Заговор Древних

Вячеслав Грацкий

Заговор Древних

Вся нежить, притаившаяся до поры по глухим лесам и болотам, восстала против людей, чтобы и духу человеческого больше не было на Руси. Из древних срубов на трехпалых ногах, с погостов, где вместо надгробий торчат осиновые колья, тянется к стольному граду Киеву нечистая ворожба, словно паутиной оплетает землю ЗАГОВОР ДРЕВНИХ.

Часть первая

Глава первая

1

— Славненькая, хорошенькая девонька, — приговаривала старуха, разжигая огонь под внушительных размеров котлом. — Cварим супчик, хороший вкусненький супчик, а потом покушаем этот супчик, ох, покушаем. И все благодаря тебе, девонька, ласточка моя. Без тебя рази я отведала бы такого супчика? Нет, не отведала. Благодарствую, девонька, порадовала ты старую, ох, порадовала…

Девонька по имени Виста стояла рядом, крепко-накрепко привязанная к огромному столетнему дубу, что каким-то чудом вырос возле болота. Вокруг кровожадно гудели тучи озверевших комаров и, время от времени, Виста отчаянно вертела головой. Но вертела больше по привычке, ибо укусов не чувствовала — все чувства без остатка поглотил страх. Древний, животный страх, от которого тряслись и подгибались колени, а сердце норовило юркнуть в пятки.

Источник этого изнуряющего страха хлопотал над котлом, бубня что-то себе под нос. Все утро старуху преследовал горящий взгляд Висты и будь в нем хоть толика силы, гореть бы ей давно уже синим пламенем. Но где там, проклятая ведьма даже не смотрела в ее сторону.

А Виста никак не могла опомниться. Еще вчера вечером она едва не таяла от благодарности, поражаясь гостеприимству старухи. Та и пропарила гостью в баньке, и сытно накормила-напоила, спать уложила. Но проснулась она уже пленницей.

Виста зло сплюнула и покосилась на болото, начинавшееся в паре десятков шагов от старухиного подворья. Стоял ясный солнечный день и можно было увидеть, что болото простирается до самого горизонта. На редких кочках грелись лягушки, по затянутой ряской воде плавали утки, из камыша покрикивал кулик. Виста вздохнула, жизнь вокруг шла своим чередом, и только она…

Виста отвернулась. Ее взгляд скользнул по ведьминой неказистой избушке, перескочил на пару подпиравших ее огромных свай, и девушка остолбенела, боясь поверить глазам.

Сваи поросли мхом, так что увидеть из чего они сделаны было невозможно даже сейчас, при дневном свете. Но зато теперь Виста отчетливо разглядела то, что поначалу приняла за обнажившиеся корни — гигантские птичьи лапы с мощными когтями, глубоко вонзившимися в землю.

Едва Виста вспомнила о том, кто обычно живет в таких избушках, как детские страхи, навеянные рассказами матери, вспыхнули с удвоенной силой. И последние сомнения относительно своей судьбы и назначения этого громадного котла рассеялись без следа — ведьма или, вернее, баба-яга, собиралась ее съесть.

Пока старуха начиняла котел разнообразными приправами, Виста в очередной раз проверила крепость сыромятных ремней. Если бы удалось освободить руки!

Впервые в жизни она пожалела, что ее родной клан Серебристых Клинков больше полагался на отточенную сталь, нежели на магию. Почему, спрашивается, из немалого количества кланов Ночных Лезвий, процветавших на родине, ее угораздило попасть именно в этот?

Девушка тяжело вздохнула. Если бы она попала хотя бы в клан Серебряных Теней! Она слышала, что там упор в обучении делается на боевую магию, и члены клана могут творить волшбу безо всяких рук, силой одного взгляда. Правда, они были весьма слабы в рукопашной схватке, но так ли это важно для Ночных Лезвий? Ведь их сила в скрытости и внезапности, а не в открытом бою. Попади она в свое время к Серебряным Теням — сейчас бы ведьма узнала, где тут у них раки зимуют!

