываюсь от выплаты причитающихся мне долгов! — произнес инспектор с ехидной усмешкой, о чем сразу же пожалел, потому что шутка не получилась и своим замечанием он довел Линду до самой высшей точки кипения. Видя, что теперь уже всякие разумные доводы бессмысленны, он неожиданно перешел от обороны к наступлению, чем сразу же сбил ее с толку.

— Ты лучше скажи, что от тебя надо этому хлыщу Саврасову, почему он не отходит от тебя ни на шаг?

— Ах, вот как! Ты соизволил это заметить! А я уж думала, что ты вообще перестал смотреть в мою сторону.

— Ты не ответила на мой вопрос! — суровым голосом произнес Ротанов, поднимаясь с постели и лишая Линду ее основного преимущества.

Стоящий над твоей головой человек всегда чувствует себя более уверенно. Его совершенно не интересовал ни сам Саврасов, ни его безуспешные попытки приударить за Линдой, ему лишь хотелось побыстрей завершить очередную, не вовремя назревавшую ссору. Похоже, ему это удалось, потому что Линда, неожиданно прекратив свои наскоки, заговорила серьезно:

— Вот что я думаю, Ротанов. Нам с тобой не нужно дожидаться разговора с десантниками, о котором ты упомянул. Ничего хорошего из этого не получится. Они откажутся пойти с нами. Ведь ты именно на это рассчитываешь, я не ошиблась?

— Не ошиблась. Но откуда такая уверенность?

— Мужчины иногда откровенничают со мной. Стараясь произвести впечатление, они часто болтают лишнее. Так вот не знаю, что именно они задумали, но меня они уж точно отсюда не выпустят. А снова оказаться похищенной мне что-то не очень улыбается. Достаточно того случая на «Разгоне». Давай незаметно уберемся с корабля прямо сейчас, когда этого никто не ждет.

— Хорошая идея. Но я не привык оставлять своих людей на произвол судьбы. Если хоть один из них пожелает пойти с нами, он должен получить эту возможность.

— А обо мне ты подумал? Или я в твоих планах занимаю самое последнее место?!

— Ничего они с тобой не сделают. Зарудный не допустит никакого самоуправства. Этот человек умеет держать в узде своих людей.

— Что же… Тебе виднее… Но, мне кажется, сейчас ты упускаешь свой единственный шанс.

Ты ведь помнишь о том, зачем отец послал меня на Арому? Так вот я все еще намерена выполнить его поручение. И, если ты отказываешься мне помочь, я справлюсь с этим сама!

Она рванулась к двери, и он едва успел перехватить ее на пороге.

— Линда, не делай глупостей! Вокруг космодрома сплошная пустыня, ты не выдержишь там и одного дня.

— А что прикажешь мне делать? Оставаться здесь, чтобы стать игрушкой в руках этих кретинов? Единственный человек, которому я доверяла и на чью помощь имела все основания рассчитывать, слишком увлечен своими собственными благородными задачами — спасением давно не существующего населения Аромы и прочей чепухой!

— Несуществующего? Что ты хочешь этим сказать?!

— Только то, что никого из них не осталось в живых!

— Тебе-то откуда об этом известно?

— Не забывай, сколько времени я провела в конторе отца, изучая архивы компании, прежде чем отправиться на Арому! Я знаю, как начиналось это бедствие, и имею представление о том, чем оно закончилось! — Хлопнув дверью, Линда выбежала из его каюты. Пришлось связаться с Хорстом и попросить его часа на два перекрыть входной люк.

Минут через двадцать Хорст сообщил, что Линде надоело воевать с титанитовым люком и она отправилась в свою каюту. По крайней мере, какое-то время Ротанов мог не беспокоиться хотя бы о том, что она выкинет очередную глупость.

Но его спокойствие длилось недолго. По пневмопочте пришла записка с сообщением о созыве чрезвычайного экспедиционного совета. Это был хороший ход его противников. Решительный разговор, который он пытался по мере возможности оттянуть, Должен был состояться сегодня вечером.

ГЛАВА 16

Инженерам компании «Межзвездные перевозки» удалось создать во внутренних помещениях «Озона» ощущение непривычного для межзвездных кораблей комфорта. И Ротанов, сидя в одиночестве в кают-компании корабля, в который уж раз думал о том, как много сил и средств люди тратят на пустяки, как непродуманно и беспечно расходуют они земные богатства и ресурсы.

