Хроники инспектора Ротанова

Именно там и надо искать разгадку тайны Аромы. Это все, что я знаю. Надеюсь, вместе нам удастся выяснить остальное. Вы единственный человек, которому я решилась показать жемчужину. Вы поможете мне?

— Мне лестно ваше доверие. Но я ничего не могу обещать до тех пор, пока не пойму, что все это означает. Кроме одного. Я по-прежнему согласен отвечать за вашу безопасность, пока не получу подтверждения того… Он запнулся, преодолел возникшую неловкость и все-таки закончил: — Того, что вы мне сейчас солгали. Надеюсь, вы ничего не будете предпринимать, не посоветовавшись со мной.

Линда улыбнулась. Мягкими, переливающимися движениями, хорошо заметными под ее измененным платьем, направилась к столу и, поскольку Ротанов по-прежнему столбом стоял у порога, обернулась к нему и спросила:

— Теперь мы можем поужинать и отметить начало нашего нового сотрудничества?

Ужин оказался весьма удачным, и много позже, в самых различных обстоятельствах, он вспоминал блеск хрустальных бокалов, блеск ее глаз, и ее губы, которых он так и не осмелился коснуться первым.

ГЛАВА 10

Старт посадочного челнока прошел без осложнений, хотя Ротанову пришлось для этого изрядно поломать голову, поскольку на «Разгоне» никто из его сторонников, включая членов команды планетарных десантников, не хотел оставаться.

Ротанов знал, что, как только управляющая рубка корабля выйдет из-под их контроля, все его спутники окажутся в смертельной опасности. На «Разгоне» не было вооружения, но для того, чтобы уничтожить посадочный бот, пока он находится в непосредственной близости от корабля, достаточно было развернуть корабль на нужный угол и включить маршевые двигатели. Струя плазмы испепелит все, что встретится на ее пути.

Единственное, что они смогли сделать, так это заварить дверь управляющей рубки и соорудить на пути к ней мощную баррикаду из мебели. На разбор завала и открывание двери потребуется не меньше получаса.

За это время Ротанов рассчитывал увести катер от корабля километров на тысячу и начать погружение в атмосферу планеты. Преследовать их там для неповоротливого большого корабля — задача трудновыполнимая и дорогостоящая.

Хотя, если предположить, что мстительность капитана «Разгона» Горюнова пересилит здравый смысл, он все равно начнет преследование и даже может вслед за ними осуществить посадку на планету. Они должны были предусмотреть все и готовились к самому неблагоприятному для себя варианту. Нужно было опередить возможную посадку «Разгона» хотя бы на полчаса, тогда они успеют покинуть катер и разгрузить все необходимое снаряжение. Если им это удастся, гоняться по поверхности чужой планеты за хорошо вооруженными десантниками — задача не только бессмысленная, но и весьма опасная.

Ротанов надеялся на благоразумие Горюнова. И, как вскоре выяснилось, не зря. Капитан «Разгона» решил отложить разборку всего происшедшего до возвращения на Землю. «Разгон» остался на орбите, так и не начав преследования, и вскоре исчез из иллюминаторов катера, закрытый легкими перистыми облаками стратосферы.

Посадочным модулем управлял Хорст, и у Ротанова, оказавшегося в непривычной роли пассажира, появилось достаточно времени для обдумывания всего, что произошло на «Разгоне». Он признался себе в том, что именно из-за Линды лишился единственного реального шанса на возвращение.

«Разгон» не вернется за ними, а надежда на появление в районе Аромы другого корабля казалась весьма призрачной. Хуже всего было то, что, если отвлечься от моральных категорий долга, обязательств и того бесспорного факта, что он должен был спасти доверившуюся ему женщину, следовало признать главное — порученное задание он провалил в самом начале, поскольку не сможет переправить на Землю результат своего расследования событий на Ароме.

Вся сложная операция с получением предписания «Разгону» забрать посадочный модуль инспектора на обратном пути пропала впустую, поскольку теперь Горюнов получил вполне законное основание бросить его здесь на произвол судьбы.

