4

Дверь тихонько скрипнула, и на пороге избы показался Лютый, позевывая и протирая глаза. Сделал удивленное лицо, будто только что заметил волхва.

— Эй, волхв! — кликнул он. — С кем это ты болтаешь во дворе, звал бы уж гостя в дом.

Ведьма сорвалась с места и в два счета очутилась рядом с Лютым.

— Назад! — жутким голосом рявкнул волхв непонятно кому.

— Свежее мясо! — взвизгнула баба-яга.

Под рубахой Лютого скрывалась серебряная кольчуга, и атаман знал, что ведьма не сможет причинить ему вред. И все же, стоило только увидеть горящие угли ее глаз и звериный оскал, как Лютый испуганно отшатнулся и выставил меч.

Ведьма с хрустом налетела на лезвие до самой рукояти, ее скрюченные пальцы чиркнули по широкой груди Лютого и, разорвав рубаху, коснулись сел нуги. И тотчас душераздирающий крик разорвал ночную тишину. Ведьма завертелась волчком, размахивая вспыхнувшими огнем пальцами, а меч рвануло из рук Лютого с такой силой, что он едва не упал прямо в ее объятия.

Но тут подскочил Ладомир, сильным ударом сбил ведьму с ног и приставил к ее груди Лунный меч. Горящий ненавистью взгляд ведьмы обрушился на витязя, и тут же отступил, наткнувшись на его ледяную усмешку.

— Остановитесь! — вскричал волхв, приближаясь к ним. — Вы не должны этого делать! Она и так бы все сказала!

— Остановись ты, волхв, — жестко ответил Ладомир, не отрывая взгляда от ведьмы. — Эта ведьма в сговоре с Драгой.

— Нет! Постой! Но ведь я сам вызвал ее, она мой гость.

— Мне очень жаль, волхв, — перебил его витязь. — Но она или откроет дорогу к Драге, или умрет. На этот раз окончательно.

Лютый, широко улыбаясь, медленно сместился к волхву и тот, заметив его движение, сокрушенно махнул рукой и попятился, ругаясь вполголоса.

— Клянитесь! — прохрипела ведьма. — Поклянитесь, что оставите мне жизнь, если я укажу дорогу!

— Разве ж это жизнь? — удивился Лютый.

— Клянитесь оба!! — завизжала баба-яга.

— Надо уважить женщину, — заметил Ладомир. — Ты первый, Лютый.

Выслушав клятвы, ведьма принялась верещать и требовать, чтобы ее отпустили. С видимой неохотой Ладомир и Лютый отступили, не забыв перекрыть ведьме все пути к бегству.

Она медленно поднялась на ноги, зыркнула глазами по сторонам и пригрозила людям кулаком.

— Дурачье! — прокаркала она. — Вы мне еще попадетесь на сковородку! Я еще сожру вас всех с вашими вонючими потрохами! И тебя, волхв, тоже, за предательство!

Тяжело вздохнув, волхв виновато развел руками.

— Вы все умрете, вы все очень скоро умрете!.. — брызгая слюной, кричала старуха, но, заметив угрожающее движение Лунного меча, поспешила добавить. — Да, да, я укажу вам путь. Но я доберусь до Драги быстрее вас. И мы будем ждать вас там, мы вас очень будем ждать.

Она гадко захихикала.

— Хватит болтать! — прикрикнул Ладомир.

Старуха с усмешкой извлекла из недр своих лохмотьев клубок пряжи.

— Вот ваша дорога к Драге, — она бросила клубок витязю.

— Он знает, куда вести? — удивился витязь, изумленно разглядывая клубок.

— Дурень, он ничего не может знать, это ведь клубок пряжи, — вновь захихикала ведьма. — Но ты-то знаешь, ты же был у Драги в гостях, а клубок только поможет размотать твою память.

Нос ведьмы вдруг резко задергался, а глаза едва не вывалились из орбит.

— Чую! Чую еще одного! — она покрутилась на месте, шевеля длинным носом. — Гнусные людишки, вы хотели обмануть меня? Я помню этот запах, эта та девка! Мой ужин!

