Заговор Древних

Но вряд ли он доберется сюда живым. В прошлый раз, по приказу Драги, лесные жители пропускали их беспрепятственно. Теперь все будет иначе, потому что Ладомир больше не был частью плана. Как и девка, он отыграл свою роль до конца. И если он все-таки прорвется, он получит то, чего так усиленно добивается — смерть. Возможно даже — героическую.

Тайкес усмехнулся, отдал мысленный приказ домовому накрыть стол, но ничего не случилось. Стол по-прежнему сверкал чистотой.

— Ах ты, упрямая тварь, — процедил Тайкес.

Отношения с домовым у него не складывались. Хотя Драга и распорядился слушаться во всем Тайкеса, домовой при каждом удобном случае продолжал выказывать норов. Больше всего Тайкеса бесило то, что он никак не мог повлиять на это существо. Будь тот человеком, Тайкес быстро научил бы его вежливости. Но это был всего лишь дом, дом одушевленный, но начисто лишенный какой-либо чувствительности к физической боли.

Такая стойкая к нему неприязнь удивляла и настораживала. Столь сильное проявление чувств у этого ничтожного создания могло представлять опасность, и он не преминул предупредить об этом Драгу. Тот, однако, не согласился.

— Ты ошибаешься, Тайкес, — сказал он в их последний разговор, перед самым отъездом в горы. — Я полностью контролирую это существо, и его чувства.

— Для того чтобы охранять дом и готовить еду, они вовсе не нужны, — возразил Тайкес. — Зачем ты оставил их?

— Это собака, Тайкес, большая и свирепая собака. А собака должна быть предана своему хозяину, она должна любить и боготворить его, понимаешь? Мои опыты пока не завершены, я не могу по выбору лишать существа того или иного чувства. Поэтому мне пришлось оставить ему все.

— Чувства слишком зыбки и ненадежны, Драга, чтобы ими управлять, — покачал головой Тайкес. — Разве ты не видишь, что именно из-за этого, именно из-за чувств той парочки твой план едва не сорвался.

— Нет, это ты не видишь очевидного, — нахмурился Драга. — Мой план полностью оправдал себя. Я спланировал их отношения и чувства, я расписал каждый их шаг, и они строго следовали плану до стен Киева. Именно поэтому князь поверил письму и именно поэтому его душа сейчас у меня.

— А как же тот воин, которого они встретили в Быстрице? И который отправился с ними в соседнее село? Разве он был предусмотрен твоим планом? А гибель Златы? Я сделал все, как было задумано — выкрал письмо, договорился со Златой, но кто мог знать, этот воин потащит их на ее поиски? В дело опять вмешались чувства, о которых ты не имел никакого представления! Эта случайность повлекла следующую, и вскоре они очутились на Проклятом холме. А если бы они погибли там? Что было бы с твоим планом? Нет, Драга, случилось слишком много непредвиденного, чтобы можно было утверждать, что ты можешь управлять чувствами.

Чародей снисходительно улыбнулся.

— Какие-то отклонения от задуманного происходят всегда. Но итог остался неизменным, не так ли?

— А не думаешь ли ты, что эти отклонения были не случайными, Драга? — Тайкес заглянул ему в глаза. — И не слишком ли много их было?

— Иногда ты представляешься мне глубоким старцем, Тайкес, но в действительности ты очень молод и не знаешь даже основных законов мироздания, — заметил Драга. — Абсолютно все события в этом мире, даже если они кажутся случайными, таковыми не являются. Все происходит в соответствии с теми или иными закономерностями. Но в этом случае это вовсе не то, что ты думаешь. Все отклонения от моего плана не являются результатом противодействия какой-то конкретной личности, нет, не думаю, что это возможно. Причина кроется в другом — многообразие действующих лиц в мире чересчур огромно и учесть влияние всех просто невозможно.

— Но тогда полагаться на чувства вдвойне опасно! — воскликнул Тайкес.

