Заговор Древних

Она была уже рядом, когда князь что-то услышал и обернулся, хватаясь за меч. Виста ругнулась, видя что Владимир готовится с колен отбить атаку, и изменила траекторию удара.

Лязгнув, меч князя полетел в траву, а Виста на обратном движении коротко ткнула Владимира рукоятью в лицо и он рухнул, обливаясь кровью.

Выхватив засапожный нож, Виста склонилась над князем, собираясь добить, и в этот миг на поляну выметнулся Ладомир.

— Нет!!

Его страшный крик ударил по нервам и парализовал ее волю. Виста мысленно выругалась — этот чертов Ладомир опять остановил ее! Видят боги, как сильно хотелось ей прикончить ненавистного князя.

Сзади скрипнули натягиваемые луки и Ладомир резко обернулся.

— Стойте! Не стреляйте!

Он повернулся к девушке, но Виста уже сидела на земле, прикрывшись как щитом телом князя, а лезвие ножа дрожало в опасной близости от его кадыка.

— Положите луки или он умрет.

Она говорила очень тихо, в голосе звучало больше отчаяния, чем угрозы, но Ладомиру стало зябко — он вдруг вспомнил, как легко она перерезала горло бесчувственной бабе-яге.

— Крук, не стреляй. Я остановлю ее, — Ладомир умоляюще посмотрел на старшину, и тот, не глядя на него, слегка кивнул.

Ладомир шагнул вперед.

— Ладомир, не подходи, ты не остановишь меня. Я должна убить его.

— Ты не можешь убить его, Виста, — тихо, чтобы слышала только девушка, произнес витязь.

— Не могу? Почему это? — скривилась Виста.

— Потому что они убьют тебя.

— Это их долг — убить меня, — Виста усмехнулась краем губ, а нож вдруг ткнулся в княжеское горло, немного порезав кожу. — А мой долг — убить этого… Эту мразь! Я слишко долго ждала этого. И теперь, когда он в моих руках, я не могу его отпустить.

— Разве ты хочешь умереть? — витязь как завороженный следил за сползающей по шее Владимира каплей крови.

Он медленно приближался к Висте, стараясь загородить ее от лучников. Хотелось надеяться, что Крук не прикажет стрелять в него. Хороший лук пробивал дубовую доску толщиной с ладонь с трехсот шагов и вряд ли могучие мышцы витязя, даже вместе с булатными доспехами, будут серьезным препятствием. С десяти шагов стрела пробьет и его, и девушку навылет. Меж лопатками неприятно зачесалось, едва он представил, как железный наконечник раздирает хребет.

Позади захрустели сучья, это стрелки спешно рассредоточились по поляне. Виста затравленно метнула взгляд налево, направо. Она не хотела и не собиралась умирать, даже ради того, чтобы убить этого ублюдка, но, похоже, выбора не было!

— Я должна убить его, — упрямо повторила она, будто пытаясь убедить себя. — Я ждала этого мгновения с детства. Или ты думаешь, что я просто наемный убийца?

Эти слова вырвались из нее неожиданно, помимо воли, и она поняла, что теряет контроль. Чувства взбурлили, сорвав все заслоны, и хлестнули через край.

— Да, так было раньше. Но не сейчас. Потому что настоящий убийца — он! — она кивнула на князя. — Он уничтожил мой род, он разорил мой дом и вырезал семью. Он снасильничал мою мать, а затем продал ее в рабство иудеям. Что после этого я должна испытывать к нему, какие чувства? И пусть даже его кровь течет в моих жилах, но я никогда не назову его отцом!

— Он твой отец?

Ладомир слегка растерялся, но быстро взял себя в руки. Сейчас все это было неважно. Главное — пальцы Крука и его людей не стальные, они не могут вечно удерживать тетиву.

— Заткнись! — рявкнул он на девушку. — Дура!

Это неожиданно помогло. Глаза ее округлились и витязь поспешил перейти в наступление.