Из-за угла дома медленно вышла Виста, пряча за спиной руку.

— Ах ты, дрянь!!

Ведьма молнией метнулась к Висте. Та быстро присела и выставила перед собой осиновый кол, к концу которого был крепко-накрепко примотан обломок чародейского ножа. И тотчас воздух разорвал душераздирающий вопль. Ведьма взвыла с такой силой, что с ближайших деревьев посыпались труха и сучья.

— Сама ты дрянь, — Виста гордо выпрямилась, отряхнула колени, а ее лицо озарила счастливейшая улыбка.

От страшного воя закладывало уши, но Виста не уходила, пристально наблюдая за корчащейся в муках ведьмой. Она не могла уйти — горела не просто баба-яга, горел тот страх, тот ужас, что преследовал ее с самого начала пути на Руси. Она так и стояла до самого конца, жадно пожирая глазами агонию ведьмы, пока ее останки не рассыпались в пепел.

Страшный Лес недовольно сморщился, сокрушенно вздохнул.

— Наделали вы делов, ребята, ох, наделали. Теперь уходить вам надо и поскорее, да и мне не помешает кое-что предпринять. Пойдемте, покормлю вас перед дорожкой-то.

Волхв повернулся было к дому и вдруг застыл на месте, обвел настороженным взглядом притихший лес.

— Что еще? — покосился на него витязь.

— Что-то странное… — пробормотал волхв. — Какая-то необычная сила…

Несколько минут они стояли молча, вглядываясь в ночь. А потом из леса, перемахнув невысокую изгородь, во двор бесшумно переметнулась какая-то тварь. В темноте мелькнуло крупное, размером с теленка туловище, с десяток блестящих глаз и с дюжину же длинных мохнатых лап.

Существо пружинисто подпрыгнуло, в воздухе мелькнуло что-то блестящее и Виста, рванувшая было меч, замерла в ужасе. Рукоять меча и устье ножен залепила клейкая масса, не позволявшая выхватить клинок.

Виста попятилась, а затем что-то теплое и вязкое ударило ее в лицо и швырнуло на землю. Липкая слизь залепила ей глаза, нос и рот, при попытке очиститься завязла рука, и Виста стала задыхаться.

Она уже не видела как над ней в прыжке зависла тварь, готовясь вцепиться в нее всеми своими лапами. Как наперерез ей кинулся с диким воплем Ладомир. Как метнулся с обнаженным клинком Лютый. И как всех опередил волхв.

Страшный Лес вскинул руки, выкрикнул какое-то заклятие и тотчас из земли как будто ударили стрелы. Но это были не стрелы.

Воздух пронзили мощные стебли, проросшие с непостижимой скоростью. Они перехватили и мгновенно оплели лесную тварь, подвесив ее прямо над телом Висты.

Чудище зашипело, заскреблось, перебирая многочисленными лапами в тщетной попытке дотянуться до намеченной жертвы, но прорваться сквозь плотную сеть не смогло.

Ладомир подхватил Висту, оттащил в сторону и торопливо соскреб склизкую массу со рта и глаз. Виста судорожно вздохнула и уткнулась в плечо витязя.

— Все уже хорошо, — пробормотал витязь, поглаживая ее по спине.

Сообразив наконец, что прижимается к нему, Виста поспешно отпрянула.

— Чего ждешь? — хмуро бросила она. — Помоги содрать с меня эту гадость! Меня сейчас стошнит!

Слизь снималась с большим трудом, липла к рукам, так что большую часть ее Ладомиру пришлось срезать ножом, остальное кое-как стерли рукавом.

— Не жжет? — тревожно осведомился витязь, глядя на раскрасневшееся лицо девушки.

— Еще чего не хватало, — буркнула та и оглянулась на волхва. — Что это была за тварь?

Страшный Лес стоял рядом с плененным существом и внимательно его разглядывал. ельно мощные зазялось? — задумчиво спросил волхв.

Чудище что-то проскрипело в ответ, и, к удивлению людей, они смогли разобрать исковерканную человеческую речь.