— Ни в коем случае. Именно на них можно опереться в этом меняющемся мире. Меняется все — земли, царства, народы, только чувства людей остаются неизменными — любовь и ненависть, гнев и жалость, и все это делает их слабыми и предсказуемыми, а значит, всем этим можно управлять. Если, конечно, ты знаешь как.

Не дождавшись завтрака, Тайкес ударил кулаком по столу и прорычал особое заклинание Повиновения, которому научил его Драга, и которое позволяло подчинять всех существ, находившихся под властью чародея.

Тайкес с удовлетворением проследил, как поспешно покрывается стол всевозможной едой, хотя уже твердо решил не пользоваться услугами домового. Еду он может и сам себе добыть, безо всякой волшбы и безо всяких безмозглых тварей.

Тайкес смачно плюнул в ближайшее блюдо, подхватил арбалет и, приказав все немедленно убрать, покинул дом.

4

Посреди горницы стоял насупленный Ладомир. Его глаза уныло бегали по комнате, изредка останавливались на каменном лице волхва, иногда случайно цеплялись за свирепый взгляд воеводы Волчьего Хвоста и тогда в панике устремлялись дальше.

Однако еще больше он боялся задеть взглядом Висту, стоявшую в нескольких шагах рядом, и в ее сторону старался вообще не смотреть. Он не желал больше ни видеть ее, ни слышать, ни разговаривать. Он не желал ее больше знать. И хотя он хорошо помнил, как отчаянно пытался ее спасти, это ничего не могло изменить.

И дело здесь было не в разбитом сердце. Дело было в том, что она разрушила его привычный размеренный мир и едва не погубила князя, но самое главное — она сделала его соучастником своих гнусных преступлений! И потому будет вполне справедливым, если ему отрубят голову. Во всяком случае, хотелось бы, чтобы отрубили голову, а не посадили на кол, как и полагалось изменникам и предателям.

Не меньшим смятением была охвачена и Виста. Если витязь был среди своих, и мог рассчитывать на какое-то снисхождение, то она находилась в полностью враждебном окружении, и рассчитывать на пощаду не приходилось.

Даже если волхв вырвал ее из лап смерти, это не значило, что ее не могут теперь бросить в пыточный подвал. Скорее наоборот, ибо какой смысл истязать еле живого и малочувствительного к боли человека? А вот если сначала подлечить, подарить надежду на спасение, а потом в подвал.

Белояр оглядел их с головы до пят, недовольно рыкнул что-то.

— Что-что? — переспросил Ладомир.

— Ничего. Вид у вас, ребята, не очень. Надо бы вам отдохнуть, подлечиться, но времени у нас совсем нет. Вам надо спешить. Как я уже сказал, ваша каша — вам ее и хлебать. Итак, вы немедля отправляетесь на поиски князя. А для этого вам придется отыскать Драгу. Надеюсь, Ладомир, ты хорошо помнишь, где нужно его искать?

— Мы найдем его, где бы он не прятался! — горячо пообещал витязь, преданно заглядывая Белояру в лицо.

Сердце витязя учащенно забилось, радуясь оказанному доверию и готовое на любой подвиг во имя спасения великого князя.

— Другими словами, ты не помнишь, — задумчиво произнес волхв.

— Я найду его, волхв! — прорычал витязь. — Я вытащу его даже из преисподней!

— Из преисподней, говоришь? — переспросил волхв. — Как ни странно, но я верю тебе. Только помни — у нас нет времени. Князь должен быть в порядке не позднее, чем через неделю. Да, вот еще что. Когда ты настигнешь Драгу, не торопись вступать в бой. Я дам амулет, при помощи которого тебе надо будет вызвать меня.

Но чем больше волхв вглядывался в честные преданные глаза витязя, тем больше понимал, что говорит зря. Ладомир никогда не поступит так, как надо, то есть по уму. Даже если будет очень сильно хотеть этого. Уж слишком отчетливо в его глазах горела жажда мести и желание выслужиться, оправдать доверие. Это похвально, но чрезмерное рвение тоже ведь не к добру. Белояр сокрушенно вздохнул.

— Ты хорошо понял меня, Ладомир? Ты должен вызвать меня, — волхв еще продолжал говорить, но чувствовал, что слова отскакивали от витязя, как от глухой стены.