— Сейчас я подойду к тебе, а ты отдашь мне оружие. Ты поняла меня? Я знаю, ты не хочешь умирать, — Ладомир приближался медленно, цепко удерживая ее взгляд.

— А зачем мне жить, Ладомир? Я ведь радовалась, когда меня продали в клан Ночных Лезвий, я поняла, что это судьба! Сама судьба направила меня туда, чтобы я могла подготовиться к этому дню! Я так мечтала об этом дне, я жила ради него, ради этой минуты. Иначе зачем я жила? Кому нужна моя жизнь? — она почти кричала.

— Твоя жизнь нужна мне, Виста, — прошептал витязь. — Я не хочу тебя потерять.

Она едва слышала Ладомира, скорее читала по губам, но его слова оглушили ее. Нет, она и раньше видела его отношение, но сейчас магия этих слов вывернула душу наизнанку. Ее руки задрожали и нож заметно опустился. Еще чуть-чуть и Крук выстрелит, не опасаясь задеть князя.

— Не двигайся! — рявкнул витязь.

Он быстро переместился ей за спину, плотно обхватил руку с ножом и заглянул в прищуренные глаза Крука. Они были пусты и не выражали ничего, кроме внимания и готовности действовать.

— Прикажи опустить луки, Крук, все хорошо. Она в моей власти, князь в безопасности, — уверенным голосом произнес Ладомир. — Не вздумай стрелять, Крук. Она должна раскрыть все подробности заговора, чтобы никто не ушел от возмездия.

Мгновение Крук соображал, сверля витязя угрожающим взглядом, словно подозревая в сговоре, затем медленно ослабил тетиву, опустил лук.

— Опустите луки, — уронил он. — Стрелы не снимать. А ты, витязь, постарайся отвести нож подальше.

— Хорошо, — согласился Ладомир, без труда разжал кулак Висты и нож скользнул ему в ладонь.

— А теперь положи князя на землю и отойди в сторону, — приказал Крук.

— Виста, тебе надо бежать отсюда, я не смогу больше защитить тебя, — шепнул ей Ладомир.

— Я… Я не могу… — Виста попробовала подняться, но ноги почему-то отказывались повиноваться.

Ладомир выругался.

— Великий Перун, что я делаю, — с этими словами он подхватил Висту на руки и быстро попятился на край поляны. — Как бы мне не пришлось бежать вместе с тобой. Крук никогда не простит тебе своих ребят, — вырвались у него горькие слова.

— Каких ребят? — удивилась Виста.

Ладомир внимательно заглянул в ее лицо. Она не лгала. Наверное. А лицо Висты вдруг исказилось в страшной гримасе ужаса.

— Я поняла! Ладомир, живо отпусти меня, и вели им поднять луки.

— Что? О чем ты говоришь?

Виста забилась в его руках и упала в траву.

— К оружию, дурачье! — отчаянно крикнула она Круку, настороженно, с обнаженным клинком подступавшего к распростертому телу Владимира. — Вас сейчас перережут, как свиней!

Крук замер, крутанулся вокруг своей оси, рыская глазами по кустам. Он не понял, что могли означать слова этой девки, он еще не был уверен, что это не новая ловушка, но единственное, в чем он был уверен, так это в том, что страх, звучавший в ее голосе, подделать было невозможно.

— Осмотреть… — рявкнул было он, но вырвавшийся из горла сноп кровавых брызг оборвал его, превратив слова в булькание и хрип. Арбалетный болт прошил его насквозь, перебив позвонки, и голова Крука нелепо упала на грудь.

Тело старшины еще не успело коснуться земли, а тельники уже крутились на месте, пытаясь взять на прицел противника. Они действовали быстро и сноровисто. Но еще быстрее действовала коричнево-зеленая тень, метнувшаяся через поляну. Нелепая фигура, обсыпанная ветками и листьями и потому похожая на лешего, выросла за спиной одного из воинов. В руках лешего щелкнул арбалет и дальний от него воин рухнул, зажимая хлынувшую из горла кровь, а его стрела бессмысленно метнулась в небо. Оставшийся в живых успел повернуться, успел выстрелить, но лешего уже не было на прежнем месте. А в следующее мгновение его короткий узкий клинок погрузился в грудь тельника по самый крыж.