Постепенно в кают-компании собирался народ, вызванный на чрезвычайное заседание совета неизвестным «доброжелателем» Ротанова. Подобный совет имел право созвать любой участник экспедиции, другое дело, что этим правом почти никогда не пользовались, потому что созыв совета всегда считался нарушением субординации, ущемлением единоначалия и грозил его организатору, если причина не была достаточно серьезной, немедленным увольнением.

Разумеется, не на Ароме и не в тех обстоятельствах, в которых они оказались.

Сверкание хрустальных люстр подчеркивало едва слышное мурлыканье музыкального автомата, а в графинах на столе стоял не осточертевший тоник, а лучшие марки земных коньяков… Умели оснащать лайнеры такого класса, не жалели никаких денег, потому что они всегда возвращались сторицей их хозяевам.

Впрочем, Ротанова и сейчас не покидало убеждение в том, что этот лайнер к их визиту подготовили совсем не люди.

Все время он натыкался на эту мысль. Слишком уж все здесь было безупречно, словно в студии рекламного фильма «Летайте лайнерами Звездолайта».

Но передать это свое ощущение рассаживавшимся за столом людям он не мог, не мог заставить их поверить в свои дурные предчувствия — и ничего не сможет доказать. Не было у него доказательств, если, конечно, не считать всех тех странных событий, которые сопровождали их здесь с момента посадки, но все это могло и не иметь непосредственного отношения к лайнеру. Так что убедить их покинуть этот с виду совершенно безопасный и такой уютный дом ему не удастся. Он не слишком и надеялся на это, однако считал себя обязанным предложить им выбор, поэтому и не стал возражать против созыва совета, который без его официального одобрения не мог созываться.

Расклад сил определился уже тогда, когда все уселись за столом. Десантники сразу же отделились от остальных — этих четверых он уже мог не считать в своей команде. Жаль, конечно, лишиться силового звена, но, в конце концов, здесь происходили вещи, разрешить которые незначительной силой, воплощающейся в этой четверке, вряд ли удастся… Хорошо бы иметь в резерве этих тренированных ребят, с первого импульса умеющих попадать лазерным лучом в подброшенный коробок спичек.

Но на нет и суда нет. Лишь бы не вздумали мешать и всерьез противостоять его уходу с корабля.

Чуть в стороне, как и полагается командиру, озабоченному постоянным соблюдением дистанции между собой и подчиненными, расположился лейтенант Зарудный. С этим человеком ему тоже, скорее всего, придется расстаться. Подумав об этом. Ротанов почувствовал сожаление, поскольку лейтенант, единственный из всего десантного отряда, ему по-настоящему нравился.

Кто же у него остается? Старый капитан Хорст Да главный камень преткновения и подспудная причина всех раздоров — Линда Гердт. Собственно, именно из-за нее десантники потребовали этой встречи. Хорошо хоть у нее хватило ума, несмотря на недавнюю ссору, прийти на совет.

На что надеялись авторы присланной ему по пневмопочте записки? Разрешить свои проблемы силой? Неужели процесс вседозволенности на этой планете зашел так далеко, что они решатся применить грубую силу, чтобы оставить с собой женщину против ее воли?

Но в том-то и дело, что инспектор никогда не мог предсказать заранее, как поступит сама Линда, и до сих пор не знал истинных мотивов, которые привели ее на эту полную опасностей планету, не ведал, какая сила толкает ее на смертельно опасные авантюры, заставляет ходить по лезвию ножа, откровенно наслаждаясь опасностью.

А главное, он до сих пор не мог понять, зачем ей понадобилась Арома. Какого черта ее сюда принесло. С этим придется разбираться позже, если удастся разрубить гордиев узел, так прочно завязанный самой Линдой.

Возможно, она завязала его, не сознавая, что делает. Инстинктивное кокетство в обществе молодых мужчин свойственно всем красивым женщинам, если они не влюблены… Вот и ответ на его невысказанный вопрос, но тогда какого дьявола он собирается вытаскивать ее из ямы, которую она сама себе выкопала? Только потому, что дал ей слово? Хотя бы поэтому… И потому, что он преступил в их отношениях ту черту, за которой для любого мужчины кончается большинство прав и начинаются обязанности… Он еще не остыл от недавней ссоры и старался не смотреть в ее сторону.