— Да понял я, что я — тупой! — огрызнулся Ладомир, пряча глаза.

— Вот баран упрямый, — Белояр развернулся к девушке и протянул амулет. — Держи, отдаю это тебе. Вызывать меня будешь ты, на этого вояку надежды никакой. У него одна извилина в голове, да и та — шрам от меча.

— Белояр! — начал закипать Ладомир, но Белояр оборвал его.

— Тихо, Ладомир, я вижу тебя насквозь. Думаешь, обзавелся мечом-кладенцом и тебе море по колено? Драгу соплей перешибить хочешь? Так ведь?

Ладомир опять спрятал глаза.

— Ты даже в глаза мне не смотришь, сукин сын!

Витязь вскинул голову, но, не выдержав горящего взгляда волхва, вновь отвернулся.

— Тьфу! И зарубите на своих носах — на Руси нужен князь, а не эта бездушная кукла.

Все дружно оглянулись в угол горницы, где лежал тот, кто еще недавно назывался великим князем. Теперь это был дурачок, животное, с вечно текущими изо рта слюнями и бегающими глазами.

Чтобы челядь ни о чем не проведала, Белояр оповестил всех о серьезной болезни Владимира и погрузил его в глубокий сон. Пока княжий двор приводили в порядок после разгрома, устроенного василиском, на болезнь князя мало кто обращал внимание. Однако князь не мог спать вечно, а такая вещь, как слабоумие, рано или поздно откроется. И скоро, очень скоро по Киеву поползут самые невероятные слухи, и тогда… Что будет тогда — не хотелось даже предполагать.

— В ваших руках судьба всей страны.

— Да поняли мы, — Ладомир переминался с ноги на ногу, взгляд то и дело тянулся к выходу.

Волчий Хвост, до этого хмуро наблюдавший за их беседой, поднялся из-за стола и хлопнул витязя по плечу.

— Что-то я не вижу на твоем лице, сынок, никакого понимания. Белояр, наверное, плохо объясняет. Я объясню лучше. Ладомир, слушай меня внимательно, я человек простой, можно даже сказать, очень простой, поэтому буду говорить по-доброму, коротко и сильно. Или ты, парень, отыщешь этого урода Драгу и вернешь нам князя, или я сгною тебя в подвале как преступника и пособника этой вражеской лазутчицы!

Толстый палец воеводы ткнулся в сторону Висты.

— Ты хорошо меня понял, Ладомир? — угрожающим голосом спросил воевода.

— Ладно, Волчище, хватит парня запугивать, — подал голос Белояр.

— Запугивать? Ты думаешь, эту наглую морду можно запугать? — воевода с сомнением окинул взглядом Ладомира. — Этот бугай боится только одного — как бы эта… эта… грязная шпионка и убийца от него не сбежала! Но ты не боись, Ладомир, не сбежит. Ни она, ни ты. Уж я вас везде найду. И обещаю, что на дыбе будете болтаться рядышком.

— Ну, хватит уже твоих добрых напутствий, — прервал его волхв. — Виста, отойдем-ка с тобой в сторонку, на пару слов.

Виста медленно, еще не вполне доверяя прозвучавшим словам, придвинулась к волхву. Она подозревала какую-то ловушку и, по всему видно, весьма изощренную. Не могли же они взять и просто так ее отпустить, якобы на поиски князя.

Ее взгляд в очередной раз обежал комнату, и с тоской переместился на лицо волхва. От Белояра веяло такой древней и ужасной магией, что от одного только взгляда на волхва ее бросало то в жар, то в холод.

— Слышишь меня? — донесся до нее голос волхва.

Белояр чуть встряхнул девушку, и та быстро-быстро закивала головой.

— Я знаю, что Владимир твой отец, и знаю, как он поступил с твоей матерью. Ладомир мне все рассказал. Ответь мне — ты можешь простить отца? — очень тихо спросил он.

Несмотря на охвативший ее страх и сильное желание соглашаться с этим человеком во всем, она так и не смогла выдавить ни слова. Язык внезапно онемел, и тогда Виста яростно замотала головой.