— Тайкес, — прошептала в ужасе Виста.

Воин еще жил, молодое крепкое тело отчаянно сопротивлялось смерти, но Тайкес не стал дожидаться исхода схватки, и быстрым движением перерезал горло.

— Это он убил всех?

Ладомир понимал, что задает глупый вопрос, но для него было важно услышать ее ответ. Но ответил сам Тайкес.

— Да, это моя работа, — будничным тоном сообщил он, срывая с себя ветки и стряхивая листья. — Или ты думаешь, что эта баба, умеющая только вовремя задрать юбку, э-э-э, прошу прощения, снять штаны, способна на что-то еще? — приведя в порядок одежду, он не спеша приблизился, приветливо улыбнулся Ладомиру. — Я бы и вас убил, но вы здесь гости незваные, поэтому живите пока.

— Тварь! — прорычал Ладомир, бросаясь к Тайкесу.

— Стой! Ладомир, не надо! Он убьет тебя! — Виста попыталась задержать витязя, но тот стряхнул ее, как мошку.

Тайкес усмехнулся, хладнокровно наблюдая за надвигающимся витязем.

— Ладомир!

Отчаявшись его остановить, Виста кинулась следом и, не раздумывая, ударила по голове набалдашником меча. Ладомир развернулся, в его глазах мелькнуло удивление, смешанное с презрением, затем зрачки поползли вверх, и он рухнул прямо на Висту. С большим трудом девушка вылезла из-под его тяжелого тела.

— Вряд ли это спасет его надолго, — равнодушно заметил Тайкес, наблюдая, как девушка заботливо перевернула тело витязя, уложила голову на колени.

Виста подарила Тайкесу взгляд, полный ненависти.

— Так значит, мое задание с самого начала было обречено на провал? — выкрикнула она. — И все мои случайные встречи — с витязем, с тобой, были не случайны? Клан с самого начала это задумал? И все попытки украсть письмо тоже были подстроены, только чтобы Владимир поверил и угодил в эту ловушку?

— Почему это тебя волнует? Ты уже давно должна была сдохнуть на дыбе в подвале у этого, — он кивнул в сторону князя. — Ты живешь сейчас только потому, что этот глупец, которому ты вскружила голову, оказался слишком тупым и не выдал тебя князю, как было задумано. Что с тобой делать мы скоро узнаем. Но не слишком обольщайся на свой счет.

— Неужели старейшины кланы…

Ее старый, надежный мир рушился прямо на глазах. Правда, очень горькая правда ломилась сейчас к ней, но Виста никак не могла ее принять. Клан, ее родной клан, который она считала единственным островком спокойствия и безопасности в этом мире, предал ее, приговорив к смерти!

— Неужели от этого знания тебе будет легче умирать? — Тайкес искренне удивился.

— Ответь, прошу тебя! Это клан подставил меня? — взмолилась Виста.

— Дура, — холодно заметил Тайкес. — А я ведь предупреждал старейшин. Глупая баба, разве ты не знаешь, что ты — собственность клана, а значит, старейшины вправе послать тебя на смерть? Или это новость для тебя?

Это не было новостью. Ей было прекрасно известно, что старейшины вправе определить судьбу любого члена клана, определить кому и когда умирать. Но она все-таки надеялась. Ведь она была одной из лучших, и это давало надежду. Как она заблуждалась, как она была наивна! Она забыла один из главных принципов клана — незаменимых нет.

Виста молчала, пряча лицо от Тайкеса. Наружу рвались неуместные слезы, а ей не хотелось, чтобы этот гад видел как она плачет. Последний раз она плакала, когда умерла мать. Минуло всего семь лет, а кажется — прошло целое тысячелетие.

У волшебного камня заклубился вихрь и на поляну ступил человек, заставив Висту вздрогнуть от страшной догадки. Драга — ведь это именно он купил всех — клан, Тайкеса, ее, это он заманил сюда князя.