— Ну что же, приступим… — произнес Хорст официальным голосом и постучал по хрустальному бокалу. Он изо всех сил старался поддержать свое официальное реноме капитана, хотя корабль, которым он пытался управлять, давно превратился в неподвижную космодромную башню и никто официально не назначал его капитаном этого металлического катафалка.

Мгновенно наступила тишина, даже Саврасов и Акропян прекратили перешептываться. Ротанов не сомневался, что это именно они были инициаторами созыва «Экспедиционного совета».

— По инструкции тот, кто потребовал созыва совета, обязан зачитать всем остальным пункты один и два, — громко, так что его было слышно даже за пределами кают-компании, провозгласил Хорст.

— К черту инструкции! — проворчал Саврасов.

— Тогда к черту и сам совет, раз он вам не нужен. Совет без соблюдения соответствующего протокола уже не является советом, и его решения ни для кого не обязательны, — решительно поддержал требование Хорста Ротанов, не желая позволить зачинщикам с первого же момента превратить совещание в бессмысленный балаган.

— Мы и так знаем наизусть эти проклятые пункты!

— Вот и прекрасно, тогда тебе не составит особого труда произнести их вслух. Ведь это ты запустил в информационную сеть корабля требование о созыве совета, не так ли? — спросил Ротанов, не отрывая тяжелого взгляда от лица Саврасова.

И тогда, в свою очередь, не отводя от Ротанова ненавидящих глаз, Саврасов произнес знакомые каждому космонавту, слова:

«Мы, граждане Земной Федерации, оказавшиеся в чрезвычайной ситуации, собрались на этот совет, чтобы решить судьбу одного или нескольких из нас, в соответствии с законами Федерации и человеческой справедливости».

Саврасов замолчал, и над столом повисла звенящая тишина, не нарушаемая даже звоном бокалов.

— Продолжай, Саврасов, тебе осталось осилить всего один пункт. Повтори слова, которые ты произнес, когда принимал присягу!

— Я их не помню!

— Тогда мне придется освежить твою память. — И Ротанов торжественным голосом произнес знакомые каждому из них с детства слова, будто стоял на трибуне космодрома в тот день, когда ему присвоили первое звание.

«Клянусь защищать Земную Федерацию! И, если понадобится, не колеблясь, отдам свою собственную жизнь за свободу и право на жизнь любого из ее граждан! Да будет так…»

Знакомые всем слова присяги прозвучали и растворились в молчании сидящих перед ним людей. Ротанов сомневался в том, что они достигли их сердец, и желал теперь лишь поскорее покончить с оставшейся частью этой, сразу же ставшей бессмысленной процедуры.

— Саврасов попросил нас собраться здесь, видимо, потому, что знал о том, что завтра я и мои товарищи, а также те из вас, кто захотят к нам присоединиться, уходим на поиски исчезнувших жителей федеральной колонии «Арома». — Ротанов выделил слово «федеральной», словно хотел еще раз напомнить слушающим слова присяги. — Возможно, они еще живы. Возможно, они нуждаются в помощи. И, как бы там ни было, мы обязаны это выяснить!

— Нас здесь слишком мало для спасательной экспедиции! Мы должны доставить на Землю информацию о том, что произошло на Ароме, и для этого попытаться сохранить хотя бы собственные жизни.

— Мы не знаем, что здесь происходит, мы не знаем, какие силы обрушились на земную колонию! Мы не знаем, где находятся выжившие и существуют ли они в данное время! Так какую именно информацию ты собираешься передать на Землю, ценой нарушения присяги? — Ротанов обращался непосредственно к Саврасову, не скрывая своего гнева.

Саврасов побледнел от сдержанной ярости. Этой своей репликой Ротанов вынудил его наконец раскрыться и выплеснуть наружу то главное, ради чего Саврасов собрал совет.

— Вы инспектор внешней безопасности. Это ваша обязанность — собирать информацию. Вот и собирайте ее!

Можешь убираться на все четыре стороны, только Линду мы с тобой не отпустим! Нам нужна повариха, да и горничная не помешает. Почему ты решил, что единственная среди нас женщина должна принадлежать тебе одному? — Саврасов окончательно потерял самообладание и сорвался на крик. Но чем резче становился голос Саврасова, тем спокойней отвечал Ротанов и тем холодней становился его тон, от которого мурашки пробегали по спине у противников инспектора.

— Потому что она такая же гражданка Федерации, как и каждый из вас, потому что только она сама может определить свой выбор.