— Так я и думал, — грустно сказал волхв. — Ты не будешь спасать князя только потому, что он твой отец, и ты не отправишься за ним ради того, чтобы избавить Русь от грозящего хаоса. Но я почему-то думаю, что ты можешь сделать это из-за Ладомира, не так ли?

Глаза волхва заглянули в нее, проникнув до самых потаенных глубин, и Виста растерялась. Она медленно вздохнула, выдохнула, затягивая время для ответа. Меньше всего она ожидала от этого чудовища таких слов.

Сердце отчаянно заколотилось в груди, будто требуя от нее немедленного ответа, но она упорно молчала, глядя куда-то в пол. Молчала, уже даже не пытаясь собрать воедино разлетевшиеся мысли, молчала, махнув на все рукой.

И не сразу заметила, что уже кивает, соглашаясь с предложением волхва.

— Ну и ладно, вот и поговорили, — в голосе волхва проскользнула ирония, а затем тон стал серьезен. — Я очень надеюсь на тебя. Ты девушка трезвомыслящая, понимаешь, что этот мордоворот ввяжется в драку, особо не раздумывая, поэтому постарайся вызвать меня вовремя, хорошо?

Виста снова кивнула, все также не поднимая глаз. Что-то там появилось в ее глазах, что-то, чего она не хотела показывать никому.

— Отлично, ступай. А теперь ты, Ладомир, подойди ко мне. А ты, Хвостище, отпусти его.

Воевода, продолжавший все это время распекать Ладомира, нехотя замолчал, и витязь, облегченно вздохнув, заторопился к волхву.

— Я знаю, ты умный парень, — сообщил ему волхв. — У тебя была тяжелая судьба, но ты предан князю также, как и я, также как этот старый сквернослов. Я уверен в тебе, Ладомир, и знаю, что на тебя можно положиться.

Преданно глядя в глаза Белояра, Ладомир кивал на каждое его слово.

— Я думаю, ты верно понял мой замысел?

Витязь кивнул, лихорадочно соображая, что же именно имеет в виду волхв.

— По глазам вижу, понял. Правильно, я отдал оберег Висте только потому, что у тебя не будет времени привести его в действие, ведь тебе придется отражать атаки наших врагов. Твоя задача — дать ей время, чтобы позвать меня, улавливаешь? Вот и хорошо, а то я уж думал, ты обиделся.

Белояр похлопал по плечу зардевшегося витязя.

— Ну, все, ступайте, ребята.

Виста и Ладомир двинулись к выходу.

— И помните, что я вам обещал, — крикнул им вслед воевода, злобно косясь на Белояра. Дожил до седой шерсти, старый пень, а не знает, как разговаривать с людьми!

Когда дверь захлопнулась, воевода яростно набросился на волхва.

— Не понимаю я тебя, волхв, не понимаю. Откуда такое доверие к ним? Видно же, что шпионка эта вражья задурила мальцу голову, крутит им, как хочет. Едва князя не зарезали, а ты их же теперь и спасать его послал. Удивляюсь я тебе, выедут за ворота, поминай, как звали!

— Не горячись, — умиротворяющим голосом сказал волхв. — Ладомир — доблестный витязь. Он человек чести, и не мне тебе объяснять, что значит для мужчины — честь.

— Может быть, ты и прав, — заметил воевода. — Ладомир производит впечатление честного человека, но этой девке я не верю. Как впрочем, и всем девкам.

— И не надо ей верить. Надо просто помнить, что она любит его, несмотря на все попытки это скрыть. И не мне тебе объяснять, что значит любовь для женщины, — сказал Белояр, с сомнением покосился на воеводу и задумчиво добавил. — Или все-таки объяснить?

Тот замахал руками на него и отодвинулся.

— Мне бы твою уверенность в людях, — пробурчал Волчий Хвост. — Может, спал бы тогда спокойней.

— Не думаешь же ты, старый ворчун, что помимо этих ребят нам больше некого выставить против Драги?