— Это ты, мерзавец, все это придумал! — вырвалось у нее.

Но Драга даже не повернулся в ее сторону. Он приблизился к князю, быстро начертил какой-то рисунок на лбу и, обхватив его голову, забормотал что-то себе под нос. В его руках мелькнуло нечто иссиня-черное, похожее на подкову, но с заостренными, будто наконечники копий концами.

Виста хлопнула Ладомира по щекам, с силой растерла уши.

— Очнись, очнись же ты! — прошипела она.

Веки витязя дрогнули, а когда он увидел склонившуюся над ним и мокрую от слез Висту, он испытал наплыв самых разных чувств.

— Ладомир, я все поняла! Все подстроил Драга! Твое письмо было лишь приманкой, чтобы выманить князя из города! Великие боги, я боюсь даже представить, что было в том футляре, который ты отвез волхву!

Превозмогая ноющую боль в затылке и куда большую боль в сердце, Ладомир отстранил девушку и тотчас увидел Драгу, занесшего над князем черную подкову. В следующую секунду острия подковы ударили князя в грудь, и Ладомира будто подбросило вверх.

— Нет! Что ты делаешь, выродок? — Ладомир рванулся вперед, но на его плечах вновь повисла девушка.

— Он извлекает душу, Ладомир! — заорала Виста ему в ухо. — Но ты не сможешь его остановить! Нам надо бежать! Они убьют нас!

Витязь непонимающе и зло посмотрел на девушку, оттолкнул с дороги и бросился к Драге.

— Проклятый колдун! Надо было убить тебя еще в лесу!

Дорогу ему заступил Тайкес. Не останавливаясь, Ладомир обрушил на него меч, но Тайкес стремительно извернулся, уходя из-под удара, а в следующее мгновение его лицо вдруг резко приблизилось. Железные пальцы сомкнулись на горле Ладомира, что-то там сжали, заставив его застонать от боли, а затем витязь кубарем покатился по земле.

— Потерпи, парень, — кинул ему вслед Тайкес. — Сейчас он закончит с князем, а потом мы займемся тобой, хорошо?

— Ублюдок!

Ладомиру показалось, что прошло столетие, прежде чем он взгромоздил себя в вертикальное положение. На плечах повисла Виста, что-то бормоча, но он не слышал ее и не хотел слышать. Его внимание было приковано к врагам. Но заставить свое тело сдвинуться с места Ладомир так и не смог. Проклятый Тайкес что-то сделал с ним! Какая-то мерзкая волшба! Ладомир напрягал мышцы изо всех сил, но ноги и руки лишь бессильно дрожали, а ему оставалось только скрежетать зубами, наблюдая за Драгой.

Завершив магическую процедуру, Драга оторвался от князя, словно насытившаяся кровью пиявка. На его лице плясала довольная улыбка.

— Быстро уходим, — Драга направился к камню.

— Что с этими делать? — спросил Тайкес.

— Что хочешь, — равнодушно бросил Драга и вдруг застыл на месте, будто налетел на невидимую преграду.

— Что это? — в его голосе прорезалось удивление. Он запрокинул голову, словно пытаясь разглядеть что-то в небе. — Белояр?! Этого не может быть, этого не должно быть. Проклятье! Поторопись, Тайкес.

Тайкес бросил сожалеющий взгляд на Висту, метнулся к камню и растворился в колеблющихся возле него воздушных волнах. Чародей же задержался, пристально оглядел с головы до пят Ладомира и Висту.

— Шустрые вы ребятки, однако. Вот только не люблю я, когда кто-то вмешивается в мои планы, — пробормотал он. — Странно, с чего бы это?

Чародей недобро оскалился, махнул рукой в сторону Висты, и витязю показалось, будто с его ладони сорвалась молния. Чародей мигом растаял в воздухе вместе с чародейским камнем, а витязь, с трудом повернув застывшую шею, обмер от ужаса.