Ротанов попытался полностью переключить свое внимание на притаившуюся внизу планету со всеми ее тайнами и загадками. Вся его дальнейшая судьба зависела теперь от этой планеты… Позже, когда задание будет выполнено… Если оно будет выполнено, — тут же поправил он себя, — он найдет способ дать о себе весточку. В конце концов, не зря существует буйковая связь, раскинувшая свою сеть над всеми включенными в Земную Федерацию колониями. И хотя сообщения по этой сети шли чрезвычайно медленно, а помощи придется ждать не меньше двух лет, если Совет все же решит оказать эту дорогостоящую помощь, — это его единственная реальная надежда.

Если колония на Ароме сохранилась и функционирует нормально, его отпуск растянется на два года, что, в конце концов, не так уж страшно… Но, утешая себя подобными мыслями, Ротанов прекрасно понимал, что шансы на выполнение задания и благополучное возвращение на Землю у него теперь минимальны. Реальным утешением за все, чем пришлось пожертвовать, осталась сидящая рядом с ним женщина, в искренности и преданности которой он продолжал сомневаться.

Неожиданно мысли Ротанова были прерваны скачкообразно возросшей перегрузкой. Катер резко тряхнуло, словно он с размаху врезался в какую-то вязкую массу. Хорст вцепился в рукоятки ручного управления, пытаясь выровнять посадочную ракету, превратившуюся в атмосфере планеты в некое подобие планера, но они попали в непрерывную полосу непонятных атмосферных флуктуации, которых на такой высоте не должно было быть просто потому, что воздух здесь еще слишком разряжен для того, чтобы оказывать корпусу спускавшейся ракеты подобное сопротивление.

— Что это, черт возьми?! — крикнул Ротанов, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не переключить управление на себя. В подобных ситуациях мешать пилоту означало лишь ускорить катастрофу. В ответ на его вопрос старый капитан лишь бросил в его сторону отчаянный взгляд.

— Откуда я знаю! Катер теряет управление, нас относит куда-то в сторону!

— Может быть, это «Разгон»? Может, они все же решились на преследование?

В ответ Хорст лишь молча ткнул пальцем в экран локатора, на котором крохотная светлая точка «Разгона» уже начала переход на стартовую орбиту, уходя прочь от диска планеты.

— Они далеко. Мы здесь одни, инспектор. И это, я думаю, лишь первый сюрприз этой милой планет-ки. Будут и другие.

К сожалению, он оказался прав.

Через несколько минут Хорст выключил тормозные двигатели, и наступила странная, неестественная тишина. Только свист постепенно уплотнявшегося воздуха стратосферы да потрескивание раскалявшейся обшивки нарушали ее.

— Ты сожжешь обшивку!

— Это лучше, чем садиться с пустыми баками, Нас сильно сносит в сторону, и мы снижаемся гораздо медленней, чем должны бы.

Катер снова сильно тряхнуло, и Линда, до этого державшаяся на удивление мужественно, вскрикнула:

— Там, в иллюминаторе… Я что-то видела!

— Но там ничего нет. Вам показалось.

— Я видела… Чье-то лицо… Нечеловеческое лицо!

— На такой высоте не бывает даже птиц, и уж тем более каких-либо лиц. От стресса и от чрезмерных перегрузок может померещиться что угодно.

— Говорю вам, там что-то было!

Но мужчинам сейчас было не до ее фантазий.

Пилоты делали все возможное, чтобы вернуть контроль над взбесившимся катером. Ротанов, сидевший в кресле второго пилота, помогал Хорсту как мог, но ему не хватало практики — последний раз он управлял челноком лет пять назад.

Наконец они пробили низкий слой кучевой облачности, и внизу под ними открылась стремительно приближавшаяся поверхность планеты. Настала пора использовать последний резерв топлива, который удалось сохранить благодаря маневру Хорста. Капитан снова включил двигатели и, задрав нос челнока, попытался уменьшить скорость падения. В какой-то мере это ему удалось уже перед самой поверхностью, но посадка все равно получилась слишком жесткой. Если бы не антиперегрузочные устройства кресел, они бы не выдержали последнего удара. Арома встретила их не слишком гостеприимно.

Когда облако пыли немного рассеялось, люди постепенно стали приходить в себя, и Ротанов сделал то, что и должен был сделать командир в подобной ситуации — произвел короткую перекличку и убедился в том, что никто не нуждается в медицинской помощи.

Нужно было как можно скорее покинуть поврежденный корабль. Сорванные последним ударом крышки пульта управления открыли путаницу проводов, среди которых то и дело проскакивали искры разрядов, несмотря на то, что Хорст успел выключить питание перед самой посадкой.