Поговорка пришла в голову легко и естественно, и Виста мысленно похвалила себя за хорошую подготовку. Впрочем, могло ли быть иначе? Ночные Лезвия всегда тщательно готовились к любому заданию, ибо внимание к мелочам — залог успеха. В особенности, когда отправляешься за тридевять земель, в совершенно незнакомую страну.

Хотя Висте, конечно же, было проще, ведь ее мать родилась и выросла на Руси. Пусть лишь по рассказам матери, но все же Виста была немного знакома с этой лесной страной. Скорее всего, ее происхождение и определило выбор старейшин.

— Вкусненькая моя девочка, — продолжала радоваться ведьма. — Давненько уж я не кушала славненького, мяконького, нежненького девичьего мясца, ой-ой-ой, давным-давно. Разве тут, на болоте, разживешься приличной едой? Не-е-ет, где там. Ходють одни тощие, да костлявые, тьфу! Никаких зубов на них не напасешься. Горе одно!

— Ты что-то путаешь, ста… бабушка, — Виста с трудом удержалась от резких слов. — Это у меня мяконькое и нежненькое? Ты же, вроде, и в баньке меня парила вчера, неужто не разглядела?

Баба-яга подозрительно скосила на пленницу глаза, призадумалась, вспоминая крепкие мускулы, тонкими змеями обвивавшие тело девушки, и закивала.

— Твоя правда, девонька, запамятовала я совсем. Ты уж прости старую, ведь триста годков намедни стукнуло, рази все упомнишь, да и от болотных харчей память вконец ослабла. Но теперь, кажись, припоминаю. Ты же жилами вся перевитая, как мужик какой-нибудь. Спасибо, что предупредила, надо будет отварить, как следует, да приправ, конечно, поболее.

Старуха с укоризной посмотрела на девушку.

— Как же тебя, милая, угораздило такими страшенными жилами обрасти? Порядочные девушки должны быть мягкие, нежные, иначе кто же их замуж возьмет? Хорошо, что ко мне попала, а то пришлось бы тебе в девицах всю жизнь маяться.

Виста мысленно выругалась. Людоедский юмор бабы-яги изрядно раздражал, но она была вынуждена сдерживать гнев.

— Бабушка, а почему ты в суп соли не кладешь? -осведомилась она.

— Ишь чего, соли ей подавай, — сварливо отозвалась ведьма. — Соль нынче в цене. В город ее везут издали, а ко мне и вовсе перепадает от случая к случаю. Когда вот такие дурехи по лесу плутают. Разве что из твоих запасов взять?.. Аль на потом оставить?

Старуха крепко задумалась.

— Сыпь, бабуля, сыпь, не жалей. Иначе сладость не отобьешь.

— Много ты понимаешь. В ней, в сладости, самый человечий вкус… — возразила баба-яга и с подозрением уставилась на нее. — Хотя тебе-то, козявка, откуда знать?

— Отчего же не знать, бабушка, знаю. Очень хорошо знаю, приходилось и мне отведывать. Меня учили все кушать, все, что ходит, летает или ползает. Из всего, что мы пробовали, думаю, человечина не самая худшая еда.

— Неисповедимы пути божьи, — пробормотала ведьма. — Приятно все же съесть такого воспитанного и грамотного человека, который чтит и уважает старость… А то попался мне в прошлый раз богатырь один… Вообще-то он ничего оказался, мясистый, с жирком где надо, но ведь у меня уши завяли, пока он варился. Такой нечестивец был, ох. Такие слова плохие говорил. А еще помню…

Баба-яга пустилась в воспоминания, и Виста вздохнула. Да, эту закоренелую людоедку жалостью не проймешь. Что ж, надо попробуем иначе…

— Ничего-ничего, посмотрим, как ты запоешь, когда мои друзья будут резать из твоей кожи ремни, — процедила Виста. — За меня жестоко отомстят, уж поверь. Весь мой клан Серебристых Клинков устроит на тебя охоту. И да будет тебе известно, что в наших краях это самый опасный и самый жестокий клан Ночных Лезвий.

Заметив, что ее слова не произвели на ведьму ровно никакого впечатления, Виста на всякий случай пояснила:

— Может ты не знаешь, но Серебристые Клинки — лучшие охотники на колдунов и ведьм. В наших краях нет ни одного мага, который не вздрагивал бы при имени нашего клана!