Увидев, что Саврасов подался вперед и рука его медленно, явно стараясь замаскировать этот жест, скользнула под стол, Ротанов замер, мысленно, в последний раз, прикидывая расклад сил. И уже понимая, что вся эта говорильня вот-вот закончится кровопролитием.

Троица десантников наверняка поддержит Саврасова, Зарудный, возможно, останется нейтральным, но это ничего не изменит, потому что четверо десантников против него одного, старика Хорста и Линды мгновенно превратят их в отбивные, даже не применяя оружия, а Саврасов, похоже, вопреки всем правилам, пришел на совет вооруженным.

Складывалась совершенно безнадежная ситуация, выхода из которой Ротанов не видел. Остановить давно назревающую схватку он уже не сможет, никакие аргументы, кроме грубой силы, на них теперь не подействуют, слишком поздно…

Троица, окружавшая Саврасова, заскрипела стульями, отодвигаясь от него в разные стороны, чтобы обеспечить себе больше свободного пространства для маневра.

Все четверо медленно и плавно начали подниматься со своих мест, в любую секунду готовые к броску. «Какой же я кретин… — подумал Ротанов, — надо было хотя бы захватить бластер. В конце концов, чрезмерное почтение к параграфам инструкций меня погубит, и, скорее всего, это случится именно сейчас».

— Всем сесть! — неожиданно раздался тихий голос Зарудного, и каждый из участников этой немой сцены мгновенно обернулся в его сторону.

Десантники, узнав этот, не терпящий возражений командирский тон, так и застыли на полусогнутых ногах, не успев завершить начатое движение. Их бросок был на какое-то время остановлен приказом, но садиться они все же не собирались.

— Повторяю. Всем сесть на свои места. Совет еще не окончен. Его решения будут обязательны для всех!

Глухое недовольное ворчание было ответом на этот повторный приказ, однако все четверо нехотя подчинились, чего Ротанов не ожидал.

Но напряжение, чреватое взрывом, никуда не исчезло. Оно лишь ушло вглубь, словно до предела сжатая пружина бойка. Кто-нибудь нажмет на спусковой крючок, и тогда их уже не остановишь…

И в этой звенящей от напряжения тишине неожиданно раздался спокойный, окрашенный легким сарказмом голос Линды:

— Скажите, господа, это не меня ли вы тут делите, словно принадлежащую кому-то из вас вещь?

— А тебя вообще не спрашивают! — рявкнул Саврасов, сопровождая свои слова отборным ругательством. — Сядь на место и заткнись! С тобой мы позже поговорим, инспекторская подстилка!

Удар с расстояния в три метра Ротанов видел впервые. Казалось, невидимый стальной шар, брошенный Линдой, угодил в солнечное сплетение Саврасова.

Он согнулся пополам и упал лицом на стол. Кто-то из троицы его дружков попытался выхватить бластер, но второй удар невидимой силы, сорвавшийся с вытянутой руки Линды, выбил оружие и вывернул кисть руки этому десантнику, надолго отбив у того охоту хвататься за оружие. Ротанову показалось, что он слышал, как треснула кость.

Десантник взвыл от боли и, схватившись за руку, рухнул на свой стул. Теперь противников у них осталось всего двое, и с половиной из четверки справилась именно женщина, которую он даже не принимал в расчет, когда подсчитывал расклад сил.

Кажется, он недооценил ее намного больше, чем предполагал, и, вероятно, слова Линды о силе, сконцентрированной в кристалле, спрятанном у нее в волосах, не были пустым звуком.

Двое десантников, оставшихся невредимыми, словно прикипели к своим местам. Когда Ротанов, Линда и Хорст направились к выходу из кают-компании, никто не стал им препятствовать. Но сюрпризы все еще продолжались. У самого порога их нагнал Зарудный. И Ротанов, выбитый из колеи всем происшедшим, едва не встретил его ударом. Лишь в последний момент ему удалось остановиться, вспомнив о том, что именно этот человек пытался предотвратить стычку.

— Вы, кажется, сказали, что любой из присутствующих может к вам присоединиться? — В ровном голосе лейтенанта не слышно было даже намека на волнение, словно он каждый день наблюдал, как хрупкая женщина, едва привстав со своего места, выводит из строя двух тренированных профессионалов, обученных всем приемам рукопашной схватки.