Все еще сохранялась опасность возгорания и взрыва. Баки с топливом полностью опустели, и это несколько уменьшало опасность взрыва, но оставались запасные баллоны с кислородом и полный боекомплект десантников.

К сожалению, как нередко бывает во время таких жестких посадок, дверь наружного люка заклинило, и в этой осложнившейся ситуации инициатива полностью перешла в руки лейтенанта десантников. Ротанову оставалось лишь наблюдать за его вполне профессиональными действиями. По команде Зарудного были заложены направленные взрыв-пакеты, выбившие дверь и открывшие им выход.

Затем, не мешкая ни минуты, действуя четко и слаженно, десантники выгрузили из корабля все снаряжение.

Ни взрыва, ни возгорания, к счастью, не произошло. Горячечная, послепосадочная суматоха постепенно стихла, и они получили возможность осмотреться и подвести первые итоги.

Катер, напоминавший выкинутое на берег после шторма судно, стоял, накренившись на один бок, метрах в ста от береговой линии океана, лениво и равнодушно катившего свои волны к пустынному берегу. Левая посадочная опора была согнута, и казалось невероятным, что корабль не опрокинулся. Еще большей удачей показалось Ротанову то, что они не угодили в воду. На последних метрах челнок полностью вышел из-под контроля пилотов.

Зарудный, покончив с разгрузкой, подошел к Ротанову, безучастно сидевшему на ящике со снаряжением, и присел рядом.

— Вам не кажется странным, что нас никто не встречает? Нас увело в сторону от космодрома, но они определенно должны были заметить нашу аварийную посадку.

Подошел Хорст со своей неизменной трубкой и тут’ же вступил в разговор, было видно, что его приводит в детское восхищение раскинувшийся перед ними пейзаж планеты.

— Могли и не заметить. В таком раю постоянные дежурства на локаторе необязательны. Они никого не ждали. Рейсовых кораблей здесь нет. Посмотрите на это море! Вы видели когда-нибудь такую синюю и прозрачную воду? А небо? Оно словно нарисовано гениальным художником!

— У тебя эйфория от избытка кислорода в атмосфере, — сухо заметил Ротанов. — Посмотрел бы лучше на обшивку нашего модуля!

— А что в ней может быть необычного, после такой экстремальной посадки? Нормальные повреждения.

— Я не о повреждениях. Я о следах зубов.

— В титаните? Ты шутишь?!

— Пойди, убедись сам.

Хорст посмотрел и, вернувшись через несколько минут, молча уселся рядом с ними на пустом ящике.

— А небо здесь и в самом деле красивое, — заметил Ротанов, стараясь разрядить гнетущую обстановку. — На Земле мы успели забыть о том, каким оно бывает. И море… И солнце, и эти зеленые леса, вдалеке, там, за дюнами. Действительно, похоже на рай, если бы не эти зубы, — добавил Ротанов с некоторой ехидцей. Ему не хотелось, чтобы его спутники полностью расслабились под влиянием окружавшей их красоты, но он тут же пожалел, что затеял этот разговор, испортив Хорсту первое впечатление от его исполнившейся мечты.

На Зарудного этот обмен репликами не произвел особого впечатления. Он лишь пожал плечами и, заявив, что рисунок на обгоревшей обшивке может напоминать что угодно, отправился купаться.

От берега место их неудачной посадки отделяла узкая полоска песка, и Ротанов еще раз поблагодарил провидение за то, что неведомая сила, тащившая корабль все последние метры снижения, не бросила их в океан.

Их катер был способен какое-то время держаться на плаву, но в этом случае им пришлось бы лишиться всего снаряжения и тяжелого вооружения.

Сжимая в руках бластер, Ротанов думал о том, что оружие на этой планете почему-то не приносит привычного чувства уверенности, возможно, в этом повинны загадочные следы на обшивке катера… Слишком велики были зубы, их оставившие.

Ротанов в одиночестве остался сидеть возле челнока, остальные разбрелись кто куда, многие отправились купаться. Люди сбрасывали напряжение после аварийной посадки и, как дети, радовались опьяняющему, насыщенному кислородом воздуху, теплому солнцу, уже заставившему всех десантников расстаться с защитной одеждой. Даже оставленный Зарудным дежурный избавился от своего снаряжения, и на его лице читалась откровенная зависть к тем, кто теперь плескался в океане.