Вокруг горла девушки затягивалась маленькая, блестящая удавка. В последний момент Виста успела протиснуть под нее пальцы, но та продолжала неумолимо сжиматься. Девушка захрипела, упала на землю, напрягая все силы в попытке сорвать удавку. Ладомир кинулся было к ней, но парализованные ноги отказали, и он грянулся оземь, рыча от бессилия.

Воздушный смерч опускался на поляну, срывая и закручивая в бешеном хороводе листья и целые ветки. А когда ветер унялся, из недр смерча показался верховный волхв. Белояр подошел к князю, проверил пульс, удовлетворенно кивнул и лишь затем обратил внимание на Висту, изнемогавшую в борьбе с колдовской удавкой.

— Это она пыталась убить князя? — бросил Белояр, окинув Висту суровым взглядом.

— Спаси ее, волхв! — прохрипел Ладомир, пытаясь ползти к Висте. — Спаси!

Белояр покачал головой.

— Что творится в мире. Вот так планируешь, планируешь. Выстраиваешь грандиозные замыслы. А человек — бац, влюбился. И всею. Все великие планы коту под хвост, — он сокрушенно махнул рукой. — Ну, ладно, ты, парень, простой воин. Но князь, строитель великой Руси. И едва не погиб. А из-за чего, спрашивается? Из-за бабы! Весь мир вертится вокруг них. Ну, что тут скажешь, а самое главное, что тут сделаешь?

Девушка уже багровела, и витязь отчаянно заорал:

— Спаси ее, волхв, раздери тебя демоны!

— Сам ты дурень, — беззлобно отозвался Белояр, но все-таки распростер длань над девушкой.

Волшебная ленточка тотчас ослабла, змеей скользнула в траву, и Виста зашлась в страшном кашле.

— Ну, что ж, ребята, вы заварили, вам и расхлебывать.

Белояр с сожалением и какой-то непонятной тоской посмотрел на ползущего к девушке Ладомира, и вернулся к князю.

Часть вторая

Глава одиннадцатая

1

На опушке леса бились два брата. Деревянные мечи шипели, разрезая воздух, громко стучали, а младший из братьев живо представлял себе, как лязгают тяжелые булатные клинки. Он горячился, кусал губы, яростно выкрикивал что-то. Он уже почти не помнил, что сражается с братом, перед ним был враг, смертельно опасный враг, подлежащий безжалостному истреблению.

На лице старшего блуждала грустная улыбка. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте младший был заметно крупнее и сильнее его. И хотя до сих пор ему никогда не удавалось победить, старший чувствовал, что рано или поздно это произойдет.

Младший брат был рожден для боя, он умел жить в нем, как рыба в воде. Он умел без остатка растворяться в этой стихии, совершенно не беспокоясь о собственной жизни.

Последнее время старший с трудом сдерживал его натиск, его неукротимое желание победить, и только значительно больший опыт позволял ему пока брать вверх. В его пользу было и то, что брат нередко терял голову, впадая в безудержную ярость. Он еще не грыз край щита, не брызгал пеной изо рта, но старший был уверен, что когда-нибудь священная ярость захлестнет его, и он превратится в берсерка.

Старшего это пугало. Он хорошо знал, что берсерки долго не живут. Временная нечувствительность к ранам и боли делала их столь же страшными противниками на поле брани, сколь и уязвимыми. Сокрушив целую армию, они нередко умирали от потери крови. Поэтому главное, что ему хотелось передать брату, это умение держать себя в руках, и не терять контроля за боем ни при каких обстоятельствах.

Старший вообще не любил сражаться. Как сын князя он с раннего детства обучался искусству боя и очень неплохо владел всеми видами оружия. Но везде, где можно, он старался избегать открытой схватки, предпочитая решать проблемы иными способами. То упоение боя, свойственное младшему, ему было совершенно незнакомо и чуждо.

Младший яростно пыхтел, пытаясь пробиться сквозь плотную защиту брата. Особенно его бесила застывшая на лице старшего улыбка, заставляя с удвоенной силой бросаться в атаку. Ему казалось, что брат смеется над ним, над его слабостью, над его неловкостью, над его неумением сражаться.