Угрозы ничуть не тронули старуху. Скорчив грустную мину, ведьма закачала головой в притворном ужасе.

— Беда прямо-таки в ваших краях, ой, беда. Как там несчастные люди живут? Ночные убивцы, серебряные клинья… Бедная девонька. Тяжело тебе видать пришлось там, ну да ничего, скоро тебе будет нечего бояться. Я ужо позабочусь. Я тебе не князь какой кровожадный, людей долго не мучаю. Я их просто кушаю.

Ведьма отвратительно захихикала, и Виста досадливо поморщилась.

— Уж не про великого князя Владимира Красное Солнце ты говоришь?

Ведьма метнула на нее взгляд исподлобья.

— Про него, треклятого, чтоб ему пусто было! Только не солнце он, а Красно Солнышко, нерусь заморская.

— Это он-то нерусь? — удивилась Виста.

— Да оба вы неруси проклятые! Понаехали тут, житья от вас нету. С виду, как наши, говорите даже по-нашему, но меня вам не провести. Я ваше нутро черное, басурманское, завсегда учую.

Ненависть прозвучала в словах ведьмы и сердце Висты радостно екнуло. Может еще и выкарабкается отсюда.

— Вижу, что не любишь ты князя, ой, как не любишь.

— А за что ж мне его любить, выродка этого, убивца проклятущего. Это ведь тебе не ночной какой-нибудь, да серебристый. Этот и днем бьет, и ночью, и клиньями, и чем хочешь. Злодей будет почище всех ваших, вместе взятых.

— Так ты, может, и смерти его желаешь? — вкрадчиво продолжила Виста.

Баба-яга взглянула на нее, как на сумасшедшую.

— Кто ж этого не желает на Руси? Разве ж бояре его жирные, дружина поганая, где богатырь на богатыре все сплошь воры и убийцы. От которых простому люду только горе да разорение. А сколь уж наших перебили… У-у-у…

Старуха горестно покачала головой, сморщилась, явно собираясь пустить слезу, но потом передумала.

— Слабоваты, значит, ваши-то оказались? — ехидно осведомилась Виста.

— Не тебе о том судить, девка! — рявкнула ведьма, оскалилась, показав крупные желтые клыки.

— Хорошо, не буду, — быстро согласилась девушка. — Но неужели не сыскалось умельца нужного, что мог бы с князем управиться?

— Где ж такого дурня сыскать? — хмыкнула ведьма. — Великий князь это тебе не хвост собачий. Это настоящий змий в человечьем обличье, он же вокруг пальца любого обведет. Кто ж супротив эдакого злодея выдюжит? Да и богатыри вокруг него днем и ночью толпятся, плюнуть некуда.

— Загляни в меня, старуха, — твердо сказала Виста, глядя в глаза ведьме. — Загляни, и ты узнаешь кое-что интересное.

Старуха бросила на нее взгляд, и будто холодные пальцы заползли в голову. Виста вздрогнула от омерзения, нестерпимо захотелось закрыться, вытолкнуть прочь эти ледяные щупальцы, но она заставила себя сдержаться.

— И сильна же, однако, ненависть твоя… — удивленно пробормотала ведьма.

А затем она засмеялась противным, дребезжащим смехом, и смеялась долго, пока из глаз не хлынули слезы.

— Ой, девонька, насмешила ты меня, ой, насмешила… — она утерла слезы, скептически осмотрела девушку с ног до головы. — Ох, и дурная же ты баба, скажу я тебе честно. Ты же на мою удочку простую попалась, клуша глупая, а уж до Киева тебе вовек не доехать. Не я, так кто другой бы тебя с потрохами сожрал. Ну, все, хватит меня отвлекать своими глупыми побасенками.

Старуха пробормотала что-то, махнула рукой, и Виста почувствовала, что рвущееся из нее ругательство застряло где-то внутри. Заклятие молчания! Девушка отчаянно заскрипела зубами, это было, пожалуй, последнее, что она могла еще делать.