Они вели себя слишком беспечно. Ротанов с сожалением подумал о том, что у него нет оснований требовать от них соблюдения инструкций, разработанных для неизвестных планет. Арома давно исследована и отнесена к разряду планет-курортов. А его Дурные предчувствия никого не интересуют. Аварийной посадки, произошедшей по неизвестной причине, было недостаточно для того, чтобы переменить мнение этих людей о планете, на которой земная колония благополучно существовала уже лет двадцать.

Странно, конечно, что их не встретили, но Зарудный прав, дежурный на космодроме мог просто проморгать их посадку, если он вообще там был, этот самый дежурный.

Раздумья Ротанова прервала подошедшая Линда. Она закончила подбирать для себя легкую куртку из вороха одежды, выгруженной из катера, и теперь пристроилась на краешке его ящика.

— А ты почему не купаешься? — спросил инспектор.

— У меня нет купальника, а здесь слишком много заинтересованных зрителей.

— За тем мыском тебя никто не увидит.

— Не хочу оставаться одна. Мне почему-то тревожно. Ты не чувствуешь скрытой угрозы за всей этой, слишком уж показной красотой?

— Я всегда стараюсь не давать воли своим первым впечатлениям от новой планеты. Они часто ошибочны и мешают потом объективно воспринимать информацию.

— Ты всегда так рационален?

— Нет. Только когда работаю.

Часа через два Зарудный решил, что пора двигаться дальше. Он приказал своим людям, несмотря на их ворчание и явное недовольство, надеть защитные костюмы, проверить оружие и выстроиться в походный порядок. Похоже, он тоже чувствовал скрытую угрозу в этом «курортном» раю.

Двое десантников выдвинулись вперед метров на двести, двое на некотором расстоянии расположились по флангам, и еще двое замыкали колонну. Со сборами было покончено, навьючив на себя стандартный комплект планетарного снаряжения, они двинулись в сторону космодрома.

Линда вначале возмутилась, когда Зарудный предложил ей нести один из рюкзаков, но, не дождавшись поддержки со стороны Ротанова, смирилась со своей ношей.

Идти по жаре, с грузом за плечами для изнеженной девушки — задача не такая уж простая, но Ротанов не хотел с самого начала потакать своей спутнице. Она сама выбрала для себя эту планету, так что пусть привыкает к новым условиям. Позже, когда она выбьется из сил, он ей, конечно, поможет. Но сейчас Зарудный, выделивший ей поклажу наравне со всеми, абсолютно прав. В Федеральном десанте служили женщины — и хотя их было немного, отношение к ним было совершенно таким же, как к военнослужащим-мужчинам.

Первый час пути прошел без осложнений. Они постепенно отдалялись от побережья, миновали зону прибрежных дюн и углубились в солончаки, полоса которых тянулась до самого горизонта, следуя за береговой линией. К счастью, она была не очень широкой, и вскоре отряд вышел к опушке леса.

Зарудный, шедший впереди колонны, выбирал кратчайшее расстояние, стараясь без необходимости не утомлять людей.

За все время пути им не встретилось ни одного животного.

Арома была довольно странной планетой, даже по официальным описаниям. За долгий период эволюции — жизнь на этой планете зародилась несколько миллионов лет назад — ее флора обогатилась сотнями различных видов. Богатейшая растительность покрывала большую часть ее единственного материка, и в этом не было ничего странного при таких идеальных климатических условиях. Недоумение вызывала однобокость эволюции. На Ароме не было животных. Вообще никаких.

Даже насекомых, даже простейших микробов. Биологи обнаружили лишь богатейшую коллекцию вирусов, остановившихся в своей эволюции на стадии живых кристаллов. До сих пор между учеными продолжались споры о том, принадлежат ли колонии этих вирусов к растениям или все же их следует отнести к зачаточному биологическому виду. По всем законам, известным земным биологам, этого просто не могло быть, и все же на Ароме дело обстояло именно таким образом.

Теорий, пытавшихся объяснить этот феномен, существовало множество, и одна из них, наиболее популярная, объясняла факт отсутствия эволюционной ветви фауны в истории развития планеты появлением некой агрессивной водоросли, которая на ранних стадиях эволюции сумела полностью взять под свой контроль всю зону биоценоза. Впрочем, найти следы этой водоросли так никому и не удалось. Возможно, за миллионы лет, подавив на начальной стадии биосферу планеты, она полностью исчезла, подготовив почву для бурного развития растительного царства.