Волчий Хвост удивленно раскрыл рот и Белояр быстрым движением вернул его челюсть на место.

— Вижу, думаешь, — удовлетворенно констатировал волхв.

Глава двенадцатая

1

Легкий ветерок промчался через поляну. Встрепенулись и возмущенно зашелестели потревоженные листья, но ветерок уже забыл о них, метнулся дальше, взъерошил волосы на голове девушки и нырнул вниз. Новорожденный язычок пламени вздрогнул, разросся было, но, словно испугавшись чего-то, съежился и погас.

Никто не хочет жить в этом мире, вздохнула Виста, вновь принимаясь высекать огонь. Можно было, конечно, и магией, но тратить силы на такой пустяк…

По спине пробежали мурашки и Виста вздрогнула — нечисть! Хотя до ночи было еще далеко, она пожалела, что не начертила магический круг.

Она бросила настороженный взгляд в лес. Там, в сумерках наступающего вечера, что-то двигалось в ее сторону, двигалось нарочито шумно, чтобы не было никаких сомнений — идет друг.

Зашуршал раздвигаемый кустарник и на поляну шагнул Ладомир, сжимая в руке двух жирных глухарей. Хмуро огляделся, смерил взглядом еще не тронутую огнем горку хвороста и одарил девушку усмешкой:

— Ну что, никак?

Девушка мысленно потянулась за мечом, лежавшим в двух шагах. Она уже знала, как будет действовать. Метнуть стальные «звезды» из левого рукава куртки, перекатиться к мечу, метнуть «звезды» из правого, а затем…

Она не успела ничего сделать. Ладомир укоризненно покачал головой, погрозил пальцем, и вдруг его облик потерял четкость и стал таять, растекаясь в полупрозрачное облачко. Оно стало быстро уплотняться, и вскоре на месте Ладомира сидел совершенно незнакомый человек.

Нет, не человек, поправила себя Виста, существо, принявшее облик человека.

Но, надо признать, мужчина из этого существа вышел хоть куда. Красивые лицо и фигура, открытый взгляд, но, самое главное — от него исходило какое-то странное обаяние. Во всяком случае он не вызывал отторжения, неприязни или враждебности, как большая часть мужчин, попадавшихся в жизни Висты.

— Так я и думал! — воскликнул он, широко улыбаясь.

Виста с трудом подавила желание улыбнуться в ответ.

— Что это ты подумал? — нахмурилась она.

— Что ты — ведьма, — продолжал радоваться незнакомец, прямо-таки светясь от счастья.

Виста ощутила как помимо ее воли спадает напряжение в руках и ногах, как готовые к бою мышцы постепенно расслабляются. И чем дольше она присматривалась к незнакомцу, тем сильнее проникалась к нему симпатией.

Окажись на ее месте простая женщина, та бы уже давно заглядывала ему в глаза, тая от нежности и желания. Да и Виста особенно не противилась. Она просто видела, что человек был слишком красив, слишком мужественен, слишком обаятелен. Все у него было слишком. Для человека. Но, как бы там ни было, Виста украдкой вздохнула, это был весьма привлекательный мужчина.

Взгляд незнакомца пробежал по девушке и она тотчас ощутила разливающееся по телу тепло.

— А может оно и к лучшему, — заметил он. — Стало быть, не придется мне тебя прельщать, очаровывать, соблазнять…

— Ты вообще кто, парень? — небрежно уронила Виста, кое-как обуздав нахлынувшие чувства.

— Ужели ты не знаешь ничего обо мне? — незнакомец вскинул брови и с удовлетворением добавил. — Значит, все-таки придется прельщать, очаровывать и соблазнять.

— Ну уж нет, — замотала девушка головой. — Не трать время попусту. Просто ответь на мой вопрос. Я не из этих мест, плоховато знаю здешнюю нечисть.

Незнакомец окинул ее изучающим взглядом.

— Нечисть, стало быть? — грустно произнес он, но потом махнул рукой и улыбнулся. — Ну да ладно, нечисть так нечисть. А кличут меня по-разному. Но здесь я отзываюсь на имя Змиулан.