А ведь ведьма права, горько призналась себе Виста. Она — лучшая в Младшем кругу клана — угодила на обед первой же встречной ведьме. Великие боги! Как же капризны они, как изменчиво их настроение и расположение…

Еще вчера утром Виста снисходительно посматривала на небольшой городок, куда она сошла с константинопольского корабля. Перед ней раскинулась обычная деревня, обнесенная земляным валом и частоколом. И это называлось здесь город! Выкопали ров, поставили тын, вот и весь город.

Нет, конечно, она знала, что на Руси есть и крупные грады, сравнимые по величине и богатству с каменными исполинами востока и юга. Но первое впечатление о родине своих родителей она получила здесь, в этом маленьком приморском городишке. Именно здесь в нее вселилось чувство полного превосходства над жителями этой сонной варварской страны и непробиваемая уверенность в своих силах.

Уверенность дает силу, говорили клановые наставники, а самоуверенность — в голову. Так оно и случилось. Стоило ей услышать, что путь через лес вдвое короче большака, как она немедленно свернула туда, убежденная, что без труда проберется сквозь лесную чащу. А как же иначе, ведь в длинный список умений, приобретенных в клане, входило и умение находить дорогу в незнакомых местах. Но это умение, неоднократно спасавшее ее из лабиринтов замков, дворцов и подземелий, на этот раз оказалось совершенно бесполезным.

Боги жестоко посмеялись над ней. Проплутав целый день по чаще, выбившись из сил, она еле живая добралась до этих болот и, если бы еще оставались силы, она бы прыгала от радости, наткнувшись на эту злосчастную избушку. В тот момент она даже не подумала о том, кто обычно селится в таких местах, нет, смертельная усталость заглушила обычную осторожность и предусмотрительность. Даже звериное чутье на опасность, которым славились Ночные Лезвия, и то отказало.

Впрочем, Виста мысленно одернула себя, тут она погорячилась. Не почувствовать такую мощную волну враждебности, исходящую от этих мест, было невозможно. Скорее всего, обессиленная многочасовым блужданием по лесу, она просто не придала значения тревожным предчувствиям. Сил едва хватило, чтобы доплестись до двери и попроситься на ночлег.

Дальнейшее она помнила смутно — баня, сытный ужин, мягкая постель, но зато хорошо запомнилось добродушное лицо старухи, хлопочущей возле гостьи. И ведь ее радушие не было напускным — даже в том сумеречном состоянии Виста легко распознала бы фальш. Но кто мог знать, что ее забота имела иные мотивы — ведьма искренне заботилась о своем пропитании.

Старухино бормотание неожиданно стихло и Виста бросила испуганный взгляд — неужели все? Но ведьма не смотрела на свою пленницу. Она вообще никуда не смотрела. Ее глаза остекленели, а длинный крючковатый нос задвигался туда-сюда. Она что-то учуяла, или — сердце Висты забилось чаще — кого-то!

Втянув в очередной раз воздух, баба-яга повернулась к Висте, пригвоздив ее тяжелым взглядом. Девушка содрогнулась, а ведьма удовлетворенно хмыкнула и ласково взъерошила ей волосы.

— Что-то гости зачастили, не иначе — к дождю. А ты, детка, потерпи покудова, потерпи, ласточка моя. Вишь, ужин ко мне едет — встретить надо, да с уважением. Я скоро вернусь, — ухмыльнувшись, старуха поспешила в избу.

Вскоре и Виста услышала конский топот. Она извернулась, насколько позволяли путы, пытаясь хоть одним глазком углядеть подъезжающего всадника. Это наверняка воин, твердила она себе, это должен быть воин, причем очень храбрый воин, кто же еще в одиночку отважится путешествовать по таким гиблым местам.

Копыта уже стучали совсем близко, Виста все вертелась, выворачивала до предела шею в надежде увидеть возможного спасителя, а уши уже ловили знакомое бряцание железа, характерное поскрипывание кожи — и не было в мире звуков, желаннее этих. А когда самым краешком глаза она разглядела высокий силуэт всадника, заметила торчащую из-за плеча крестовину двуручника, она готова была визжать от радости. Она не ошиблась — это был отважный витязь, который мог спасти ее, а значит, должен спасти!