— Ты посмел нарушить закон, — скрипела тварь. — Ты погубил меня.

— Ты? — вскинул брови волхв. — Так это ты? Но почему в таком обличье? Впрочем, я понимаю, кто мог дать тебе это обличье.

Волхв покачал головой, отступил на пару шагов.

— Ты совершила ошибку, — сказал он. — Ты понимаешь, на какие муки обрекла себя?

— Она забрала мою силу.

— Это уже не имеет значения. Ты выбрала свою судьбу. А теперь ты умрешь.

Страшный Лес поднял руку и стал медленно сжимать пальцы в кулак. Оплетавшие тварь стебли зашевелились, задвигались, существо отчаянно заверещало, но тут его панцирь лопнул, разбрызгивая мокроту, и вопли разом оборвались.

Волхв развернулся к гостям, перехватил их озабоченные взгляды.

— Чего ждете-то? Все, больше никого не будет, — проворчал он. — Идемте в дом, светает скоро.

— Что это была за тварь? — шагнула к нему Виста.

— Это была ведьма.

— Ведьма?

— Ей удалось во второй раз обмануть смерть. Посмертие любой ведьмы и без того ужасно, но это… — волхв покачал головой. — Она обрекла свою душу на вечное рабство…

— Рабство? Но у кого?

— У одного очень древнего существа, появившееся на свет задолго до человека и человеческих богов, — волхв нахмурился, и принялся задумчиво оглаживать бороду. — Но странно, эта ведьма не отличалась особой силой, каким образом ей удалось добраться до него? Человеческие боги очень ревнивы…

— Может ей помог ее дружок Драга? — предположила Виста.

— Возможно, — кивнул волхв. — Судя по всему, этот ваш колдун еще тот орешек.

— Но зачем этому нечеловеческому существу душа человека?

Страшный Лес усмехнулся.

— Зачем? — переспросил он. — Сила, девонька, сила. Все — и люди, и нелюди стремятся к ней, и только сила имеет значение в этом мире.

Глава семнадцатая

1

Клубок стремительно несся вперед, лавируя меж деревьев, перепрыгивая валежины и выворотни, протискиваясь средь густых зарослей. Следом также ловко и бесшумно двигалась Виста. А за ней стадом обезумевших вепрей ломились Ладомир и Лютый. Хрустели под ногами сучья, трещали кусты и молодые деревца, случайно задетые крепкими плечами. Иногда Висте даже хотелось оглянуться, проверить, может действительно вепри?

Они бежали все утро. Пару раз останавливались, переводили дух и снова неслись вперед. Виста вертела головой, надеясь не пропустить знакомые места и подобраться к Драге незамеченным. Но она ничего не узнавала. Или чародей умело отводил глаза, или…

Вырвавшись из густых зарослей на очередную поляну, Виста застыла как вкопанная и схватилась за меч. Знакомая избушка стояла прямо перед ней. А на завалинке грелся на солнышке знакомый до боли человек.

— Тайкес! — с ненавистью выдохнула Виста.

Из кустарника с шумом вывалились Ладомир и Лютый.

— Это ты, гад?! — зарычал Ладомир. — На этот раз ты не уйдешь!

Клубок подкатился к дому и остановился возле ног Тайкеса. Он с любопытством подхватил клубок и покрутил в руках.

— Кто это для вас расстарался? — он задумчиво потер переносицу и брезгливо отбросил клубок. — Вообще-то вы, ребятки, заставляете себя ждать. И кто это еще с вами?

Он с интересом изучал Лютобора. Атаман же, пробуравив Тайкеса тяжелым взглядом, наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить, пробормотал:

— А ведь где-то я уже видел этого мерзавца.

Ладомир хмурился, чувствуя, как учащается пульс. Он хорошо запомнил, с какой легкостью Тайкес вырезал охрану князя и едва не прикончил самого витязя. Несомненно, перед ним находился самый опасный противник из всех, кого он успел повстречать за свою жизнь. Внутри витязя заворочался страх, змеей обвился вокруг сердца, слегка сжал, пробуя на прочность, но Ладомир лишь крепче стиснул челюсти.