— Змиулан, — повторила Виста, усиленно роясь в памяти и вспоминая все, что рассказывала об этом существе мать, а когда вспомнила, широко улыбнулась. — Прелестник, Огненный Змей, это все ты, что ли? Красавец-мужчина в полном расцвете сил?

— Какой уж есть, — Змиулан скромно потупил глаза. — Как говорится, ни отнять, ни прибавить.

— Так чего же ты хочешь от меня? — ляпнула Виста и поспешно поправилась. — Впрочем, дурацкий вопрос. И так понятно. Но должна тебя разочаровать, любезный друг, ничего у тебя не выйдет.

Она улыбнулась ему на пределе своего обаяния.

— Не торопись, красавица, — Змиулан ответил не менее очаровательной улыбкой. — Конечно, ты не простая селянка, готовая задрать подол за пару ласковых слов. Ты — ведьма, и страсть для тебя не цель, но лишь средство, не так ли? Поэтому, помимо удовольствия, ты можешь получить от меня кое-что еще.

— Например? — сощурилась девушка.

— Я скажу тебе, но прежде ответь на мой вопрос, только честно, — Змиулан взъерошил свои роскошные золотые кудри. — Разве я противен тебе?

Виста усмехнулась, отрицательно качнула головой.

— Твоя внешность безукоризненна, спору нет, впечатление произвести ты умеешь, но ведь это лишь одно из твоих обличий.

— Ну и что? — горячо возразил он. — Каждый видит во мне то, что хочет увидеть, то, что ожидает увидеть, наконец, то, чего заслуживает. Разве это плохо, воплощать человеческие мечты в плоть и кровь? А ты, как человек ищущий, получишь еще и знания.

— Какие же знания ты хочешь мне предложить? — взгляд Висты затвердел.

— Любые, какие пожелаешь, — Змиулан пожал плечами. — В пределах, конечно, моих возможностей. Но, заверяю тебя, они у меня немалые. Во всяком случае, заметно выше, чем у всех человеческих колдунов.

— Всех? — быстро спросила Виста.

— Всех, — спокойно подтвердил Змиулан. — А что, у тебя есть интерес к кому-либо из них?

— Может быть, — холодно ответила Виста. — Но скажи мне честно, а что ты вообще можешь?

Змиулан довольно улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы.

— Для такой очаровательной ведьмочки, как ты — очень и очень многое, — доверительным голосом сообщил он.

— Ты можешь убить? — резко спросила Виста.

— Нет, что ты, я не убийца, — Змиулан недовольно сморщился. — Для этого есть оборотни.

— Понятное дело, — разочарованно поджала губы Виста. — Так я и думала. Как и все мужчины — одни только обещания.

— Что за глупости? — воскликнул Змиулан. — Сейчас ты говоришь, как простая селянка. Но ведь ты ведьма и должна знать, что все в этом мире имеет свой предел. У всех свои возможности и свои ограничения. Я не могу убивать, не могу воскрешать мертвых…

— Прямо как джинн, — заметила насмешливо Виста.

— Джинн? — нахмурился Змиулан. — Это который на юге? Да, я кое-что слышал об этих существах. Пожалуй, ты права, у нас есть нечто общее.

— Пожалуй, — согласилась Виста. — Только джинны исполняют три желания, а у тебя — только одно.

— У меня не одно, — слащаво улыбнулся Змиулан. — У меня — целых два! Первое — это твое плотское, а второе…

— Какое такое плотское? — перебила его Виста. — Ты не будишь у меня никаких чувств.

— Ой ли, девонька? — усмехнулся он.

— Ну, разве что чуть-чуть, самую малость, — улыбнулась она. — Как к любимому брату.

— Эх, тяжело с вами, ведьмами, — Змиулан сник. — Какие вы все бесчувственные, бездушные и расчетливые. Никакой чистой любви, то ли дело с обычными бабами.

Он мечтательно закатил глаза.

— Так чего ж ты тогда сюда заявился, дружок?

— Понравилась ты мне, дева, — Змиулан сделал такие серьезные глаза, что Виста невольно расхохоталась.