— Эй, хозяин, здесь ли ты? — прогремел молодой, но уже мощный голос.

Прибывший соскочил с коня, плащ распахнулся и Виста вскинула брови — двуручный меч витязя был огромен. Если его поставить на землю, прикинула Виста, он будет, пожалуй, повыше ее, хотя воину он едва ли доберется до подбородка.

Ножен у меча, конечно же, не было. С помощью железного кольца у основания крестовины он был подвешен на крючке, вшитом в толстую кожаную перевязь, да еще кончик упирался в кожаный наконечник, свисавший с перевязи.

Витязь двигался медленно, не оглядываясь и не замечая Висты, скрытой в тени дерева. Вспомнив красочный рассказ бабы-яги о вкусном богатыре, девушка обеспокоенно замычала, забилась в путах. И витязь, наконец, заметил ее.

— Великий Перун, девка!

Его брови еще ползли вверх, а ноги уже несли вперед, к пленнице. Удивление на лице быстро сменилось радостью — не каждый же день удается вызволить из полона красну девицу.

Он шел, гордо расправив плечи, а Виста, со все возрастающим интересом рассматривала его, рассматривала, пока не открыла рот от удивления. К ней приближался самый настоящий, сказочный богатырь. Светло-русые волосы волной ниспадали на его огромные саженные плечи, голубые глаза смотрели по-детски ясно и чисто. Завершал облик упрямый подбородок, выставленный далеко вперед.

Лицо витязя можно было бы назвать красивым, если бы не ряд шрамов, исчертивших лицо вдоль и поперек, впрочем, здесь, вспомнила Виста, иные каноны красоты. По мнению местных жителей, шрамы только украшают мужчину, и сейчас девушка была готова согласиться с ними — такого мужчину шрамы действительно украшали.

Витязь был молод, но его могучие мышцы уже выпирали из-под кольчуги, перекатываясь буграми по всему телу. Это был, наверное, великий богатырь, из тех, о которых рассказывала ее мать. Но тогда Виста не верила, ведь на ее родине самый крупный воин едва ли на полголовы был выше ее. Представить же такого могучего богатыря она была просто не в состоянии. И вот теперь один из этих легендарных витязей собирался вырвать ее из лап ведьмы-людоеда.

На пороге избушки мелькнула тень и сердце Висты сжалось в комок. Витязь шел, пожирая ее взглядом, и ничего не замечал вокруг! И радость в душе Висты мгновенно сменилась гневом. Она заскрежетала зубами. Эта безмозглая гора мускулов, увешанная железом, даже не озирается по сторонам!

Витязь медленно, как завороженный, приближался к девушке, пытаясь понять, что же его так привлекло в ней. Черные глаза? Пепельные волосы, стянутые позади в короткий хвост? Или высокий излет темных бровей?

Одежда девушки выглядела непривычно для этих мест -куртка и штаны, сапоги на шнуровке. Да еще все было черного цвета, так что неудивительно, что витязь далеко не сразу разглядел ее в тени дуба.

Впрочем, мужская одежда ничуть не портила девушку. Витязь даже остановился, любуясь прекрасной незнакомкой, и лишь ее отчаянное мычание вернуло его в реальность. Смутившись, он поспешил на помощь.

Он был уже совсем близко, когда за его спиной показалась ведьма, сжимая в руках длинный нож. Она двигалась быстро и бесшумно, а странные отблески на лезвии заставили глаза Висты испуганно расшириться — зачарованный нож! Для такого броня — все равно, что масло. Призвав на помощь всех известных ей богов, девушка собралась с силами и ее голос, наконец, прорвал колдовской барьер:

— Обернись, дурень!

Ее звонкий вопль обрушился на витязя, как оплеуха. От неожиданности он резко отшатнулся, и старуха со всего разбега врезалась в его широкую спину. Выронив нож, она упала без чувств, обливаясь кровью из разбитого носа, и витязю осталось лишь растерянно развести руками. На его лице проступило искреннее недоумение — то ли сначала бабку в чувства привести, то ли пленницу освободить. Но, в конце концов, победила молодость.