Эта теория не вызывала у Ротанова особого доверия. Даже его довольно дилетантских знаний в области эволюции и биоценоза было достаточно для того, чтобы понять — жизнь может развиваться только в едином комплексе. Между растительным и животным миром не существует четкой границы. На тех планетах, на которых зародилась жизнь, включая и Землю, всегда можно было встретить переходные формы, несущие в себе признаки животных и растительных организмов одновременно.

Очень многие виды просто не могли бы существовать без симбиоза друг с другом, а нормальное развитие эволюции в условиях такого странного перекоса, как на Ароме, не могло продолжаться. Получалось, что на этой планете оно было ненормальным и могло произвести на свет совершенно неизвестные формы жизни. А то, что об этом ничего не знали ученые, несмотря на долгое существование на Ароме земной колонии, еще ни о чем не говорило. Ротанову не раз приходилось сталкиваться со случаями, когда на, казалось бы, полностью изученных планетах открывались совершенно неожиданные факты, переворачивавшие с ног на голову хорошо разработанные теории.

Ровный ход его мыслей был нарушен сигналом тревоги, пришедшим от десантников, замыкавших колонну. Вскоре выяснилось, что тревога была ложной. Десантники приняли движущийся в пустыне небольшой пылевой смерч за живое существо и на всякий случай дали сигнал. Как оказалось, не напрасно. Слишком уж странно вел себя этот приблизившийся к отряду вплотную пылевой смерчик.

Прежде всего не чувствовалось никакого ветра, без которого зарождение смерчей было, вообще говоря, невозможным, да и движение этого странного смерча, высотой всего-то метра в три, казалось непривычно осмысленным.

Он обошел отряд с левой стороны по широкой дуге, умчался вперед, а затем вернулся и начал кружиться вокруг отряда, иногда подолгу оставаясь на месте, на расстоянии нескольких метров от десантников, словно разглядывал непрошеных пришельцев. По команде Зарудного отряд остановился, и десантники взяли на изготовку свои тяжелые бластеры.

Ротанову казалось нелепым и смешным стоять неподвижно с оружием, направленным на какой-то песчаный вихрь, но он не возразил ни слова, хорошо зная по собственному опыту, как часто привычные явления на чужих планетах оборачиваются совсем не тем, чем они кажутся человеку, привыкшему втискивать новые данные в прокрустово ложе устоявшихся представлений.

Смерч неожиданно перестал вращаться и прекратил какое бы то ни было движение вообще.

Произошло то, что представлялось совершенно невозможным. Перестали двигаться даже отдельные пылинки внутри вихревого столба. Казалось, смерч замер, зафиксировавшись в вязкой жидкости, и законы тяготения больше не властвуют над ним.

Затем пылинки стали медленно стягиваться к центру, постепенно формируясь в какую-то фигуру, отдаленно похожую на человеческую.

— Не спешите со стрельбой! — крикнул Ротанов, но было уже поздно, нервы у десантника, стоявшего напротив пылевого столба, не выдержали, и он нажал на спуск.

В том месте, где только что появилась непонятная фигура, похожая на статую, вылепленную из песка и пыли, вспыхнул ослепительно белый шар плазменного разрыва, в лицо ударил горячий ветер взрывной волны, а когда дым и пар, в который превратился песок на месте взрыва, отнесло в сторону, только воронка с оплавленными краями напоминала о том, что здесь произошло.

ГЛАВА 11

Зурган Асланов служил в десанте третий год. И это именно у него не выдержали нервы полчаса назад, когда в огненной вспышке исчезло непонятное создание, вылепленное песчаным вихрем.

Он нисколько не жалел об этом. Хотя и получил нагоняй от своего командира за стрельбу без команды. Все непонятное следовало уничтожать в зародыше, пока оно не окрепло и не сделало из тебя бифштекс. Эту немудреную истину он вынес из своих трехлетних скитаний по чужим планетам.

Простая осторожность заставила нажать его на спуск армейского бластера, а вовсе не трусость. По крайней мере, он предпочитал так думать.

И нотация, полученная им от начальника экспедиции, казалась Зургану совершенно незаслуженной. Если бы здесь была возможность влепить ему пару нарядов вне очереди, Зарудный, по просьбе Ротанова, непременно бы это сделал. Хотя Ротанов подчеркнуто старался не вмешиваться в дела лейтенанта.