— Ну, а найти кого-нибудь и доставить к нему ты можешь? — деловито спросила девушка.

— Конечно-конечно, запросто, — он снова расцветал, вовсю распространяя вокруг свое нечеловеческое обаяние. — Хоть прямо сейчас!

— Нет. Сейчас не надо. Я сначала обдумаю твое предложение.

— Я и не тороплю, — он передал ей маленькое перышко. — Возьми это. Когда надумаешь, подбрось в воздух и призови меня.

Змиулан счастливо рассмеялся и исчез, рассыпавшись искрами, от которых тотчас же занялся костер.

— Вот стервец, — улыбнулась девушка. — Умеет же делать бабам приятное.

Огонь взялся как нельзя кстати, потому что в следующий миг кусты затрещали и на поляну ввалился Ладомир, сжимая в руке двух жирных глухарей. Он хмуро огляделся и Виста едва не расхохоталась, заметив, как он точно повторял повадки Змиулана, или вернее, как точно Змиулан повторял повадки витязя.

Виста раскашлялась, чтобы Ладомир не заметил рвущегося из нее смеха, и уткнулась взглядом в землю. И потому не видела, как округлились его глаза, когда он заметил на земле еще одну пару глухарей. Ладомир бросил какой-то странный взгляд на девушку, в котором мешалось удивление пополам с уважением, но ничего не сказал.

После отъезда из Киева они вообще мало разговаривали. Виста догадывалась о чувствах, переполнявших витязя. События в той злосчастной роще, похоже, оставили неизгладимый след в его простой душе воина, привыкшей видеть мир лишь в черно-белых цветах. Восстанавливать отношения Виста поначалу не спешила, надеясь что Ладомир сделает первый шаг к примирению. Однако со временем пришло понимание, что витязь скорее удавится, и она поняла, что начинать придется все-таки ей.

2

После ужина Ладомир вытащил оселок и точильный камень, достал Лунный меч, и принялся внимательно разглядывать клинок. Кромка лезвия была безукоризненно ровна, без единой щербинки или зазубрины. Ни разу в жизни Ладомиру не приходилось видеть такого ровного лезвия. Но едва он решил потрогать его пальцем, как его остановил резкий крик девушки.

— Эй, ты что, хочешь отрезать себе руку? — осведомилась она. — Этот меч не нуждается в правке и заточке, и его лучше вообще не вынимать без надобности, иначе ты рискуешь обрезать себе все выступающие части тела.

— Ты меня принимаешь за дурака? — хмуро отозвался витязь. — Я не настолько неуклюж, как тебе хочется думать.

— Дело не в тебе, и не в твоей неуклюжести, дело в мече, — сообщила Виста. — Я слышала, его лезвие настолько остро, что человечий глаз не может разглядеть его настоящую кромку. Поэтому, если ты еще собираешься пользоваться своими пальцами, держи их подальше от меча.

Подобрав сухую ветку, Ладомир медленно поднес ее к клинку и тотчас его глаза поползли на лоб. Не дойдя до меча, ветка разделилась надвое, будто наткнувшись на невидимое лезвие.

— Убедился теперь? Лучше спрячь клинок, пока еще чего не отрезал невзначай.

Ладомир не ответил. Он подобрал еще несколько веток, с огромным интересом повторил опыт, пытаясь с разных сторон все-таки разглядеть эту невидимую кромку. Попытки не увенчались успехом, он разочарованно вздохнул и отложил меч в сторону.

— Даже не знаю, говорить тебе или нет, — задумчиво проговорила Виста.

Витязь качнул неопределенно головой, дескать, хочешь — говори, нет — не говори. Виста мысленно выругалась — вот еще заносчивый гордец!

— Хоть ты и не заслуживаешь доброго к себе отношения, — заметила она. — Я все-таки кое-что расскажу об этом клинке.

Ладомир по-прежнему хранил гордое молчание, и Виста, скрипнув зубами, продолжила.

— У нас говорили, что этому мечу можно придать любую форму. Похоже, не врали — я до сих пор помню, как резко он изменился еще в подземелье.