Да, признался витязь, он боялся этого человека. Боялся, несмотря на его бездоспешность, несмотря на его невысокий рост и совершенно не богатырское сложение. Но теперь это не имело никакого значения.

Ладомир знал, что должен победить. И пусть на стороне Тайкеса хитрость и воинское умение, но он всего лишь убийца, обыкновенный наемный убийца. А Ладомир, в конце концов, лучший воин в княжьей дружине. Правда, в младшей дружине, но это уже не столь важно. Важно другое, в руках витязя судьба самого князя, да что князя, судьба всей Руси и — Ладомир покосился на Висту — судьба этой девушки.

Он не мог не победить. Расправив плечи, витязь выдавил из себя снисходительную усмешку.

— Нам не нужна твоя жизнь, — сказал он. — Нам нужен Драга.

— Ишь ты, какой шустрый, — удивился Тайкес. — Да я вроде свою жизнь тебе и не предлагал.

— Где Драга? — угрожающе бросил Ладомир.

— Где ж тебя, парень, научили так грубить? — по-прежнему спокойно поинтересовался Тайкес. — Неужто в княжьих палатах? Впрочем, чему я удивляюсь, там всякого отребья навалом.

Ладомир молча снял перевязь с Лунным мечом, передал девушке и обнажил меч Беляя.

— Готовься к бою, тварь!

Тайкес лениво поднялся, потянулся, хрустнув суставами.

— Мне не нужно готовиться, парень, я же не обвешиваю себя мечами, как гирляндами. Кстати, ты не хочешь выбрать тот, что длиннее? Мне кажется, немного чародейства тебе не помешает.

Ладомир зло мотнул головой.

— Не хочу, чтобы тебя убил мой меч, а не я.

— Постой, Ладомир, — неожиданно вперед витязя выступил Лютый. — Дозволь мне сначала. У меня к нему старый должок.

— Опять твой знакомец?

— Сам удивляюсь, — развел руками Лютый. — Похоже, Ладомир, наши дороги не зря пересеклись. С тобой куда не сунусь — все лица знакомые, сначала оборотень, теперь вот этот ублюдок.

— Эй, парни, — окликнул их Тайкес. — Сколько можно болтать, давайте быстрее, я еще не обедал. Ежели дрожь в поджилках, так можете все сразу, что время-то зря терять.

— Много чести будет, ежели все сразу, — процедил Ладомир. — Будь осторожен, Лютый.

К Лютому подскочила Виста, что-то зашептала на ухо, но тот отмахнулся, отодвинул ее в сторону. Затем торопливо застегнул шлем, и, прикрывшись щитом, решительно шагнул навстречу Тайкесу.

— Ты помнишь Муромский лес? — ярость бурлила в голосе атамана, готовясь выплеснуться на врага.

— Избавь меня от воспоминаний, — скривился Тайкес. — Я не запоминаю всех букашек, что угодили под мой сапог.

Он встретил Лютого презрительным взглядом, но уже в следующее мгновение ему пришлось змеей извиваться под градом ударов, а его улыбка быстро сползала, сменившись неким подобием озабоченности.

С любопытством подался вперед Ладомир, заметив несколько интересных приемов, от которых Тайкес увернулся лишь в самый последний миг. Лютый действовал столь быстро и ловко для своего возраста, что витязь едва не поверил в его победу.

— Тайкес играет с ним, — прошептала Виста.

К несчастью, она была права. Ладомир не сразу обратил внимание на чрезмерную пассивность Тайкеса, почти не отвечавшего на атаки. Он лишь уклонялся, иногда придерживал меч Лютого, но чаще просто уходил в сторону, как будто не замечая удачных моментов для встречной атаки. Лишь изредка он делал быстрые выпады, но всякий раз обрывал их, не доводя до удара.

— Чего он добивается, тварь? — процедил Ладомир. — Почему не убьет сразу?

Девушка пожала плечами.

— Может быть разогревается перед боем с тобой.