Едва ремни были разрезаны, как Виста обессилено рухнула ему на грудь, попыталась высвободиться, но затекшие мышцы едва слушались.

— Не дергайся, — витязь ободряюще улыбнулся.

Он уложил девушку на землю и принялся разминать ее онемевшие конечности.

— Оставь меня в покое! — процедила Виста.

— Я просто хочу помочь.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи! — прошипела она.

Виста напряглась, пытаясь стиснуть кулак и врезать наконец этому наглецу. Кулак сжимался с трудом, но взгляд девушки был исполнен такой злости и враждебности, что витязь невольно отступил.

Силы постепенно возвращались к ней и вскоре Виста попробовала подняться, но ноги предательски подогнулись и Виста больно ударилась коленями в землю. Впрочем, это ее не остановило. Скривившись от боли, Виста на четвереньках поползла к старухе.

— Эй, ты куда? — воин изумленно уставился ей вслед.

А Виста, подобрав по дороге нож, потянулась к горлу бабы-яги.

— Погоди, разве можно беспомощную старушку так…

— Беспомощную?!

Прежде, чем он успел что-либо сделать, Виста быстрым движением перерезала ведьме горло.

Гнев ли придал сил или дело было в чародейском ноже, но голова ведьмы отделилась чрезвычайно легко, повиснув на одном лоскуте кожи. В тот же миг старуха открыла глаза и ее взгляд буквально впился в девушку. Виста задрожала, не в силах отвернуться, тело прошила резкая боль, а потом будто содрогнулся весь мир.

Виста мотнула головой, избавляясь от наваждения, и покосилась на ведьму. Глаза ее были закрыты, из широкой раны рекой хлестала кровь. Виста брезгливо отстранилась, вытерла лопухом окровавленные руки и лезвие, и затем только обратила внимание на покрывавшие нож магические знаки. Некоторые были немного знакомы, и это вселяло уверенность, что она сможет разобраться со всеми возможностями чародейского оружия. Но даже сейчас ощущалась его скрытая мощь.

Оторвавшись от изучения ножа, девушка кое-как поднялась и смерила витязя презрительным взглядом. И хотя она едва доставала ему до плеч, однако же исхитрялась смотреть на него сверху вниз.

— Эта старушка — людоедка, — сообщила она назидательным тоном. — И если бы не я, ты бы уже варился в этом котле на ужин.

В глазах ее сверкали молнии и витязь поежился. Похоже, девушка уже жалела, что убила старушку так быстро. Клокочущей в ней ярости хватило бы, пожалуй, еще на дюжину таких. Но даже в гневе она сохраняла свое очарование, оставаясь столь же прекрасной, сколь и опасной. Не для него, конечно, для себя. Надо бы с ней помягче, решил он, намучилась, видать, бедняжка, у дуба.

— Надо же, а я было подумал, что это я спас тебя, — пошутил витязь, но девушка почему-то не оценила шутки.

— Ты подумал?! Чем это ты думаешь, интересно? Впрочем, известно, чем думают мужчины при виде беспомощных женщин. А осматриваться в незнакомых местах тебя никогда не учили?

Витязь ощутил раздражение и даже гнев. Язык у незнакомки, похоже, в заточке не нуждался.

— Чего это я должен был осматриваться? — возмутился он. — Из-за этого ножика?

— Ножика? — взвилась Виста и, подскочив к нему, ударила волшебным клинком.

Воин давно уже ожидал чего-то подобного. Тлевший в девушке огонь гнева, похоже, выбрал очередную жертву и выплеснулся на первого, кто подвернулся — своего спасителя. Он успел прикрыться рукой, одновременно попытался перехватить запястье этой взбалмошной девки, но та на удивление ловко ускользнула в сторону.

— Ты что это? Совсем спятила? — он грозно сдвинул брови, пристально следя за ее движениями. — Теперь я понимаю, зачем тебя связали.

— Ты с детства тупой или как? — зло выкрикнула девушка. — Посмотри на руку, чурбан железный!