— Может быть, — равнодушно сказал витязь. — Но разве это имеет какое-либо значение?

— Тебе виднее, — улыбнулась Виста. — Просто я подумала, что ты можешь захотеть немного удлинить его.

— Нет, не захочу. Меня он вполне устраивает.

— Ладно-ладно, пусть будет таким, — согласилась девушка, не обращая внимания на его холодный тон. — А еще у нас говорили, что этот меч дается в руки только избранным, тем, кому суждено уничтожить кого-то, кто мешает богам или просто им не угоден. В общем, этот меч убивает все живое и неживое.

— А к примеру Кащея Бессмертного им можно завалить? — вдруг оживился Ладомир.

Виста просияла. Не зря говорят, что лучшее средство привлечь внимание мужчины — это завести разговор об оружии. Вот только ответа на его вопрос она не знала. Впрочем, сейчас это было не главное. Главное ответить хоть как-нибудь, хоть что-нибудь, лишь бы проломить, наконец, стену отчуждения между ними.

3

Они мчались, не жалея коней, нигде не останавливаясь, пересаживаясь на заводных прямо на скаку, как заправские степняки. Ураганом проносились через веси и села, стаптывая на дороге всех, кто не успевал вовремя убраться с дороги. Начиная от кур и гусей и заканчивая замешкавшимися смердами.

Проклятия и ругань, а нередко и камни неслись им вслед, а один раз Ладомир с удивлением почувствовал, как что-то больно клюнуло его в спину. Сунув туда руку, он с удивлением вытащил застрявшую в кольчуге стрелу. Хорошую каленую стрелу, с острым, бронебойным наконечником. От опасной раны витязя спасла лишь безумная скачка, из-за чего стрела ударила на излете и только слегка поцарапала кожу. Возмущенный такой наглостью витязь едва удержался от того, чтобы не развернуться и не проучить зарвавшихся селян. Впрочем, такая возможность ему представилась очень скоро.

Дорога заметалась между холмами, и вскоре из-за очередного поворота донесся тревожный гул людской толпы. Что-то знакомое послышалось в этом гуле, что-то очень близкое и почти родное. Сердце витязя зашлось в сладкой истоме, а все мышцы заныли, предчувствуя нечто приятное.

И прежде, чем кони вынесли их за поворот, Ладомир наконец понял, что пробудилось в нем — предчувствие боя, жаркого и страстно желанного боя. Вот только странное отсутствие характерного железного лязга немного смущало.

Когда же их глазам предстала бушующая орава смердов, напрочь перекрывшая дорогу, его разочарованию не было предела.

Четыре или пять десятков мужиков бодро и с видимым удовольствием метелили друг дружку. То и дело над толпой взлетали крепкие кулаки, чтобы затем со смачным хрустом врезаться в чье-либо перекошенное яростью лицо. Люди рычали, как дикие звери, отплевывали кровь и разбитые зубы, и с удвоенной яростью бросались в драку. Иногда из толпы выбрасывали кого-либо наружу. Человек падал, оттирал окровавленное лицо рукавом рубахи, а затем с ругательствами рвался обратно.

— Ох и любят кулаки наши дураки, — Ладомир зло сплюнул.

Его взгляд с надеждой скользнул по склонам крутых холмов, подпиравших дорогу с двух сторон и разочарованно вернулся назад. В объезд, пожалуй, будет далековато.

— Что это? — глаза девушки, разглядывавшей во все глаза драку, постепенно выползали на лоб.

— Не видишь разве? Кулачный бой, как его смерды называют. Хотя, какой это бой, — Ладомир скривил презрительно губы.

— Ты не любишь кулачный бой? — удивилась Виста. — Ведь ты же воин.

— Кулак — оружие смерда, — уронил он, а затем поучительным тоном добавил. — Оружие воина — благородный меч. Только последний дурень будет бросаться на закованного в железо воина с голыми руками.

— Но как же быть если твое оружие сломано или у тебя выбили его из рук?

— Ты пойми, Виста, простую вещь, — стал объяснять Ладомир, удивляясь своему терпению.