Зурган с презрением относился к их новому командиру, слишком «гражданскому», по его мнению, человеку, пытавшемуся за их счет решать какие-то свои проблемы.

Асланов сел в посадочный бот, чтобы раз и навсегда покончить с надоевшей военной службой, и не собирался выполнять приказы какого-то дилетанта, которого наверняка объявят преступником после того, что он устроил на «Разгоне».

Но сначала нужно было добраться до поселения. Поэтому он молча выслушал разнос своего командира, который, не в пример Ротанову, был, по крайней мере, кадровым военным. И в общем-то имел полное право упрекать его за выстрел, сделанный без команды.

Вместо того чтобы вступать в пререкания с лейтенантом, Асланов стал думать о том, как побыстрее избавиться от своих воинских обязанностей. Конечно, нарушение присяги поставит его вне закона, но, по его глубокому убеждению, соблюдать федеральные законы на этой богом забытой планете никто не станет.

Когда они войдут в поселение, начнет смеркаться. Асланов решил отстать от отряда. Находясь в арьергарде, это несложно сделать незаметно, а там ищи ветра в поле…

Он сбросит с себя этот тяжеленный защитный костюм, который, как иногда ему казалось, начал Уже врастать в его кожу. Он найдет себе подходящую женщину… Говорят, в таких вот отдаленных колониях много свободных женщин. При создании нового поселения мужчины чаще подвергают себя опасностям, и, если приток извне ограничен, в колонии постепенно начинает преобладать женское население. Так что его появлению здесь наверняка будут рады.

Отряд шел в глубоком молчании, сократив расстояние между охранением и основной группой. Каждый пытался понять, что собой представлял странный песчаный вихрь, уничтоженный Аслановым, и какие последствия для всех них несло в себе это событие.

Минут через пятнадцать Зарудный не выдержал неодобрительного молчания Ротанова, считавшего, что он слишком мягко отреагировал на действия своего подчиненного, и попытался оправдать действие солдата.

— Эта штука могла быть опасна! Мы не знаем, что она собой представляла!

— Вот именно! Именно поэтому не следует палить во все, что движется! Особенно если это «нечто» не укладывается в наши представления. Не надо забывать, что мы здесь гости. Это — чужая планета! Это не Земля!

— Здесь уже двадцать лет находится земная колония, планета входит в нашу Федерацию!

— Это ничего не меняет. Мы часто оставляем у себя за спиной островки неведомого, у нас не хватает времени на серьезные исследования каждой вновь открытой планеты. Мы стараемся как можно быстрее извлечь из нее выгоду, зачастую даже не задумываясь о том, какие последствия для местного биоса несут наши действия.

— Ну биос здесь довольно своеобразный. До сих пор, кроме растений, на Ароме ничего не было найдено.

— Это еще не значит, что здесь нет другой жизни. Мы должны вести себя так, словно находимся на чужой, неисследованной планете. После всего, что произошло, оснований для этого достаточно. Вспомни, во что превратилась обшивка нашего бота после посадки. Необходимо соблюдать хотя бы простейшие правила, установленные вашими же инструкциями!

— Именно так и вел себя мой подчиненный, строго по инструкции. Уничтожать то, что может представлять собой угрозу, прежде чем оно эту угрозу осуществит.

— Хорошая инструкция! И к тому же секретная. Я о ней ничего не знаю, — с иронией произнес Ротанов, — жаль только, что она с первых шагов в чужом мире превращает нас в его врагов. В пришельцев с враждебными намерениями. Неудивительно, что большинство планет, где существует подобие разумной жизни, объявляется непригодными для колонизации. И только в тех случаях, когда на этих планетах находят что-нибудь действительно ценное, ародонит, например, или редкоземельные элементы, — вот тогда мы сразу же забываем о собственных правилах и начинаем захват.

На лице Зарудного читалось откровенное неудовольствие. Ротанов сознательно пошел на обострение отношений, чтобы с самого начала расставить все по своим местам. Их было слишком мало для того, чтобы позволить себе неоправданный риск. И споры по поводу каждой команды, которую ему, возможно, придется отдать, его совершенно не устраивали.

— Чего ты от меня хочешь?

— Осторожности и внимания. До тех пор, пока мы не поймем, что здесь происходит, не надо наживать себе новых врагов.