Он недоуменно взглянул на руку и округлил глаза, увидев тонкую, ровную линию, пересекавшую наруч. Ведьмин «ножик» разрезал булат, как холст!

— Зачарованный нож? А это, верно, баба-яга, — задумчиво произнес он, покосившись на труп ведьмы.

— Ты прямо провидец, — пробурчала Виста.

Она улыбнулась так мило и приветливо, что морщины озабоченности на его лице мигом растаяли, и витязь невольно улыбнулся в ответ.

— Меня Ладомиром кличут, — назвался витязь.

— А меня Вистой.

2

Ясный солнечный день внезапно стал портиться. Откуда ни возьмись налетел резкий, порывистый ветер. На небо выползли тучи и чуть ли не наперегонки бросились к солнцу, спеша заключить его в свои объятия.

Ладомир встревожено покосился на быстро темнеющее небо.

— Говорил я, не трогай старушку, — вздохнул он. — Теперь вот дождь, а за ним и упыри нагрянут.

Виста вспомнила рассказы матери об этих болотных тварях и заторопилась. Хотя в ее клане и учили сражаться с нечистью, уверенности в том, что освоенные приемы помогут у нее больше не было. Баба-яга преподала ей хороший урок.

— Я быстро, только вещи заберу.

Виста бегом бросилась в избушку, чувствуя на себе пристальный взгляд молодого воина. Едва она скрылась в доме, Ладомир шумно выдохнул воздух и попытался собраться с мыслями. Что это на него нашло? Его глаза буквально приклеились к ней, будто он впервые девку увидел.

Он взглянул вверх и ему стало не по себе. Небо темнело слишком быстро и вскоре, бросив на землю последний луч, солнце утонуло в дождевых тучах.

Ладомир покосился на ведьму. Было бы неплохо довести дело до конца и успокоить ее навсегда, подумал витязь, но где взять время?

Заметив подтекающую к сапогу кровь, Ладомир брезгливо убрал ногу, собрался было отойти и, в этот самый миг ведьма открыла глаза. Синюшные губы растянулись в зловещей ухмылке, шевельнулись, пытаясь что-то сказать. Витязь хмыкнул, не больно-то поговоришь с перерезанным горлом, и вдруг заледенел, прочитав по губам страшные слова. Вы скоро умрете, прошептала мертвая голова.

За спиной хрустнула ветка и витязь резво отпрыгнул в сторону, выхватил меч. От избушки шла вооруженная до зубов амазонка. Из-за спины Висты хищно выглядывала длинная рукоять меча с квадратной гардой, на поясе нож, тоже с длинной рукоятью, а грудь пересекала перевязь с метательными ножами. Дополнял арсенал небольшой арбалет, который она старательно укладывала в кобуру. Ладомир залюбовался ее точеной фигурой, заулыбался, но под ее насмешливым взглядом смущенно отвернулся.

— Чего это ты распрыгался, как мартовский заяц? — Виста наконец справилась с арбалетом, с интересом окинула взглядом боевую позицию витязя.

Глаза ее вдруг прицельно сузились и Ладомир мгновенно обернулся. Вначале показалось, будто само болото пришло в движение, накатываясь зеленой массой на берег. Но потом он разглядел, как множество крупных, облепленных ряской человекообразных фигур вспучивали поверхность болота и выползали на землю, медленно поднимались и, растопырив перепончатые лапы и неуклюже переваливаясь, начинали двигаться в сторону людей. Грязь мерно чавкала под лягушачьими стопами, из утроб доносилось бульканье, а их медленное, неумолимое шествие завораживало, притягивало взгляд.

Первым опомнился витязь.

— Упыри! — рявкнул он, бросаясь к своему коню. — Быстро они нас учуяли.

— Упыри, — повторила девушка, не сводя с них глаз. — Я слышала про них от матери… А теперь вот вживую…

Ладомир уже сидел в седле, когда она спохватилась и кинулась следом.

— Эй, а как же я?

— А что ты? — сделал удивленное лицо Ладомир. — Где твоя лошадь?

— Нет, — девушка развела руками. — Бабка, наверное, сожрала.