— Разумеется, лейтенант. Но я не обещаю вам легкого пути. Нам придется пересечь пустыню и разыскать место нового поселения оставшихся в живых колонистов.

— Ну, к трудностям мне не привыкать. Можете включить меня в свой отряд. Мне не слишком нравится играть роль крысы в лабиринте. Даже если крысу очень хорошо кормят. — Зарудный бросил насмешливый взгляд на стол, уставленный яствами, разбитыми бокалами и пролитым вином.

Так их стало четверо.

И уже в коридоре, полуобернувшись к Линде, Ротанов тихо, со сдержанным гневом сказал:

— Ты забыла рассказать мне о некоторых особенностях своего кристалла.

— Я и сама о них не знала. Догадывалась, конечно, но точно не знала. Все получилось совершенно неожиданно, само собой. Каким-то образом кристалл почувствовал мой гнев…

Кажется, она говорила искренне. Но все равно до конца Ротанов ей не поверил.

— Почему ты не воспользовалась возможностями кристалла на Земле, во время той схватки, когда мы оба едва остались живы?

— Там мой камень был мертвым. Это здесь, на Ароме, он стал наполняться силой. Об этом предупреждал меня отец, и я тебе об этом говорила, только ты не придал особого значения моим словам.

Что-то такое она, действительно, говорила. Во всяком случае, теперь у них, возможно, появилось настоящее оружие. Надо будет установить, откуда идет подпитка энергией, на сколько ударов хватает одного заряда и может ли кристаллом управлять кто-нибудь, кроме самой Линды?

Даже сейчас, не успев еще остыть после стычки с десантниками, едва не стоившей им жизни, Ротанов продолжал мыслить рационально и ничего не мог в этом изменить. Да и не очень старался. Много раз именно эта привычка выручала его в трудных ситуациях и помогала распутывать клубки сложных загадок, поставленных перед человеком космосом.

ГЛАВА 17

Странная кавалькада, состоящая из четырех всадников — трех мужчин и одной женщины, — медленно удалялась от космодрома по направлению к пустыне.

Лошадей у них, разумеется, не было — их заменяли необычные механизмы, больше всего походившие на больших камчатских крабов. Шесть суставчатых ног и металлическая тарелка корпуса вместо седла — не самое удобное средство передвижения.

Но никаких специальных транспортных средств на туристических лайнерах предусмотрено не было, и спутникам Ротанова пришлось использовать в этом качестве роботов-уборщиков.

Решение не слишком удачное — поскольку скорость этих металлических созданий едва ли превышала скорость пешехода, к тому же их длинные, не приспособленные к движению по пересеченной местности ноги то и дело увязали в песке, приходилось останавливаться и расчищать дорогу. Но все же это импровизированное транспортное средство обладало одним бесспорным преимуществом перед пешей ходьбой, оно помогало людям сэкономить силы перед тяжелым, полным опасностей переходом.

Встроенных аккумуляторов хватит не больше чем на двадцать километров, подзарядить их будет негде. Роботов придется бросить и дальше идти пешком. Ротанов надеялся, что к этому моменту они минуют наиболее сложный участок — длинный язык пустыни, отделивший космодром, расположенный на морском побережье, от бескрайних прерий, покрывавших большую часть единственного материка Аромы.

Капитан Хорст, чаще других соскальзывавший с гладкой плоской коробки корпуса своего робота, сыпал проклятиями, однако не расставался со своей неизменной трубкой. Похоже, несмотря на все неудобства этого похода, он был доволен тем, что избавился наконец от опостылевшей металлической коробки корабля, и откровенно радовался широкому простору, раскинувшемуся перед ними.

Багровое солнце совсем недавно покинуло линию горизонта и, едва приподнявшись над океаном, начало щедро поливать пустыню своими лучами. Температура, несмотря на это, держалась в пределах двадцати — двадцати трех градусов, к обеду она подскочит до тридцати, но вряд ли поднимется выше — Арома не зря славилась своим климатом.

Частые падения с робота на самом деле не доставляли Хорсту слишком больших неудобств, поскольку импровизированное седло этого механизма располагалось на уровне его груди. И мучили его совсем другие проблемы…

С трудом преодолев отделявший его от Ротанова десяток метров, он решил избавиться хотя бы от одной из них.

— Почему за нами до сих пор нет погони? Ты полагаешь, они и в самом деле решили нас отпустить?

— Они испугались, Стефан. Им еще не приходилось иметь дело с аромским жемчугом.