Лютый выдыхался. С каждой минутой его движения замедлялись, он все чаще проваливался вслед за ударом. В один из таких моментов Тайкес не стал сдвигаться в сторону, лишь чуть повернулся, пропустив клинок Лютого почти вплотную, и резко ударил носком сапога в запястье противника. Рука атамана разжалась, но раньше, чем меч коснулся травы, он успел ударить с другой руки, попытавшись зацепить врага окованным железом краем щита.

Тайкес ловко нырнул под щит и кувырком ушел в сторону. А Лютый вдруг зашатался, бросил удивленный взгляд на свой левый бок, где сквозь разрезанную кольчугу стала просачиваться кровь, упал на колени и навалился на щит, удерживаясь от падения.

— Ну что, старик, вижу, не хочешь умереть в постели? Ждешь славной смерти в бою? — усмехнулся Тайкес.

Он медленно подходил к Лютому, поигрывая мечом.

— Оставь его! — крикнула Виста.

Тайкес удивленно посмотрел на нее.

— Если наемный убийца проявляет человеколюбие — жди беды, — заметил он насмешливо. — Помнишь такую мудрость, детка?

— Я помню другую, если можешь убить — не медли! — ее глаза вспыхнули торжеством.

Тайкес дернулся назад, еще не понимая, откуда ждать опасности, но уже чувствуя, что где-то ошибся, что-то не учел. Услышал знакомый щелчок, хорошо знакомый ему щелчок, производимый маленьким, размером с ладонь, самострелом, но уклониться уже не успел. Маленькая стальная стрелка вонзилась ему в шею.

Он знал — этот самострел используют Ночные Лезвия. Щелкни оно в руках Висты — он успел бы увернуться, но чтобы у Лютого… И тут Тайкес вспомнил, как они шептались перед боем, и скрежетнул зубами. Мерзкая тварь!

Зажав кровоточащую рану, Тайкес бросился назад, в дом. Или его хорошая, хоть и запоздалая реакция, или неверная рука Лютого, но рана оказалась не смертельна. Главная артерия не задета, трахея цела — он будет жить. Если, конечно, его не добьют!

Словно уловив его мысль, лицо девушки прорезала хищная усмешка. Она рванулась вперед, но ее остановила железная рука Ладомира. Она попробовала высвободиться, но, наткнувшись на его суровый взгляд, прекратила трепыхание.

— Это бесчестно!

— Это жизнь, а не ваш дурацкий поединок! — отчаянно вскрикнула она. — Сейчас ты рискуешь не только своей жизнью и честью! От тебя зависит судьба князя, и ты не можешь погибнуть просто от переизбытка дурости, что зовешь честью!

— Лучше помоги Лютому, — тихо, но внятно сказал витязь.

Его глаза вспыхнули таким гневом, что она не посмела ослушаться. Поспешно склонилась над раненым, стараясь не глядеть в сторону Ладомира, страшась снова увидеть то, что только что мелькнуло на его лице — презрение. Презрение к ней, человеку, не способному понять простейших вещей…

— Тайкес! — громыхнул голос Ладомира. — Укажи дорогу к Драге, и мы оставим тебе жизнь.

Пока Ладомир раздумывал не войти ли ему в дом, на пороге появился Тайкес. Лицо его осунулось, побледнело, на шее алел свежий шрам, но глаза по-прежнему пылали свирепым огнем.

Они сшиблись в полном молчании. Ладомир знал, что в бой нельзя вступать, полыхая гневом, как змей пламенем, но поделать с собою уже ничего не мог. Гнев разрывал его на части. Гнев на Висту и Лютого, за их бесчестные приемы, на себя, за то, что эти люди — его друзья, на Тайкеса, за то, что тот, хоть и наемный убийца, но сражается честно, а значит, тем более нет оправдания его друзьям.

А еще он злился из-за того, что ему пришлось биться не с демоном в человечьем обличье, в прошлый раз вырезавшим как цыплят княжьих дружинников и опозорившим витязя. Увы, но раненый Тайкес оставался по-прежнему опасен, даже смертельно опасен, но он больше не был похож на того демона, в лучшем случае — на его бледную тень. И винить в этом нужно было только Висту.