Заметив, что ярость брата готова вот-вот обратиться в горькие слезы, старший недовольно поморщился. Поддаваться было нельзя, ведь младший будущий воин. Хватит и того, что старший почти не атаковал, а только защищался. Но ярость брата уже перешла все мыслимые границы, и было понятно, что схватку пора прекращать.

Однако это оказалось не так-то просто. Ослепленный гневом младший брат совершенно не слышал его, он вообще мало что замечал вокруг. Его мощные и быстрые удары, как ему казалось, вот-вот сокрушат защиту противника, стоит чуть-чуть усилить натиск и…

В этот миг будто молния ударила ему в голову. Подбородочный ремень лопнул, шлем полетел в траву, а следом, разбрызгивая из разбитого носа кровь, отправился и младший.

Рядом с ним в землю вонзился меч старшего.

— Ты уже труп, братец, — он с тяжелым вздохом опустился на корточки. — И опять по той же причине — ты напрочь забыл про защиту. Надеюсь, ты не собираешься плакать?

— Не-е-ет!

Младший взвыл от боли, больше душевной, нежели телесной — пропустил такой позорный удар! И тут же, несмотря на все усилия, непокорные слезы все-таки вырвались на свободу. Старший брезгливо скривился и решил отвлечь внимание брата.

— Ты глянь, — старший округлил глаза и махнул рукой в сторону леса. — Глянь какой волчара бежит.

Младший подпрыгнул на месте, подхватил свою деревяшку и завертелся, осматриваясь. Он уже забыл про слезы, обиду, про упущенную победу над братом.

— Где? Где он?

— Ушел, братец, — разочарованно махнул рукой старший. — Вот так вот хныкать почем зря, упустил такого здоровенного волчару.

— Очень здоровый был? — младший шмыгнул напоследок носом, нахмурился.

— А то.

— Я не хныкал, между прочим, — заметил младший, вытирая слезы. — Они сами потекли, ты ж мне весь нос расквасил.

— Ладно-ладно. Идем на речку, а потом домой, обедать. Там нас, наверное, обыскались уже.

Старший усмехнулся. Они постоянно сбегали в лес, их постоянно наказывали, но разве это могло их остановить?

— Нет, — возразил младший. — Давай сначала пообедаем, а потом на речку.

— Ну, хорошо, — согласился старший. — Давай. Только если мы вернемся домой, обратно нас точно не выпустят. Конечно, если бы ты тайно пробрался на кухню, взял еду и вернулся сюда — это было бы здорово.

Старший мечтательно закатил глаза.

— Но ведь ты не справишься, — он вздохнул. — Ты ж никак не выучишься незаметно двигаться, ломишься всегда как медведь сквозь чащу.

— Я? Я ломлюсь? Спорим, что я сейчас мигом обернусь, и принесу кучу всякой еды? Спорим?

Они поспорили на красивый деревянный меч старшего. Собственно, на него можно было бы и не спорить, он бы и так достался младшему — этой осенью старший отправлялся с отцом в самый настоящий военный поход. Но ведь главное — поспорить.

Младший стремглав бросился домой, а старший улегся в тень, решив подремать. Он был уверен, что младшего поймают, а значит, он останется без обеда. Ну, зато поспит здесь, в тишине и покое.

Он проснулся, заслышав конский топот. В один миг он перепрыгнул кусты и затаился, всматриваясь в заклубившуюся на дороге пыль. Вскоре показался большой отряд тяжеловооруженных всадников, и с грохотом промчался мимо.

Старший проводил его непонимающим взглядом. Почему они во всеоружии, почему к его дому, ведь пока отец ни с кем не воюет? Он еще размышлял, когда над усадьбой стали подниматься дымные столбы, и тогда ему стало страшно.

Он побежал вперед, стараясь не высовываться из высокой травы. Вбежав во двор, он застыл от ужаса. Идти дальше было невозможно, залитая кровью земля скользила под ногами, повсюду валялись мертвые дружинники, челядь.