Она приблизилась к витязю, жалостливо заглянула ему в глаза.

— Как языком чесать, так первая, — пробурчал он. — А как за бедной животинкой присмотреть…

Ее глаза сверкнули огнем, в руке вмиг очутился меч, и витязь лишь моргнул, не заметив, когда она успела его выхватить. Так ведь и рубануть успела бы, запоздало сообразил он.

— Ах ты! Герой! Езжай отсюда со своей животинкой, — она резко развернулась и решительно пошла навстречу подбиравшимся упырям.

— Откуда это на мою голову? — витязь вздохнул.

Не любил он таких вздорных людей, ни среди баб, ни среди мужчин. Над другими-то шутки шутить они всегда горазды, как только не изгаляются, но стоит их самих тронуть, так сразу норовят морду отворотить. Или своротить.

Ладомир пустил коня вслед за Вистой, на скаку подхватил и усадил рядом.

— Совсем шуток не понимаешь.

Витязь хотел добавить еще кое-что, но вовремя одернул себя. Сиганет еще сдуру, спасай ее потом, а в благодарность — шиш с маслом.

3

Лес стремительно бросился навстречу, сначала чахлый, приболотный, затем все выше, крепче, гуще. Погоня осталась далеко позади, Ладомир сбавил ход и принялся рыскать в поисках знакомой тропки. Ему то и дело попадались знакомые приметы, предупреждавшие о том, что тропа уже рядом, что она вот-вот появится, надо только проехать чуть-чуть, потом еще чуть, потом еще.

Озабоченные поисками тропы, они не сразу обратили внимания, как деревья ощутимо раздались вширь и в высоту, набирая возраст и мощь, как почти полностью исчез подлесок. Они спохватились только когда стало заметно темнее, но было поздно — их окружал дремучий лес.

Бесследно исчез птичий щебет и шорох мелкой живности. Мертвое безмолвие царило здесь, и лишь мягко шуршал под ногами ковер из прелых листьев.

Угрюмые ели, точно оголодавшие упыри, тянулись к людям когтистыми мохнатыми лапами, а толстые корни вековых дубов ползли по земле, бросаясь под ноги, заставляя людей спотыкаться и падать. Далеко вверху сомкнувшиеся кроны напрочь перекрыли небо. Даже в солнечную погоду в таком лесу наверняка властвовал сумрак, веками укрывая от жгучего солнца всякую нечисть. И Ладомир уже чуял на себе чьи-то плотоядные взгляды…

Наткнувшись на очередной завал из валежин, витязь резко натянул поводья и спешился.

— Проклятие! — он недоуменно огляделся. — Я же шел правильно. Я не первый год тут езжу. Как мы могли забрести в такие дебри? Неужто леший, гад, попутал? А ведь верно он, зараза!

Дальше пришлось идти пешком. Ладомир тщательно осматривал все деревья, кустарники, пытаясь разыскать нужное направление, но все было напрасно. Всюду, куда ни падал взгляд, царил темный древний лес, и тьма в нем продолжала сгущаться.

— Проклятый, — Ладомир свирепо озирался, словно надеялся увидеть лешего и лично вспороть ему брюхо. — Ой, доберется до тебя князь с дружиной. Вот тогда узнаешь, мерзавец, как дружинников путать.

Виста поежилась. Затылок неприятно холодило, и означало это одно — поблизости объявилась нечисть.

— Стой, Ладомир, — Виста вскинула руку. — Похоже, у нас неприятности.

Она спрыгнула с коня, тревожно оглядела поляну, на которую они выбрались. По спине пробежала целая толпа мурашей и Виста, резко изменившись в лице, пала на колени и затаила дыхание. Удивленный Ладомир опустился рядом и тронул ее за руку.

— Эй, что с тобой?

— Замри, — прошептала она. — Тут кто-то есть. Чтобы не случилось — не двигайся. Я попробую отвести их от нас.

Витязь настороженно обежал глазами лес, стиснул рукоять меча. Вокруг было тихо, пожалуй, слишком тихо. Взгляд Ладомира заметался, пытаясь понять откуда ждать атаки, но опасность источал, казалось, сам воздух.