И все-таки, несмотря на бушующую ярость, несмотря на раненого противника, это был, пожалуй, лучший бой в жизни Ладомира. Он сражался, используя столь разнообразную технику боя, что временами удивлялся себе. Когда же и где он успел это изучить?..

И вдруг боковым зрением Ладомир заметил длинный ряд призрачных воинов, обступивших поляну. Они стояли в полном боевом облачении и только шлемы покоились в руках, обнажая суровые лица. Самые могучие из них стояли вовсе без доспехов, их мощные фигуры были прикрыты лишь звериными шкурами, а в толстых, перевитых чудовищными мышцами руках лежали огромные каменные топоры.

И еще он заметил, как иногда кто-то из воинов недовольно качал головой, одним прыжком приближался к витязю и будто сливался с ним в единое целое, а на Тайкеса тотчас же обрушивался ураган сильных и неожиданных ударов.

Это были его предки. Ладомир почувствовал это. Хотя вряд ли смог бы объяснить каким образом. Он просто знал это. Как знал и то, что где-то в этом ряду стоит его отец. Князь Кречет Белое Перо.

И Ладомир знал, что не имеет права их подвести.

2

Он постепенно теснил Тайкеса, заставляя его защищаться и отступать, а тот никак не мог понять, откуда молодой витязь владеет столь изощренным арсеналом боя. Манера боя Ладомира менялась так быстро, что Тайкес едва успевал приспосабливаться, и о контратаке не могло быть и речи. Оставалось ждать ошибки, одной единственной ошибки, потому что никто не может вести бой без ошибок.

Испарина выступила на лбу Тайкеса, в глазах показался и быстро спрятался страх, но Ладомир успел заметить, успел ощутить его растерянность и постарался усилить натиск. Еще чуть-чуть дожать и все — противник сломается!

И пусть победа над раненым не принесет славы, пусть, ведь не будешь всем объяснять, что иной раненый опаснее десятка здоровых бугаев. Главное, что он еще на один шаг приблизится к проклятому Драге.

Глаза Ладомира зажглись победным торжеством. Он больше не видел витязей, окружавших поляну, он видел только свой завершающий удар, он даже наметил место, куда должен был упасть поверженный враг.

А потом перед глазами витязя как будто сверкнула молния. Тяжелый удар потряс его с головы до пят. Лопнули подбородочные ремни, в траву покатился шлем, а прямо перед витязем появилось оскаленное в жуткой гримасе лицо Тайкеса. Он вдруг подмигнул Ладомиру, а затем рукоять меча обрушилась на его темя, и витязь погрузился в беспамятство.

Он очнулся сразу, едва коснувшись земли. Голова разрывалась от боли, но самая свирепая боль обжигала изнутри — Тайкес перехитрил его! Ладомир заскрипел зубами, попробовал разлепить глаза. Мир закружил вокруг него в безумном хороводе и он вновь зажмурился.

— Ты плохой боец, — тихий голос Тайкеса раздался совсем рядом, заставив витязя вздрогнуть. — Много силы, мало ума. Удивительно, как тебя раньше не прибили. Еще удивительнее — что меня остановило? Такое странно знакомое чувство…

А Ладомир вдруг понял, что все это уже было с ним. Похожий бой, похожие слова, все, как в тот роковой день.

Также падал в траву шлем, и также падал он сам, обливаясь кровью из разбитого носа, а над ним нависала фигура старшего. Ты опять проиграл, говорили его глаза, ты опять увлекся, и ты уже мертв. А его меч возносился в небо, будто он намеревался с размаха пригвоздить младшего к земле.