— Ты имеешь в виду этот песчаный смерч? Он, по-твоему, наш враг?

— Ты ведь понимаешь, что никакой это не смерч, мы не знаем, что это было. А я хотел бы это узнать. И впредь прикажи своим людям выполнять мои команды, как твои собственные. Помни о том, что с момента посадки вся ваша группа переходит в мое распоряжение, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Когда ты просил меня о поддержке на «Разгоне», мы вроде бы об этом не договаривались!

Их высадке предшествовали события, выбившие этих людей, привыкших к строгой дисциплине, из привычной колеи. Захват управляющей рубки «Разгона», самовольная высадка на планету… Теперь эту вольницу следовало прекратить во что бы то ни стало. Нужно было дать им понять, что его команды следует выполнять беспрекословно, иначе, когда они попадут в еще более сложную ситуацию, он их потеряет.

Кто-то решит, что с него довольно тянуть солдатскую лямку, кто-то не захочет больше рисковать своей жизнью. Федерация с ее полицией, судьями и законами слишком далеко отсюда. Он пообещал отпустить их, оставить жить в колонии на Ароме, и не собирался нарушать своего слова, но прежде он должен выполнить задание и убедиться в том, что жизнь в этой колонии безопасна. Словно подтверждая невеселые мысли Ротанова, Зарудный не без горечи произнес:

— С момента высадки мы уже не являемся солдатами Федерации. Поддержав фактический захват корабля, организованный тобой, мы оказались вне закона, и никакие правила Федерации больше на нас не распространяются. Думаешь, мои люди об этом не знают?

— Наверняка знают. Но они хотели здесь остаться. Они хотят жить на этой планете, так неужели же они не могут немного потерпеть, пока мы убедимся в том, что Арома по-прежнему безопасна для людей? А что, если это не так? Если этим «курортом» теперь распоряжаются силы, о которых мы не имеем ни малейшего понятия? Подожди хотя бы до тех пор, пока мы доберемся до колонии и выясним, что здесь происходит! Мы не имели известий от колонистов с Аромы в течение нескольких лет. И меня, кроме всего прочего, послали выяснить, что случилось с туристским лайнером, который отсюда не вернулся.

— Я ничего не знал об этом лайнере, и я, разумеется, подожду. Но все равно мне кажется, ты относишься к моим десантникам, как к своему силовому обеспечению, совершенно забывая о том, почему они поддержали тебя и для чего высадились на Арому!

— Вовсе нет, Миша. Я лишь хочу, чтобы все мы остались живы.

Этот последний аргумент и то, что Ротанов впервые назвал его по имени, словно подчеркивая этим, что период официальных отношений между ними остался в прошлом, приглушил запал Зарудного. Спор на какое-то время сам собою угас, хотя Ротанов подозревал, что возникшее противоречие не разрешено и еще даст о себе знать, когда придется решать вопрос о том, остаться ли десантникам в колонии или обеспечивать Ротанову силовое прикрытие, если ему потребуется более глубокое исследование планеты.

Через час, преодолев очередной невысокий холм на опушке леса, они неожиданно обнаружили перед собой хорошо оборудованную трассу, ведущую в никуда. Прямо перед ними она обрывалась, рядом с первыми деревьями, словно отрубленная ножом.

Вокруг не было никаких следов строительных работ, да и сама трасса, выполненная из литрона, не несла на себе примет движения. Новенькая, словно только что отлитая, поверхность дороги насмешливо поблескивала девственной чистотой, а линия среза там, где дорога кончалась, выглядела слишком ровной для строительных работ, которые почему-то не успели завершить.

Было совершенно непонятно, зачем вообще понадобилась эта дорога, упиравшаяся в лесную чащу.

Зарудный поковырял покрытие, тщательно осмотрел местность в свой бинокль и, пожав плечами, произнес:

— Этот материал используется для покрытия дорог во всех наших колониях. Трассу строили люди, и я не понимаю, почему строительство было прервано так неожиданно, зачем трассу подвели к самому лесу, не подготовив участок для дальнейшей прокладки. Им следовало хотя бы расчистить просеку!

— Вот и у тебя уже начали возникать вопросы, на которые нет ответов. Но один положительный момент для нас в этой дороге есть. Она идет строго на запад. И, скорее всего, заканчивается в городе. Больше нам не придется продираться через заросли.