Сам князь, его жены и дети лежали рядком, все с отрезанными головами. Старший попятился, но тут что-то тяжелое опустилось на его плечо, и он с жутким воплем отскочил в сторону.

Прямо перед ним стоял и улыбался высокий черноволосый человек, с резкими чертами лица, волевым подбородком, в каждой руке по окровавленному мечу. Его черный чуб, спускавшийся с бритого черепа, казался змеей, затаившейся перед броском. Человек оскалился, в его левом ухе победно сверкнула золотая серьга с рубином:

— А-а, вот и еще один княжий выкормыш. Надеюсь, последний.

Один из мечей взметнулся вверх, а старший все стоял, не в силах шевельнуться, не в силах оторвать взгляд от завораживающего мерцания рубина.

И только когда холодный блеск опускающегося меча заполнил собой весь мир, он пронзительно закричал. Он кричал отчаянно долго, чувствуя, что каждое мгновение крика замедляет время и оттягивает неминуемую смерть. Он кричал, а мир вокруг вдруг задрожал, задергался, будто лопались связывающие его воедино нити.

Когда же лопнула последняя нить, мир раскололся на мириады мельчайших частичек, серебряной россыпью заполнивших навалившуюся тьму.

2

Тайкес проснулся весь в поту. Резко поднялся, вылил на себя ведро холодной воды, разгоняя остатки сна, и зло выругался. Опять этот проклятый сон! Не прошло и двух недель после его возвращения сюда и вот, пожалуйста, вернулся старый ночной кошмар. А он было поверил, что десяти лет вполне достаточно, чтобы избавиться от него!

Иногда эти десять лет представлялись ему веками. Настолько сильно изменился он с того ужасного дня, когда он потерял семью. Но, в отличие от событий в этом кошмарном сне, в тот роковой день он не мог рассмотреть и запомнить убийц, он прятался слишком далеко, чтобы разглядеть лица.

Тогда еще он не знал, кто были эти люди. Конечно, он видел знаки киевской дружины, дружины князя Владимира, но тогда он просто не поверил своим глазам. Но, как оказалось, зря. В ближайшем же селении он узнал, что князь Кречет Белое Перо, храбрый и доблестный витязь, был убит по приказу князя Владимира, как разбойник и вор, разоривший мирные села.

Видимо после этого в его кошмарном сне появился Владимир. Лишь боги знают, как он ненавидел его тогда, как мечтал отомстить.

Но, слава богам, слепая месть не замутила его рассудок, и он не бросился сломя голову в Киев. Так поступил бы его несчастный младший брат, но только не он. Сначала следовало выяснить, кто же в действительности выжег те самые села, послужившие основанием для расправы. В версию об измене отца он не поверил сразу, но святая и праведная месть должна быть полностью очищена от всех сомнений и неясностей. Пусть даже только в его сердце. И вот тогда его не остановит уже никто, даже если боги станут на сторону врага.

Несколько лет он скитался по городам и весям Руси, иногда примыкая к разбойничьим шайкам, иногда нанимаясь в охрану к купцам. И, в конце концов, он докопался до истины. Это стоило немало времени и немалого количества трупов. Не один княжеский дружинник умер от его рук, прежде чем удалось отыскать первого свидетеля княжьей подлости и коварства. Но он отыскал его, далеко-далеко к югу, на дальних кордонах.

Этот человек признался во всем. Не сам, конечно, правду пришлось вытягивать с кровью и жилами, но потом он рассказал все. Как отряд воинов, прикрываясь именем отца, сжег и разорил несколько сел. Как к князю Владимиру, проходившему мимо с дружиной, был послан гонец, попросивший помощь против этого злодея и разбойника. Как потом, чтобы скрыть правду, все участники этих событий были разосланы по дальним заставам.

Тайкес убил этого человека, так же, как и всех остальных, участвовавших в той грязной истории. Остался лишь один Владимир.

Однако время скитаний не прошло даром для Тайкеса. Он окреп, возмужал, и самое главное, он научился убивать. Не сражаться, сражаться в честном бою он был обучен с детства. Он выучился убивать быстро и незаметно, не как воин, а как ночной тать. Только так он мог рассчитывать когда-нибудь добраться до князя.