В тот день Ладомир почему-то испугался. Меч брата был учебный, из дерева, и никак не мог пробить тонкой, но прочной кольчуги. Да и не бывало такого, чтобы старший тыкал его в грудь, обычно он вонзал меч в землю, что и означало конец боя. Но Ладомир отчего-то испуганно вскрикнул и остановил движение старшего…

Сердце витязя осыпало холодом и Ладомир явственно ощутил приближение смерти. Он приоткрыл глаза, намереваясь встретить ее лицом к лицу, как и полагается воину. И увидел как Тайкес вскинул меч. Вскинул таким до боли знакомым движением, так что губы Ладомира шевельнулись сами собой, сложившись в полузабытое имя:

— Мстислав…

Ладомир не понял, что остановило завершающий удар, имя ли брата, неведомым путем обретшее волшебную силу, или же мелькнувшая за спиной Тайкеса Виста. Но удар не последовал.

А затем Тайкес вздрогнул всем телом. Не оглядываясь, он отшвырнул Висту, и впился взглядом в глаза Ладомира с такой силой, будто хотел прожечь насквозь.

— Что?.. — севшим голосом спросил он. — Что ты сказал?

Сильные руки рывком подняли Ладомира, встряхнули, а глаза по-прежнему сверлили витязя, словно надеялись вытащить из него нечто очень ценное. Почувствовав себя лучше витязь попытался высвободиться, но Тайкес держал крепко.

Ладомир покосился на его меч, лежавший в траве. Сейчас бы кулаком промеж глаз, мелькнула мысль, но воплотить ее в дело он не успел. Ноги Тайкеса неожиданно подогнулись и он стал сползать вниз, цепляясь за витязя, и тот, опешив, невольно придержал обмякшее тело.

И только укладывая его на землю, Ладомир нащупал на спине вбитый по рукоять нож. Витязь оглянулся и перехватил ее счастливый взгляд. Теперь сомнений не было — это ее удар в спину остановил Тайкеса.

Наверное, Ладомир должен был обрадоваться — Виста как-никак спасла ему жизнь. Но радости не было. Напротив, почему-то болело сердце. Словно бы пронзивший Тайкеса нож дотянулся и до него.

Охваченный смутным чувством вины перед Тайкесом, Ладомир уложил его голову на колени, и прислушался к его шепоту.

— Имя… Назови имя отца… — шептал тот.

— Моего отца? — удивился Ладомир и пожал плечами. — Его звали Кречет Белое Перо. Он был великим воином, никто не мог победить его в открытом бою. И потому его подло убили разбойники, захватив врасплох, безоружного.

Ладомиру было больно говорить об этом. Он был единственным, кто уцелел во время резни, учиненной в его родном доме. Когда разбойники ворвались во двор, мать сунула ему в руки деньги и велела бежать к брату, то есть к его дяде, в Царьград. Обратно, на Русь, он вернулся спустя несколько лет. Выросший и заметно окрепший, он вернулся, лелея две заветные мечты — вступить в легендарную дружину князя Владимира и найти убийц отца. И если первая сбылась на удивление легко — Владимир крайне радушно и благожелательно принял его, сделав доверенным дружинником, то вторая так и осталась мечтой. Поди, отыщи на Руси среди тысяч и тысяч разбойников убийц отца…

Глаза Тайкеса закрылись, а когда открылись вновь, на витязя взглянул как будто другой человек. Жестокость ушла из его лица, глаза осветились непонятной радостью, даже умиротворенностью.

— Не разбойники, — прошептал Тайкес. — Это были не разбойники, Ладомир…

— Откуда ты знаешь? — голос Ладомира дрогнул.

Что-то происходило у него внутри, что-то перекручивало душу, вытаскивая на свет нечто давно забытое. Он пристально вгляделся в лицо Тайкеса. Неужели этот наемник что-то знает про его отца?

Губы умирающего скривились.

— А ты ведь первый… Ты назвал меня… Ладомир… Твое сердце признало. Разум — нет. Доверься сердцу, Ладомир. Оно всегда думало у тебя быстрее.

Сердце витязя забилось с такой силой, будто готовилось выпрыгнуть из груди и убежать в лес, подальше от этой глупой и тупой головы. Ум Ладомира еще пыжился, искал какие-то объяснения, оправдания, но язык, повинуясь внезапному порыву, вновь повторил заветное имя:

— Мстислав?

Губы Тайкеса — или Мстислава? — расплылись в счастливой улыбке.

— Ты живой?

Разум витязя наотрез отказывался признавать в этом человеке родного брата, но чувства, чувства били через край, сжимая в стальные тиски сердце, перехватывая дыхание. Всматриваясь в лицо умирающего, Ладомир вдруг с ужасом понял, что не может узнать в нем брата. Юный отрок, какого он помнил, совсем не походил на этого закаленного жизнью мужчину.

Ну что ж, пусть так, пусть он не может узнать лица брата, но он не может не узнать его удара. Ведь Тайкес ударил плашмя, хотя мог запросто разрубить голову! Мог, но не сделал этого. Он ударил так, как всегда бил его старший брат, пытаясь остановить разъяренного младшего.

— Мстислав, брат…

Ладомир бережно, чтобы не задеть рану, обнял его. Подобие усмешки плясало на непослушных губах Тайкеса — Мстислава, но глаза его подозрительно блестели.

— Брат, ты сказал, что знаешь, кто убил отца? Если не разбойники, то кто? Скажи, я найду их!

— Они все мертвы, Ладомир. Я убил их. Остался тот, кто отдал приказ. Я не смог. Или не захотел. Не знаю. Слишком долго я его искал. Наверное, я просто устал.

— Кто? Назови мне его имя? — голос Ладомира стал хриплым.

Ответ на этот вопрос показался ему сейчас важнее всего на свете, важнее поисков Драги, даже важнее нашедшегося брата!

— Ты все равно не поверишь. Но… Я не хочу унести это с собой…

Глаза Мстислава устало закрылись, похоже, его силы были на исходе.

— Это тот, кому ты служишь. Тот, кого ты хочешь спасти. Князь Владимир.

— Нет, — прошептал недоверчиво витязь. — Это не может быть правдой…

— Будешь… мстить, — губы умирающего еле-еле шевельнулись, — научись… убивать… у этой… Висты…

Смерть смягчила черты его лица, разгладила морщины, и только теперь витязь смог уловить сходство между тем серьезным подростком, которого он помнил, и этим суровым воином.

— Ты поверил ему, Ладомир? — в голову Ладомира ворвался злой голос Висты. — Ты поверил? Это ложь! Если бы он был твоим братом, разве ты не узнал бы его раньше, еще тогда, в той роще под Киевом? Неужели непонятно, это еще одна ловушка. Им не удалось остановить тебя силой, теперь они пробуют хитростью. Возненавидишь князя — сам остановишься. Наши хитромудрые старейшины и не такое могут придумать. Опомнись Ладомир, не вздумай верить ему!

Она кричала еще что-то, но Ладомир уже не слышал ее, полностью погрузившись в свои мысли. Откликнулся Лютый.

— Обожди, Виста. Быть может, он сказал правду. Я кое-что знаю о нем. Несколько лет назад, под Муромом, я встретил его в первый раз. Он пришел в нашу шайку, чтобы убить одного из нас, но по ходу дела едва не перебил всех. Так вот, тот человек, которого он убил, бахвалился на пьяную голову, что служил раньше в дружине Владимира. Служил до тех пор, пока не принял участие в каком-то тайном деле, после чего ему и еще целому отряду дружинников пришлось покинуть Киев и разбрестись по дальним заставам. А уж оттудова, от безделья и скуки, он ушел к нам.

— Это совпадение! — воскликнула девушка. — Он наемный убийца, который за деньги будет убивать кого угодно и где угодно, даже в лесу среди разбойникился возле но — тоже совпадение? — тихо спросил Ладомир, указывая на перстень на пальце покойного. На нем отчетливо серебрился рельефный силуэт кречета. — Это перстень отца.

3

Дом встретил Висту как старую добрую знакомую. Она живо представила огромного, мощного, но добродушного пса, который повизгивая от удовольствия вертелся возле нее, норовя лизнуть в нос. По каким причинам домовой столь радушно отнесся к ней, можно было только догадываться. Однако Виста подозревала, что то сочувствие к этой жертве магических опытов, что она испытала в тот раз, не прошло даром. Быть может, она вообще была первая, кто пожалел это несчастное существо.