Но, когда последний из убийц семьи пал от его руки и перед внутренним взором появилось лицо Владимира, Тайкес не ощутил никаких чувств.

Он знал, что теперь может убить князя. Без особых проблем, без особых трудностей. Он знал, как пробраться в княжий терем, знал, как тайно убить князя и спокойно уйти, не оставив следов. Но он уже не хотел этого, он больше не видел в этом никакого смысла. Зачем? Что изменит месть? Она не вернет отца и мать, не вернет младшего брата. Ненависть ушла, оставив в душе пустоту и безразличие.

Он уехал в Царьград, а потом судьба понесла его по белому свету, пока не забросила на жаркий юг. Только там он смог обрести покой.

Наверное, за это следовало благодарить тех маленьких смешных людишек из клана наемных убийц, возле деревни которых он прожил несколько лет. Клан носил гордое название Серебристых Клинков. Вообще, в той стране любили пышные названия, тех же наемных убийц, например, они называли не иначе, как Ночные Лезвия.

Но, несмотря на любовь к таким цветастым выражениям, эти люди знали свое дело, знали неплохо, хотя кое-чему смогли научиться и у него. Ведь к тому времени, когда его занесло в те края, он был уже искусным воином или, скорее, искусным убийцей. В свою очередь, и они оказались небесполезными, обучив его некоторым магическим приемам.

Но самое главное — они заставили исчезнуть тот проклятый сон. Именно тогда, когда впервые за много лет ночной кошмар перестал ему досаждать, он решил осесть там навсегда. К его услугам прибегали редко, только в исключительных случаях, но платили щедро. Это устраивало клан, и это устраивало его.

В какой-то из дней он вдруг ощутил, что тяжелый груз детских воспоминаний больше не довлеет над ним, что он свободен. В тот день он решил даже выбросить фамильный перстень, найденный у одного из убитых дружинников, но его удержал старейшина клана. Ты можешь, сказал он, выбросить эту вещь из жизни, но ты не сможешь выбросить из жизни свое прошлое, ты должен уметь жить с ним, но не позволять ему тащить тебя за собой.

Возможно, он и прожил бы оставшуюся жизнь там, однако, в один прекрасный день в его маленькую хижину пришел глава клана и попросил, а он всегда только просил, встретиться с одним человеком.

Тайкес нехотя согласился, но стоило ему увидеть незнакомца, как внутри что-то сдвинулось. Человек еще не успел назваться и предложить работу, а Тайкес уже все понял. Прошлое вновь ломилось в его мир, оно продолжало цеплять его жадными пальцами, и был единственный способ покончить с этим — это вновь пройти сквозь него.

Именно желание порвать раз и навсегда с прошлым, а не щедрое вознаграждение, заставило его принять предложение этого человека, называвшего себя Драгой, и вернуться на Русь.

Драга оказался странной личностью. Странной и опасной. Но не потому что колдун, нет, шеи колдунов ломались в руках Тайкеса с той же легкостью, что и шеи простых людей. Нет, он был опасен по настоящему, как может быть опасен матерый хищник, который опасен всегда, и опасен вдвойне, когда ты думаешь, что уже изучил его повадки и можешь предсказать следующий шаг.

Ради своих целей Драга мог пожертвовать чем угодно и кем угодно, даже своим ближайшим сподвижником, каковым скоро стал Тайкес. Поэтому союз с ним неплохо бодрил Тайкеса, заставляя всегда быть начеку.

3

Еще посмотрим, кто кем пожертвует, усмехнулся Тайкес, усаживаясь за стол. Похитив душу князя, Драга убрался в логово в горах, а его оставил здесь, в лесной хибаре, ожидать гостей.

Тайкес догадывался, кто может пожаловать в первую очередь. После смерти Висты, которую клан продал Драге с потрохами, тот молодой витязь наверняка ринется на поиски Драги, мстить за девушку, а заодно и князя спасать.